На её месте (джен)

Макс сам не мог себе толком объяснить, почему так сильно нервничает. То есть причина для беспокойства у него, конечно, была, и не одна. Он собирался родить ребёнка, чего за всю свою пока ещё недолгую жизнь даже в мыслях не держал. Но таких вещей — необычных и неожиданных — с ним в последние годы случалось более чем достаточно. Да и физическое состояние его тела в последнее время доставляло всё больше дискомфорта, да ещё этот запрет на магию — он чувствовал себя абсолютно беспомощным.

Конечно, Сотофа и Абилат в один голос его уверяли, что у него есть всё необходимое, чтобы справиться. Да и сам Макс не собирался сидеть сложа руки — у него в запасе была пара трюков, чтобы заставить реальность соответствовать его пожеланиям. Ну а то, что магию ему лучше не использовать — так это вопрос десятый. Вершитель он, в конце концов, или как? Захочет, чтобы было можно — будет можно.

Но проблема была в том, что ребёнок любил преподносить сюрпризы, которые ни Макс, ни даже Шурф контролировать не могли. И если ему вздумается выкинуть что-то эдакое в самый ответственный момент… Конечно, неподалёку будет целая команда самых опытных колдунов в Соединённом Королевстве, о лучшей подстраховке и мечтать нельзя. Но как же Макс хотел, чтобы обошлось без всяких там неожиданностей!

Но даже если — когда! — роды пройдут благополучно, они могут оказаться последним событием в жизни Макса. А потом вернётся Хельна. И это было тем единственным событием, на которое не мог повлиять ни он сам, ни кто-либо другой. Раз уж Тёмная Сторона сложила полномочия, оставалось только ждать развития событий и посмотреть, как повернётся колесо фортуны на этот раз.

В каком-то смысле удача всегда была на стороне Макса — в том смысле, что «рано или поздно, так или иначе». Но на этот раз он не доверял своей вершительской судьбе. Потому что больше всего на свете он хотел, что бы всё было благополучно у его маленькой Рыбки, которая скоро покинет свой первый аквариум и окунётся в бассейн попросторнее. А как будет лучше для ребёнка? Конечно, если рядом будет любящая и заботливая мама. И в этих рассуждениях Макс сам себя загнал в ловушку. Он хотел, чтобы вернулась Хельна. И он хотел сам продолжать жить в этом мире.

Дыхательные упражнения он делал чаще, чем просто дышал; казалось, он вот-вот постигнет полный дзен и уйдёт в астрал, но стоило ему хоть на секунду отвлечься, паника возвращалась. Рядом с ним постоянно крутились по очереди Хейлах и Хелви и жутко ему докучали своими однообразными вопросами: «Всё в порядке? Тебе что-нибудь нужно? Хочешь с кем-нибудь связаться?» Но чаще всего он обращался к ним с единственной просьбой: снять боль в спине.

— Что за…

Макс проснулся от ударившего ему в лицо фонтана воды и тут же подскочил, и только потом застонал от боли во всём теле и неохотно огляделся. Он определённо был не в Ехо… но где же? Место было знакомым и весьма причудливым — вокруг снизу вверх лились потоки воды, блестящие в лунном свете. Макс вспомнил: это был мир, в который его однажды привёл Карвен Йолли.

— Дитё, что ж ты творишь, — простонал Макс, поглаживая живот. Ребёнок веселился вовсю, от боли даже дышать было тяжело.

Макс знал, что Шурф легко найдёт его — но только после того, как обнаружит пропажу. А это может произойти как через минуту, так и через несколько часов — Хелви могла задремать на своём посту, а все остальные знают, как плохо Макс спит по ночам в последнее время и стараются его не беспокоить лишний раз. И вот теперь дилемма: вернуться домой через Хумгат и потребовать у Хелви снять боль, или внять предупреждению и не использовать магию, но терпеть этот кошмар несколько часов кряду? Прождав несколько минут, Макс понял, что раз уж он и так оказался в другом мире, повторное перемещение ничего особо не изменит, и нырнул в Коридор Между Мирами, сосредотачиваясь на собственной спальне в Мохнатом Доме, на той ночи, из которой он исчез.

Ага, конечно. Малышу захотелось покататься на каруселях…

…А потом поплавать на айсберге…

…А потом побывать на космической станции…

— Всё, хватит! — рассердился Макс. Впервые за время их знакомства — удивительное чувство! Он всё ещё был мокрым после нелепого пробуждения, замёрзшим и уставшим. — Доиграешься у меня — скажу, чтобы посадили нас в Холоми на оставшиеся дни!

Снова нырнув в Хумгат, он почувствовал, что ребёнок в очередной раз тянет его куда-то не туда, но, подкрепившись собственной злостью, Макс настоял на своём и оказался-таки в спальне.

— Хелви! — рявкнул он так, что девушка испуганно подпрыгнула. — Позови Шурфа! Нет, не так! Сначала сними боль — потом позови Шурфа, или можешь одновременно!

Хелви приблизилась к нему и начала читать заклинания, а через секунду в комнате появился Шурф — заспанный и встревоженный.

— Что случилось, Макс? Почему ты мокрый?

— Достало! — воскликнул он. — Ей-богу, достало! Оно издевается надо мной, смерти моей хочет! Потерпи, дорогуша, скоро сбудутся все твои потаённые мечты! — сказал он, обращаясь к животу.

— Макс, что ты такое говоришь? — мягко спросил Шурф, высушивая его и накладывая согревающее заклинание.

