Пока бьётся твоё сердце (гет)

Ссора вышла почти из ничего. Гарри не хотел повышать на жену голос, но Джинни упорно делала вид, что не понимает причин, по которым он не хотел ехать вместе с ней в Мексику, где у её команды намечалась игра. Не то чтобы Гарри был против путешествий, но после трёх тяжёлых лет, необходимых для обучения мракоборческому ремеслу, и первых недель работы он едва мог уговорить себя дойти до ближайшего бара, нежели сесть на метлу и добраться до портала, а дни спустя бесцельно бродить по городу, купаться в солнечных лучах и есть тако с мясом и овощами.

— А здесь тебе что делать? — с раздражением спросила Джинни. — Валяться на диване и жалеть себя?

В какой-то степени она была права, разумом Гарри это вполне мог понимать, но его чувства были обострены до предела — он совсем недавно вступил в должность мракоборца и на первом же рейде попал под удар. Можно было бы сказать, что преступников оказалось не меньше десятка, и он не успел среагировать, но Гарри, как и главный мракоборец, высказавший ему своё недовольство, знал правду — частые недосыпания и перенапряжение перед выпускными экзаменами отразились на его реакции.

— Поттер, давай по-честному, — сказал ему главный мракоборец неделей тому назад, — я, конечно, оценил твоё рвение к работе, но мне не нужно, чтобы ты завтра же загремел в Мунго.

Гарри чувствовал себя нашкодившим учеником и вот уже вторую неделю сидел дома. Повреждённая заклятием правая рука до сих пор находилась на перевязи, левой не очень-то было удобно взмахивать палочкой, как и подносить ко рту ложку, но Гарри терпеливо сносил все неудобства. Больше всего его, конечно, нервировали не трудности, а вынужденные «каникулы», должные продлиться до осени. На дворе ещё только стоял май — большая часть магического сообщества отмечала трёхлетие Победы над Волан-де-Мортом, немногие посещали могилы погибших или поминали павших волшебников добрыми словами, кто-то сдавал СОВ или ЖАБА или только-только готовился к выпускным экзаменам, чтобы занять свою должность в Министерстве — а Гарри, серьёзно обогнавший свой курс как в теории, так и в практике, должен был «отдыхать». Пожалеть себя, любителя усердно трудиться, и набраться сил.

Именно поэтому слова Джинни его так сильно задели — она попала в яблочко.

— А там я что должен делать?! — поднявшись с дивана, резко ответил Гарри. — Сидеть как породистая собачонка на трибуне и давать этим твоим пигалицам повод похихикать?!

Джини была так зла, что чуть не взмахнула в его сторону волшебной палочкой, но что-то удержало её руку от этого действия — то ли вызов во взгляде Гарри, то ли его повреждённая рука, висящая на перевязи. Они так и стояли, друг против друга, какие-то мгновения.

— Хорошо, раз тебе настолько не интересна моя жизнь и карьера, я ухожу, — сдержав гнев, сказала Джинни, и её взгляд невольно задержался на пустом грязном стакане, не первый день стоявшем возле рамок с колдографиями. — Знаешь, не ты один потерял кого-то в этой войне, — добавила она и тронулась с места.

Гарри очнулся, услышав хлопок двери, и понял, что и сам продолжает поглядывать на рамки с колдографиями. В одной из них находилось фото его родителей — Джордж нашёл способ, как сделать копию, и тем помог Гарри не испортить подаренный Хагридом альбом — в другой был запечатлён семейный праздник в «Норе», а на третьей — Гарри пожимал Рону на прощание руку на втором курсе обучения мракоборческому делу, когда друг наконец осознал, что всё это время совершенно не желал бороться с тёмными силами. Эти три колдографии Гарри нравились, в отличие от тех двух, что выбрала и поставила между ними Джинни. На одной из них они целовались на свадьбе — Гарри ненавидел этот момент, как и саму церемонию: фотограф и родственники обещали свести его с ума своими наставлениями и пожеланиями — на другой Джинни была одета в новую форму и её окружали члены команды. Иногда Гарри казалось, что эти наглые девчонки продолжают наблюдать и посмеиваться над ним дома. Когда он злился, то переворачивал эти рамки, а потом на него уже злилась Джинни за это.

Эти две рамки Гарри перевернул и сейчас — не хотелось думать, как Джинни завтра или послезавтра будет в окружении тех же девчонок заявлять, что её муж очень занят лежанием на диване, потому и не сможет появиться на игре. А ещё не хотелось видеть этот «красивый», но вымученный свадебный поцелуй — искренности в нём ни капли не было, и оттого пробуждалось раздражение.

Гарри фыркнул, подхватил пустой стакан с тумбочки и отправился на кухню, ополоснул его, достал из шкафа бутылку огневиски и уселся за стол. Настроение снова было испорчено, на сердце навалилась печаль. Перед глазами так и стояли те три колдографии в гостиной. Они были хорошими, но ни на одной из них не было той, по кому он иногда тосковал. Казалось бы, глупость — обняться по-дружески, встать рядом и улыбнуться, чтобы кто-нибудь запечатлел этот момент на волшебной плёнке — но они не сделали и этого. Не было нужды, не было времени, а теперь не было и одной несчастной колдографии, и второй стакан огневиски обжигал горло.

Напиток, конечно же, не помогал справиться с нахлынувшими чувствами, и Гарри в злости отбросил стакан от себя. По полу рассыпались осколки, он взял бутылку за горлышко и поднёс к своим губам. Так жадно пытался напиться, что не справился и закашлялся. Бутылка упала к ногам и тоже разбилась, ботинки пропитались влагой.

— Вашу ж мать… — презрительно сказал Гарри и поднялся со стула.

За дверкой навесного шкафа стояли ещё четыре бутылки, и он взял одну. За ней обнаружилось кое-что небольшое, бесформенное и потрёпанное, что Джинни назвала бы старой тряпкой и поспешила кинуть в ведро, а Гарри задержал дыхание. Для него это кое-что представляло собой большую ценность. Он оставил бутылку в покое и аккуратно вытащил потрёпанную временем сумочку на свет. Раздражение в его груди сменилось горечью и болью. Гарри опустился на пол, прижал эту сумочку к себе и закрыл глаза.

В его памяти возник образ отважной девушки, чей лик обрамлён кудрявыми каштановыми локонами. Она смотрела на него тёплыми и нежными, как шоколад, глазами и качала головой.

— Гермиона… — выдохнул Гарри, крепко сжимая в пальцах её бисерную сумочку.

Это всё, что у него осталось со дня Победы. Её так и не смогли найти на следующий день, не смогли найти свидетелей, кто бы видел, как она в спешке уезжала, не нашли в Австралии, где продолжали беззаботно жить и работать мистер и миссис Уилкинс, ни в каком-то другом уголке света. Ни один ритуал не дал результата, а самый сложный только подтвердил, что её больше не было на земле.

Спустя год пропавшую без вести Гермиону Грейнджер признали погибшей, так же, как и ещё десяток волшебников, пропавших во время Битвы. Вероятно, их тела были уничтожены.

— …как же мне тебя не хватает, — признался Гарри в минуту отчаяния.

В кухне на какие-то минуты воцарилась тишина, и прозвучавший в ней строгий голос заставил его подпрыгнуть и раскрыть глаза.

— Я и вижу, развёл тут бардак!

Это и впрямь была она. Те же взлохмаченные каштановые волосы, та же лёгкая куртка на плечах, порванная в двух местах, и штаны в пятнах от пыли и копоти, что и в день Победы, в день, когда они виделись в последний раз. И одновременно это была не совсем она — глаза её не моргали, грудь не вздымалась. Ей не хватало дыхания, плотности, веса — того, что делало бы её живым человеком.

Однако Гарри сейчас был не в состоянии слушать разум и делать выводы. Открыв рот, он таращился на внезапно возникшую перед ним Гермиону.

— Как тебе не стыдно сидеть тут и пить, когда все другие заняты делом! — продолжала она поучать таким строгим тоном, что будь это в прошлом, он бы разозлился, — миссис Уизли изо всех сил старается привести этот дом в порядок, а ты… Ох, поверить не могу, что ты смог дойти до такого!

Её образу не хватало только бисерной сумочки, которую Гарри отчаянно сжимал в пальцах, не в силах поверить в происходящее. Он хотел произнести имя подруги, но в его горле пересохло.

— Гарри, — помолчав, сказала Гермиона помягче и присела возле него, — я… я понимаю, что смерть Седрика тебя жутко потрясла, а теперь ещё и это слушание на носу, но… но это же всё не повод заливать обиду и боль алкоголем.

Такого не могло происходить с ним в реальности, подумалось Гарри. Наверное, он обезумел или слишком много выпил, а иначе как перед ним могло возникнуть такое обеспокоенное, до боли родное лицо с орехового цвета глазами? Его рука выпустила бисерную сумочку из пальцев и неуверенно потянулась к подруге.

— Гер… миона… — хрипло произнёс Гарри.

Кончиками пальцев он дотронулся до её щеки и почувствовал лёгкий холодок. Гермиона недоуменно нахмурилась и поспешила отодвинуться.

— Пойду принесу веник и совок, — поднявшись на ноги, сказала она и вышла с кухни.

— Гермиона! Подожди, Гермиона!

Гарри поспешил подняться следом, но из-за выпитого немногим ранее огневиски несколько утратил способность ориентироваться в пространстве. Пошатнувшись, он натолкнулся боком на кухонный шкаф, обласкал его грубым словом, сшиб на ходу стул и наконец преодолел дверной проём.

— Гермиона? Гермиона, где ты?

В коридоре её не было, как не было и следов от её грязных ботинок на полу или лестнице. Гарри помрачнел и поплёлся обратно на кухню. Даже если перед ним возник призрак его подруги, ему хотелось его видеть и о многом поговорить.

На кухне сохранился тот же бардак, что и до его ухода. Гарри скользнул по нему хмурым взглядом и натолкнулся на оставшуюся лежать в стороне бисерную сумочку. В тот же миг его настигло озарение. Может быть, всё дело в ней? В единственной вещи, связывающей его с Гермионой? Гарри прошёлся по хрустящим под ногами осколкам, небрежно пнул ногой перегородивший дорогу стул и подобрал сумочку с пола, снова прижал её к своей груди и закрыл глаза. Изо всех сил сосредоточился на образе подруги. На том, какой видел её в последний раз. Усталой, покрытой копотью, ссадинами, но живой. Со слабой и искренней улыбкой на пересохших губах.

— Гермиона?

Гарри открыл глаза, но она так и не появилась. От разочарования он замахнулся её сумочкой, но не смог разжать пальцев. Вместо этого тяжело вздохнул и вернул свою ценность на прежнее место. Пить ему больше не хотелось, как и не хотелось наводить порядок. Гарри ушёл в гостиную, опустился на диван и через какие-то минуты забылся сном.

* * *

Поутру произошедшее прошлым днём Гарри нисколько не удивляло. Он был уверен, что на этом сказалось раздражение от вынужденного отдыха, ссора с Джинни и выпитое спиртное. Возможно, призрака Гермионы и вовсе не было в его доме — привиделось, с кем не бывает. Тот же Джордж, как он помнил, в первый год ходил на кладбище к Фреду каждый день и разговаривал с ним так, как будто живой брат сидел перед ним на могильном камне.

Выпив стакан воды с каплями зелья, избавляющего от головной боли, Гарри окончательно пришёл в себя и навёл на кухне порядок, сделал себе завтрак и сел за стол. Минуты его спокойствия длились недолго. Родня не могла себе позволить про него забыть, и хлопок входной двери известил о появлении одного из них. Это был Рон, на чьём лице сквозило недовольство.

— Как ты мог так поступить с Джинни? — без приветствий начал он. — Нет, она, конечно, не подарок, но посылать её…

— Я её не посылал, — процедил сквозь зубы Гарри, но друг его не услышал.

— Видел бы ты в каком бешенстве она вчера заявилась домой! Гарри, как ты мог, а? Съездил бы с ней в эту Мексику, да и всё. От тебя всего-то и нужно, что поприсутствовать. Всё равно торчишь тут без дела, а так хоть…

Напоминание о том, что ему пока приходится сидеть дома, Гарри снова задело за живое, и он поднялся на ноги.

— Мы с Джинни как-нибудь сами разберёмся в своих отношениях! Если у тебя на этом всё, то свободен!

— Да я… да я, может, вам помочь пытаюсь, — смешавшись, сказал Рон, но Гарри и не подумал извиняться за резкость: он не любил, когда в его дела лезли и пытались научить, как правильно жить. — Ну, знаешь, я ведь тоже обидеться могу! — так и не дождавшись ни одного доброго слова, возмутился друг.

Гарри чудом удержался от грубости — начинать день с ещё одной пламенной ссоры не хотелось — и здоровой левой рукой, державшей вилку, показал Рону, где выход. Последний что-то тихо буркнул и покинул кухню. Безвинная входная дверь через несколько мгновений ещё раз хлопнула. Гарри опустил взгляд к недоеденной яичнице и понял, что аппетит пропал. Вместе с ним пропало и настроение. Ни диван, ни журнал, ни стопка газет не привлекли его внимания, и он предпочёл взять горсть летучего пороха из горшочка над камином, чтобы на время исчезнуть из дома.

На звук «приземления» в гостиную первым прибежал рыжий кот и стал тереться о ноги гостя. Гарри отряхнулся от пыли и наклонился, чтобы погладить животное.

— Привет, Глотик, — сказал он и присел на корточки.

Живоглот блаженно замурлыкал и вытянул шею, чтобы пальцы его благодетеля почесали её всю. Уголки рта Гарри невольно изогнулись в улыбке. Если бы не жена и её мать, в один голос твердившие, что страшному коту не место в доме, Гарри бы забрал Живоглота к себе.

— Видел сколько у него шерсти? Он же будет везде валяться и линять, — говорила Джинни. — А ещё эта дурная привычка ловить дичь… разбросает нам дохлых мышей и птиц по всему дому. Фу, Гарри, давай лучше заведём собаку.

Но Гарри недолюбливал собак ещё с детства: сказались «шуточки» тётушки Мардж и её треклятых питомцев.

— Как-то это нехорошо, Гарри, Живоглот ведь принадлежал Гермионе, — рассуждала миссис Уизли, — он постоянно будет тебе о ней напоминать… напрасно ждать её и мяукать… Не лучше ли ему остаться у нас?

Однако в «Норе» Живоглот тоже прожил недолго. По какой-то необъяснимой причине он жутко безобразничал и был близок к тому, чтобы снова оказаться в клетке и ждать в волшебном зверинце новых хозяев. Гарри этому, конечно же, воспротивился и нашёл коту новый дом. Тот самый дом, который он теперь мог бы назвать родным. Здесь всё было иначе, нежели на Гриммо. Совсем другая обстановка, атмосфера, настроение.

— Нравится тебе здесь, да? — спросил Гарри скорее себя, чем кота.

Он хотел взять его на руки, но Живоглот вдруг навострил уши и бросился прочь.

— Кися-кися-кися!

Вбежавший в гостиную Тедди Люпин в свои три года разговаривал ещё плохо, зато был очень энергичен и вовсю использовал способности метаморфа, перенятые от матери. По цвету его волос, к примеру, можно было определять смену настроения.

— Кыс-кыс-кыс!

Мальчик предпринял очередную попытку поймать рыжего кота и хорошенько потискать, но Живоглот оказался проворнее: он изящно запрыгнул на диван, уходя от рук маленького преследователя, и бросился под кофейный столик. Тедди обежал диван и чуть не ударил в стол лбом — Гарри вовремя взмахнул волшебной палочкой, и препятствие повисло в нескольких футах над полом. Живоглот тем временем рванул в коридор, а неугомонный Тедди попал в руки бабушки.

— Тедди, я же, кажется, просила тебя не донимать котика, — перехватив внука, строго сказала Андромеда Тонкс и повернула голову на звук: кофейный столик вернулся на своё место. — О, Гарри, рада тебя видеть. Как твоя рука? Получше?

Гарри недолго поговорил с Андромедой, забрал с её рук крестника и приобнял его здоровой рукой. Тедди выглядел недовольным, и его короткие волосы были ярко-красного цвета.

— Эй, приятель, есть занятия и получше, чем гоняться за Живоглотом, — напомнил ему Гарри и понёс в комнату.

На верху шкафа, куда ребёнок пока не мог добраться, лежала игрушечная метла. Её вид Тедди обрадовал. В ближайшие часы он был страшно занят и гонял на ней по всему дому, а Гарри бегал за ним с палочкой наготове: следил, чтобы крестник не разбился на лестнице и не врезался в стену. Это занятие отвлекло его от тяжких мыслей, и к обеду, когда Андромеда позвала их за стол, он улыбался. Раскрасневшийся Тедди, сидящий напротив, выглядел довольным, и его волосы снова окрасились в нежно-голубой цвет.

— Н-н-н-я-я-я! — сказал он и взмахнул ложкой.

Порция каши заляпала Гарри очки и попала в волосы.

— Тедди! — возмутилась Андромеда.

Мальчик засмеялся, глядя на крёстного. Гарри, раскрасневшийся от беготни по дому не меньше, усмехнулся в ответ. Живоглот, сидевший у его ног, мурлыкал. Эта чудесная сказка закончилась, когда Гарри вернулся в дом на Гриммо. Здесь всё было так же мрачно и уныло. Ничего не хотелось делать, не было отчего улыбнуться. Гарри развалился на диване и не заметил, как задремал от усталости.

Ему снова виделось озеро. Он ходил возле кромки и смотрел, как подо льдом что-то сверкало. Это была прозрачная голубая выдра. Она носилась от одного края к другому и никак не могла выбраться из плена. Гарри стучал по льду кулаками, бил камнем, использовал заклинания. Лёд был слишком крепким и его ничего не брало. Выдра тускнела, опускаясь всё ниже, и исчезала в толще воды.

Сегодня что-то изменилось… Гарри видел трещину, побежавшую по поверхности, надавил на лёд и внезапно провалился.

Проснулся он от неприятного ощущения, как будто его окатили ледяной водой.

— Нет, нет, нет… Нет. Это невозможно. Это… Этого не может быть.

Гарри так и замер, глядя перед собой.

— Не может, я бы помнила, — качая головой, твердила стоявшая перед ним Гермиона. — Не может, — повторила она, словно бы убеждая невидимого собеседника, и посмотрела на свои руки.

— Гермиона… — осторожно позвал её Гарри, но она не услышала.

Взгляд её скользнул к тумбочке, где стояли рамки с колдографиями, и выражение лица изменилось настолько, что, казалось, она вот-вот заплачет.

— Гермиона, пожалуйста, поговори со мной, — попросил Гарри и поднялся с дивана.

Он хотел тронуть её за плечо, как тронул бы любого другого человека, но его рука прошла сквозь пустоту и холод. Гермиона вздрогнула и обратила на него испуганный взгляд. Похоже, она и сама не до конца понимала, что сделалась призраком.

— Давай во всём разберёмся, — подняв руки в примирительном жесте, сказал Гарри.

— Это невозможно, — прошептала Гермиона и снова закачала головой. — Я не могла… я не… Я не могла умереть! — воскликнула она в отчаянии и бросилась прочь.

— Гермиона, подожди!

Гарри бросился следом, но подруга прошла сквозь стену, а в коридоре мелькнула только её шевелюра, исчезающая за входной дверью.

— Гермиона!

На улице её не было видно. Гарри тихо выругался, стоя на крыльце, и вернулся в дом. Похоже, в загробном мире тоже что-то изменилось, а иначе как объяснить, почему Гермиона явилась сейчас, а не раньше? Не могла же она так долго сидеть на станции между мирами? А если и могла, то почему вдруг об этом забыла? Почему возникла именно здесь, на Гриммо, а не у Хогвартса, где терялся её след?

Вопросы приходили один хуже другого, Гарри покачал головой, не в силах найти ответ ни на один из них, развернулся и отправился на кухню — захотел немного выпить, чтобы разогреть кровь и унять головную боль.

Солнце решило взять себе передышку и лишь временами проглядывало из-за лениво проплывающих облаков. Гарри сидел на кушетке и хмуро поглядывал в сторону окна — мысли о Гермионе не покидали его голову. Он ждал её на следующий день, вынимал её сумочку из шкафа, звал её по имени, но подруга так и не появилась. Её призрак вернулся туда, где ему полагалось быть, или просто затерялся посреди Лондона? Увидятся ли они снова или этому уже нельзя помочь?

Мистер Уотерс, он же старший целитель в отделе, занимающимся недугами от заклятий, продолжал рассматривать руку Гарри, сжимать пальцы, прощупывать запястье, совершать короткие пассы волшебной палочкой и жевать губами. Судя по его лицу, выздоровление конечности шло не так гладко, как хотелось бы.

— Всё в порядке? — нарушил тишину Гарри. — Она вроде уже не болит, — заметил он и осторожно разомкнул пальцы.

— Это так, — подтвердил мистер Уотерс, наконец подняв на него взгляд, — но нагружать её пока не будем. Вот вам тюбик мази. Натирайте каждый вечер. И да, палочку ни в коем случае не держать и ничего не колдовать, всё понятно?

— Да, что же тут непонятного, — уныло согласился Гарри и вернул руку на перевязь.

Болеть она и вправду не болела, но подчинялась ему неохотно: пальцы сжимались с трудом, при попытке взмахнуть, казалось, что рука наливалась свинцом. Похоже, всё ещё сказывалось действие нескольких проклятий. Гарри поблагодарил целителя за помощь и покинул Мунго. Было ещё очень рано, чтобы навещать Тедди, да и не хотелось так часто досаждать своим присутствием миссис Тонкс. Она, конечно, была очень добра и просила называть её Андромедой, но и ей, как и любому другому человеку, требовалось хоть немного покоя. Гарри решил сходить в Косой переулок и купить там очередную игрушку для крестника — всё дело, чем лежать дома на диване.

— Может, уточек, сэр? — предложила ему с милой улыбкой ведьмочка в светлой мантии с зелёным горошком. — Вот эти и плавают, и цвет меняют, и могут водичкой плеваться. Попробуйте!

Гарри поверил ей на слово и не стал проверять, будут ли игрушки в него плеваться, если направить на них палочку и произнести: «Агуаменти».

— Привет!

С Джорджем они столкнулись в дверях магазина.

— О… привет, — растерянно произнёс Гарри и протянул ему руку, которую, казалось, тот не пожмёт.

Джордж, к его удивлению, протянул свою руку в ответ.

— Знаешь, я без понятий, что у вас там стряслось с Джинни — Рон, скотина, вчера заболтался и зелье, которое я три месяца настаивал, испортил! — но вы же разберётесь сами, да?

— Да-а, — согласился Гарри с большим облегчением и едва сдержал улыбку. — Слушай, может, глотнём тогда сливочное пиво?

— Давай, я прям на минуту, подождёшь?

Джордж вышел из магазина с плюшевым медведем, умевшим протягивать лапу, поправлять на шее бант, просить объятий и подмигивать — маленький Фред, похоже, нечаянно разорвал или опять сжёг предшественника, и Гарри невольно изогнул бровь.

— Нет, в этот раз это был не Фредди, а то зелье, которое запорол Рон, — пояснил Джордж и предложил им занять столик у ближайшего кафе.

— Ну-у, Рон хоть живой после этого? — осторожно уточнил Гарри, заказав две бутылки сливочного пива и сладких орешков.

— А что ему будет от падения со второго этажа? — немного удивился Джордж и усадил медведя на свободный стул, куда Гарри следом за ним пристроил пакет с плюющимися уточками. — Вот Фредди очень расстроился: все стены в пуху мишки были. Попробуй-ка объяснить маленькому ребёнку, что его мягкому другу было совершенно не больно, когда на тебя с потолка смотрят игрушечные глаза. Жуть. И Рон ещё твердил мне, что это Фредди его отвлёк от дела, как же. Внимательнее надо быть, а не болтать во время работы о том, что его не касается. Блин, столько ингредиентов и времени коту под хвост!

Друг сокрушённо покачал головой и взял со стола бутылку пива. Гарри, довольный тем, что хоть кто-то его не осуждает, заговорил о Тедди: о том, как мальчик быстро растёт и напоминает ему родителей, о том, что это так необычно и удивительно — видеть ребёнка, который, к счастью, не познал тягот войны и может заливисто смеяться. Джордж как отец всё это прекрасно понимал. Они прощались и собирались расходиться, когда Гарри ворвалась в голову отчаянная мысль.

— А-ам, Джордж, а ты… Тебе этот вопрос может показаться странным, но… Скажи, а ты и впрямь призрак Фреда видел? Ну… когда ходил к нему на могилу, разговаривал с ним… Он… Он всегда появлялся или это случалось в определённые дни? От чего-то зависело?

— Действительно странный вопрос, — нахмурившись, согласился Джордж. — От тебя не ожидал.

— Прости, я… я не хотел тебя задеть, просто…

От неловкости Гарри отвёл глаза и не смог придумать причину для своего вопроса: врать ему было не по душе, а, не разобравшись, говорить про появление Гермионы не хотелось. Джордж, не сводивший с него взгляда, не стал докапываться и в этот раз.

— Нет, призрака Фреда я ни разу не видел. Думаю, он предпочёл сразу уйти в иной мир, чем застрять на земле и парить, как Почти Безголовый Ник.

Воспоминание о сэре Николасе и других привидениях, обитающих в Хогвартсе, пробудило в голове Гарри новые вопросы.

— А если нет? — воодушевлённо спросил он. — Если Фред ещё не решил и может вернуться? Вдруг всё не так, как мы раньше думали, и?..

— Тогда я буду счастлив его увидеть, — только и ответил Джордж, подобрал со стула медведя и, пожав другу на прощание руку, отправился в сторону магазина волшебных вредилок.

У Гарри не повернулся язык его окликнуть и остановить. По правде говоря, он и сам не до конца понимал, чего именно хочет добиться. Снова увидеть Гермиону и поговорить с ней или же понять, почему она вдруг явилась, и что-то с этим сделать. Вдруг у неё всего лишь осталось незавершённое дело, которое не даёт ей уйти? Может, она хочет рассказать Гарри о чём-то важном, а потом занять своё место в Хогвартсе? На мгновение он представил её в роли учителя Бинса — то, как она будет пролетать сквозь стену и распекать учеников за невнимательность, — и покачал головой.

Ничего не осталось, как допить пиво, подобрать пакет с уточками и вернуться домой. На окне его поджидала сова с письмом, но Гарри не спешил вскрывать конверт, кинул его на тумбочку вместе с пакетом и отправился на кухню, чтобы выпить воды. Там-то они снова и встретились.

— Привет, — сказала Гермиона, отвернувшись от навесного шкафа со стеклянной дверкой, в которую беспрепятственно проходил её палец. — Можем поговорить?

Гарри, не способный сдвинуться с места, кивнул и пронаблюдал за тем, как подруга приближается к нему. Она не парила, как делали это другие призраки, а шла обычной походкой, свойственной любому другому живому человеку. Легкая прохлада обдала грудь Гарри, когда Гермиона приложила к ней ладони и подняла на него полные грусти карие глаза.

— Гарри, как? Как я могла умереть? Прошу тебя, расскажи мне всё, что знаешь.

Он не сразу разомкнул губы, зачарованный её взглядом и потрясённый одновременно — неужели Гермиона и вправду могла умереть? Неужели прошло столько лет с момента, когда они виделись в последний раз? А ведь казалось, что она стояла напротив него ещё только вчера и устало улыбалась.

— Гарри? — повторила Гермиона, и он очнулся от наваждения.

— Да, я… Прости, не знаю, что и сказать. Что ты сама помнишь последним?

Её ладони соскользнули с его груди, на прощание обдав прохладой его плоский живот. Она задумалась, и на её лбу пролегла складка.

