Другая жизнь Мародёров: Дары Смерти (гет)

Примечания:

По традиции желаю вам приятного прочтения и оставляю малюсенький трек-лист:

Bob Dylan — Ballad of a thin man

The Rolling Stones — Laugh, I nearly died

Jefferson Airplane — Comin' back to me

Есть люди, рассчитывающие на недостатки своих врагов; из этого, однако, ничего не выходит. Я всегда имел в виду заслуги моих противников и извлекал из этого пользу.

Иоганн Гёте

Северус Снейп

Если бы кто-то сказал Северусу, что первым местом, куда он пойдёт в чрезвычайной ситуации, окажется дом Джеймса Поттера, Снейп незамедлительно бы запустил в того каким-нибудь противным заклинанием. Но вот он, бывший студент Слизерина, а ныне — двойной агент, состоящий на службе у самого Тёмного Лорда и доносивший на него самому Дамблдору, стоял на пороге Поттера в полтретьего ночи и не знал, что делать. Первая мысль, проскользнувшая в голове, была донельзя тривиальной — позвонить в дверь. Рука потянулась к звонку. Раздался мелодичный звон, затем второй, третий… Северус их не считал. Он не мог сдержать волнение по поводу случившегося. Послышался едва уловимый шум. Дверь открыл домовой эльф, после чего без слов впустил Северуса внутрь. У входа его ждал раздражённый Поттер, слегка удивлённый поздним и внезапным визитом бывшего школьного недруга. Где-то вдали играла песня Боба Дилана «Ballad of a thin man», размытая и рассеянная в пространстве большого дома. Снейп, пытаясь унять тревогу, одёрнул рукава мантии и поздоровался.

— И тебе доброй ночи, — фыркнул Джеймс, приподняв бровь. — Что привело тебя сюда? Есть какие-то новости?

— Да, кое-что срочное…

В этот момент наверху послышался глухой шум. Лили бежала по лестнице со второго этажа. Едва увидев её, Северус понял, что перестал дышать. Она была необычной, какой-то непривычной его взору. В считанные мгновения девушка предстала перед ним и Поттером. Эванс была изумлена и слегка сбита с толку. Северус без задней мысли поприветствовал подругу, мысленно подмечая какие-то едва заметные изменения. Она была одета в чёрную длинную футболку, которая доходила максимум до середины бедра. Заметив смущённый взгляд Северуса, Лили с помощью палочки удлинила домашнюю одежду на несколько сантиметров. Её глаза горели непонятным огнём, порозовевшие щёки манили своей нежностью. Рыжие волосы были слегка спутанными, а сама она как-то неловко переминалась с ноги на ногу. Эванс стояла слишком близко к самоуверенному Поттеру, однако не касалась его. В сердце словно вбили толстенный гвоздь, картинка в голове Снейпа сложилась крайне печальная, так он не хотел в это верить… Лили спала с ним. Определённо. Зная Лили, Северус думал и втайне надеялся, что она повременит и не будет вступать в какие бы то ни было отношения с Поттером хотя бы до свадьбы. Но, видимо, приоритеты девушки заметно изменились, либо же Поттер, — а он мог — взял её силой. Снейп наивно надеялся, что они хотя бы могли спать в разных комнатах. Но как же он был не прав… Глубокая печаль закралась в сердце молодого человека, неприятные, мазохистские образы то и дело мелькали в сознании. Из угрюмого ступора его вывел вопрос Лили:

— Северус, что-то случилось?

Она и раньше справлялась о нём. Всегда подмечала перемены в настроении бывшего слизеринца, умела одним предложением поддержать или взбодрить. Даже эта фраза звучала как раньше. Но теперь всё изменилось. Теперь Лили была женщиной Поттера. Он завладел не только её чувствами, но и её священным и непорочным телом. Ворвался в храм и осквернил его своим присутствием. Где-то глубоко в душе Северус знал, что отныне Эванс была не его заботой. Она ведь выбрала Поттера, а теперь и позволила бывшему гриффиндорцу полностью подчинить её себе. Но Северус слишком отчётливо чувствовал боль, чтобы её отрицать. Возможно, должны пройти месяцы, годы, прежде чем он окончательно разлюбит Лили… Но сейчас он был уязвлён в самое сердце.

— Северус?

