Первая и безымянная (гет)

— Пи*дец, печально, — фыркнула Брайт и гостиная замерла.

Каждый студент Слизерина посмотрел, на всю такую миленькую и кругленькую шестикурсницу Брайт Малфой, которая стояла в белой шапочке с розовыми кошачьим ушками и двумя дротиками в руке. Третий торчал из стены, не попав в мишень примерно сантиметров на тридцать.

— Ты такая леди, — усмехнулся Тео и отнял у Брайт дротики.

Она закатила глаза и пихнула друга в бок.

— Ладно, считаем, что я проиграла и ушла! Встретимся на травологии!

Брайт просто отвратительно спала всю ночь и теперь походила на душевнобольную с раздвоением личности, причём обе заседали в голове и слова не брали. Причина была проста и тривиальна: ночной кошмар. Всю ночь Брайт бежала за маленьким светленьким мальчиком, который то и дело останавливался и говорил: «Я ни в чем тебя не виню, Брайт! Почему ты меня не помнишь?»

Стоило приблизиться к нему, расспросить, как ребёнок снова убегал, пока оба они не оказались на краю обрыва. В этот момент, когда под ногами простиралась бездонная пропасть, Брайт проснулась. Её окружали девочки, встревоженные и участливые. Палочка Лили Мун была зажжена и она стояла в изножье кровати, остальные сидели рядом с Брайт, будто она была смертельно больной.

— Эй, — позвала Пэнси. — Ты как?

— Паршиво, — присипела Брайт и села в кровати. — Опять этот сон!

— С тем мальчиком? — Дафна наколдовала стакан воды и протянула Брайт.

— Да.

— Ты так и не поняла кто это? — Милисента выглядела такой испуганной, будто в приступе бешенства, Брайт угрожала ей убийством.

— Нет, ничего. Как всегда, — вздохнула Брайт. — Только на этот раз мы как будто бы прыгали куда-то вниз, я не знаю.

Пэнси потупила взгляд и отвернулась.

— Знаете что? — Дафна тряхнула своими длинными затейливыми сережками и отошла от кровати. — А ну-ка все встаём! Я сдвину кровати!

Девушки отошли от Брайт, Дафна взмахнула палочкой и поочередно отодвинула тумбочки, следующим дирижерским движением она заставила кровати подойти друг к другу. Теперь это было большое ложе на пятерых, на которм все и устроились, облепив Брайт с обеих сторон.

— Вот теперь никаких проблем, верно?

— Верно, — вздохнула Брайт и уютнее устроилась под руками Дафны и Лили. — Как думаете? Что будет дальше? Ну… когда мы выйдем отсюда. Замуж и дети?

— Не хочу замуж, — вздохнула Дафна. — Не хочу детей. Не хочу…

— Метку? — прямо спросила Брайт. — Никто не хочет. Вам предлагали?

— Нет, — в разнобой ответили все девочки.

— Папа говорит, что я могу этого не делать, если не захочу, но он и сам не имеет особенного отношения к Пожирателям. А брат — да, — вздохнула Лили Мун. — Он совсем с ума сошёл.

— Со мной об этом не говорят, — пожала плечами Пэнси, — Да и рано нам ещё.

— Я спрашивала родителей, что теперь будет, — голос Дафны был ломким, как калька и очень тихим. — Они сказали, что как только я окончу школу, меня увезут из страны.

— Ирландия? — спросила Брайт.

— Да, сейчас все туда стремятся, кто не знает чего хочет.

— Как тут можно чего-то хотеть? — в отчаянии спросила Брайт. — Это же убийство!

— Знаете девочки? — Милисента вытянула руку над головой и все увидели её фамильный перстень с буквой «Б». Девушки подняли свои руки, как по тайному сигналу, у каждой на пальчике красовался такой перстень. — Зато мы аристократки! Пусть мы и ничем не лучше Гриффиндорцев, пусть наши отцы или братья служат Лорду, но зато мы красотки с фамильными перстнями.

— Аминь! — шепнула Брайт.

Ещё долго они о чём-то негромко переговаривались, пока не уснули, а вот утром стало совсем не весело. Спать хотелось ужасно, но дел было по горло.

Навестить перед травологией Снейпа было уже просто необходимо, Брайт целую неделю избегала этой встречи, пока не получила письмо от Рабастана. Северус Снейп, был пожалуй, самым странным преподавателем в школе. Он не редко штрафовал и наказывал Брайт, не стесняясь в средствах, но порой делал совершенно неожиданные поблажки, которые явно невозможно было списать на то, что Малфой его любимица. Все стало ясно, когда после пятого курса в Мэноре состоялось первое официальное собрание. Брайт на него ещё не приглашали, это было что-то тайное и состоялось посреди ночи в старой, закрытой столовой. Спустившись утром, чтобы выпустить пса, Брайт увидела Северуса Снейпа, который выходил из старой столовой вместе с другими Пожирателями.