— Не знаю, всё так… запутанно. Когда я впервые появились здесь, то помнила, как ты… как ты злился на нас с Роном за молчание, как ты переживал из-за слушания и уединялся в спальне, а потом… когда я испугалась и ушла отсюда… я бродила по улицам, посещала знакомые мне места, и воспоминания сами врывались в мою голову…

Она отошла к ближайшему навесному шкафу и коснулась его непрозрачной дверки пальцем.

— Помню, как мы все отправились с тобой в Министерство… как пострадал мистер Уизли… как погиб профессор Дамблдор… как меня пытали в доме Малфоев… как Пожиратели смерти сорвали празднование свадьбы Билла и Флёр… Всё так мешается и путается между собой, что я с трудом могу расположить события по порядку.

Её палец прошёл и сквозь эту дверку, и она с грустным видом повернулась к Гарри. Он мог бы заговорить и со своего места, но предпочёл подойти к ней ближе и опёрся рукой о кухонный шкаф. Гермиона положила свою прохладную ладонь поверх его ладони и внезапно дернулась, как если бы обожглась.

— Ты женат?! — удивлённо спросила она, смотря на кольцо на его безымянном пальце, и Гарри снова вспомнились те две нелюбимые и перевёрнутые им рамки с колдографими, которые его подруга так и не увидела.

— Да, на Джинни, — нехотя признался он и отвёл взгляд. — Вот уже… два года.

На какие-то мгновения на кухне воцарилась тишина, которую нарушила Гермиона.

— Здорово. Я рада за тебя. А что с твоей правой рукой? Перелом?

— Нет, это… Ерунда, пострадал на одном задании, — отмахнулся Гарри и набрал воздуха в грудь. — Знаешь, никто ведь так и не знает, как ты умерла. Ты просто взяла и исчезла.

— Как это?

— Да вот так… В последний раз мы виделись после победы над Волан-де-Мортом, я пошёл отдыхать, а ты осталась с Роном. Он говорил, вы немного погуляли по окрестностям и разошлись: он отправился утешать семью, а ты — в спальню. Во время ужина я ни одного из вас не видел, а утром Рон спросил меня, как мы с тобой поговорили. Я очень удивился, а он сказал, что ты хотела со мной о чём-то поговорить перед сном. Вот тогда мы и поняли, что с тобой что-то случилось, и бросились на поиски.

— Но я ничего такого не помню! — сказала Гермиона изумлённо. — О чем таком я бы хотела с тобой поговорить «перед сном»?

— Не знаю, — ответил Гарри, пожав плечами. — Мы всё обыскали, но нашли только твою бисерную сумочку в коридоре. Никто не видел, чтобы ты уходила из школы и шла к Хогсмиду, ни один из профессоров или членов Ордена Феникса не создавал для тебя портал, а Кикимер, руководивший тогда домовиками, сообщил, что ни один из них не помогал тебе переместиться.

Гермиона помолчала, обдумывая всё это, и потёрла пальцами виски.

— А если я использовала потайной ход? Или… или ушла, туда, где меня невозможно было бы…

Гарри горько усмехнулся.

— Тайную комнату мы тоже проверили. Проход в Хогсмид через статую Одноглазой ведьмы завалило. Знаешь, я даже пробовал отвезти Живоглота в Хогвартс и уговорить его взять твой след, но, с другой стороны, зачем бы тебе его вдруг оставлять в «Норе» и исчезать, не сказав никому ни слова?

У Гермионы не было ответа, она тяжело вздохнула, скорее, по привычке, нежели нуждаясь в дыхании, и совершенно поникла. Гарри стоял к ней очень близко и ощущал лёгкую прохладу, от которой по его коже расползались мурашки. Ему тоже было грустно от всего сказанного и не хотелось верить, что Гермиона умерла. Раньше он хотя бы тешил себя слабой надеждой, что она ещё найдётся, ответит на все его вопросы или же упрямо отрежет, что ей было нужно исчезнуть, а теперь все эти мечтания развеялись, словно дым. Подруга сделалась призраком, а он так и не узнал, что же с ней случилось в тот памятный день, когда они должны были поговорить.

— Значит, я и впрямь умерла, — помолчав, сказала она и сдвинулась с места.

Её ладонь поднялась к лицу и быстро стёрла со щеки слезу.

— Знаешь, наверное, уже не имеет значения, как это вышло. В любом случае я… я рада, что у тебя… с Джинни всё хорошо, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона. — Ты заслуживаешь счастья, а она так сильно и искренне тебя любит. Вы прекрасная…

Гарри хотелось ей возразить, взять её за плечи и развернуть к себе. В ту минуту, когда он разомкнул губы и протянул к ней руку, в оконное стекло на полном ходу врезалась сова. От неожиданности они с Гермионой вздрогнули и повернулись к окну. Здоровая сипуха сидела на подоконнике и нетерпеливо била по стеклу клювом.

— Я сейчас! — бросил Гарри и поспешил забрать у наглой птицы записку.

Как оказалось, ему писала Андромеда Тонкс — она очень извинялась и просила Гарри немного посидеть с Тедди, ссылаясь на какое-то крайне важное дело. Он при помощи волшебной палочки вывел ей на обратной стороне записки слова «скоро буду», а потом коротко рассказал Гермионе о том, какой у него чудесный крестник.

— Какой же ты молодец, что заботишься о нём! — с чувством оценила она и тотчас погрустнела. — А-ам…. Гарри, ты иди, а я… а я побуду тут, посижу, подумаю.

— Можем пойти вместе, вряд ли ты там кого-то удивишь, — воодушевлённо предложил Гарри.

— Вряд ли меня там хоть кто-то заметит, — уныло отозвалась Гермиона.

— Подожди, но я же тебя вижу, значит, и все другие…

Он заметил, как сдвинулись её брови, и смолк.

— Пойдём, покажу тебе кое-что, — сказала она и поманила его за собой.

Гарри всерьёз обеспокоился и хотел ей напомнить о том, что за входной дверью находится улица, на которой может быть много людей, но Гермиона прошла сквозь неё, и он поспешил следом.

Солнце так и продолжало держаться за облаками, одаривая пешеходов и водителей блёклым светом. Никто из них не видел девушку, сошедшую с проезжей части на дорогу, машины беспрепятственно проходили сквозь неё. Впрочем, Гарри, стоявшего на крыльце, никто тоже не заметил благодаря множеству заклинаний, оберегавших его дом. Гермиона помахала ему ладошкой и вернулась к лестнице.

— Ну как, ты убедился? — поднявшись, спросила она.

— Так это же магглы, — поразмыслив, заключил Гарри. — Они, наверное, и не могут тебя видеть.

Гермиона криво улыбнулась, определённо довольная его выводом.

— Тогда загадай место и перенеси нас туда, — предложила она и положила свою прохладную ладошку поверх его ладони.

Магазин волшебных вредилок первым пришёл Гарри в голову, и через мгновение они с подругой стояли в Косом переулке, поглядывая на разноцветную вывеску и большую рыжеволосую голову, периодически снимающую с себя шляпу. Гарри подумал о том, что трансгрессия, похоже, работает и с призраками, а Гермиона, стоявшая рядом, нагло махала ладошкой приближающейся к ним пожилой волшебнице. Последняя ничего не замечала перед собой и неторопливо шла, опираясь на трость.

— Так она старая, зрение слабое, — тихо пояснил подруге Гарри.

Гермиона решительно двинулась вперёд и прошла сквозь волшебницу. Трость, на которую та опиралась, в тот же миг ударила Гарри по ноге.

— Каков негодяй! — на всю улицу возмутилась пожилая волшебница. — Я ещё не настолько ослепла, чтобы не заметить, кто меня поливает ледяной водой! Хам, а ещё зовётся героем!

Она плюнула Гарри под ноги и прошла мимо, ворча себе под нос. Гермиона развернулась и двинулась к двум невысоким мальчикам лет семи-восьми на вид. Она прошла сквозь одного из них. Мальчик вздрогнул и резко повернулся. Его приятель смолк и тоже насторожился. Так никого и не увидев поблизости, они спустя пару мгновений возобновили прерванный разговор и зашли в магазин волшебных вредилок.

Гермиона вновь стояла перед Гарри.

— Знаешь, это так странно, — сказала она. — Я пробовала и с магглами, ну, с теми, которые называют себя медиумами и твердят, что слышат всякие голоса… Пробовала и с волшебниками… навещала ведуний с хрустальными шарами в Косом переулке… топталась у тёмных заклинателей в Лютном переулке, когда они стояли с их фолиантами для призыва потусторонних сил… но всё без толку.

Гарри хотел задать ей очевидный вопрос, но внезапно догадался об ответе и удивлённо вскинул брови.

— Меня никто не слышит и не видит, кроме тебя, Гарри, — подтвердила его догадку Гермиона. — Как такое возможно?

Живоглот и в этот раз был первым, кто прибежал в гостиную и отправился к камину. Однако сегодня кот резко затормозил, шерсть его встала дыбом, и он зашипел. Гарри бросил отряхиваться и удивлённо взглянул на стоявшую рядом Гермиону.

— Кажется, не я один тебя вижу…

Она шагнула ближе, но Живоглот зашипел сильнее и попятился назад.

— Глотик, но это же я! — возмутилась Гермиона.

Её голос кота немного озадачил, но в ту же минуту в гостиную вошла Андромеда с Тедди на руках. Живоглот предпочёл отступить и занять наблюдательную позицию под диваном. Гермиона заметно опечалилась, поглядывая на него, но приближаться больше не стала.

— Ох, Гарри, мне так неудобно, что пришлось выдернуть тебя из дома…

Андромеда страшно торопилась. Это заключение можно было сделать ещё до того, как она принялась извиняться. Её светло-каштановые локоны, обычно собранные в строгую причёску, этим днём небрежно лежали на плечах, на одном из которых висела чем-то набитая сумка.

— …но Присцилла вдруг попала в Мунго, а она моя ближайшая подруга, столько лет меня поддерживала во всём, а теперь вот…

— Да бросьте вы, мне ничего не стоит посидеть с Тедди, — заверил женщину Гарри и принял с её рук крестника. — Сходите проведать свою подругу, я справлюсь.

— Спасибо тебе, Гарри. Знаешь, я рада, что Дора и Римус выбрали крёстным именно тебя, ты такой славный парень.

— Она и вправду совсем не похожа не Беллатрису, — приблизившись к нему, сказала Гермиона.

Гарри вовремя прикусил язык и скромно улыбнулся, чтобы Андромеда не подумала, будто он не в себе и стал болтать с пустотой. Тедди, вполне довольный положением вещей, теребил перевязь, на которой держалась пострадавшая рука крёстного. Волосы мальчика оставались нежно-голубого цвета. Гермиона с интересом его разглядывала, и на её губах всё отчетливей проступала улыбка.

— Какой же он милый, — восхитилась она.

— Это точно, — тихо согласился Гарри не без чувства гордости.

Андромеда наконец покинула дом, и они остались одни. Настороженный Живоглот предпочёл и дальше сидеть под диваном и наблюдать. Неугомонный Тедди хотел играть, и Гарри сходил с ним на руках за игрушечной метёлкой. Гермиона не смогла оставить их одних и пошла следом.

— Тедди, не-е-ет! — через какие-то минуты кричал Гарри, несясь как угорелый за мальчиком. — Тедди, нельзя!!!

Крестник, не обращая на эти крики никакого внимания, повернул у лестницы и с восторженным визгом помчался вниз. Гарри едва успел взмахнуть палочкой, и последние ступени лестницы превратились в покатую горку. Гермиона испуганно охнула и куда-то исчезла. Возникший из гостиной Живоглот бросился за Тедди и вцепился зубами в прутья метёлки, тем самым замедлив её ход и не дав мальчику врезаться во входную дверь.

— Кися! — повернувшись, обрадовался Тедди и схватил кота за ухо.

Живоглот, добровольно вызвавшийся помочь, оказался в плену детских рук и, судя по его хмурой морде, обращённой к Гарри, был этим страшно недоволен. Последний не успел и выдохнуть.

— Обошлось?! — испуганно спросила возникшая позади него Гермиона.

От неожиданности Гарри позабыл, что заколдовал последние ступени, на полном ходу проскользнул по ним, как по льду, и упал на спину. Затылок от удара отозвался жуткой болью, и ориентация в пространстве потерялась. Какие-то мгновения Гарри так и лежал, разглядывая потолок и отстранённо думая, почему побелка на нём стала такой серой. Затем кто-то принялся дёргать его за руку, что-то опустилось на грудь, и стало труднее дышать.

Гарри простонал и оторвал голову от пола.

— Игать, игать, игать! — вцепившись в его руку, повторял явно напуганный Тедди, чьи волосы стали непривычно бледными и светлыми.

Живоглот зачем-то уселся у Гарри на груди и, словно гипнотизируя, безотрывно смотрел ему в лицо своими жёлтыми глазами. Последний поднял было руку, чтобы согнать кота с себя, но его затылка коснулась спасительная прохлада, и тяжесть на грудной клетке перестала ощущаться.

Гарри повернул голову и заглянул в обеспокоенное лицо Гермионы, сидевшей возле него на коленях.

— Полегче? — спросила она, держа свою прохладную ладонь на его затылке.

— Да-а, гораздо, — выдохнул он и немногим погодя приподнялся.

— Прости, я не нарочно.

— Ничего.

Первым делом Гарри успокоил Тедди и убрал игрушечную метёлку от греха подальше на шкаф. Волшебные кубики, способные перепрыгивать через друг друга и менять цвета, были, конечно, не такими увлекательными, но мальчика на какое-то время заняли. Гарри устроился на диване и устало откинулся на спинку. Гермиона уселась на краешке, всё ещё виновато поглядывая на него.

— Знаешь, тебе бы лучше принять зелье, вдруг у тебя сотрясение, — заметила она.

— Да Мерлин с ним, — отмахнулся Гарри, сам не сводя с неё взгляда, — почему ты вдруг исчезла?

— Не знаю. Честно говоря, со мной такое уже бывало пару раз.

— Ты куда-то перемещалась?

— Да вроде нет. Просто пропадала. Это как… не знаю, как объяснить… это как… как пользоваться маховиком, раз — и какие-то минуты исчезают из твоей жизни. В первый раз я жутко напугалась, конечно.

— Честно говоря, я тоже. В первый раз ты была на кухне, вышла и пропала. А теперь ты исчезла прямо у меня перед носом, а потом…

— Бух! — воскликнул Тедди, с восторгом разрушив башенку из кубиков. — Бух! Бух! Бух! Бух! — Он посмотрел в сторону Гарри и запустил кубиком в игрушечного единорога на полу. — Бух! — Затем кубик полетел и в дракончика. — Бух!

Гермиона невольно усмехнулась и прикрыла ладошкой рот.

— Да, дядя Гарри сегодня тоже сделал бух, — нехотя согласился с крестником Гарри и посмотрел на наручные часы. — О, самое время заняться ням-ням.

Живоглот, наблюдавший за обитателями дома со спинки кресла, в ту же минуту спрыгнул и побежал к выходу.

— Ням-ням! — с восторгом подхватил Тедди и позабыл про игрушки.

Гарри собирался возобновить прерванный с Гермионой разговор на кухне, но там было совершенно не до того. Горшочек с супом, заботливо оставленный Андромедой, разогревался медленно. Тедди шалил и бил ложкой всё, что попадалось ему на глаза: стол, спинку стула, перечницу и чашу с фруктами. Живоглот, недовольный тем, что его миска была пуста, требовательно мяукал и двигал её лапой Гарри под ноги.

— Да подожди ты! — спотыкнувшись, воскликнул последний и кое-как собрал с пола рассыпавшиеся от удара Тедди фрукты.

Гермиона всё это время молчаливо занимала выдвинутый для неё стул. На губах её держалась добрая улыбка, а в глазах сквозила печаль. Возможно, она хотела помочь Гарри или просто посидеть с ним и Тедди за кружечкой чая, как любой другой живой человек, но не могла. Спустя минут двадцать, когда кот наконец лакал суп из своей миски, а Тедди бросил играться с ложкой, Гарри сам уселся за стол и протянул свою руку к Гермионе. Его тёплые пальцы соприкоснулись с её прохладными пальцами, и она обратила к нему вопрошающий взгляд.

— Обещаю, я помогу тебе, — твёрдо сказал Гарри. — Мы обязательно выясним, что с тобой такое происходит и почему видеть тебя могу только я.

— А что, если ты не в себе и я всего лишь твоя галлюцинация? — спросила она с грустной иронией.

— А вот и нет.

Гарри криво улыбнулся, откинувшись на спинку стула, и красноречиво взглянул в сторону Живоглота. Гермиона невольно усмехнулась в ответ.

— В таком случае я знаю, с чего нам лучше начать, — немного помолчав, сказала она с небывалым воодушевлением в голосе и выдала то, отчего Гарри поперхнулся. — С библиотеки Хогвартса! Что-о? Я же не могу в своём нынешнем состоянии даже взять книгу в руки, кто-то должен хотя бы перелистывать для меня страницы!

— Гарри Поттер! Смотрите, это же Гарри Поттер!

У многих учеников в эту пору начинались экзамены, после которых они дружно выходили на улицу и, греясь в солнечных лучах, отдыхали или заучивали пройденный в учебном году материал. Гарри криво улыбнулся, проходя мимо озера, у которого возбуждённо переговаривались и смотрели в его сторону ученики, и взглянул на Гермиону.

— Да, я тоже помню, как тут было славно, — сказала она, без слов и легилименции уловив его настрой.

Он только кивнул и припомнил, как когда-то они втроём располагались у памятного дуба. Гермиона неизменно погружалась в книгу, Рон что-нибудь жевал, а сам Гарри потирал лоб и напряжённо думал об очередных проблемах, как правило, сводящихся к борьбе с Волан-де-Мортом. В то время он не придавал особого значения тому, как его друзья умудрялись и учиться, и помогать ему, и пререкаться друг с другом. Глядя в прошлое, Гарри мог безошибочно сказать, что стоило бы ему только заговорить, как Гермиона, не отрываясь от чтения, вступала в этот диалог и приводила свои аргументы. Ради него она неоднократно нарушала правила, рисковала жизнью, а он так и не смог её найти и разделить радость победы…

— Что с тобой? — спросила она, нарушив ход его мыслей. — Ты как-то… погрустнел. Это из-за меня? Из-за того, что я вынуждаю тебя читать всякие книги?

— Что? Не-ет! Вовсе нет, — остановившись, возразил Гарри. — Я… просто задумался, — соврал он и постарался улыбнуться. — Я же сказал, что помогу тебе. Мы…

— Да он, походу, спятил… Смотрите…

Гарри резко смолк, заметив у парадного входа группу учеников, с интересом смотрящих на то, как он болтает с пустым местом.

— Мы во всём разберёмся, — шепнул он краешком губ и, пошире улыбнувшись, помахал свидетелям своего безумия: — Привет, ребят! Как вам сегодня погодка? Чудесно, не правда ли?

Ученики предпочли разойтись и покинули крыльцо. Гермиона виновато потупилась и прикусила нижнюю губу. Гарри открыл дверь и подождал, когда она пройдёт, а затем двинулся сам. Профессор МакГонагалл невероятно обрадовалась его появлению, расспросила о жизни, о больной руке и предложила посидеть у неё в кабинете за чашкой чая, но Гарри вежливо отказался, ссылаясь на важное дело.

— Ох, да, конечно, мистер Поттер, всё время забываю, что без повода вы к нам не пожалуете, — хмуро отозвалась директор. — Надеюсь, это никак не связано с каким-нибудь преступником, желающим проникнуть в школу?

— О, ну что вы, совсем нет, — поспешил заверить её Гарри. — Мне надо… э-э-э… Вы же не будете против, если я посижу в библиотеке?

Профессор МакГонагалл удивлённо вскинула брови и пропустила его без вопросов. Гарри было очень неудобно перед ней, и он пообещал, что ещё заглянет в школу, чтобы просто поболтать о жизни.

— По-моему, она выглядит даже лучше, чем в наши учебные годы, — удивлённо заметила Гермиона, пока они поднимались по лестнице.

— Ну ещё бы, теперь же мы не портим ей нервы со своими приключениями, — подметил Гарри.

Мадам Пинс, в отличие от директора, была не столь рада его появлению и попросила не выносить книги из библиотеки.

— Теперь вы не ученик этой школы, и мне бы не хотелось, чтобы ценные экземпляры оказались потерянными, лежа в вашем доме или на пыльных полках Министерства.

— О, обещаю, ни одна книга, попавшая в мои руки, не покинет эту библиотеку, — живо заверил Гарри и шепнул Гермионе: — А вот она ни капли не изменилась.

Библиотекарша проводила его строгим взглядом к книжным стеллажам, где Гермиона, задрав голову к верхним полкам, стала торопливо читать названия на корешках и указывать пальцем на те книги, которые им стоило бы взять. В эти минуты она казалась Гарри такой живой, как будто они снова вернулись в прошлое и зашли в библиотеку, чтобы решить какую-то загадку. Он беспрекословно снимал выбранные ею книги с полок и складывал на стол. Спустя полчаса поисков на этом самом столе образовалась внушительная горка, на которую Гермиона поглядывала с блеском в глазах.

— Ну что ж… приступим, — неуверенно произнёс Гарри и опустился на лавку.

Гермиона уселась рядом, от нетерпения забылась и протянула свою руку. Её ладонь прошла сквозь пальцы Гарри и обложку книги.

— Ой, я… — растерялась она.

— Ничего, — тихо произнёс Гарри, борясь с желанием тоже поднять руку и погладить её по плечу, чтобы хоть как-то поддержать. — Подвинься поближе, не думаю, что я замёрзну. Если только ты не собралась меня хорошенько избить, — прибавил он с улыбкой.

Гермиона невольно улыбнулась в ответ, и её плечо соприкоснулось с его плечом. Гарри с грустью подумал, что многое отдал бы, чтобы вернуться в прошлое и посидеть рядом с ней живой, посмотреть в её необычайные карие глаза и набраться смелости, чтобы откинуть волнистые мягкие волосы со щеки и провести по нежной коже пальцем.

— Что-то не так? — спросила подруга, и он отогнал от себя наваждение и раскрыл первую книгу.

О призраках писали немногое, но и этого хватало для раздумий. Гермиона, к примеру, совершенно не помнила, чтобы была между миром мёртвых и живых и предпочла остаться на земле. Не помнила она и событий перед смертью, хотя автор одной из книг твердил, что призрак лучше всего запоминает момент своей гибели, ибо в большинстве случаев негодует о свершённой в отношении него несправедливости. От всех этих крупиц информации, которые приходилось усердно разыскивать и предавать анализу, у Гарри стала болеть голова. Книге на десятой он уже следил за выражением лица Гермионы и всякий раз, как её глаза скользили к низу второй страницы, спешил её перелистнуть. Гермиона тоже была не особо довольна результатом поисков.

— Ни одного ритуала или обряда, или… не знаю, простенького заклинания, чтобы помочь, — сетовала она. — Неужели волшебники настолько не интересовалась загробной жизнью? По их мнению, призрака можно только приморозить или как-то остановить! А как же… как, к примеру, покопаться в их головах? Ведь я же тоже как-то мыслю!

Гарри хмурился и думал, как бы ему повежливее сказать ей, что он очень устал, но пустой желудок его предательски опередил. Гермиона оторвалась от книги и обеспокоенно посмотрела на друга.

— О… прости, Гарри, я совсем забыла… Тебе же нужно отдыхать и питаться. Прости, пожалуйста, я увлеклась и...

— Ничего, — бросил он смущённо, — Давай вернёмся завтра, ладно?

Гермиона скромно улыбнулась в ответ. Он расставил книги по полкам, и они отправились к выходу. К этому времени солнце уже зашло за горизонт, и на окрестности Хогвартса стали опускаться сумерки. Гарри спускался по лестнице и слышал возбуждённые голоса, доносящиеся из Большого зала. Ученики ужинали.

— Ты мог бы присоединиться к ним, — заметила Гермиона. — Вряд ли они станут возражать.

Гарри не очень хотел сейчас внимания и поморщился, надеясь, что она его правильно поймёт. Мимо них в ту же минуту пролетела сперва одна, затем вторая, третья фигура факультетских призраков. Гермиона снова опечалилась, оставшись никем незамеченной, и тяжко вздохнула. Гарри же посетила отчаянная мысль.

— Сэр Николас! — закричал он, бросаясь к привидению факультета Гриффиндор. — Эй, Ник! Подожди! Мне очень нужно с тобой поговорить!

Почти Безголовый Ник, привлечённый его криком, с недоумением высунулся из-за двери, пригляделся, и его губы тотчас растянулись в улыбке.

— О, Гарри, приветствую! Несказанно рад тебя видеть! А ты здорово возмужал с того времени, когда мы…

— Да, да, спасибо, но я хотел у тебя кое-что спросить, — перебил Гарри. — Ты же при… кхм, мне показалось, ты можешь это знать лучше, чем кто-либо. Скажи, а может быть так, чтобы... — Он неуверенно взглянул на Гермиону и кое-как собрался с разрозненными мыслями. — Может быть так, чтобы кто-то умер и бродил призраком по земле, но при этом его никто, кроме… э-э… одного человека не видит? Может быть так, чтобы этот призрак не помнил, как он погиб? Можно же в этом случае что-то сделать? Как-то помочь этому призраку?

Сэр Николас немного помолчал, обдумывая его слова, и потёр пальцами подбородок.

— Хм… за все столетия, что я здесь, не слышал ничего подобного. Но если это и так, как ты говоришь, то в любом случае стоит спросить этого самого человека, который его видит, как он с призраком связан. Найдётся связь, станет понятно и всё остальное.

— Связан? — не понял Гарри.

— Да, связан, — повторил сэр Николас. — Такое вряд ли бы возникло между совершенно чужими людьми. Возможно, был совершен какой-то ритуал или дана клятва при жизни, остался не исполнен непреложный обет... Много всего, но однозначно это что-то сильное, что не даёт призраку покоя.

— Но ведь я не совершала никаких ритуалов и не давала тебе клятв или непреложных обетов, разве нет? — спросила Гермиона.

Гарри лихорадочно думал и тоже не мог ничего такого вспомнить.

— Что ж, надеюсь, я тебе хоть чем-то помог, — помолчав, произнес Ник. — Ты извини, Гарри, но меня ждут на ужине.

— Да, да, конечно, спасибо! — запоздало бросил Гарри и пронаблюдал за тем, как призрак исчезает за дверью. — Я совершал только ритуал поиска, — ответил он на вопрос подруги. — Но вряд ли это может нас как-то связывать. Этот ритуал лишь показал, что тебя нет на земле. Теперь я понимаю почему. Как ты можешь на ней быть, если ты стала призраком?

Гермиона молчала и выглядела совершенно потерянной. Гарри решил, что на сегодня с них хватит информации и потрясений и взял путь в Хогсмид, откуда благополучно трансгрессировал к дому на Гриммо.

Поесть и спать — всё, чего хотел Гарри, направляясь к входной двери после такого тяжёлого дня. Однако стоило ему покинуть укрытую сумерками улицу и шагнуть за порог, как в его глаза ударил яркий свет. Гарри от неожиданности остановился, и Гермиона, машинально двигаясь следом, прошла сквозь него.

— Ой, прости, — сказала она, заставив его от исходящего от неё холода вздрогнуть. — Ты чего? Что-то не так?

Гарри разомкнул было губы, но не успел объяснить ей причину своего напряжения — на лестнице послышались шаги, и в коридоре показалась Джинни.

— Что, в одиночку напиваться стало скучно, теперь бродишь где-то по ночам и разыскиваешь себе подходящую компанию? — с долей презрения спросила она.

