Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

Искусство создания хоркрукса — практически эталон того, что подразумевают, когда произносят слова «чёрная магия». Это злое, запретное, тайное знание, бесполезное для большинства.

Прежде всего, заклинание якоря душ составлено на парселтанге. Не-змееуст воспользоваться им не сможет, как страстно он бы того ни желал.

Кроме того, требуется чужая смерть. И годится тут не любая. Она должна быть насильственной, преждевременной, очень скверной. Из тех, что обозначаются в некрологах избитыми фразами «скоропостижно», «трагически скончался» и «во цвете лет».

Ах да, и помимо всего прочего, это должен быть непременно маг. Сквиб, а тем более маггл, не подойдёт.

Хорошие новости, если можно так выразиться, состоят в том, что убийство не обязательно. Магическая катастрофа, несчастный случай, нападение волшебной твари — выбор довольно большой. Но действовать нужно быстро, поскольку иначе…

Иначе не получится подложить под косу Тёмного Жнеца свою душу вместо чужой.

Ибо душа непроклинаема и неделима, и лишь такой «инструмент», выражаясь в доступных человеческому рассудку понятиях, способен совершить, казалось бы, невозможное — отрезать от абсолютно бесплотной вещи кусок.

Дальнейшее, по сути — дело техники. Отторгнутая часть заключается в материальный предмет и превращается в якорь. А бывшее целое и его части, как гласит древний закон волшебства, — на некоем уровне по-прежнему всегда одно.

Несчастная разорванная душа отныне лишена возможности взойти на ладью Харона и отчалить в своё последнее странствие. А та, другая, ради коей и приходила Смерть, кому роковой взмах косы в действительности предназначался — что же, участь этой бедолаги не менее горька.

Она обращается в призрака. Ей тоже нет пути за завесу — её ключ к посмертию, её плату для паромщика душ, её пропуск на ту сторону бытия выманили обманом, украли.

Неудивительно в таком свете, что магия хоркрукса служит, фактически, иллюстрацией к понятию «противоестественное». Это и есть гнусное, страшное, противное природе колдовство.

За две тысячи лет — если не три тысячи, коль скоро его и впрямь изобрёл не Герпий Злостный, а древние египтяне, — немного набралось волшебников, достаточно талантливых и недостаточно благоразумных, чтобы решиться практиковать этот ритуал. Дошедшие от них писания путаны, темны, фрагментарны и полны недосказанности.

Что происходит на самом деле в случае смерти с разорванной душой? Что чувствует эта душа?

Похоже ли это на погружение в тихий сон? На обморок? На оглушающее проклятие? Или же ты, наоборот, видишь и слышишь всё, что творится рядом с твоим бездыханным телом?

И что, если «якорь» — на удивление точное слово? Что, если это и впрямь больше всего напоминает натянутый до предела, вибрирующий канат?

Не может ли статься так, что душа всё-таки отправляется в своё загадочное путешествие, уплывает в безбрежное море мрака — и волны отлива уносят её всё дальше, дальше… Пока вдруг не потащит назад нерасторжимая связь?

У этой магии есть оттенок: свет за закрытыми веками, приглушённый и красноватый. Есть вкус: крови на языке. Есть ощущение: сердитый, тревожный рывок.

И даже запах имеется.

«Блин, — мысль, вялая, как змея после зимовки, выползла из дальнего уголка разума Гарри. — Блин, я, кажется, сжёг бекон. Только не это! Тётка взбесится. Считай, я сегодня без завтрака…»

Вслед за тем сознание, наконец, полностью вернулось к нему.

Какой, к Мордреду, бекон!

Он простонал — между шестым и седьмым ребром припекало; нельзя сравнить с круцио, но всё равно исключительно неприятно. Было чертовски холодно — всё тело сводила, выворачивала мелкими судорогами мучительная безостановочная дрожь. Какой-то мерзавец стащил с Гарри надетый ради вылазки в Тайную Комнату тёплый свитер — но, судя по мягкому валику под лопатками, не украл хотя бы.

И да, вокруг по-прежнему отчётливо воняло подгоревшим жирком.

Где-то в космической вышине над ним беседовали голоса. Несмотря на более чем узнаваемую вспышку авады, это мало походило на хоры ангелов. Опять же, насчёт Грейнджер ещё могли возникнуть некие колебания и сомнения, но вторым из голосов точно был Том. Разве что это Ад?.. Магглы предрекали Ад после смерти таким, как они. Пытки вписывались в концепцию, но обычно то место звалось жарким… А ничего подобного не наблюдалось. Гарри сейчас не отказался бы воспользоваться ближайшим кипящим котлом.

А Том, между тем, проговорил, явно скрывая эмоции, — то есть очень ровным тоном, спокойно, прохладно:

— Зелёный рыцарь, считай, что метка твоя. Не сегодня, но так скоро, как нам позволят обстоятельства.

— Я… Эм. Понятия не имею, — смущённо созналась Грейнджер, — что тут положено отвечать!

— Можешь возблагодарить меня, пав на колени, — с тихим смешком подсказал ей Том.

— Мы оба и так на коленях, — рассудительно заметила Гермиона. — Спасибо, мой лорд! Вы не подумайте, — тут же уточнила она. — Я понимаю, насколько много для вас это значит.

— Вот как? — и интонацию Тома уже нельзя было назвать просто «прохладной»: теперь в ней сверкнул опасными гранями настоящий лёд.

