Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

Ещё один новичок в Жёлтом дворце появился через неделю после ухода Аларма в Пещеру, а также после соответствующей переписки между Энни и Стеллой через Элли как посредника. Этим новичком стала женщина из Розовой страны, Виолет, — как она сама себя отрекомендовала, «врач-умелец на все руки», хотя на самом деле её врачебные способности были лишь немногим выше, чем у Юфины. Опытна она была только в одном — в детях. Она умела превосходно заботиться о будущих матерях, помогла родиться множеству младенцев и замечательно разбиралась в детских болезнях (и лечила их, если умела). Энни решила, что такой человек посёлку просто необходим.

— Нам надо построить специальный домик под медпункт, — сказала она строителям во главе с Саларом. — Ведь в будущем врач должен жить в посёлке, а не во дворце.

Юфина приняла приезд «коллеги» с некоторым облегчением, а Виолет очень обрадовалась, что у неё тут будет юная помощница — самой Виолет было уже слегка за пятьдесят, и она была одинока. «Я всю жизнь посвятила чужим малышам, — заявила она, — и меня это вполне устраивает». Единственное, что её немного разочаровало — то, что на новом месте оказалось слишком мало детей. Но, критически наблюдая за молодёжью, Виолет немного утешилась.

Ещё Энни удалось обуздать разрушительную энергию близняшек. Следуя совету Сильвии, она попросила Рохана назначать их на работу в разные места, а остальных — следить, чтобы и развлекались и отдыхали девочки тоже по отдельности. В общем, как можно меньше времени проводили вместе. Так что теперь один день Адалле с шитьём помогала Ганни, а Фанни трудилась в саду, на следующий день Фанни переходила к Адалле, а Ганни в сад. Они действительно стали проводить меньше разрушений, не только потому, что были разделены, но и потому, что порознь могли больше сосредоточиться на деле. Хотя нельзя было сказать, что разрушения от них исчезли совсем.

Рен и Греан уехали снова в Изумрудный город — Греан потому, что ему там очень понравилось, и к тому же он там тоже где-то как-то подучивался и даже подрабатывал; а Мира подняла рёв, потому что тоже захотела в школу. С трудом Энни убедила девочку, что она ещё маленькая, но если захочет, может пойти в школу на следующий год.

«А на следующий год, может быть, у нас будет всё по-другому», подумала при этом Энни. В самом деле: появись у них ещё человек пять детей от шести до четырнадцати лет, и уже можно будет пригласить хотя бы одного учителя, который занимался бы со всеми сразу или по очереди. А то вот и близняшки, похоже, читают только по слогам и с трудом могут разделить сорок восемь на два (Адалла жаловалась).

— А давайте я буду с ними заниматься, — предложила Келина. Энни рассмеялась:

— Ты что! Они же тебя не послушаются.

— Ха, — усмехнулась тень. — Пусть только попробуют. Ну что, доверяете?

— Ну если хочешь, можешь попробовать, — пожала плечами Энни.

И забыла об этом, увлекшись ежедневными бытовыми проблемами. И чрезвычайно удивилась, увидев на следующей неделе невероятную картину: Мира, Ганни, Карото и слепой Веор сидят чинно в беседке в парке, кругом летает Бямчик, а перед ними прохаживается-проплывает из стороны в сторону тень и размеренным тоном вопрошает:

— Теперь, Ганни, скажи: если у тебя есть двадцать четыре конфеты, и тебе надо разделить их на четверых, по сколько достанется каждому?

— Келина, как тебе это удалось? — восхитилась Энни позднее. — Ещё и Веор с вами…

— Веору всё равно, — ответила Келина. — У нас ведь пока устные уроки, так что, видит он учителя или нет, не имеет значения. А я даю им такие задачки, которые им близки и понятны. Но это только по математике. По чтению сложнее, нет подходящих книг, а то я бы хоть Мире буквы объяснила…

— Да не проблема, — сказала Энни и в тот же день сообщила сестре. Вечером Элли явилась в Жёлтый дворец лично и притащила целую стопку разнообразных учебных пособий для начальных классов, в том числе буквари и хрестоматию.

— У вас тут день ото дня всё удивительнее, — заявила она при этом. — Чтобы тень была школьным учителем — я такого даже представить себе не могла!

— Ты думаешь, я могла, — усмехнулась Энни. — Я даже думаю, что Аларм, когда вернётся, тоже будет крайне удивлён.

— Не сомневаюсь, — согласилась сестра. — Если понадобится что-нибудь ещё — говори. Может быть, мне даже удастся найти подходящего учителя, который захочет сюда приехать… Эта Келина, конечно, умная девушка, но её знания могут оказаться несколько несовременными. Всё же тысячу лет провела в изоляции, а наука-то идёт вперёд.

Элли задержалась в гостях на целых два дня. Вчетвером — она, Энни, Лили и Келина, — они с энтузиазмом принялись оборудовать классную комнату во дворце, благо было достаточно свободных помещений. К ним подключился и Салар, всего за один день изготовивший классную доску, а мебель — столы, стулья, один шкаф — пока подобрали из того, что нашлось во дворце.