— А ты чего вдруг явилась? Я думал, ты уехала или вы уже так быстро продули? — не желая оставаться в долгу, съязвил Гарри.

— Вообще-то мы играем на следующей неделе, — ответила Джинни не менее ядовито, — но с чего бы тебе это помнить? Тебя же больше ничего, кроме себя несчастного, вынужденного лежать на диване, и выпивки не волнует.

Гарри разозлился и захотел ей сказать, что ей в таком случае стоит делать, но Гермиона, стоявшая чуть впереди, сбила его с мысли.

— Да что с вами такое?! — изумилась она, переводя взгляд из одной стороны в другую. — Почему вы так грубо друг с другом разговариваете?

— Мы в ссоре. В очередной раз, — тихо и мрачно ответил ей Гарри и, скривившись, сказал Джинни немного другое: — Действительно, и почему «меня несчастного» такое дерьмо вообще должно волновать? Ты же не за моей поддержкой заявилась, дорогая?

— Фестралу под зад сунь свою «поддержку»! — ни на шутку разозлилась Джинни. — А я «заявилась» за своими вещами, своё дерьмо можешь оставить при себе!

На этом она круто развернулась и, громко топая по ступеням, отправилась наверх. Гарри от бешенства вскинул в её спину руку в неприличном жесте и ушёл на кухню. Потрясённая Гермиона какое-то время стояла в коридоре и не видела, как он жестоко и настойчиво резал несчастную колбасу: толщине таких кусков позавидовал бы Живоглот. Когда она всё-таки вышла из оцепенения и прошла сквозь стену, Гарри сидел за столом, с остервенением кусал грубый на вид бутерброд и запивал его холодной водой в стакане.

— Но как же так? — растерянно спросила Гермиона. — Я думала, у вас всё хорошо, и… и ты счастлив.

— Я тоже так когда-то думал, — мрачно заметил Гарри, прежде чем прикончить бутерброд и тихо выругаться оттого, что прикусил и палец. — Дьявол!.. Но как видишь, не срослось, — прибавил он и стал снова укладывать куски колбасы на хлеб.

Гермиона поморщилась, но удержалась от замечания по поводу его вредного и скудного ужина.

— И что вы не поделили… то есть… Почему вы поссорились в этот раз? — осторожно спросила она, возможно, опасаясь того, что Гарри сорвётся.

— Моё нежелание ехать с ней в Мексику на игру её команды, — охотно и сердито поделился он.

— А п-почему ты не?..

— Потому что я ей не породистая собачонка, чтобы демонстрировать меня публике!

— Но… может ей… всего лишь была нужна твоя поддержка? — ещё осторожней предположила Гермиона и заметно напрягалась.

Гарри дожевал последний кусок и осушил стакан, прежде чем резко ответил:

— Если бы ей была нужна моя поддержка, то она бы могла об этом попросить, а не настаивать на своём долбаном «решении», как на единственно верном! Если ей не хочется меня понимать, то и я не собираюсь этого делать!

Гермиона молчала, вероятно, не зная, что и сказать. Гарри отмахнулся и не стал торопиться покидать кухню: решил подождать, когда Джинни закончит собирать свои вещи и покинет дом. На кухне на какое-то время воцарилась тишина, пока в стороне не послышались шаги. Гарри поднялся и задвинул за собой стул.

— Гарри, ну так же нельзя! — с непонятным ему отчаянием воскликнула Гермиона. — Ты прав, да, а может, вы оба правы… в какой-то степени, я же не знаю всего, что происходило между вами! — поспешила она прибавить. — Но Джинни… Гарри, она же уезжает в Мексику на игру! Выгляни в коридор ненадолго, неужели она уедет в таком состоянии?

— Её проблемы, — упрямо отрезал Гарри, не собираясь выходить из кухни, пока не услышит хлопок входной двери.

— Гарри! — поразилась Гермиона и, подойдя ближе, приложила к его руке свою ладонь. Он ощутил лёгкую прохладу, инстинктивно повернул голову, и подруга проникновенно заглянула в его глаза. — Ну, я же не прошу тебя приносить ей извинения, — мягко сказала она. — Просто скажи ей, что это всё ничего между вами не меняет. Пожелай удачи, хорошей погоды, не знаю, что ещё там принято… Поверь, права она или нет, для неё это будет много значить.

Гарри чувствовал, как её слова задевают его по самому сердцу. Гермиона и в школьные годы была и оставалась заботливым другом: поддерживала его с Чжоу, поддерживала Джинни, терпела нападки Рона. Она слишком много всего видела и понимала, но так и не увидела, и не узнала главного.

— Прости, но я не могу этого сделать, — смягчившись, ответил он честно.

— Да почему?! — отпрянув от него, поразилась Гермиона. — Что тебе мешает всего лишь выйти и сказать, что ты её любишь? Больше же ничего и не нужно! Пусть она уедет хотя бы с мыслью, что дорога тебе, несмотря на все ваши…

— Да не люблю я её!!! — рявкнул Гарри, устав от этого бессмысленного разговора.

Гермиона вздрогнула, и он сам вздрогнул от хлопка — это Джинни, появившаяся у дверного проёма, выронила чемодан с вещами. На какие-то мгновения они так и застыли, глядя через всю кухню друг на друга. Гарри молчал и тяжело дышал. Он больше не имел ни сил, ни желания придумывать себе оправдания. Джинни, стоило отдать ей должное, была не из тех эмоциональных девиц, что сразу же закатывали истерику и срывали себе голос, и его удар выдержала с достоинством.

— Что ж, хотя бы честно, — сказала она и подняла свой чемодан с пола. — И в следующий раз не выпивай в одиночку, а то так и привыкнешь с воздухом откровенничать.

— Джинни… — начал было Гарри.

— Решим этот вопрос, когда я вернусь! — бросила она из коридора, и через какие-то секунды его слуха наконец коснулся хлопок двери.

С этой минуты дом погрузился в тишину. Гарри всё ещё стоял на ногах и чувствовал тяжесть в желудке: вероятно, слишком много и быстро съел колбасы. В его голове в бешеном вихре носились разные мысли о том, что он только что разрушил свою семью, что родня ему этого не простит, но он не хотел обо всём этом думать и заставил себя пошевелиться. В раковине как раз осталась грязная посуда, и он направился к ней, как к спасению, снял правую руку с перевязи и занялся делом.

О том, что Гермиона приблизилась, подсказало знакомое ощущение прохлады.

— Но зачем? Гарри, зачем же ты тогда женился на Джинни, если ты её не любишь? — спросила она.

На мгновение губка с чистящим средством замерла в его ладони, но он заставил свои едва гнущиеся пальцы сжать её крепче.

— Думал, что смогу сделать её счастливой, — хмуро ответил Гарри. — Раз она меня любит, то почему нет? Как видишь, я ошибался, нам с ней лучше не мучить друг друга.

— Но это же жестоко. По отношению к ней, по крайней мере.

— Джинни всё прекрасно знала и была на это согласна. Знаешь, раньше она твердила немного другие вещи, поддерживала меня в тяжёлое время, а я это ценил и пытался отплатить ей той же добротой. Наверное, всё дело в том, что тогда мы с ней здорово обманули друг друга и самих себя, а теперь нам не растопить этот разросшийся снежный ком.

Гарри едва дышал от волнения и откровенных признаний, так легко вдруг соскочивших с его губ. Это был словно камень, который вдруг свалился с его души. Он помыл ещё одну тарелку, протёр её полотенцем и поставил на полку. Гермиона всё ещё стояла рядом, и он не мог сейчас на неё смотреть. Не мог видеть её глаза, полные заботы и нежности, не мог видеть выражение её лица, в котором будет сквозить печаль.

— Как жаль, что меня не было рядом, — помолчав, сказала она. — Тебе пришлось тяжелее всего после войны. Люпин, Тонкс, Фред… я. Гарри, ты не виноват, что мы погибли. Это было наше решение, и тебе не стоит из-за этого…

Слышать это было невыносимо, особенно от неё. Она как будто смотрела в воду, но не видела на поверхности собственного отражения.

— Мерлин, да неужели ты так ничего и не поняла?! — грубо оборвал её Гарри и повернулся.

Гермиона стояла совсем рядом и хмурила в недоумении лоб.

— Что не поняла? О чём ты?

Гарри подошёл к ней вплотную и наклонился. Будь она жива, он бы обжёг её не только своим взглядом, но и дыханием.

— Я женился на Джинни только потому, что потерял надежду найти тебя, — сказал он и едва ощутимо коснулся её прохладных губ своими губами.

Гермиона охнула от неожиданности, отшатнулась и исчезла. Гарри немного подождал, и она снова возникла перед ним.

— Но это же невозможно… — прошептала она потрясённо и приложила пальцы к своим губам, которых он мгновениями ранее коснулся.

— Ты себе не представляешь, как часто я жалел, что между нами так ничего и не было, — хмуро произнёс Гарри, мысленно оглядываясь во времени назад. — Когда ты внезапно пропала, мне не было дела ни до Джинни, ни до Рона, я искал тебя и боялся найти… боялся, что найду твоё бездыханное тело где-нибудь посреди школьного коридора или за деревьями в Запретном лесу… Я злился на себя за то, что меня не было рядом, срывался на тех, кто меня окружал, я… Это прозвучит глупо, знаю, но когда ты исчезла, я осознал, как много ты для меня значишь. Вместе с тобой у меня как будто вырвали часть души, здоровенный кусок души, без которого…

— Гарри…

В глазах Гермионы стояли слёзы, она сама шагнула к нему и обвила его шею руками. Гарри снова наклонился, и их губы соприкоснулись. Он инстинктивно закрыл глаза, а она раскрыла свои губы. Её холодное дыхание смешалось с его горячим и прерывистым. Гарри касался ладонями её спины, её талии и жалел о том, что не может притянуть её ближе, жалел, что не может заключить её в крепкие объятия и не отпускать, пока она не попросит.

— Я помню… — вдруг сказала Гермиона, отпрянув от него, отчего его пальцы похолодели. — Помню ту твою усталую улыбку… у тебя всё лицо было в грязи и ссадинах, я всё хотела тебе предложить настойку бадьяна, но не решилась… Или это я не успела, потому что Рон взял меня за руку? — задумчиво прибавила она.

— Что-что? — с живостью откликнулся Гарри, оторвав взгляд от собственных ладоней. — Ты помнишь тот день? День Победы?

— Обрывочно, — ответила Гермиона, сама немало удивлённая этим. — Я… когда мы поцеловались, я сосредоточилась на тебе и тогда… что-то вдруг стало всплывать в памяти, как будто бы я… Ох…

Она покачала головой, зажмурилась и приложила пальцы к вискам.

— Всё так путается… Ну почему воспоминания приходят именно так?

— Что ты видишь? — с возбуждением подхватил Гарри. — Перечисляй всё, что приходит в голову! Мы с этим разберёмся!

— Не знаю… я плохо понимаю… — Гермиона продолжала морщиться и тереть пальцами виски. — Я помню, как бежала по коридору, споткнулась из-за камней… помню, как Хагрид нёс тебя на руках, Мерлин, я думала ты умер!.. помню, как все ликовали, когда всё кончилось… помню, как мы прощались… Ты не сказал ни слова, только улыбнулся и ушёл в сторону лестницы… помню, как мы с Роном гуляли, а потом почему-то кричали друг на друга…

— Вы с Роном кричали друг на друга? — удивился Гарри, но Гермиона не придала этому значения и продолжала:

— Я помню, как я вытирала слёзы и шла по лестнице… куда-то поднималась…

— Ты поднималась ко мне! — горячо заверил Гарри.

— Хм, возможно, — неуверенно согласилась она и открыла глаза. — Я почему-то вижу коридор, по которому бежала… кажется, это было на втором этаже…

От волнения Гарри ощутил биение собственного сердца в горле.

— Там Рон и нашёл твою бисерную сумочку! За тобой кто-то гнался? Ты… ты убегала от кого-то? — спросил он, едва дыша.

— Не знаю… Мне кажется, что я, скорее, куда-то спешила… правда, не понимаю, куда и зачем, а потом…

Она вдруг шумно втянула носом воздух и исчезла. Гарри ждал минуту, вторую, третью…

— Гермиона? — спросил он, но её призрак не появлялся. — Гермиона! Гермиона, вернись!

Из-за её отсутствия он мысленно повторял её слова, крутил их в голове снова и снова, пытаясь найти в них за что зацепиться, и стал очень сердит. Кое-что выбивалось из того, что он знал о дне её исчезновения. Гарри вышел из кухни и прошёл в гостиную, зачерпнул из горшочка на каминной полке летучего пороха и через какие-то мгновения вылез из камина в квартире над магазином «Всевозможных Волшебных Вредилок».

— У нас здесь тебе что, проходной двор?! — сердито встретила его Анджелина Уизли, уперев на манер своей свекрови руки в бока. — Один вечно поднимается, чтобы всё сожрать и выпить, теперь ещё и другой нарисовался! Учти, если и ты напоишь Джорджа, я порву тебя на мелкие кусочки!

— Э-э… вообще-то я к Рону и исключительно по делу. Прости, что без предупреждения, — неловко проговорил Гарри и поспешил покинуть квартиру, пока Анджелина на него и впрямь не набросилась: после рождения Фреда она сделалась очень агрессивной и болезненно воспринимала попойки с её мужем, грозившие обернуться для него недельным загулом.

Магазин к этому времени суток уже не работал, входная дверь была закрыта, окна защищены и спрятаны под чарами, однако занятий у владельцев хватало. Джордж, судя по всему, снова засел в мастерской за очередным творением, а Рону досталось наведение порядка на полках, мытьё полов и сбор поломанного товара. Услышав шаги Гарри на лестнице, он повернулся и замер с коробкой в руках. Какие-то секунды они оба молчали.

— Надеюсь, ты помирился с Джинни? — наконец спросил Рон. — Она вроде сегодня за вещами собиралась сходить. Нет, я, конечно, предлагал пойти с ней, но…

— Надеюсь, у тебя был серьёзный повод, чтобы мне соврать про то, как вы ссорились с Гермионой в день её исчезновения? — мрачно оборвал его Гарри. — Она сказала, вы кричали друг на друга.

Коробка из рук Рона выпала.

— «Она сказала»?! — поразился он. — Я же просил Джинни ничего не говорить!

— Так и Джинни тоже знала?! — рассердился Гарри и схватился за волшебную палочку. — Это что, всё время был ты?! Это случайно не потому именно ты нашёл сумочку Гермионы на втором этаже, а?!

— Че-го-о? — удивлённо протянул Рон, инстинктивно отшатнувшись. — Подожди-ка… — хмурясь, начал было он, но Гарри уже не мог остановиться:

— Сперва ты мне врёшь про вашу ссору, потом находишь её сумочку, через полгода советуешь забыть о Гермионе — не много ли совпадений, а?! Может, это ты убил Гермиону и всё это время лгал мне в глаза?!

— Ты что, рехнулся?! — изумился Рон, уперевшись в стеллаж с товарами позади себя. — Если ты знаешь про нашу ссору, то знаешь и почему мы…

Гарри взмахом палочки помешал ему договорить: стоявшие на полке отвлекающие обманки посыпались на голову Рона дружной гурьбой.

— Чего ещё я не знаю?! — гремел Гарри, подходя всё ближе. — Что это ты бежал за ней в тот день?! Может, это ты уничтожил её тело, и потому её душа не может найти покоя?! Может, это не случайно, что?..

Упавшие с полок отвлекающие обманки заглушили не только голос Рона, но и Гарри. Его грозные обвинения потонули в море беспорядочных пискливо-скрипящих звуков и топота мелких ножек. Из-за этого шума из мастерской выскочил Джордж. Появился он как раз в тот момент, когда Гарри вне себя от злости ударил Рона кулаком. Джордж взмахом палочки заставил все обманки замереть на полу и схватил Гарри со спины, желая предотвратить драку.

— Рон, что ты опять учинил?! — гневно спросил Джордж.

— Ничего я не сделал! — возмутился Рон, стерев ладонью выступившую на его лице кровь. — Это он, не разобравшись, набрасывается!

— Пусти меня! — кричал Гарри. — Он мне ещё ответит за Гермиону! Всё это время он знал больше, чем другие, и врал нам! Врал, что они в тот день только погуляли! Я точно знаю, что вы ссорились!

— Но не знаешь почему! — разгневался Рон, поднявшись, и двинулся навстречу. — Да, я соврал тебе про тот день! Мы ссорились с ней, прежде чем разойтись! И мы поссорились из-за тебя! Потому что она попросила у меня прощение за всё, что было, и заявила, что любит тебя!

Джордж, удивлённый от этого признания, разжал руки. Гарри застыл на месте, удивлённый не меньше.

— Да, так и сказала, что ты ей дороже кого-либо! — продолжал раскрасневшийся Рон. — Сказала, что всегда тебя любила, и у неё что-то оборвалось, когда она увидела тебя мёртвым на руках Хагрида, и поняла, что не сможет больше притворяться! Сказала, что признается тебе во всём и будь, что будет. Если ты её примешь, то хорошо, а нет, так ничего страшного, значит, не судьба. — От такой гневной тирады Рону не хватило воздуха, и он сделал жадный глоток, прежде чем продолжить спокойнее: — Да, я наговорил много гадостей ей в тот день, и я жалею об этом до сих пор, но я бы никогда… Слышишь, никогда? Я бы никогда не причинил ей вреда! Я… любил её, как и ты.

На этом Рон уставился в пол, на гору хаотично лежащих отвлекающих обманок, которые стоило бы собрать и вернуть на полки. Гарри молчал и чувствовал себя опустошённым. Злость куда-то ушла, и усталость навалилась с большой силой. Весь этот день прошёл зря: он так и не узнал, что случилось Гермионой, не смог ей помочь, расстался с Джинни и чуть не отколотил своего друга.

— Может, выпьем? — помолчав, предложил Джордж.

Гарри хватило лишь на то, чтобы покачать головой и двинуться к двери: он помнил, что Анджелина наверху вместе с сыном всё ещё ждёт своего мужа. На Гриммо же теперь было темно. Гарри не зажигал свет, шагая по коридору, и так же тихо поднялся по лестнице. Он мог ориентироваться в собственном доме и с закрытыми глазами.

Гермиона ждала его в спальне, в свете луны её облик, казалось, наполнился сиянием.

— Ты вернулась, — всего лишь сказал Гарри и, не раздеваясь, опустился на кровать.

— А куда ты делся? — спросила она и, забравшись, уселась на вторую половину кровати, подложив под себя ноги. — Я вернулась, а тебя не было.

— Так… воздухом выходил подышать. Тяжёлый был день.

— О, прости, я тебя так утомила…

— Ничего. Ты что-нибудь ещё вспомнила?

Из-за паузы Гарри повернул голову и заметил, что Гермиона поникла и стала разглядывать узор на покрывале.

— Что? — спросил он, приподнявшись на локтях.

— Не знаю, что там произошло в коридоре, но всё кончилось в комнате…

— В какой ещё комнате?

— Думаю, это был туалет… я увидела зелёную вспышку, летящую ко мне, и уклонилась от неё. Вот только я не учла, что за моей спиной окажется зеркало… помню своё испуганное отражение и на этом всё. Похоже, меня убило рикошетом.

Гарри вернулся на подушку и закрыл лицо руками. Он так сильно устал, что уже не мог разозлиться и сказать, что всё равно найдёт убийцу. Гермиона, вероятно, печалилась потому, что теперь знала, как ушла из жизни. Какое-то время они молчали. Затем Гарри убрал руки с лица и смотрел в потолок. Ему казалось, что он выпал из реальности, что завтра он проснётся и увидит Джинни по другую сторону кровати, услышит, как она скажет, что ему приснился дурной сон и объявит, что она не уезжает ни в какую Мексику. А потом соберётся вся его родня на воскресный ужин, и он будет вымученно улыбаться и ждать, когда они уйдут. Гарри не знал, что хуже: вот такое пробуждение или же жестокая реальность, где Гермиона могла быть с ним только призраком, и то неизвестно, надолго ли.

— Почему ты не сказала мне раньше, что тоже ко мне неравнодушна? — тихо спросил он и повернулся к ней.

Гермиона лежала, опустив голову на соседнюю подушку. Она не удивилась и не спросила, с чего он это взял: то ли это было так очевидно после их поцелуя, то ли теперь не имело для неё значения.

— А разве у меня был шанс? — её голос звучал печально. — Тебе так нравилась Чжоу… Я видела, как ты робел перед ней, краснел, волновался… Да, она не умнее меня, но она ведь многим нравилась, не так ли? Милое личико, шёлковые волосы, стройная фигура…

— Гермиона…

— …к тому же она хорошо играла в квиддич. Разве мне было чем с ней сравниться? А потом… когда вы расстались… знаешь, я и вправду надеялась, что ты наконец меня заметишь, но тут появилась Джинни, и… и я перестала надеяться. Это было так глупо — попробовать что-то с Роном… не знаю, как я вообще до этого додумалась, мы же никогда с ним нормально и не обща…

— Прости меня, — перебил Гарри и протянул к ней руку. — Прости, что я был так слеп.

— И ты меня прости, — ответила Гермиона и протянула свою руку в ответ. — Мне не стоило прятаться за книгами в надежде, что ты меня однажды увидишь и оценишь по достоинству.

Их ладони плотно соприкоснулись друг с другом, каждый палец примкнул к другому, и Гарри показалось, что его пострадавшая от проклятий рука стала гораздо легче и послушнее.

— Знаешь, у меня такое чувство, что это только ты держишь меня здесь, — сказала Гермиона. — Что стоит тебе попрощаться со мной, и я увижу свет, и уйду навсегда.

— Не говори так.

— А что, если это правда? Что, если у меня нет здесь незавершённых дел или невыполненных обетов? Что, если тебе достаточно только сказать, и?..

— Гермиона, прекрати! — потребовал Гарри и, приподнявшись, сел на кровати.

Его повреждённая правая рука, ставшая ощущаться гораздо лучше, отчего-то сильно зачесалась, как будто бы напоминая о скорой и неожиданной встрече. Гарри тёр ладонь пальцами и кривил губы, пока не опустил взгляд и не разглядел в лунном свете старый шрам. Память, как это часто с ней бывает, под воздействием нужного импульса перекинула ему шаткий мостик в прошлое. Туда, где он был раздавлен и не замечал, как текут дни. Туда, где он видел себя, сидящим на движущейся лестнице. Её несло вверх, затем вниз, опять вверх, вниз. Направление менялось, но лестница двигалась всё так же: вверх, немногим погодя вниз и обратно. В руке Гарри находился осколок сквозного зеркала, он сильно его сжимал и не чувствовал ни боли, ни тёплой крови, бежавшей по ладони. В таком безучастном состоянии его и нашла Гермиона.

— Гарри! Гарри, что ты тут делаешь? Тебе плохо? — Она присела на ступеньку рядом, охнула, увидев осколок в его ладони, и всё поняла. — Гарри, пожалуйста, перестань. Ты не виноват в смерти Сириуса.

— Как раз я и виноват! — горячо возразил Гарри, подняв на неё взгляд. — Это из-за меня он помчался в Отдел тайн! Из-за меня тебя чуть не убили! Из-за меня пострадал Рон, Джинни, Невилл, Луна! Я вас подвёл! Я всех подвёл! Уйди. Тебе, как и другим, лучше держаться от меня подальше!

Он так кричал и размахивал рукой, что Гермиона её перехватила. Её упрямство и поспешность привели к тому, что она с силой разжала его пальцы и порезала собственные об тот же осколок, упавший на ступеньку. То ли этот звук, то ли вид поморщившейся подруги отрезвил Гарри, и он смолк.

— Да как же ты не понимаешь, — сказала Гермиона, сжав его израненную руку своей, — мы твои друзья, и мы хотим тебе помочь, мы всегда будем за тебя. Я буду за тебя. Пока моё сердце бьётся, я всегда буду с тобой. Не смей нас отталкивать только потому, что Волан-де-Морт в этот раз одержал верх! В следующий раз мы будем сильнее, вместе у нас больше шансов его победить!

Гарри не помнил, как завершился тот день — рана на сердце не давала ему покоя и возможности отвлечься — но его пальцы точно согнулись в ответ. Он принял слова Гермионы как глоток целебного зелья, как обещание верности или клятву. Они-то и взбудоражили его сейчас настолько, что он чуть не свалился с кровати.

Гермиона любила его, и в день своего исчезновения шла ему об этом сказать. Она практически пообещала когда-то на собственной крови, что пока её сердце бьётся, она будет с ним, и тогда он бездумно принял эти слова, как и Волан-де-Морт, принявший слова Лили убить её вместо сына.

— Гарри? — спрашивала Гермиона сейчас. — Что с тобой? Ты так сильно задумался… Что случилось?

— Ты жива, — потрясённо проговорил он одними губами, сам не веря себе, и чуть громче повторил: — Гермиона, ты жива. Ты всё ещё жива!

Она молчала и потрясённо смотрела на него, как на человека, утратившего рассудок.

Гермиона качала головой, не веря в то, что слышала. Гарри же нетерпеливо ходил по спальне взад-вперёд и в запале твердил открывшиеся перед ним истины.

— Вот почему ты исчезаешь! У тебя есть связь с телом! Ты испугалась, когда мы встретились в первый раз, вышла с кухни, никого не увидела и исчезла! Ты исчезла, когда поняла, что умерла! Ты исчезла, когда Тедди чуть не разбился! Ты исчезла, когда я тебя поцеловал, и ты поняла, что тоже мне нравишься! Гермиона, в твоём теле всё ещё бьётся сердце, и каждый раз, когда ты испытываешь сильные эмоции, ты исчезаешь, потому что твоё сердце начинает биться быстрее, и ты становишься едина со своим телом!

Из-за его бурного потока слов и рассказа о том, как она пообещала быть с ним, Гермиона переволновалась и исчезла. Гарри немного подождал, прежде чем она появилась вновь.

— Что я тебе говорю! — воскликнул он в невероятном возбуждении и вернулся на кровать. — Ты жива, всё ещё жива! Тебе нужно только вспомнить, что с тобой произошло, и тогда я смогу тебя найти! Ну же…

Он был перед ней на коленях, держал её лицо — насколько это было возможно в их положении — в своих ладонях и смотрел в её испуганные глаза.

— Постарайся сосредоточиться на том дне, на мне, на чувствах ко мне. Прошу тебя, дай мне шанс тебе помочь, ведь именно за этим ты здесь.

Их губы вновь слились в поцелуе. Гарри закрыл глаза и не думал о прохладе, обжигающей его лицо, не думал о своих пальцах, норовящих пройти сквозь щёки Гермионы. Он думал о том, как бы страстно, нежно, горячо её целовал, будь она сейчас перед ним живая. Думал, как бы заправлял её непослушные пряди волос за ухо и шутливо обещал подарить ей заколки. Когда он отстранился, Гермиона сидела перед ним невероятно печальная, готовая вот-вот заплакать, и качала головой.

— Ничего! Это всё ничего не меняет! — твердил Гарри. — Наверняка есть и другой способ, как восстановить твою память!

Как же ему всё-таки удалось заснуть в эту ночь, Гарри не помнил: то ли Гермиона не выдержала и ударила его по голове, чтобы остудить, то ли она твердила ему, что на дворе ночь и просила успокоиться… Он помнил лишь её лицо перед собой, её проникновенные глаза и губы, шептавшие что-то.

Поутру спальню заливал солнечный свет, и Гарри обнаружил себя лежащим поперёк кровати. В первую минуту ему показалось, что он совершенно один, и всё, что произошло ночью, всего лишь сон. Но потом он поднялся и, повернувшись, увидел Гермиону. Она стояла у окна и в солнечном свете выглядела очень бледной. Такой, что ещё немного и сквозь неё тоже можно будет видеть очертания других предметов.