Макс прикусил язык. Своими опасениями он ни с кем не делился и не собирался.

— Извини, — сердито сказал он. — Просто сорвался. Я этом шкоднику сказал: ещё один фокус — поедем в Холоми, и никаких больше чудес.

— Но тебе нельзя в Холоми, — деликатно возразил Шурф. — Сила и так плохо восстанавливается, а там и вовсе замрёт.

— Ну, так и беспокойства будет поменьше, — продолжал ворчать Макс, хотя чувствовал, что злость его уже сходит на нет.

— Хелви, выйди, пожалуйста, — попросил Шурф. — Можешь идти в свою спальню, я тебя позову в случае чего.

Она вышла, бросив последний тревожный взгляд на Макса, а Шурф, медленно вздохнув, сказал:

— Макс, ты позволишь разделить с тобой сон? Возможно, я смогу удержать под контролем эту стихию. Ну, или, как минимум, сразу окажусь рядом, если вы снова куда-то… подеваетесь.

Несколько мгновений Макс колебался, но не мог не признать, что это, пожалуй, лучшее решение.

— Ладно, — сказал он. — Скорее бы это всё уже закончилось.

Но от разделения сна Макс получил даже больше, чем ожидал. Во-первых, они в кои-то веки оказались во сне Шурфа. Они ходили по огромному красивому дому, лазили по крыше, изучали библиотеку, бродили по коридорам. Макс понял, что это было поместье Лонли-Локли, разрушенное после встречи с Лойсо Пондохвой.

А утром он проснулся свежим и бодрым, как будто никаких приключений посреди ночи и не было. Более того, у него ничего не болело, хотя ночные чары Хелви должны были уже давно сойти на нет. Лежать было на удивление удобно — не хотелось ни поёрзать, подгребая под себя подушки, ни перевернуться ну другой бок. Идеально! Проанализировав своё положение, Макс понял, что было не так: во сне он подмял под себя левую руку Шурфа, и теперь необъятное пузо упиралось в его ладонь.

— Да у тебя действительно талант управляться с детьми, — сказал Макс, заметив, что Шурф тоже проснулся. — Теперь я уже чуть меньше паникую при мысли о том, что будет после его рождения.

— Паниковать вообще не надо, что бы ни случилось. Как ты себя чувствуешь?

— На удивление отлично. Ты что, снял боль, пока я спал?

— Нет, мы проснулись одновременно. Помочь тебе спуститься в ванную?

— Думаю, я справлюсь.

Тот день был самым лёгким и воодушевляющим за последние несколько дюжин дней. Ничего не болело, ребёнок вёл себя идеально — то ли угроза подействовала, то ли Шурф поколдовал. Сделав все положенные упражнения с удвоенным усердием, Макс позавтракал, а потом в компании Хейлах, пришедшей на смену Хелви, отправился на прогулку. Он сам не заметил, как дошёл аж до Дома у Моста, и провёл там несколько просто замечательных часов, подкармливая Куруша, подшучивая над Мелифаро и мороча какими-то глупостями голову Бубуте. В общем, оторвался, как мог. Вечером, в честь его хорошего настроения, столь редкого в последнее время, в гостиной Мохнатого Дома вновь затеяли вечеринку.

Нумминорих снова был с семьёй. К счастью, Хенна не сердилась за Макса за то небольшое приключение, что им устроил малыш, а Фило, казалось, и вовсе обо всём забыл. Забавно было наблюдать за Шурфом, который опять весь вечер сидел в самом дальнем углу гостиной, но каждый раз, когда Фило пытался пойти на сближение с Максом, Лонли-Локли чудом оказывался между ними с самым строгим видом, на который был способен.

А ночью, когда все разошлись, Макс сказал Шурфу:

— Дружище, надеюсь, ты поймёшь меня правильно. Сегодня мы опять будем спать вместе.

— Хорошо, Макс. Никаких проблем.

Следующие дни были почти идеальными. Макс хорошо высыпался, не просыпаясь каждую минуту от толчков ребёнка, у него ничего не болело, он стал чувствовать себя более бодрым и даже снова начал получать удовольствие от своего положения. Правда, через несколько дней они с Шурфом проснулись в гостевой комнате в доме сэра Джуффина из-за того, что Хуф с энтузиазмом и знанием дела вылизывал их щёки, но хоть не на вершине Эйфелевой Башни, и то спасибо.

— Что, внучок решил навестить деда? — со смехом спросил Джуффин, который уже явно некоторое время наблюдал за ними из дверного проёма.

— Ага, — сказал Макс, сладко потягиваясь. — На завтрак заскочил.

— Прошу прощения, Джуффин, — сказал Шурф, но в голосе его не было и тени раскаяния. — Не уследил.

— Конечно-конечно, — покачал головой Джуффин. — Сам, небось, и нашептал малышу координаты дома, в котором варят самую вкусную камру.

Шурф с нарочито небрежным видом пожал плечами. Макс лишь расхохотался и довольно долго не мог успокоиться — даже живот заболел. А потом был ещё один замечательный день.

— Где это мы?

Макс открыл глаза и огляделся.

— Ох, ёлки ж зелёные!

— Не вижу ни одной ёлки, — настороженно сказал Шурф.

Они были посреди густого леса с высокими могучими деревьями, в кронах между ветками, прямо на стволах и даже на земле были сплетены большие гнёзда — в одном из них Макс и Шурф как раз спали. Из некоторых других на них таращились удивлённые буривухи — сотни и тысячи пар круглых глаз.