Насчёт несовременных знаний Келины, кстати, Элли оказалась не совсем права. Возможно, в Волшебной стране наука, перенятая от магов Атлантиды, опережала в некоторых отраслях Большой мир (ну, до какого-то предела). Келина не считала, что звёзды к плоскому небу прибиты гвоздями, понимала природу электричества и ориентировалась во многих химических соединениях, знала свойства многих растений и была неплохим математиком. Ну, нельзя сказать, что она могла бы стать хорошим современным учителем для детей Волшебной страны, но по крайней мере, она их не запутала бы устаревшими убеждениями. Сама Келина, однако, чрезвычайно переживала, что не может пополнять свои знания, будучи тенью. Она пыталась читать те книги, которые находила в Жёлтом дворце, но не смогла даже переворачивать страницы! Это ей было особенно досадно.

— Я подумаю, как тебе помочь, — пообещала Элли. Для неё Келина была неким феноменом: тень, которая хочет продолжать оставаться тенью.

Итак, Келина начала заниматься по отдельности с Мирой, близняшками, Карото и Веором, подстраиваясь под индивидуальность каждого. Знания она давала довольно бессистемные, но зато делала это понятно и интересно. Её увлекательные объяснения сходились порой слушать и жители постарше. Энни удивлялась и радовалась: Келина оказалась настоящим кладом. Ну а то, что она тень, только добавляло к ней интереса и ничуть не было недостатком. Келина не могла удержать в руках карандаш или книгу, но, кому нужно, делал это сам. А ещё, будучи тенью, Келина могла принять какое угодно забавное положение, всем телом или только руками, напоминая какую-нибудь фигуру; изобразить теневыми руками птицу, зайца, улитку, балерину и многое другое было для неё вообще пустяками. В общем-то, это и среди обычных людей распространённое развлечение — складывать руки так, чтобы тени от них напоминали что-либо, а тут не только руки, а вся тень целиком. И детям-ученикам это нравилось, иногда даже помогая в обучении. Юмор в школьной программе — великая вещь.

Сбросив вопросы медицины на Виолет, а вопросы образования — на Келину, Энни вернулась к идее живых вещей. Вообще-то на какое-то время у неё возникли важные сомнения: а насколько морально уместно продавать живые вещи? Но все её успокоили: ведь продают же в Волшебной стране домашних животных, хоть они и разумны. А если живые вещи делать живыми только на том уровне, чтоб они подчинялись хозяину и двигались сами, так тем более всё в порядке — ведь разумными в полном смысле этого слова они не будут.

Естественно, возник спор — что именно делать дальше. Мастерить ли ещё одну живую телегу или нет?

— Телега или карета — товар штучный, — размышлял Салар. — Много мы не сделаем, а значит, она ещё долгое время не будет рассчитана на массового потребителя. Так?

— Так, — согласилась Энни.

— А значит, для такой исключительной вещи нужно искать исключительного покупателя. Так?

— Так. И кого ты предлагаешь?

— Я не знаю. Думай пока, я же не специалист по нашей внешней политике.

Но думать долго Энни не пришлось. Элли передала ей письмо от Дровосека, в котором тот спрашивал о живом транспорте и мечтал приобрести такой для детского приюта, организованного Весой.

— Но я не могу продавать за деньги товар друзьям, — возмутилась Энни. — Конечно, мы сделаем карету для приюта, но это будет бесплатно.

— Так это же сделка не между тобой и Дровосеком, — ответила Элли. — А между вашими подданными. Карету оплатит государственная казна и дирекция приюта, в которой, между прочим, присутствует не только Веса. Так что не переживай. И кстати, я намереваюсь предложить нашему министерству образования заказать у вас такие же кареты для наших школ. Типа школьных автобусов, понимаешь? А потом и Стелле предложим. Как тебе идея?

— Отличная идея, — невесело согласилась Энни. Но потом оживилась и с энтузиазмом пересказала всё это Салару. Салар обрадовался и принялся за дело с целой командой помощников. Келина в свободные минутки тоже подключалась к разработке. Решено было проектировать карету так, чтобы она была заранее рассчитана на оживление. Ну и, конечно, на большее количество мест (пока решили — на двадцать). По сути, это получился почти автобус, причём даже с крышей, хоть и не очень больших размеров. Насчёт размеров Салар с Энни тоже долго сомневались.

— Но ведь, в конце концов, это телегу нельзя сделать слишком тяжёлой или слишком большой, иначе её не утянут лошади, — сказала в итоге Энни. — А если карета без лошадей, то её можно сделать какой угодно.

— А если порошок не сможет её оживить? — возражал Салар.

— Возьмём побольше порошка, — пожала плечами Энни. — Фуфыша открыл нам неограниченный кредит.

Посмеявшись, стали придумывать модель транспорта. Энни схематично нарисовала нечто вроде автобуса Большого мира и предложила на всеобщее обсуждение. Всем понравилось. При обсуждении присутствовали Карото, Шиано и Скаро. А на следующий день Энни преподнесли готовую деревянную модель «автобуса» размером с небольшую обувную коробку. Модель была выполнена простенько, но функционально, даже колёса крутились и поворачивали куда надо. Дело было под вечер. И перед сном Энни пришла в голову шальная мысль: а что, если попробовать оживить сначала эту модельку?

Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, а то ещё передумаешь с утра. Энни отправилась в кабинет Виллины, где они с Алармом оставили склянку с живительным порошком, нашла этот порошок и посыпала на модель «транспорта».

— Ура! — восхитилась она минуту спустя, когда «автобус» зашевелил колёсиками. — Сработало!

Выскочив из кабинета, Энни поставила автобус на пол и скомандовала:

— Вперёд!

Машинка дёрнулась с места и помчалась вперёд. Энни с криками «стой, стой!» помчалась за ней. Машинка на всех парах (Энни за ней не поспевала) выехала к лестнице и кубарем покатилась вниз. Но уцелела, перевернулась на колёса и помчалась дальше. В это время Тилла мыла полы в вестибюле.