— Привет, — сказала она, повернувшись. — Тебе получше?

— Ты блекнешь… — с тревогой заключил Гарри вслух и вскочил с кровати. — Вот почему ты явилась! Гермиона, у нас не так много времени! Нам нужно как можно скорее тебя найти!

Гермиона едва поспевала за ним на лестнице и ворчала у ванной комнаты, когда Гарри выскочил навстречу, не стерев след зубной пасты со щеки. Завтракал он тоже в спешке: закидывал и яичницу, и куски хлеба, и сыр в свой рот и запивал холодной водой.

— Ты же испортишь себе желудок! — ужасалась Гермиона.

— Ерунда какая, поправлю Костеростом! — нетерпеливо отвечал он.

— Вообще-то он для роста костей.

— Значит, Желудкоростом, Желудкоправом… Да не важно!

Гарри побросал грязную сковородку, тарелку с ложкой и чашку в раковину и поспешил к двери. Через какие-то минуты он летел на метле, взятой у мадам Розмерты, к Хогвартсу. Гермиона, несмотря на своё призрачное состояние, сидела за его спиной, крепко вцепившись ему в пояс, отчего даже касания ветра были не столь ощутимыми, как её прохладные руки. Сегодня Гарри ни с кем не здоровался и быстро шёл в библиотеку. Он точно знал, что хочет найти.

— Мы должны восстановить твою память до последнего момента! Будем работать вместе и читать по две книги!

Гермиона беспрекословно его слушалась, а Гарри старался не обращать внимание на учеников, недоумённо поглядывающих на то, как он торопливо просматривает одну книгу и периодически листает соседнюю.

— Может, у него, как у бывшего ловца, и боковое зрение хорошо развито? — озадаченно спросил кто-то.

— А почему же он тогда не три книги одновременно читает? — вопросом ответил кто-то другой.

Гарри ненадолго оторвался от своего занятия, отчего из прохода между стеллажами поспешила исчезнуть троица учеников. К закату энтузиазм Гарри стал ослабевать. Сказывалась разболевшаяся от напряжения голова, затёкшая спина и глаза, уставшие двигаться по строчкам на однотипных страницах. На обед Гарри сбегал на кухню, где домовики с радостью приготовили ему кофе и бутерброды, но и это не помогло восстановить энергию. К закату Гарри нервничал больше и подозревал, что ищет ответы где-то не там, и, судя по молчанию и выражению лица Гермионы, она тоже не имела ни малейшего представления, как им продвинуться. Очередная книга, в которой автор восхвалял себя за мужество, когда побывал в старинном поместье, полным уродливых призраков, и ушёл оттуда живым, вывела Гарри из себя.

— Да лучше бы они тебя там убили! — не выдержав, сказал он и звучно захлопнул эту книгу. — Герой, тоже мне.

Его поступок не смог не привлечь внимание мадам Пинс.

— Мистер Поттер, если вы не намерены больше читать, то я бы попросила вас не портить ценные экземпляры, — строго сказала библиотекарь.

Гарри хотелось ответить, что книга, которую он просмотрел, ничего ценного из себя точно не представляла, но сидящая рядом Гермиона умоляюще на него смотрела.

— Гарри, пожалуйста, ни кипятись, мы так никуда не продвинемся.

— О, прощу прощения, я… — сделав над собой усилие, проговорил он и с напряжением прибавил: — Меня просто очень задело написанное, больше ни в коем случае так делать не буду.

— Хотелось бы в это верить, — строго ответила мадам Пинс, прожигая его своим взглядом, — потому что если вы и дальше будет так варварски обращаться с книжными изделиями, я буду вынуждена сообщить об этом директору.

На этом она развернулась и зашагала по проходу, внимательно поглядывая, кто и чем занимается за другими столами. Гарри тяжело вздохнул и уставился на закрытую книгу. Ему хотелось её не просто захлопнуть, а сжечь, чтобы никакие герои на манер незабвенного Локонса не восхваляли свои мнимые достоинства и подвиги. На мгновение он представил, как здорово бы горела книга, но Гермиона приложила к его ладони свою.

— Ты устал, да? Может, передохнём?

Гарри опомнился, снова взглянув на неё, и вспомнил предупреждение мадам Пинс. Если что, она сообщит директору. При других обстоятельствах он бы, наверное, рассмеялся от этого заявления.

— Точно! — вдруг воскликнул Гарри, хлопнув себя ладонью по лбу, и вскочил с места. — Как же я сразу об этом не подумал? Вот я болван!

— О чём не подумал? — обеспокоилась Гермиона. — Гарри? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Пойдём, кажется, я нашёл выход! — возбуждённо ответил он и, забывшись, попытался схватить её за руку. Пальцы прошли сквозь её ладонь. — Ой… извини.

Ученики провожали его из библиотеки недоуменными взглядами и перешёптывались между собой. Директора МакГонагалл Гарри нашёл в коридоре.

— Рада, мистер Поттер, что вы наконец решили выпить со мной по чашке чая и поболтать, но сейчас у меня совершенно нет на это времени, — сообщила она, прижимая к себе несколько пергаментных свитков.

— В таком случае можно я побуду в вашем кабинете? — спросил Гарри. — Мне очень нужно… а-ам… Вам это может показаться странным, но мне очень нужно переговорить с портретами, висящими там. Вы же их не убрали?

Директор МакГонагалл ответила не сразу, она внимательно смотрела на него и будто бы что-то обдумывала, прежде чем доверительно произнести:

— Конечно же я их не убрала. Если для вас это так важно, можете зайти в мой кабинет и побыть там, сколько вам потребуется. Пароль: «Кошачья грация».

Гарри с трудом сдержал удивление, поблагодарил за помощь и поспешил по коридору к каменной горгулье, охраняющей проход. Через какие-то минуты они поднимались с Гермионой по винтовой лестнице, ведущей непосредственно в сам кабинет. Гарри сделал несколько шагов вперёд и замер в окружении множества окон и портретных рам, из которых на него с любопытством посматривали лица бывших директоров школы.

— Э-эм… дамы и господа, — неуверенно начал Гарри и прочистил горло, — уважаемые волшебники и волшебницы, мне очень нужна ваша помощь в решении одного крайне важного вопроса.

— Мы тебя внимательно слушаем, мой мальчик, — доброжелательно откликнулся со своего портрета Альбус Дамблдор.

— Мистер Поттер снова не в состоянии справиться с простейшей задачей, — высокомерно произнёс Северус Снейп, скрестив на груди руки, — кто бы сомневался.

— Так получилось, что моя подруга бесследно пропала, но со временем с ней что-то произошло… произошло с её телом, я думаю, и её душе… её призраку, проекции — называйте, как вам угодно, — удалось как-то отделиться, — продолжал между тем Гарри. — Знаю, это может звучать абсурдно, я и сам до конца не уверен, но проблема в том, что этот призрак не может вспомнить, что случилось перед её сме… перед тем, как её чуть не убили. Знает ли кто-нибудь из вас, как ей помочь? Как восстановить её память? Прошу вас, это очень важно. От этого зависит её жизнь!

Директора молчали, некоторые, хмурясь, некоторые, недоумённо переглядываясь между собой.

— Она живая, я это точно знаю! — отчаянно произнёс Гарри, обводя все портреты взглядом. — Ей нужно только вспомнить, что произошло! Неужели никто из вас не знает, как призраку заглянуть в собственное прошлое? Вы же прошли не одну эпоху и столько всего повидали за свою жизнь! Пожалуйста… помогите мне. Помогите мне спасти её.

Первым откликнулся какой-то почтенный старец с портрета под потолком, но его перебила розовощёкая леди, поспешившая вставить, что он несказанно глуп. Её сухопарая соседка, похожая на вешалку в мантии, жутко возмутилась такому поведению, и лысый волшебник средних лет с противоположной стены поспешил их успокоить. За какие-то минуты Гарри погряз в шуме разных голосов, желающих озвучить своё мнение, даже если оно не касалось сути вопроса.

— Какие же вы все замороченные! — надрывала глотку ещё одна леди сверху, одетая безвкусно и грубо. — В моё время не было никаких убивающих заклятий, ритуалов или рун! Мы поднимали вещи в воздух и нам этого хватало! Я что-то ещё не видела ни одного выжившего человека, если его протыкали летящие навстречу вилы! Это вы развели тут бардак со своими «долгоиграющими» проклятиями, клятвами, ритуалами и прочей ерундой! Вот и мучаетесь теперь с ними, а в моей деревне каждая третья ведьма знала про Обряд Связи и могла увидеть, что стало с дорогим ей человеком! Не думаю, что с призраком это не сработает!

— Дорогая, вы такая дремучая, что я ума не приложу из какого вы века, и кто в здравом уме мог додуматься назначить вас директором школы! — откликнулась сухопарая леди с другой стены. — Нам совершенно не интересно, как вы там раньше жили в деревне и…

— Подождите! — встрял в этот гвалт Гарри и, приблизившись к стене, задрал голову к потолку. Сколько он ни щурился, но прочитать имени ему так и не удалось. — А-ам… мэм, вы сказали: «Обряд Связи»? Что это такое?

— А ещё говорят, я дремучая, — обиженно заметила леди. — Так... простенькое действие, чтобы взглянуть на жизнь покойника. Всего-то и нужно, что собрать немного воды, лунного света, взять кошку и вещь, некогда принадлежавшую этому человеку.

— А кошка для чего? — недоумённо спросила Гермиона. — Своего рода жертвоприношение?

— А кошка зачем? — повторил за ней Гарри. — Её надо убить?

— Подумать только, наш храбрый «герой» собрался спасти человека, но испугался перерезать глотку какой-то кошке, — не преминул съязвить со своего места Северус Снейп.

Гарри этого издевательства не выдержал и взмахнул палочкой. Портрет и при жизни надоевшего ему зельевара свалился со стены, врезался в угол директорского стола, и холст на нём с неприятным треском разошёлся. Снейп, ругаясь, перескочил на соседний портрет, но добродушный Дамблдор не очень-то обрадовался необходимости делить с ним свою раму. Пока другие директора обругивали и прогоняли Снейпа, Гарри продолжал разговор с портретом дамы у потолка.

— Мэм, вы не могли бы объяснить, что мне со всем этим делать?

Дама протяжно вздохнула, больше, скорее, для вида, так как ей явно льстило внимание, и ответила:

— Вода — это проводник, набирающийся в лунном свете необходимой энергии, иными словами, зеркало, в котором можно увидеть многое. Кошка — священное животное, способное открывать врата в иной мир, а вещь покойника — якорь, способный его удержать при плавании по прошлой жизни. Сможете собрать всё это в ночное время суток вместе, и вашему призраку останется только заглянуть в зеркало и увидеть то, что так не даёт ему и вам покоя.

Гарри от переизбытка чувств поклонился даме и поспешил на выход. За его спиной возмущались другие директора, требуя немедленно восстановить раму Снейпа и вернуть этого назойливого беженца на место, но Гарри не было до них дела. Он видел багряную полосу горизонта впереди и, покидая Хогвартс на метле вместе с Гермионой, думал о том, что ему надо поскорее проведать Андромеду Тонкс.

— Кися-кися-кися! — обиженно кричал Тедди, не желая отдавать Живоглота.

— Эй, смотри, что у меня есть!

Гарри в спешке не смог придумать ничего дельного, потому снял с пальца обручальное кольцо, кинул его на пол и взмахнул палочкой. Кольцо разрослось в размерах и сделалось пластиковым обручем.

— Смотри, что можно с этим делать! Можно крутить. Вот так! А можно катать, попробуй!

Этой «игрушки» вполне хватило, чтобы отвлечь крестника от кота и побыстрее унести его из дома. Живоглот чихнул и спрыгнул с рук Гарри, когда они переместились по каминной сети на Гриммо.

— Отлично, осталось найти хотя бы одну мою вещь и можно начинать! — возбуждённо произнесла Гермиона, ожидавшая их в гостиной.

— Вообще-то ничего искать не нужно, — ответил Гарри и при помощи Манящих чар притянул к себе её бисерную сумочку с кухни.

— Ого, не знала, что она у тебя, — удивилась Гермиона. — Я думала, раз её нашёл Рон…

— Так я её отобрал. — Гарри отряхнулся и опять подхватил кота на руки. — Живоглот, ну хватит вылизывать шерсть, ты нам очень нужен!

К ночи все они собрались на чердаке. Искать комнату, где окно было бы побольше и выходило в нужную сторону, у Гарри не было ни сил, ни желания, потому они с Гермионой и Живоглотом устроились на самом верху. Нескольких взмахов волшебной палочки хватило, чтобы сделать крышу стеклянной, и теперь большую часть чердака заливал лунный свет. В качестве ёмкости для воды было выбрано большое блюдо, стоявшее на полу. Гермиона сидела по одну его сторону вместе с бисерной сумочкой, а Гарри расположился по другую. Оставалось решить, что делать с котом, чтобы начать процесс.

— Живоглот, ты не мог бы… нам помочь? — осторожно обратился к нему Гарри и опустил на пол. — Здесь только в твоих силах открыть нам дверь в прошлое…

Живоглот, как видимо, ничего не понял и стал теребить лапкой комок пыли.

— Глотик, ну это же я, мне очень нужна твоя помощь! — отчаянно обратилась Гермиона. — Взгляни же на меня. Глотик… пожалуйста.

Кот ненадолго отвлёкся от развлечения, подошёл ближе и принюхался, но только не к хозяйке, а к бисерной сумочке, лежавшей у её коленей.

— Неужели ты до сих пор меня не узнаёшь? — опечалившись, спросила Гермиона.

Живоглот оторвался от обнюхивания сумочки, поглядел в блюдо с водой, где появилось его отражение, ударил по нему лапкой и отошёл, чтобы её облизать. На поверхности воды, кроме пробежавшей ряби, ничего ровным счётом не изменилось.

— Похоже, нам нужна другая кошка, — мрачно заключил Гарри и тяжело вздохнул.

Он как раз поднялся и собрался направиться в волшебный зверинец, как Гермиона вдруг воскликнула:

— Подожди, это же я!

Она подалась вперёд и с такой силой вцепилась бисерную сумочку, что кончики её пальцев исчезли за тканью. Гарри снова опустился рядом.

— Что? Ты видишь там себя? — оживлённо спросил он и наклонился.

На поверхности воды ни появилось ничего нового, кроме его собственного отражения.

— Да, это я! Вот я поднимаюсь по лестнице, — между тем продолжала Гермиона, глядя в блюдо, как зачарованная. — Жду на площадке, но… А, поняла, я услышала чьи-то голоса и направилась на второй этаж. Теперь я в коридоре…

Гарри придвинулся ближе и сам вцепился в бисерную сумочку, но на поверхности воды так ничего и не изменилось.

— Что там происходит? Что ты видишь? Гермиона, не молчи! — взволнованно попросил Гарри.

— Какой ужас… — Гермиона ненадолго оторвала ладонь от сумочки и прикрыла ею губы.

— Что? Что там происходит?! — ещё больше занервничал Гарри и попробовал тряхнуть её за плечо, но его пальцы, как и обычно, прошли сквозь неё. — Гермиона!

Она вздрогнула от звука его голоса и неуверенно продолжила:

— Там… девчонка, я её не знаю, судя по зелёным полоскам на мантии, она из Слизерина. Кэти схватила её за волосы и… швырнула к стене, а Анджелина… О нет, прямо ногой в живот! Какой кошмар…

Гарри подумал, что это и впрямь какой-то кошмар: он ждал серьёзного и коварного противника, настоящего злодея, а не то, что Гермиона может свернуть с пути из-за девчачьей разборки, да и какое это может иметь отношение к её исчезновению? Не Кэти же с Анджелиной приложили к тому руку?

— И-и… что дальше? — напомнил он.

— Я бегу к ним, кричу, чтобы немедленно прекратили, но они меня не слышат. Да что ж такое-то!.. Споткнулась, как назло. Кэти тоже бьёт девчонку ногами, кричит, что всех змей надо передушить. Наконец-то я поднялась и схватила волшебную палочку! Мне удаётся их обеих отшвырнуть от этой несчастной девчонки. Бедняжка, она же вся в крови…

— Гермиона, не отвлекайся, пожалуйста!

— Я и не отвлекаюсь! Кэти говорит, что я зря защищаю эту слизеринку, а Анджелина твердит, что если бы не такие, как вот эта змея под ногами, Фред был бы жив. А я стою на своём и велю им немедленно уходить. Говорю, что им надо прийти в себя, а эта девчонка не виновата в смерти Фреда.

Меньше всего Гарри хотелось думать, что Гермионе могли навредить девчонки с их же факультета, тем более Кэти и Анджелина, которых он немного знал.

— И они уходят? — неуверенно уточнил он, по-прежнему глядя лишь на своё растерянное отражение.

— Да. Обе жутко сердитые, оглядываются несколько раз, но уходят, — ответила Гермиона.

— А что ты?

— Помогаю этой девчонке подняться… О, я ищу бисерную сумочку, но её нет ни на поясе, ни под ногами.

— Выходит, ты её потеряла, когда споткнулась. Что дальше? Ты ведёшь девчонку в больничное крыло?

— Нет, я оглянулась и… уставилась на дверь туалета впереди, погладила девчонку по плечу и повела её туда, чтобы стереть кровь.

Сердце Гарри забилось ещё быстрее. Он понимал, что Гермиона вот-вот увидит, что же произошло с ней. Но неужели всё это время дело было в какой-то девчонке со Слизерина? Девчонке, которую Гермиона уберегла от побоев? С чего бы вдруг в той могла проснуться такая жгучая ненависть, чтобы убивать?

— И что она? Эта… девчонка, — в нетерпении опять сказал он. — Делает что-нибудь подозрительное? Попробовала выхватить твою палочку?

— Нет, ты что, она едва шевелит ногами, я завожу её внутрь, прошу прощения за Анджелину и Кэти, говорю, что они потеряли близкого им человека и… Да что ж такое! — возмущённо воскликнула Гермиона, чуть не выпустив сумочку из рук. — Я же ей помогла, а она… Нет, ты представляешь, она плюнула мне в лицо и отправилась обратно!

Гермиона покачала головой и, поджав губы, продолжила смотреть в воду. Гарри подождал от силы секунд пять и снова раскрыл рот.

— И что дальше? Что ты делаешь? Что-нибудь происходит? Говори мне всё, пожалуйста!

— Ничего особенного… крутнула краны, посмотрела на себя в зеркало и теперь смываю с подбородка плевок. О нет…

— Что?!

— Вот же я слепая! — поразилась Гермиона, отпрянув от блюда, как будто её могли оттуда ударить. — Это же мужской туалет! Я поднимаю голову от умывальника и вижу в зеркале, как за спиной открывается дверь кабинки. Всё это время, что я пыталась успокоить ту девчонку, рядом кто-то был! Он слышал мой голос!

— Кто там? Кто к тебе вышел?! — всполошился Гарри, но подруга его не услышала.

— Как же он ужасно выглядит… Весь в копоти, глаза красные... Странно, что он не в больничном крыле. Может, у мадам Помфри не дошли до него руки или он сбежал? Я растерялась и не знаю, что ему сказать, а он… — Гермиона втянула носом воздух, поблекла и чуть не исчезла. — Он направил на меня палочку и говорит, что это лучше бы я сгорела заживо, а не Крэбб. Говорит, что такая грязнокровка, как я, не должна жить.

Гарри почувствовал пробежавший по телу холодок. Он знал нескольких человек, способных с отвращением смотреть на магглорождённых волшебников и называть их грязными отродьями, но первым в голову пришёл только один неприятель.

— Это что, Малфой? Он что, не ушёл вместе со своей семейкой и вернулся в замок?

Гермиона не ответила, всё её внимание было сосредоточено на поверхности блюда.

— Я не успела среагировать и схватить свою палочку с умывальника. Он запустил в меня «Аваду Кедавру». Я уклонилась, но зеркало… Заклятие ударило в зеркало, отскочило и задело меня своим краем по плечу. Вот почему я не умерла сразу… из-за зеркала заклятие изменило траекторию и ударило меня не в полную силу.

— Кто это был? Гермиона, кто? Кто вышел из кабинки? — нетерпеливо повторял Гарри. — Это был Малфой?

— Нет.

Гермиона наконец разжала пальцы, выпустив из них сумочку, и медленно подняла на него взгляд. Гарри с тревогой заметил, что видит сквозь неё Живоглота, играющего с концом завалявшейся на чердаке верёвки.

— Тогда кто?! Гермиона, не молчи!

— Это… был Грегори Гойл, которого мы с Роном вынесли на метле из Выручай-комнаты, — тихо ответила она и померкла, как будто бы растворившись в лунном свете.

— Гермиона? Гермиона, ты здесь?

Гарри оглядывался по сторонам, сидя на чердаке. В первые минуты он ждал, что его подруга снова появится перед ним и они вместе бросятся на поиски её недоделанного убийцы, но секундная стрелка на наручных часах продолжала двигаться по кругу, а Гермиона всё не отзывалась.

— Нет-нет-нет, — повторял Гарри и качал головой, — только не это. Ты не можешь исчезнуть сейчас! Гермиона!

Его сердце обещало выскочить из груди от волнения. Гермиона ведь исчезала и до этого, скорее всего, она снова сильно переволновалась, вот и слилась со своим телом. Однако мысли приходили одна хуже другой. У него почти не осталось времени, возможно, прямо сейчас Гермионе ещё хуже, чем раньше, возможно, она едва дышит, где бы она ни находилась. Он должен её найти как можно скорее. Гарри вскочил на ноги и побежал к двери. Преодолел лестницу, коридор, бросился к следующей лестнице и от спешки пропустил несколько ступеней. Благо, что его рука успела схватиться за перила и он повис на них, избежав падения. Именно это событие, чуть не обернувшееся приобретением новых травм, заставило его призадуматься, а куда он, собственно, бежит. Гарри понятия не имел, где живёт Гойл и как его искать.

Секунды раздумий закончились звучным хлопком по собственному лбу. Гарри снова побежал, только теперь не к входной двери, а к камину в гостиной. Горстки летучего пороха хватило, чтобы через минуту вылететь из камина в Министерстве и со всех ног броситься по коридору.

— Мистер Поттер? Вы уже поправились? — удивился дежурный, поднявшись на ноги, но Гарри не обратил на него внимания и побежал к лифту.

Он придавил кнопку первого этажа, и кабинка понесла его вниз. От возбуждения Гарри постукивал пальцами по стенке, к которой прислонился. Ему казалось, что лифт едва полз с этажа на этаж. Не выдержав этой пытки, Гарри достал из-за пояса волшебную палочку и взмахнул, целясь в пол.

— Депульсо максима!

Такого варварства министерский лифт на себе ещё не испытывал и, пронзительно заскрежетав, как раненый зверь, рванул вниз, прямиком в Отдел тайн. Гарри по прибытии давил на кнопку, надеясь подняться чуть выше, но лифт после свершенного над ним насилия отказался кого-либо обслуживать. Гарри грубо его выругал на прощание и, дернув за дверь, выбрался наружу, быстро преодолел два лестничных пролета и бросился к кабинету министра магии. Кингсли, к его облегчению, находился на месте и занимался чтением каких-то свитков за столом.

— Гарри? — удивился он, оторвавшись от дела. — Что-то случилось?

— Мне… нужно… чтобы вы… — едва дыша, начал Гарри без приветствий, — нашли и… доставили сюда… Гойла. Грегори… Гойла. Это… крайне… важно.

— Может, ты сперва присядешь и выпьешь воды? — предложил Кингсли.

— Некогда… это… это касается… исчезновения Гермионы, — ответил Гарри, судорожно делая очередной вдох. — Она всё ещё… может быть… жива. Я серьёзно, — прибавил он, видя, как изменилось лицо министра. — У меня точная… информация. Прошу вас… сделайте это. Немедленно.

Кингсли заметно нахмурился, но молча поднялся с места, взмахом руки снял защиту с персонального камина, установленного в его кабинете, зачерпнул горсть летучего пороха из горшочка на полке и кинул за решётку.

— Фултон, можете заглянуть ко мне?

В камине через пару мгновений показалась бритая голова главного мракоборца.

— Вызывали, господин министр?

— Мне нужно, чтобы вы собрали всех свободных людей и доставили в мой кабинет мистера Гойла. Это дело не терпит отлагательств.

— Гойла? Это которого? Который на пожизненном в Азкабане?

— Нет, младшего. Грегори Гойла. Насколько мне известно, фамильное поместье ему пришлось продать ввиду разросшихся долгов. Думаю, вы со своей агентурной сетью быстро его разыщете.

— Младшего, так младшего. Будет исполнено.

На этом голова Фултона из камина исчезла. Кингсли вновь предложил Гарри присесть и взмахом палочки отправил к нему по воздуху кувшин с водой и стакан.

— Благодарю.

Гарри с жадностью осушил стакан с водой и наконец опустился на стул.

— Может, расскажешь, почему вдруг именно сейчас? — спросил Кингсли, вернувшись на своё место. — С чего ты решил, что Гермиона всё ещё жива? И почему виновный Гойл? Откуда это всё стало известно?

— Боюсь, вы мне не поверите, если я скажу, — ответил Гарри, взглянув на пустой стакан. — Так получилось, что у меня появился свидетель…

— Свидетель?

— Да. Но я не могу вам его предъявить, он… Простите, но это очень долгая история, давайте дождёмся Гойла, и, уверяю вас, он всё прояснит.

Кингсли только хмыкнул и вернулся к своим свиткам. Гарри понимал, что несправедливо обижал его недоверием и в то же время понимал, как бы странно прозвучало его заявление о призраке Гермионы, которого больше никто не мог видеть. С таким утверждением его бы точно отправили на принудительное лечение в Мунго, прямиком в палату к Локонсу и чете Долгопупсов. Оставалось только ждать.

Гарри выпил ещё полстакана воды и продолжил посматривать на часы. Каждая минута, казалось, тянулась вечность. Совесть едко твердила, как нехорошо вышло с Кингсли, всегда готовым ему помочь. Память, вторя ей, подбрасывала разные моменты прошлого, где Гарри вместе с министерскими сотрудниками обыскивал Хогвартс и его окрестности. Они исследовали все чердачные помещения, прошли подземелья, заглянули в каждый класс, учительский кабинет, чулан, туалет и сокрытые чарами коморки. Исследовали потайные ходы, обыскали Тайную комнату, заставили без того пострадавшую Выручай-комнату открыться. Их отряд не без конфликтов прошёл через лагерь кентавров, уменьшил численность населения акромантулов, подвинул бедного Грохха с насиженного места, подвергся нападению гиппогрифов, защищающих свои гнёзда, и вернулся к замку.

За четверть часа Гарри вспомнил, как отчаянно искал Гермиону и сколько успел повидать за те дни. Тогда он не видел ни масштаба своей деятельности, ни то, каким помешательством или безумием она выглядела для других. А теперь воспоминания накатывали на него, как волны, и он чувствовал смесь горечи и тревоги. Что же за всё время поисков он мог упустить? Неужели Гойл настолько мерзок, что и тело Гермионы унёс куда-то далеко? А что, если он и не вспомнит куда?

Прошло ещё минут пять, не более того, и в коридоре послышались шаги. Гарри нетерпеливо повернулся к двери и первым взглянул на раскрасневшегося главного мракоборца, за которым следовало ещё несколько человек.

— Поганый лифт опять сломался, — мрачно доложил Фултон, повернулся к подчинённым и небрежным жестом велел им пройти. — Мистер Грегори Гойл собственной персоной. Отловили в одном из баров.

Гарри едва узнал Гойла, потому как тот сделался куда старше своих лет и неприятнее на вид. Отёчное его лицо имело тупое выражение, глаза заплыли, мантия на плечах была грязной и потрёпанной, а руки красными и опухшими.

