Пробуждение Зверя (гет)

— Нет, ты все-таки не в себе. Однозначно, — Ирма на миг всплеснула руками, не находя слов, дабы выразить все возмущение и непонимание. Время от времени встревожено косясь на черепашек, она старалась не упускать из виду и Эйприл. Вдруг та снова исчезнет, а то и вовсе примерещилась ей в нескончаемо долгом напряженном ожидании невесть чего? Покрывшиеся мурашками от подземной прохлады и сырости, местами разодранные до крови руки подруги казались реальными, но в чем можно быть уверенной в сошедшем с ума мире? И едва закончив с оказанием первой помощи мутантам, Ирма крепко вцепилась в запястья Эйприл, боясь отпускать на лишний миг, даже не замечая, что причиняет ей боль слишком сильным сжатием.

Эйприл ответила на удивление спокойным ясным взором, от которого захотелось взвыть. Слишком хорошо Ирма знала этот взгляд, этот полный безмолвной решимости вид. И даже крепко держа подругу за обе руки, с отчаянием понимала: не удержит. Уж если Эйприл что-то задумала, остановить ее почти нереально. «А может, и не почти», — хмуро усмехнулась Ирма, вспомнив аналогичные попытки Шредера. Хвала небесам, хотя бы эта чума позади. Однако Эйприл… что с ней сделал этот маньяк, если, ненавидя его всей душой (а Ирма прекрасно помнила, что так и было, и не только из-за черепашек), теперь она сама рвется на поиски его, словно привороженная? А может… может, и не словно? С этого негодяя станется. Зачем бы только…

— Никуда не отпущу, — предупредила она с уверенностью, которой вовсе не ощущала. Эйприл, кажется, тоже это понимала; может, потому и не стала спорить? Тяжело вздохнув, Ирма попробовала еще раз:

— Эйприл, ну ты сама подумай — что там, — она выразительно дернула подбородком куда-то в сторону невидимого в полумраке потолка, — можно найти? Только зомби да ненужные приключения на мягкое место. Оно тебе надо?

Ирма нервно передернула плечами, не слушая сбивчивые возражения. Что бы там ни говорила Эйприл, она никогда не поверит словам Шредера в обход увиденного собственными глазами. А этого с лихвой бы хватило, чтобы просидеть мышкой до прихода армии… ну или хотя бы пока не очнутся черепашки. Ирма оглянулась. Вроде бы один из них пошевелился. Боже, зависеть от скорости черепах… как в плохом анекдоте.

— То-то и оно, — вздохнула Эйприл. И, кажется, тоже покосилась в сторону черепашек. А может, и на потолок, но явно с другими мыслями. Это Ирма поняла и до того, как услышала: — И он там, среди всего этого. Совсем один…

Спроси кто-нибудь Ирму, она бы с уверенностью заявила: если есть на Земле какое-то подобие справедливости, именно так и должно было случиться. В конце концов, именно Шредер заварил всю эту кашу, ему ее и расхлебывать. И уж он-то выкарабкается из нее без особых проблем. В этом Ирма была убеждена даже больше, чем в собственной безопасности — мерзавцам ведь всегда везет. Вслух же, однако, сказала совсем иное.

— А они? — она многозначительно кивнула в сторону черепашек. — Ты бросаешь их ради него — нашего общего врага? Притом, что сама говорила…

Не договорив, Ирма смущенно опустила голову, разжав одну руку, дергано обтерла пальцы о подол юбки. После всего, что сделала для ее и их освобождения Эйприл, напоминать о необходимости непростого выбора было слишком жестоко. Даже она понимала это. А уж осуждать… Но все-таки, может, хотя бы это поможет Эйприл одуматься? Искать Шредера… бр-р, как в голову вообще может прийти такая дичь? Да куда бы он ни делся — лишь бы подальше от них!

Забывшись, Ирма проговорила последнюю мысль вслух. И, конечно же, она не прошла незамеченной.

— Ричард, — коротко поправила ее Эйприл.

— А? — встрепенулась Ирма, с запозданием вспоминая, что Эйприл ведь говорила что-то об этом. О героическом спасении и шокирующем открытии. Но не верилось до сих пор. Вот хоть убейте — не верилось. Шредер и благородство — настолько несовместимые понятия, что она скорее поверит в снег в июле. Который, к тому же, однажды уже видела. Но Эйприл Ирма благоразумно не стала этого говорить.

— Все равно не понимаю, — упрямо повторила она, но уже с меньшим запалом. — Как можно любить такое чудовище? Просто в голове не укладывается…

— Я знаю, Ирма, — Эйприл печально покачала головой. — Я знаю. Но так уж вышло, что ж теперь…

— Да я не о том, — выпалила Ирма громче, чем ожидала сама. С нарастающим ужасом понимая, что вот сейчас — или через секунду-другую, не суть важно — Эйприл поднимется и уйдет, и скорее всего, она больше никогда ее не увидит. И отчаяние это придало непривычного красноречия. — Что мне сказать им, когда они наконец очнутся? — девушка снова кивнула в сторону черепашек. — Что нам всем делать без тебя?