— Ловите его! — вскрикнула Энни. Тилла растерялась. Пока она соображала, кого ловить (она вообще не сразу поняла, что происходит), машинка врезалась в слабо прикрытые двери (Тилла только что выносила воду), распахнула их и унеслась в сад.

Энни всплеснула руками с досадой.

— Это что, теперь всегда так будет? Что бы мы ни оживили, оно первым делом удирает?

— Что это было, ваше высочество? — спросила Тилла с опаской.

— Модель автобуса, — мрачно ответила Энни. Искать машинку в темноте сада не было смысла. — Ладно, извините. Спокойной ночи, Тилла.

— Спокойной ночи, ваше высочество, — растерянно ответила Тилла. И спохватившись, крикнула уже вдогонку: — А что такое «модель автобуса»?

Но Энни не услышала, и Тилла так и осталась в недоумении.

Модель автобуса поймали на следующий день — поймали, конечно, опять Полкан с Бямчиком. Принесли в классную комнату, где живая машинка немедленно стала всеобщей любимой игрушкой. Лишённая и рта, и глаз, и ушей, она, разумеется, не разговаривала, но, как и живая телега, подчинялась командам. Энни же в компании Салара и Лили пытались разгадать секрет регулярного бегства оживающего транспорта и предлагали различные варианты, как не допустить этого снова.

— Ты же сама сказала «вперёд», вот оно вперёд и поехало, — заявила Лили.

— Я потом кричала ему «стой», — упрямо возразила Энни. — Может, мы делаем что-то не так?

— Главное, — заметил Салар, — что потом его всегда удаётся найти.

— Если я правильно помню то, что мне рассказывали, — задумалась Энни, — то у Урфина Джюса тоже не всегда получалось наладить отношения со своими изделиями с первого раза. Клоун его укусил, рога его поколотили и сбежали, первый дуболом тоже стукнул…

— Ага, то есть нам следует радоваться, что наши изделия не наподдали нам пинка, а всего лишь сбежали поначалу, — проворчал Салар. Лили хихикнула.

— Вообще-то поначалу наша телега тоже чуть на народ не наехала…

— А у Парцелиуса голем едва не разнёс ему лабораторию, — продолжала Энни. — Знаете, просто похоже, что первым делом ожившему существу хочется самоутвердиться. Ну оно и самоутверждается, как умеет… В зависимости от своего характера. Не всегда это бывает, но случай явно распространённый.

— Кустар с Пеняром на Аларма не нападали, — заметил Салар. — И не сбегали от него, а наоборот, помогли.

— Так не он же их оживил, — развела руками Энни. — А как они вели себя сразу после оживления, нам неизвестно. Это во-первых, а во-вторых, у них характер другой.

— Если от нас сбежит бешеный автобус, то он разнесёт весь парк, — сказала Лили. Энни фыркнула.

— Зачем ему разносить парк? Ему же тоже неудобно между деревьями продираться. Короче, не будем забивать себе головы волнениями. Салар, я думаю, мы можем спокойно делать автобус.

Вот так Салар с компанией помощников и принялись за дело. А дело обещало быть долгим.

В Жёлтом дворце было сравнительно небольшое разнообразие рабочих мест: мастерская, стройка в посёлке, сад и огород, кухня, уборка, да вот ещё шитьё недавно превратилось в более-менее важную отрасль. Так что большинству приходилось работать либо на стройке (особенно мужчинам), либо в саду. Естественно, каждый работал по силам, и на отдых оставалось достаточно времени.

Розалин из-за её хромоты и нелюдимости никак не могли никуда пристроить — не отправлять же хромую на физически активную работу. Так что ей долгое время давали лишь какие-то незначительные «сидячие» поручения. Рохан, который обычно распределял всем занятия, был в растерянности и наконец обратился к Энни.

— Как хочешь, а придётся тебе с ней поговорить, — заявил он. — Выясни, что она умеет делать и что делала раньше. Со мной она вообще не хочет общаться, порой просто исчезает, когда я подхожу.

— Хорошо, — вздохнула Энни. — Попробую.

Она перехватила Розалин в вестибюле после обеда. При её появлении рядом женщина явно напряглась, как струна, и казалось, в любую секунду готова была убежать. Энни заговорила как можно мягче:

— Розалин, мне надо с вами поговорить. Насчёт вас. Вы не против? Это касается вашего будущего, — уже ведь понятно, что о прошлом Розалин рассказывать не стремится и, может быть, даже боится этих расспросов. А вот о будущем, возможно, согласится подумать.

Так и получилось. Розалин чуть-чуть расслабилась.

— Да, ваше высочество.

Энни улыбнулась.

— Пойдёмте в парк.

В парке Энни не стала уводить собеседницу далеко, пригласив сесть на ближайшую скамью. Розалин села, всё ещё настороженная.

— Скажите, Розалин, чем бы вы хотели у нас заниматься? — начала беседу Энни, улыбаясь как можно приветливее. Розалин с опаской покосилась на неё.

— Чем мне будет позволено, ваше высочество.

— Давайте вы не будете прибавлять каждый раз «ваше высочество», — поморщилась Энни. — Понимаете, мы можем предложить вам много вариантов, но всё будет зависеть от ваших личных возможностей и ваших пожеланий, конечно, тоже. Но мы не знаем, чего вы хотите, поэтому не знаем, что вам предложить, чтобы вам это было и интересно, и по силам, — Энни кинула взгляд на ногу Розалин и решилась ещё на одно заявление: — И если вам нужно лечение, то мы обязательно поможем, если сможем.