Эванс встревоженно смотрела на друга детства, ожидая ответа. Поттер нарочито небрежно приобнял девушку за талию, не сводя внимательного взгляда со Снейпа. В его глазах отражалось то ли ликование, то ли надменность, а губы расползлись в едва заметной самовлюблённой улыбке. Видимо, напыщенный Поттер заметил изменения в лице Северуса и праздновал победу, свой триумф. Решающее сражение за сердце и тело юной девы было окончательно и бесповоротно проиграно. Снейпу оставалось лишь всеми силами изгонять мысли о Лили из головы. Что ж, если для неё так будет лучше, то Северус отпустит её и больше не станет держать.

— Я… — Северус запнулся, опустив глаза. — Нужно поговорить.

— Тогда проходи, — совершенно серьёзно ответил Поттер и захлопнул дверь. Лили направилась на кухню, где через несколько секунд загорелся свет.

Поттер и Снейп прошли следом за ней и сели за обеденный стол. Эванс любезно налила всем по кружке чёрного чая с мятой и присела рядом с Джеймсом. Решив, что глупо скрывать от Лили то, что она и так потом узнает, Северус заговорил, рассеянно глядя в большую синюю кружку с ароматным напитком:

— Вы, наверное, в курсе, что на Слизерине учится некий Ирвин Ливингстон.

— Да. Кажется, он на курс младше нас, — кивнул Поттер, чуть сузив глаза.

— На два, — поправил Северус, отпив горячий чай и бросив взгляд на задумчивую Лили. Она тоже кивнула. — Дело в том, что он приходится кузеном Люциусу Малфою.

— Это мы тоже знаем, — подтвердил Мародёр, — как и то, где он живёт. Сейчас Питер или Ремус должны стеречь его у дома.

Северус замялся в нерешительности, обдумывая свои дальнейшие слова. Он слишком хорошо знал, какой будет реакция Поттера.

— Питер был на дежурстве, — Северус наградил бывшего школьного соперника настороженным взглядом, будто опасаясь его рефлекторных действий. — Несколько Пожирателей ворвались в дом Ливингстонов, убили миссис Ливингстон и знатно покалечили парня…

Чем больше Снейп говорил, тем меньше ему нравилось молчание Поттера. Эванс же сидела, ошарашенно прикрывая рот ладонью, глядя на него. И всё же Северус продолжил свой рассказ:

— Меня там не было, я узнал это после того, как Малфой вызвал меня. Сложно судить, что и как произошло, но Петтигрю в больнице святого Мунго.

Поттер вскочил на ноги. Он был крайне взволнован и рассержен. Северус даже отчасти понимал его чувства, поскольку с недавних пор и сам относился к Питеру с некоторой долей уважения. А ведь еще полгода назад для Снейпа он был сродни пустому месту.

— Что с ним?

— Он жив, — незамедлительно отчеканил Северус. — Но в таком виде опасно заявляться в Мунго, я надеюсь, ты отдаёшь себе в этом отчёт, — тут он многозначительно взглянул на Поттера.

— Я пойду под мантией, — безапелляционно заявил Джеймс, направляясь прочь из кухни.

— Северус, — послышался голос Лили. Она была несколько бледна, и Снейпу захотелось пожалеть её. Но он сдержал себя, в очередной раз. — Тебе ничего не будет за то, что ты здесь?

Хороший вопрос.

Парень невесело усмехнулся и откинул волосы с лица. Конечно, он и сам задавался этим вопросом каждый раз, когда переступал порог штаба Ордена или этого дома. Чутьё подсказывало ему, что пока что он был вне подозрений. Кроме Лестрейнджей… Но об этом он, по понятным причинам, умолчал. Хватит с Лили плохих новостей. По крайней мере, в эту ночь.

— Полагаю, что всем сейчас не до меня. Так что да.

В кухню вернулся решительный и невесёлый Поттер. В руках он держал мантию, одет был в магловскую куртку, джинсы и кроссовки. Северус машинально отметил резкий контраст между ним и собой. Пару мгновений Поттер выжидающе смотрел на него, а затем задал вопрос:

— Ты остаёшься или идёшь со мной?

Вне всяких сомнений, Северус хотел посетить Мунго и узнать, что же произошло в Бэббертоне и как себя чувствовал Петтигрю. Но здравый смысл подсказывал ему, что появление в больнице может спровоцировать различные ненужные ему пересуды. Поэтому парень воздержался от поездки и дал отрицательный ответ.