Эйприл молча обняла ее, и Ирма, отпустив наконец руки подруги, ответила на объятье, прижалась плотнее, уткнулась лицом в плечо, словно ребенок, прячущийся от грозы. Понимая, что иного ответа не получит.

Недолгую идиллию нарушило неожиданное оцепенение Эйприл. Встревоженная Ирма подняла голову: подруга уставилась на что-то за ее плечом, и по неподвижному лицу было не понять — хороший ждет сюрприз или наоборот. Зная же их везение…

Сглотнув, Ирма медленно оглянулась, но лишь спустя секунду-другую рвано выдохнула — на сей раз радостно и с облегчением. Еле заметное движение теперь уж точно не привиделось, хоть и исходило с другой стороны. Помня, насколько сильно досталось от Шредера черепашьему учителю, Ирма не ожидала, что именно он очнется первым, да не просто очнется — окажется способным приподняться на локте сплошь перемотанной бинтами лапы. Похоже, слухи о сверхъестественной живучести грызунов все-таки не врут.

— Мастер Сплинтер, — торопливо освободившись из объятий подруги, Эйприл помогла старому крысу принять сидячее положение. Та про себя обиженно заметила, что не так уж сильно мутанту это требовалось: похоже, он оживал буквально на глазах. Но возражать не стала. Дай бог, Эйприл отвлечется и забудет о своей бредовой идее. Все-таки Сплинтер слишком слаб, чтобы позаботиться о своих учениках, когда очнутся уже они — а этого вряд ли придется долго ждать. А с нее самой много ли проку? Конечно, Ирма лукавила перед собой и знала это, но как не надеяться даже на почти невозможное?

Напрасные мечты. Ирма поняла это, понуро наблюдая, как Эйприл поудобнее пристраивает Сплинтера у стены, заботливо оправляя бинты, и торопливо, сбивчиво что-то шепчет ему на ухо. Мохнатая морда крысы оставалась привычно непроницаемой, но откуда-то девушка знала, что Эйприл говорит как раз о необходимости отлучки, просит прощения за невозможность остаться. Но даже чувствуя себя виноватой — не останется. Ирма сердито засопела, демонстративно пододвинулась ближе, наплевав на тактичность.

— Ну хоть вы ей скажите, мастер Сплинтер, — не выдержала она. — Вы же не можете не понимать, как это опасно… да и просто невозможно! Соваться в полуразрушенный, охваченный паникой город — да ради кого! Разве это не безумие?

Эйприл смерила ее укоряющим взглядом, но промолчала. Ирме было все равно. Пусть обижается, пусть даже никогда не заговорит больше — неважно, лишь бы осталась, лишь бы была рядом. С ней.

— Безумие, — согласно кивнул Сплинтер. Ирма на миг воспрянула духом, уже покосилась было на Эйприл… но неожиданно рассмотрела, что лапа старого грызуна ободряюще легла на ладонь Эйприл. И лишь позже заметила хитро-многозначительную улыбку, придающую сказанному совершенно иной оттенок. Как же она забыла об этой специфичной его способности — переиначивать слова порой на совершенно противоположный лад?

— Но иногда оно просто необходимо, — невозмутимо продолжал Сплинтер. — Ради наших близких и нас самих.

Он благодарно кивнул Эйприл, принимая от нее бутылку с водой. Удержать ее сумел сам, даже почти не опираясь на стену — но это Ирма заметила уже мельком, не присматриваясь. Тяжело вздохнув, она обессиленно сгорбилась, признавая свое поражение. Если уж отказался от борьбы даже Сплинтер…

— Я обязательно найду способ связаться с тобой, — срывающимся голосом заверила ее Эйприл. Удивленно вскинув голову, Ирма разглядела слезы и на ее глазах. И, не в силах больше сдерживаться, снова обняла подругу — на сей раз менее бурно, понемногу принимая неизбежное.

— Смотри, поймаю на слове, — неуклюже попыталась она пошутить, сглатывая подступившие слезы. Эйприл так же натянуто рассмеялась.

— Да сколько угодно, — безропотно согласилась она. — Только позаботься, пожалуйста, о них, — Эйприл полуобернулась на черепашек, избегая отчего-то смотреть на них прямо (и, кажется, сейчас Ирма понимала почему). — И… прости меня, ладно? Я просто не могу иначе.

— Я понимаю, — Ирма всхлипнула, с усилием заставила себя разжать пальцы и спрятала руки за спину. — Ведь я люблю тебя, несмотря на все твои глупости. Надеюсь, и ты, хотя бы немножко.

— Дурочка, — с болезненной улыбкой Эйприл погладила подругу по щеке. — Разве ж может быть иначе? Жди от меня весточки — но не слишком скоро. А пока береги себя, ладно?

Ирма согласно кивнула.