Поначалу Энни побоялась, что Розалин снова замкнётся — не посмеет уйти, потому что Энни здесь принцесса, но и не пойдёт на контакт. В общем, как всегда. Но Розалин, немного помявшись, ответила:

— Спасибо, мне не нужно лечение. Я справлюсь с любой работой, которую мне здесь дадут.

— Какое у вас образование? — спросила Энни. — Я спрашиваю затем, что, может быть, вам можно подобрать какую-то неутомительную работу…

— Я не очень образована, — ответила женщина. — Не больше, чем многие, возможно, даже меньше. Начальный уровень.

— Понятно. Жаль, — вздохнула Энни. — А вы хотели бы повысить своё образование?

Розалин взглянула чуть удивлённо.

— Зачем?

— Это даст вам возможность работать умственно, а не физически, — пояснила Энни. — Мне кажется, для вас так будет удобнее.

Розалин коротко качнула головой.

— Спасибо, ваше высочество, но я не стремлюсь к этому.

Энни пытливо всматривалась в её лицо. Ей почему-то показалось, что Розалин на самом деле ещё моложе, чем выглядит.

— Розалин, сколько вам лет? — прямо спросила Энни. Та посмотрела удивлённо.

— Мне тридцать два года.

— Так мало? — не сдержалась Энни. Розалин явно удивилась ещё больше. И Энни со смехом объяснила: — Поначалу мы думали, что вам лет пятьдесят. Простите. Знаете, восприятие внешнего возраста часто зависит от одежды, причёски и цвета лица. Здесь вы всё исправите. Все, кто переселяются сюда, сначала выглядят очень неважно, а потом здоровеют и молодеют, так что у вас ещё всё впереди.

Розалин долго не отвечала. Энни уже решила вернуться к теме о работе и лихорадочно соображала, как снова заговорить, как Розалин внезапно её опередила:

— Ваше высочество, можно задать вам один вопрос?

— Да, конечно, — с радостью кивнула Энни. Каким бы ни был вопрос — главное, что Розалин сама пошла на контакт.

Розалин опустила голову и заговорила — похоже, старательно выбирая слова:

— Я видела, что здесь девушки выходят замуж… видела свадьбу, на которой вы сказали, что тут всё по доброй воле. Я наблюдала за девушками — они не боятся здесь. Не боятся работы, не боятся мужчин, не боятся вас и господина рыцаря. Даже господина Рохана не боятся. Это правда?

— Что правда? — не поняла Энни. — А, ну да! Розалин, здесь в самом деле не стоит кого-то бояться. Я понимаю, — как можно сочувственнее произнесла она, стараясь заглянуть Розалин в лицо. — В Подземном мире вы привыкли бояться правителей, но у нас всё не так. Это многим кажется непривычным, но бояться не надо. Мы не сделаем вам ничего плохого.

— Я на это надеюсь, — тихо сказала Розалин. — Ваше высочество, а могу ли я получить такую работу, которая позволит мне оставаться одной? Чтобы…

— Чтобы вас никто не трогал? — уточнила Энни, когда Розалин замялась. — Вы боитесь, что вас будут наказывать?

— Вы много делаете хорошего для подданных, — тихо сказала Розалин, не ответив на вопрос. Похоже, просто решила высказать всё, что думает. — Вы и господин рыцарь, вы никого не оскорбляете, не даёте непосильной работы, у вас много праздников и свободных дней для народа. Ваши люди трудятся не для вас, а для себя самих, строят себе дома, разводят себе огороды. Вы заботитесь о том, чтобы им было удобно и весело. Вам интересна чужая личная жизнь, чужие мысли… — Розалин замолкла. Энни засмеялась:

— Розалин, вы так говорите, как будто у нас тут сказка наяву. На самом деле ничего особенного в этом нет. Просто мне немного повезло в жизни, и я хочу, чтобы повезло и другим. Если уж я стала правительницей и живу в магическом дворце, то надо использовать своё положение во благо окружающим. К тому же у нас достаточно случается и неприятностей.

Розалин пристально взглянула на неё — даже сквозь тёмные очки этот взгляд казался странным.

— То, что у вас случается — это не неприятности.

— Ну да, смотря с чем сравнивать, — кивнула Энни. — В общем, шероховатости в нашей жизни тоже есть. Не всё идеально. Даже у меня.

Розалин молчала.

— Но мне действительно интересны чувства и мысли людей, — продолжила Энни, не дождавшись её реакции. — Пока у нас живёт немного народу, мне несложно хотя бы попытаться найти к каждому индивидуальный подход. И это пойдёт на пользу как каждому человеку лично, так и всей стране.

— И вы никому не позволяете унижения и насилия? — коротко спросила Розалин. Энни нахмурилась. Вопрос был явно неспроста. Розалин чего-то боится?

Ну да. Боится мужчин, боится насилия. Обратила внимание на слова свадебной церемонии о том, что всё по доброй воле… Понятно.

— Конечно, не позволяю. Но дело не только в том, что я не позволяю. У нас тут в принципе всё по-другому. И ни Рохан, ни Салар, ни Логон с Твиглом вас даже пальцем не тронут не потому, что меня боятся, а потому, что они вообще по-другому воспитаны. У нас уважают женщин. Я, к сожалению, не могу поручиться за бывших рудокопов, — вздохнула Энни, — но, надеюсь, они постепенно перенимают наш уклад. Рохан — вообще рыцарь, он в жизни не поднимет руку на женщину, он с одинаковым почтением будет относиться и ко мне, и к вам. Он даже ребят воспитывает в том же духе. Вам совершенно нечего бояться, поверьте.