— Я тоже пойду, — Северус поднялся на ноги и скромно улыбнулся Лили. — Время позднее.

— Если хочешь, можешь остаться, — негромко предложил Поттер.

— Я и так уже достаточно злоупотребил вашим временем, — как можно безразличнее отозвался Северус, а затем направился к выходу.

Джеймс подошёл к Лили, поцеловал её в лоб и пообещал возвратиться как можно скорее. Эванс крепко обняла его, посоветовав быть как можно более осторожным. При одном взгляде на этих двоих замирало сердце. С одной стороны, Северус хотел быть на месте Поттера, но всячески старался спрятать эти порывы как можно глубже и дальше в своём сознании. С другой — он видел, что Лили и Джеймс на самом деле дорожили друг другом. Это было заметно невооружённым глазом. Но вот Поттер прошёл мимо него, и Северус проследовал за ним, бросив взгляд на уставшую и погрустневшую подругу. Не найдя достойных слов для прощания, он просто улыбнулся ей и вышел из дома вслед за Джеймсом.

Питер Петтигрю

Было решено, что он сменит Сириуса на посту.

Питер прибыл на условленное место, как и полагалось. Уставший Блэк хлопнул его по плечу и заверил, что кроме «скуки смертной» ловить на страже было нечего. Спрятавшись у деревца, что росло вплотную с забором, ограждавшим небольшой дворик дома, Петтигрю принялся ждать. Первые полчаса он перенёс относительно легко. В голове мелькало множество мыслей, и у него, наконец, было время на то, чтобы разложить их по полочкам. Несмотря на короткий сон, Хвост чувствовал себя довольно бодро. Очень ободряло понимание важности задания и причастности к очередной мародёрской вылазке. Пребывая в размышлениях, Питер не заметил негромких хлопков, на поверку оказавшихся звуками аппарации. В темноте едва можно было различить какого-то прохожего на расстоянии четырёх метров. Сидя в засаде и поглядывая в окна спящего дома, Хвост мечтал как можно скорее пережить оставшийся час с небольшим, чтобы вернуться домой и лечь спать. Но его желаниям не суждено было сбыться.

Пока Питер стоял у дерева, незаметно для его глаз к дому приближались несколько фигур в тёмных мантиях. Когда неизвестные проникли на территорию скромного дворика, воспользовавшись другим входом, он их заметил и окаменел, будто кто-то из преступников — а в их недобрых намерениях и помыслах не было никаких сомнений — запустил в него оглушающим заклинанием. На деле же Мародёр лихорадочно размышлял, что ему делать в сложившейся ситуации. В голову пришла идея. Его никто не видел. В противном случае Пожиратели смерти — кто это ещё мог быть — не оставили бы от него и мокрого места. Но Ирвин и его мать оказались в смертельной опасности. Насчитав четверых пособников Тёмного Лорда, Питер решил вызвать подмогу. Он едва ли мог тягаться с кем-то из противников, тем более в одиночку против четверых. Патронус появился в воздухе так же быстро, как и исчез. Тем временем Пожиратели вошли в дом без стука, отворив парадную дверь с помощью заклинания. Фигуры в тёмных плащах одна за другой растворились в темноте жилого здания. Питер крадучись стал пробираться к окнам, где внезапно загорелся свет, сделав более заметным и самого Петтигрю. Он прильнул к стене под окном и стал прислушиваться. Раздались женские вопли. Это кричала мисс Ливингстон. Затем послышался и голос юноши. Он умолял Пожирателей отпустить их в обмен на что угодно. Среди прочих мужских голосов Питер узнал манерный голос Люциуса Малфоя.

— Преданность, лояльность нашему дому и Тёмному Лорду нельзя так просто выбросить, как ненужную вещь! — грозно вещал он. — Ты предал нас, а ведь мы доверяли тебе. Этому нет прощения…

Послышалась возня. Питер решился заглянуть в окно, чтобы увидеть, что творилось в комнате. Один из Пожирателей держал мисс Ливингстон в заложницах, обхватив её шею рукой и приставив к виску волшебную палочку. Малфой свирепо взирал на своего кузена, направив на него волшебную палочку. Третий Пожиратель держал безоружного паренька за локоть. Четвёртого прислужника Тёмного Лорда видно не было.

