Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Сидя за своим столом, заваленным бумагами, Гарри Поттер смотрел на Аврору нечитаемым взглядом. Как он возмужал! Все еще молодой, но его виски уже тронула седина, непослушные кудри темных волос аккуратно зачесаны назад. Он выглядел статусно, как и пристало главе Аврората. Белее мела, Аврора готова была упасть в обморок, но что-то заставляло ее держаться. Вредноскоп справа показывал неясные тени, словно мечущихся в пространстве дементоров. Наблюдая за ними периферическим зрением, она сжимала ручку саквояжа, словно это могло помочь.

— Если бы не мои источники, то я бы никогда не признал в тебе прежнюю Луну, — сказал Гарри, поднявшись из-за стола и обойдя его кругом. — Должно быть, у тебя нашлась сотня причин, чтобы скрыться от Магического Сообщества Британии, и я бы с радостью выслушал их все, Луна. Ох, как ты изменилась, — он вздохнул, оглядывая представшую перед ним старую подругу. — Эта дорогая одежда, твои волосы… И, что еще более странно — ты выглядишь старше меня, хотя мы ровесники… И как ты оказалась связана с Малфоями?

Но она молчала, все еще пребывая в оцепенении. Каким образом Гарри Поттер обнаружил ее, как ему удалось докопаться даже до Малфоев?

— Не хочешь ничего мне сказать, Луна? Судя по тому, что твой отец не переставая приносит цветы к памятнику жертв войны, и он не знает, что ты жива.

Она поджала губы, но взгляд ее не изменился. Быть может, Аврора чувствовала себя в ловушке, однако внешне никак этого не показывала, оставаясь надменной холодной леди, какую когда-то воспитала в ней аристократичная Арабелла.

— Это долгий разговор, мистер Поттер, и я бы не хотела проводить его в стенах Аврората, — сказала она сдержанно; отпираться было бессмысленно, ведь Гарри, похоже, накопал на нее достаточно информации.

— Мистер Поттер… — он сложил руки на груди с недовольным видом, — как официально. Что ж, если у тебя найдется время, мы можем найти более тихое место.

— Маргюри, мое поместье во Франции, — сказала она, зная, что только там будет чувствовать себя в безопасности. — Не думаю, что у вас возникнет проблема с пересечением границы, и вы сможете отправиться туда прямо сейчас, ведь вы глава Аврората.

Гарри слышал незнакомый голос холодной леди, сдобренный неуместным официозом, но ему не могло прийти в голову, что она просто не знает, как себя вести, что женщина перед ним до смерти напугана.

— Франция, поместье… Малфои, — с еще большим подозрением выловил Гарри основное, хотя уже наверняка знал ее домашний адрес; в его голосе на миг просквозило презрение, его можно было бы списать на потрясение, если бы не обвиняющий, даже злой взгляд.

— Повторюсь, это долгий разговор, мистер Поттер, и я бы предпочла перенести его в более уединенное место.

Гарри лишь молчаливо приманил с вешалки свой плащ. По спине Авроры пробежал холодок, она была уверена, что и ее давний друг чувствовал себя столь же неловко. Они оба будто бы позабыли, кем были в далеком прошлом. Больше не было той странной девочки с огромными серыми глазами, в которых плескалось нечто непостижимое, потустороннее, способной поднять настроение даже дементору; больше не было того мальчика с вечно взъерошенными волосами и добрым сердцем.

— Что ж, я принимаю ваше приглашение, леди Уинтер, — столь же холодно отозвался он, словно отгородившись невидимой, но непробиваемой стеной.

Они вышли из его кабинета — каждый, погруженный в свои мысли. Гарри немного хромал и было видно, как он сдерживается от того, чтобы прижать к груди ладонь. Аврора, читавшая о нападении контрабандистов, была уверена, что он еще не до конца оправился от ранений, но, тем не менее, уже вернулся к работе. Была ли в этом истинная необходимость или же причиной являлась она?

— Сэр, искренне надеюсь, что вы направляетесь обратно — в больницу, — донесся до слуха строгий голос, и, перегородив проход, перед ними возникла молодая осанистая, но невысокая девушка в прямоугольных очках. — Ваша супруга прислала сову, она очень волнуется.

— Джинни… — едва шевеля губами, произнесла Аврора, но от Гарри это не скрылось.

— Мисс Вуддс, передайте, пожалуйста, миссис Поттер, что я буду дома к ужину, — сказал он кратко, по-видимому дежурную фразу.

Та, поджав губы, ответила:

— Конечно, сэр. Что-нибудь еще?

— Нет, мисс Вуддс.

Авроре на миг показалось, что эта девушка была полностью человеком его жены и, несомненно, доносила обо всех его передвижениях Джинни. Нахождение здесь симпатичной прилично одетой леди, вероятно, дойдет до нее. Джинни-Джинни, она ни капли не изменилась, все такая же обаятельная, что смогла найти подход даже к подчиненной мужа… Ах как бы хотелось посидеть, поговорить с ней о том, что происходило в их жизни последние двадцать лет, как подруги… по-женски.

Путь до международного терминала они проделали молча, каждый — не зная что сказать. И хотя Гарри был опытным аврором, в чем не было сомнений, все его навыки по ведению допросов и переговоров словно испарились или же он намеренно, быть может, тактично сохранял терпение. Аврора ощущала будто идет босиком по раскаленным углям, каждый шаг давался слишком тяжело и как-то болезненно. Стоя на паспортном контроле, она думала, что переоценила изменения собственной внешности, раз Гарри так легко узнал ее. Но что конкретно ему известно? Какие тайны Аврора еще может сохранить?