Все встало на свои места, а где-то на подкорке шевельнулось знакомое, но давно забытое воспоминание об этом.

Профессор Снейп сидел в своём кабинете за проверкой сочинений, а на потревоживший его стук в дверь, только взмахнул палочкой, открывая гостю.

— Профессор?

— Мисс Малфой, прошу, — он указал на парту, за которую Брайт села.

— Я хотела уточнить по поводу занятий с…

— Я понял, без имён. Вы будете пользоваться моим камином каждую субботу, если я не ошибаюсь. В это время вы якобы будете посещать у меня факультативы. Вопросы?

— Профессор, а можете вы учить меня окклюменции? А не… моя родственница.

— Я? Боюсь, что мне хватило мистера Поттера в прошлом году.

— Ясно, — кисло ответила Брайт. — Как считаете, это безопасно?

— Нет, — он покачал головой из стороны в сторону и пожал плечами. — Она уже не понимает, что хорошо, а что плохо. У Беллатрисы нет границ дозволенного.

— А чем могут быть чреваты эти занятия? — с опаской спросила Брайт.

— Ваша мать кое-что рассказывала, я не уверен, что могу говорить об этом с вами, — Брайт даже не заметила, что голос профессора давно стал мягким, а тон заботливым.

— О чем вы?

— Вы не помните брата.

— Не помню. Но он иногда мне снится, я уверена, что это он.

— Возможно занятия заставят вас вспомнить. И это, и то что вы ещё забыли.

— Я больше ничего не забывала, я… — Брайт нахмурилась.

Да нет же! Забывала что-то, это точно. Что-то совсем недавнее, что-то в начале лета, и раньше тоже. Почему?

Покинув кабинет Снейпа через какое-то время, Брайт достала свой новый плеер и включила запись с концерта «Дандо и Мандо», новинки в мире соула. Под бодрую, по мнению Брайт, музыку она отправилась на травологию.

Что забыла Брайт Малфой?

Драко Э. Малфой.

Что значит эта Э? Эвис? Элвис? Эдгар? Эдмунд? Эллиот?

* * *

Тео сидел напротив Брайт, вместе они копались в кадке с землёй и их пальцы то и дело соприкасались. Тео каждый раз поднимал на соседку по кадке глаза, а она, кажется, даже не обращала на это внимание.

— Не хочешь прогуляться после занятий?

— Что? — Брайт пару раз моргнула, потом улыбнулась. — Конечно, с кем?

— Со мной, с кем ещё?

— В смысле вдвоём? — нахмурилась Брайт.

— Да. Вдвоём, — тихо подтвердил он, стараясь сделать так, чтобы его голос не был отчаянным.

— Ну если хочешь, давай! У тебя ко мне разговор?

— Да нет же, просто.

— Тео, я тут подумала, это же странно, что я некоторые вещи не помню, да?

— А что ты не помнишь? Кроме брата.

— Не знаю. Просто есть такое ощущение, что было что-то ещё.

— Я не знаю о чем ты, — пожал он плечами и вернулся к кадке.

Брайт не особенно любила все эти копания в земле и относилась к ним как к изощренной форме пытки, но из уважения к Тео выполняла свою работу старательно.

Теперь он следил за её пальцами, а она за его лицом.

«Он такой красивый. Как греческий бог! Почему я его не люблю? Или люблю?»

В этом месте снова был блок, она не помнила любит его или нет. Чувствовала что-то интересное, но никак не могла понять природу чувства.

«Какая странная штука!» — думала она глядя на это со стороны.

От имени Тео, внутри становилось очень очень тепло. При Тео становилось порой неловко за свой дурной характер. Его мнение было самым ценным и важным. Он знал всё. Ничего от него не скроешь, да и не хочется особо.

— Есть новости по заданию? — спросил он.

— Нет. Никто ничего не говорит. Может в субботу?

— А что в субботу?

— Занятие с Рабастаном.

— Будь осторожна.

Теперь Брайт смотрит на их пальцы, а он на её лицо. Тео считает это лицо самым красивым. Потому что он знает правду и помнит все.