— Он не предавал вас, — голос женщины сорвался на крик. — Он устал от всего этого! Я не хотела ему такой жизни, не хотела родства с вами… Если бы я знала, что ждёт ни в чём неповинного ребенка, я бы бежала из страны!.. Он ещё слишком юн, зачем вам всё это?! Думаете, запугаете нас, и он снова вернётся в вашу секту?

— Заткнись, магловская подстилка! — рявкнул тёмный волшебник, крепко державший её.

Лицо женщины блестело от стекающих по щекам слез. Она смотрела на Малфоя с неприкрытым отвращением, а он, в свою очередь, отвечал ей глубочайшим презрением.

— Отвяжитесь от него, наконец! — прохрипела мисс Ливингстон. — Он сделал всё, о чем вы его просили. Мы собираемся уехать, никому и ничего не скажем…

— Это не вам решать, — отрезал непреклонный Малфой. — Он будет делать то, что я скажу и что прикажет наш Лорд.

— Стоите тут, вчетвером, решили запугать обычную неполную британскую семью, ссылаясь на какие-то мифические обязательства крови… — выплюнула женщина, видимо, понимая, что Пожиратели добьются своего так или иначе, и нет смысла просить их о чем бы то ни было.

— Кровь Малфоев невероятно высоко ценится в волшебном мире! Её необходимо беречь!

— Да!? — взревела женщина-магл. — А где же Акрам в таком случае? И не смотри на меня таким взглядом, — едко бросила мисс Ливингстон в ответ на слегка ошарашенный взгляд Малфоя. — Я всё знаю, несмотря на то, что не могу колдовать, как вы. Что вы с ним сделали? Где он? Молчите…

— По-моему, она достаточно наболталась, Люциус, — недовольно буркнул Пожиратель, державший женщину.

Всё случилось слишком быстро. Питер не успел даже предположить того, что последовало дальше. Не дождавшись от Люциуса какой-то реакции, Пожиратель выкрикнул: «Авада Кедавра!». Зелёный луч прошёл несчастную зарёванную женщину насквозь. Хвост видел, как остекленели её глаза, лицо сделалось невыразительной маской. Он видел и слышал, как кричал и бился в истерике Ирвин, но его держал третий Пожиратель. Глаза смотрели на весь этот ужас, но мозг Петтигрю отказывался воспринимать произошедшее. Будто в бреду он видел горе мальчика, оставшегося сиротой в свои неполные семнадцать лет, и сам ощущал какую-то мельчайшую часть боли Ливингстона, отчего глаза заволокла необъяснимая пелена из непрошенных слёз.

— Что ты наделал, придурок?! — наконец придя в себя, вскипел Малфой, схватив соратника за ворот мантии. —Макнейр! Кто тебя просил?!

— Я лишь сделал за тебя грязную работу, — нехотя ответил мужчина, отнимая руки беловолосого волшебника от своего одеяния. — Ты же боишься запачкать свои белые ручки.

— У нас гости, — послышался голос в непосредственной близости к Питеру.

— Значит, он всё-таки сдал нас!

Хвост спешно отпрянул от окна, в котором неожиданно возник четвёртый Пожиратель, тот самый, кого он не смог досчитаться ранее в доме. Тёмный волшебник побежал к двери и, едва переступив порог дома, принялся палить в Питера различными заклинаниями. Питер бросился бежать, параллельно бросая в неприятеля все заклинания, какие только приходили на ум. Режущее проклятие угодило Петтигрю в голень, он споткнулся и упал в снег, не добежав до ограды буквально несколько дюймов. Тёмно-алая кровь хлынула упругой струей из глубокой раны, обильно орошая кипенно-белый снег и пропитывая ткань брюк, ногу сводило судорогой от боли. Стиснув зубы, Питер как мог терпел эту пытку, одной рукой прикрывая рану, другой — всё ещё пытаясь отбиваться от Пожирателя. Но тот лишь забавлялся.

— Думаешь, что сможешь противостоять мне? — он рассмеялся, и голос врага показался Питеру смутно знакомым.

Манерно растягивал слова, подражая Малфою, был ещё молод...

Невысокий, надменный…

— Ты жалкое ничтожество, — уничижительным тоном бросил Пожиратель. — Из всей вашей безмозглой шайки ты самый жалкий.

Ну конечно!

— Нотт, я знаю, это ты, — кое-как выдавил из себя Петтигрю, морщась от боли.

