Мщение (гет)

В моём мире люди врут, плетут интриги и уничтожают тех, кто стоит у них на пути.

У меня получалось лучше всех.

* * *

Если бы Ригель имела хотя бы каплю жалости, то непременно прониклась ею к Селене. Право, ничего против нее она не имела: миссис Кроусон была кроткой женщиной с добрым сердцем и какой-то манией понять и оправдать любого. Она была одной из немногих, кто относился к Ригель по-человечески, не называя ее шлюхой или стервой. Вернее, была единственной, кто это держал при себе, намеренно не портя отношения.

Честное слово, Забини, когда жизнь вновь столкнула ее с Самайном, не планировала портить ей жизнь, уведя его у нее, но у судьбы были другие планы; она заставила Забини понять, что Кроусон был слишком выгодным и видным человеком, единственным ее якорем, который, к тому же, был неравнодушен к ней еще с самой учебы в Хогвартсе.

Она смотрела в эти голубые глаза, наполненные горем, и вспоминала, как впервые увидела Самайна в своем особняке, куда он специально пришел, чтобы только повидаться с Ригель. Мерлин, он был так в нее влюблен в школьные годы, что не мог забыть об этом чувстве даже спустя годы, а когда ему посчастливилось завести знакомство с Маркусом, её братом, то сразу же воспользовался ситуацией и пришел навести ее.

Ригель смеялась про себя: это всегда было забавно — наблюдать, как успешный, красивый мужчина смотрит с вожделением и всеми силами пытается привлечь внимание. Но он был ей не интересен. Самайн оставался для нее просто игрушкой до определенного момента, когда вся ее жизнь перевернулась в одночасье. Тогда же она впервые увиделась с Селеной, миниатюрной блондинкой, которая смотрела этими большими глазами, в которых было столько жалости, что Ригель хотелось убить ее, лишь бы она только не смотрела так вызывающе, будто бы понимала, что у нее на душе.

Нет, ни черта Селена не понимала. Она, избалованная дочка одного из героев войны, проживала мирную жизнь в роскошном особняке и купалась во внимание, конечно же, ей было легко выжимать из себя жалость и вести с другими этически правильно. Богатая, тупая сука. И ведь таким в жизни везло больше всего.

Сейчас, когда они сидели в передержке, Ригель усмехалась по праву, вспоминая, как сильно ей пришлось пасть, как много ей пришлось сделать, чтобы подняться вновь, и она не позволит этой идиотке угробить все ее старания. Ни за что, никакая ее чертова человечность не стоила того, чтобы из-за нее Забини пришлось погибнуть.

— Послушай, Селена, внимательно. Я впервые в жизни сделаю одолжение и объясню тебе все, что происходит, — Ригель нагнулась ближе, так, чтобы эти глаза были напротив нее. Времени было мало, вот-вот должен был зайти Альбус и повести ее на допрос. Позволив себе усмехнуться, Забини расплылась в улыбке: чертов Поттер был не промах, он сам хотел ее смерти, чтобы избавиться от проблем, поэтому позволил Ригель с ней встретиться. Лицемерный, ублюдочный Альбус Поттер, который строил из себя борца за справедливость, был таким же сгнившим до костей человечишкой, как и она. Пора напомнить ему о его истинной природе. — Самайн не хочет видеть тебя в своей жизни. Он, дорогая моя, испытывает к тебе отвращение такой силы, что даже смотреть не может, не то, чтобы делить постель.

Селена вздрогнула, передернув плечиком. Вся такая невинная, наивная и неискренняя — от нее просто воротило.

— И он хочет упечь тебя в Азкабан, — продолжала Ригель, без капли смеха в голосе, специально, чтобы безжалостно раздавить ее, втоптать в грязь, — по правде говоря, это был наш план, заставить тебя пойти на такой отчаянный шаг. Все, что требовалось, прийти на самый значимый вечер страны и уничтожить твою репутацию в обществе. Ты такая импульсивная и глупая, поэтому неудивительно, что купилась на такой маскарад.

Замолчав, Забини внимательно проследила за реакцией своей жертвы. Она молчала, кусая губу, пряча взгляд, нервно сжимая руки. Селена была на грани отчаянья; так бывает, когда отдаешь свое сердце тому, кто никогда не будет принадлежать тебе и кто втопчет все твои светлые чувства в грязь. Внутри себя Ригель фыркнула: она бы никогда не позволила любви уничтожить в ней рациональность.

