Птицы под кровлями (гет)

Андерс опоздал всего лишь на пять минут, но миссис Китсви встретила его недовольным взглядом. Это была женщина лет тридцати пяти, с острым, "лисьим" лицом и беспокойными глазами. Едва она заговорила, в голосе ее зазвучали жалобные нотки, будто она очень хотела растрогать собеседника бедственным положением, но слишком часто она срывалась в скрытое раздражение.

Андерсу тоже скоро пришлось напоминать себе о сдержанности. Миссис Китсви слишком уж напоминала пару приятельниц его матери. То есть они считались приятельницами, но мать нередко со смехом говорила, что наверняка именно им обязана самыми ужасными слухами, какие ходят о ней, да и о других жителях Квинленда. Однако зачем-то она была с ними вежлива, иногда принимала как гостий, улыбалась в ответ на фальшивую приветливость, будто бы не замечала сквозившее в их словах кислое осуждение и едкую зависть. И ему порядком досталось, когда он посмел вести себя с ними так, как они того заслуживали.

Но миссис Китсви была клиенткой, обратилась за помощью. Если бы он стал врачом, он был бы обязан лечить всех, вне зависимости от собственных симпатий. В остальных профессиях, видимо, то же самое.

Вместе с миссис Китсви он поднялся в дом, где она жила, на третий этаж. Тщательно осмотрел дверь. Царапин вокруг замка не было, и по словам хозяйки, проблем с замком она не заметила. Еще подходя к дому, он заметил, что через окна в квартиру вряд ли возможно проникнуть. По словам миссис Китсви, никакого беспорядка, никаких чужих следов она не замечала.

Андерс некоторое время побродил по квартире, осматриваясь и поеживаясь из-за напряженного взгляда хозяйки: она следила за ним так пристально, будто взяла на прицел. Возможно, ему не хватало опыта, но он тоже не замечал ничего, что говорило бы о присутствии посторонних. А ведь в квартире был такой тошнотворный порядок, такая стерильная чистота, что хозяйке точно бросилось бы в глаза малейшее изменение. Еще и довело бы ее, пожалуй, до истерики.

Он узнал у миссис Китсви о привычках ее мужа и дочери. Дочь-подростка, как он понял, она держала в ежовых рукавицах, заставляя возвращаться домой точно в назначенное время и не выпуская одну даже на прогулки. Через несколько лет аукнется, если у девчонки есть характер, ну да это не его дело. Кроме того, миссис Китсви поведала, что приплачивает сидящей дома соседке, чтобы та докладывала, не уходит ли девочка куда-нибудь, пока матери нет дома. Все тихо: девчонку в неположенное время не видели в окно, и входная дверь, которую миссис Китсви принципиально держала несмазанной, не скрипела, когда не должна была.

Что ж, теперь Андерс видел только один вариант развития событий и попросил у хозяйки один день. Ему необходимо было проследить за ее мужем.

...Мистер Китсви оказался человеком чуть старше жены, с впалой грудью и ранней сединой (неудивительно). Жена показала его фотографию, описала одежду, Андерс запомнил и дождался, покуда у того закончится рабочий день. И опять же не слишком удивился, когда мистер Китсви не отправился на трамвай, а свернул во дворы. Андерс, конечно, последовал за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Путь мистера Китсви оказался недолог: он вошел в один из подъездов полунищенского, замызганного дома. Дверь, к счастью, была такая что Андерс смог бесшумно проскользнуть следом. На первом этаже мистер Китсви постучался, ему открыла страшно худая, болезненно-бледная девушка лет семнадцати. На ней был линялый, драный ситцевый халат, поверх которого она набросила вместо шали большой кусок фланели, явно новый. И еще один контраст удивил: мягкие, чистые волосы, обрамляющие изнуренное, восковое лицо.

Она обняла мистера Китсви, уткнулась ему в плечо.

— Здравствуй, доченька, — тот погладил ее по голове, и вместе, обнявшись, они переступили порог.

Андерс вышел из подъезда. Смотреть хотелось почему-то только себе под ноги. Он догадывался, что после того, как Барроу расскажет миссис Китсви все, что удалось узнать, больная девушка, вероятно, останется без всякой помощи. А ее отца ждет грандиозный скандал.