Энни говорила как можно убедительнее, но видела, что Розалин сомневается.

— Вы сами в этом убедитесь, когда проживёте с нами долгое время, — наконец пообещала Энни, не зная, что ещё сказать. — И когда вы перестанете нас бояться, то обретёте друзей. Возможно, даже семью, ведь вы ещё молоды. И если вы станете немного веселее, то и вас полюбят, вот увидите.

Розалин повернулась к Энни с удивлением. Машинально она при этом провела пальцами по шрамам, и Энни уверенно закончила:

— Даже несмотря на ваши шрамы. Кстати, их наверняка можно вылечить. Тогда у вас будет очень красивое лицо.

Розалин внезапно словно решилась на что-то и начала говорить быстро, с нервным болезненным полусмехом-полуплачем, глядя Энни прямо в глаза:

— Обрести семью? Я уже много лет как потеряла своих родных. Всю мою семью вместе со мной забрали в рабство по приказу Тогнара — за то, что отец был недоволен его властью. Мужчин отправили на стройку Лестницы. Меня, мать и сестру сослали в дальнюю крепость. И все умерли, кроме меня. Мать — от непосильной работы, когда её заставили таскать камни в каменоломне — те самые камни, которые потом отвозили на остров Пакира, и отец с братьями клали из них эту проклятую Лестницу, и погибли на ней же — я даже не знаю, когда и как. После освобождения я пыталась их найти и узнала, что их уже несколько лет нет в живых. Я долго надеялась и искала хоть кого-нибудь, а когда поняла, что это бесполезно — тогда и решила начать новую жизнь здесь. А сестра — хотите знать, как она умерла? Она была очень красивой. И едва мы приехали в ту крепость, как её заметил комендант. Каббар. Но она не подчинилась ему. Тогда на неё напали втроём. Пришла стража и вывела из нашей комнаты, где мы жили с другими женщинами — мы не решились им сопротивляться. Её увели. И там напали на неё втроём. На следующее утро я начала искать её и нашла за пределами крепости, ещё живую. Она умерла у меня на руках, вся избитая и истекающая кровью. Мне было всего пятнадцать. А сестре восемнадцать. И тогда я взяла острую кость, почти как нож — она валялась там же, на берегу, — и сама расцарапала себе лицо, чтобы не быть красивой, как она. Я была в таком состоянии, что даже не почувствовала боли. И ещё стала нарочно горбиться и специально хромать, и голос изменила. Надо мной смеялись, меня осуждали, но… — Розалин только теперь перевела дыхание, — меня не трогали. Я внушала лишь отвращение и неприязнь. А каббарам нравились красивые девушки… Так что, — Розалин с истеричным смешком развела руками, — я слышала, как вы говорили о том, что я не виновата в своей внешности. Так вот, на самом деле как раз виновата, потому что именно я сама сделала себя такой. Но это меня защитило. И эти шрамы — моя защита. Я изуродовала себя, но я живу.

Энни слушала, едва дыша. У всех переселенцев была та или иная печальная биография, но чтоб так… Да, с Розалин действительно произошёл несчастный случай — но тем страшнее он был, что произошёл не только с телом, но и с душой.

— Розалин, — Энни протянула руку и коснулась локтя женщины, — мне вас очень жаль… — слова были слишком банальными, слишком невыразительными. Но Энни не знала, что сказать.

Розалин горестно усмехнулась и поникла головой.

— Простите, что рассказала это вам.

— Нет, — немедленно возразила Энни. — Я должна была знать вашу историю. Я… я должна вам как-то помочь.

Розалин снова подняла голову с усмешкой:

— Как же вы мне поможете, ваше высочество? Разве что тем, что теперь я смогу жить здесь и не так бояться всех, как боялась в Подземелье. Я ведь не умею совсем не бояться. И мне не понять тех женщин и девушек, которые стремятся быть красивыми. И не привыкнуть к тому, что мужчина может защитить и помочь, а не ударить и надругаться, — Розалин с недоверием окинула Энни взглядом. — Говорят, ваше высочество, что вы старше, чем кажется.

— Да, — легко усмехнулась Энни. — На самом деле мне больше шестидесяти лет.

— Значит, вы хотя бы понаслышке знаете о разных тёмных сторонах жизни.

Энни кивнула.

— У меня в жизни было не так уж много плохого, — тихо сказала она. — И я бы очень хотела, чтобы и у других было как можно меньше плохого в жизни. Послушайте, Розалин, вы ведь всё равно собираетесь здесь начать новую жизнь. Так попробуйте перестроить своё сознание и поверить, что здесь всё не так, как вы привыкли. Мне… мне жаль, что нельзя вернуть всех ушедших близких. Вернуть для всех. Но можно хотя бы обрести новых друзей. От каждого человека зависит ход истории, особенно в нашем случае, и мы должны жить так, чтобы всё плохое, что было в прошлом, никогда больше не повторилось. Строить новую жизнь.

— Вы правы, ваше высочество, — глухо ответила Розалин и умолкла. Пауза затягивалась. Наконец, Розалин сама же первая продолжила вполне обыкновенным тоном: — Но вы говорили со мной о работе.