Его забавляют и сводят с ума её волнующие локоны. Её круглое личико, с мягкими чертами и её глаза темно-синие по ободку и зеленые у зрачка, как у нимфы. Какая же она мягкая, гладкая и тёплая. Какая в то же время дерзкая, смешная и необычная. При ней вечно становится неловко, а иногда наоборот, её болтовня придаёт сил и защищает. С ней не страшно.

Брайт вышла из теплицы и натянули шапку, поднялся настоящий осенний, промозглый ветер. Противно. Пиная ветки, которые скидывала ива, как линяющая собака, Брайт размышляла о задании.

Она его выполнит любой ценой, просто нужно немного постараться и в итоге как-то все выдумать и сбежать.

Ответ вертелся на языке, нужно было только немного напрячься и непременно поймёт что к чему, но ничего не выходило. Она будто забыла какое-то простое слово и помнила оттуда одну несчастную букву. А потом оказывалось, что слово с этой буквы не только не начинается, но даже на неё не заканчивается.

— Отстой, — вздохнула она сама с собой.

— Чем занята завтра кроме этого дурацкого урока?

— Не знаю. Буду думать. Может напишу пару писем. Сделаю несколько эссе. Подготовлюсь к зельям и заклинаниям. Ты помнишь про заклинания?

— Помню, я в паре с Финниганом. А ты?

— С Гермионой, — кивнула Брайт. Грейнджер как раз проходила мимо и обернулась. На её губах мелькнула улыбка, и Брайт встала как вкопанная.

Почему ей нельзя улыбаться Грейнджер? И здороваться тоже. Только общие интересы? Что это значит?

Брайт заметила, что глаза защипало, будто вот-вот будут слезы.

«Я схожу с ума!»

Тео поспешил остановиться и спросить как она, но Брайт только пожала плечами.

— Ничего, ничего, — рассеянно ответила она.

«Не стану говорить с ним об этом. С Рабастаном поговорю.»

* * *

Выйдя из камина, Брайт поторопилась отойти, чтобы не запачкаться, камин явно засорился и чихал. Обстановка в комнате была небогатой и не шикарной. На квартиру или особняк аристократа это не походило. Камин стоял у северной стены, большого пустого и неуютного помещения. Все было крайне нелепым и серым, если не считать за яркие пятна две картины. Большие полотна, на одном какие-то невнятные кубы и лимоны, на другом водоворот из людей и собак. Кубы-лимоны вертелись вокруг своей оси. Человеки-собаки закручивались в спираль, которая то замедлялась, то ускорялась.

— Мистер Лестрейндж? — позвала она.

— Как ты меня назвала? — усмехнулся он.

Он стоял посреди этой нелепой комнаты с палочкой в руке. Не постригся, волосы почти до плеч. Выглядит как-то знакомо. А вот острое, сухое лицо, темная щетина и яркие глаза непонятного цвета, незнакомы. Брайт хотела начать говорить, чтобы увидеть, как эти глаза оживятся и в них будет ответ на все вопросы, который даст мудрость и опыт.

— Простите. Я все время все забываю. Это так странно. Чем дальше, тем хуже. Просто смешно, если честно! Это началось в начале сентября, понятия не имею в чем дело, но это, блин, странно! Что происходит? Оу… эти картины просто что-то… где вы их взяли? Это же Гиз?

— Ты что с ходу тараторишь? Остановись!

— Простите, — она осеклась, заворожённая картиной, давая хозяину возможность себя изучать.

Все та же шапочка с ушками, серое пальто и шарф Слизерина. Она была такой странной и забавной, не аристократка, из благородного только перстень.

— Раздевайся, потом поговорим! — сказал он, очищая помещение от лишней, случайно расставленной мебели.

— Полностью?

— Что?

— Что? — она усмехнулась и стянула пальто и шапку.

Рабастан бросил к камину две объемные подушки и устроившись на одной, предложил Брайт вторую.

— Давай по порядку. Ты помнишь события, которые произошли в последний день каникул?

— Собрание у темного Лорда?

— Да.

— Я помню только, что мне было грустно. И что после этого я решила, что должна на все согласиться.

— Потому что он тебя испугал? — лицо Рабастана было напряженным.

— Нет, я его не боюсь.

— Уважаешь?

— Нет. Ни капли.

— Что тогда?

— Не знаю, это мой долг. Да? Что я забыла? Вы знаете?

— Почему ты это забыла?

— Не знаю. Это не в первый раз. Я многое не помню.

— Например брат?

— Да. И ещё многое, но я никак не могу понять что. Я избегаю разных тем, по непонятным причинам. Мне страшно, что когда Беллатриса будет учить меня, я что-то вспомню. Я не уверена, что хочу. Не зря же я это забыла. Просто чем больше я думаю об этом, тем больше боюсь и тем больше намеков замечаю. Я схожу с ума.