С другой стороны, вероятно, он или бросил женщину с ребенком, или когда-то завел бастарда. Получается, сам виноват. А вот его законную дочку миссис Китсви и так держит в черном теле. Из разговора с клиенткой Андерс понял: она подозревает в краже именно дочь. Можно представить, какая жизнь предстоит девчонке, если мать не разубедить. И каково ей уже сейчас.

Андерс махнул рукой и зашагал к телефонной будке. В некоторых случаях, чем быстрее обнаружится правда, тем лучше. Да можно сказать, во всех. В конце концов, он вел расследование сам, а значит, имеет такое же право рассказать клиентке правду, как и мистер Барроу.

Следующим утром Андерс бодро шагал по улицам. Он был в таком отличном настроении, что даже насвистывал что-то — сам, правда, не мог понять, что, музыкальным слухом никогда не отличался. Кажется, вчера вечером слушал арию по радио. А может, вспомнилась одна из песен Клары.

Дойдя до нужного дома, он легко взбежал по лестнице и вошел в контору, едва успев прекратить свист, но продолжая улыбаться.

— Вас не учили стучать, когда входите? — встретил его мистер Барроу сухим вопросом.

— Прошу прощения, — легко ответил Андерс и плюхнулся на стул в углу. Он заметил, что Барроу почему-то мрачен, но в конце концов, у того могли быть какие-то свои неприятности. Однако начальник поднял глаза и несколько минут очень мрачно его рассматривал. Потом сообщил:

— Миссис Китсви вчера позвонила мне. Она решила развестись с мужем.

"Ах вот как? Ну, ожидаемо".

— Да, я решил все ей сразу объяснить.

— Вот именно, — процедил Барроу, и стало вдруг ясно, что он в ярости. — Я велел вам собрать сведения и передать их мне. А вы, видимо, желая меня впечатлить или же просто забывшись, немедленно, едва появилась догадка, высказали ее клиентке — и вот результат.

— Это не догадка, — Андерс тоже начал сердиться, что за хорошо проделанную работу его ругают. — Я видел все своими глазами. Я просто рассказал ей правду.

— Последствия неправильные, Ивлинг! — повысил голос Барроу. — Женщина пришла ко мне и заплатила, чтобы я оказал ей помощь, а мой помощник, то есть вы, вместо этого разрушили ей жизнь!

Андерс инстинктивно скрестил на груди руки.

— Я не виноват в том, что она оказалась истеричкой, а ее муж нагулял на стороне ребенка и струсил сказать ей прямо, что будет помогать и другой дочери. Сходите к ним и попробуйте их помирить, если хотите.

Барроу молчал, продолжая мрачно смотреть на него, и Андерс испугался:

— Или, вы что, хотите, чтобы я...

— Окончательно разрушили ее семью? — грустно усмехнулся Барроу. — Оскорбили их обоих? Показали, как мало вы их понимаете и сочувствуете им?

Тут уже Андерс вспылил.

— Ну знаете, если я кому сочувствую, то это их дочерям! Одной мать не дает жизни и заподозрила в краже, другая едва жива. Хотя, думаю, развод не помешает отцу помогать ей...

— Если только жена не отсудит у него все имущество, — оборвал Барроу.

Андерс стиснул зубы. Да уж, об этом он не подумал. Но почему скверно поступает кто угодно, а он должен стыдиться лишь потому, что разоблачил это?

Барроу продолжал молчать, и Андерс почувствовал, что немного боится. Так, по старой памяти: за подобными нагоняями в его родном доме следовали как минимум пощечины. И в конце концов, он сейчас поговорил с мистером Барроу грубовато. И тот мог в самом деле расстроиться, если миссис Китсви, например, позвонила ему вчера вечером и полчаса стонала в трубку не хуже призрака. А за это время, возможно, кошка или собака присвоили его ужин. И этого всего в самом деле не было бы, если бы Андерс не выложил правду в лицо этой неуравновешенной женщине. Да, немудрено, что мистер Барроу сердится на него.

Андерс подавил желание прикрыть глаза в ожидании удара и уточнил со всем сочувствием, на которое только был способен:

— Она отказалась вам платить?