Уже во Франции, пройдя все бюрократические процедуры, они все также, не произнося ни слова, исчезли в общественном камине — сначала Аврора, назвав месторасположение, затем и Гарри, уверенный, что она не сбежит.

— Энзо, предупреди леди Арабеллу, что у меня гости, и я непременно навещу ее, как только провожу гостя, — появившись в камине, успел услышать Гарри брошенную эльфу безэмоциональную фразу на французском, в которой отчетливо прослеживалось нежелание затягивать очевидно неприятный разговор.

Аврора старалась не обращать внимания, как Гарри оглядывается в, без сомнения, богато убранном кабинете, куда они переместились по каминной сети.

— Мистер Поттер, прошу следовать за мной, — словно профессор — получившему отработку студенту, сказала она, вновь изображая из себя нечто на нее не похожее. — Энзо? — вновь позвала она эльфа, тотчас явившегося на зов.

— Да, моя госпожа? — ответил он по-французски, но столь простую фразу Гарри наверняка тоже понял.

— Подай чай в восточной гостиной, — распорядилась Аврора и вновь заговорила по-английски: — Мистер Поттер, вы голодны?

— Нет, леди Уинтер, — ответил он машинально, не подумав вновь обратиться к ней по старому имени.

Сейчас Гарри смотрел на незнакомую женщину, безраздельно властвующую в своем доме. Аврора Уинтер, кем предстала перед Гарри новая Луна Лавгуд, была богата, благовоспитанна и до жути напоминала Нарциссу Малфой, которую он прекрасно помнил с нескольких встреч в прошлом. В родных стенах она будто чувствовала себя еще более уверенно.

Гарри осматривал солнечное поместье. Казалось, здесь все было устроено так, чтобы мягкий свет из окон добирался до каждого укромного уголка, как и шум прибрежных волн с наверняка близко расположенного собственного пляжа. Множество растений в кашпо, плавающих в воздухе по периметру комнат или стоящих на высоких табуретах, превращали это место в джунгли. За широкими листьями терялись детали интерьера, однако каждая комната или холл, через который они проходили, являла собою нечто совершенно отличное от предыдущего помещения. В одной — точно пожар, огненно-красные стены рисованными языками пламени поднимались к расписному куполообразному плафону, в другой — мятный зеленый сочетался с растительным графичным узором. Словно в каждую комнату была вложена частичка души. Комнаты разделяли полупрозрачные раздвижные двери. Смешение стилей, однако, не выглядело вычурным или нелепым. Гарри, проходя за хозяйкой по бесконечным коридорам, наверняка заметил портрет Люциуса и фотографию Авроры с малышкой на руках, а также сурового обитателя лазуритовой гостиной — лорда Луи Малфоя, взирающего с портрета из-под широких, тронутых сединой бровей.

Солнечные лучи проникали и в прохладное помещение, куда привела его Аврора Уинтер. Без сомнения здесь поработала магия, иначе как в восточной части утром может быть так свежо и приятно? Хозяйка грациозно опустилась в высокое кресло со спинкой в виде птичьей клетки и предложила занять кресло напротив. На столе уже стояли подготовленные чашки и заварочный чайник с пейзажем Елисейских Полей на пузике. Скорости эльфа оставалось только позавидовать. Аврора, лениво пошевелив пальцами, используя беспалочковую магию, заставила чашки наполниться. Не сгибая спины, она сложила ладони одна на другой на столе, ожидая, когда Гарри осмелится заговорить.

— Луна, скажи, что же с тобой произошло? Ты совсем на себя не похожа… — он не собирался ее в чем-либо обвинять, сменив тактику. — Неужели все это время ты жила здесь, во Франции? Почему же ты скрывалась?

Гарри Поттер, близкий друг сидел перед ней и пребывал в растерянности, хотя не должен был показывать истинных чувств — конечно же, его учили большей выдержке в академии авроров, но еще большую выдержку он приобрел за годы службы. Нужно было вскочить с места и броситься его обнимать, но Аврора смиренно сидела, гордо выпрямившись и совсем позабыв, кем она была прежде. Холодная безэмоциональная, она стала совсем другой — отчужденной, равнодушной, и у Гарри была еще уйма вопросов, хотя на многие он уже наверняка знал ответы, покопавшись в ее биографии.

— Скажите, мистер Поттер…

— Луна, ради всего святого, прекрати так меня называть! — вскипел он, звонко опустив едва поднятую чашку на блюдце. — Мы не в Аврорате, ты у себя дома, и ты можешь довериться мне, — сказал он, отчего-то решив, что она могла счесть Министерство небезопасным, и потому там говорила кратко и официально, опасаясь прослушки.

— Гарри, хорошо, — однако не меняя тона сказала Аврора, — сначала расскажи мне, как ты меня нашел? — отставив мизинец, она подняла чашку и сделала краткий глоток, но, взглянув в нее тут же отставила; чай еще не заварился; мелочь, подобная этой, могла выдать ее волнение, ведь в наполненных чашках находился чуть желтый кипяток.

Он хотел было возмутиться, но смиренно принял ее вопрос, понимая, что если ему важна ее откровенность, то и он должен сделать первый шаг.

— Твоя дочь, Джоконда, — он посмотрел на собеседницу сощурившись, словно не веря, что Джоконда и впрямь является ее дочкой, — мы немного пообщались, когда я был по делам в Хогвартсе, — издали пояснил Гарри. — Слышала ли ты что-то о песне Распределительной Шляпы, Луна? О предупреждении некоему наследнику?

Мимо окна пролетела птица, приковав ее внимание, или Аврора лишь нашла повод не смотреть в до боли родные зеленые глаза.

— Слышала, но ты не ответил на мой вопрос, и причем здесь моя дочь?

Он помрачнел, ожидая какой-то другой реакции или более развернуто ответа.