— Э… да, — торопливо кивнула Энни.

— Теперь вы знаете, что мне нетрудно исполнять работу с физическими нагрузками. У меня ведь не болит ни нога, ни спина.

— Тогда не притворяйтесь больше, — потребовала Энни. — Пусть все знают, что вы на самом деле абсолютно нормальный человек. — Заметив подозрительный взгляд Розалин, она поспешно добавила: — И никто вас не тронет.

— Я уже привыкла горбиться и хромать, — вздохнула Розалин.

— Знаете что, — придумала Энни, — я скажу Юфине, она будет ежедневно делать вам массаж. Знаете, что это такое? — Розалин покачала головой. — Ну, такая несложная процедура, когда человеку потихоньку разминают плечи, ноги, руки, спину и так далее, иногда руками, иногда какими-нибудь приспособлениями, сильно или поверхностно. В общем, это даже приятно бывает. Я думаю, вы быстро отучитесь горбиться. И ещё я думаю, даже шрамы можно попробовать свести.

Розалин даже схватилась за лицо.

— Нет. Я не хочу.

Энни уступила.

— Как хотите, но вам тут незачем прятаться. И попробуйте с кем-нибудь подружиться. Будьте веселей. И я думаю, что вы многим понравитесь, — улыбнулась она. Розалин со страхом покачала головой.

— Ваше высочество, я не хочу никому нравиться.

Энни снова тронула её за локоть и улыбнулась ещё более открыто.

— Не бойтесь, Розалин. Взгляните на нас всех. Вы ведь можете стать такой же, как мы, если только не будете бояться. И главное, не бойтесь Рохана. Он добрый и очень вежливый, и он первый за вас заступится, если только кто-то вас обидит.

Розалин снова покачала головой.

— Ладно, — махнула рукой Энни. — Так что же делать с вашей работой? Ну а в самом деле, чем бы вы хотели заниматься?

— Я не знаю, — неохотно призналась Розалин. — Я ведь совсем не знаю здешней жизни. И очень мало что умею делать. В крепости я чинила рыболовные снасти.

— А в детстве вы кем хотели стать?

Розалин пожала плечами.

— Кем может мечтать стать дочь шахтёра? Разве что женой какого-нибудь более преуспевающего рабочего. Переехать в более чистый район города и в более просторный дом. Хотя, когда-то я мечтала стать прислугой в богатом доме, но, едва мы с сестрой подросли, мама сказала, что об этом нельзя мечтать — слишком много там опасностей для красивых девушек. Она и не знала, что нас ждёт…

— Я подумаю, что можно для вас сделать, — решительно произнесла Энни. Встала и, улыбнувшись, протянула руку: — Розалин, спасибо, что рассказали всё.

— Спасибо? — повторила Розалин с недоумением, не принимая руки. — Почему?

Энни замялась.

— Знаете, трудно взаимодействовать с человеком, если не знаешь, каков он. Пытаешься его понять — и не можешь. Пытаешься найти контакт — и не можешь. Вам же было интересно знать, что у вас за правитель теперь — а мне, как правительнице, не менее важно знать, что у меня за подданные, если уж на то пошло. И потом, мы за вас переживали. Если вам что-то нужно, Розалин, вы всегда можете обратиться даже ко мне напрямую. Пока у нас немного живёт людей, и я могу знать всех в лицо и каждому уделить хоть немного времени.

— Хорошо, ваше высочество, — Розалин недоверчиво опустила голову. Энни улыбнулась.

— Удачи вам, Розалин. Я пойду, у меня ещё дела.

История Розалин оказала на Энни такое впечатление, что ночью она долго не могла уснуть. Ворочалась, ворочалась, а потом взяла волшебное зеркало и мысленно позвала сестру.

Элли откликнулась, конечно же, не сразу.

«Энни, что-то случилось?»

«Извини, — мысленно ответила Энни. — Просто очень хочу с тобой поговорить. Может, включим видеосвязь?». Очень часто они беседовали через два волшебных зеркала — Элли садилась к своему, Энни к своему, видели друг друга и разговаривали вслух, и Энни в шутку называла это видеозвонком.

Через пару минут Элли ответила:

«Ну давай, я тебя вижу».

Энни тут же пожелала увидеть в зеркале сестру.

— Ничего у меня не случилось, — вслух сказала она картинке в зеркале. — Просто тут одна история такая…

Она пересказала Элли всё с начала.

— Не знаю, что с ней теперь делать и как ей помочь, — заключила Энни. — Может ли человек, переживший такое, нормально жить среди более счастливых людей? Мне кажется, у остальных таких трагедий не было. Ну в самом деле, к нам ведь все переселяются с семьями. А она — одна. И эти шрамы на её лице — может, их можно убрать магией?

— Пока нельзя, — немедленно ответила Элли серьёзно.

— Почему?

— Потому что, — Элли вздохнула и поудобнее устроилась в кресле, в котором сидела с ногами, — она этого не хочет. Допустим, я приду к вам и одним движением руки сделаю её снова красавицей. Но она же не привыкла к тому, что красота — это благо, а не беда. Сейчас она может постепенно привыкнуть к вам, подружиться с кем-нибудь, и знать, что шрамы для неё защита от всего нежелательного. Она ведь так тебе и сказала. А если этой защиты она чувствовать не будет, то может ещё сильнее замкнуться, ещё больше от всех шарахаться, а то и, чего доброго, снова себя изуродует. Поэтому, пока она сама не захочет избавиться от своих внешних недостатков — не надо её заставлять. Я даже думаю, ты поспешила, когда предложила ей не горбиться и не хромать. Она должна сама захотеть сначала просто подружиться с вами, а потом уже быть красивой и привлекательной, тем более в глазах мужчин. И вот тогда уже можно будет что-то делать.