— Соскучились, мальчики? — раздался мелодичный голос за их спинами. — Макс, ну и видок у тебя!

Они обернулись и обнаружили на ближайшей толстой ветке четырёх крупных буривухов. Один из них слетел с ветки и на подлёте к земле принял образ леди Меламори.

— Просим прощения за вторжение, — вежливо сказал Шурф трём оставшимся буривухам, которые смотрели на них довольно строго и неприветливо. — Это было не совсем умышленно.

Макс захохотал, нервно похрюкивая. В тот день возвращаться в Ехо они не спешили, но ближе к вечеру пришлось. Макс загадал: оказаться бы при случае где-нибудь в Тубурском горном поселении! Он столько слышал о тех местах от Нумминориха, а сам так и не побывал, непорядок.

Следующим утром они проснулись на краю горного утёса.

Однажды, во время прогулки по Старому Городу, Хелви придержала Макса за руку и сказала:

— Леди Сотофа прислала зов — она хочет тебя увидеть. Готов поехать к ней сейчас?

Макс немного растерялся. Обычно это он бежал к Сотофе с жалобами и вопросами, сама она довольно редко его приглашала. Но раз уж зовёт — то лучше не медлить. Он кивнул, Хелви вызвала возницу и чуть меньше чем через час они подошли к Тайному Входу в Иафах. Макс уже и позабыл, когда в последний раз им пользовался. Обычно он ходил Тёмным Путём и оказывался прямо в беседке, а теперь вот придётся вспомнить старые привычки…

Хелви провела его через ограду, а потом по дорожке к беседке. Внутрь она с ним не вошла, а отправилась куда-то по своим делам. Сотофа уже ждала.

— Здравствуй, Макс, — она обняла его по обыкновению тепло и ласково, и тёплый солнечный день стал ещё более уютным. Как можно не радоваться, когда тебя обнимает целый мир? — Даже спрашивать тебя не буду, как ты себя чувствуешь. Вижу, что отлично.

Макс кивнул и с удобством расположился в плетёном кресле.

— С тех пор как Шурф стал присматривать за нами во сне — всё просто отлично, — сказал он.

— А я тебе сразу говорила — подключай к воспитанию папочку, — пожала плечами Сотофа, наливая ему полную кружку вкуснейшей камры. — В разных семьях по-разному бывает, иногда отец — сам ещё как ребёнок. Но ты-то не хуже меня знаешь Шурфа, и чего столько тянул, сам пытался справиться? Ладно, дело ваше, не за тем я тебя звала.

Последовала довольно долгая пауза, в течение которой Макс понял: сейчас речь пойдёт о серьёзном. Он продолжал пить камру и закусывать печеньем, перебирая в уме все возможные темы для разговора. И ровно за секунду до того, как он начал подбираться к самым пугающим версиям, Сотофа снова заговорила:

— Сейчас я у тебя кое-что спрошу Макс. Ты, конечно, начнёшь отнекиваться и удивляться — мол, ты-то тут причём, но если ты задумаешься как следует, ты поймёшь, что дело действительно в тебе. Что происходит, мальчик мой? Почему ребёнок ещё не родился?

Макс удивлённо похлопал глазами, а потом понял: а ведь действительно, уже давно пора. Просто в последние две дюжины дней он был так беззаботно счастлив, что забыл и о сроках, и о том, что это вообще-то должно закончиться.

— Так уж вышло, что в твоём случае нам точно был известен день зачатия, — продолжила Сотофа с мягкой улыбкой, которая не позволяла Максу впасть в очередную панику из-за того, что что-то пошло не так. Никакой трагедии, просто досадная задержка. — И исходя из этого мы вычислили сроки рождения. Крайний срок прошёл пять дней назад. Так в чём дело, Макс? Почему тебе так не хочется, чтобы это, наконец, произошло?

Сначала он действительно собирался возразить: как он, в действительности, мог на это повлиять? Он был уверен, что процесс сам как-нибудь начнётся, а ему только и останется, что пошагово выполнять инструкции Сотофы, как она его и настраивала. Но теперь он понял, что действительно не хотел, чтобы это идиллическое время закончилось. Ему не хотелось возвращаться к состоянию мрачной неопределённости, и его удивительный дар управлять реальностью, видимо сыграл свою роль. Но вот, видимо, придётся заставить себя захотеть другого.

— Ну-ну, не надо так хмуриться, — Сотофа участливо погладила его по запястью. — Пока что ничего катастрофического не произошло. Но, Макс, надо решаться. Ребёнку уже тесно там, где он сейчас, ты больше ничего не можешь дать ему в таком состоянии. Пора показать ему Мир во всей красе. Ты понимаешь, Макс?

— Да, конечно.

Он сдержал тяжёлый вздох.

«Может, всё ещё и обойдётся», — сказал он сам себе.

— Я пойду? — вслух.

— Нет.

Он удивлённо поглядел на Сотофу. Во-первых, он был уверен, что после такого лёгкого внушения она отпустит его восвояси переваривать информацию и настраиваться на развитие событий. Во-вторых, в её голосе появилась неожиданная строгость, как будто он уже сделал что-то не то.

— Я видела очень-очень много девочек в твоём состоянии, — сказала она, пристально вглядываясь в его лицо. — И после такого рода разговоров они обычно начинают нервничать, приходится их подолгу успокаивать, и довольно часто это заканчивается долгожданным разрешением. Но ты, Макс, не испугался, ты погрустнел. И что-то мне подсказывает, что это никак не связано с тем, что счастливый этап беременности подходит к концу. Есть что-то, что мне надо знать, Макс?