— Это причина, по которой я находился в школе: я приехал проверить Тайную Комнату по просьбе директора МакГонагалл, — стал пояснять он. — Твоя дочь сопровождала меня, и в туалете Плаксы Миртл произошел инцидент…

Аврора промолчала, лишь ее брови слегка приподнялись, но тут же вернулись в исходное положение.

— Луна, твоя дочь оглушила меня и наложила Обливиэйт.

— Что? — вскинулась Аврора, невольно пнув коленкой ножку стола, из-за чего часть содержимого чашки выплеснулась на белоснежную скатерть. — Джоконда? Моя Джоконда? Как такое могло произойти?

Аврора в момент растеряла всю свою отстраненность и холодность. Кажется, Гарри выбрал верное начало для разговора.

— Луна, успокойся, — он выставил перед собой ладони, затем осмелился взять ее за руку; пальцы были ледяными. — Она находилась в состоянии аффекта. Мы случайно выяснили, что она владеет парселтангом, и это напугало ее. Я хотел отвести ее к директору, и она… Она напала, а я от неожиданности не успел среагировать, — он повинно опустил взгляд; Гарри было стыдно говорить о своем промахе, ведь он был главой Аврората и опытным оперативником, но сейчас не это было важно. — Из-за нападения контрабандистов я загремел в больницу, и менталистам напару с медиками удалось восстановить мою память вплоть до инцидента с Джокондой, — по мере его рассказа у Авроры все больше расширялись глаза. — Но ты не волнуйся, я ничего не предпринял, — заверил он, видя, что краски окончательно покинули ее лицо. — Конечно, надо было, но я понимаю, что она всего лишь испуганный подросток, и она не соображала, что делает. Единственное, что я хотел сделать, это сообщить об инциденте ее родителям, ведь, возможно, у девочки могут быть психические проблемы. В общем, я стал выяснять кто ее семья, и вышел на тебя… Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать, Луна, — скомкано закончил он, вновь будто бы заробев.

— Что ж, спасибо, что не предал случай огласке, иначе Джеки мог бы ждать Азкабан, — Аврора утонула в кресле, прислонившись к подушкам, и теперь потирала переносицу, закрыв глаза и бормоча: — Какой кошмар, она никогда не вытворяла ничего подобного. Ее даже старостой школы назначили за дисциплинированность, она блестящая студентка и умница…

— Луна, — негромко позвал Гарри, и она наконец отвлеклась от причитаний. — Это не единственная причина, почему я заинтересовался ее семьей.

Он вынудил ее на прямой взгляд и почувствовал нутром, как Аврора напряглась.

— Она просто копия молодого Тома Риддла. Да еще и парселтангом владеет, — он силился подобрать слова, но как тактичнее спросить — не знал. — Луна, скажи мне, пожалуйста, что с тобой произошло? Что он с тобой сделал?.. — к концу монолога его голос почти сошел на шепот, и теперь Гарри наблюдал, как она в оцепенении сжимает подлокотники кресла. — Луна, она ведь не может быть его дочерью, если только ты каким-то образом не подделала дату ее рождения…

Гарри опасался ее реакции, он все еще не представлял, кем она являлась сейчас и как сильно, возможно, хотела забыть тот ужас, пережитый в подземельях Малфой-мэнора, когда ее сняли с поезда в декабре тысяча девятьсот девяносто седьмого года. В его голове вспыхивали ужасные картины, ведь Луна так долго была пленницей Лорда… Бедная девочка, ей ведь было всего семнадцать. В этот самый момент Волдеморт как будто стал еще более омерзителен и словно еще ниже опустился в его глазах, хотя куда уж ниже… И это могло объяснить, почему она, бедная добрая Луна, выглядела старше ровесников, словно все пережитое наложило глубокий отпечаток как на ее душу, так и на внешность.

Аврора же понимала, что тайну путешествия во времени, возможно, еще удастся сохранить, но по поводу остального отпираться было бессмысленно. Кажется, Гарри сам нашел объяснение исчезновению Луны из их жизни.

— Все так, Гарри, — подтвердила она кратко. — И Джоконда не должна об этом узнать, пускай ее отец — чудовище, но она — ребенок, выросший в любви.

Она несла эту чушь, хотя оба понимали, что Волдеморту не нужен был наследник, который мог бы со временем покуситься на его власть. И поэтому легенда могла разойтись по швам…

— И ты оставила его?.. Ты оставила его ребенка?

Она кивнула медленно, словно неуверенно.

— Ребенок ни в чем не виноват, Гарри, и потом, она обычная девочка, хоть и его дочь. Гарри, ты отец троих детей, и Джинни наверняка могла рассказывать тебе о том, что это за ощущение, когда в тебе растет новая жизнь… — Аврора и сама не могла объяснить, почему оставила Джеки, но она любила ее также сильно, как если бы та была дочерью Абрахаса. — Я не жалею о своем выборе, но оставаться в Британии я не могла, могли поползти слухи. И тогда Люциус Малфой помог мне исчезнуть.

— Люциус Малфой?.. Этот…

— Ты сейчас находишься в поместье, принадлежавшем его родителям, и леди Арабелла, его мать, приняла меня, как собственную дочь. Я нуждалась в любой помощи, но к друзьям и к отцу пойти не могла, ведь я сгорала от стыда…

Он молча слушал весь этот бред, который Аврора вполне складно сочинила, даже объяснив тесное общение с Люциусом. Учитывая, что Малфои внезапно оказались героями войны, вполне вероятно, что Люциус действительно мог оказать девушке помощь, но ввести ее в семью?.. Разве сопоставимы Малфои и Лавгуды? Что-то здесь не сходилось, — так думал Гарри, глядя на дорогую одежду и убранство дома. Он знал, чье имя стояло в документах на поместье Маргюри, но откуда такая щедрость, или Люциус всерьез вознамерился использовать дочь Волдеморта в разжигании очередного конфликта? Гарри конечно же не слишком то верил в то, что Люциус вдруг оказался добродетельным, как и в то, что Луна Лавгуд говорила правду.