Она вдруг вся сжалась, насторожилась, но он просто сказал: «Не смей реветь!», и деваться было некуда. Да и ничего кроме длины его чуть волнистых волос, не вызывало странного сосущего чувства страха и неопределённости. При чем тут волосы??

— Я не смогу убедить тебя, что ты не сумасшедшая. А ещё я тебя совсем не знаю. Ты просто малолетка, которая вечно все забывает. Единственное, что я могу сделать, научить тебя чему-то полезному. Сегодня, пожалуй, будет самое важное. Убийство.

— Нет, нет. Пожалуйста… можно это будет не сегодня?

— Нельзя, — отрезал Рабастан чертя что-то в воздухе, там появлялись светящиеся полосы, слова и Брайт уже могла их прочесть.

«Авада Кедавра» и «Корсо Валар»

Ниже черта и что-то похожее на скелет человека.

— Корсо Валар, заклятие, которое убивает не хуже Авады, но делает это естественным путём. Тут, — он ткнул куда-то в грудь скелету. — Сердце снабжается кровью. Корсо Валар эту кровь блокирует. Все клапаны сжимаются, кровообращение останавливается и человек уже не может ничего поделать.

Скелет скорчился и открыв рот стал задыхаться.

— Это не гуманно, но это нельзя считать столь же страшным преступлением, как Авада. Некоторые считают, что это альтернатива, которая является меньшим грехом, — Рабастан поморщился. — Я не люблю это слово. Не знаю как выразиться иначе. Штука в том, — он увеличил скелет и внутренности стали видны очень отчетливо. — Чтобы точно знать, что делать. Нужно представить себе бьющееся сердце, которое наполняется кровью и толкает её дальше, давая жизнь. Более садистские методы предлагают работать с мозгом или легкими, но самое безболезненное — это сердце. Останови его и человек уже никогда не будет жить, но на твою душу не запишут убийство. Пожиратели никогда этим не пользуются, это против правил.

Брайт как завороженная смотрела на светящееся сердечко, которое равномерно билось, сжималось и разжималось, посылая импульс жизненной силы человечку-скелету. Потом раз, и сердце замерло на «вдохе», наполнившись, но не отдавая. Оно вздрагивало, но не билось. Раз. И сердце выпустило последний дух, кровь покинула его и человечка не стало. Он рассыпался, растворился в воздухе.

— И что? Я просто говорю Корсо… — она взмахнула палочкой, но тут же её руку перехватил Рабастан.

Он сжал её запястье и так просверлил глазами, что внутри похолодело. Брайт перепугалась не на шутку, сердце ухнуло, будто она совершила такую страшную ошибку, что сейчас произойдёт катастрофа. Рабастан выглядел именно на такой градус ужаса, нагнетал обстановку своими ужасными убивающими глазами.

— Никогда! Не пытайся! Тренировать! Убивающие проклятия! На мне!

Он вскинул палочку и рука Брайт опустела, она осталась без оружия.

— На другую сторону комнаты! Живо! — рявкнул он. Из корзины для каминных принадлежностей достал шомпол и заклинанием отправил к Брайт. — Как ребёнка, буду учить тебя, как ребёнка! В боевую стойку!

— Это… как? — тупо уставилась на него Брайт. Она, конечно, знала что делать, но так испугалась, что могла только хлопать глазами.

— Ты хоть что-то знаешь? Летом ты казалась умнее.

— Я… КОРСО ВАЛАР! — истошно завопила она встряхнув шомполом будто факелом. Как дикарка. Это было максимально по-идиотски, просто концентрация глупости.

Рабастан мог бы умилиться или рассмеяться, но он только поморщился, как бы от отвратительного зрелища и одним широким взмахом руки, отправил стоящее между ними кресло в сторону. Теперь они стояли друг напротив друга. Она с шомполом, а он с палочкой.

Рабастан чем-то в неё запустил, Брайт с визгом отскочила в сторону.

— Нечестно! Я безоружна!

— Ты думаешь, что это причина не защищаться и визжать, как девчонка? — грубо ответил он и метнул ещё одно заклятие. Брайт почти билась в истерике от страха и неожиданности.

— Зачем ты это делаешь? — визжала она, тоненько и по-девчоночьи истерично. Стоило признать, что в такой дурацкой ситуации, даже Люциус поступал бы так же.