Он помотал головой и предпринял попытку улыбнуться.

— Ничего такого, леди Со…

— Говори правду.

Он снова встретился с ней взглядом, и всё его тело как будто завибрировало от того, какое напряжение он в ней почувствовал. Она была Миром, а он — частью Мира, и пойти против её желания было абсолютно невозможно, противоестественно. Как на Тёмной Стороне его слова были законом, так её слова были законом на этом уровне реальности. И он сказал правду:

— Всё будет просто отлично.

Это были её собственные слова, и он тоже в них верил. Ведь действительно будет. Так или иначе.

Сотофа, будто нехотя, расслабилась, Мир успокоился, Макс снова смог нормально дышать.

— Извини меня, мальчик, — сказала она, и глаза её теперь были немного грустными. — Иногда я чувствую жизненную потребность контролировать абсолютно всё.

— Я могу это понять, — усмехнулся Макс. — Но иногда приходится довольствоваться тем, что находится в моей зоне компетенции.

— Хорошо, Макс. Я дам тебе ещё три дня, чтобы ты разобрался с происходящим самостоятельно. А потом будешь пить настойку Леммса, чтобы искусственно запустить процесс, иначе ребёнок начнёт страдать. Но это не самый лучший вариант, так что давай, работай, Макс.

И она его отпустила, снова ласково обняв, будто извиняясь за то, что попыталась надавить. Что ж, он не сердился. Он всё понимал.

Остаток дня был не то чтобы совсем испорчен, но к лёгкости и радости подмешалась жгучая тревога и опустошающее отчаяние. Настроение Макса не укрылось от внимания окружающих, но от настойчивых вопросов он небрежно отмахивался, а почти весь вечер провёл в дыхательных упражнениях, пытаясь перевести деловое «надо» в искреннее «хочу». Раз за разом он твердил себе: ребёнку тесно, дальше будет только хуже. Но всё же не смог преодолеть барьер страха перед мыслью: всё начнётся прямо сейчас. Наверное, поэтому ничего и не произошло.

А ночью ему снова снился Ехо с волшебным садом и чудесным прудом. Только в этот раз Макс шёл по тропинке не один, Шурф следовал за ним по пятам, боясь отстать, на случай, если это снова окажется путешествием в новый мир.

— Можешь не волноваться, Шурф, — сказал Макс. — Это, конечно, не самый обыкновенный сон, но можешь быть уверен, что проснёмся мы там, где заснули.

— Ты уже видел этот сон раньше? — удивлённо переспросил Шурф. — Странно, потому что ничего подобного в Ехо…

Он умолк на полуслове, увидев пруд и серебристую рыбку в нём. Макс осторожно погрузил руку в воду, и тоненькие ниточки магии заструились по пальцам, расползаясь в разные стороны. Рыбка с любопытством выглянула из-за корней лилий и неуверенно подплыла ближе. С Максом они здесь уже встречались много раз, а вот Шурф в этом саду раньше не появлялся. Он медленно опустился рядом и довольно долго просто смотрел, как рыбка кружится вокруг ладони Макса, дразня, но не давая себя поймать.

— Теперь я понимаю, почему ты вечно называешь ребёнка «рыбкой», — задумчиво сказал Шурф, осторожно прикасаясь пальцем к поверхности воды, будто проверяя, позволено ли ему это. — Честно говоря, я думал, ты просто пытаешься дразнить меня.

Макс засмеялся, откинувшись в густую траву и наблюдая за тем, как рыбка осторожно приближается к руке Шурфа. Нерешительно, но с неуёмным любопытством…

А потом он проснулся и сжал челюсти, чтобы не заскулить от внезапной боли.

— Спокойно, Макс. Дыши.

Шурф сразу понял, что к чему и снял боль.

Макс почувствовал головокружение, и на какую-то секунду ему захотелось заплакать от жалости к себе, но потом он решил: нет уж. Это дело он сделает качественно и с полной самоотдачей. Пусть это был не его выбор, но он так далеко прошёл по этому пути! И да, это был и его ребёнок тоже, и не важно, кто будет воспитывать его дальше. И нечего злиться на Хельну. Да, она сделала глупость, заняв его тело, а потом ещё одну, приняв антипохмельное зелье, но она была хорошим и добрым человеком, и стала бы замечательной мамой. Возможно, и станет ещё. И не факт вообще, кому из них в итоге хуже пришлось: Максу, который не без удовольствия прожил эти месяцы, или Хельне, которая умерла смертью Вершителя и неизвестно, что с ней творилось всё это время.

Едва первый лёгкий спазм прошёл, Макс поднялся, и, как учила леди Сотофа, отправился гулять по дому. Лёгкая гимнастика, дыхательные упражнения. Изрядно удивил его Друппи, который дремал на диване в гостиной, но, едва завидев Макса, убежал, скуля и поджав хвост.

— Слабак! — вслед ему крикнул Макс и услышал нервный смех совсем рядом. Он удивлённо обернулся и увидел Шурфа с совершенно нетипичным для него выражением лица. — Эй! — возмутился Макс. — Вот только Рыбника мне тут не включай!

— Рыбник ни при чём, — сказал Шурф, мгновенно посерьёзнев, а потом снова лукаво усмехнулся: — Просто за тобой так интересно наблюдать, Макс! Вот я тебя, вроде, не первый год знаю, но никогда не могу предсказать, что ты отмочишь в следующую секунду. И твоё нынешнее настроение меня немного удивляет, хотя и изрядно радует.