— Ты тоже. А то ведь я тебя знаю, — она многозначительно сощурилась. Эйприл хихикнула, на этот раз облегченно.

— Непременно.

— А уж с ними я разберусь, — туманно пообещала Ирма, на самом деле совершенно не зная, что и как будет говорить черепашкам. Сумеет ли вообще найти нужные слова, если и сама до конца не понимает Эйприл? Но не пообещать просто не могла. Да и Сплинтер, раз уж поддержал авантюру подруги, должен помочь.

Она оглянулась на крыса и лишь краем глаза видела, как Эйприл подошла-таки к черепашкам, опустившись на колени, коснулась головы каждого, что-то почти беззвучно прошептав. Показалось, или подруга и правда сильно побледнела? В неожиданном порыве деликатности Ирма предпочла не вглядываться. А повернувшись наконец — рассмотрела лишь смутный быстро удаляющийся силуэт в конце коридора.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — ворчливо пробормотала она себе под нос. — Но в любом случае — пусть у тебя все получится.

* * *

Стоило отодвинуть тяжелую крышку люка, и яркий солнечный полдень больно ударил по глазам, вынудив на миг зажмуриться. Привыкнуть удалось довольно быстро — как-никак, под землей она провела всего ничего; но весь путь до бывшего Телецентра Эйприл проделала, полуприкрыв глаза и стараясь особо не оглядываться по сторонам. И вовсе не потому, что опасалась встретить рукотворных зомби. Поначалу мысль о них и правда скребла в сознании, заставляя дергано оглядываться на каждый случайный звук — пусть причиной чаще была и она сама. Но довольно быстро Эйприл поняла, что сам Манхэттен — пусть большей частью и уцелевший, но молчаливый и обезлюдевший — пугает ее гораздо сильнее. Было в его тишине что-то неестественное, безжизненное, подавляющее, как бы отчаянно Эйприл ни храбрилась. Пустой город, заброшенный, мертвый, как и всё вокруг, и ни души на мили и мили окрест… Конечно, ощущение это было обманчивым, но насколько же в него верилось! Неожиданно для себя девушка осознала, что была бы рада увидеть… да не то что горожан — хотя бы одного из безликих Футов. Хоть кого-то живого, помимо себя самой, в этих пугающих ломаных декорациях постапокалипсиса.

Устало выдохнув, Эйприл привалилась спиной к стене наименее пострадавшего здания, давая себе несколько мгновений отдыха. А ведь казалось, от дома до Телецентра рукой подать… бывшего Телецентра. Сколь многое в ее жизни еще обречено стать бывшим, навсегда остаться позади, запечатлевшись в памяти лишь опустевшими провалами улиц, звенящей тишиной, едким привкусом гари на губах и застывшими безжизненными чертами полурептилоидных лиц, острой болью засевшими под сердцем? Из-за ее, исключительно ее выбора и решения…

Эйприл прикусила губу, мучительным усилием вытесняя недавние, слишком болезненные воспоминания на окраину сознания. Нет, пожалуйста, только не сейчас! Потом… да, потом она позволит совести сгрызть себя до костей и вывернет наизнанку разум в отчаянной попытке совместить несовместимое. Друзья живы, а значит, есть шанс увидеться и объясниться, хотя бы самый малюсенький, тем более, она же обещала Ирме… Сплинтер прав: пока есть жизнь, есть и надежда. Как же хочется в это верить! Но все потом, а сейчас…

Отлепившись от стены, Эйприл быстрым шагом — насколько это удалось по раскуроченной мостовой — пересекла последнюю отделяющую ее от громадины Технодрома улицу. Поежившись, подалась назад: даже неподвижная, боевая крепость излучала безмолвную угрозу, подавляла своими размерами, и приближаться к ней совсем не хотелось. Да и ни к чему это сейчас, когда она так же пуста и безжизненна, как и весь прочий город. Невольно Эйприл задалась мыслью, куда подевались населявшие ее Футы, но тут же одернула себя. Она здесь не за этим.

Обогнуть Технодром, перекрывший ведущую к Телецентру улицу, не удалось, и Эйприл пришлось потратить несколько лишних минут на поиск обходного пути. Казалось бы, спешить теперь некуда, да и Саки вряд ли обрадуется, узнав, что она снова, в обход его приказа, поступила по-своему. Чего доброго, они еще и разминутся, и вместо нее Шредер вновь найдет недавнишних врагов. И Сплинтера… Вот будет дело. Эйприл невольно передернула плечами, всерьез гадая, не стоит ли вернуться, но решила все же добраться до Телецентра, раз уже почти на месте. Заодно и повидать его в последний раз.

Задыхаясь, Эйприл почти бегом пересекла открытое пространство перед зданием Телецентра, уже не оглядываясь на котлован на месте сквера и прочие следы разрушений. Взгляд девушки был прикован к крыше Телецентра, и даже утраченное несколько раз равновесие из-за пропущенных колдобин не могло вернуть его к грешной земле. Напрасно: помимо несколько закопченной «шестерки», рассмотреть не удавалось ничего. Впрочем, никаких признаков «роя» не было также. Добрый признак или же наоборот?