— Луна…

— Прошу, зови меня Авророй, я уже совсем забыла свое старое имя и оно звучит для меня чуждо, — провела она некую нить доверия между ним, но это была очевидная и не слишком прикрытая попытка отвлекающего маневра.

— Аврора, — его неожиданная улыбка вышла подозрительной, — никогда бы не подумал, что ты способна на обман. Сейчас я вижу, что плохо тебя знаю, но, Аврора, — вновь повторил он чуждое имя, — что ты скрываешь? Ведь Волдеморт физически не мог иметь детей. Его тело, сотканное из темной магии на это не способно.

В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь отдаленным криком чаек. Аврора сделалась неподвижной, но надо отдать ей должное, выражение ее лица не изменилось — ни удивления, ни страха.

— Гарри, ты уже многое узнал, и этих знаний на сегодня достаточно, — сказала она жестко, не собираясь продолжать. — Если ты не хочешь навредить моей дочери или мне, ты не станешь копаться в этом деле. И очень тебя прошу, не подвергай допросам Люциуса и его семью. Мы достаточно пережили и хотели бы забыть то, что произошло так много лет назад.

Он помрачнел, понимая, что его любопытство было излишним. Аврора удовлетворила его жажду знаний и возможно, стоило поумерить пыл и оставить ее в покое, смирившись с тем, что перед ним сидит совершенно другой человек — не та милая странная девочка, какой он знал ее в Хогвартсе. В сущности они стали чужими друг другу. И Гарри бы непременно завершил разговор, на который не имел права, если бы не одно но…

— Аврора, знаешь ли ты, каким образом на самом деле Волдеморту удалось возродиться в тот год, когда в школе был Турнир Трех Волшебников?

— Не имею ни малейшего представления, но почему ты спрашиваешь? — удивилась она неожиданной смене темы разговора.

Он поднялся с кресла, все еще размышляя над тем, стоит ли открывать столь великую тайну, охраняемую им и его друзьями уже два десятка лет. Но могла ли Аврора знать о ней, ведь несомненно, в тот день на платформе 9¾ на груди у ее дочери висел крестраж…

* * *

В ушах свистел ветер, скорость давала ощущение невероятной свободы, и Джоконда не могла поверить, что так много упустила, предпочитая книги полетам на метле. Два отборочных матча по квиддичу один за одним в эту субботу определили матч между какими Домами откроет турнир через месяц. На самом деле эти отборочные позволяли командам узнать потенциал противника, и Джоконда понятия не имела, каким образом она оказалась среди игроков команды Слизерина.

Всего полторы недели назад из-за глупой игры Хиггинса ей пришлось прийти на поле, чтобы внезапно и легко попасть в команду, благодаря всего одному удару битой, который отправил бладжер в центральное кольцо. Будь она охотницей, то, несомненно, это имело бы смысл. Однако неугомонный Финн все же нашел в этом талант. И теперь ей пришлось сдвинуть домашнее задание на ночное время и вместо этого обучаться квиддичу. Впрочем, Джоконде пока это нравилось, она словно нашла еще одно подтверждение собственным талантам и еще одну грань Хогвартса, которую полюбила всей душой.

Матч закончился довольно быстро, и ей даже удалось сбить с метлы гриффиндорского ловца — Чарли Пиккета, что позволило Мэнни дотянуться до снитча первым. Игра закончилась победой Слизерина, и, согласно очкам, первый матч кубка по квиддичу им предстоит провести с Рэйвенкло, а гриффиндорцы будут играть с хаффлпаффцами. Игроки спускались к земле, чтобы пожать друг другу руки, но Джоконда все еще висела в воздухе перед профессорской трибуной. Она дышала свежим воздухом, подставляя лицо яркому полуденному солнцу, когда с ней поравнялся Арчи.

— Неплохо для новичка, если бы не твой бладжер, Пиккет бы поймал снитч. Браво! — удерживаясь на метле одними ногами, он похлопал, но аплодисменты в спортивных кожаных перчатках вышли глухими и жидкими. — Предлагаю отпраздновать твой дебют пинтой сливочного пива в «Трех Метлах».

Ох, Джоконда целых полторы недели ждала, когда же Арчи вспомнит о свидании. И он решил пригласить ее сегодня, когда половина Хогвартса отправится в Хогсмид! Она старалась избегать встреч с ним все это время, хотя должность старосты все же сводила их вместе на патрулировании замка или помощи профессорам, а также, несомненно, на поле, где Финн как бешеный гонял ее по небу, чтобы она стала чувствовать себя увереннее. Он даже как-то заколдовал бладжер, и тот пулей носился за ней, норовя ударить в спину.

— Может, лучше завтра? — спросила она, надеясь, что тогда, возможно, это не станет достоянием общественности.

— Я хотел пригласить тебя на неделе, но, похоже, Кинг не давал тебе ни единой свободной минуты, поэтому я не стал тревожить. Но, Джоконда, ты обещала мне, и сегодня прекрасный солнечный день, а завтра похолодание и дожди, — нашел он новый аргумент, который, впрочем, не выглядел убедительно. — Помни, я спас тебя от диареи, будь сговорчивее, — он уже привычно сверкнул белозубой улыбкой, и эта улыбка почему-то стала ей нравиться.

— Хорошо, — коротко ответила она. — Но только одно свидание.