Макс пожал плечами, прилагая усилия к тому, чтобы настроение не изменилось. Шурф, наверное, готовился морально его поддерживать и вдохновлять, и, вполне возможно, что в дальнейшем это ещё пригодится. Низ спины и живота снова свело судорогой, неприятной, но безболезненной — заклинание Шурфа всё ещё действовало.

— Дай мне лучше бальзама Кахара, пока на меня ещё что-то действует.

Шурф выполнил его просьбу, и они продолжили турне по дому. Макс поплескался в бассейнах, побродил по саду, ещё немного поупражнялся. Через несколько часов схватки снова начали причинять боль. Шурф понял это по выражению лица Макса, хотя он отчаянно старался не подавать вида и не расслабляться ни на минуту.

— Не действует уже, — чужим голосом сказал Макс, когда Шурф снова попытался обезболить. — Ну и ладно.

Он знал, что так будет. Разделяются не только тела, но и магия, и чтобы не смести бурным всплеском силы этот Мир и ещё несколько окружающих, она замыкается в оболочку, настолько непроницаемую, что сила не может пройти ни внутрь, ни наружу. Макс знал, что так будет и был к этому готов. И всё равно свершившийся факт ненадолго выбил его из колеи.

Незадолго до рассвета проснулась Хейлах. Осмотрела Макса, отчиталась леди Сотофе и сказала продолжать в том же духе.

— Что, самая умная, да? Без тебя знаю, что надо продолжать, — огрызнулся Макс, в котором альтернативой страху была почему-то злость.

И пусть он понимал, что Хейлах ни в чём не виновата, желание выплеснуть это чувство из себя было слишком сильным. В этот момент он почувствовал, как намокает полотенце, предусмотрительно подложенное в бельё, и ему снова захотелось заплакать.

— Чёрт, как же это всё… негигиенично! — выругался Макс, поменял полотенце, и, не зная, куда себя деть, полез на крышу. Шурф молча следовал за ним по пятам, что тоже несказанно раздражало. — Доставай свой блокнот, дружище. Будем пополнять твой словарный запас…

И следующие полминуты, что длилась очередная схватка, Макс выуживал из памяти весь накопленный за годы жизни и путешествий обсценный лексикон. А потом, когда боль прекратилась, ему стало стыдно: так выражаться при ребёнке! Он в очередной раз чуть не заплакал, но отмахнулся сам от себя — нахрен! Пусть лучше Шурф потом малышу память почистит обо всём услышанном, а он сейчас сдерживаться не будет. Самое обидное — Шурф даже не конспектировал. Для кого, спрашивается, старался?

Встретив самый прекрасный и умиротворяющий рассвет на крыше Мохнатого Дома, Макс немного успокоился. Начинался прекрасный, во всех отношениях, день. Не о чем грустить.

Когда он спускался с крыши, отошла ещё часть околоплодных вод. Макс опять почувствовал накатывающее уныние и трансформировал его в ярость. Вот только Шурф оказался неблагодарным слушателем, держать злость в себе по-прежнему не хотелось, а чего зря ругани пропадать? И Макс отправился на кухню, чтобы высказать придворным поварам всё, что он думает об их мастерстве. За все годы высказал!

— Макс, ты чего шумишь? — весело спросила леди Сотофа. Его настрой явно пришёлся ей по душе.

— Жизнь им спасаю, — буркнул Макс. — Вот зря вы пришли, леди Сотофа, не смогу я при вас ругаться.

— И не надо ругаться, — легкомысленно сказала она, осторожно обнимая Макса за плечи. — Силы только тратишь. Всё хорошо ведь, мальчик мой, идём, посмотрим, как у вас дела.

Макс засмеялся, но послушно последовал за ней.

— Уж не знаю, как там меня правильно называть, но вряд ли «мальчик» — подходящий термин.

На полпути пришлось остановиться — переждать очередной болезненный спазм. Макс заметил, как Сотофа и Шурф обменялись долгим взглядом — наверняка вели диалог о периодичности схваток. Ну да, а для чего бы ещё Лонли-Локли за ним хвостом ходил? Секундомер ходячий.

Макс начал первым подниматься по лестнице, гадая, сколько у него осталось времени и на что это будет похоже. Он уже переживал смерть трижды. Сначала клиническую, стараниями леди Теххи, в результате которой он обзавёлся Теневым Сердцем. Потом иллюзорную — когда Иллайуни пытался его припугнуть. В третий раз — во сне, это была смерть неизвестного счастливчика из другого мира, который по результатам обзавёлся противоестественным долголетием. И вот теперь цикл должен замкнуться: он снова умрёт от вещества, которое ему противопоказано.

Войдя в спальню, Макс обнаружил некоторые изменения. Бельё поменяли на идеально чистое, несколько запасных стопок стояло чуть в стороне. В другом углу были сложены кристаллы, похожие на те, что используют в Приюте Безумных — но их назначение было Максу неизвестно. Он начал укладываться поудобнее, Шурф попытался ему помочь, но этот жест почему-то оказался неприятным.

— Шурф, отойди, пожалуйста, — сдержанно попросил Макс и замер от скрутившей его боли.

К счастью, никто ничего не сказал, и он спокойно перетерпел очередной нелёгкий период.

— Сколько ещё? — спросил он у леди Сотофы.