Он всем своим нутром чувствовал, что мог не дотянуть до прибытия подкрепления. И то, что он узнал бывшего студента Слизерина, с которым не раз Мародёры вступали в драку, отнюдь не увеличивало его шансы на выживание.

Полетело новое проклятие, угодившее прямо в ослабевшего и слегка заторможенного Хвоста. Живот скрутило от острой боли. Питеру казалось, что его внутренности кто-то весьма нелюбезно позаимствовал, чтобы впоследствии сбросить с Астрономической башни. Ощущения, будто органы, сплющиваясь, давили друг друга, сводили несчастного Петтигрю с ума. Он валялся в снегу, сжавшись в комок от нестерпимой боли и мычал. Дориан Нотт чванился, упиваясь своей победой, и глумился над поверженным гриффиндорцем, но слов Пит разобрать уже не мог. Всё, что он успел увидеть, — это нескольких товарищей по Ордену Феникса, молниеносно ринувшихся в дом, где всё ещё находились трое Пожирателей и Ирвин. Кто-то из своих сцепился с ошалевшим Ноттом, Алиса подбежала к Хвосту и принялась его осматривать.

* * *

— На этом я вырубился, — заключил Питер, понуро глядя на одеяло. — Меня доставили сюда, подлатали. Но чем всё закончилось, я не знаю.

Четверо Мародёров находились в одной из палат Мунго. Питер лежал на больничной койке. Его нога была перебинтована от ступни до колена. Не слишком бодрый Сириус был мрачнее тучи. Он стоял у входной двери, прислонившись спиной к стене. Люпин сидел на краю кровати Петтигрю, с сожалением глядя на раненого друга. Недавно пришедший и явно не спавший Джеймс стоял рядом с Ремусом, скрестив руки на груди.

— Я не понимаю, — вскипел вымотанный Поттер, принявшись ходить по палате. Сириус отпрянул от стены, внимательно следя за ним. — Как? Как они узнали?

— Что ты имеешь в виду, Джеймс? — уточнил Ремус, развернувшись к нему лицом.

— Такое впечатление, что они были в курсе, что мы следим за Ирвином.

— Это просто стечение обстоятельств, Сохатый, — донёсся голос Сириуса. — Ничего не попишешь.

— Я понимаю, — согласился Поттер, кивнув. — Видимо, мы на верном пути, раз вышли на Ливингстона. Он что-то знает, и это очень беспокоит Малфоя и его дружков.

— Но что? — задал резонный вопрос Лунатик. — Чем он мог быть полезен? Он даже не чистокровный Малфой, если уж на то пошло.

— Мне кажется, он выполнял какие-то поручения Малфоя и был ему полезен, — предположил Петтигрю.

— Допустим, он не убит потому, что мог ещё понадобиться. А поскольку был связан по крови с Люциусом, то молчал, иначе его участь была бы незавидна. Так получается? — рассуждал Люпин. — Должна быть сильная мотивация, чтобы не один год — а я в этом практически уверен, — быть на побегушках у такого змея, как Люциус.

— Как-то ты мягко его охарактеризовал, Лунатик, — фыркнул Сириус, засунув руки в карманы чёрных джинсов, приблизившись к друзьям. — Слишком мягко.

— А как бы ты его назвал? — скептически приподняв бровь, поинтересовался Ремус.

— Лживая, лицемерная, трусливая белобрысая мразь, — гаденько улыбаясь, протянул Блэк на манер Малфоя.

Поттер рассмеялся. Питер тоже захихикал, насколько ему позволяла несильная глухая боль в животе.

— Чтоб его волоснёй все рюмочные и сортиры Британии перемыли… — пробормотал Сириус, хмуря брови.

— Бродяга, — Джеймс хлопнул его по плечу и снова рассмеялся, — твои слова бы Мерлину в уши. Но я бы с удовольствием посмотрел на это зрелище.

Когда все успокоились, Ремус продолжил, заговорщицки переглядываясь с Мародёрами:

— Поскольку паренёк выжил, надо его навестить и всё разузнать, пока по его душу не пришёл кто-то ещё.

— Так он жив? — всполошился Питер, присев на кровати. От резкого движения в животе снова всё заболело, поэтому он опустился обратно на подушку.

— Жив, — кивнул Сириус. Его лицо отчего-то сделалось озадаченным.

Питер не мог понять причину такой реакции Бродяги. Впрочем, душа Блэка — те ещё потёмки, и Хвосту это было прекрасно известно.