— Ты неудачница, и тебя даже не жаль. Каждый получает по заслугам.

— Точно, — медленно проговорила она вдруг, резко вскинув голову. В этих глазах стояли слезы, а губы ее были кровавым месивом. Жалкое зрелище. — Я просто дура, которая относилась к тебе с сочувствие… ты не заслуживаешь ничего хорошего… ты…

— Да что ты знаешь, идиотка, — не выдержала Ригель, дав волю эмоциям. Как же она выводила ее из себя. — На что мне твоя жалость, Селена Кроусон? Ты — избалованная, лицемерная сука, которая строит из себя Мать Терезу, но которая, в глубине души, лишь мечтает самоутвердиться за счет неудачников, что поверили твоему ложному сочувствию. Ты настолько ничтожная, что тебе не хватает собственных сил, чтобы добиться чего-то. Все через мужа и этого лживого участия. Меня тошнит от тебя, и Самайна тоже. Знаешь, когда мы с ним придавались жаркому, необузданному сексу, то он никогда не вспоминал тебя. Боже, мы делали это на вашем супружеском ложе, где ты, наверняка, часами напролет проливала слезы. Это все, на что ты способна — плакать и жаловаться, а потом лицемерно жалеть других, внутри успокаиваясь, что есть неудачники похлеще. Ты — ничто. Без него тебя не существует, а его у тебя больше нет, — положив руку в карман и нащупав револьвер, Ригель медленно вытащила его и положила на стол. — Самайн мой.

Слезы медленно стекали по щекам, когда ее взгляд неотрывно следил за Ригель, а потом переключился на револьвер. Увидев его, она вздрогнула, резко вскочив и с ужасом уставившись на нее. Кажется, у Селены началась конкретная паника, что заставило Забини раздраженно поежится.

— Ты не… ты не сможешь! Тебя засудят… ты…

— Успокойся, дура, — спокойно перебила ее Забини, убирая руку от оружия. — Я не буду тебя убивать. Ты сама убьешься.

Она судорожно замотала головой, выражая отрицание, а все ее тело забилось мелкой дрожью. Казалось, еще чуть-чуть, и она упадет навзничь, что абсолютно не устраивало Ригель. И как у нее хватало сил цепляться за свою жалкую жизнь?

Поднявшись и захватив с собой оружие, Забини медленно и вальяжно стала приближаться к ней, как хищник к жертве. Селена явственнее затряслась и прижалась к стенке, округлив свои глаза. Страх читался во всем ее лице, что придавало какую-то уверенность. Подойдя вплотную, Ригель железной хваткой взяла ее ладонь и вложила в нее револьвер.

— У тебя больше ничего не осталось кроме жизни. Но есть ли смысл цепляться за нее? — медленно, растягивая гласные, проговорила Ригель, понизив голос. Под давлением ее слов Селена вся сжалась и будто бы уменьшалась на глазах, а потом до Забини дошло, что она просто скользит по стенке вниз. — Ты никому не нужна. Сайман проживет счастливую жизнь без тебя, ты же так его любишь, дай ему насладиться свободой и своим выбором, а не тобой, которую ему навязали только из-за связей.

— Ты… — залепетала она в какой-то агонии, револьвер трясся в ее руках, и вся она была такой жалкой, что об нее впору было вытирать ноги. — …я тебя ненавижу… жизнь…

— Покарает меня? — Ригель громко рассмеялась, отойдя на несколько шагов от нее, потому что отвращение, которое она питала к Селене было настолько велико, что Забини боялась, как бы сама не убила ее. — Уже, моя дорогая, уже. И больше я ей не позволю.

Посмотрев на нее в последний раз, Ригель медленно развернулась и пошла прочь из этой комнаты. Там, за стеной, ее ждал Альбус Поттер, который был единственным, кто мог заставить ее не делать этого, но… Поттер бы никогда не сказал бы так, потому что сам преследовал выгоду. Если бы он только начал презирать ее после того, как она довела до самоубийства несчастную Селену, то Ригель бы никогда не решилась на данный поступок. Но Альбус Поттер ничуть не отличался от нее: для него чужая жизнь не стояла ровным счетом ничего. И это веселило.

Ригель усмехнулась. Совсем немного, и Поттер попадет в ее сети, осталось только подождать. В конце концов, все всегда идет по ее плану: Самайн, лежавший у ее ноги, Селена, которая скоро будет в гробу, и Альбус, который…был ее единственным вожделением и тайным желанием. Осталось немного.

Потому что Ригель не остановить.