— Час или два — как пойдёт, — сказала она. — Потом, когда сила разделится, придётся поработать — всё, как мы обсуждали. Но тогда мы уже сможем и обезболить и помочь тебе магией, так что всё будет отлично.

Макс медленно кивнул, соображая, что это значит. Раньше Сотофа избегала подробного обсуждения того, что собой представляет магия беременной женщины. Должно быть, берегла чувства Макса, который очень ценил своё могущество и чувствовал себя выбитым из колеи из-за запрета на магию. Но теперь он вдруг начал кое-что понимать о механизме, задержавшем его в этом теле, и о том, что произойдёт, когда сила разделится.

— Шурф, можешь выйти ненадолго? — попросил Макс, не глядя в глаза своему другу.

Несколько мгновений Лонли-Локли колебался, а потом стрелой метнулся к двери — то ли оскорблённый, то ли догадавшись о чём-то — неважно. Кроме леди Сотофы в комнате оказались Хейлах и Хелви, но в том, что они не расскажут Шурфу больше, чем им позволит их наставница, можно было не сомневаться.

Макс медленно дышал, собираясь с мыслями и чувствами. Да, надо сказать. Они должны быть готовы к сюрпризам.

— Рассказывай, — подбодрила его леди Сотофа.

Макс ещё раз вздохнул, потом перетерпел очередную схватку и осторожно начал:

— Я не хотел говорить при Шурфе, чтобы зря его не обнадёживать… но есть вероятность того, что когда мы с малышом перестанем быть связаны, вернётся Хельна. И с ней-то вы ничего не обсуждали, и она будет не готова… и вообще неясно, в каком состоянии будет её сознание — кто знает, где она была всё это время.

Кто-то из девочек — Хейлах или Хелви, Макс так и не понял, — судорожно вздохнул, а потом в комнате повисла долгая тишина. Затем была ещё одна схватка, такая длительная и болезненная, что Макс решил — вот, всё, леди Сотофа ошиблась, процесс пошёл, а Абилат ещё не здесь! Но потом всё снова прекратилось, и он стал восстанавливать дыхание, постарался расслабиться — до следующего раза.

— Понятно, — сказала, наконец, леди Сотофа. — Я, конечно, предупрежу Абилата и мы будем готовы к любому развитию событий. Но, честно говоря, я не думаю, что твои опасения оправданы. Во-первых, насколько я успела изучить тот ритуал, который использовала леди Хельна, он не рассчитан на такой длительный срок. Зелье, которое вы использовали, давно разложилось — и в твоём организме, и, тем более, в её. Это не говоря уже о том, что у неё и тела-то уже нет. Впрочем, намерение было вложено, вселенная приняла заявку. Но сможет ли она её выполнить? Я не уверена. Потому что, во-вторых, леди Хельна умерла твоей смертью, Макс. Смертью Вершителя. А что случается с вашим братом после смерти? Правильно, нечто совершенно новое, с чистого листа. Так что леди Хельны нет уже. А та сущность, в которую она превратилась, не имеет вообще ничего общего ни с тобой, ни с Хельной, ни с Ехо, ни с этим ритуалом.

Макс кивал в такт её словам. Ему нравилась её точка зрения, тем более что она давала ему надежду.

— Она не умерла смертью Вершителя, — сказал он. — Потому что не была им. Она умерла смертью тела парня из другого мира, организм которого не приспособлен к уандукскому синему пеплу, вот и всё, а Вершителем был и остаюсь я — в каком бы теле я ни был. И, если уж мы вспомнили об этом… боюсь, моё могущество Вершителя на её стороне. Я очень, очень хочу, чтобы у этого оторвы у меня в пузе всё было хорошо… а для этого ему нужны оба родителя, папа и мама. Так мне кажется, во всяком случае.

— Ох, Макс, — тяжело вздохнула леди Сотофа. — Ты обсуждал это с Джуффином?

— Нет, конечно. Не хотел зря его беспокоить — это ведь как карта ляжет: вернётся Хельна или нет…

Схватки продолжались. Выговорившись, Макс почувствовал себя лучше. Всё-таки удивительно он устроен: куда легче быть героем, когда кто-то способен оценить твой подвиг. Вот и теперь он самоотверженно шёл навстречу судьбе, не жалуясь и не дрожа. Хотя был ли у него выбор?

— Вот, что я тебе скажу, Макс, — произнесла леди Сотофа через некоторое время, — зря ты думаешь, что эта идея обнадёжила бы Шурфа. Он, конечно, любил Хельну, и её смерть серьёзно его подкосила. Но он смирился с этим, отпустил её. И если бы он вдруг узнал, что есть шанс вернуть её, но потерять тебя… не думаю, что его бы это обрадовало. Не недооценивай свою роль в жизни Шурфа, Макс. Дело ведь не только в том, что в тебе — их с Хельной ребёнок, да ты и сам прекрасно это знаешь.

Макс задумчиво вздохнул. Возможно, леди Сотофа и права, просто Макс перестал оценивать их с Шурфом отношения как дружбу, потому что трагедия, а потом и маленькое счастье вышли на передний план. Или это только он сам перестал видеть что-либо дальше своего огромного пуза… Леди Сотофа, тем временем, продолжила:

— А что касается ребёнка… я понимаю, откуда у тебя в голове стереотип о счастливых семейных парах и их идеальных детях. Но вовсе не мама с папой нужны малышу, точнее, не просто они. А люди, которые будут его любить, учить, заботиться о нём. Будь то Безумный Рыбник, чокнутая поэтесса или чудаковатый Вершитель. Какая разница, мама ты ему или нет? Сейчас ближе и важнее тебя у него никого нет и вряд ли будет. Даже если Хельна вернётся — что она знает об этом малыше, а он — о ней? Ой, ну всё, Макс, только не плачь… И дыши давай, дыши, а то — ишь, расслабился.