— Так все же это свидание, и значит, я смогу держать тебя за руку? — сразу же оперился он, но увидев ее возмущение, тут же добавил: — Шутка, не стоит воспринимать все всерьез, — Арчи дружески коснулся ее плеча. — Я буду ждать тебя у раздевалки. Не задерживайся.

Она только сглотнула. Джоконда вдруг подумала, что ее не столь сильно интересует мнение других, и почему-то почувствовала вину. Она — слизеринка, но ей и впрямь симпатичен гриффиндорец… Есть ли в этом что-то зазорное? Вероятно, да, ведь это предательство в глазах ее Дома. Однако практически все семикурсники млеют от вида Викки Уизли, в том числе и слизеринцы, хотя вслух об этом не говорят. Но что, если подобного рода взаимоотношения станут достоянием общественности? Отвернутся ли от Джоконды слизеринцы? Впрочем, она и без этого всегда сохраняла дистанцию, не считая Финна, конечно…

Погода и правда была замечательная. Солнце заставляло снимать куртки и плащи, и Джоконда как-то невовремя оказалась обезоружена своим симпатичным темно-синим платьем, присланным лордом Малфоем, словно действительно собиралась на свидание. Оно до того ей шло, что было кощунством применять трансфигурацию, чтобы немного упростить его. Быстро приняв душ в раздевалке и приведя себя в порядок, она собралась было покинуть раздевалку, как услышала голос Марго:

— Красивое платье, куда-то собираешься? — спросила она, возможно, без задней мысли.

— Чудесная погода для прогулки в Хогсмид, да и нужно новое перо, с тем, что у меня сейчас, мне не нравится почерк.

— Думаешь, дело в пере? — Марго хитро улыбнулась. — Подожди меня, вместе пойдем. Сейчас, волосы досушу…

— Марго, меня ждут, я должна идти. Там пересечемся, о’кей? — почему-то именно в этот момент у нее взмокли ладони, и Джоконда сжала ткань подола.

Странное ощущение появилось внутри, словно какой-то азарт, она собиралась сделать то, за что ее непременно осудят, но ей хотелось узнать, чем же может грозить свидание с Арчи. В последнее время что-то неуловимо поменялось в ее характере, ей стало нравиться то, о чем в прошлом бы она не могла и помыслить. Сначала нарушение правил — полет над Хогвартсом, нелепая отработка, затем — интерес к квиддичу. Финн постарался на славу, и теперь ее приняли в дружную команду, даже Марго перестала быть такой невыносимой, хотя все равно ревновала. Что ж, осталось сломать только один шаблон — пойти на свидание с гриффиндорцем. Высший пилотаж!

Арчи, как и обещал, встречал ее у раздевалки. Наудачу никого из игроков рядом не было, Джоконда, невзирая на странные мысли в голове, все равно немного смущалась.

— Идем, — просто сказала она, обойдя его и двинувшись по тропе до деревеньки.

— Непривычно видеть тебя в платье, тебе очень идет, — сказал он, поравнявшись с ней.

— Это Джоанн Бейн, — сообщила она, что наверное прозвучало хвастовством.

— И что, я должен знать, кто это?

— Это имя английского дома моды, — как само собой разумеющееся пояснила она.

— И наверняка стоит, как весь мой гардероб. Это неудивительно, зная вас, богачей…

— Что-то имеешь против денег? Вроде хорошо, когда они есть, — она вовсе не злилась на его слова, Джоконда понимала, что Арчи из небогатой семьи, более того, все свое детство он провел в маггловском мире и действительно в какой-то степени мог показаться дикарем, хотя это было вовсе не так; Джоконда умела абстрагироваться от своего положения в обществе, но абстрагироваться от поведения «богачки» не могла.

— Когда ты так улыбаешься, я не могу понять, тебе действительно весело, это сарказм или, быть может, даже угроза? — по-видимому пытаясь идентифицировать каждый сигнал Джоконды, сказал он, немного опередив ее и отогнув низкую ветку лиственницы, мешавшую пройти.

— Может, не пойдем в Хогсмид? Сегодня отличная погода, чтобы расположиться на берегу Черного Озера, — безо всяких умыслов предложила она, но Арчи понял по-своему:

— Тебе не кажется, что у Черного Озера может быть еще больше любопытных глаз?

— С чего ты взял, что меня это волнует? Альбус! Я все вижу! — крикнула она мальчику, схоронившемуся за деревом с волшебной палочкой наизготовку, видимо, намеревавшемуся сделать какую-то пакость расположившимся на берегу гриффиндорцам.

Скорпиус оказался неподалеку и подошел к другу, не бросив его перед расправой грозной старосты.

— Минус пять… — завела было шарманку Джоконда.

— За что? мы же ещё ничего не сделали! — возмутился Скорпиус, никогда прежде не переча ей.

— Малышня права, — вступил Арчи, и ребята нахмурились — Альбус стал похож на маленького филина, а Скорпиус — на Люциуса, из-за чего Джоконда почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Вы ведь не собирались делать ничего плохого, верно? — Арчи подмигнул, но ребята лишь обменялись скептичными взглядами.

— Но школьными правилами… — начала было Джоконда.

— Есть идея, вместо снятия баллов можно отправить их в Хогвартс за сэндвичами, а мы посидим на берегу, — предложил Арчи неожиданно отличную идею.

— Это использование труда несовершеннолетних! — возмутился Альбус, нахмурившись, и Джоконда почувствовала неловкость, ведь он был так похож на отца.

— Либо пять баллов, либо это, — сказала она уверенно, и Скорпиус только потянул собиравшегося было возмутиться Альбуса за рукав.

— И захватите тыквенного сока, — сказал Арчи.