— Да, полагаю да, — вопреки этому, гриффиндорка ничуточки не испугалась. — Вы с Гарри похожи. Он тоже… Немного собственнически относится к друзьям.

Гарри счёл этот момент идеально подходящим для того, чтобы простонать и всё-таки разлепить веки. Гермиона, разумеется, тотчас же захлопотала вокруг него.

— Гарри? Гарри! О, ты очнулся, хвала Мерлину! — радостно зачастила она. — А я так переживала, что мозг необратимо пострадал из-за кислородного голодания! Ты ведь меня узнаёшь, да? Помнишь, что с тобой случилось? Нет, подожди! Выпей, вот!

Она неловко приподняла ему голову, и в губы Гарри ткнулся флакон. По вкусу он опознал рябиновый отвар. Рядом зазвенело — Грейнджер перебирала пузырьки с зельями.

— Так, тебе точно нужно укрепляющее… Не меньше двух унций, я думаю… Нет, лежи пока! Нужно смазать ожог…

«Откуда ещё и ожог?» — смутно удивился он.

Должно быть, Гарри задал свой вопрос вслух, сам того не замечая, потому что Гермиона отозвалась со вздохом:

— А, это мы, извини… Но другого выхода не было! Ты пережил клиническую смерть, знаешь? Пришлось делать реанимацию… Годрик, почему я не додумалась наколдовать немного льда и обложить хотя бы твою голову льдом! В следующий раз… Надеюсь, следующего раза не будет! Однако…

Покуда её язык без остановки молол, ладони Грейнджер деловито порхали туда-сюда. Она размазала по груди Гарри остро пахнущий болотной ряской бальзам и тут же аккуратно прикрыла ожог марлевой повязкой. Бальзам, между прочим, они только с утра варили на зельях — декан Снейп как заранее знал. Гарри отчего-то не дошёл сам до мысли отлить про запас из котла — а вот Гермиона, выходит, догадалась.

— Холодно! — пожаловался Гарри и всё-таки сел, обнимая себя руками. Он попытался нашарить свой свитер, но тот вдруг начал корчиться на полу, точно живой. Кто-то трансфигурировал его в громадный вязаный плед — впору укутать двоих (что примечательно, сохранился даже рисунок, образованный нитями пряжи).

Этим кем-то, естественно, был Том.

Стоило лишь Гарри отрыть глаза, как тот поднялся, отошёл в сторонку и принял такой вид, будто ему категорически безразлично происходящее рядом. Но мгновенное преображение свитера и поток горячего воздуха, от которого у Гарри взметнулась зачёсанная на лоб чёлка и раскраснелось лицо, доказывали обратное. Гарри вздохнул — ругаться будет, как пить дать. Гарри и сам знал, что полностью заслужил наказание. «Не попадайся!» — девиз дома Слизерин. А что натворил он?

В шахматах — его продолжал понемногу натаскивать Драко — подобное называлось «детский мат». Стыдобища! Гарри прочистил горло и тихонько, виновато позвал:

— Том?..

— О, так гораздо лучше! Спасибо! — обрадовалась Грейнджер, глухая к переживаниям Гарри. — Его бы ещё напоить чем-нибудь тёплым… И обязательно нужно показать колдомедикам… Думаю, мадам Помфри вполне подойдёт.

— Нет! — поспешно перебил её Гарри, подтягивая повыше край пледа. — Ты что, с ума сошла?

— Да почему? — возмутилась Гермиона. — Гарри, ты не понимаешь. Клиническая смерть — не шутки. Могут быть отдалённые неврологические последствия, это чрезвычайно опасно…

— Нет, — возразил Гарри во второй раз, твёрдо, как только мог. — Она при мне проверяла студента на следы непростительных. Хочешь, чтобы и меня так проверила? Как я буду объясняться?

У Грейнджер округлился от удивления рот.

— В чём объясняться?! Ты жертва, это же на тебя напали! В чём можно тебя обвинять?

Слово «жертва» пришлось не по нутру Гарри. Он вымучил кривую, злую усмешку.

— В том, что сейчас произойдёт.

— А… что произойдёт? — растерялась та. Ответил ей, неожиданно, замерший чуть поодаль в боевой стойке Драко.

— Грейнджер, не тормози! Ты что, до сих пор не поняла, кто это тут перед тобой?

И он выразительно кивнул на полусидевшего у туалетных кабинок толстяка лет под сорок на вид, или около (Гарри плоховато определял возраст взрослых волшебников). Толстяк внешне производил впечатление бродяги: весь зарос многодневной щетиной, был облачён в истёртые до дыр обноски и даже с такого расстояния от него чувствовался неприятный душок. Его глаза бессмысленно глядели перед собой, из уголка рта подтекала слюна; оглушён, понятно. Над ним склонился, методично обыскивая безвольное тело, Том.

— А? — моргнула Грейнджер, переводя взгляд.

— Предатель, — тихо сказал Драко.

И лишь вслед за тем Гарри заметил то, на что первым делом должен был обратить внимание. Левое предплечье неопрятного незнакомца было обнажено. И на коже его, как клеймо, чернела отметина: змея, сжимающая в своих кольцах череп.

Гарри затошнило. Предатель!.. Он понял, он догадался, что этот подозрительный тип тут не просто так; что это и есть пославший в него аваду; что тот попался с поличным и схвачен. Но вот что убийца окажется из числа пожирателей смерти… Такое Гарри не приходило в голову и в самых мрачных фантазиях, надо признать.