— Ми-и-и-н-и-и-с-т-р, — пошатнувшись, протянул Гойл с глупой улыбочкой и, выпущенный из рук, развалился на полу.

— Таким вот нашли, — пояснил Фултон. — Попробовать привести в чувства или вызвать кого из целителей?

Раньше, чем Кингсли бы принял решение, Гарри схватился за волшебную палочку и взмахнул. Окатил Гойла ледяной водой и схватил его за шкирку.

— Где Гермиона? Куда ты её дел? — требовательно спросил он и швырнул неприятеля к столу. — Отвечай по-хорошему! Быстро!

— Че-го-о? — протянул Гойл, вынужденный открыть глаза, и прищурился. — По-о-оттер?

Правая рука Гарри, бездействовавшая прежде, сжалась в кулак и двинула по лицу неприятеля, левая, которой он был вынужден научиться колдовать, снова взмахнула палочкой, и Гойла отшвырнуло к стене.

— Ты думаешь, я стану возиться с таким подонком?! — грозно спросил Гарри. — Гермиона и Рон спасли тебя от смерти, и чем ты за это отплатил?! Бросил «Аваду Кедавру» в Гермиону и спрятал её тело?!

Гойл промычал что-то нечленораздельное, отвернул голову и небрежно махнул рукой в сторону Гарри, что последнего ещё больше разозлило.

— Нет, ты скажешь мне, где она! — воскликнул он и снова воспользовался палочкой. — Агуаменти! Баубиллиус!

Яркая бело-жёлтая молния, соскочившая с конца волшебной палочки, ударила Гойла в грудь, и его тело сотрясло, точно от заклятия «Круциатус». Главный мракоборец, было, что-то тихо сказал, и двое его подчинённых двинулись к Гарри, но стоявший по другую от них сторону Кингсли вскинул руку, и на этом попытки вмешаться в происходящее кончились.

— И это после того, как твой дружок Крэбб выпустил Адское пламя, которое могло погубить всех?! — прекратив пытку, сурово продолжал Гарри. — После того, как мы все согласились, что ты был слишком юн, находился под влиянием Волан-де-Морта и позволили тебе остаться на свободе? Так ты это оценил?!

Гойл то ли хмыкнул, то ли хрюкнул и поднял на противника куда более осознанный взгляд.

— «Позволили»? Кака-а-ая че-е-есть! Грязнокровки и полукровки разрешили нам жить! — прибавил он и противно засмеялся.

Гарри не выдержал и снова взмахнул палочкой.

— Баубиллиус Дуо! — Двойной разряд заставил Гойла задёргаться сильнее. — Где Гермиона?! — закипел Гарри, больше не желая вести разговоры с тем, кто даже не способен разумно мыслить. — Куда ты дел её тело?! Или ты думаешь, мы не знаем, что в тот день ты торчал в туалете?!

Гойл едва успел сдвинуть в недоумении брови, как его ударило молнией ещё раз.

— И что же ты там делал, о сильный чистокровный сын?! — горячо продолжал Гарри. — Слёзы лил по тупице Крэббу?! Или оплакивал папочку, которого ждал Азкабан?!

— Заткнись, — процедил Гойл, медленно и неловко сжимая пальцы в кулаки.

— Какое счастье, что он оттуда уже не выйдет! Так и сгниёт, как последний кусок дерьма! Так же, как и другие приспешники Волан-де-Морта, потому что все вы ломаного кната не стоите! И ты отправишься следом за отцом, я прослежу, чтобы ты видел, как он будет гнить в соседней камере!

Гойл зарычал, вскакивая на ноги, и бросился в атаку, но реакция после выпитого у него уже была не та, поэтому Гарри с легкостью увернулся от удара, пронаблюдал, как противник развалился между стульев, и едко прибавил:

— Как это было «смело» — нападать на беззащитную девушку со спины. У вас, смотрю, у чистокровных, такая низость и трусость в крови.

— Зато эта дрянь сдохла! — мстительно произнёс Гойл и, пошатнувшись, поднялся на ноги. — Слышишь, Поттер?! Сдохла твоя грязнокровочка! Не представляешь, с каким удовольствием я смотрел на её тело! Вся такая умненькая храбренькая дрянь, а попалась как последняя дурочка в туалете и рта не успела раскрыть! Ха! Вот так забавно!

Гарри резко двинулся вперёд, собираясь Гойлу врезать, и неожиданно для себя наскочил на невидимую преграду — это Кингсли, наблюдавший всё это время за происходящим, взмахнул палочкой.

— Так значит, вы не отрицаете, что напали на Гермиону Грейнджер, мистер Гойл? — невозмутимо спросил он и ещё одним взмахом притянул к себе из ящика стола пузырёк с бесцветной жидкостью. — Фултон, будьте так добры…

Главный мракоборец бесцеремонно схватил Гойла за волосы. Невербально наколдованные верёвки обвили тело последнего, и Кингсли без особых усилий влил ему содержимое пузырька в рот.

— Так куда вы дели тело Гермионы Грейнджер? Насколько я знаю, антитрансгрессионные чары были снова наложены на Хогвартс спустя считаные часы после Битвы. Она всё ещё в его пределах?

— Да. Я положил её ночью туда, куда и кладут обычно покойников, — нехотя ответил Гойл. — Подумал, вряд ли там кто-то станет искать.

Гарри не сдержался и ударил кулаком по невидимой преграде — в ту самую ночь, когда он отдыхал после Битвы, этот подлец выносил тело Гермионы из замка.

— Мы обыскали весь Хогвартс и его окрестности, мистер Гойл, — продолжал между тем Кингсли. — Назовите конкретное место.

— Так я же назвал! Что, вокруг Хогвартса так много гробов стоит?

Пустой пузырёк из руки Кингсли выпал. Гарри замер не менее потрясённый от услышанного и столкнулся с ним взглядом.

— Что за ерунда? — недоумённо спросил Фултон. — Кингсли, у вас что, бракованная сыворотка правды или она уже выдохлась?

Ответа не последовало. Молчание, неловко повисшее в кабинете, нарушил своим смехом Гойл.

— Вот это была умора! Смотреть, как куча недоумков бегала по замку, а потом по его окрестностям! Ха! Все такие умные и правильные, никому и в голову не пришло, что дохлая грязнокровка всё это время была прямо у них под носом! Ха! Ха! Не зря я её кинул в гроб к старому пердуну! Надеюсь, они уже сгнили! Ха! Ха! Ха!..

Гарри первым вышел из оцепенения и перевёл взгляд со смеющегося, точно в истерике, Гойла на Кингсли.

— Мне нужен портал. Немедленно.

— Конечно, — совладав с собой, согласился Кингсли, притянул к себе пустой стакан со стола, сосредоточился и взмахнул волшебной палочкой. — Портус!

— Возьми людей, — вклинился в разговор Фултон, до которого тоже дошло, почему в кабинете на какие-то мгновения повисла мёртвая тишина. — Оскар, Тайлер, отправляетесь с Гарри.

— Я сейчас же свяжусь с профессором МакГонагалл через один из портретов и сообщу, чтобы она встретила вас на месте, — прибавил Кингсли и направил по воздуху стакан к Гарри. — Фултон, позаботьтесь об… мистере Гойле.

— Непременно, господин министр.

— К счастью, ты настолько туп, Гойл, что не удосужился проверить у Гермионы пульс, и она всё ещё жива, — сказал Гарри на прощание и сжал пустой стакан в пальцах.

В то же мгновение ещё две руки легли поверх его ладони, и всех троих волшебников оторвало от пола и закружило в вихре. Гарри упал вместе с помощниками на землю, совсем недалеко от замка, в нескольких окнах которого горел свет. Гарри поднялся на ноги и не сразу определился с направлением — в ночное время суток это было не так-то просто сделать. Он зажёг на палочке огонёк и ею же воспользовался в качестве указки.

— Нам туда!

Оскар и Тайлер кивнули и молча последовали за ним. Не прошло и пяти минут, как двери замка открылись и показался прищурившийся завхоз Филч, державший факел в руке.

— Они уже здесь! — крикнул он, повернувшись к холлу.

Через какие-то мгновения из замка навстречу Гарри и его помощникам поспешили профессора в лице МакГонагалл и Флитвика.

— Мистер Поттер, мистер Бруствер связался с нами и велел оказать вам всяческое содействие! — взволновано твердила профессор МакГонагалл, кое-как поспевая за группой. — Он сказал, что дело касается мисс Грейнджер. Вам что-то стало известно? Куда мы все идём?

— Всё верно, мне нужно, что вы сняли антитрансгрессионные чары с той области, где расположена белая гробница, — на ходу ответил Гарри. — Сделайте это как можно скорее.

Профессор МакГонагалл растерянно смолкла и отстала от них. У Гарри не было ни сил, ни желания останавливаться и всё ей объяснять. Он хотел как можно скорее вскрыть треклятую гробницу и увидеть Гермиону. Хотел убедиться, что она всё ещё жива, и боялся себе признаться в том, что с момента откровений Гойла его разум стал клониться к обратному. Как Гермиона могла быть живой и пролежать в гробнице три года? Чем она дышала? На чём держался её организм? Чем ближе была белая гробница, тем труднее было дышать и отталкивать от себя множество всё новых и новых вопросов.

— Вингардиум левиоса!

Помощники подняли крышку гроба при помощи обычного заклинания — после деяний Волан-де-Морта, посмевшего разрушить как целостность гробницы, так и охранявшие её чары, это было несложно — и отложили в сторону. Гарри шагнул вперёд со светящейся палочкой в руке и тотчас похолодел.

В гробу лежал только профессор Дамблдор, неплохо сохранившийся то ли благодаря воздействию какой-то магии, то ли в силу его организма. У директора почернели кончики пальцев его прежде здоровой руки, впали глаза и утратили свой цвет поредевшие волосы. Никакого противного запаха, который быстро бы нарисовало воображение и передало органам чувств, не было. Впрочем, Гарри стоял, не дыша, и не мог поверить собственным глазам.

— А второе тело где? — спросил один из помощников, и только тогда разум Гарри настигла догадка.

Ночь никак не могла помочь Гойлу скрыть выносимое из замка тело. Его бы всё равно кто-то увидел. Он должен был применить какие-то чары, чтобы никто не разглядел повисший на его плече груз. Гарри шумно втянул носом воздух и при помощи нескольких движений волшебной палочки снял дезиллюминационное заклинание. В тот же момент его сердце упало, а за спиной охнула профессор МакГонагалл.

Гермиона лежала сбоку от профессора Дамблдора и так ужасно на памяти Гарри она ещё никогда не выглядела. Кожа её приобрела желтовато-серый оттенок, щёки впали, отчего скулы казались необычайно острыми, жирные волосы слиплись и лежали на боку, без того грязная одежда от времени истончилась, изорвалась и поблёкла, отчего её тело, больше похожее на скелет, обтянутый кожей, казалось накрытым лохмотьями от мешка.

У Гарри так сильно задрожала протянутая к Гермионе руке, что он никак не мог дотронуться до её шеи. Ему казалось, что подруга мертва, мертва вот уже несколько дней, потому и возник её призрак. Почему он не подумал об этом раньше?

Один из помощников толкнул его плечом, встав у гроба рядом.

— Дай-ка я попробую, — сказал он, достал из кармана зеркальце и осторожно поднёс его к лицу Гермионы.

Эти три или четыре секунды показались Гарри мгновениями перед падением в пропасть.

— Дышит! — тут же произнёс помощник и предъявил всем присутствующим зеркальце, запотевшее самую малость, но и этого вполне хватило, чтобы гора свалилась с плеч Гарри.

Трогать Гермиону в том состоянии, в каком она находилась, никто не решился. Пока профессора снимали с участка территории охранные чары, один из мракоборцев наколдовал носилки, а другой при помощи левитационных чар осторожно приподнял Гермиону и перенёс на них. Гарри не мог этого сделать из-за дрожащих рук, но в ту же минуту уловил странный звук и увидел, что рука Гермионы соскользнула с её груди, задела край носилок, и что-то выпало из её пальцев к ногам спасителей.

Гарри опустил взгляд и замер. Самая могущественная в мире волшебная палочка, которую он добровольно вернул прежнему владельцу, в какой-то момент покинула его руку и перешла к единственному живому человеку поблизости. Она как будто бы почувствовала связь между Гарри и Гермионой и решила ей помочь с проекций или же отделением души от тела. Палочка то ли заскучала и захотела развлечься таким образом, то ли со временем и впрямь признала в Гермионе близкого человека для её хозяина и подчинилась.

У Гарри снова зачесалась правая ладонь. В ту же минуту крышка гроба вернулась на положенное ей место.

— У нас всё готово. Можете трансгрессировать прямо отсюда, — доложил профессор Флитвик.

— Гарри, ты идёшь? — спросил один из мракоборцев.

Гарри вышел из транса и наклонился, чтобы поднять Бузинную палочку — возможно, их с Гермионой связывала не только клятва, но и дар самой Смерти, не так давно попавший в руку подруги. Как теперь вообще возможно что-либо чётко определить? Он и сам совершенно запутался во всём, что произошло за эти дни.

— Ох Мерлин, кто бы мог подумать… Неужели всё это время бедная девочка лежала здесь? Мистер Поттер, пожалуйста, напишите мне, как только доберётесь! — обеспокоенно сказала на прощание профессор МакГонагалл. — Если вам потребуется хоть какая-то помощь, вы всегда можете на меня рассчитывать!

Гарри автоматически кивнул и схватился одной рукой за край носилок, а другую протянул к коллегам над Гермионой. Оба мракоборца сделали то же самое. Когда три руки сцепились над носилками, Гермиону и её спасителей скрутило в пространстве в ничто и через мгновение выбросило к порогу больницы Святого Мунго.

На крики о помощи выбежали сразу пятеро дежурных целителей, и они переместили носилки в одну из свободных палат. Гарри, как и оба его помощника, остался в коридоре и в нетерпении ходил взад-вперёд, хватался за голову и ждал хоть каких-нибудь новостей. Спустя полтора часа из-за двери появился один из целителей, и Гарри первым бросился к нему.

— Как она? Ей лучше? — взволнованно спросил он.

— Боюсь, что не смогу вас порадовать, — хмуро сообщил целитель. — Девушка крайне истощена физически и магически, мы сделаем всё возможное, чтобы её восстановить, но пока говорить о результатах рано.

— Но… но ведь она очнётся? — с надеждой спросил Гарри. — Вы ведь ей поможете?

— Мы сделаем всё возможное, — повторил целитель, окинул присутствующих взглядом и снова посмотрел на Гарри. — Я так понимаю, вы приходитесь мисс?..

— Грейнджер. Гермиона Грейнджер. Я… э-э… её близкий друг, у неё больше никого нет, — немного смешавшись, сказал Гарри, только сейчас вспомнив про всякие формальности. — Если вам что-то нужно для её лечения: ингредиенты для зелий, какие-то редкие мази — не важно что, говорите, я всё достану и оплачу!

— Хорошо. В таком случае пройдёмте в мой кабинет, — предложил целитель. — Нужно кое-что обсудить.

Гарри не представлял, что ещё нужно обсудить в отношении Гермионы. Сейчас он был для неё единственным близким человеком — её родители так и продолжали беззаботно жить в Австралии и не подозревали, что у них есть взрослая дочь, — и готов был на всё, чтобы она пришла в себя и поправилась.

— Как я уже и сказал, — повторил целитель, когда они уселись в его кабинете, — мисс Грейнджер крайне истощена, возможно, в ближайший год или два она не сможет пользоваться магией. По крайней мере, в полную её силу, как и любой другой волшебник.

Гарри понимал, насколько серьёзно звучало это заявление и как это было бы больно услышать для самой Гермионы, но в то же время он чувствовал и накатывающую на него тревогу. Не ради же магии Гермионы они вдруг уединились в кабинете?

— Но ведь она поправится? — осторожно спросил он.

— Вот именно поэтому я вас и пригласил сюда, — ответил целитель, будто прочитав по его лицу мысли. — У нас вызывают серьёзные опасения состояние её разума. Дело в том, что он не проявляет никакой активности. Такое ощущение, словно мисс Грейнджер… как это говорят у магглов, впала в кому, поэтому мы не можем с уверенностью вам сказать, очнётся ли она завтра и очнётся ли вообще.

У Гарри встал ком в горле, и он не смог ничего ответить.

— Понимаю, что огорчил вас, мистер Поттер, — помолчав, сказал целитель, — но я подумал, что вы, как близкий для мисс Грейнджер человек, должны знать полную картину происходящего. Со своей стороны мы сделаем всё возможное для её выздоровления, а в остальном… остаётся только ждать.

Гарри не помнил, как поднимался на ноги и покидал кабинет целителя, вроде бы он стоял какое-то время в коридоре и не мог поверить в услышанное. В голове не укладывалась мысль, что Гермиона даже после того, как её нашли, могла не очнуться. Это было абсурдное утверждение само по себе. Теперь ведь она в руках квалифицированных специалистов, они что, не знают нужных заклинаний и зелий? Разве они не спасают жизни при помощи магии?

За окном светлел горизонт, когда Гарри проснулся на лавке в больничном коридоре и снова вспомнил про слова целителя.

«У нас вызывают серьёзные опасения состояние её разума. Дело в том, что он не проявляет никакой активности».

Раньше сама мысль о душе подруги ему бы показалась нелепой, но сейчас он выругался и подскочил на ноги.

— Вот я болван! Конечно же ты не проявляешь активности, если тебя нет рядом с самой собой! — позабыв обо всём, вслух сказал Гарри и поспешил к ближайшему к камину: он слишком устал после всех потрясений, чтобы сосредоточиться и избежать расщепления.

Через какие-то секунды Гарри вылез из камина в доме на Гриммо.

— Гермиона! Гермиона, ты здесь? Отзовись!

Его обуяло такое возбуждение и радость, что он бежал по ступенькам наверх. Всё же просто, думал Гарри, призрак Гермионы снова вернулся на Гриммо, нужно лишь переместить его к телу, и тогда произойдёт чудо — они наконец-то воссоединятся!

— Гермиона, мы тебя нашли! Гермиона!

Гарри вбежал на чердак, но там было пусто и темно. Сквозь стеклянную крышу, которую он позабыл расколдовать, можно было видеть хмурые тучи, пока не тронутые светом, по центру осталось стоять блюдо с водой, в стороне, на горе картонных коробок, спал Живоглот, утащивший бисерную сумочку, лежавшую под его лапами.

— Гермиона? — упавшим голосом повторил Гарри, но ответа не последовало, и он побрёл вниз.

В спальне её тоже не было, как и на кухне. Гарри не понимал, что ему теперь делать — неужели ему остаётся только ждать и надеяться на чудо? От отчаяния он открыл кухонный шкаф и достал бутылку огневиски. Трёх хороших глотков хватило, чтобы немного успокоиться и согреться. Гарри вернулся в гостиную вместе с бутылкой и уселся на диван. Возможно, стоило бы подумать и разобраться во всём, что произошло, возможно, ответ лежал на поверхности, не хватало только расслабиться и увидеть. Гарри глотнул ещё немного огневиски, поставил бутылку на тумбочку и улёгся на диван. Уснул он довольно быстро, охваченный мыслями, что скоро всё наладится.

К утру в Мунго разразился скандал. Новость о том, что найдена признанная погибшей героиня войны и она же близкая школьная подруга Мальчика, Который Выжил, просочилась к журналистам, и те поспешили к дверям больницы, куда Фултон как главный мракоборец приставил десяток бойцов. Кингсли как министр магии грозился покарать болтунов-целителей, а те, в свою очередь, были оскорблены и винили во всём сотрудников Министерства. Гарри, ослеплённый десятком вспышек, едва прорвался через толпу ко входу в Мунго.

— Там Поттер! Гарри Поттер! — наперебой звучали за его спиной голоса. — Мистер Поттер, пара слов для «Ежедневного пророка»! Что вы можете сказать насчёт мисс Грейнджер? «Ведьмин досуг» желает услышать истину из уст признанного героя! Правда, что вашу подругу из-за разгильдяйства некоторых министерских сотрудников ошибочно признали убитой?

Кто же всё-таки провинился и заслуживал наказания министру магии узнать так не удалось. Гарри, привыкший к тому, что пресса частенько лезла в его жизнь со своими домыслами, за это не волновался. Он подошёл к Кингсли, чтобы задать только один вопрос:

— А что там с Гойлом?

— Фултон вчера переправил в Азкабан.

На какие-то мгновения Гарри замер, недоумённо смотря в лицо Кингсли, но не нашёл слов и развернулся обратно к двери. Несмотря на выпитое, которое ему помогло ненадолго забыться и отдохнуть, он был совершенно разбит.

— Гарри Поттер! — кричали с улицы. — Мистер Поттер, хоть пару слов!

— Я сделаю всего одно заявление, — негромко объявил Гарри, подняв руку в знак внимания.

Журналисты, а вместе с ними и удивлённые мракоборцы, замерли в напряжённом ожидании.

— Это правда. Гермиона Грейнджер жива и сейчас находится в надёжных руках целителей. Министерство сделало всё возможное для её поисков и спасения на протяжении всех этих лет, и это не вина его сотрудников, что такие люди, как Грегори Гойл и им подобные, считающие чистоту своей крови превыше всего, способны напасть на беззащитную девушку и трусливо спрятать её тело после содеянного. Сейчас этот… с позволения сказать, представитель благородного рода находится под стражей и ожидает наказания в виде поцелуя дементора, потому что перед законом равны все: чистокровные, полукровки или же магглорождённые. У меня всё.

На этом Гарри развернулся и под гвалт обрушившихся на него голосов вернулся в приёмный покой. Кингсли, стоявший на его пути, выглядел так, словно ему впервые в жизни залепили пощёчину за недобросовестно проделанную работу.

— Ты же понимаешь, что теперь не оставил мне выбора?

У Гарри не было сил, чтобы разозлиться и затеять дебаты, потому он молча прошёл мимо и отправился к палате Гермионы. Один из её лечащих целителей разрешил ему ненадолго пройти. Гарри, переступив через порог, двинулся к койке и замер в шаге от неё, почувствовав, как пронзило, будто клинком, его сердце.

За прошедшие часы Гермиону, конечно же, переодели в светлую хлопковую робу и привели в относительный порядок. Кожа её теперь имела желтовато-розовый оттенок, каштановые волосы выглядели чистыми и гладкими и были пострижены до плеча. Не то чтобы её пушистые волнистые локоны, чаще всего похожие на воронье гнездо, можно было назвать идеалом красоты, но, глядя на то, какими ровными, словно бы лишёнными силы, они лежали сейчас, Гарри казалось, будто у Гермионы безжалостно отобрали нечто ценное, что было безумно дорого и ему самому.

Гарри тяжко вздохнул и опустился на стул. Ему хотелось взять Гермиону за руку, но он боялся, что повредит её без того ослабшие хрупкие пальцы, поэтому его ладонь осторожно опустилась поверх её ладони. В этот раз не было ощущения прохлады, он чувствовал под пальцами огрубевшую кожу её руки, чувствовал косточки её пальцев, и сама возможность наконец-то прикоснуться к ней немало будоражила.

— Гермиона… — хрипло проговорил он и постарался прочистить горло. — Гермиона, пожалуйста, вернись ко мне.

В палате продолжала стоять тишина, периодически нарушаемая шагами и голосами из-за двери. Гарри сидел какое-то время на месте и глупо ждал чуда, но его не происходило. Дверь открылась и в палату заглянул один из целителей.

— Мистер Поттер, время посещения истекло, нам необходимо провести кое-какие процедуры.

Гарри поднялся на ноги, но не удержался и наклонился к Гермионе. Коснулся губами её лба, провел пальцами по гладким мягким волосам.

— Я знаю, что ты меня слышишь, пожалуйста, вернись, — сказал он ей на ухо и только после этого вышел.

За первым тяжёлым днём последовал второй. За ним третий… Четвёртый… Так и прошла неделя. Новость о Гермионе не только распространилась, но и стала терять силу, поскольку в мире каждый день что-то случалось, и кому было дело до отважной девушки, без изменений лежавшей в Мунго? За прошедшие дни её приходили навестить только друзья.

Первым был раскрасневшийся запыхавшийся Рон. Он ворвался в палату, как будто за ним гнались, и поспешил к койке. Но стоило ему только подойти и взглянуть на Гермиону, как он замер, потрясённый одним её видом, и опустился на стул. Гарри сидел по другую сторону койки — он приходил в Мунго каждый день — и молчал. Ему не хотелось ни объясняться о том, как он нашёл подругу, ни извиняться за сцену с Джинни, о которой она не могла не рассказать родным. Однако Рон при всех его недостатках не посмел заговорить при Гермионе о своей обиженной сестре. Гарри посматривал на него и видел, каким пасмурным и виноватым становилось выражение его лица. Что бы Рон ни наговорил Гермионе в роковой день, он всё ещё отчётливо это помнил.

— Ладно, я потом ещё зайду, — помолчав, сказал Рон и вышел.

Вторым был Джордж, ради него Гарри поднялся на ноги и пожал протянутую руку. Джордж не был поражён и какое-то время тоскливо посматривал на Гермиону. По его лицу было видно, как бы он хотел, чтобы на её месте оказался его брат-близнец Фред.

— Что говорят целители? — немного помолчав, спросил Джордж.

— Говорят, что делают всё возможное, остаётся только ждать, — хмуро отозвался Гарри.

— Она очнётся, вот увидишь. Гермиона сильная, мы всегда это знали. Вот блин…

— Что?

— Это ведь, получается, теперь я должен Фреду галлеон. Ладно, потом положу на его могилу.

Гарри удивлённо вскинул брови, но Джордж не стал ничего объяснять и, махнув рукой на прощание, ушёл. Джинни, за ссору с которой Гарри всё ждал упрёков, явилась в Мунго под конец недели и предпочла сесть по одну с ним сторону от койки Гермионы.

— Как сыграли? — с некоторой осторожностью спросил он.

— Разделали всех под орех, — ответила она, не отводя от Гермионы взгляда.

— Здорово, — только и сказал Гарри, немного помолчал и повернул голову к жене. — Смотрю, ты загорела. Хорошо было в Мексике?

— Да, только очень жарко. — Джинни оторвалась от созерцания Гермионы и тоже к нему присмотрелась. — А вот ты неважно выглядишь, — заметила она, явно разглядев тёмные круги под его глазами. — Ей… Гермионе бы это не понравилось.

Гарри не нашёл, что ответить, и отвёл взгляд. Какие-то минуты они снова молчали.

— Знаешь, я дам тебе развод, — вдруг сказала Джинни, — но вовсе не потому, что я тебя простила после всего, что ты сделал.

— Что?! — резко переспросил Гарри и вернул к ней изумлённый взгляд, но жена на него не смотрела: её внимание снова было приковано к Гермионе.

— А ведь я ей завидовала… думала, что она всегда рядом с тобой, и рано или поздно ты обратишь на неё внимание. А потом… когда мы начали встречаться, злорадно улыбалась и радовалась в душе, что ты был невероятно слеп и не видел, как она смотрела на тебя… Теперь-то я понимаю, каково ей было. За эти два года ты мне всю душу изгадил, хотя обещал совершенно другое.

— Прости, — вдруг сказал Гарри, словно в присутствии Гермионы для всех пришло время раскаяться в содеянном, — я не должен был давать тебе ложных надежд.

— Не нужны мне твои извинения, — презрительно ответила Джинни и поднялась со стула. — Я дам тебе развод, — твёрдо повторила она, — но только ради Гермионы. Она всегда была мне хорошим другом, даже несмотря на чувства к тебе. Надеюсь, хотя бы одну из нас ты сделаешь счастливой.

