Пока бьётся твоё сердце (гет)

Поесть и спать — всё, чего хотел Гарри, направляясь к входной двери после такого тяжёлого дня. Однако стоило ему покинуть укрытую сумерками улицу и шагнуть за порог, как в его глаза ударил яркий свет. Гарри от неожиданности остановился, и Гермиона, машинально двигаясь следом, прошла сквозь него.

— Ой, прости, — сказала она, заставив его от исходящего от неё холода вздрогнуть. — Ты чего? Что-то не так?

Гарри разомкнул было губы, но не успел объяснить ей причину своего напряжения — на лестнице послышались шаги, и в коридоре показалась Джинни.

— Что, в одиночку напиваться стало скучно, теперь бродишь где-то по ночам и разыскиваешь себе подходящую компанию? — с долей презрения спросила она.

— А ты чего вдруг явилась? Я думал, ты уехала или вы уже так быстро продули? — не желая оставаться в долгу, съязвил Гарри.

— Вообще-то мы играем на следующей неделе, — ответила Джинни не менее ядовито, — но с чего бы тебе это помнить? Тебя же больше ничего, кроме себя несчастного, вынужденного лежать на диване, и выпивки не волнует.

Гарри разозлился и захотел ей сказать, что ей в таком случае стоит делать, но Гермиона, стоявшая чуть впереди, сбила его с мысли.

— Да что с вами такое?! — изумилась она, переводя взгляд из одной стороны в другую. — Почему вы так грубо друг с другом разговариваете?

— Мы в ссоре. В очередной раз, — тихо и мрачно ответил ей Гарри и, скривившись, сказал Джинни немного другое: — Действительно, и почему «меня несчастного» такое дерьмо вообще должно волновать? Ты же не за моей поддержкой заявилась, дорогая?

— Фестралу под зад сунь свою «поддержку»! — ни на шутку разозлилась Джинни. — А я «заявилась» за своими вещами, своё дерьмо можешь оставить при себе!

На этом она круто развернулась и, громко топая по ступеням, отправилась наверх. Гарри от бешенства вскинул в её спину руку в неприличном жесте и ушёл на кухню. Потрясённая Гермиона какое-то время стояла в коридоре и не видела, как он жестоко и настойчиво резал несчастную колбасу: толщине таких кусков позавидовал бы Живоглот. Когда она всё-таки вышла из оцепенения и прошла сквозь стену, Гарри сидел за столом, с остервенением кусал грубый на вид бутерброд и запивал его холодной водой в стакане.

— Но как же так? — растерянно спросила Гермиона. — Я думала, у вас всё хорошо, и… и ты счастлив.

— Я тоже так когда-то думал, — мрачно заметил Гарри, прежде чем прикончить бутерброд и тихо выругаться оттого, что прикусил и палец. — Дьявол!.. Но как видишь, не срослось, — прибавил он и стал снова укладывать куски колбасы на хлеб.

Гермиона поморщилась, но удержалась от замечания по поводу его вредного и скудного ужина.

— И что вы не поделили… то есть… Почему вы поссорились в этот раз? — осторожно спросила она, возможно, опасаясь того, что Гарри сорвётся.

— Моё нежелание ехать с ней в Мексику на игру её команды, — охотно и сердито поделился он.

— А п-почему ты не?..

— Потому что я ей не породистая собачонка, чтобы демонстрировать меня публике!

— Но… может ей… всего лишь была нужна твоя поддержка? — ещё осторожней предположила Гермиона и заметно напрягалась.

Гарри дожевал последний кусок и осушил стакан, прежде чем резко ответил:

— Если бы ей была нужна моя поддержка, то она бы могла об этом попросить, а не настаивать на своём долбаном «решении», как на единственно верном! Если ей не хочется меня понимать, то и я не собираюсь этого делать!

Гермиона молчала, вероятно, не зная, что и сказать. Гарри отмахнулся и не стал торопиться покидать кухню: решил подождать, когда Джинни закончит собирать свои вещи и покинет дом. На кухне на какое-то время воцарилась тишина, пока в стороне не послышались шаги. Гарри поднялся и задвинул за собой стул.

— Гарри, ну так же нельзя! — с непонятным ему отчаянием воскликнула Гермиона. — Ты прав, да, а может, вы оба правы… в какой-то степени, я же не знаю всего, что происходило между вами! — поспешила она прибавить. — Но Джинни… Гарри, она же уезжает в Мексику на игру! Выгляни в коридор ненадолго, неужели она уедет в таком состоянии?

— Её проблемы, — упрямо отрезал Гарри, не собираясь выходить из кухни, пока не услышит хлопок входной двери.