Явился, наконец, Абилат, а Сотофа позвала Шурфа, который за прошедшие четверть часа чуть не рехнулся от беспокойства. Макс дышал, терпел, веселился вместе со всеми, как будто у них тут пижамная вечеринка, а не ответственное мероприятие. На шум пришли Базилио и Дримарондо, но их не впустили: роженице, мол, покой нужен. Но покоем даже не пахло: от смеха и от боли Макс уже начал терять сознание.

— Всё. Пошёл процесс, — объявила, наконец, Сотофа.

Макс услышал её голос как будто издалека. Он всё ещё чувствовал боль, слышал голоса, видел, как Абилат прикладывает к его животу бледно-синие кристаллы и читает какие-то заклинания, — но всё это происходило как будто уже не с ним. Он чувствовал, как накатывает слабость, как резко тают жизненные силы, как будто от него не отделяется половина, положенная ребёнку, а утекает всё, полностью… что, в принципе, логично, ведь леди Хельна была не слишком хороша в магии. И Макс не стал сопротивляться, а наоборот, сделал лучшее, что он мог в тот момент — подтолкнул изнутри…

— Стоп, Макс, так нель…

С очередным выдохом он вдруг почувствовал, как его подхватывает тёмный неумолимый вихрь и кидает в пустоту. И несёт куда-то, несёт с бешеной скоростью… в его собственное тело, которого больше нет? В любое тело, в любой Мир, в новую жизнь! Ты не можешь оставаться без тела, бед натворишь!

Выбирай любой мир, любую семью — имеешь право! Миллионы жизней зарождаются прямо сейчас, именно в эту секунду, и любой из них может стать тобой. Тебе мало этих плоских картинок — ты можешь увидеть судьбу наперёд и выбрать. Ведь прошлую свою жизнь ты тоже выбрал — не отрицай, теперь ты это понимаешь. Помнишь.

Ты можешь вернуться в Мир Стержня — стать наследником Завоевателя Арвароха. Или бравым пиратом и бросить однажды вызов Анчифе Мелифаро. Или стать дочкой рыбака в деревне на южном побережье Ташера…

На окраине одной из вселенных взрывается сверхновая — ты можешь стать разумной звездой. Хочешь? Или ты сам можешь стать тёмным пространством, объединяющим космос… единственное, чего ты не можешь — это оставаться никем!

В Шамхуме молодая пара по соседству с «Кофейной Гущей» любят друг друга, с задором и энтузиазмом создавая новую жизнь. Хочешь туда? В Мир, который ты создал по своему вкусу, где не бывает не сложившихся судеб? И не бойся, ты не будешь грустить, ты не будешь помнить, что потерял. Ты будешь самым счастливым на свете — только захоти этого, Вершитель!

И Макс уже почти устремился туда — да, именно так выглядела в его воображении идеальная семья, и он хотел стать её частью! Чтобы о нём заботились, чтобы его любили… так же, как он сам любил свою Рыбку.

И в этот момент он всё же сумел уцепиться за ускользающую мысль: как же Хельна? Получилось? Продолжая бесцельно метаться по Хумгату, Макс случайно, как будто краем глаза, увидел свой прошлый Мир, комнату и тело, которые покинул, казалось, давным-давно. Вокруг возились смутно знакомые люди, трясли его тело, что-то пытались сделать… но тело было пустым. Хельна не вернулась.

«ТУДА!» — неведомо кому скомандовало существо, некогда бывшее Максом, и, лишь бы не тратить время на уговоры, а побыстрее избавиться от необузданной стихии, Хумгат выполнил его требование.

— Дышит!

— Макс, работай, давай! — прикрикнула леди Сотофа.

Но он не мог пошевелиться. Он был парализован, в чужом незнакомом теле, таком неправильном, таком слабом!

Согревающая волна пронеслась от затылка по позвоночнику и к конечностям, возвращая утраченную подвижность.

— Стой, куда помчался! Держи его, Шурф, а то искать потом по всем Мирам. Давай, тужься, лентяй! Сейчас!

К счастью, хотя бы боли не было. Слабость постепенно сменялась голодным возбуждением. Организм снова был способен потреблять магию, и он был истощён.

— Скажите Джуффину, пусть тащит сюда своих мятежных магистров, я жрать хочу! — заорал Макс.

— О, молодец, — одобрил Абилат. — Сейчас, потерпи, найдём тебе магистра. А пока что роди-ка нам ребёночка. Он там заскучал на полпути. Ну-ка!

Они с Сотофой на пару читали какие-то заклинания, от которых Максу казалось, что его нижняя часть тела вот-вот растянется до размеров комнаты, а то и всего Мохнатого Дома. Это ж каких размеров тот ребёнок, что никак вылезти не может?

Макс чувствовал, как от голода начинают дрожать все мышцы и чесаться кожа. Жилка на шее Шурфа так вызывающе билась…

— Отойди подальше, дружище, а то я тебя схрумаю, — предупредил его Макс, закрывая ладонями лицо. Собственной крови, что ли, выпить? А смысл? Разве что боль от укуса поможет прийти в чувство, да и то на него наложили обезболивающее заклинание такой силы, что он даже рук и ног не чувствовал.