Предательство было одной из двух вещей, которые действительно, действительно близко к сердцу принимал Том.

А тот, будто подслушав его мысли (или без «будто», а именно что подслушав, поскольку, вообще-то, Том мог!), выпрямился, повертел задумчиво в пальцах свою волшебную палочку и распорядился:

— Малфой! Закрой дверь и проследи, чтобы сюда никто не вошёл.

— Предатель?.. — тревожно переспросила Гермиона, вставая. — Он — тот, кто пытался убить Гарри? Вы это хотите сказать?

Улыбкой Тома можно было резать стекло.

— Будь точнее в формулировках, Зелёный рыцарь. Убил, а не «пытался». Преступный умысел был доведён до конца, — он сделал паузу, внимательно разглядывая её лицо. — Напомни нам, будь так добра, какую санкцию накладывает закон Магической Британии на человека, использовавшего для убийства аваду?

Грейнджер шумно сглотнула — и ответила севшим голосом:

— Поцелуй дементора, мой лорд.

— Держи это в голове, — посоветовал Том, скалясь ещё шире и ещё безрадостнее. — Я гуманист, что бы ни говорили.

Он развернулся влево и взгляд его обратился на бессознательно лежащего волшебника.

— А сейчас, дети, все здесь присутствующие получат урок.

Малфой, до сих пор возившийся с дверью в попытке наложить как можно более сильные запирающие чары, сделал медленный шаг к Тому. И ещё и ещё. Грейнджер встрепенулась, подалась следом, с макушки до пят — воплощённое внимание. Гарри перекатился на колени, встал. Как будто некая незримая нить натянулась и потащила их всех вперёд.

— Достаньте свои волшебные палочки, — голос Тома, прохладный и гладкий, как змеиная чешуя, полный угрозы и обещания, завораживал.

— Вербальная формула: «инверто анималис». Движение палочкой: трижды по кругу против часовой, затем крест-накрест и рассечь. Вот так.

Они все трое дружно проследили за тем, как выплетает чары тисовое древко.

— Ну же, что вы застыли? — со смешком подтолкнул Том. — Смелее! Пробуйте, пробуйте, как выражается наш дорогой профессор Флитвик.

Гарри послушно вскинул палочку. Рядом уже сосредоточенно махал собственной Малфой. Грейнджер присоединилась к ним с едва ли секундным запозданием — но именно она была той, кто спросил:

— Зачем мы делаем это, мой лорд?

Том склонил голову к плечу. Он явно наслаждался шуткой, понятной ему одному, каким-то собственным коварным замыслом.

— Узнаешь, когда у тебя получится.

Для любознательной до потери соображения Гермионы это был самый надёжный крючок.

И Том, само собой, оказался прав. Ничего удивительного — всякий раз, как они учили новые чары, Гермиона первая с ними справлялась. Если, конечно, Гарри не жульничал слегка, переходя на парселтанг.

— Инверто анималис! — полыхнул синий свет, и Том мягко поправил:

— Целься не в меня, Зелёный рыцарь. В него.

И вслед за тем с небрежной лёгкостью повторил пасс и заклинание. Грейнджер тихонько вскрикнула. Малфой вздрогнул и закусил губу. С плеч Гарри свалился плед, лёг на пол бесформенной кучей, а он сам чуть не выронил волшебную палочку.

«Тупица! Следовало догадаться сразу же!» — сердито обругал себя он.

Это походило на кинотрюк. На мгновенное переключение кадра. Привалившийся спиной к двери туалетной кабинки и безвольно разбросавший конечности пожиратель смерти исчез. Вместо него в воздухе, подхваченная левитационными чарами, билась и извивалась, заходясь отчаянным, заполошным писком…

Крыса.

И мало того. У крысы имелась парочка деталей внешности, по которым Гарри понял, что эту конкретную зверушку он узнаёт. На левой передней лапе животного не хватало указательного пальца, а серо-бурую шкурку усеивали проплешины и нездорового вида струпья.

«Его зовут Скабберс. И он абсолютно бесполезный», — так аттестовал однажды своего питомца младший из Уизли, Рон.

Гермиона, имевшая несчастье учиться с Уизли на одном факультете, крысу тоже с лёгкостью опознала. Она свела брови так сильно, что те слились между собой. Негодование и отвращение боролись на её лице — и победило негодование. Она отрывисто задышала носом и зарылась обеими руками себе в волосы, не выпуская, впрочем, волшебной палочки.

— Так это всё тоже он! — воскликнула она. — Он нарочно испортил мои конспекты, я-то думала, что взять с животного, виноват хозяин, а он!..

Малфой прижал руку ко рту и как-то сдавленно засмеялся.

— Грейнджер, взрослый мужик рылся в твоём исподнем? Фу!

Их бурная реакция сбила Тома с игривого настроя. Он нахмурился и потребовал:

— Объяснитесь, живо!

Гермиона восприняла инструкцию буквально — обернулась к нему и затараторила:

— Мой лорд! Это…

— Фамильяр Уизли! — перебил её Драко, жестикулируя от избытка чувств так, что позавидовал бы и темпераментный Забини.

— Младшего, — уточнил Гарри.

— Да, Рона Уизли, — подхватила девочка. — Хотя, погодите, это ведь очень странно — он упоминал, что крыса была раньше у Перси, а фамильяр же не просто питомец, его нельзя вот так передать!

Том поморщился и прикрикнул, вполголоса, но так строго, что по хребту у Гарри пробежали мурашки:

— Тихо! Кто-то один, по порядку и коротко.