— Он в реанимации, — пояснил Джеймс, потерев переносицу. — Надеюсь, выкарабкается.

Сохатый улыбнулся и добродушно добавил:

— Ты молодец, Хвост. Настоящий Мародёр. Сейчас тебе нужно немного подлечиться, отдохнуть. Денёк-другой полежишь, будешь как новенький!

— Спасибо, — губы Петтигрю сами собой расползлись в робкой улыбке. — Спасибо, что пришли, что поддерживаете… Что притащили всё это, — парень кивнул в сторону тумбочки, на которой лежал шоколад, апельсины, яблоки и ананас.

— Только попробуй это не съесть, — беззлобно погрозил Блэк, усмехнувшись. — Поправляйся.

— Мы заглянем к тебе утром, — заверил Лунатик. — А сейчас мы пойдём.

Кое-как вытурив за дверь Сохатого и Бродягу, грозившихся остаться с Питом и заночевать на лавочке в коридоре, Ремус подмигнул Хвосту и был таков.

Устраиваясь на кровати в самой удобной позе, Питер думал о происшествии, о том, что видел смерть… Он не спас женщину, хотя мог хотя бы попытаться. И это грызло его изнутри. С другой стороны, Мародёры его поддерживали, Ирвин жив. А значит, он справился. И, вероятно, ему не стоило себя корить и изводить за то, что могло бы быть. Вполне возможен был исход, в котором ворвавшегося в дом с целью спасения Ливингстонов Пита преспокойненько уложил Непростительным какой-нибудь Макнейр, не поведя и бровью. И вся бравада была бы напрасной. Незаметно для самого себя, веки Питера отяжелели и опустились, а размышления перетекли в беспокойный сон.

Ремус Люпин

Хвоста выписали через два дня. В течение этого времени Мародёры неустанно проведывали Пита. Помимо дружеской поддержки, Сириус, Джеймс и Ремус держали ситуацию с пострадавшим Ливингстоном под неусыпным контролем. Но вот беда: парень решительно не шёл на поправку. Если Пит восстанавливался довольно быстро, то Ирвин пребывал в стабильном тяжёлом состоянии. Насколько смог вычислить Сохатый, вне палаты Хвоста находившийся только в мантии-невидимке, смерть матери и перенесённый стресс вкупе с полученными травмами подорвали и без того шаткое здоровье Ливингстона, а потому он не мог найти сил, чтобы поправиться. Целители разводили руками и уповали на молодой организм. И покуда молодой человек находился между жизнью и смертью, узнать у него что-либо не представлялось возможным.

Очередной урок от Грюма дался тяжелее предыдущего. Возможно, дело было в том, что почтенный аврор всё меньше щадил их и делал скидку на неопытность. Или же причиной была высокая нагрузка в Ордене и большое количество сил, которые приходилось затрачивать на новые боевые и защитные заклинания. Ремус чувствовал, будто шёл по узкому, извилистому жизненному пути с тяжёлым грузом на плечах. Однако отступать было не в духе Люпина, а посему он безропотно слушался Грозного Глаза, усердно работал в газете и в Ордене, а также ненавязчиво заботился об отце. Отрадой были друзья, которые пребывали рядом в сложные минуты, родной дом и надежда на то, что у Мародёров был реальный шанс победить в войне и прервать вереницу смертей.

* * *

Ремус шёл по улочкам Коукворта. Он уже бывал несколько раз в маленьком городке, однако ещё никогда ему не доводилось гостить у Северуса. Последний уведомил Люпина совой о необходимости приватной беседы, чему Лунатик несказанно удивился, ведь он не считал себя близким другом Снейпа. А тут приглашение в гости, пусть и по делу… Сначала Ремус сомневался в подлинности письма, но потом всё же решил навестить бывшего школьного недруга и выяснить, чем был обязан такой чести. Решив не привлекать к себе излишнее внимание, Мародёр трансгрессировал в укромное место Коуквортского парка, откуда оставалось пройти пешком три квартала. Припоминая, что дом Эвансов находился как раз в непосредственной близости к парку — единственному зелёному месту в этом населённом пункте, — он решил сперва разведать обстановку там, а после уже направиться к дому Северуса.