Он не смог скрыть довольную улыбку: вопрос застал Барроу врасплох. Тот некоторое время моргал, потом побарабанил пальцами по столешнице.

— Имейте в виду, — начал он тихо. — Я человек честный. Я признаю, что мне не так уж просто найти помощника. Поэтому я вас не прогоняю. Я даже понимаю, что вы проделали работу, потратили время, приложили усилия. Поэтому хотя бы половину причитающегося вам вознаграждения вы получите. Но мне странно, что человек может быть таким, как вы. Опыт у меня немалый. И все-таки... Не ожидал.

Он достал из ящика стола деньги и с отвращением швырнул перед собой.

— Забирайте. И убирайтесь, до следующего задания не хочу вас видеть.

"Вот истерик. Неудивительно, что они с Китсви поняли друг друга", — подумал Андерс, взял деньги, поблагодарил, попрощался и вышел.

В общем-то, положение складывалось не самое приятное. Недавно один ученик опасно заболел, другой надолго уехал, вознаграждение половинное, за квартиру вот-вот потребуют плату, притом надо и чем-то питаться. "Пойти афиши клеить? — грустно подумал Андерс. — Или в садах урожай собирать?" То и другое выручало, но сейчас мысли об этом вгоняли в тоску.

Утро уже не казалось ему таким радостным. Андерс брел медленно, не слишком разбирая, куда идет. Как всегда, когда приходилось думать о низкой ерунде, становилось стыдно и противно. Но деться было некуда.

Если бы он не потратил ничего из денег, остававшихся сейчас, и из только что полученного вознаграждения, ему хватило бы заплатить за квартиру. До срока, когда отдать деньги, оставалось десять дней. В доме было четыре картошины и половина булки.

Можно, конечно, занять у Себастьяна или напрашиваться почаще к нему ужинать. Но в общем-то, это тоже стыдно, четвертый год тянуть с человека, который вкалывает, как проклятый. Вот-вот надорвется, если уже не надорвался: изнуренный вид Себастьяна все больше тревожил Андерса. "Итак, надо срочно искать работу, где могли бы быстро заплатить". Но столоваться по большей части придется все же у других.

Он купил газету с объявлениями и некоторое время, сидя на скамейке, изучал их. Потом живот совсем подвело. Отсюда было недалеко до Школы искусств, и все-таки Андерс долго колебался, прежде чем туда отправиться. С неопределенными, в общем, планами: он не был уверен, что решиться о чем-нибудь попросить Клару.

И оказалось, подоспел он очень вовремя. У крыльца Школы уже стали собираться зеваки. Посреди тротуара застыли друг против друга Гарри и какой-то парень — может, тот, который был с приглянувшейся Гарри девицей. Между ними, заслоняя Гарри и протягивая ко второму парню руки, стояла Клара. Она что-то говорила. Андерс не мог разобрать слов, но ему показалось, что и оба молодчика не слишком-то ее слушали. Судя по напряженным позам, они были готовы вот-вот броситься друг на друга. И тогда удар одного из них неминуемо задел бы Клару.

Андерс ускорил шаг, и вовремя. Гарри выкрикнул что-то резкое, и второй парень бросился на него. Клара вскрикнула: кто-то из них ее оттолкнул, и она упала. Подбежав, Андерс обхватил нападавшего и оттащил в сторону. Клара бросилась к Гарри.

Нападавший вырывался, и Андерсу пришлось затолкать его за угол здания школы, прислонить к стене и некоторое время держать, покуда тот не утихомирился. Его наконец удалось хорошенько разглядеть: парень чуть моложе Андерса, чуть ниже ростом, пожалуй, более мускулистый, но с робкими глазами, с мягким, полудетским лицом. Он раскраснелся от борьбы, но выглядел не грозно, а растерянно и глупо.

— Я, кажется, задел девушку, — пробормотал он виновато.

— Я сейчас схожу и посмотрю. А вам-то зачем понадобилось средь бела дня набрасываться на человека? Завелись лишние деньги, вздумали штраф заплатить?

Парень потупился и покраснел. И тут из-за угла выскочила встрепанная Клара. Она остановилась, повертела головой. Андерс сделал вид, будто не обращает на нее внимания.