— Держи, — сказал Шурф, подавая ему бальзам Кахара в Дырявой Чаше.

— Спасибо, друг, ты меня спас, — сказал Макс, выпив порцию. — И себя заодно. Дай ещё.

— Не давай ему, пока дело не сделает! — строго сказала Сотофа. — Смотри на него, развеселился не в меру! Сейчас, Макс, давай!

И Макс делал Дело. Было, конечно, не очень приятно, но с учётом того, что на него уже действовали заклинания, процесс не шёл ни в какое сравнение с ожиданием. Он чувствовал, как дитё тоже нетерпеливо трепыхается, словно отталкиваясь ногами, торопясь оказаться снаружи…

— Ну, всё, вот и умница.

Шурф резко от него отпрянул и куда-то исчез, но это было уже не важно.

Макс расслабленно дышал, не до конца понимая, кто он и где он. Где-то на фоне слышалась возня, возбуждённые вскрики и такой непривычный смех Шурфа.

— Мне кажется, или мелкий смеётся? — спросил Макс, не веря собственному восприятию.

— Не кажется, — заверил его Абилат, всё ещё колдовавший над животом Макса. — Только не «мелкий», а «мелкая». Это девочка.

Макс счастливо улыбнулся, вздохнул и прикрыл глаза. Всё хорошо. Он справился. Не так уж и страшно.

— Эй, ты пока не спи, — толкнул его Абилат. — Тебе сначала восстановиться надо.

— Не спи! НЕ СПИ! — вдруг бросился к нему Шурф, встряхнул и обнял с такой силой, что Макс даже дыхание был вынужден задержать. — Ты это сделал, Макс! Она теперь здесь!

Макс осторожно обнял друга в ответ, боясь делать резкие движения — тот был сам на себя не похож. Улыбался, смеялся, сверкал глазами, а потом, отпустив Макса, начал бегать по комнате, натыкаясь на стены. А затем вдруг замер на месте, прикрыл глаза и медленно задышал, восстанавливая самообладание — то ли сам понял, что теряет контроль, то ли кто-то одёрнул его зовом.

— Да, это отлично. Это очень-очень хорошо, — сказал он и вдруг взлетел к потолку и там остался сидеть и улыбаться. А потом вдруг снова встрепенулся, замахал руками и воскликнул: — Дайте Максу потрогать! Дайте подержать девочку!

Абилат помог Максу сесть и устроиться поудобнее, а Сотофа принесла крошечный брыкающийся свёрток. Вот уж точно — покой им не грозит.

— Лишь бы в Хумгат не удрала, — сказал Макс, с замиранием сердца впервые беря на руки малышку.

— А пусть удирает, — сказал Шурф, спускаясь с потолка и усаживаясь рядом. — Первое, что я сделал, когда она вылезла — наложил на неё такую же пометку, как на тебя. Думаешь, я не понял, с кем нам предстоит иметь дело? Так что от меня не спрячется.

Макс засмеялся и одновременно заплакал. При таком избытке чувств он просто не мог определиться с ключевыми, но сильнее всего его переполняла нежность к этому сморщенному, некрасивому, но самому прекрасному существу.

«Макс, — послышался в голове голос леди Сотофы, — ты как, будешь сам её кормить? Это не обязательно, можно найти кормилицу. Но молоко матери будет полезнее любого другого».

Он не колебался ни секунды: раз полезнее — значит, будет.

Потом было много суеты, куча гостей, которые по очереди наведывались в комнату Макса, чтобы познакомиться с малышкой, и вечеринка, которая проходила в гостиной без участия главных виновников. Шурфу то и дело срывало самоконтроль, он начинал смеяться и вообще вести себя настолько нетипично для себя, что Макс то и дело спрашивал у других присутствующих, не ощущают ли они запах безумия. Но Шурф был в порядке, просто впервые так счастлив за долгое, очень долгое время. Макс и сам был как пьяный от облегчения и радости.

Лишь поздно вечером, когда все гости разошлись, Макс и Шурф остались вдвоём в комнате, наблюдая, как их малышка безмятежно дремлет. Они решили и дальше разделять сон — теперь уже на троих, пока не станет ясно, каких сюрпризов стоит ждать, а какие им не грозят.

— Ты уже решил, как её назовёшь? — спросил Макс.

— Венла, — ответил Шурф после недолгого колебания. — Подходящее имя для леди с такой страстью к путешествиям.

Девочка сонно приоткрыла один глаз — проверить, всё ли в порядке. Макс склонился над ней, нежно провёл пальцами по макушке и тихо сказал:

— Привет, Венла, я твой Макс. Вот так я выгляжу снаружи. — Шурф тоже наклонился, явно желая подключиться к беседе, и Макс продолжил: — А это твой папочка Шурф. Если будешь хорошо себя вести, он подарит тебе аквариум.

Венла сонно засопела. Даже если последнее обещание её заинтересовало, она слишком устала за этот день, чтобы как-то это продемонстрировать. Но зато Шурф таращился на Макса во все глаза.

— Что? — невинно похлопал глазами Макс. — Она давно просила!

Шурф устало усмехнулся и положил голову на подушку.

— Просто не обещай ничего от моего имени, — сказал он. — Кто пообещал — тот и дарит.

Мысленно смеясь, Макс тоже лёг. И они погрузились в сон, в котором были цветные огни ночного Ехо, волшебный сад и маленький пруд с водяными лилиями.