Очень странно, но в его присутствии Джоконда будто бы становилась безответственнее. Послать Скорпиуса и Альбуса — детей героев войны — за сэндвичами было не очень разумно. Если Скорпиус сболтнет родне, его дедушка и отец спустят с нее три шкуры, и это даже невзирая на примирительный подарок Люциуса в виде платья. Что с ней происходит? Почему она стоит, глядя в спины удаляющихся мальчишек и при этом часть ее считает, что это было хорошей идеей?

— Сын Гарри Поттера и сын Драко Малфоя отправлены старостами за провиантом…

— И что в этом такого? — спросил Арчи непонимающе; он указал на согретый солнцем берег, скрытый от глаз высокими кустами и дубом, начинающим потихоньку ронять листья. — Они провинились, и мы предложили им взамен снятия баллов оказать нам небольшую услугу. Это всего лишь пара сэндвичей, Джоконда, не бери в голову. Мы пошли им навстречу.

Она наколдовала неожиданно яркий алый плед и расстелила его на траве, убрав несколько тотчас прилипших к нему листочков и сухих травинок. На берегу расположилось несколько компаний, а также парочек. Прежде чем соседи заинтересовались вновь прибывшими, Джоконда окружила часть берега отвлекающими чарами, в надежде, что их не успели заметить.

— Симпатичный цвет, с чего бы это красный? — Арчи немного самодовольно изогнул бровь, глядя на плед, на который забрался с ногами.

— Наверное, отражает мое настроение. Я недовольна, разве не видно? — она посмотрела на него с новой не пойми откуда взявшейся улыбкой.

— Я бы так не сказал, но твое право, — Арчи похлопал по пледу ладонью, предлагая присоединиться. — Никогда не пойму твоей улыбки, но, признаться, она меня обезоруживает. Всегда интрига.

Она подчинилась, но села намеренно удаленно, практически на самый краешек, словно проводя между ними черту. Прикрыв ноги юбкой платья, Джоконда старалась смотреть на что угодно, только не на Арчи.

— Не могу поверить, что еще год, и я увижу Хогвартс, только если мои дети нашкодят, и мне придется приезжать сюда и разбираться, — сказал он, глядя на простирающийся за озером замок. — Скоро, совсем скоро начнется новая жизнь, но мне так не хочется расставаться с прежней. Ты ведь тоже любишь Хогвартс, Джоконда?

— Кто ж его не любит? — произнесла она само собой разумеющееся; посреди озера всплыл огромный пузырь и издал громкий бульк. — Обитатели расшалились?

— Наверное, одно из воспоминаний, которое я унесу с собой — это дурацкая игра Хиггинса. Знаешь, ему все же удалось объединить два непримиримых Дома, пускай и ненадолго.

Она все же посмотрела на него, и на этот раз в ее темных глазах появился отблеск радости — ее глаза смеялись.

— О да, несомненно, школа до сих пор смакует последствия этой игры. Мне понравился ирокез Хиггинса, — вспомнила она, как профессор, выбравший действие, заявился на урок ЗОТИ в понедельник с розовым ирокезом, чем едва не довел до инфаркта директора МакГонагалл и остальных профессоров. — До сих пор не понимаю, как ему удалось выйти сухим из воды.

— Жаль, что Финн нашел способ не носить галстук Гриффиндора, вот была бы потеха. Это ты посоветовала ему носить его в кармане? — Арчи сощурился, словно обвиняя ее в том, что одна из шутих не удалась. — Сам бы он до такого не додумался.

— Вы, ребята, одинакового мнения друг о друге, — не могла не заметить Джоконда и вернулась к теме: — Представляешь, какое было бы унижение? Он бы не скоро смыл этот позор — слизеринец в гриффиндорском галстуке. Однако я считаю, что самое крутое и при этом самое глупое действие досталось Уизли, — Джоконда подавила смешок. — Финн — гений, потеха в его стиле.

— Я весь день встречал ее и специально здоровался, как она меня ненавидела! — Арчи засмеялся, и Джоконда поняла, что он не прочь подтрунивать над своими и даже над королевой школы. — Но это было слишком заманчиво.

— Бедная Уизли, — Джеки покачала головой и тоже засмеялась, вспомнив, как та при каждом приветствии со стороны студента или преподавателя приседала по пять раз. — Представляю, как у нее под вечер болели ноги!

— А Ванесса! Бедная, она чуть не схлопотала отработку у Филча за свое сердечное признание, — Арчи развалился на пледе, заложив руки под голову. — Надо же, а она ведь так старалась!

Джоконда еще никогда так не смеялась, как в тот день, жаль что игра закончилась до того, как вытянули последнюю бумажку с заданием — пригласить Миртл на свидание, зато Модена весь день говорил на итальянском и даже отвечал на уроках. Профессору Лонгботтому это не понравилось, и гриффиндорцы потеряли несколько баллов, а сам Модена и профессор Хиггинс, устроивший забаву, были вызваны к директору. За обедом МакГонагалл объявила профессорам, чтобы те не снимали баллы, если увидят странно ведущих себя студентов. Хиггинсу правда досталось, но потом, выслушав основную идею, которой было примирение Домов, она поневоле смягчилась, но все равно попросила больше не играть в эту игру.

— Надо же, даже на голубом небе можно разглядеть луну и звезды, — глядя вверх, сказал Арчи, так как Джоконда не продолжила беседу.

— Я ничего не вижу, — она задрала голову вверх, щурясь от не по-осеннему яркого солнца.

— Ты неправильно смотришь, у тебя напряжена шея, когда ты так сильно запрокидываешь голову, оттого и глаза твои напряжены и не могут разглядеть, — со знанием дела сказал Арчи.