— Что, ревность? Измена? И как сам думаешь, эта девица стоит того, чтобы из-за нее у тебя были неприятности?

— Не вам судить, — парень дернулся. — Отпустите меня.

— Хорошо. Но чтобы больше я тебя около этого рыжего не видел. Я разберусь с ним сам, я его знаю. А ты катись отсюда.

Парень медленно поплелся прочь. Запал у него прошел совершенно, он сник и расстроенно тер лицо ладонями. Покачав головой, Андерс наконец повернулся к Кларе:

— Где ваш приятель?

— У Школы, на скамейке. А вы сами в порядке? Все хорошо?

— Да.

Андерс велел Кларе показать ладони и уточнил, не ушиблась ли она. Потом оба отправились к Гарри.

Он действительно оставался на скамейке у Школы, вид у него вроде был не помятый. Тем не менее, Андерс расспросил его, куда бил нападавший и болят ли ушибы. Парень отвечал коротко, насупился, а Клара смотрела испуганно, виновато и с безмерной благодарностью — такой взгляд стоит вспоминать, когда тебя пытаются втоптать в грязь.

— Спасибо, — проговорила наконец Клара.

— Не пытайтесь вклиниться между мужчинами, когда они собираются подраться, — мрачно ответил Андерс. — Вот тогда все будет хорошо для вас.

— И я ей всегда говорил то же самое, — скривился Гарри.

— А вы вообще молчите! Уж если пудрите мозги девушкам, делайте это так, чтобы их парни ни о чем не догадывались. А то, знаете, в вашей работе любая травма может навсегда перечеркнуть будущее.

Мальчишка сердито на него покосился, но, видно, не нашел, что ответить.

— Что мне для вас сделать? — негромко спросила Клара. — Хотите... У нас с Летицией, моей соседкой, со вчерашнего дня осталась запеканка из куриного фарша. Хотите?

Итак, одного неловкого момента удалось избежать. К пущей радости Андерса, Гарри запеканка не привлекала, он оставил Клару и поспешил, как сказал, в библиотеку.

Клара снимала вместе с соседкой крошечную квартиру всего в одну комнату. Там было опрятно, скромная обстановка радовала глаз, казалось теплее, чем на самом деле, и вкусно пахло. Соседка Клары, Летиция, девица броской внешности и явно себе на уме, ему в целом понравилась: встретила обоих приветливо и угостила Андерса на славу: кроме куриной запеканки, ему достались овощной суп, тосты с джемом и чай. В основном за обедом говорила Летиция: то обращалась к Кларе, то непринужденно, весело задавала вопросы Андерсу, так что ко второму блюду он уже смог расслабиться.

Сама Клара ела мало, говорила и того меньше. Андерс подумал было, что она все еще подавлена и испугана из-за драки, или что она на самом деле больно ударилась, и когда Летиция вышла поговорить со звонившим в дверь коммивояжером, спросил прямо. И так же прям она ответила:

— Нет, я не ушиблась. Но сильно испугалась за Гарри и за вас. И.... я надеялась, что смогу отговорить этого мальчика драться. Мне показалось, он добрый.

— То есть им можно манипулировать? — ухмыльнулся Андерс. — Ваше самолюбие пострадало, потому что оказалось, что чары не действуют?

На секунду, кажется, ей стало неприятно, но она тут же искренне рассмеялась:

— Пожалуй, вы немножко правы. Хотя в тот момент мне казалось, я только хочу помочь Гарри.

— Всегда так кажется. Мы любим думать о себе лучше, чем мы есть.

Клара пожала плечами и ничего не ответила, да и Летиция уже вернулась. Андерс улыбнулся Кларе, она улыбнулась в ответ, и ему стало удивительно странно, что этот и предыдущие нелепые дни действительно были.

Уже уходя, Андерс обнаружил, что газету с объявлениями потерял — видимо, забыл на скамейке в парке. Он не смог сдержать огорченного восклицания, и волей-неволей пришлось вкратце объяснить Кларе, в чем дело. Она обещала подумать, как ему помочь, и спросила, как с ним можно связаться. Он продиктовал номер Себастьяна. Вряд ли Клара могла придумать что-то подходящее, но Андерсу было приятно, что при случае они теперь смогут поговорить по телефону.