Дом родителей Лили производил впечатление самого обыкновенного британского двухэтажного дома. Уговорив собственную совесть и воспитанность, Ремус осторожно заглянул в окна дома. Казалось, внутри никого не было. Однако минутой позже в кухню вошла миссис Эванс. Женщина средних лет взяла со стола свёрток и опустила его в сумку. В тот же момент зазвонил телефон, и мама Лили направилась в прихожую, чтобы ответить на звонок. Судя по всему, она говорила со своей старшей дочерью. Тон её голоса был весёлым. По обрывкам фраз Лунатик решил, что Петунья намеревалась выйти замуж. Конечно, это прекрасный повод для радости. О Лили же никто и словом не обмолвился. По крайней мере, в течение тех нескольких минут, когда Ремус следил за женщиной. Решив, что услышал и увидел достаточно, он направился в Паучий тупик. Да, местечко в индустриальном городке, где основными местами работы были предприятия, а небо по цвету не слишком отличалось от асфальта, выглядело донельзя пугающе и непривлекательно. Неудивительно, что Северус не приглашал к себе друзей, хотя, впрочем, у него и друзей-то толком не было. Дом Снейпов был старым, даже правильнее сказать — ветхим, но более-менее чистым: в миниатюрном дворике был убран снег, дорожка к дому была сухой, окна не окутывала паутина, а по периметру стоял починенный забор. Несмотря на то, что времени было всего два часа после полудня, в окне первого этажа горел свет. Миновав миниатюрный двор, Ремус постучал в дверь. Спустя минуту хозяин дома её отворил и, нервно озираясь, впустил Мародёра внутрь. Пол в доме был покрыт блестящим ламинатом, кое-где на окнах стояли одинокие горшки с неизвестными Ремусу цветами. Вся мебель была не новой, однако целой. Очевидно, жильцы провели добротную генеральную уборку, приложив немало сил, чтобы вывести некогда не самый дурной дом из грязи и запустения. Северус, непривычно одетый в чёрную футболку, пригласил гостя в небольшую гостиную, где вскоре двое молодых волшебников опустились в стоявшие рядом кресла. Северус палочкой уменьшил огонь в камине, после чего как-то задумчиво произнёс:

— Хорошо, что ты пришёл.

Ремус поначалу хотел признаться, что был несколько сбит с толку письмом слизеринца, но вместо этого лишь кивнул. Снейп сжал губы, осмотрелся и устроился в кресле поудобнее.

— Я понимаю, мы никогда с тобой не дружили, и моё приглашение свалилось на тебя как снег на голову. Но я решил, что лучшего места и времени для встречи нам не найти. А мне есть что тебе поведать.

Люпин выжидающе глядел на собеседника, чуть выпрямившись и вытянув шею.

Черноволосый парень переплёл пальцы рук и продолжил, бросая на гриффиндорца непонятные взгляды. Чем больше он говорил, тем больше Ремус понимал, насколько гуманным по отношению к нему, насколько дружеским было решение Снейпа пригласить его и поведать обо всём. Ещё год назад Лунатик ни за что бы не поверил, что такое возможно.

— Моя мать работает сейчас помощником зельевара, а следовательно, имеет доступ к некоторым новым данным и исследованиям. На днях она рассказала мне об одном любопытном открытии, которое попало к ней в руки. Признаюсь, я сам думал, что никогда не дождусь чего-то подобного, а это могло бы решить много проблем.

— О чём ты, Северус? — в нетерпении уточнил Ремус, всем телом подавшись к собеседнику. Каждое слово интриговало его всё сильнее.

Снейп прерывисто вздохнул, слегка приподняв брови, и оторвался от спинки кресла. Видимо, Люпин прервал его повествование своим вопросом.

— Пожалуй, мне стоит предварительно кое-что рассказать. — Выражение лица Северуса стало крайне таинственным, глаза засияли. — Только не перебивай, прошу.

Ремус послушно кивнул, отчётливо понимая, что приглашение и, тем более, рассказ чего-то сверхважного давались Снейпу крайне нелегко, особенно учитывая тот факт, что они приходились друг другу не самыми близкими людьми. Удовлетворившись реакцией Мародёра, Северус откинулся обратно на спинку старого коричневого кресла.

— Полагаю, эта информация, которую я расскажу тебе сейчас досрочно, вызвала бы шквал негодования у Дамблдора, ведь я не вправе озвучивать её тебе без его ведома. Но я считаю, что ты имеешь право знать, особенно во вновь открывшихся обстоятельствах.