Пустынные коридоры встретили ее спертым застоявшимся воздухом и все той же безжизненной, выматывающей нервы тишиной. Телецентр, душа Манхэттена и немалая толика ее собственной, был мертв, как и многое, слишком многое в городе. Сглотнув, Эйприл направилась к лестнице, по-прежнему не оглядываясь по сторонам. Она всерьез подозревала, что за время ее отсутствия ничего не изменилось, и даже тела погибших коллег остались на тех же местах. Если бы не поиски Саки, желание вернуться сюда можно было смело считать напрасным.

Остановившись на очередной лестничной клетке, Эйприл перевела дыхание; сердце, однако, продолжало гулко бухать где-то у самого горла. На миг показалось, что где-то в глубине коридора жужжит невидимая муха. Взгляд машинально метнулся туда, конечно же, ничего не найдя. Девушка не смогла сдержать нервный смешок. Дожили, блин. Скорее бы найти Саки, пока она не сошла с ума, шарахаясь от собственной тени.

И вот, наконец, верхний, технический этаж, отделяющий офисные здания от крыши. Обыкновенно закрытый во избежание несчастных случаев на маленький висячий замок; сейчас же решетчатая дверь была настежь распахнута — лишнее доказательство царящего вокруг хаоса. Но оно ей только на руку. Эйприл несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, словно перед нырком в глубину. Ну же, последний решающий рывок. Дрогнувшие пальцы сжали чуть покоробленный металл перил. Сейчас!

Она увидела его сразу же, узнала с первого взгляда, прежде первого сбитого вдоха, хотя как — не понимала ни сейчас, ни много позже: покореженная громадина «тарелки», ухитрившаяся и в падении лишь треснуть, укрывала немалых габаритов тело почти полностью, оставив в поле зрения лишь ступни в безликих ботинках. Среди сущего бедлама из обломков и почти целых роботов, усеявших крышу наравне с выщербинами от ударов чем-то острым и твердым и подпалинами, они были почти неразличимы… недвижимы…

— О боже… нет! Саки! Саки, ты слышишь меня? — Эйприл бросилась к нему, не разбирая дороги. Острые сколы обломков тут же хищно впились в щиколотки; несколько раз коварно материализовались прямо под тонкой подошвой туфель, лишь чудом не опрокинув навзничь. Девушка не останавливалась. Сгустившийся пахнущий гарью воздух застрял в горле, вместе с невыплаканными слезами и отчаянием. Он же обещал! Он сказал, что вернется за ней, когда все закончится!

Зло всхлипнув, Эйприл отпихнула с пути еще одного робота, не удержавшись, рухнула-таки на колени. Подняться с первой попытки не удалось, и оставшиеся метры она преодолела ползком, слепо нащупывая путь перед собой.

— Саки, пожалуйста…

В десятый раз? В двадцатый?.. И всякий раз — напрасно, единственным ответом был лишь шорох шифера да собственное сбитое дыхание, изредка — позвякивание отброшенных с пути обломков роботов. Но остановиться она уже не могла, даже если бы захотела. И звала, звала, то во весь голос, то, захлебнувшись воздухом, почти шепотом, часто-часто смаргивая подступившие слезы. Изрядно оборванный подол платья путался в ногах, пелена перед глазами не давала верно оценить расстояние, но даже себе Эйприл не призналась бы, что рада. Что слишком боится того, что предстанет перед ней уже через три… нет, через два шага. Что по всем природным и человеческим законам не должно было произойти, однако…

— Пожалуйста… — прохрипела она, изо всех сил стараясь сдвинуть с места надколотую полусферу «тарелки». Та оказалась тяжелее, чем выглядела на первый взгляд, но Эйприл не оставляла безуспешных попыток, и вот после двенадцатой или пятнадцатой усилия ее наконец-то были вознаграждены. Глухо скрежетнув по бортику крыши, «тарелка» поддалась, открывая осунувшееся, потемневшее от натуги и копоти лицо. Под опухшим носом запеклась кровь, как и на обкусанных до шрамов губах — но испуганно ахнула и подалась назад Эйприл вовсе не оттого. Затылок и виски Шредера стиснул в безжалостных тисках точно такой же робот, каких много валялось вокруг, в разной степени целости. Этот же выглядел почти невредимым…

Сознание приливной волной затопило все, что слышала Эйприл об этих механических тварях — от того же Шредера. Самое страшное зло… Зомби… Так, значит, всё? Конец? Одолев почти всех рукотворных монстров, он сам стал жертвой одного, последнего? Навсегда потерян для нее?

— Ну уж нет! — процедила Эйприл сквозь зубы. Вспыхнувшая обида на такую вопиющую несправедливость испарила недавние страхи, пробудив отчаянную решимость ее исправить. Любой ценой. Спасший их всех от участи хуже смерти, Саки не может, не должен закончить жизнь вот так. И если сука-судьба считает иначе, то это ее проблемы. Потому как есть еще и Эйприл — и она не позволит этому случиться. Ни за что на свете!