Малфой и Гарри оба захлопнули рты, а Грейнджер вытянулась в струнку. Даже на цыпочки приподнялась от старания.

— Да, префект Ри… Да, мой лорд! Эта кры… Кхм. Этот человек притворялся фамильяром Рональда Уизли. И недавно…

Тут она — не то чтобы коротко, но как уж смогла — поведала Тому о Крысиной Интервенции, из-за которой рассорилась с факультетом и больше не ночует в гриффиндорской спальне. Когда её немного сумбурный рассказ подошёл к концу, Гарри и Том понимающе переглянулись.

— Так ты у нас не просто предатель, — ласково до дрожи обратился к успевшему обгадиться грызуну Том. — Ты ещё и шпион.

— Думаете?.. — вскинув брови, начал Драко. Гарри пихнул его локтем под рёбра:

— Ну а как иначе?

— Допускаю, что младшего отпрыска Уизли разыграли втёмную, — с лёгким кивком согласился Том. — Но старшие в их семействе тайны не могли не знать. Как-никак, анимаг скрывался под их крышей десять лет. Ах да, — он раздражённо дёрнул углом рта, — некоторые из вас не до конца поняли ситуацию, не так ли?

Малфой промычал что-то неопределённое, Грейнджер пожала плечами, а Гарри принял самый глубокомысленный вид — хотя и не мог утверждать, будто понял всё.

К счастью, Том внёс ясность почти сразу же.

— Позвольте представить… Этого субъекта зовут Питер Петтигрю, — с глумливым жестом отрекомендовал он.

Драко издал звук, похожий на стон. Грейнджер опять зарылась в свои кудри обеими руками.

— Мерлиновы кальсоны!..

— Годрик-спаситель!..

— Так дядюшку Сириуса…

— …Сириуса Блэка подставили!

Гарри понял, что и сам он стоит с разинутым ртом.

Питер Петтигрю! Гарри хорошо помнил это имя. Предполагаемая жертва Сириуса Блэка, волшебник, за смерть которого крёстный отбывает пожизненный срок в Азкабане.

— Да, как видите, вполне себе жив и здравствует, — Том снова наклонил голову немного вбок, словно бы любовался редким произведением искусства. — А знаете, что самое забавное?..

Но Гермиона не слушала. Она вклинилась в его речь, нервно ломая пальцы:

— Мой лорд! Так мы теперь сможем его показать в суде? Да? И Сириуса Блэка оправдают?

Гарри наградил её за бесцеремонность своим коронным невербальным — и чуть не вскрикнул в голос от неожиданности, когда та, не оборачиваясь, ответила на это жалящим в бок.

— Нет, разумеется, — поднял бровь Том. — Питер Петтигрю умрёт. Так или иначе, от моих рук или от длинной руки Закона, но ему не избежать казни. И я буду к нему куда милосерднее, чем Закон.

— Но Сириус Блэк?.. — настаивала Грейнджер. И та же страстная, отчаянная надежда читалась на лице Драко, хотя он не смел спорить с Томом, в отличие от неё.

— Достаточно свидетельства, что он жив, — покровительственно обронил Том.

— Мы ведь несовершеннолетние, — рискнул осторожно вставить и Гарри. — Наши слова для Визенгамота — ничто…

И тут до него дошло. Он задохнулся:

— Том! Том!.. Ты!.. Ведь тебе шестнадцать! Ты можешь… О, ты сможешь предстать перед Визенгамотом и предъявить воспоминание? Да?! Том!

Тот лишь снисходительно хмыкнул.

— Вот ты и сообразил наконец. Отрадно. Но мы отвлеклись. Итак…

Он вновь переключил всё своё внимание на висящую в воздухе крысу. И улыбнулся — холодно, зло.

— Как я собирался сказать, вот что здесь самое забавное. Они не смогут объявить тебя пропавшим — в глазах волшебного мира ты и так уже десять лет как мёртв. А когда правда выплывет на свет, ты обратишься в беглого преступника. Но тебе уже будет всё равно, правда? Никто не найдёт даже тело. Крысиный трупик, только и всего.

Том всё ещё сжимал волшебную палочку, небрежно поигрывая ею, но отнюдь не теряя контроля над левитационными чарами.

— Мне бы хотелось запытать тебя до потери разума, — по-прежнему обращаясь к своему безмолвному собеседнику, уведомил он. — Но наши палочки могут проверить — я бы проверил обязательно. Поэтому придётся проявить… творческий подход.

Он сделал паузу. В тишине было слышно, как вода журчит в трубах и что-то где-то гулко подкапывает. Гарри затаил дыхание. Драко, наоборот, дышал громко, прерывисто и словно бы с трудом. Гермиона без конца накручивала прядь волос на палец — накручивала и отпускала. Её зубы мяли нижнюю губу так сильно, что ещё чуть — и выступила бы кровь.

— Знаю, что не выжег тебе мозги, и ты меня слышишь, — продолжал Том вкрадчиво. — Ты никогда не знал меня, настоящего меня, это понятно. Тебе даровал метку… лорд Волдеморт, — Гарри слегка тряхнуло от того, как прозвучало последнее — от запредельной дозы вложенного в это имя презрения и яда. — Но даже он… Должен был объяснить тебе правила.

И Том приподнял левую руку, один за другим напоказ отгибая пальцы.

— Ты не преступаешь мои приказы. И ты мне не лжёшь.

