Вторая часть Мерлезонского балета (гет)

Скрип-скрип, скрип-скрип. После поломки и дальнейшего ремонта наша повозка начала тихо поскрипывать. Монотонный звук укачивал похлеще любой колыбельной, и я второй день находилась в полудреме, развалившись на любимых коврах Владыки. Вчера далеко слева появилась черная стена леса Фангорн, мимо которого мы ехали весь день. Эльфы тоскливо вздыхали, провожая взглядами древнюю пущу. Никто так и не решился попросить Владыку задержаться здесь и съездить к лесу. Впереди блестел Андуин, ветер доносил запах воды, и я подумала о том, как же хочется искупаться! Мы были в пути уже неделю, и я не уставала удивляться тому, как свежо всегда выглядят король и его свита. У меня даже возникло подозрение, что на манер средневековой знати те принимали ванну после своего короля. По очереди. А как еще объяснить отсутствие пыли в волосах и идеально чистую одежду?

Скрип-скрип — повозка продолжала скрипеть, мысли плавно перетекли от придворных на короля. Наши ежевечерние встречи за его столом проходили как обычно. Трандуил не делал больше попыток остаться со мной наедине и ничем не напоминал о том, что едва не случилось тогда в палатке. Элемир, сидевший рядом со мной, налегал на вино, бросая мрачные взгляды на Женечку. Она отвечала ему с не меньшим энтузиазмом, тайком показывая средний палец. Я скучала по друзьям, бродившим сейчас по прекрасным уголкам Средиземья. Когда они доберутся до Лихолесья? Я тихонько вздохнула, подумав, что я к тому времени помру во дворце со скуки. Меня снова клонило в сон, пора было с этим заканчивать.

— Глиннаэль! — я поднялась, перебираясь к вознице на козлы. — Я все хотела уточнить один момент. Ты говорил о том, что эльфам не чужда страсть и вообще они любвеобильны. А как же вечная любовь, одна на всю жизнь?

Возница весело хмыкнул, заставляя веснушки собраться вместе в смешливых морщинках, и убрал отливающую медью прядь с лица.

— Сколько раз вы, люди, любите за свою жизнь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Кто как, — я пожала плечами, удивляясь такому повороту разговора. — Кто-то один раз, кто-то много.

— Нет, я имею в виду настоящую любовь, — гнул свое эльф, — ту, от которой теряется разум и путаются мысли. Ту, когда рядом с любимым понимаешь, что ты живешь, а без — существуешь. Ту, которая заставляет совершать безумные поступки. Ту, с потерей которой у тебя отмирает часть души.

— Наверно, один, ну, может быть, два, не больше, — неуверенно ответила я.

— Но ведь если по каким-либо причинам твой возлюбленный тебя покинул, ты проведешь остаток жизни одна? — Глиннаэль пристально посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Нет, конечно, — я пожала плечами. — Пройдет время, боль забудется, и когда-нибудь встретится кто-то, готовый разделить с тобой всех твоих тараканов.

— Тараканов? — недоуменно проговорил эльф. — Вы держите дома тараканов, а потом делитесь ими друг с другом? Какой интересный обычай. Интересный и странный. Я бы даже сказал, больше странный, чем интересный.

— Не бери в голову, — я махнула рукой, пытаясь представить обмен тараканами, и, не удержавшись, рассмеялась.

— В любом случае, — деловито продолжил Глиннаэль, продолжая прерванный разговор, — одна ты не останешься.

— Думаю, что нет, — пользуясь тем, что эльф увлеченно смотрит на дорогу, я потянулась за его фляжкой. Легкое лихолесское вино прочно укрепилось в списке моих пристрастий. Странно, но за спиртное я его не считала, по-прежнему гордо отказываясь от горячительных напитков за столом у короля.

— Ваш век короток, тем не менее вы находите замену любимым, продолжая жить, — Глиннаэль слегка покачнулся, когда телега наехала на кочку, и прижал мою руку с зажатой в ней фляжкой к деревянной спинке козел. Я зажмурилась, сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть.