— Джинни… — только и успел сказать Гарри, но она, сильная и решительная по натуре, без истерик или лишних сантиментов двинулась к выходу.

— Пришлю соглашение о расторжении брака с почтовой совой! — не оборачиваясь, бросила Джинни и прикрыла за собой дверь.

После этого Гарри снова погрузился в пучину уныния. Состояние Гермионы нисколько не менялось, разве что её кожа благодаря заботе целителей снова сделалась нежной на ощупь, а бледное лицо стало выглядеть немного естественней. Для Гарри каждый день стал похож на предыдущий. Он возвращался на Гриммо, чтобы принять ванну и поесть, оглядывал пространство в слепой и отчаянной надежде и безрадостно ложился спать. Утром он не замечал, что ел, забывал про порядок на кухне и отправлялся в Мунго. Там он разговаривал с Гермионой или донимал целителей вопросами, предвидятся ли улучшения в её состоянии. После обеда Гарри отправлялся в Хогвартс, занимал дальний стол в библиотеке и, обложившись книгами про призраков, тяжёлые магические болезни, ритуалы и обряды, погружался в чтение. К вечеру, усталый и мрачный, он появлялся на Гриммо, и с восходом солнца всё повторялось. Временами Гарри казалось, что он не в силах ничего изменить, и это выводило его из себя. Дошло до того, что от бессилия он просил о помощи Бузинную палочку и угрожал ей тем, что переломает, но палочка неподвижно лежала в его руке и не давала никаких подсказок.

В один из дней в Мунго появилась и Андромеда Тонкс с Тедди на руках. Гарри было так стыдно перед ней, что он умудрился извиниться за своё отсутствие пять раз за разговор.

— Да что ты такое говоришь, — возразила ему Андромеда, сидя на соседнем стуле. — Кто ещё у Гермионы есть, кроме тебя? Ох, бедная девочка, боюсь представить, что с ней будет, когда она очнётся. Вы-то уже все обзавелись семьями, начали строить карьеру, а она? Знаешь, приводи её ко мне. В доме пустует столько комнат… Вместе с нами ей хотя бы не будет так тоскливо и… Тедди, немедленно поставь стакан на место. Я кому сказала!

Гарри поспешил забрать у разыгравшего крестника несчастный стакан, пока тот не уронил и не поранился.

— Ладно, Гарри, я пойду, — забрав Тедди, сказала Андромеда, — а то кое-кто без внимания сейчас ещё больше будет шкодить. Ты не переживай за нас. Заходи, когда сможешь.

К концу второй недели Гарри совершенно отчаялся. Он сидел вечером на кухне, поглядывал на лежащую перед ним бисерную сумочку на столе и пил огневиски. Живоглот, скучавший на Гриммо без людей, крутился у его ног и просил ласки.

— Отстань, — сказал ему Гарри и подвинул ногой.

Коту это не понравилось, и он забрался на стол. Гарри, предававшийся безрадостным думам, не успел среагировать и помешать, и Живоглот нагло столкнул бутылку огневиски со стола.

— Твою мать!..

Гарри со злости хотел запустить в мстительного кота бисерной сумочкой, но тот спрыгнул и скрылся с места преступления, отчего осталось лишь пожалеть о безжалостно пролитом напитке и собрать осколки бутылки на полу. Из-за этого Гарри выругался ещё раз, потому как поспешил и поранил руку. Однако, глядя на алые капли, неторопливо ползущие по его пальцам, он забыл и про порядок, и про Живоглота. Его голову посетила безумная мысль. Гарри поднялся и, бросив всё, направился к двери.

— Мистер Поттер, вы смотрели на часы? — обеспокоенно спросил его один из дежурных целителей в Мунго, но Гарри подвинул его и прошёл в палату к Гермионе.

Одним взмахом волшебной палочки он её запер, другим — наложил заглушающее заклинание, третьим — притянул к себе стул.

— Ты мне обещала, помнишь? — спросил Гарри, сквозь темноту, стоявшую в палате, видя бледное светлое лицо Гермионы. — Ты сказала, что всегда будешь со мной, пока твоё сердце бьётся. Так где же ты тогда?!

Гермиона была всё так же неподвижна и не могла ему ответить, и это ещё больше его ранило. Гарри взревел и бросил стул в окно. Пол тотчас осыпало множеством осколков, и он подобрал один из них.

— Хорошо, будь по-твоему, — жёстко сказал Гарри и порезал собственную ладонь, затем подошёл к койке, нашёл ладонь Гермионы и занёс осколок над ней.

За дверью тем временем слышалось несколько голосов. Дежурный целитель позвал на помощь коллег и предупреждал, что, если им не откроют, то они применят силу. Гарри, не обращая на это внимание, вложил в окровавленную ладонь Гермионы Бузинную палочку, накрыл её своей ладонью и опустился на колени. Какой бы безумной его затея ни казалась, он собирался идти до конца.

— Гермиона, я клянусь любить тебя до конца моих дней. Что бы с нами ни случилось, какие бы испытания ни выпали на нашу долю, я всегда буду с тобой, пока бьётся моё сердце. Прошу тебя, вернись ко мне или забери меня туда, куда ты ушла.

Дверь сорвало с петель, потому как целители были сильны в другой области и по части боевых заклинаний не рассчитали силу. Гарри слышал грохот и звучащие вразнобой голоса, когда его всего скрутило, будто от трансгрессии, и мир перед глазами поглотила темнота.

Первым было странное ощущение лёгкости, будто его тело утратило вес, но при этом воздействовало на окружающие предметы. За лёгкостью пришло и ощущение реальности. Гарри вдруг обнаружил себя, стоящим посреди палаты. Гермиона по-прежнему лежала на койке, по другую сторону которой трое целителей взволнованно о чём-то твердили.

— Эй, что происхо?..

Гарри приблизился и замер, увидев самого себя, лежащего на полу. Один из целителей поднялся на ноги и бросился из палаты. Он проскочил сквозь первого Гарри, недоумённо обернулся и через мгновение скрылся за дверным проёмом. Гарри открыл рот, но раньше, чем он издал бы хоть звук, его слуха коснулся до боли знакомый голос.

— Гарри? Как ты… Что ты здесь делаешь?! Ты с ума сошёл?!

Перед ним снова была Гермиона. Она выглядела не совсем такой, какой явилась к нему две недели и несколько дней тому назад. Сейчас она больше походила на настоящего призрака, и от неё исходило характерное сияние.

— Я пришёл за тобой, — сказал ей Гарри, позабыв обо всём остальном: о друзьях, о заботах, о собственном теле, возле которого крутилось несколько целителей. — Вернись ко мне.

— Я… я не могу, — виновато ответила она, и её лицо скривилось, будто от боли. — У меня почему-то не получается, я как будто бы застряла, и ты тоже перестал меня видеть.

— Наверное, это из-за палочки, — предположил Гарри, ненадолго обернувшись к самому себе: окровавленная Бузинная палочка, на которую никто не обратил внимания, укатилась под койку. — Да и какая теперь разница? Я здесь и помогу тебе, что бы ты ни решила.

— Решила? — растерянно повторила Гермиона. — Гарри, я не могу ничего решить. Неужели ты не понимаешь, моё время истекает, я здесь всего лишь…

Гарри подумал, что даже такая: потерянная, взлохмаченная, грязная — она невероятно прекрасна. Он подошёл к ней ближе, взял за плечи и заглянул в глаза.

— А по-моему, сейчас только ты одна всё решаешь, — произнёс с небывалой для себя уверенностью. — Нас связывало твоё обещание, принятое мной. Бузинная палочка то ли признала тебя и помогла отделиться от тела, то ли захотела таким образом связаться и подружиться со мной. Знаешь, это уже не важно. Ты ослабла и не в состоянии выкарабкаться, поэтому я здесь. Прими мою клятву, и тогда нам хватит сил, чтобы вернуться. А не хочешь, так уйдём вместе.

Гарри перевёл взгляд в сторону окна, где светлел горизонт. В книгах, которые он успел прочитать за прошедшее время в библиотеке, как-то так и описывался переход в другой мир: волшебнику являлся свет, за которым уходила душа.

— Давай отпустим всё и уйдём вместе?

— Ты с ума сошёл? — прошептала поражённая Гермиона и повернула голову к его телу: возле Гарри собралось аж пять целителей, возглавляемых невысоким старцем, нервно теребившим бороду. Одно это вернуло Гермионе силы, и она возмутилась: — Так нельзя! Тебе ещё жить и жить, ты должен!..

— Без тебя я не хочу жить эту дурацкую жизнь, — перебил её Гарри. — Скажи, ты всё ещё любишь меня?

— Да.

— Тогда прими мои слова или отвергни. Всё в твоих руках.

Гермиона замерла в нерешительности, затем взглянула в сторону целителей, возившихся с Гарри, в сторону окна, где мягкий свет из-за горизонта наползал на землю всё больше и наконец приняла решение. Вместо ответа она потянулась к Гарри навстречу, и их губы соприкоснулись в нежном поцелуе. Инстинктивно закрывая глаза, Гарри успел заметить, как под койкой появился небольшой огонёк, а потом всех присутствующих в палате окатило ослепляющей вспышкой.

Вернулось ощущение тяжести, а вместе с ним изменилась реальность. Гарри вдруг осознал, что лежит на холодном полу. Он едва мог дышать, как будто вытащенный из воды горе-утопленник.

— Что это ещё за магия, мистер Поттер?! — гремел над ним кто-то. — Вы что себе позволяете?!

Гарри перевернулся, охваченный совершенно другими мыслями, встал на четвереньки и схватил свисающую с койки руку Гермионы. К его удивлению, она была невредимой, такой же, как и его собственная. Кто-то из целителей пытался схватить Гарри за плечи, но он оттолкнул его и буквально прополз к изголовью койки.

— Гер-ми-о-на… — через силу прохрипел.

Её ресницы затрепетали, и через какие-то мгновения она открыла глаза.

— Гермиона, получилось! Получилось! — обрадованно прокричал Гарри таким голосом, как будто каркала старая и ослабшая ворона.

Гермиона раскрыла губы, но звук, который она издала, заставил его похолодеть. Он больше походил на стон.

— Что? В чём дело? — обеспокоился Гарри, но целителям наконец удалось схватить его за плечи и оттащить от койки. — Что с ней? Что происходит?

Из-за их спин было плохо видно Гермиону. Гарри предпринял ещё одну попытку вырваться, но в этот раз ему своевольничать не дали. Кто-то из целителей крепко выругался, и Гарри насильно влили в рот полстакана бесцветной и безвкусной жидкости.

— Вы!.. — пытался он возмутиться, но тотчас обмяк без чувств.

Снов не было, это было больше похоже на провал во времени. Гарри пару раз приходил в себя, но едва успевал что-либо сообразить, как снова отключался. В очередной раз, когда он разлепил веки, Гарри обнаружил себя лежащим на больничной койке. За окном был такой яркий свет, что занавеска, казалось, светилась.

— Доброго дня, мистер Поттер, — сказал кто-то, и очки Гарри по велению волшебной палочки этого человека опустились к своему обладателю на нос. — Как себя чувствуете?

— Х-хорошо… — неуверенно ответил Гарри и разглядел возле себя почтенного старца, который, вероятнее всего, был главным целителем.

Один его вид тут же пробудил в памяти события прошедших часов, и Гарри подскочил с койки.

— Я бы не стал так торопиться на вашем месте. С мисс Грейнджер всё в порядке, — заверил главный целитель.

— Но я же видел… — Гарри был вынужден ненадолго приостановиться из-за темноты, возникшей перед его глазами в результате поспешности.

— В относительном порядке, — уточнил главный целитель, не предпринимавший никаких попыток ему помешать. — Вам, кстати, выражение «атрофия мышц» о чём-нибудь говорит?

Гарри заметно напрягся, потому как в последнее время изучал литературу специфического жанра, которую смело можно было отнести к мистике.

— Ну-у…

— Я объясню по-простому, если не возражаете, — избавил его от мучений невозмутимый собеседник. — Дело в том, что мисс Грейнджер пробыла в бессознательном состоянии долгое время, и её тело, как вы, должно быть, успели заметить, претерпело ряд изменений, в результате которых критически сократился объём мышечной массы. Коротко говоря, мисс Грейнджер придётся заново научиться говорить и ходить.

Если Гарри и хотел что-то сказать, то сейчас об этом позабыл и уселся обратно на койку. Он, конечно, понимал, что, когда Гермиона очнётся, она будет слаба, но теперь стал понимать больше и обеспокоился за неё сильнее.

— К счастью, мы не маггловские врачи, и на восстановление мисс Грейнджер у нас уйдёт два-три месяца. С её магией будет, конечно, труднее и дольше, по-моему, вам об этом уже сообщали. Кто-то мне вроде докладывал... — нахмурившись, призадумался главный целитель, но быстро пришёл в себя. — Итак, я вроде бы вам всё объяснил насчёт состояния мисс Грейнджер. Она в соседней палате, можете навестить её, когда вам будет угодно. И да, у меня к вам только один вопрос, мистер Поттер. Позволите?

Гарри оторвался от пасмурных мыслей, сказав самому себе, что со временем Гермиона поправится, главное, что она пришла в себя, и кивнул.

— Не расскажите, что за магию вы применили для пробуждения мисс Грейнджер?

— Э-э… знаете, вряд ли вы мне поверите, — неловко ответил Гарри и поморщился.

— Знаете, я на этом посту не один десяток лет, вряд ли вы меня сильно удивите, — ответил главный целитель, — но, если вас так беспокоит ваше честное имя, даю слово, что этот разговор останется между нами. Если же вам мало и моего слова, могу принести Непреложный обет. Так вы удовлетворите моё профессиональное любопытство?

Гарри глубоко вздохнул, одолеваемый противоречивыми мыслями, но выложил всё, как есть. К его удивлению, главный целитель лишь хмыкнул.

— А могу я взглянуть на эту… необыкновенную волшебную палочку? — дослушав, спросил он и, заметив, как Гарри напрягся, прибавил: — Мистер Поттер, если вы считаете, что «легендарная» палочка интересует меня только для того, чтобы обрести могущество, то я глубоко оскорблен. Как мне сейчас думается, уникальность этой палочки состоит в том, что она слушается владельца или приближённого к нему лица вне зависимости от того, в каком состоянии он находится. Вполне возможно, что в её составе есть то, что помогло бы нам достучаться до сознания безнадёжных пациентов, пребывающих, как и ваша подруга, вне реальности или же во сне. Но если вы находите, что это бесполезное исследование, на которое не стоит тратить сил, то не смею настаивать.

Главный целитель кивнул в знак уважения и поднялся с места.

— Подождите… — остановил его Гарри и, пошарив по внутренней стороне куртки, нашёл Бузинную палочку. — Вот, держите.

Их взгляды встретились, когда рука главного целителя её коснулась.

— Надеюсь, вы знаете, что на ней очень много крови, — прибавил Гарри и разжал пальцы.

— Надеюсь, что вы ещё пожалеете об этих словах и вспомните, кому вы их говорите, — холодно откликнулся главный целитель. — Как человек, который положил свою жизнь во имя спасения жизни других, уж я как никто знаю, сколько глупцов погибло в поисках разных артефактов.

— Простите, я не хотел вас обидеть, я только…

— Я понял, что вы хотели меня предупредить. Будем считать, что я этого не слышал, а насчёт палочки можете не беспокоиться: о том, что она из себя представляет, я распространяться не собираюсь. Незачем стряхивать пыль со старых сказок и разжигать в других безумство.

На этом главный целитель вышел, а Гарри сидел какие-то минуты в замешательстве. С одной стороны, он думал, что поступил опрометчиво, с другой, убеждал себя, что великая палочка способна и на добрые дела. Возможно, всё дело в её обладателе. В руке Гермионы она помогла ей связаться с тем, кому было принесено обещание на крови. Кто знает, как бы всё могло обернуться в другом случае? Гарри покачал головой, отбрасывая от себя разные убеждения — что в них толку, когда решение принято? — и поспешил в коридор.

К его появлению в палате Гермиона снова дремала, но в этот раз было хотя бы видно, что она немного двигалась: голова её была повернута вбок, короткие постриженные волосы разметались по лицу и подушке. Гарри тихо прошёл и опустился на стул возле её койки, осторожно подвинул пальцами несколько прядей волос с её щеки и остался терпеливо ждать. Гермиона проснулась спустя полтора часа, за которые Гарри успел отлучиться и на обед, и на отправку писем для профессора МакГонагалл и Андромеды Тонкс.

— Привет, — тепло сказал ей Гарри, когда их глаза встретились. — Ты меня здорово напугала вчера, то есть сегодня, то есть… Ладно, это не важно, — занервничав от её молчания, запутался он. — Здорово, что всё получилось, верно?

Гермиона нахмурила брови, и он занервничал ещё больше, затем увидел, куда направлен её взгляд, подскочил со стула и мысленно себя выругал. Гермионе хотелось пить после сна, и он аккуратно придержал её голову, когда поднёс стакан с водой к её губам. Она издала нечленораздельный звук, и Гарри опустил её голову обратно на подушку. Капля воды, будто ему назло, побежала от уголка её губ к подбородку. Гарри выругал себя ещё раз за то, что не носил, как джентльмен, чистый носовой платок в нагрудном кармане. Вместо этого он согнул палец и коснулся им лица Гермионы. Её щёки тотчас налились румянцем от этого короткого действия, а глаза обеспокоенно устремились к нему. Гарри постарался улыбнуться и опустился обратно на стул. У него и самого пересохло в горле.

— Гермиона, ты… Э-эм… Прости, я понимаю, тебе сейчас очень нелегко и не по себе от всего этого, но ты не одна, слышишь? Я тебя не оставлю и помогу с этим всем справиться, — заверил он и осторожно взял её ладошку с койки в свои руки. — Пожалуйста, потерпи немного, и всё снова наладится, вот увидишь.

Гермиона едва шевельнула пальцами в ответ, он поднял взгляд и увидел слезу, катившуюся по её щеке. Гарри попытался снова заговорить о том, что произошло, но Гермиона лишь хмурилась, и это сбивало его с толку. Чтобы хоть немного её понимать, он стал задавать ей простые вопросы и смотреть на её реакцию. Но и это не приносило особого результата.

— Гермиона, а можно мне… заглянуть в твой разум? — вконец запутавшись, спросил Гарри. — Я только хочу понять, что ты помнишь последним.

В глазах Гермионы появилось беспокойство, но она всё-таки немного опустила подбородок в неуверенном кивке.

— Я осторожно, — заверил её Гарри и достал волшебную палочку. Сейчас ему и впрямь следовало использовать лишь десятую долю силы из-за состояния его подруги, в чей разум без особых усилий мог бы проникнуть любой волшебник. — Лигилименс.

В голове Гермионы творилась каша из разрозненных воспоминаний, не имевших целостности и хронологического порядка, что, собственно, Гарри нисколько не мешало видеть тяжёлые дни войны, школьные будни и отрывки Битвы за Хогвартс. Возможно, ему не стоило углубляться ни в одно из них, но смотреть на происходящие события глазами Гермионы, которая в данный момент никак не могла сопротивляться его вмешательству, было необычно. Кое-что его захватило, и Гарри заглянул в безмолвную и тревожную ночь. Увидел самого себя, без сознания лежащего возле палатки.

— Гарри, пожалуйста… Гарри, очнись, — тряся его, просила Гермиона, но он только стонал и корчился, будто в агонии. — Гарри…

Она схватила за его плечи и попыталась втащить в палатку, но ей, ослабшей и взбудораженной после внезапной атаки в Годриковой Впадине, не хватало на это сил. Промёрзшая земля хрустела под её ногами, но Гарри сдвинулся лишь на несколько дюймов. Гермиона простонала от бессилия и достала волшебную палочку. Её руки так дрожали, что отлевитировать его на нижнюю койку ей удалось только с четвертой попытки. Но и это не принесло ей облегчения. Она периодически касалась щёк и шеи Гарри, прикладывала к его лбу ладонь и бегала, точно в горячке, по палатке в поисках тёплых вещей. Гермиона укрыла его всеми одеялами, что отыскала, залечила его порезанную щёку при помощи настойки бадьяна и, вся дрожа, как лист на ветру, осталась сидеть на крае койки и держать его за руку.

— Нет… нет… — в бреду твердил Гарри, и по его лицу бежали капли влаги. — Нет…

— Гарри, пожалуйста, очнись, — не в силах сдержать слёз, жалобно просила Гермиона и осторожно касалась его висков, лба и щёк смоченной в воде губкой. — Гарри, не поддавайся. Гарри…

Он продолжал бессвязно бормотать и дёргаться на её глазах. Гермиона всхлипнула и наклонилась к нему. Она придерживала его за плечи, поглаживала по голове, прижимавшейся к её груди, и, глотая слёзы, твердила своё:

— Всё хорошо, Гарри. Всё хорошо, мы выбрались.

В какой-то момент она на него засмотрелась и позволила себе наклониться ещё ниже, коснулась губами его губ, прижалась щекой к его щеке в отчаянной попытке то ли забрать его жар и боль, то ли достучаться до сознания. Гарри понемногу успокаивался, и до рассвета она держала его в своих руках, пока не пришла в себя и не поняла, что страшный приступ миновал.

Сейчас Гарри вынырнул из этого воспоминания туда, где Гермиона осела на колени, видя, как Хагрид нёс его тело на руках. Золотой обломок, отвалившийся от башенных часов, отражал её обескровленное лицо. Гарри не слышал ни её крика, ни восторженного вопля, когда он в прошлом спрыгнул и бросился в атаку, но не мог не заметить, сколько раз она касалась его взглядом. Сколько раз, забывая про всюду сопровождающего её Рона, она тревожно посматривала в сторону Гарри и ловила каждое его движение. Он видел и собственную улыбку перед их прощанием, и рассерженное грязное лицо Рона, когда Гермиона не выдержала и, оставшись с ним наедине, попросила прощения за всё, что между ними было.

— Да ты сдурела, ты ему как сестра, он сам сказал! — горячо твердил Рон. — У него на уме только Джинни! Сейчас проспится и помчится к ней!

— Ну и ладно, — тихо ответила ему Гермиона, как будто бы повзрослев на десяток лет за считаные часы. — Я скажу ему, потому что я так больше не могу, прости, а дальше… как будет, так и будет.

— Он тебя отвергнет! Гермиона, он тебя никогда не замечал! Ты для него лишь ходячая энциклопедия, нужная лишь когда возникают трудности! Вспомни, когда он хоть раз сказал, что ты хорошо выглядишь! Ты для него удобная вещь…

— Как тебе ни стыдно, — покачав головой, только и сказала она, смотря на него, как на неразумного мальчишку, и развернулась в другую сторону.

— Дрянь! — кричал ей в спину Рон. — Лживая тварь! Надеюсь, Гарри, как и обычно, растеряется и отстранится — это он может! Ты ещё пожалеешь об этом, но будет поздно, слышишь?! Ты!..

Гермиона его больше не слушала, она вся была в своих мыслях, в отчаянном желании наконец облегчить душу и, превозмогая тревогу, шла к лестнице, где и отвлеклась потом на шум голосов.

Последним Гарри увидел изумрудную вспышку, отскочившую от зеркала, прежде чем вынырнул из воспоминаний Гермионы.

— Вот как… — сказал он, серьёзно озадачившись, но в тот же момент заметил, что Гермиона встревожена куда больше него и поспешил снова взять её за руку. — О… не переживай, пожалуйста. Гойл уже наказан за содеянное, а Рон… по-моему, он очень раскаивается во всём, что тебе наговорил тогда.

Но Гермиона почему-то не успокоилась от его слов, она шумно и прерывисто дышала, будто бы чем-то напуганная или взволнованная, и её губы подрагивали, не способные отчётливо произнести хоть слово.

— А-а-а-л-л-и-и-и… — невнятно и жалобно протянула она и отвела глаза в сторону.

Гарри только сейчас стал догадываться, в чём же всё дело. Он увидел куда больше, чем она хотела ему показать, и теперь для неё это было то ли очень страшно, то ли постыдно. Но Гермиона не ведала, что теперь и он знал куда больше, чем ей думалось. Гарри сдержал улыбку, поднялся со стула и уселся на край её койки.

— Да, тебе наверняка уже сказали, что с того дня прошло три года, — согласился он, всё ещё держа её руку в своих ладонях, — и мне тоже… мне тоже очень жаль, что тогда ты так и не добралась до меня. Потому что, если бы ты добралась, ты бы знала, что я бы тебя не отверг.

Гермиона шумно втянула носом воздух и вернула к нему обеспокоенный взгляд. Гарри протянул руку и приложил к её щеке.

— Я искал тебя и наконец-то нашёл, — мягко сказал он и провёл по нежной коже её щеки большим пальцем. — Нашёл не для того, чтобы ещё раз потерять.

В глазах Гермионы образовались слёзы, она шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но у неё никак не получалось. Возможно, ему стоило обратить внимание на движение её головы, пытавшейся качнуться в знак отрицания, но Гарри вместо этого наклонился и поцеловал её ладонь в своей руке. Ему страшно хотелось наконец-то обнять подругу, поцеловать её в губы и прошептать на ухо множество ласковых слов, но продолжить начатое помешал один из целителей, вошедший в палату.

— Это здорово, мистер Поттер, что вы, такой известный и женатый человек, решили не терять времени с вашей близкой подругой, но ей необходимо принять кое-какие лекарства, — сказал он, судя по виду, всё ещё очень сердитый на Гарри за его безрассудную выходку в предрассветный час.

— Я в разводе, — поднявшись с койки, резко ответил последний, — и на вашем бы месте не совал свой нос в чужие дела, если не хотите, чтобы его сломали!

— О, прошу прощения, «Пророк» об этом ещё не писал, — съязвил в ответ целитель, — в любом случае крайне за вас рад, но не могли бы вы покинуть палату? — прибавил он с напускной любезностью и широким жестом указал на дверь.

Рука Гарри сжалась в кулак, но он увидел испуг в глазах Гермионы и тут же разжал пальцы.

— Мне столько всего хочется тебе рассказать… — смягчившись, произнёс Гарри и погладил её ладонь, — скоро увидимся.

На этом он вышел, пропустив в палату ещё двух целителей, и остался в коридоре. С одной стороны, его немало взбудоражило и обеспокоило то, что Гермиона не помнила ничего из призрачной жизни, а с другой, он считал, что всё не так уж и плохо. У неё могла бы быть и полная амнезия, как у героя какого-нибудь старого кинофильма, а так он может ей всё рассказать или показать, если повезёт раздобыть Омут памяти в Министерстве, где на него теперь сердит Кингсли. Гарри глубоко вздохнул и уселся на больничной лавке. Спустя полчаса показался один из целителей и сообщил, что Гермиона спит и до следующего дня лучше не надеяться с ней поговорить. Гарри согласно кивнул и покинул Мунго. Дома он впервые за прошедшее время занялся уборкой и за вечер выкинул из кухни весь мусор, протёр все шкафы, стол и стулья и со спокойной душой лёг спать.

Утром Гарри наконец разглядел себя в зеркале и нахмурился. Кое в чём Джинни была, конечно, права: выглядел он и впрямь неважно, ещё не хватало, чтобы и Гермиона это заметила и записала на свой счёт. Гарри покачал головой и вспомнил и про бритву, и про лосьон, и про расчёску, и про туалетную воду, и про чистую одежду, стопками лежавшую в шкафу. Если целители и удивились его несколько преобразившемуся виду, то предпочли промолчать, и Гарри снова уселся возле койки Гермионы. Ему безумно много всего хотелось ей рассказать, что он не знал, с чего начать, а Гермиона, не способная пока ни задавать ему вопросов, ни выражать свои мысли, выглядела потерянной и грустной.