— Ты это серьезно? — она посмотрела на него сверху вниз.

— Более чем. Приляг, расслабься, и ты увидишь, — сказал он, вновь похлопав по пледу ладонью рядом с собой, но Джоконда только фыркнула, распознав уловку, на которую едва не попалась.

— У нас вроде свидание, можешь хотя бы на пару дюймов приблизиться, я не кусаюсь, — немного устало протянул Арчи и прикрыл глаза, словно собираясь задремать.

Небольшой ветерок стал играючи шелестеть кронами деревьев, и Арчи замер, глядя на великолепные блестящие черные волосы, змейно поддающиеся порывам. Ему никогда не нравились брюнетки, но эта девушка — вечная зануда, заучка и довольно мрачная в понимании гриффиндорца персона, обладала каким-то странным, действующим на него притяжением. Только слепой не заметил бы ее красоты — пускай и холодной, взгляда — колючего, но невероятно глубокого и умного. Она являлась полной противоположностью Викки Уизли, но от того не менее прелестной особой. Утонченная и гордая дочь аристократии. Интересно, осознавала ли она, какое влияние может оказывать на противоположный пол, если будет чуть менее строгой и требовательной с окружающими?

— Ты же сам понимаешь, что это свидание липовое?

— Даже друзья сидят ближе, Джоконда, — сказал Арчи и услышал в ответ вполне ожидаемое:

— А разве мы друзья? — она словно почувствовала, обернулась и встала, увидев Альбуса и Скорпиуса, идущих вдоль берега в поисках старост, увидеть которых мешали отвлекающие чары.

— Я схожу, — Арчи вскочил на ноги, впрочем, Джоконда и не собиралась идти за сэндвичами, она поднялась лишь только для того, чтобы подойти ближе к воде, не забыв одарить Арчи скептичным взглядом, мол «еще чего?».

Он что-то пробормотал и пошел к ребятам. Джоконда смотрела за тем, как девочка с рыжими волосами чуть поодаль бросает камни, состязаясь с сокурсниками, чей камень совершит больше прыжков по воде. И, судя по ее довольному лицу, она явно выигрывала. Мальчик из её компании бросил камень и неожиданно из воды показалось щупальце, словно пригрозившее кулаком. Обитатели здешних вод не слишком любили, когда их тревожили. Джоконда помнила, как в позапрошлом году Кэссиди Джонс едва не утащил на дно зловещий гигантский кальмар, а она всего-то загляделась на круглое бутылочное стекло, отшлифованное волнами.

Джоконда обернулась, вспомнив, что находится здесь не одна, и увидела Арчи, который, забрав пакет у детей, снова нежился на солнышке. Развернув один из сэндвичей, заботливо приготовленных хогвартскими эльфами, он протянул его Джоконде, и она будто бы нехотя вернулась на плед, но на этот раз села несколько ближе. Интересно, что бы сказали ее достопочтенные родственники, узнай, с каким парнем она осмелилась пойти на свидание? Хотя он был полукровкой, Арчи жил в маггловском мире и, конечно, не слишком жаловал представления о чистоте крови. Но это не мешало ему слыть самым популярным парнем в Хогвартсе, на которого обращали внимание даже девушки Слизерина из древних чистокровных родов. Невзирая на некоторую слащавость, в нем было что-то притягательное и совершенно неотразимое. Он всегда улыбался так, будто и впрямь был счастливым человеком, и это привлекало, заряжало энергией.

Джоконда не помнила, с каких пор перестала считать его придурком...

Сэндвичи на свежем воздухе показались вдвое вкусней обычного, они жевали, не говоря ни слова, да и о чем в сущности им было разговаривать? Совершенно разные, разве они способны найти хоть одну общую тему, кроме…

— Ты не побоялась присоединиться к команде по квиддичу, невзирая на грядущие выпускные экзамены, к которым следовало бы начать готовиться прямо сейчас, — протянул он, словно искренне не понимая, что же переменилось в вечной зануде.

— Ты же можешь совмещать, значит и у меня получится, — ответила она и, закончив с сэндвичем, прилегла на плед, прикрыв глаза.

Солнце щипало веки, просвечивая сквозь них краснотой. Никто бы не мог подумать, что в Каннах Джоконда практически всегда ходит загорелой, ведь мать вечно настаивает, чтобы она меньше времени проводила дома. Но здесь она была неотличима от британских бледнокожих девиц. Джоконда внезапно обратилась мыслями к Волдеморту, возможно, проведя аналогию с бледностью его кожи. Квиддич и работа старосты на время будто бы выключили мысли о нем. Как бы то ни было, она считала себя его родственницей и даже дочерью, осталось только найти доказательства.

Неожиданно краснота, просвечивающая сквозь веки, пропала, но Джоконда не помнила, чтобы на небе было хоть одно облачко. Она распахнула глаза, без особого удивления глядя на нависшего над ней Арчи. Подперев голову ладонью, он просто смотрел на нее, заслоняя собою солнце. Его светлые волосы немного растрепались, с губ пропала улыбка. Чрезмерная сосредоточенность будто бы полностью меняла его лицо. Возможно, своими действиями он намеренно пытался ее смутить, но в случае с Джокондой подобного не произошло, она лишь привычно вскинула брови, ожидая от него дальнейших действий или слов.

— Ты удивительная, знаешь об этом? И ты единственная девушка, которая не крутится вокруг меня и не строит глазки.

— И по-видимому, тебя это бесит, — она улыбнулась, не воспринимая его слова всерьез. — И долго будет длиться наше свидание?

Он изобразил грустную усмешку.

— Не терпится сбежать? Но мы ведь еще даже не держались за руки, — Арчи попытался перевести все в шутку.