— Тогда почему вы, люди, отказываете нам в праве быть счастливыми несколько раз за свою вечную жизнь? — эльф повернулся, внезапно оказавшись так близко ко мне, что я машинально принялась считать веснушки на его лице. В его карих глазах вспыхивали и гасли золотые искорки, гипнотизируя и не давая отвернуться. От Глиннаэля пахло… пижмой. Пижмой и полынью, терпкой и горьковато-сухой. Хотелось закрыть глаза и вдыхать этот запах, ожидая легких прикосновений усатых колосков и травинок к лицу…

Глиннаэль коротко выдохнул и отодвинулся, освобождая мою руку с фляжкой из плена. Я вытащила ее, смущенно отворачиваясь и глядя на сосуд.

— Воровать у друзей не хорошо, — наставительным тоном произнес эльф, бросая на меня вновь заискрившийся весельем взгляд. Он улыбнулся так заразительно, что я не удержалась и рассмеялась в ответ.

— Зато так интереснее, — открутив крышку, я сделала душевный глоток теплого лесного вина, — и вкуснее!

— Приедем в Лихолесье, я тебя сидром угощу, — пообещал Глиннаэль. — Его как раз сейчас ставят, к нашему прибытию он уже вовсю бродить будет! Тебе обязательно понравится!

— Слушай, а пауков уже всех истребили? — я вдруг вспомнила об этих милых обитателях приветливых дремучих чащ Лихолесья.

— Нет, конечно! Как же от них за несколько недель избавиться-то? Когда мы уезжали, очередные отряды собирались в сторону Дол Гулдура на очередную расчистку. А ты про пауков откуда узнала? — он подозрительно посмотрел на меня.

— Лично удалось познакомиться, — я поежилась, встречая толпы ледяных мурашек, радостно промаршировавших по спине.

— Подожди-подожди, — Глиннаэль сморщился, пытаясь что-то вспомнить. Лицо его вдруг озарила торжествующая улыбка, — это тебя Меледир из лесу привез? Ты еще на паука накричала?!

— Посмотрела бы я на тебя на моем месте, — проворчала я, вспоминая мерзкую тушку, несущуюся ко мне через кусты. — Я вообще до сих пор удивляюсь, как тогда жива осталась…

* * *

— Женька, я есть хочу, ты долго еще?! — я возмущенно смотрела на прихорашивающуюся девушку. Она уже три раза поменяла свои рубашки (которых всего три штуки было) и даже попросила померить мое платье. Не уставая что-то напевать, она пыталась разглядеть свое отражение в начищенном до блеска медном кувшине. Я присмотрелась к ней, подозрительно прищуриваясь.

— Как дела с Элемиром? — невинно спросила я, отмечая, как дернулась Женечка.

— Тупой и нудный, — слишком быстро проговорила девушка, поправляя волосы, выбившиеся из непонятного сооружения на голове. — Ненавижу, — она кивнула своему размытому изображению и гордо прошла мимо меня.

Вечер затягивался, я с тоской следила за веселыми эльфами, изящно отрезавшими кусочки сочного жаркого и запивавшими все это густым сладким вином. Близость воды сводила меня с ума. Мы остановились совсем недалеко от берега Андуина, но было слишком поздно для того, чтобы сходить искупаться. Я чувствовала себя как никогда грязной, казалось, даже волосы шевелились на голове. Среди всех их, таких чистеньких и красивеньких, я казалась себе пугалом. Почему это чувство не возникало у меня днем, когда я ехала по пыльной степной дороге? Все, с меня хватит, я иду купаться! Я решительно поднялась, задевая стол и заставляя тревожно звякнуть стоящие на нем приборы. Пара десятков глаз обратились ко мне, пытаясь сфокусировать взгляды.

— Позвольте удалиться, Ваше Величество, — я попыталась любезно улыбнуться, но раздражение на окружающих и саму себя уже давало о себе знать, поэтому улыбка вышла кривой.

— Опять тошнит? — насмешливо приподнял бровь король. У-у, смотрит на меня своими нереальными глазами, склоняет голову с нереально-прямыми волосами, шевелит холеными пальцами в перстнях… Так и хочется макнуть его в лужу! Зуд под одеждой стал нестерпимым, я даже повела лопатками, пытаясь прогнать это ощущение.

— Поплавать хочется, — мило пропела я. — Душно здесь, хочу освежиться.