Слова падали веско, размеренно. Гарри подумалось, что его лицо сейчас, должно быть, в точности повторяет хищное выражение, поселившееся на лице старшего брата. Его улыбка ширилась, превращаясь в усмешку, превращаясь в волчью гримасу, превращаясь в голодный нетерпеливый оскал.

— Это ведь так просто. Всего два правила, — Том с притворным сожалением цокнул языком. — Но ты нарушил оба. И ты знаешь, что в таком случае бывает.

Крыса, обмякшая было, опять задёргалась, отчаянно извиваясь и крутя хвостом. Воздух разрезал пронзительный писк…

И тут из-под ног раздалось:

— Говорящий? Говорящий. Хочу есть. Еда?

Вздрогнув, Гарри посмотрел вниз и обнаружил своего фамильяра. Наг приподнялся в охотничьей стойке, поводя ромбовидной головой.

— Ты ещё тут откуда? — изумился Гарри. Драко склонился к его уху и повинился шёпотом:

— Это я принёс…

— Зачем? — Гарри уставился на него с неподдельным изумлением. Тот неловко повёл плечами:

— Да так… Думал, если ты в Тайной Комнате, то…

Гарри фыркнул:

— Как ты собирался заставить его сказать нужное слово? Дурацкий план.

Малфой наморщил нос:

— Знаю! — зашипел он. — Ясно? Я знаю!

Их перешёптывания прервал Том. Он присел на корточки, разглядывая змею, и тихо сказал, словно бы сам себе:

— Да, это будет идеально.

Затем выпрямился и обратился уже к ним с Драко:

— У кого-нибудь из вас есть при себе универсальный антидот?

Гарри ответил за обоих:

— Есть антидот от гадючьего яда! И у меня, и у Малфоя.

Драко поддержал его, услужливо доставая из кармана мантии фиал:

— Нам профессор Снейп строго-настрого велел всегда носить с собой!

— А у меня и универсальный… — Гермиона вскинула руку над головой, точно была на уроке, и оглянулась в сторону своей брошенной на полу сумки. Но Том уже подцепил блеснувший хрусталём сосуд с ладони Малфоя.

— Не надо, — остановил её он.

Притёртая пробка вылетела, пасть грызуна разжалась, и горлышко уткнулось между жёлтых резцов.

— Не знаю, какая доза тебе нужна — в расчёте на крысу или на человека. В конце концов, ты же анимаг. Но будем считать, что полная. Мне не хотелось бы, чтобы ты умер от яда.

На каменные плиты рухнул и звонко разбился опустевший флакон.

Гарри заколотило. Он понял, что собирается сделать Том. И да, тот был прав, как обычно.

Это будет идеально.

— Петрификус тоталус, — произнёс тем временем Том. Ещё одно отточенное до изящества движение палочки — и крыса, поджавшая лапки и одеревеневшая от носа до кончика хвоста, приземлилась в досягаемости Нага.

— Ешь, — разрешил Том. — Что такое? Слишком большой? Энгорджио, — новым пассом он увеличил молодую гадюку до размеров удава. — Ну? А ведь считается, что змеи — хитрые и мудрые создания, — посетовал он. — Смотри, еда!

Наг перебрал кольцами, приноравливаясь к своим новым размерам — ему не в первый раз доводилось испытывать на себе подобное колдовство.

Затем один молниеносный бросок — и в спину Петтигрю вонзились ядовитые зубы Нага. Тот вытащил их, примерился, ухватил поудобнее свою добычу ртом — и принялся поглощать. Голова крысы первой исчезла в его пасти.

Гарри перевёл дух. До чего быстро всё кончилось! Он бы смотрел ещё и ещё…

— Петрификус тоталус — это… — раздался рядом неуверенный голос Грейнджер. — Мой лорд, можно вопрос? Я читала…

— Спрашивай уже, — покосился на неё недовольный вмешательством Том.

Та потеребила кудряшку возле виска и проговорила, не сводя глаз со старательно вбирающего в себя крысу Нага.

— Это значит, что он не может двигаться, но при том чувствует всё-всё?

— Да, — коротко ответил Том.

И Гарри ожидал от неё протестов, упрёков в жестокости, жалоб — иными словами, морального занудства, какой-нибудь докучливой чуши. Но реальность оказалась иной.

Брови Гермионы вновь сползлись над переносицей в одну упрямую сердитую складку, взгляд отяжелел, губы сурово поджались. Лицо её приобрело неожиданно жёсткое выражение. Всё, что она сказала в итоге, было:

— Хорошо.

Гарри несколько ошибся, сочтя, что смерть Петтигрю выйдет чересчур быстрой. В действительности Нагу потребовалось семнадцать с половиной минут (да, Гарри засёк). Признаться честно, действо слегка затягивалось. Настолько, что ему даже наблюдать надоело. Очевидным образом заскучал и Том. Но что-то словно бы не позволяло им развернуться и просто уйти — как будто существовало некое негласное правило, согласно которому хотя бы монарх должен непременно остаться и досмотреть до конца свершаемую по его приговору казнь.

С другой стороны, это ещё не так долго, утешил себя Гарри. Хотя присутствовать при чём-нибудь вроде четвертования, наверное, было бы повеселей.

В результате они незаметно вернулись к обсуждению полученной информации.

— То есть мне не показалось. Это и был обыск, самый настоящий, — хмуро озвучила свои мысли Гермиона.

— Ага, — вздохнул Гарри, — именно он. И бьюсь об заклад, я знаю, что он у тебя искал.