— Гарри! — поразилась Гермиона и, подойдя ближе, приложила к его руке свою ладонь. Он ощутил лёгкую прохладу, инстинктивно повернул голову, и подруга проникновенно заглянула в его глаза. — Ну, я же не прошу тебя приносить ей извинения, — мягко сказала она. — Просто скажи ей, что это всё ничего между вами не меняет. Пожелай удачи, хорошей погоды, не знаю, что ещё там принято… Поверь, права она или нет, для неё это будет много значить.

Гарри чувствовал, как её слова задевают его по самому сердцу. Гермиона и в школьные годы была и оставалась заботливым другом: поддерживала его с Чжоу, поддерживала Джинни, терпела нападки Рона. Она слишком много всего видела и понимала, но так и не увидела, и не узнала главного.

— Прости, но я не могу этого сделать, — смягчившись, ответил он честно.

— Да почему?! — отпрянув от него, поразилась Гермиона. — Что тебе мешает всего лишь выйти и сказать, что ты её любишь? Больше же ничего и не нужно! Пусть она уедет хотя бы с мыслью, что дорога тебе, несмотря на все ваши…

— Да не люблю я её!!! — рявкнул Гарри, устав от этого бессмысленного разговора.

Гермиона вздрогнула, и он сам вздрогнул от хлопка — это Джинни, появившаяся у дверного проёма, выронила чемодан с вещами. На какие-то мгновения они так и застыли, глядя через всю кухню друг на друга. Гарри молчал и тяжело дышал. Он больше не имел ни сил, ни желания придумывать себе оправдания. Джинни, стоило отдать ей должное, была не из тех эмоциональных девиц, что сразу же закатывали истерику и срывали себе голос, и его удар выдержала с достоинством.

— Что ж, хотя бы честно, — сказала она и подняла свой чемодан с пола. — И в следующий раз не выпивай в одиночку, а то так и привыкнешь с воздухом откровенничать.

— Джинни… — начал было Гарри.

— Решим этот вопрос, когда я вернусь! — бросила она из коридора, и через какие-то секунды его слуха наконец коснулся хлопок двери.

С этой минуты дом погрузился в тишину. Гарри всё ещё стоял на ногах и чувствовал тяжесть в желудке: вероятно, слишком много и быстро съел колбасы. В его голове в бешеном вихре носились разные мысли о том, что он только что разрушил свою семью, что родня ему этого не простит, но он не хотел обо всём этом думать и заставил себя пошевелиться. В раковине как раз осталась грязная посуда, и он направился к ней, как к спасению, снял правую руку с перевязи и занялся делом.

О том, что Гермиона приблизилась, подсказало знакомое ощущение прохлады.

— Но зачем? Гарри, зачем же ты тогда женился на Джинни, если ты её не любишь? — спросила она.

На мгновение губка с чистящим средством замерла в его ладони, но он заставил свои едва гнущиеся пальцы сжать её крепче.

— Думал, что смогу сделать её счастливой, — хмуро ответил Гарри. — Раз она меня любит, то почему нет? Как видишь, я ошибался, нам с ней лучше не мучить друг друга.

— Но это же жестоко. По отношению к ней, по крайней мере.

— Джинни всё прекрасно знала и была на это согласна. Знаешь, раньше она твердила немного другие вещи, поддерживала меня в тяжёлое время, а я это ценил и пытался отплатить ей той же добротой. Наверное, всё дело в том, что тогда мы с ней здорово обманули друг друга и самих себя, а теперь нам не растопить этот разросшийся снежный ком.

Гарри едва дышал от волнения и откровенных признаний, так легко вдруг соскочивших с его губ. Это был словно камень, который вдруг свалился с его души. Он помыл ещё одну тарелку, протёр её полотенцем и поставил на полку. Гермиона всё ещё стояла рядом, и он не мог сейчас на неё смотреть. Не мог видеть её глаза, полные заботы и нежности, не мог видеть выражение её лица, в котором будет сквозить печаль.

— Как жаль, что меня не было рядом, — помолчав, сказала она. — Тебе пришлось тяжелее всего после войны. Люпин, Тонкс, Фред… я. Гарри, ты не виноват, что мы погибли. Это было наше решение, и тебе не стоит из-за этого…

Слышать это было невыносимо, особенно от неё. Она как будто смотрела в воду, но не видела на поверхности собственного отражения.

— Мерлин, да неужели ты так ничего и не поняла?! — грубо оборвал её Гарри и повернулся.

Гермиона стояла совсем рядом и хмурила в недоумении лоб.

— Что не поняла? О чём ты?

Гарри подошёл к ней вплотную и наклонился. Будь она жива, он бы обжёг её не только своим взглядом, но и дыханием.

— Я женился на Джинни только потому, что потерял надежду найти тебя, — сказал он и едва ощутимо коснулся её прохладных губ своими губами.