— Эти вредные целители больше ничего про меня не наговорили? — заботливо спросил он. — Знаешь, я кое-что сделал недавно… что им очень не понравилось, поэтому они и сердиты. Я тебя не обманываю, — прибавил Гарри, снова осторожно взяв её ладонь в свою, — мы с Джинни были какое-то время вместе… она мне помогала с твоими поисками, поддерживала, а потом… не знаю, как это вышло… наверное, я совсем отчаялся, вот и… Прости, не стоило про это начинать, — занервничав, признался он, и Гермиона неуверенно шевельнула пальцами в его руке, кажется, пытаясь хоть немного её сжать.

Гарри улыбнулся в ответ и провёл по её ладони большим пальцем.

— Спасибо, что ты меня понимаешь. Я думаю, со временем мы обязательно поговорим обо всём, и я отвечу на все твои вопросы, а пока нам лучше думать о насущном. Может, ты хочешь что-нибудь?

Гермиона неуверенно изогнула губы в улыбке и качнула головой, но это не смогло обмануть Гарри, видевшего грусть, застывшую в её глазах. Возможно, она переживала из-за своего беспомощного состояния или из-за тех трёх лет, безжалостно отнятых у неё Гойлом. Гарри не знал наверняка и не мог каждый раз лезть ей в голову. Он хотел, чтобы Гермионе сделалось легче, и она начала испытывать хоть немного радости.

— Ты поправишься, очень скоро поправишься, — мягко говорил он, сидя рядом, но пребывал при этом в возбуждении и беспокойстве. — Знаешь, я придумал!.. Я тебе почитаю, что ты хочешь? А, нет, я же знаю. Я почитаю тебе «Историю Хогвартса», договорились?

Гермиона издала очередной нечленораздельный звук, но Гарри он нисколько не смутил и не озадачил. Он видел слёзы, побежавшие по её щекам, и её дрожащие губы, пытавшиеся изогнуться ещё шире. Гермиона явно была тронута, и он понимал, что находится на верном пути.

— Да, вечером же её и принесу. Знаешь, я в последнее время очень много читал… всякого, что тебя может удивить.

Излияния Гарри, длившиеся не менее получаса, были прерваны очередным целителем, которому пришлось позвать коллег, чтобы убедить такого разговорчивого и возбуждённого посетителя выйти в коридор. Долгого перерыва Гарри хватило, чтобы пообедать и сходить в книжный магазин в Косом переулке, и купить там книг. Однако к вечеру один из целителей снова не пустил его к Гермионе.

— Мисс Грейнджер сейчас не настолько полна сил, как вы думаете, мистер Поттер, — сказал он, стоя перед дверью. — И я бы попросил её чрезмерно не волновать, если не хотите, чтобы я подал на вас жалобу.

— А я бы попросил вас не лезть не в своё дело, — в свою очередь рассердился Гарри, — потому что я тоже могу зайти куда надо и добиться вашего отстранения.

Он нагло подвинул целителя от двери и прошёл в палату. Будить Гермиону Гарри, конечно же, и не думал, он аккуратно сложил все книги на подоконнике, чтобы добраться до них утром, и направился обратно к двери. По пути его взгляд снова коснулся дорогой ему девушки и, Гарри, преисполненный энергии и сил, вдруг подумал, что у неё в палате и впрямь как-то уныло и тоскливо. Он покачал головой и нашёл себе ещё несколько важных дел.

— Какой ещё «мишка»?! — крайне недоумевал несчастный флорист в Косом переулке, но Гарри так устал, что не смог ему объяснить, и махнул на всё рукой.

Через какие-то минуты он шагал по улице Лондона и высматривал обыкновенный цветочный магазин, где к очаровательному букету можно было подобрать и мягкую игрушку.

По щекам Гермионы снова катились слёзы. Это потому, что она проснулась и обнаружила на одной прикроватной тумбочке от себя букет белых роз в вазе, а на другой — плюшевого мишку с сердечком. Гарри в этот раз не оплошал и достал из кармана чистый носовой платок. Он с улыбкой касался им её щек, а Гермиона не отводила от него влажных глаз. Может, она и не могла ему сейчас разборчиво ответить, но выражение её лица говорило куда больше всяких слов.

— Рад, что они тебе понравились, — заметил Гарри и устроился на стул подле неё.

Как и говорил в прошлый раз, он взял в руки «Историю Хогвартса» и раскрыл её.

— Это дополненная версия, — сказал вслух и, откинувшись на спинку стула, вытянул ноги, — её выпустили два года тому назад, справедливости ради решили включить в неё Битву с Волан-де-Мортом и его Пожирателями. Так, где это было… — Гарри опустил взгляд и принялся листать страницы. — А, вот, нашёл. Сейчас я тебе прочитаю, оценишь, что они тут нагородили…

Битва за Хогвартс была подана «историками», конечно же, совсем в другом свете. Мало того, что все учителя и ученики единодушно защищали замок от нападения врагов, так рядом с ними находились сотни обученных министерских сотрудников, желавших защитить детей и здание от ударов. Так почитать, получалось, Волан-де-Морт и его приспешники были отбиты только за счёт сил Министерства, желавшего позаботиться о мирном населении.

Гермиона от услышанного засопела и с трудом дотерпела до окончания раздела книги.

— А-а-к-а-а-я… у-ушь… — неразборчиво произнесла она, пошевелив губами, но Гарри всё равно её понял.

— Да, полная чушь, — согласился он, — я как уверен, им пришлось написать такое под давлением. Одно время я даже подумывал…

Движение руки Гермионы сбило его с мысли. Она явно хотела дотянуться до него, и Гарри подался корпусом вперёд.

— Э-это… т-ы-ы… ты-ы… се-ех… па-ас, — упрямо шевеля губами, произнесла Гермиона, и Гарри, улыбнувшись, накрыл её ладонь своей: его подруга не была бы собой, если бы не радела за справедливость.

«Это ты всех спас», — пыталась она сказать, и он почувствовал в груди тепло от её слов.

— Я уверен, они знают об этом, — мягко сказал Гарри и закрыл книгу. — Историю переписать недолго. Кое-кто мне, кстати, предлагал самому написать, как мы защищали замок и…

Гермиона повернула руку и сжала его ладонь в своих пальцах.

— О-б-я-з-а-т-е-л-ь-н-о… на-пи-ши, — сделав над собой невероятное усилие, разборчиво произнесла она, — ты… ты дол-жен… и-им… ра… рас...

Удивлённый её упорством Гарри поспешил наклониться и коснулся своими губами её губ.

— Если ты так считаешь, то тогда точно напишу, — заверил он, с удовольствием отмечая приятный румянец, вспыхнувший на её щёках. — Хочешь, чтобы я ещё что-нибудь почитал?

Гермиона покачала головой и захотела совершенно другого. Её губы снова не очень уверенно зашевелились, и Гарри разобрал, что она хочет рассказ. Хочет узнать, как он жил эти годы, услышать, что происходило в мире после Победы, как шли дела у друзей. Гарри и не думал, что может быть способен столько говорить, но до обеда он припоминал перемены в Министерстве, назначение Кингсли министром магии, вручение орденов Мерлина, восстановление Хогвартса, ремонт на Гриммо, сбор соратников в «Норе», празднование первого годика Тедди Люпина и многое другое. А потом их с Гермионой разлучили целители. Гарри перед уходом наклонился и поцеловал её в щёку.

— Ещё увидимся, ты только не скучай без меня, ладно?

Подруга была смущена и только кивнула. Гарри, конечно же, рассчитывал, что через какие-то дни, а может, одну-две недели, он сможет забрать её на Гриммо, но Гермионе тяжело давалось обучение речи и ходьбе. Если в одном она проявляла невероятное усердие и временами чётко произносила не только определённые слова, но и целые предложения, то в другом её упорства было мало. Несколько раз Гарри навещал её и заставал в палате в слезах. Целители, к которым он тут же сердито обращался, уверяли, что они сделали всё, что положено, Гермиона говорила, что всё в порядке, но он слышал по её голосу, насколько этот «порядок» плох. Гермиона всё ещё была слаба: её руки дрожали, когда она пыталась взять чашку или ложку с подноса, а ноги пока не могли её держать. Палата стала для неё второй тюрьмой после белой гробницы Альбуса Дамблдора, и если Гермиона не хотела жаловаться, то Гарри нутром чувствовал, как ей плохо, и понемногу заводился. Он нашёл её и спас не для того, чтобы видеть, как она страдает.

— Это ещё что такое? — гремел один из целителей в очередной день. — Мистер Поттер, вы что вытворяете? Кто вам дал на это разрешение?

— Да я ни у кого и не спрашивал, но если надо, могу обратиться к главному целителю, думаю, он мне не откажет, — нагло ответил Гарри и втолкнул в палату инвалидное кресло-коляску. — Гермиона, я подумал, что мы сегодня могли бы немного погулять! — воодушевлённо известил он подругу и остановился возле её койки.

От неожиданности Гермиона раскрыла и молча сомкнула губы, явно не зная, что и сказать.

— Всё будет хорошо, не бойся, — бодро заверил её Гарри. — Тебе стоит посмотреть, как хорошо на улице, а не довольствоваться свежим воздухом из открытого окна.

Он скинул с неё одеяло, ловко подхватил её на руки и усадил в кресло. Гермиона была в одной светлой больничной робе, что висела на ней мешком и тем подчёркивала её худобу. Растерянность в её лице смешалась со страхом и неловкостью. Гарри заметил, как она потупилась, и уселся на корточки. Он аккуратно разместил её худые ноги на подставке, засунул руки в карманы и заговорщицки улыбнулся.

— А знаешь, что у меня есть?

Ему пришлось подождать, когда она снова поднимет на него взгляд и покачает головой.

— Подсказка — это то, что ты так хотела подарить домовым эльфам.

Брови Гермионы немного сдвинулись, но она снова молча покачала головой.

— Ладно, я всё равно буду думать, что ты догадалась, но промолчала ради меня, — сказал Гарри и достал из карманов тёплые носки.

Он поочередно надел их на ступни Гермионы, подобрал с койки одеяло и укрыл им её до пояса, затем пару раз взмахнул волшебной палочкой и напустил на инвалидное кресло несложные чары, которые основательно изучил накануне. Брови Гермионы непроизвольно взметнулись вверх. Она зашевелила было губами, но Гарри её опередил.

— Да, согревающие чары. Оказалось, ими несложно овладеть, — ответил он на непроизнесённый вопрос и улыбнулся шире: — Представляешь, ты теперь как в машине с подогревом сиденья! Не простудишься от лёгкого ветерка.

И убедившись, что Гермиона удобно устроилась и её руки размещены на подлокотниках, Гарри наконец взялся за ручки кресла и покатил его из палаты.

— К обеду верну её в целости и сохранности! — бросил он недовольным целителям в коридоре.

Гермиона заметно разволновалась перед выходом на улицу — Гарри видел, как часто и прерывисто она стала дышать, — но стоило им оказаться вне стен Мунго, как её вниманием всецело завладел окружающий мир. Она смотрела по сторонам и, казалось, жадно впитывала каждый звук, с детским любопытством разглядывала прохожих, проезжающие машины и птиц на ветках деревьев. Гарри ей не мешал и неторопливо катил инвалидное кресло-коляску к ближайшему парку. На улице всё ещё стоял май, было солнечно и тепло, но, разумеется, не так тепло, как летом. Гарри устроил Гермиону в тени деревьев и уселся рядом на траве. Теперь подруга смотрела на него сверху вниз, и он видел слёзы, стоявшие в её глазах.

— Когда ты поправишься, мы можем устроить здесь настоящий пикник, — предложил Гарри. — Хотя… — Его вниманием завладел небольшой ларёк, находящийся неподалёку, и он подскочил на ноги. — Я на минуту!

Он вернулся с двумя стаканами лимонада и одной палочкой со сладкой воздушной розовой ватой — можно было, конечно, взять мороженое, но Гарри не захотел рисковать без того слабым здоровьем Гермионы ради одной несчастной прихоти.

— Подожди, я тебе помогу…

Гермионе тяжело было сжимать пальцы и удерживать в них палочку с ватой, поэтому Гарри положил поверх её ладони свою. Несмотря на их общие усилия, палочка всё равно дрогнула несколько раз, и на их лицах остались заметны розоватые следы. Гермиона невольно улыбнулась ему, и Гарри улыбнулся в ответ. Её дрожащая рука коснулась его лица, и он ненадолго замер, ощущая, как тонкий пальчик пытается стереть со щеки след. Затем его голова чуть повернулась, и Гарри коснулся этого пальца своими губами. Теперь замерла уже Гермиона. Её ладошка спустя какие-то мгновения оказалась в крепкой руке Гарри, и он вернул её на место. Пара взмахов волшебной палочки — и его носовой платок стал смочен. Гарри несколько раз коснулся им лица Гермионы, а затем ещё одним взмахом палочки просушил платок и вернул его обратно в карман.

В парке было так хорошо, что Гарри не хотелось уходить, да и Гермиона заметно погрустнела, когда пришло время двинуться обратно.

— Завтра ещё так погуляем, — заверил её Гарри, а про себя всерьёз задумался о том, чтобы забрать её домой: может, совсем не нужно ничего ждать и в более приятной обстановке подруга быстрее встанет на ноги?

Можно было поговорить обо всём этом с лечащими целителями, но они всё ещё не могли простить ему тот дерзкий поступок с его «смертью», и Гарри, поцеловав Гермиону на прощание в висок, двинулся вниз, прямиком к их главе. После того, как тот заполучил Бузинную палочку, он стал безвылазно засиживаться в своём кабинете и повесил на двери табличку, чтобы его не беспокоили.

— Это Гарри! Гарри Поттер! — постучав, громко сказал Гарри и достал волшебную палочку, готовый снести дверь с петель, если ему не откроют.

Дверь, конечно же, тут же открылась.

— О, мистер Поттер! Заходите, конечно же, заходите! — любезно проговорил старец и двинулся к своему столу. — Вы знаете, я на пути к открытию, хотите взглянуть?

Гарри двинулся за главным целителем, но в ту же минуту в его голову что-то ударило, и он остановился. На полу лежал ярко-жёлтый банан, а обезьяна, запустившая его в гостя, прыгала и что-то твердила в своей клетке.

— Э-эм… — Гарри огляделся и увидел в соседней клетке мирно спящего льва, чуть в стороне от него на жёрдочке сидело несколько ярких птиц. — А что это у вас тут такое?

Главный целитель в это же время находился у своего стола, где лежало не меньше десятка белых и коричневых крыс. Все они, судя по всему, спали, и он поочередно касался кончиком Бузинной палочки их голов.

— Это мои подопытные, — ответил главный целитель на вопрос Гарри. — Не переживайте, мистер Поттер, никто из них не пострадает. Мне нужно лишь проверить, как ваша палочка будет воздействовать на представителей разного вида существ во время глубокого сна. Хотите взглянуть на кое-что интересное? — предложил он, но Гарри, растерянный от увиденного, покачал головой.

— Нет, я к вам исключительно по делу. Могу я забрать Гермиону домой? Мне… мне думается, это бы пошло ей на пользу.

— Разумеется, можете. Вам разве в этом кто-то мешает?

— Дело не в этом. Я… понимаете, я хотел бы сам за ней ухаживать, но ведь она принимает какие-то лекарства, а вот в этом деле я совершенно бессилен.

— Ах, это… что ж, сейчас мы решим эту проблему.

Главный целитель ненадолго вышел за дверь и вернулся уже в сопровождении невысокой женщины с круглого вида лицом и тёмными волосами, собранными в косу на боку.

— Роза, думаю, тебе не нужно представлять всем известного героя, верно? Мистер Поттер, прошу любить и жаловать — мисисс Тиренс, большой талант и моя любимая ученица. Я надеюсь, когда придёт время, она сменит меня на этом посту.

— Да ну бросьте вы это, вы ещё не так стары, — смутившись, возразила ему женщина и протянула Гарри руку, — можете звать меня Роза, мистер Поттер. Я так поняла, вам нужен знающий человек для ухода за мисс Грейнджер?

— Тогда вы меня тоже зовите просто Гарри, — сомкнув пальцы на её ладони, ответил Гарри. — Да, мне нужен кто-то, кто разбирается в целебных зельях и в том, какие из них и когда принимать. Я готов заплатить за ваши услуги, — поспешно прибавил он.

Роза переглянулась с главным целителем и с улыбкой ответила, что он может целиком и полностью на неё рассчитывать.

— Когда вы собираетесь забрать мисс Грейнджер домой?

Гарри открыл было рот, чтобы сказать, что заберёт Гермиону на этой неделе, но его вдруг охватило невероятное возбуждение от мысли, что они смогут гулять каждый день, и он ответил совершенно другое:

— Сегодня же. Сегодня же вечером я собираюсь забрать её домой.

До этого дня он и впрямь думал, что сможет отвести Гермиону на Гриммо и начать с ней жить там, но, вернувшись домой, внезапно обнаружил, что не хочет вспоминать, как тяжело ему было все эти годы без неё. Он смотрел на три оставшихся после ухода Джинни рамки с колдографиями в гостиной, на диван, где часто лежал, на кухонный стол, за которым в последнее время засиживался с бутылкой огневиски, и понял, что этот дом изжил себя. Гарри покачал головой и вспомнил разговор с Андромедой Тонкс, произошедший в Мунго. К ней он и отправился этим же вечером.

— Я же тебе сразу предложила привести Гермиону ко мне, — по-матерински мягко ответила она, усевшись с ним за кухонный стол. — В доме для всех найдётся место. Можешь и сам перебраться к нам, если хочешь.

— О, большое вам спасибо! Я… я так и сделаю, вы не думайте, мы поживём у вас временно. Может, неделю или две… максимум месяц, пока я не найду нам новый дом! — заволновавшись, ответил Гарри и теперь уже поспешил обратно в Мунго.

Ему не терпелось обрадовать Гермиону и увести её туда, где ей снова станет хорошо. Никаких трудностей он больше не видел, опьянённый разными мечтами и успехом. Гермиона, конечно же, растерялась, когда он пришёл к ней в палату и сообщил, что забирает её домой. Вещей, чтобы их собрать, у неё не было, и, потупив взгляд, она снова молча позволила ему пересадить себя в инвалидное кресло-коляску и укрыть одеялом.

— О, не переживай, мы тебе всего накупим, — уверял её Гарри, погладив по ладони на подлокотнике, — вещи — это ведь такая ерунда!

— Д-да… ко… ко-неч-но, — выдавила она из себя, и он покатил её кресло-коляску к выходу.

Роза предупредила Гарри не использовать трансгрессию — для ослабшего и хрупкого организма Гермионы она могла быть чревата травмами — поэтому он вызвал «Ночного рыцаря» и пообещал водителю десяток золотых монет при условии, что автобус будет ехать очень медленно и без трансформаций. Таким образом, к Андромеде Тонкс они добрались к полуночи, и усталая Гермиона с трудом выдавила из себя улыбку и слова благодарности.

— Ну что ты, дорогая, ты же близкий друг Гарри, а значит, и мой друг. Я подготовила для вас комнату наверху, пойдёмте, — сказала Андромеда, и Гарри снова подхватил Гермиону на руки. — Устраивайтесь, как вам удобно, если что-то нужно, моя дверь у самой лестницы, не стесняйтесь обращаться.

Спальня, на пороге которой Гарри остановился, оказалась очень просторной и уютной. Из окна можно было видеть простирающиеся вдаль поля и тёмное полотно неба, усыпанное звёздами. На широком подоконнике вполне можно было устроиться с книгой или же занять одно из мягких кресел-пуфиков, что стояли у стены. Широкая двуспальная кровать была расстелена, и Гарри двинулся к ней. Он аккуратно опустил Гермиону и укрыл её одеялом.

— Не беспокойся, я буду рядом, если тебе что-то понадобится, — мягко заверил её, присев на край кровати, и осмотрелся.

Гарри, конечно же, не хотел смущать подругу и подумывал занять кресло-пуфик, немного «поправив» его магически перед этим, но Гермиона сама взяла его ладонь в свою и потянула к себе. Гарри молча снял с себя верхнюю одежду и занял вторую половину кровати. Гермиона придвинулась чуть ближе к нему и закрыла глаза. Через какие-то минуты она заснула, а Гарри всё ещё лежал, посматривая на неё и улавливая её тихое дыхание. Ещё недавно, на Гриммо, он не мог и мечтать о таком, думал, как же ужасно снова встретить подругу в виде призрака и не иметь возможности к ней прикоснуться, а теперь она лежала совсем близко и мирно спала. Он невольно улыбнулся и обнял её, после чего сам закрыл глаза.

Ранним утром у дома послышался хлопок трансгрессии, и через какие-то минуты к ним в спальню пожаловала Роза с небольшой корзинкой, наполненной разными пузырьками и тюбиками с целебными мазями и зельями.

— Ну что ж, мистер Поттер, думаю, нам с вами есть над чем поработать, — деловито сказала она, и началось самое сложное.

Гермиона, конечно же, питала к Гарри чувства и из-за недостатка сил неуверенно отвечала на его поцелуи, но его невероятное внимание и желание позаботиться о ней стали для неё серьёзным испытанием. Всё потому, что для него прошли целых три года, за которые он достаточно возмужал и осмелел, чтобы не смущаться при виде обнажённых или полуобнажённых девушек, а у подруги ещё несколько дней назад была война, на которой она так и осталась храброй и при этом невинной девчонкой. Гермиона лежала перед ним, прикусив губу, и старательно смотрела в сторону, пока он, следуя указаниям целительницы, аккуратно втирал в её худые ноги специальный крем.

— Не забывайте массировать, движение плавное, от ступни и до колена…

По Гермионе было видно, что она вот-вот расплачется от собственной беспомощности, которая для её сильной и упрямой натуры была невыносима. Гарри же с улыбкой уверял её, что ему только в радость возиться с ней.

— По-моему, такие хорошие ножки, — нагло он говорил, массируя ступню и пальчики, после чего разместил её на своих коленях и перешёл дальше. — Да, мы их ещё однозначно заставим двигаться, как положено.

Роза, руководившая процессом, параллельно объясняла ему, какие зелья Гермионе принимать с утра, а какие — перед сном.

— По-моему, несложно, верно?

— Да, вы правы, всё не так тяжко, как я было подумал…

— Вот и замечательно. Так, мисс Грейнджер, как ощущения? Ноги хоть немного горят? Сможете самостоятельно подняться?

Гермиона, терпеливо снёсшая массаж, с трудом смогла приподняться и присесть. Она спустила ноги с кровати, но растерянно замерла и вцепилась пальцами в край с такой силой, что костяшки её пальцев побелели.

— Если не можете, то не стоит, — ласково сказала Роза, но Гарри ей возразил:

— Неправда, Гермиона всё может, вы не представляете, на какие вещи она способна, — и он протянул ей свою руку.

Подруга подняла на него удивлённый взгляд и разжала пальцы. Через какие-то мгновения её рука легла в его руку, и Гарри осталось лишь потянуть её на себя. Гермиона встала на ноги, неуверенно сделала шаг, и её колени непроизвольно подогнулись. В то же мгновение она оказалась в объятиях Гарри, не позволившего ей упасть.

— По-моему, прогресс на лицо! — бодро заключил он и посмотрел на Розу.

— Да, есть куда двигаться, — согласилась она. — Я так вижу, руки у нас пока гораздо сильнее ног, что ж, думаю, несколько недель тренировок с ходунками и сможем куда сильнее восторгаться нашим прогрессом.

Роза не осталась с ними на завтрак, но пообещала зайти к вечеру. Этим днём за столом собрались только самые близкие ему люди, и Гарри не переставал улыбаться, чувствуя тепло, разлившееся в груди. Он ухаживал за Гермионой, строил рожицы Тедди, помогал Андромеде с тарелками и даже мысленно обдумал текст письма в Министерство. Его собственная травма уже давно прошла, а значит, он должен был вернуться на службу, но сейчас Гарри действительно хотел отдохнуть и провести время с близкими людьми. Он написал после завтрака главному мракоборцу, чтобы тот не ждал его до осени — в это время к службе как раз приступят все другие выпускники — и отправился с Гермионой на прогулку. Свежий воздух ей и впрямь пошёл на пользу. Она, по крайней мере, снова стала улыбаться и куда разборчивее произносить слова.

— Гарри.

— Да?

— Ты… так и… не рассказал.

Он остановил её инвалидное кресло-коляску в тени деревьев рощи, к которой их привела одна из дорожек, и присел рядом на полусгнивший ствол. Зелёные листочки на ветках деревьев впитывали свет солнца и выглядели сочными. Птицы о чём-то щебетали со всех сторон, и на душе сделалось хорошо и спокойно, как будто он находился дома, там, где и должен был быть всегда.

Гарри повернул голову и посмотрел Гермионе в глаза.

— Что не рассказал?

— Как… ты… ме-ня… нашёл? — с заминками, необходимыми, чтобы чётко произнести каждое слово, спросила она, и он протянул к ней руку.

Его пальцы скользнули по её ладони к локтю и поднялись выше. Гермиона задержала дыхание, когда его ладонь легла на её грудь.

— По зову сердца, — ответил Гарри. — Но, если честно, ты сама мне помогла.

— Как… это… «помогла»?

На мгновение он представил, как будет нелепо звучать его рассказ про внезапно возникшего перед ним призрака, про некую крепкую связь, про ритуал, чтобы заглянуть в прошлое, и мир между смертью и жизнью, где они были вдвоём, и вдруг улыбнулся глупой мысли — а что, если Гермиона ему не поверит? Было бы лучше предоставить ей железные доказательства, такие, на которые она сама не сможет возразить. Можно было прям сейчас дать ей волшебную палочку, но ведь она пока была слаба и не могла ни то что увидеть воспоминания в его памяти, но и просто использовать магию. Оставалось лишь выудить из своей головы всё, что ей нужно, и показать в Омуте памяти, когда она к этому будет готова. Сейчас для неё даже его забота и несчастные прикосновения — это уже немалое испытание, что с ней будет, если он вывалит ко всему этому все свои приключения?

— Скажи, ты веришь мне? — спросил он.

— Да, — тут же ответила она.

— Тогда клянусь, я расскажу и покажу тебе всё, что ты хочешь знать. Только не сейчас, а немного позже, ладно?

— Л-ладно.

К обеду все снова собрались за одним столом, и Тедди, не понимающий, почему новый для него человек не проявляет к нему интерес, сам подошёл к Гермионе и стал с любопытством её разглядывать. К тому же Живоглот, за которым Гарри сходил на Гриммо, запрыгнул к своей хозяйке на колени и замурлыкал, и это ещё больше привлекло внимание мальчика.

— Привет, — первой сказала Гермиона, с улыбкой поглаживая своего рыжего кота, по которому она соскучилась, и Тедди подошёл к ней ещё ближе.

Он, конечно же, попытался забрать кота, но Живоглот ловко вырвался из детских ручек и вернулся к своей хозяйке на колени. Тедди от обиды шлёпнул его ладошкой по спине, и кот, пригнувшись, молчаливо застыл.

— Тедди, что это такое, я тебе как говорила обращаться с котиком?! — строго обратилась к нему бабушка.

— Эй, не надо бить Глотика, — попросила Гермиона, перехватив детскую ручку при новой попытке ударить её питомца. — Ему же больно, — жалобно прибавила она. — Погладь его. Вот так.

Она сама положила ладонь Тедди на голову Живоглота и повела до спины, а затем повторила это действие. Через какие-то минуты они вдвоём чесали коту шею, и Гермиона уверяла Тедди, что Живоглот своим мурлыканием передаёт ему свою благодарность, нужно ему ещё за ушком почесать, и тогда они станут близкими друзьями.

— Ну всё, пропал мальчишка, — тихо сказала Андромеда Гарри, помогавшему ей с обедом, — можешь забыть о своём переезде, а не то разобьёшь Тедди сердце.