— Я хочу ей помочь, — пробормотала Энни.

— Ты и помогаешь. Просто ты спешишь, а тут надо действовать постепенно. Удивительно уже то, что она согласилась тебе всё рассказать. Наверное, в самом деле посмотрела на всю ту вашу обстановку, послушала, что говорят о тебе другие, и тогда решилась.

— Трудные у меня в этот раз новые подданные, — вздохнула Энни. Элли невесело засмеялась:

— Думаешь, у меня таких нет? Только у меня их ещё больше. Понимаешь, тут есть своя проблема. Мы видим у человека какой-то физический недостаток или болезнь, и сразу думаем — надо ему помочь! Надо его исцелить! И наш порыв — правильный, только это нельзя делать, исцеляя только тело. Надо воздействовать одновременно и на тело, и на душу. Иначе вместо исцеления можно сделать только хуже. Тут даже мало самому человеку хотеть исцеления — надо, чтоб он прилагал к этому определённые усилия.

— Понимаю, — уныло кивнула Энни. — Значит, ни Розалин, ни Веору помочь пока нельзя.

— Пока, — подчеркнула Элли. — Правда, насчёт Веора я не уверена ещё и потому, что врождённые недостатки в принципе исцелить очень трудно. Там ещё смотря в чём конкретно проблема. Просто ты торопишься, а надо сначала просто сделать так, чтобы эти твои новички сумели войти в новый для себя мир и немного отвыкнуть от прежней жизни. Ну, в общем, сестрёнка, иди-ка ты сейчас спать. Проблемы, тем более такие серьёзные, не решаются с наскока в два часа ночи.

— Спасибо, — усмехнулась Энни. — И тебе сладких снов.

Жизнь снова входила в накатанную колею. К удивлению Энни, в отсутствие Аларма она не так уж плохо справлялась с делами, было даже время отдохнуть, позаниматься каким-нибудь приятным делом, что-нибудь почитать или поработать в саду. Пожалуй, последнее для Энни стало делом принципа. Доказать, что даже принцесса не гнушается работой на земле, как простолюдинка — и неважно, кто и что об этом думает.

Энни даже пыталась составить какое-то расписание своего рабочего дня, но оказалось, что тут ничего не выйдет, как ни старайся. Во-первых, сама Энни не отличалась особой дисциплинированностью, а во-вторых, едва ли не каждый день случались какие-нибудь мелкие внезапности, сбивающие весь план. И естественно, они не всегда зависели от Энни. А иногда они были и не такими уж мелкими. Так, например, одним вечером внезапно пропала Станна. Её не оказалось ни во дворце, ни в посёлке, и если бы не Полкан с его нюхом и умением брать след, то пора было бы впадать в панику. Оказалось, что Станна просто пошла прогуляться, пошла в одиночку и немного заблудилась. Когда её нашли, она уже уверенно возвращалась в нужном направлении, хотя и была изрядно взволнована.

— Я больше не буду, — виновато повторяла она, как ребёнок. — Я сама от себя не ожидала. Думаю, отойду недалеко…

— В следующий раз отходи хотя бы не одна, — сурово повелела Адалла. — Где это видано, бродить одной!

— Подумаешь, — сказала Лили, — а я всегда брожу одна.

— Вы — другое дело, — строго ответила Адалла. Все поселенцы считали, что Лили тоже немного фея.

Сама Лили предупредила Энни, что, как только вернётся Аларм, она уйдёт: у неё ведь тоже есть друзья, которые по ней скучают.

— Знаю, — хмыкнула Энни. И огорчённо добавила: — Жаль, что ты не можешь жить с нами. Ты мне очень помогаешь.

— Не очень-то я помогаю, — честно признала Лили. — В основном сижу за роялем. А вот то, что у вас нет хорошего учителя музыки, это действительно жаль. Напиши Стелле, пусть к вам едут не только всякие повивальные бабки и лохматые журналисты.

— Как только вернётся Аларм, я сама рассчитываю к Стелле съездить, — сказала Энни. — Давно уже её не навещала. К тому же мне хочется понять, взрослею я или нет, а это может сказать только Стелла.

— Чудно, — одобрила Лили. — Давай тогда дождёмся Аларма и отправимся вместе. В Невидимую землю я могу попасть и оттуда.

— Только после его дня рождения, — уточнила Энни. — Мы за два года так и не смогли нормально его отметить, может, хоть в третий раз повезёт.

Аларм обещал вернуться к своему дню рождения, но вот уже настало двадцать пятое сентября, а его всё не было. Волноваться было не о чем — Аларм так долго не был в Пещере, ничего удивительного, что он захотел там задержаться. Но Энни чувствовала, что ей будет немного обидно, если он задержится там на свой праздник. Просто — когда же она наконец сможет по-хорошему провести его день рождения с ним вместе?

«Может, это для него неважно, — думала она, вертя серебряное колечко на пальце. — В конце концов, он никогда не отмечал особо свой день рождения. И какая ему разница, проведёт ли на этот раз он его со своей невестой, то есть со мной, или нет. Да и какая я ему невеста! До сих пор не могу даже называть себя так. Просто мы дружим, и ради того, чтобы соблюсти формальности и не потерять репутацию в глазах собственных подданных, обменялись волшебными колечками».