Подсев ближе, Эйприл приподняла голову Шредера, пытаясь подцепить края шлемообразного робота, но довольно быстро отказалась от этой затеи. Они примыкали к вискам и затылку настолько плотно, что не удавалось подсунуть и кончика пальца. Кроме того, сильно мешали стальные «щупальца». Выходя откуда-то из области макушки, они извилистыми волнами — действительно как щупальца спрута! — спадали вниз и, переплетаясь под подбородком, уходили куда-то под шлем. И были, обманчиво хрупкие, прочнее стальных проводов — не оборвать, не вытянуть. Не ее малыми силами точно.

Отчаявшись хоть сколько-нибудь повредить зловредные щупальца, Эйприл вскинула голову. Но взгляд, раз за разом обшаривая захламленное пространство крыши, не находил ничего, помимо обломков все тех же роботов и… оружия? Эйприл неверяще сощурилась. Так и есть. Довольно длинный меч, валявшийся без ножен там, где обломки роботов усеивали крышу особенно густо, полускрытый ими же. Наверняка и принесенный сюда Шредером для последней схватки. Что, если…

Осторожно опустив голову возлюбленного снова на прокопченный шифер, Эйприл поднялась и медленно, все еще не веря в свое везение, подошла ближе. Подняла меч. На миг показалось, что оружие полыхнуло бликом, то ли отражая луч солнца, то ли радуясь возможности вновь оказаться в человеческих руках. Пролить кровь… Эйприл передернула плечами, едва не выронив оружие, нахмурилась, покачала головой. И поспешила обратно.

Лезвие оказалось донельзя острым и справилось со щупальцами на удивление быстро. Страшась поранить любимого, даже максимально оттянув щупальца от его шеи,Эйприл подсунула для подстраховки под ними собственную ладонь — и отделалась, на удивление, лишь парой незначительных порезов. Уже потом она поймет, насколько ей повезло — а сейчас, благодарно погладив рукоять оружия, девушка отложила меч и, преодолевая отвращение, вцепилась в искривленные остатки щупалец. Потянула на себя, упираясь ободранными коленями в шифер, прикладывая все силы…

Удержаться на ногах, когда робот таки соскользнул, не удалось, и Эйприл, жалобно ойкнув, шлепнулась на пятую точку, все еще сжимая его в руках. Но тут же отбросила в сторону, дрожащими пальцами ощупывая голову и шею Саки. Помимо свежих царапин на скулах, от висков к ушам, и обгоревших остатков некогда длинных волос, не обнаружилось никаких следов воздействия адской машинки. Но как узнать наверняка? Наверное, никак, пока Саки не придет в себя.

Вдохновленная этой мыслью, Эйприл живо приступила к делу, но довольно скоро облегчение сменилось сначала сомнением, потом плохо подавляемым опасением, а затем — и вовсе ужасом. Саки не приходил в себя, не отзывался, сколько ни тормошила она его, ни звала. Он не реагировал абсолютно ни на что, даже когда отчаявшаяся Эйприл, плюнув на осторожность, несколько раз сильно ударила его по щекам; голова лишь безвольно мотнулась на шее, и… все. А трясущиеся пальцы никак не могли нащупать даже слабого пульса. Все эти проклятые нервы, наверняка… однако…

— Черт бы тебя побрал, Саки, — задыхаясь, выкрикнула Эйприл в лицо Шредеру — все такое же безучастное, равнодушное… чужое. — Ты обещал! Пожалуйста, не уходи! Во имя всего святого, вернись! Ты нужен мне… нужен нам… — последнюю фразу девушка закончила почти шепотом. И беззвучно заплакала, прижимая его голову к животу. Поздно. Как ни отвратно, случается, что все слова и мольбы бессильны. А небо глухо…

* * *

Он лежал в густой траве под низко опущенными ветвями тенистой ивы, почти скрывавшей своей кроной нависшее над землей потемневшее небо. Временами дерево тихо шелестело под порывом ветерка, щекотало щеку вытянутыми листиками падавшей на лицо ветви. Где-то над головой беззаботно щебетала какая-то пташка, порыв ветерка доносил гармонично сплетавшуюся с ней мелодию ручейка. Вот только пить хотелось немилосердно.

В том ли беда? Саки облизнул губы, хотел было приподняться… неожиданно скрутившая все тело волна боли выдавила непроизвольный стон, вновь опрокинула на траву. Она тут же безжалостно впилась в каждую клеточку тела, оно казалось исполосованным вдоль и поперек. Донельзя, до отвращения знакомое чувство, но почему здесь, сейчас? Почему, черт побери?!