В прозрачных глазах зажегся азартный огонь, разом разгоняя весь лед и делая бледно-голубой цвет живым, ярко-аквамариновым, как море, подсвеченное солнцем.

— А почему бы нам всем не освежиться? — наигранно весело проговорил он, оглядывая придворных. — Когда вы в последний раз купались ночью в реке?

Дружной гурьбой воодушевленные эльфы повалили из шатра, зазывая купаться весь лагерь. Удивленные воины, поначалу недоуменно наблюдавшие за этим действом, поняв, что им предлагают, с веселыми криками сбрасывали верхнюю одежду и в одних штанах и сапогах неслись к черной глади реки, сиявшей в нескольких метрах. Я несколько минут ошарашенно наблюдала за этим действом, глядя на идеально высеченные торсы, мелькавшие в отблесках костра. Женечка стояла рядом, глаза ее светились, как у кошки, наевшейся сметаны. Она неотрывно следила за одним эльфом, который не спеша скинул с себя серебристую рубашку и, тряхнув белоснежными волосами, пошел в сторону реки.

Нестерпимо хотелось купаться, к тому же громкие крики и плеск воды так и манили присоединиться. «Эх, была не была!» — подумалось мне. Если король думал, что я передумаю, то он жестоко ошибался. Пожав плечами, я пошла к реке, по пути остановившись у нашей палатки и скидывая сапоги со штанами. Ну, а что? В отличие от мужчин, я не собиралась оголять верхние части своего тела. Темно-зеленая рубашка прикрывала ягодицы, заканчиваясь где-то на середине бедер. Чудом выжившие трусы словно только этого случая и ждали — на самом деле я уже забыла, когда их одевала в последний раз. Вздрагивая от травинок, казавшихся такими мягкими, когда я ходила по ним в обуви, я осторожно пошла к берегу, где уже вовсю восторженно плескались и дурачились эльфы.

На берегу в беспорядке лежали сапоги, что в общем-то было не удивительно, и штаны. А вот это уже удивляло. Присмотревшись, я обомлела: эльфы купались нагишом! Несколько десятков идеальных мужчин брызгались, топили друг друга и устраивали заплывы наперегонки в свете полной луны. Я почувствовала себя девочкой, заглянувшей в женский журнал на Восьмое марта. Девочкой, которая вдруг безумно застеснялась увиденного, даже не пытаясь представить себя среди этого разнообразия.

— Ты чего замерла, место поудобнее ищешь? — Глиннаэль подкрался незаметно, роняя мокрые капли мне на плечо. Я вздрогнула, оборачиваясь: в темноте его глаза казались совсем черными. Опускать взгляд вниз я почему-то стеснялась.

— Вечеринка! — завизжала невесть откуда появившаяся Женечка, на ходу скидывая с себя одежду. Я ошарашенно проводила взглядом ее обнаженную фигурку, забегающую в воду.

— А ты чего ждешь? — жарко прошептал Глиннаэль, все это время так и стоявший за спиной. Ноги потихоньку утопали в песке, вода, растревоженная эльфами, тихонько плескалась у берега, лаская кончики пальцев. Она казалась бархатной и очень теплой и так и манила к себе.

— А почему все голые? — странно, но именно Глиннаэлю я могла задавать любые вопросы, не боясь показаться глупой.

— А как по-другому? — искренне удивился эльф, выходя наконец из-за моей спины. — В одежде купаться?!

— Ну, а как же личное, интимное… — я вдруг подумала, как жалко выглядят мои слова со стороны.

— Личное и интимное — это то, что происходит с двумя возлюбленными наедине, — серьезно сказал эльф. — Не понимаю, как это может относиться к купанию в реке всем отрядом. Мы все — творения Эру Илуватара, созданные по его замыслам и песням Айнур, чем мы можем отличаться друг от друга?

Я подавилась словами, не зная, что и сказать на это наивное утверждение. Но Глиннаэль, кажется, и так понял мое замешательство.

— Мы не смотрим на женщин и мужчин, к которым не испытываем влечения, с интересом. Для нас они все равны, а потому нет смысла и рассматривать, — он подмигнул, — так ты как, идешь? — эльф развернулся и медленно пошел в воду.