— Что? — заинтересованно повернулся к нему Драко. Гарри постучал себя согнутым пальцем по лбу.

— Связной пергамент, вот что! Или сквозное зеркало. Ты молодчина, Миона, что не бросаешь их без пригляда.

— А, так ты считаешь, Петтигрю хотел найти компромат на неё? — Драко задумчиво сморщился. — Если это Орден Феникса… То они заподозрили, что она связана с нами. Вот гадство!

— Естественно они заподозрили, — вмешался Том. — Только слепой, наверное, не читал тот газетный выпуск и не видел нашу общую колдографию. И напоминаю, что непосредственно перед тем вы нос к носу столкнулись с двумя Уизли во «Флориш и Блоттс»…

Гарри взволнованно сорвал с себя очки.

— Стой! Стой… — возбуждённо воскликнул он. — А ведь тогда эта тварь тоже была при них, и…

— …и удрала на улицу, а едва мы вышли из магазина… — продолжила за него Гермиона.

— …как всё взорвалось! — ухитрился вставить свои пять кнатов и Драко. — Салазар-заступник!

— Туго же вы соображаете, — покритиковал их Том. — Да, это Петтигрю выпустил в меня смертельное проклятие. Случайно, конечно же — видеть меня он не мог.

Гарри вновь нацепил очки и растерянно взъерошил волосы на затылке.

— Так, подожди. Ладно, тебя в этот момент заметил один колдограф сквозь объектив камеры. Но ты-то этого хмыря должен был разглядеть в лицо?

Том пожал плечами и засунул руки в карманы своей мантии. Качнулся с носка на пятку.

— Я видел его недолго, да к тому же в движении и с относительно большого расстояния… и поверь, мне было недосуг изучать его лицо, — последнее слово Том выговорил тем тоном, каким другой бы сказал «мерзопакостную рожу». Гарри заново воскресил в памяти кошмарные минуты боя — и повесил голову виновато.

— Да, глупость сморозил, прости.

— Получается, — снова влез Малфой, — Муди — уже второй ассасин, которого Орден Феникса подсылает к Поттеру? Ничего себе, — он пощипал пальцами нижнюю губу, — а они взялись за дело всерьёз…

Тут подала голос Грейнджер, отвлёкшаяся было на живописную композицию из Нага и наполовину съеденной крысы, и впавшая в нехарактерное для себя безмолвное созерцание.

— Префект Риддл… Ой, простите…

Гарри в раздражении завёл глаза к потолку:

— Миона, я ведь предупреждал! Хватит уже с этим «префект», завязывай!

— В этом времени я ещё не префект, — улыбнулся краешком рта Том.

— Прошу прощения, префект Риддл, — задрала нос Гермиона; её кудри мятежно взметнулись над плечами. — Я абсолютно уверена, что вы скоро найдёте способ исправить это недоразумение, не так ли? Могу я?.. Мне бы хотелось понять кое-что.

Лесть — грубоватая, но поданная с подкупающей прямотой — не осталась незамеченной: Том прищурился и поощрил девочку кивком.

— Почему вы считаете, что?.. — начала та и тут же исправилась:

— Нет, не так. Кто, по-вашему, собирается проверить наши волшебные палочки? И для чего?

— Твою не тронут, уж будь покойна, — фыркнул на это Драко и тут же отчаянно смутился:

— Простите, мой лорд!

— Речь только о моей, разумеется, — растолковал Том, не удостоив вниманием выходку Малфоя. — И о палочке Гарри. Мы у директора на карандаше, и нас он всегда будет проверять первыми, случись что.

Грейнджер нахмурилась.

— А сейчас?.. А! Мистер Филч. Но, — она опять возмущённо тряхнула волосами, — у Гарри есть алиби! Его все видели на уроке. Я и сама видела!

— И тем не менее, — вмешался Гарри, — даже ты меня подозреваешь. Что?.. Не отводи глаза, я знаю, о чём ты думаешь!

Гермиона агрессивно скрестила руки на груди.

— Ладно! — взвилась она. — Да! Подозреваю! — она перевела дух. — Гарри, ты напал на мистера Филча?

— Нет, — ухмыльнулся во все зубы он.

— Совсем не ты, или как тогда с Пьюси? — въедливо уточнила девочка.

— Совсем не я, — окончательно развеселился Гарри. — По правде!

— Вот видишь, в чём наша проблема? — взгрустнула она. — Гарри! Мы с тобой дружим, но как я могу тебе верить хоть в чём-то, когда ты постоянно лжёшь?

— А логику включить не пробовала? — съехидничал Драко. — Даже авроров обычно интересует мотив!

— Мотив есть! — запротестовала Гермиона, вновь обращая своё хмурое, сосредоточенное лицо к Гарри. — Не думай, что я позабыла, как ты рассуждал про моих соседок по спальне! Как отпетый маньяк… А мистер Филч… Он… — тут Грейнджер как-то поникла и закончила скомканной скороговоркой:

— Так, ну это сейчас точно не важно.

И вслед за тем она отколола следующий номер — повернулась к Тому и поинтересовалась:

— Мой лорд, это Гарри? На мистера Филча напал он?

У Гарри от смеси веселья и негодования аж челюсть отпала. Драко судорожно закашлялся. А хуже всего, что тихо, но отчётливо рассмеялся Том.

— Нет, Грейнджер. Это не он.

Та с видимым облегчением всплеснула руками.