Кое-как приподнявшись на локтях, Шредер осмотрел себя, с досадой убедившись, что чувства не подвели его. Все тело и впрямь было сплошной кровоточащей раной, но когда и как это произошло, было не слишком ясно. Смутные обрывки воспоминаний о схватке с беспощадным монстром кружились беспорядочным роем, мешаясь с образами полуразрушенного Нью-Йорка и собственного триумфа. Что было явью, что — видением?

Шредер попытался сосредоточиться и поморщился: в затылке резко стрельнуло, отозвавшись неприятным чувством гулкой пустоты. Чувство это тоже было откуда-то знакомо, но совершенно никак не вязалось с дивной красотой леса, в котором он находился. В этом-то Саки был абсолютно уверен. Полное тихой первозданной прелести райское место, к которому неосознанно тянулась душа, куда не раз и не два возвращался он во снах и видениях, оно ведь действительно было его личным раем. Единственное место, где он был дома, где воскресала его душа, где по определению не могло произойти ничего плохого. Или же…

Очередной порыв ветерка донес до него влажное дыхание близящейся бури… и отвратительный запах паленой шерсти и плоти, от которого внутренности тут же свернулись в тугой узел; шевельнувшееся же в памяти тревожное видение стало четче, ярче, объемнее. Кажется, он все-таки понял, что произошло, и все же… Еще раз с ощутимым трудом приподнявшись и повернувшись на левый, менее пострадавший бок, Саки разглядел, что чуть далее мирный пасторальный пейзаж неумолимо менялся: поломанные деревья, вытоптанная трава, перепаханная словно бы взбесившимся экскаватором земля… Не пришлось долго искать и причину всего этого — черную обугленную тушу, в котором с трудом, но все же угадывалось недавнее неодолимое чудовище. Хвала всем жившим и существующим богам, ныне — неподвижное.

«Наконец-то!» — губы тронула жесткая ухмылка, руки же непроизвольно сжались, сминая попавшие меж пальцев травинки. Шредер знал, что миг злорадства дорого ему обойдется (все тело ныло буквально от малейшего вдоха), но удержаться просто не мог — ведь свершилось то, чего он желал больше всего на свете. Он наконец свободен, а дьявольская тварь мертва, и ни сила, ни жестокость, ни коварство не сумели помочь ей. Понаблюдав за недавним полем сражения, Саки заметил, как понемногу распрямляется трава, затягиваются раны земли, а косматая плоть монстра все менее отличима от нее и скоро станет ее частью. С облегченным выдохом он откинулся на спину, наконец-то позволив себе расслабиться. Все закончено. Его дом, его покой больше ничто не оскверняет, и это стоило понесенных потерь. Теперь-то все будет как надо.

Перед прикрытыми глазами мелькнул хрупкий силуэт в оборванном платье, остро ударив изнутри осознанием, и Саки резко вскинулся, тут же забыв и про слабость, и про бесчисленные раны. И, конечно же, снова рухнул навзничь, прошипев сквозь зубы непечатное ругательство, кое-как приподнялся на локтях, в несколько быстрых взглядов обшарив поляну. Эйприл… Где же она? Бессмертные боги, он не видел ее с самой схватки со Зверем, завершения которой совершенно не помнит. Успел ли он защитить ее или… одна мысль об ином исходе заставила обессиленно взвыть и оттолкнуться от земли еще раз, до крови закусив губу. С тем же результатом.

Тело взорвалось оглушительной болью — в каждом нерве, в каждой клетке, но могло ли это остановить его? Глупый вопрос. Напрягая все силы, Шредер рванулся снова. И снова. И снова, упрямо отказываясь признавать свое поражение… Если надо, он доберется до нее на четвереньках, доползет на брюхе, лишь бы с ней все было хорошо. Пусть даже он сдохнет от боли, даже не коснувшись ее, даже не будучи замеченным, — лишь бы Эйприл была в порядке. Неужели он так много просит?

Осторожное, бережное прикосновение заставило рефлекторно дернуться, и лишь потом, спустя секунду, хрипло выдохнуть. Хвала небесам, Эйприл здесь и сама нашла его. Дело за малым: убедиться, что она цела и невредима, а там пусть будет как будет. От неосторожного движения мир вокруг угрожающе потемнел, норовя вот-вот погаснуть совсем, но Шредер терпеливо — кто бы знал, чего ему это стоило! — переждал и эту досадную помеху. А когда картинка перед глазами начала понемногу проясняться, медленно повернул голову к девушке, одновременно протянув и руку, не слишком доверяя зрению…

И уже почти коснувшись в ответ — резко отдернул, отшатнувшись насколько сумел.

Перед ним была вовсе не Эйприл, а… Сплинтер. Вернее сказать, Хамато Йоши, в смутно памятном со времен юности человеческом обличии и неизменном бордовом кимоно с золотыми завитками иероглифов на груди. Скрестив поджатые босые ноги в полинялых, вытертых на коленях хакама, он сидел рядом, подкравшись неслышно, как истинная крыса, и спокойно наблюдал черт знает сколько времени, а сейчас даже набрался наглости прикоснуться — точно зная, что не получит должный отпор!