Тем не менее утром двадцать шестого она пришла на кухню и застала там тёплую компанию: Твигл, Шетти, Васса с Леллетой, Таиса, Юфина и Розалин.

— Твигл, у Аларма завтра день рождения, а его всё нет, — грустно заговорила она. Шетти, изучавшая Твиглову записную книжку с рецептами, подняла голову:

— День рождения? Здорово, а сколько ему лет?

— По факту — девятнадцать, — объяснила Энни. — Но я больше года назад выпросила для него у Стеллы цветок вечной юности, так что, надеюсь, Аларм стареть не будет.

— Ну, если Аларм не придёт и завтра, то мы отпразднуем его день рождения дважды, — заявил Твигл. — Сначала без него, а затем с ним. Подумаешь, проблема! В конце концов, он сам виноват.

— Я не придумала, что ему подарить, — огорчённо призналась Энни.

— Признайся ему в любви, — подала голос Таиса. Васса хихикнула. Леллета и Юфина зашикали на Таису.

— Не дерзи принцессе, — хмуро сказала Таисе Шетти. Та только поморщилась.

— Это не подарок, — твёрдо произнесла Энни.

— Ну я бы дала ещё один совет насчёт подарка, — сказала Таиса елейным голоском, — да боюсь, меня тут некоторые ревнители нравственности поколотят…

— А ещё тебя за такой совет выгонят из дворца, — пообещала Юфина.

— Ой-ой-ой, — скорчила рожицу Таиса. — Уж не ты ли меня выгонишь?

— Таиса, — тихо сказала Розалин, — угомонись, пожалуйста.

И было в её голосе что-то такое, что подействовало даже на Таису. И она действительно умолкла и даже не стала морщиться. Кстати, Розалин в самом деле старалась отучаться от привычки хромать и горбиться, и когда она держалась прямо, то выглядела даже очень представительно.

— Испеки ему торт своими руками, — посоветовал Твигл. — Торт на день рождения — это беспроигрышный номер.

— Думаешь, Аларму интересен торт? — скептически произнесла Энни.

— Ага, в виде кинжальчика, — хихикнула Шетти. — Он же любит всякое оружие.

У Энни возникло забавное и очень приятное ощущение: как будто она тут не принцесса, а остальные — вовсе не подданные, а просто обычная девчонка болтает с обычными подружками о таком же обычном парне. Как и положено в юном возрасте от пятнадцати до двадцати с небольшим лет.

— Нет, торт не вариант, — покачала головой Энни. — Надо бы что-то необычное.

— Живой кинжальчик, — подсказала Васса, и все рассмеялись.

— Живой арбалет, — вступил в общий смех Твигл. — Самонатягивающийся и самонаводящийся. Нет, а что? В самом деле, Энни, возьми какое-нибудь оружие и посыпь порошком…

— Нет, — твёрдо сказала Энни. — Живое оружие — это уже ни в какие ворота не лезет.

— Зато какое пополнение коллекции… — усмехнулась Леллета, и все снова рассмеялись. Энни махнула рукой.

— Думаю, проще будет поступить по твоему совету, Твигл. Только мне понадобятся ингредиенты для торта. Поделишься?

Твигл сделал широкий жест рукой.

— Какие вопросы! Всё в твоём распоряжении!

И в этот момент в кухню прибежал Логон.

— Аларм вернулся! — сообщил он с порога. Энни подпрыгнула:

— Ура!

Она бросилась к двери, но Логон всё ещё переминался на пороге.

— Только там это…

Энни охватил страх.

— С ним всё в порядке?

Она отпихнула Логона и бросилась в коридор.

— Всё с ним хорошо! — растерянно крикнул ей вслед Логон. — Просто он не один.

Энни остановилась лишь на мгновение. Потом уверенно помчалась дальше. Собственно, она даже не расслышала вторую часть реплики Логона. Главное, что с Алармом всё хорошо.

— Аларм! — крикнула она, выбегая в вестибюль. Аларм стоял у двери в левое крыло. Обернулся к Энни, раскинул руки навстречу — она так и влетела в его объятия.

— Привет, — улыбнулся он. — Как ты тут?

Энни расплылась в улыбке.

— Всё хорошо. А ты?

И благодарно зажмурилась, когда он наклонился, чтобы её поцеловать. Почему-то только сейчас она поняла, что целый месяц действительно скучала по нему. Ну да, это было не то сумасшедшее психование, как года два назад, когда она то и дело морально истязала себя в его отсутствие и переживала, что она ему не нравится — но и сейчас ей точно его не хватало. Целый месяц Энни словно держала в себе жёсткое нервное напряжение, не чувствуя этого — и только сейчас её отпустило.

Может, сейчас сказать ему, что она его любит?..

Аларм отстранился.

— Энни, у меня для тебя сомнительный сюрприз, — выдавил он, и Энни увидела в его глазах тревогу. И насторожилась.

— В каком смысле сомнительный?

— Я не знаю, что ты на это скажешь… В общем, знакомься, — и Аларм указал в коридор, возле которого стоял. И Энни увидела то, на что не обратила внимания сразу.

Там валялся рюкзак Аларма, а на нём сидела маленькая девочка лет двух-трёх. Худенький, явно болезненный бледный ребёнок, и наверняка смирный и тихий, она просто сидела и растерянными глазами смотрела вокруг.

— Это Ника, — вздохнул Аларм. — Ей два с половиной года, и она мне приходится не очень дальней родственницей.