— О, слава Мерлину! — и тут же сунула свой любопытный нос дальше:

— А кто?

— А Мордред его разберёт! — обрадовал её Гарри. — Дебилов хватает. Когда это буду я — ты не пропустишь, поверь.

— Гарри! — Грейнджер уставилась на него укоризненно. Гарри в ответ состроил максимально невинное выражение лица:

— Что?

И тут сквозь побитые доски двери просочилось блёклое потустороннее сияние. Секунду спустя взглядам присутствующих предстало и само привидение. Это была Плакса Миртл.

Она молитвенным жестом сложила полупрозрачные руки у полупрозрачной груди. Хвостики её жидких волос колыхались, как водоросли в воде, прыщавая физиономия лучилась от удовольствия, глаза за стёклами неуклюжих очков фосфорически полыхали.

— О-о, — протянула Миртл своим высоким визгливым голосом, — вы все пришли навестить меня? Столько гостей! Повелитель, — последнее, разумеется, было обращено к Тому; ему же достался и лишённый всякого изящества реверанс, — я исполнила ваше приказание! Ах, какой вы красивый! Как жаль, что вы не остались призраком! Я бы с радостью разделила с вами свой туалет!

Том пресёк эти фривольные рассуждения одним-единственным суровым взглядом.

— Докладывай толком, — сухо велел он, но Гарри уловил в его голосе непонятное напряжение, почти переходящее в дрожь. — Что конкретно ты сделала?

Миртл встревоженно замерцала.

— Как — что?.. — переспросила она бестолково. — А… Что вы и сказали. Привела помощь. Он уже в безопасности, в больничном крыле…

— Да кто?.. — хором рявкнули на неё Том и Гарри.

Миртл тут же скривила губы подковкой, готовясь заплакать:

— Профессор Снейп…

— Крёстный?! — Драко сам побледнел точно привидение, оттянул воротник на шее, будто тот внезапно стал тесен, и переступил с ноги на ногу. — Что с ним?! Он же сказал, что будет в порядке!.. Что с ним, а?

— Я не медиведьма, — надулась Миртл. — И на твои вопросы отвечать не обязана!

Свой отказ от дальнейшей беседы она донесла более чем наглядно: метнулась к ближайшему унитазу и с плеском нырнула в него.

Со сдавленным звуком, похожим одновременно и на плач, и на смех, Малфой обратил полубезумный взор в сторону Тома. Тот прикоснулся правой рукой к левому предплечью и прищурился сосредоточенно.

— Он жив.

Драко рухнул на колено, склонил голову, так что лицо полностью занавесилось белыми волосами.

— Мой лорд, — прошелестел он, — могу я?..

— Ступай к нему, — разрешил Том. — Здесь мы закончили.

К тому моменту один только крысиный хвост ещё свисал из пасти раздувшегося Нага, так что эти слова, в сущности, были правдой. Малфой не заставил повторять дважды — мгновением спустя он сшиб с двери запирающие чары и выскочил вон.

Грейнджер восприняла это как сигнал, что всем пора расходиться. Она пригладила волосы, подобрала с пола свою сумку, повесила на плечо.

— Мой лорд, — самым вежливым тоном попросила она. — Не могли бы вы наколдовать для меня невидимость? Да? Большое спасибо! Гарри, встретимся в Штабе, — продолжила она, медленно исчезая, покуда не остался разве что едва различимый контур, заметный исключительно по тому, как искажался свет, проходя сквозь него. — И если ты так и не покажешься мадам Помфри, то мне придётся самой тебя осмотреть!

Гарри на это лишь ухмыльнулся:

— Да ты не умеешь!

— А вот и умею! У меня родители — врачи, между прочим. Пока ты ещё кубики учился складывать, я уже в больницу играла, — и хоть Гермиона к тому моменту полностью растаяла в воздухе, Гарри практически мог видеть её заносчиво задранный нос. — Не придёшь, я тебе не покажу кое-какой потрясающий секрет!

— Что ещё за секрет? — резко спросил Том. Голос Грейнджер, звучавший из пустоты, сразу сделался куда почтительнее и мягче.

— Мой лорд, это и впрямь лучше показывать. Но ничего опасного, уверяю вас. Хороший секрет.

Том сжал переносицу пальцами. Гарри впервые заметил, каким измотанным тот выглядит. Скулы словно бы заострились сильнее обычного, тени залегли в подглазьях.

— Хороший секрет, — с трудно определимой интонацией повторил он. — Ладно, допустим. Можешь идти, свободна.

Дверь скрипнула, прошуршала, открываясь и закрываясь — Грейнджер ушла.

— А ты? — задрал голову Гарри. Вблизи его всякий раз поражало заново — каким же высоким был Том!

— А мне… — Том наколдовал темпус и досадливо прищёлкнул языком. — Скоро пора в класс трансфигурации.

Этот ответ настолько потряс Гарри, что он даже уточнил, не веря своим ушам:

— Ты сейчас серьёзно пойдёшь на урок?!

— А есть альтернатива? — оскалился Том. — Мне и так пришлось… Несколько поспешно покинуть зельеварение и прогулять прорицания. Будь я префектом, проблема легко решилась бы с помощью маховика времени, но я покуда ещё не префект. Как мне не устаёт любезно напоминать твоя кудрявая протеже!

— Извини за неё, — Гарри тронул его за локоть. Том не отдёрнул руку, хотя и покосился хмуро на ладонь, смявшую чёрную ткань мантии.