Ошеломленный Саки даже не сообразил, что видит старого учителя много моложе того возраста, в каком полагалось ему быть сейчас. Ведь даже незадолго до мутации в иссиня-черных волосах Йоши уже появились первые белые прядки — не в последнюю очередь стараниями самого Саки; а ведь с тех пор минули не год и не два. Да и от полуголодной скитальческой жизни Йоши должен был похудеть и осунуться, даже если не потерял в силе. И это не говоря об одежде, от которой наверняка остались бы одни лоскутки. Но все эти мелочи отступили на задний план, поблекли и съежились перед самим фактом вторжения непрошенного гостя в дорогое для него место. Зло сощурившись, Шредер выдержал спокойный изучающий взгляд, больше всего жалея, что не может сейчас вышвырнуть наглеца отсюда, как поступил со Зверем. Но и говорить об этом, признаваясь в собственной слабости, он не собирался.

— Ты? — выплюнул он с равной долей отвращения и досады. — Что ж, ожидаемо. Пришел порадоваться моему поражению? — Шредер резко отвернулся: смотреть на торжествующего врага, не имея возможности поставить его на место, было просто невыносимо. Он и уши бы зажал, но в данной ситуации это выглядело бы смешно и жалко. Оставалось одно: не смотреть. Словно бы ему отвратительна каждая черточка отрешенного, словно у Будды, лица — хотя, черт возьми, почему «словно»? От движения изображение перед глазами предательски поплыло, но Саки успел заметить, как Йоши огорченно покачал головой.

— Я хотел бы помочь тебе, — ненавистный голос просачивался, минуя уши, в самый мозг, обволакивая его коварной, незаметной паутиной. Саки встряхнул головой, проясняя сознание, и снова взглянул на врага. Недоумевающе моргнул: на лице Йоши он не прочел ни самодовольства, ни злорадства. Напротив — тот выглядел искренне огорченным, вот только чем? Ответ на этот вопрос был получен едва ли не прежде осознания: — Несмотря ни на что, ты все еще мой ученик, и я в ответе за тебя.

Ну да, конечно, что еще может волновать старого лицемера, сожри его черви. Наверное, он, Ороку Саки, был и остается самым большим разочарованием Йоши, вопреки всем стараниям последнего, так и не став слюнявым миротворцем. Как его черепахи, забери их демоны. Они-то хоть не здесь? Шредер с трудом подавил желание оглянуться и проверить.

— Оставь свои поучения при себе, — грубо перебил он учителя. На миг показалось, что гнев привычно добавил силы, чем Саки и поспешил воспользоваться, чтобы отстраниться хоть немного. Именно «поспешил»; очередная попытка приподняться позорно оборвалась, и не начавшись толком. Шредер снова рухнул на спину, титаническим усилием постаравшись ни звуком, ни движением не выдать вспыхнувшей в душе бури. И отдышавшись, хрипло добавил: — Мне от тебя ничего не нужно. Знаю я твою помощь: ты всегда стоял на моем пути, старался помешать…

— Старался, — неожиданно согласно кивнул Йоши. А когда опешивший от такой неприкрытой наглости Шредер на миг замолчал — невозмутимо добавил: — Но только не тебе. Ему, — он кивнул через плечо на то, что осталось от Зверя. Саки невольно оглянулся туда же. — Он слишком долго был частью тебя, ты и сейчас чувствуешь его боль, не так ли?

Отвечать на это Шредер не счел нужным, однако сильно подозревал, что негодный Йоши прав. Что ж, если ему суждено погибнуть вместе с поверженным чудовищем, это не худшая участь. Вот только Эйприл…

Про себя Саки уже решил, что спрашивать о любимой у бывшего учителя не будет. Однако, случись с ней что, тот навряд ли спокойно бы сидел тут, разглагольствуя о разной ерунде, так? Впрочем, разве можно быть в чем-то уверенным, особенно с такой странной личностью, как Йоши?

— Я не знал о нем, но чувствовал его в тебе, — продолжал тот тем временем, не заметив — или не придав значения, — тому, что единственный слушатель отвлекся. И ведь не прогадал, негодяй: ни одно слово не прошло мимо ушей, а уж последнее… Саки недоверчиво впился взглядом в темные, непроницаемые глаза Йоши. Ну-ка, что еще знал и предчувствовал этот прохвост, оправдывая свое предательство?

 — Я не мог допустить его победы, — Йоши неожиданно серьезно взглянул на него, прихлопнув ладонью по колену. И этот непривычно эмоциональный жест невольно привлек внимание Саки. — Ты ведь и сам понял, что он не умеет ни любить, ни строить, ни сохранять — лишь рушить и уничтожать. И ты для него лишь средство делать это. Но я ошибся…

Саки удивленно вскинул глаза. Он не мог припомнить, признавал ли Йоши хоть раз свою неправоту. И эта краткая заминка проложила трещину в давнем недоверии.