— Я не буду тебе подсказывать! — проорал Рабастан и ещё одно заклятие пролетело в пяти сантиметрах от Брайт, подожгло штору, и комната наполнилась удушливым дымом.

— Потуши, потуши, потуши! — пищала Брайт, но Рабастан только повторял, что не станет подсказывать. — Потуши, потуши!

— Ты волшебница вообще?

Она не могла совладать с собой, а от дыма уже слезились глаза и клокотало в горле.

«Он сошёл с ума! Я же без палочки, что я должна сделать?»

— Где твои мозги? Мы сейчас сгорим!

— Потуши! Потуши!!

Если паника могла бы сравниться с чём-то физическим, то без лишних эпитетов о удушающим страхе и остановке дыхания, это была бы бетонная плита. Свалившаяся на голову бетонная плита, наверное вогнала бы в такой же ужас, как полыхающая комната вокруг Брайт и клубы дыма, как же его было много. А ещё нет палочки, это как быть без рук.

Она припала к полу, стараясь хоть где-то добыть свежего воздуха. Фигура Рабастана, решительно сжавшего руки в кулаки, бледного и не менее тяжело дышащего, вырисовывалась за огненной стеной. Он неотрывно смотрел.

«Чего он хочет?»

— Чего ты хочешь? — просипела Брайт, что-то падало, и сыпались искры.

— Почему ты не призвала палочку, тупица? Ты же волшебница!

Это Брайт услышала за мгновение до того, как её глаза закрылись.

* * *

Брайт открыла глаза и поняла, что вокруг нет даже запаха гари, только что-то совсем не очевидное, будто рядом жгут костёр. Потрескивал в камине огонь, пахло чаем, даже какой-то едой. Лежать было удобно, под головой была подушка, а тело было укрыто чем-то мягким. Шуршание над головой намекало на чьё-то присутствие, но откровенно говоря, желание обидеться пересилило любопытство.

— Если я вернусь в школу вся в гари, я на самом деле надеру тебе задницу! — прохрипела она. Единственное, что осталось, это боль в горле.

— Ух, как мы заговорили! И это мне надерет задницу та, кто не в курсе как призвать палочку?

— Я растерялась, ясно?

— Первый настоящий урок: нельзя теряться. Ты волшебница, а не…

— Бабуин с палочкой, — шепнула сама про себя Брайт, припоминая слова не то Макгонагалл, не то кого-то ещё.

— Если в бою ты будешь вести себя, как соплюшка, тебя прикончат сразу же, вот и вся история. Пей чай. Ты надышалась угарным газом. Это поможет, наверное.

— Ты не знаешь?

— Откуда?

— Я думала устраивать пожары, чтобы впечатлить девушек, это такой способ поразвлечься… — пожала плечами Брайт, потом вздернула бровь. Она так и не поняла целесообразности этого сомнительного мероприятия, по поджиганию комнаты.

— А я думал, что имею дело с волшебницей, успешно сдавшей СОВ и готовой к ЖАБА.

— ЖАБА только через полтора года, — скривилась Брайт. Голова болела, а глаза видели очень плохо. Хотелось бесконечно долго их тереть.

— Все? Урок усвоен? Мне можно вернуться в школу? — спросила она, хмурясь и дергаясь, как малолетка, собственно которой Рабастан, её и считал.

* * *

Покинув кабинет Снейпа, Брайт поспешила к себе в спальню, где уже были все девочки. В пижамах, с платками на головах, они мазали лица кремами и наносили маски, сплетничая. Это было такой милый, домашний ритуал, от которого не смогла бы удержаться даже закостенелая интровертка. Скинув пропахшую костром одежду, приняв душ и закрутив на голове тюрбан из полотенца, Брайт вышла к соседкам.

— Как свидание? — спросила Пэнси, улыбаясь от уха до уха.

— Какое ещё свидание, Паркинсон?

— С мистером Л, — хихикнула Пэнси, все девочки обернулись к Брайт.

— Убить тебя мало, балаболка! Нет никаких свиданий.

— Тогда почему ты так злишься? Ну нет и нет, — продолжала заводить тему Пэнси.

— Ты знала, что в твою честь Магглы болезнь назвали? Паркинсон. Честное слово, не вру, — Брайт забралась в кровать и стала расчесывать длинные волосы, совладать с которыми было не так-то просто.

Хлопнула дверь и Брайт с удивлением обнаружила, что Пэнси выскочила из комнаты, а девочки смотрят с недоумением. «Зачем ты её обижаешь? Вы же подруги!» — спросила Лили Мун. Брайт не стала открещиваться от Паркинсон, она уже ни в чем не была до конца уверена.