— Вот дождетесь, и останемся у вас насовсем, — предупредил он, сам с улыбкой посматривая на свою девушку и крестника, занятых поглаживанием кота, мурлыкающего всё громче.

После обеда Гермиона приняла целебные зелья и дремала в спальне, а Гарри играл с Тедди до тех пор, пока Андромеда не напомнила ему про детский режим бодрствования и сна. К вечеру же, как и обещала, вернулась Роза, и испытания продолжились. Оказалось, что утренний массаж ножек и проверка их способности двигаться были только цветочками перед самым страшным. В ванной комнате даже железная выдержка Гермионы дала трещину, и она принялась просить Гарри уйти.

— Не смотри на меня, — слёзно звучал её голос. — Гарри, пожалуйста, не смотри на меня, я страшная.

Её худое тело, находившееся под больничной робой, было, конечно же, не в самой лучшей форме: рёбра выпирали, обтянутые кожей, грудь или бёдра едва ли выделялись на общем фоне — но Гарри всё равно смотрел на Гермиону и бережно опускал её в тёплую воду, налитую в ванну. Роза объясняла ему, какие смеси использовать для воды, а Гермиона, молчаливая и красная, как свекла, тяжело дышала и старательно смотрела в сторону, вцепившись пальцами в край ванны.

— Да брось, нисколько ты не страшная, — стоя рядом на коленях, уверял её Гарри и осторожными движениями наносил на её мягкие влажные волосы шампунь, — ты у меня всегда красивая, тебе только… э-э… не хватает немного жирка, но мы с Андромедой быстро тебя откормим! — прибавил он с улыбкой.

После водных процедур он помог Гермионе подняться и сам обернул её в мягкое полотенце. Её печальные глаза наконец встретились с его глазами, и Гарри сказал совершенно серьёзно:

— Знаешь, ты жива и рядом со мной — вот, что меня радует больше всего на свете, а с остальным мы справимся. Уж если мы Волан-де-Морта одолели, то что нам стоит поставить тебя на ноги?

Гермиона лишь вздохнула и положила голову на его плечо.

— Всё будет хорошо, — заверил её Гарри, а стоявшая неподалёку Роза заметила, что с основным они вроде неплохо управились.

— Все необходимые мази, смеси и зелья я буду приносить вам лично каждый день, — сказала она, — а в остальном давайте не будем торопить события и постепенно со всем разберёмся.

На том все и сошлись. Поскольку у Гермионы не было с собой никаких вещей, а Гарри плохо себе представлял, как выбирать женскую одежду, то он попросил о помощи Андромеду. Она охотно согласилась посидеть с Гермионой в спальне, пока он играл с Тедди в гостиной, и они что-то выбрали из разных каталогов и заказали по совиной почте. Однако на следующее же утро сова принесла в дом письмо, от которого Гермиона снова опечалилась, а Андромеда разволновалась и стала извиняться перед Гарри.

— Но ты же мне не сказал, чтобы я брала твои деньги! — говорила она ему в коридоре. — Гарри, прости меня, я совсем не подумала об этом всём. Хочешь, я сама оплачу все наши покупки?

— Не нужно, я разберусь с этим, — хмуро ответил он и вернулся в спальню.

Злополучное письмо так и осталось лежать на тумбочке. Сказано в нём было, конечно, немного, но из всего этого вырисовывалась крайне неприятная картина.

«Настоящим уведомляем, что запрос на использование средств из ячейки мисс Грейнджер отклонён. В связи с тем, что Министерством магии официально признан факт кончины мисс Грейнджер, банком проведено собственное расследование и не выявлено ни одного родственника погибшей. Ввиду этого ячейка мисс Грейнджер перешла в пользование другому лицу, а все ранее имеющиеся средства согласно действующим договорённостям отошли банку. По всем вопросам, касающимся возмещения убытков, просим обращаться к Министерству магии. Для открытия новой ячейки мисс Грейнджер необходимо явиться в банк и подтвердить свою личность.

С уважением,

заместитель управляющего Гринготтсом

Вердет Гертсмердх».

Как это ни печально, но получалось, у Гермионы не было средств к существованию, не было собственного жилья или способных ей помочь близких родственников, которые всё так же беззаботно жили в Австралии, как и не было физических или магических сил, чтобы взять и решить все свои проблемы. Гарри чувствовал на себе большую ответственность за неё и не собирался отступать перед очередными трудностями.

Усердием Гермионы можно было гордиться, что Гарри и делал всякий раз, когда смотрел, как крепко она цепляется пальцами в ходунки и медленно переставляет ноги, двигаясь вперёд. В первое время она, конечно же, падала, с трудом сдерживала слёзы, говоря, что ей не больно, а он втирал в её лодыжки и коленки заживляющую мазь, но теперь Гермиона решила покорять новые вершины. Она позволила Гарри покатать её по роще, но на обратном пути велела ему остановить кресло-коляску в нескольких десятках футов от дома, желая преодолеть их самостоятельно. Гарри ждал её у крыльца и сидел на ступеньках, через которые он собирался её перенести. Поначалу он, конечно же, всегда находился рядом и хвалил её за каждый сделанный шаг, но это работало не так хорошо, как если предоставить ей свободу действий. С недавних пор Гарри даже стал немного подтрунивать над Гермионой, потому как от этого она начинала заводиться и с невероятным упрямством делала большие успехи.

— Знаешь, такими темпами мы останемся без обеда, — подметил он сейчас и поманил её к себе рукой. — Давай, моя черепашка, шевели лапками, я же знаю, ты можешь быстрее. Поднажми ради меня!

Гермиона, сопя, подвинула ходунки вперёд и ещё раз переставила ноги. При желании она могла бы попросить его о помощи, и он бы быстро донёс её до кухни, но где Гермиона, а где её способность опускать руки?

— Вот… доберусь… до тебя… — тяжело дыша, отвечала она, упрямо двигаясь к крыльцу, — и получишь… под зад за… эти свои… шуточки.

— Ради такого я готов даже встать, — ответил Гарри и поднялся на ноги. — Погоди, а если я повернусь к тебе спиной — это поможет тебе обрести цель и ускориться?

Гермиона лишь страшно нахмурилась и ещё раз подвинула свои ходунки вперёд. Гарри с улыбкой смотрел за её движениями, в то же время сняв с пояса волшебную палочку. В случае чего он одним взмахом мог остановить падение Гермионы и оставить её парить в каких-то дюймах над землей — благо, что реакция была отменная — но сейчас палочка, похоже, не требовалась. Гермиона неплохо справлялась с дистанцией, и видеть, как к ней понемногу возвращается былая сила и энергия, было приятно. Не так давно она едва могла сделать два-три шага и жутко дрожала от каждого усилия, сейчас же стояла на земле твёрдо и, вцепившись в ходунки, не шаталась. Одежда по-прежнему на ней висела мешком, хоть Андромеда и применила какие-то специальные чары для всего, что они заказали по совиной почте, но радовало, что им удалось избавиться от той страшной больничной робы, навевающей только печаль. В штанах, футболках, сарафанах и кофтах Гермиона смотрелась куда приятнее и естественней. Она и сама, кажется, ощущала себя комфортнее и спокойнее в такой, казалось бы, домашней одежде, а Гарри шутливо ей говорил, что будет кормить её только сладкими пирожными, и тогда все обновки точно станут ей впору.

— Неужели ты готова пожертвовать не только мой, но и свой десерт Тедди? — не унимался он сейчас. — Ладно наше с тобой здоровье, но тебе что, ребёнка не жалко? Он же переест из-за тебя!

Гермионе оставалось до него меньше двух футов. Она вдруг покачнулась, и Гарри, забыв обо всём, бросился к ней.

— Вот ты и попался! — объявила Гермиона с коварной улыбкой и, пользуясь его замешательством, шлёпнула Гарри ладонью по бедру.

— Негодяйка! — притворно возмутился он, подхватив её на руки. — Пугаешь и бьёшь парня, который за тебя переживает, тебе не стыдно вообще?

— Мой… парень, хочу и… бью, — нагло ответила ему Гермиона, пока он поднимался с ней на руках по ступенькам.

— Ах вот ты какая! Тогда учти, я настаиваю на брачном контракте, там должно быть чётко прописано, что меня нельзя…

Гермиона оборвала его речь, запустив свои пальцы в его непослушные волосы. Она прильнула к его губам, и Гарри остановился на крыльце, охотно отвечая на её поцелуй.

— Значит, буду холить тебя и лелеять, — ласково ответила она и сняла с него очки.

— Вот это мне уже больше нравится, — согласился Гарри, чувствуя, как вторая девичья рука обвивает его шею.

Он крепче прижал Гермиону к себе, когда она снова подалась к его губам, и закрыл глаза. За несколько прошедших недель в их отношениях не произошло больших перемен, но стало гораздо легче держаться рядом друг с другом. Гермиона больше не замирала и не смотрела в сторону с видом загнанного в угол зверька, когда он видел её обнажённой в ванной комнате, а ему меньше приходилось переживать и угадывать, что кроется у неё на уме. Сейчас они могли говорить практически обо всём, кроме разве что истории, которую Гарри пока ещё не решился рассказать. Гермиона доверилась ему и ждала, а он это высоко оценил и, как только выдалась возможность, попросил Розу помочь. Пузырёк с воспоминаниями вот уже пятый день лежал в кармане его лёгкой куртки, оставалось лишь подарить его Гермионе и на этом всё.

— Я так понимаю, обед сегодня никому, кроме Тедди, не нужен?

Как только на крыльце появилась Андромеда, Гарри с Гермионой оторвались от губ друг друга и смущённо заулыбались, точно застигнутые на месте преступления.

— Нет, мы уже идём, — ответил Гарри, — если только Гермиона вернёт мне очки.

— Не вернёт, — ответила ему Гермиона и принялась отыгрываться за свои мучения: — Ты должен следовать за её голосом, и он приведёт тебя к цели. Сейчас давай направо, хватит двух шагов, а потом иди прямо и…

— Хорошо, я последую, но если произойдёт столкновение с косяком, «голосу» придётся самому идти на кухню. Держась за стеночку.

Очки в то же мгновение вернулись к нему на нос.

— Мерлин, какой же ты упрямый! — притворно возмутилась Гермиона.

— С тебя брал пример, — ответил ей Гарри и чмокнул в щёку.

Через какие-то минуты они сидели вместе за столом, и Андромеда только покачала головой, наблюдая за их очередными переговорами, больше похожими на воркование двух голубей. С улицы послышался хлопок трансгрессии, и следом за этим последовал стук в дверь.

— Сидите, я сама открою, — сказала Андромеда и вышла из-за стола.

Гермиона как раз доедала суп и с улыбкой смотрела на Гарри, безуспешно пытающегося объяснить Тедди, что Живоглота незачем сажать на колени и кормить из своей тарелки.

— Глотик, ну ты-то уж постеснялся бы ребёнка объедать!

Живоглот и ухом не повёл на его слова и съел с ложки фрикадельку, предложенную Тедди.

— Кися, ня! Ня!

Кот готов был помочь ребёнку даже доесть лапшу в полупустой тарелке, но тут Гермиона укоризненно протянула:

— Гло-о-отик… — и он тут же спрыгнул на пол.

В коридоре послышались шаги, и вместе с Андромедой на кухне появился мистер Пентерсон: худой высокий тип в тёмном деловом костюме и шляпе. Он, как и обычно, ловким движением снял с себя шляпу и склонил голову в знак приветствия своих клиентов.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, прошу прощения, что помешал вашей трапезе, но я подумал зайти и обговорить всё лично, чем тратить время на переписку.

Если бы они не знали, с кем имеют дело, то действительно бы подумали, что ему жаль отрывать их от обеда. Андромеда предложила гостю сесть за стол, а сама занялась расшалившимся Тедди.

— Есть какие-то новости? — поинтересовался Гарри.

— Только самые добрые, мистер Поттер, — с улыбкой доложился мистер Пентерсон, и по блеску в его глазах стало понятно, что он уже хорошо разглядел свою выгоду от предстоящего процесса. — Я навёл кое-какие справки и могу с уверенностью вам сказать, что поместье Гойлов, проданное пару лет тому назад из-за долгов — это даже не половина, а только треть имущества их семьи. Гоблины, разумеется, не пожелали поделиться со мной информацией, сколько денег в данный момент находится в ячейке Гойлов, но мы с кое с кем из Министерства произвели подсчёты стоимости тех артефактов, что некогда числились за Гойлами и так не попали ни на один аукцион, и думаю, нам есть что отсудить в нашу пользу. А если немного надавим на больное и вспомним, что они помогали Сами-Знаете-Кому, так с лёгкостью отберём у них всё, что только…

— Ой, простите меня.

Андромеда, отвлёкшись от Тедди, нечаянно выронила чашку, и все дружно пронаблюдали, как она схватилась за волшебную палочку, чтобы исправить свою оплошность.

— Да всё нам и не нужно, — вернулся к разговору Гарри. — Миссис Гойл уж точно не виновата, что её сынок вырос подонком. Мы хотим, чтобы они только возместили нам убытки. Гермиона из-за Грегори Гойла потеряла три года жизни и все деньги, которые у неё забрали гоблины.

— Как скажете, — нехотя согласился мистер Пентерсон и снова улыбнулся, посмотрев на Гермиону: — Я так понимаю, на следующей неделе мне можно называть вас миссис Поттер?

— Ни в коем случае, я останусь мисс Грейнджер до конца процесса, — твёрдо возразила она.

— Но имя мистера Поттера могло бы нам здорово… — обескураженно начал было мистер Пентерсон.

— Это не обсуждается, — оборвал Гарри. — Подготовьте всё, что нужно.

— Честно говоря, я что-то тоже не поняла этот ваш замысел, — не удержалась от комментария Андромеда и посмотрела на Гермиону. — Твоё слово, как жены самого Гарри Поттера, имело бы куда больший вес, — заметила она, и мистер Пентерсон согласно кивнул.

— Вот в том-то всё и дело, — нетерпеливо ответила ей Гермиона. — Мне не нужно прикрываться Гарри, чтобы доказать свою правоту. Одно дело, если признанный герой что-то там справедливо отсудит у кого-то, и совсем другое, если какая-то грязнокровка, которую раньше не считали за человека, заявит на свои права и не побоится пойти против чистокровного семейства. Да мой случай может стать хорошим примером для других!

Гарри лишь скромно улыбнулся, смотря на то, с каким запалом его девушка готова взяться за дело. По правде говоря, он предложил ей стать его женой и разделить всё, что у него есть, в тот самый злополучный день, когда гоблины прислали ей своё письмо. Гермиона была жутко расстроена, и было понятно, что ей тяжело зависеть от него настолько сильно. Вот тогда он в шутку и предложил ей отобрать деньги у Гойлов, раз это они виновны в их бедах. Гермиона восприняла его предложение очень серьёзно и, обдумав всё, заключила, что это было бы справедливо. Так Гарри и пришлось подыскать кого-нибудь, кто сможет представлять их интересы в суде. Чего только не сделаешь ради любимого человека.

— В моё время тебя бы за такое, моя дорогая, смешали с грязью и закидали тухлыми яйцами, — помолчав, сказала Андромеда. — Но вряд ли я могу сейчас сравнивать ваше время и своё.

— Вот поэтому кто-то и должен быть первым, сейчас совсем другое время, пора заканчивать с пережитками прошлого! — вдохновлённо ответила ей Гермиона и посмотрела на мистера Пентерсона: — Спасибо за ваш труд, я постараюсь лично прибыть на процесс.

Последнему ничего не осталось, как вежливо с ними распрощаться и уйти.

— Сдались вот вам эти деньги Гойлов, — неодобрительно повторила своё Андромеда и встала из-за стола. — Я бы к ним лично и прикасаться не захотела после того, что Грегори сделал с Гермионой…

— Да мы и не особо рассчитываем ими пользоваться, — ответил ей Гарри, — откроем вон… фонд помощи домовым эльфам… или вложим в детский приют…

— Вот отсудим, там и разберёмся, — тепло ответила ему Гермиона и потянулась навстречу.

Андромеда со вздохом увела с кухни Тедди, посчитав, что маленькому ребёнку ни к чему смотреть, как взрослые целуются. Один Живоглот не стал это терпеть и запрыгнул к Гермионе на колени.

— Ты допрыгаешься, я её заберу, а тебя оставлю здесь, — сказал ему Гарри.

На кота эта угроза не возымела никакого эффекта. Он поднял лапку и принялся её облизывать, сидя на хозяйских коленках. Гермиона погладила его по голове, а Гарри со вздохом поднялся на ноги: раз Андромеда ушла, пришлось самому заняться грязной посудой. Гермиону, вынужденную ждать его за столом, в это время заинтересовало, как продвигается его история: Гарри ведь сам собирался написать, как происходила Битва за Хогвартс.

— Ну-у… две страницы у меня уже есть, — неохотно ответил он, стоя у раковины и намывая тарелки при помощи губки и чистящего средства.

— Две?! Ты серьёзно? Ты вчера так долго сидел за письменным столом, я думала, ты там уже большую часть написал…

— Ну, знаешь, вдохновение — это тебе не выпадение снега по мановению волшебной палочки! Я вообще запутался на моменте…

Живоглот, вдруг оказавшийся под ногами, сбил Гарри с мысли. За его спиной послышалось скрип стула, и он повернулся. Гермиона поднялась на ноги и, опёршись руками о стол, принялась его обходить.

— Эй, ты чего задумала? — обеспокоился Гарри, тут же отбросив губку в раковину.

Гермиона отпустила опору и шагнула к нему. Она бы вряд ли устояла на ногах, но он подхватил её под локти и удержал.

— Ну не злись на меня, — попросила она, заглянув ему в глаза с такой нежностью, что он бы ей простил даже дурной поступок, — я не подумала, что тебе это даётся с таким трудом. Хочешь, я тебе помогу?

— Хочу, — согласился Гарри и внезапно признался: — Знаешь, я не могу её писать. Меня раздражает, что надо вспоминать и описывать, сколько… дерьма понаделали эти Пожиратели… как они громили всё и убивали близких мне…

— Тогда предоставь это мне, — оборвала его Гермиона и, подойдя ближе, прижалась к его груди.

Гарри обнял её в ответ, и его раздражение в ту же минуту пошло на убыль. Он поцеловал Гермиону в висок и провёл ладонью по её мягким волнистым волосам. К его радости, они наконец-то стали расти и опустились ниже плеч. Не то чтобы было крайне важно вернуть им прежний вид, но теперь каждая мелочь имела большое значение. Гарри казалось, что вместе с Гермионой возвращался к жизни и он сам.

— Может, пойдём наверх?

— Можно, но только если меня кто-то отнесёт.

— Интересно, и куда же этот кто-то денется?

Гарри услышал усмешку Гермионы и с улыбкой поднял её на руки. К осени, как недавно заметила она, он точно не должен был растерять форму. Гарри ведь теперь каждый день кого-то таскал: то Тедди, то Гермиону — и его подопечные, как и полагалось в их случае, понемногу набирали вес.

В спальне Гермиона снова приняла нужное зелье и опустилась с книгой на подушку, а Гарри занялся почтой. Он, как и обычно, кинул письма с разной рекламой в мусорное ведро, прочитал, как дела у однокурсников, коротко ответил им, чтобы не рассчитывали увидеться с ним до конца лета, отдельно отложил из стопки конвертов те, что предназначались для Гермионы, и взялся за спортивные журналы. Ради этого он, конечно же, тоже улёгся на кровать.

— Не жалеешь, что выбрал не ту профессию? — спросила Гермиона, наблюдавшая за ним.

— Предлагаешь, каждый день летать на метле, разучить разные трюки и переживать, выиграем мы или не выиграем, а потом улыбаться или лить слёзы перед десятками камер? — оторвавшись от журнала, спросил он. — Нет, не жалею.

Гермиона ничего не ответила и, улыбнувшись, снова вернулась к книге.

— Что? — заинтересовался он, отложив журнал в сторону, и дождался её взгляда.

— Ты повзрослел.

— Это… плохо?

— Нет, совсем наоборот.

Она вновь вернулась к чтению, а он продолжил наблюдать за ней. Что-то в её взгляде, вероятно, в глазах, его насторожило, и Гарри непроизвольно вспомнил, что ещё несколько недель назад они, лежа на этой же кровати, обсуждали его отношение к ней.

— Ты столько со мной возишься, мне даже как-то неловко перед тобой, — призналась Гермиона.

— Вот ещё придумала, — ответил он ей. — Ты возилась со мной не меньше в школе.

— Ты не был беспомощным.

— Так и ты не беспомощная. Скоро ходить начнёшь, а там и бегать. Того и гляди, сбежишь из-под венца и разобьёшь мне сердце.

— Гарри, ну я же серьёзно!

— Ладно, тогда скажи, а если бы мне перебило ноги после Битвы за Хогвартс, ты бы меня бросила?

— Гарри, что за ужасы ты говоришь!

— Ты не ответила.

— Я бы тебя никогда не бросила, ты же знаешь.

— Вот видишь, а ты говоришь «возишься», я бы тебя тоже никогда не бросил на произвол судьбы.

Вероятно, он слишком пристально за ней наблюдал, и Гермиона это почувствовала. Она оторвалась от книги и посмотрела ему в глаза.

— Ты чего это?

— Ты сказала, я повзрослел, и как-то… погрустнела?

— Да нет, нисколько, тебе показалось.

Её отрицание ещё больше убедило его в нехорошей догадке. Гарри протянул руку и приложил к её подбородку пальцы. Гермиона снова подняла на него свои карие глаза.

— Да брось, я же всё вижу. Может, обсудим это?

Она тяжело вздохнула и отложила книгу на прикроватную тумбочку.

— Если честно, я не знаю, что дальше. Нет, то есть я, конечно, знаю, что я поправлюсь, и тогда мы сможем поехать в Австралию, найдём моих родителей, вернём им память, сыграем свадьбу и всё такое, но…

— Но?

Её взгляд метнулся по комнате, как будто в поиске чего-то, что могло бы ей помочь, а Гарри терпеливо подождал, когда же их глаза снова встретятся.

— Но что потом? — наконец спросила Гермиона с таким хмурым видом, словно ей пообещали, что её магия вернётся не через год, а лет через десять.

— По-моему, я не совсем тебя… понял, — хмурясь, ответил Гарри. — Ты… против меня, нашей поездки или?..

— Да нет же, я только рада этому, я… Понимаешь, все как-то устроились к этому времени, все, кого я знаю. Они определись, чем они хотят заниматься, и кто-то уже даже достиг успеха, а я… Я так и осталась недоучившейся школьницей, — кисло закончила она и опустилась на подушку.

Гарри опустился рядом и невольно подумал, что ещё какие-то месяцы назад он сам пребывал в таком вот смятении, когда она лежала рядом и была призраком.

— Но ты можешь вернуться к учёбе, — сказал он, — если не на весь год, так хоть наполовину. Освежишь свои знания, будешь свободно посещать уроки, уверен, профессор МакГонагалл это легко решит, а там и твоя магия постепенно восстановится. А не хочешь, так иди сразу в Министерство, ты куда умнее и сообразительней, чем большинство его представителей, для тебя там наверняка найдётся интересное дело. Ну, или мы можем купить какой-нибудь магазинчик в Косом переулке или Хогсмиде, вдруг тебе захочется создавать что-то своё и…

Гермиона улыбнулась и приложила ладонь к его щеке.

— Ты и впрямь повзрослел, — заметила она, проводя большим пальцем по его коже.

— Если честно, я тоже не знаю, что будет потом, — ответил Гарри и приложил к её ладони свою, — но что бы ты ни решила, я тебя поддержу,

Он немного повернул голову и поцеловал её тёплую ладонь. От этого ему вдруг вспомнилось, как ещё недавно он просил Гермиону вернуться к нему и резал собственную ладонь осколком стекла, прежде чем произнести клятву.

— Знаешь, а у меня для тебя кое-что есть, — сказал Гарри и, приподнявшись, сунул руку в карман лёгкой куртки, что лежала на крае кровати. — Думаю, это поможет тебе взбодриться.

И он наконец протянул ей пузырёк со своими воспоминаниями.

— Это… оно? То, что я думаю? — удивилась Гермиона и, приподнявшись, тоже присела.

— Да, это оно, — подтвердил Гарри. — Андромеда сказала мне недавно, что может сделать подобие Омута памяти из обычной кастрюли, так что, если ты хочешь…

Гермиона зачарованно смотрела на пузырёк в своих пальцах и пропустила его слова мимо ушей.

— Тут что-то страшное, да? — спросила она. — Ты поэтому так долго не решался мне их показывать?

— Нет, тут что-то удивительное, — возразил он. — Целая история, но тебя она не должна напугать. Ты ведь знаешь, чем всё закончится, а значит, можешь не спешить заглядывать вперёд. Лично меня эта история кое-чему научила.

— Чему же это?

Он молчал, Гермиона оторвала взгляд от пузырька и посмотрела ему в глаза.

— Тому, что даже в тёмные времена не стоит терять веру в лучшее, — ответил ей Гарри. — Я люблю тебя, и я как никогда верю, что у нас всё получится.

Она лишь раскрыла губы, кажется, тронутая его очередным признанием до самой глубины души, а Гарри поднялся с кровати и отправился к двери.

— Скажу Андромеде, чтобы она захватила с собой кастрюлю! — бросил он на ходу и спустился вниз.

До самого вечера он то возился с Тедди, то чинил беседку, в которой они все рассчитывали в скором времени пить чай, то пытался помочь Андромеде с ужином, но она властно отправила его наверх.

— Иди лучше к своей невесте, я думаю, к этому времени она уже смогла всё посмотреть, и вам будет, о чём поговорить.

Когда Гарри вошёл в спальню, Гермиона сидела на кровати к нему спиной и никак не отреагировала на звук его шагов. Кастрюля с водой и пузырёк с воспоминаниями стояли на прикроватной тумбочке.

— Гермиона? Всё хорошо?

Гарри обошёл кровать и увидел, что Гермиона утирает со щёк слёзы. Он тут же опустился рядом, и она подняла на него взгляд.

— Ты… и впрямь хотел умереть вместе со мной? — её сдавленный голос прозвучал совсем тихо.

— Да, — только и ответил он и почувствовал прикосновение её руки к своей.

— Гарри, я… я тоже тебя очень сильно люблю. Всегда любила.

— Я знаю.

Гермиона подалась к нему навстречу, коротко поцеловала в губы и прижалась виском к его щеке. Гарри инстинктивно её обнял, почувствовав, как её пальчики заскользили по его волосам.

— И я клянусь тебе, что буду любить тебя до конца моих дней, — шёпотом повторила она его слова. — Что бы с нами ни случилось, какие бы испытания ни выпали на нашу долю, я всегда буду с тобой, пока бьётся моё сердце.

Гарри не нужно было повторять, что он это знает. Он молча наклонил голову и поцеловал её в шею.

— Так мы ужинать будем сегодня или ещё подумаем и погорюем о будущем?

Гермиона усмехнулась и отстранилась от него.

— Потом подумаем, а сейчас приказываю нести меня на кухню.

— Ещё ведь даже не женился, а уже одни приказы получаю, во дела!

— Сам такую жену выбрал, давай, учись слушаться, мой храбрый рыцарь.

— И как я только до этого докатился…

Через какие-то минуты они снова сидели на кухне, и Андромеда с лукавым видом заметила, что уже и не надеялась их ждать. Гермиона от смущения потупилась и мило налилась краской, а Гарри весело ответил, что он ещё не опустился до того, чтобы совращать незамужних и невинных девушек. Один Тедди, кажется, ничего не понимал и звал Живоглота к себе на колени. Все остальные пребывали в хорошем настроении и со спокойной душой готовы были встретить новый день.