— Да, — тот кивнул. И снова протянул к нему руку, уверенно, решительно. — Этого монстра нельзя одолеть извне. Мы не в силах сделать это, ни по одному, ни все вместе. Лишь ты сам можешь одолеть своего демона — и вернуться из-за грани. И помочь тебе в этом я могу лишь с твоего согласия.

Не договорив, Йоши замолчал, остановив свою руку в дюйме-двух от ладони Саки. Выжидающе замер…

— Ради Эйприл? — не удержался и съязвил-таки тот, разглядев появившуюся за спиной Йоши девушку. Он не мог разобрать выражения лица Эйприл, но с виду она казалась не пострадавшей, отчего на сердце стало теплее, но только… что мешает ей подойти? Неужели этот…

— Нет, Саки, — покачал головой Йоши, глядя внимательно и строго. — Ради тебя, мой лучший ученик.

Нехотя скривив губы, Саки с усилием приподнял руку, потянувшись к нему, и уже почти коснулся ладонью ладони. Но за миг до этого, ободряюще и как-то очень светло улыбнувшись, Йоши растворился в воздухе, став сотней маленьких похожих на светлячков искорок. Неспешно опускаясь, они медленно таяли на теле Саки, и каждая забирала с собой толику боли и усталости.

Саки непроизвольно потянулся перехватить руку почти исчезнувшего видения… ну, а кем еще мог оказаться Йоши, с такими-то сверхъестественными способностями? Он ведь так и не успел спросить его о самом главном, что мог знать он единственный — где похоронен брат. И вроде бы даже успел: ладонь коснулась чего-то плотного и упругого, кажется, запястья, сомкнулась на нем в уверенной, пусть и слабоватой хватке. Вот только принадлежало оно не сэнсэю, а… ему самому, восемнадцатилетнему парню, еще не успевшему обзавестись шрамами на теле и душе, не ступившему на путь убийства и подлости. Это Саки мог с безошибочной уверенностью прочитать на лице себя-младшего, с насмешливой улыбкой созерцавшего его самого. И не сдержал кривой усмешки. Да, зрелище, должно быть, еще то…

— Жалко выглядишь, — недовольно поморщился тот. — Но все же лучше, чем эта куча дерьма… — Саки-юноша кивнул на бывшего Зверя. — Ничего, выкарабкаешься, — он крепко и довольно болезненно хлопнул своего старшего двойника по плечу; прикосновение это обожгло и в то же время словно передало часть огненной энергии, которой был переполнен юный ученик. Во всяком случае, Саки-старший все же сумел приподняться ему навстречу. Выглядеть слабосильным рохлей даже в собственных глазах? Да ни в жизнь! Саки-младший ободрительно и чуть горделиво улыбнулся, видимо, считая эту победу наполовину своей. Саки-старший не мог не улыбнуться в ответ; юноша же задержал на миг руку, наклонившись ниже. — И это… спасибо, что не дал мне стать ею…

И с этими словами он также исчез, но не тихими искрами, а яркой вспышкой, на миг ослепив Саки. Болезненно щурясь, он улыбнулся шире: правильно, в каком бы воплощении он ни был, ему суждена более яркая судьба, чем многим. И для полного ажура не хватает только одного… В этот миг разодранной до крови щеки коснулось что-то шелковистое, напоминавшее ткань. Улыбнувшись, Саки не глядя протянул руку, дотронулся до коленей Эйприл; приподняв голову, встретил встревоженный взгляд ярко-зеленых глаз. Вот теперь все точно будет хорошо…

Эйприл мягким движением вынудила его положить голову себе на колени. Саки и не думал противиться. Невеликий остаток сил заканчивался быстро и неумолимо, глаза наливались свинцовой тяжестью. Вяло моргнув, он уголком рта улыбнулся Эйприл и прикрыл веки. За миг перед тем он успел заметить, как еще больше нахмурилось небо, чувствовал всей кожей усилившийся ветер. Наверное, будет гроза, настоящая буря, которая очистит этот райский уголок от последних остатков скверны. Но склонившаяся над ним Эйприл заслонила собой ставший отчетливо неуютным мир, затмила всю вселенную, подобно древней богине, властной над всем и всеми. Но Саки вовсе не был против. На что весь мир, если в нем нет ее?

— Возвращайся, Саки, — Эйприл ласково погладила его по окровавленной щеке, взъерошила отросшую шевелюру. — Ты нужен нам, мне и Элми… Да, у нас будет дочь, и я почему-то решила, что это для нее самое лучшее имя. Нам так тебя не хватает… возвращайся… пожалуйста.

Над поляной громыхнул гром, и на землю упали первые капли дождя. Одна из них коснулась Шредера и… обожгла, словно кислотой. Он дернулся всем телом, преодолевая вялое оцепенение и… словно бы провалился куда-то… сквозь траву, через песчаник, на миг сдавивший горло, через мириады облаков и бьющий в лицо ветер… вниз… назад…