— Пустое, — сказал он. — Это… предпочтительнее, чем прочие доступные варианты.

Гарри, вспомнивший Кэрроу, понял, что тот имеет в виду.

— Мы похожи на них? На твоих рыцарей?.. — вполголоса спросил он. — На тех, которые… какими они были в самом начале?

Том молчал так долго, что показалось — не ответит и вовсе.

— Да. Очень, — наконец вымолвил он.

И тут же словно встряхнулся — выпрямился, развернул плечи, пробежал пятернёй по волосам, оправил одежду взмахом волшебной палочки.

— Да, кстати о невидимости, — словно бы невзначай заметил он. — Наш маленький хвостатый приятель, кроме всего прочего, мародёр.

И в доказательство Том извлёк из-за пазухи комок дымчатой, ртутно-блестящей материи — Мантию Гарри.

— Держи. Не теряй больше. И вот какая безделица нашлась у него ещё…

На свет появился сложенный вчетверо лист, пожелтевший и порядком истрёпанный на сгибах и по краям. Гарри оживился:

— Ого! Связной пергамент?

Том покачал головой:

— И я так думал. Однако это не он. Смотри. Ревелио специалис!

Гарри тихо присвистнул, глядя на замысловатое плетение магии. Он не отличил бы связной пергамент по рисунку чар, но не сомневался, что это в состоянии сделать Том.

— А что же оно такое тогда? — полюбопытствовал он. Том одарил его своей фирменной зубастой усмешкой.

— Судя по воспоминаниям… покойного — это карта. Карта Хогвартса. Тебя он выследил именно через неё.

Гарри нахмурился в недоумении. Видя, что тот не до конца его понимает, Том закатил глаза.

— Живая карта! Ну же, напряги свой ленивый мозг! Карта, на которой видны все, кто находится на территории школы — в виде точек с подписанными именами.

Гарри едва не подпрыгнул. Его щёки ошпарил румянец.

— О! — восхищённо выдохнул он. — О!!! Муди! Мы сможем его, проклятущего… Теперь-то у нас будет возможность подловить его в одиночестве! И директор… И… — Гарри захлёбывался открывшимися возможностями. — Том! Вот так штука! Прямо подарок!

Том горделиво и снисходительно улыбался, выслушивая этот радостный сумбур.

— Итак… — многозначительно проронил он и почти торжественно развернул пергамент. Постучал по нему палочкой, вгляделся…

И на его скулах тоже вспыхнули красные пятна, причудливо контрастируя со враз окаменевшим лицом.

Гарри, изнывая от предвкушения, привстал на цыпочки. Ему страшно хотелось поскорее увидеть чудесную карту. Он заглянул поверх рукава Тома, изо всех сил вытягивая шею.

И прочёл:

«М-р Лунатик передаёт привет лорду Волдеморту и настоятельно рекомендует не совать нос в чужие дела. В противном случае рекомый нос могут и прищемить ненароком так, что отвалится».

Гарри приморозило к месту. Он, ошеломлённо моргая, уставился на хамскую надпись. Но карта — а карта ли то была? или это просто действовала какая-то колдовская защита, заложенная в неё? — ещё не закончила. Вторая строка возникла чуть ниже первой, и в ней значилось:

«М-р Сохатый согласен со всем вышесказанным, а от себя хотел бы добавить, что лорд Волдеморт — мерзкий и гнусный тип».

«Очень смешно», — проворчал про себя Гарри. Он уже раскраснелся до самых ушей, но теперь причиною тому был далеко не восторг.

«М-р Бродяга выражает своё изумление тем, что полукровка вообще смеет звать себя лордом».

Гарри зажмурился в ужасе. Мало кого оскорбление статуса крови оставило бы равнодушным, а уж Том… Секунду спустя он рискнул приоткрыть один глаз.

«М-р Хвост нижайше кланяется лорду Волдеморту и желает ему хорошего дня».

Гарри поправил очки, потёр шрам на лбу. И заметил:

— А вот это странно.

Том длинно выдохнул через нос и сложил пергамент — преувеличенно аккуратно.

— Ничего странного, — с деланным равнодушием парировал он. — Разумеется, здесь должна быть какая-то хитрость. К примеру, активирующая фраза. Я разберусь с этим, дай срок.

— Да нет же, — попытался получше сформулировать свою мысль Гарри. — Они все… кто бы они там ни были, это же явно клички… Они написали тебе разные гадости, и только этот Хвост…

— Я разберусь, — повторил Том с нажимом, и Гарри понял, что разговор окончен. — Темпус! Мне пора на занятие, — спрятав шуршащий квадратик во внутренний карман мантии, Том оглядел Гарри с головы до ног. — Постарайся хотя бы до конца дня не попадать больше в неприятности. Я бы хотел сохранить свою академическую успеваемость на должном уровне, а по трансфигурации у нас сегодня зачёт.

— Том! — окликнул Гарри. Тот обернулся, уже в дверях.

— Ну что ещё?

— Том, а когда ты успел послать Миртл за помощью? Её же вроде не было тут, когда… ну, когда на меня напали. И декан Снейп… Я знаю, что ты чувствуешь всех нас, всех пожирателей смерти, но…

«Но выглядело так, будто тебе наплевать. Ты и внимания не обратил, покуда тебя не спросил Драко», — проговаривать это вслух Гарри благоразумным не счёл.

Том улыбнулся холодно, отстранённо, загадочно. И бросил через плечо, уходя:

— В том-то и дело, что я никуда не посылал её.