Но каково было его удивление, когда хрупкая ручка потянулась к его подпирающей лицо ладони и мягко обхватила. Джоконда смело поддавалась игре, зная, что это способно смутить его. Она была той, от кого он меньше всего подобного ожидает. И его в этот момент ставшее забавно-удивленным выражение лица говорило само за себя. Арчи разве что не вздрогнул, выдав свою нежную привязанность. Джоконда с трудом сохраняла серьезность и в какой-то момент просто прыснула, убрав ладонь от его в момент одеревеневших пальцев. Возможно, дело могло бы закончиться поцелуем — так выглядело со стороны, и оба, несомненно, этого хотели, но она не могла так легко сдаться, не горя желанием показывать, что он ей небезразличен.

— Что ж, кажется, все пункты свидания выполнены. Мы даже подержались за руки. На этом, полагаю, можно закончить, — она хотела было подняться, все еще изображая коварную и чуть издевательскую улыбку, но он ей не позволил.

Арчи схватил ее за руку и поднес к ее глазам, крепко переплетя пальцы.

— Вот это — держаться за руки, а ты меня просто коснулась, хотя, не спорю, лед тронулся, — кажется, от него пошла волна недовольства, быть может, обиды из-за вмиг обострившегося чувства гордости. — Неужели нельзя быть хоть немного менее колючей?

— Я всего лишь задолжала тебе встречу за спасение от отравления, — сказала Джоконда неожиданно холодно, ее вкрадчивая речь наводила ужас на весь Хогвартс, но сейчас казалась совсем неуместной, а реакция — недалекой.

Возле берега всплыл еще один здоровенный пузырь, словно подводные обитатели пристально наблюдали за тем, что происходит на берегу, но никто не обратил на это внимания. Арчи продолжал держать ее за руку, но вскоре захват ослаб, а пальцы его уже касались ее щеки. И Джоконда уже готова была потянуться за его ладонью, но старалась выглядеть хладнокровно, не позволяя глупой юношеской симпатии взять верх, ведь, невзирая на желание быть ближе, он был не самой удачной партией.

— Ого, глядите, это что, Уинтер и Олдридж милуются? — большая и шумная компания, состоящая из рэйвенкловцев и пары слизеринцев как некстати возвращалась из Хогсмида.

Арчи убрал руку и отстранился. Джоконда встала, расправив гладкий шелк юбки.

— Видно, отвлекающие чары развеялись, — задумчиво проговорил Арчи, поднявшись на ноги; он строго зыркнул на группку студентов, и те засеменили быстрее.

— Я пойду, думаю, на сегодня и так достаточно слухов, давай больше не давать им повода, — обозначила она свою позицию и направилась к замку, оставив его в одиночестве на берегу.

Джоконда хоть и не слишком переживала, возможно, ей даже хотелось бы, чтобы слухи о них с Арчи распространились, но что-то ее останавливало от желания встречаться с ним. Какие-то внутренние необъяснимые переживания. Быть может, уже пострадавшая репутация… Гриффиндорец и слизеринка, но не стоило возводить данный мимолетный роман в статус истории Ромео и Джульетты. Они всего лишь студенты, и своими отношениями, напротив, они могут не рассорить Дома, а подать благой пример…

Джоконда с трудом заставила себя проигнорировать и пройти мимо мелкой склоки между малышней, в которой участвовал Скорпиус. Бедный мальчик, его и Альбуса постоянно задирали гриффиндорцы. Но сейчас было совершено не до них.

Почему-то ближе к подземельям на сердце стала образовываться какая-то безнадежная тягучая тоска. Симпатия к Арчи не должна была перерасти в нечто большее, но с каждым новым днем она неминуемо крепла, и чем больше ее пытались не замечать, тем чаще она напоминала о себе, позвякивая колокольчиком где-то на уровне подсознания. Джоконда резко распахнула дверь в комнату, назвав пароль, и заперлась изнутри, зачем-то сверху наложив еще одно запирающее заклинание. Ее босоножки на плоской подошве, словно следы, остались лежать по дороге к сундуку, и лишь единственная вещь сейчас могла ее отвлечь — маленькая металлическая сова из подвижных сегментов, словно дожидавшаяся, когда же о ней вспомнят.

Сова не издала ни единого звука, очутившись в ее ладони. Джоконда завела заведомо бессмысленный разговор, пытаясь заглушить неловкость, нарастающую в груди, словно пожар, распространяющийся по сухому лесу. Ни единого стука, ничего, лишь ледяная поверхность металла и безжизненный взгляд черных ониксовых глаз, словно вещь могла, обидевшись, игнорировать ее. Зачем-то прижав сову к груди, пытаясь отвлечься на ее прохладу, Джоконда прилегла на кровать, зажмурившись и закусив губу. Ее преследовали неуютные и чуждые чувства, невозможное влечение к тому, кто этого вряд ли достоин. А ведь завтра или даже сегодня пойдут слухи о том, что несколько студентов видели сегодня у Черного Озера. Стараясь не подпускать ближе доселе незнакомый спектр чувств, Джоконда впервые ощутила, как холодные звенья в ее ладони становятся теплее, словно вбирая в себя все неожиданное тепло, зародившееся у нее в груди. И вот совсем скоро ее жар поднялся ощутимо выше температуры человеческого тела, вынудив отнять сову от груди. В глазах Джоконды, обращенных взглядом к вещице, если бы она только могла видеть себя со стороны, отразился красный, чарующий и вместе с тем пугающий блик.

— Что же ты такое? — Джоконда с опозданием поняла, что вместо ее собственного голоса зазвучал змеиный шепот, словно заклинание, заставивший сову загореться неестественным ярким и вместе с тем холодным светом, так похожим на Северное Сияние…