Ремуса так и распирало от досады. Он едва сдержался, чтобы не высказать вслух своё мнение о том, что держать информацию о нём в тайне от него же самого — по меньшей мере оскорбительно.

— Некоторое время назад мне стало достоверно известно, что собирается предпринять Тёмный Лорд. Помимо своего влияния на волшебников, он пытается различными путями подчинить себе и других магических существ: троллей, вампиров, великанов. На особом счету у него и оборотни. Вероятно, ты уже догадался, что их появление в прошлом году на территории Запретного леса было вовсе не случайным, — он потёр ладонями лоб и многозначительно посмотрел на Лунатика. Тот обхватил себя руками, неверящим взглядом ответив двойному агенту. — Это были засланные шпионы Сивого, кажется, так его зовут…

Ремус не выдержал и рывком поднялся на ноги. Его сердце бешено стучало, грудь часто вздымалась и опускалась, руки тряслись от злобы, глаза бегали по комнате. Он сжал кулаки что было мочи, пытаясь справиться с эмоциями. Снейп обескураженно смотрел на Лунатика, вероятно, пытался понять причину такой резкой перемены в настроении. Какой-то намёк на сочувствие проступил на его лице, и он тихо, осторожно поинтересовался:

— Это ведь он сделал с тобой?..

Ремус глубоко вдохнул воздух и опустил голову. Хотелось убежать и спрятаться. Чувство, будто его принудительно раздели догола и выставили на всеобщее обозрение, не покидало молодого человека. Ведь меньше всего он хотел бы, чтобы кто-то об этом знал… Ему так нелегко далось открыть секрет лучшим друзьям, но что касалось посторонних людей — он упорно скрывал свою вторую сущность, отчего чувствовал себя лгуном и предателем, но всё же пребывал в некоем подобии безопасности. Северус задумчиво смотрел куда-то вдаль, но ничего не говорил, чему Ремус был только рад. Ни ненужных сочувствий, ни расспросов — Северус, очевидно, и сам понимал, каково это, хранить большую тайну. Колоссальное напряжение от злобы на Сивого постепенно сходило на нет, уступая место непониманию и раздражению. Люпин сел на место и заговорил:

— Я… — В горле пересохло, отчего Лунатик судорожно сглотнул, разглядывая свои руки. — Я бы хотел, чтобы это осталось между нами.

К чести Снейпа, тот лишь уверенно кивнул. Ничто на его лице не выдавало каких-то эмоций по поводу того, что он узнал.

— Ты узнал мой секрет, а я — твой. Всё честно, — ровным тоном ответил Северус, одёрнув зачем-то рукава футболки.

«Секрет? — про себя рассуждал Лунатик. — Да, конечно. Это он о Лили…»

— Я полагаю, ты понимаешь, к чему я упомянул оборотней и позвал сюда именно тебя, — глухо прозвучал низкий голос Снейпа. — Дамблдор вскользь упомянул о том случае, когда погиб оборотень на территории Хогвартса, после чего поделился соображениями: что если Тёмный Лорд пытается привлечь волшебных существ на свою сторону, то и нам нужно делать то же самое. В конце концов кто-то из них займёт какую-то позицию, поэтому медлить нельзя. Для работы с оборотнями лучшей кандидатуры, чем ты, нам не найти.

— Однако есть одно «но», — перебил угрюмый Лунатик, мысленно не понимая, почему ведёт эту беседу с Северусом, а не с Дамблдором. — Во время полнолуния я совершенно себя не контролирую.

— Именно это я и противопоставил Дамблдору, — поддержал Северус, зачесав отросшие волосы назад. — Склонен думать, что только по этой причине он не стал пока ничего тебе рассказывать. Поскольку не мог тебе гарантировать никакой, пусть и призрачной безопасности в чужом клане. Я уже даже не беру в расчёт тот факт, что у тебя есть личная жизнь, работа, дополнительная работа в Ордене.

Лунатик слишком хорошо знал себя, чтобы понимать наверняка: он был готов наплевать на всё личное ради высокой цели, особенно когда его просил сам Альбус Дамблдор собственной персоной. Стоило величайшему волшебнику своего времени обмолвиться о чём-то, как это моментально воспринималось им за просьбу или указание. Однако Ремус был на него сердит. Почему нельзя было обсуждать подобные миссии с ним напрямую? Почему он не имел права как-то защитить себя или предложить какие-то альтернативы? Его мысли были бесцеремонно прерваны репликой Северуса:

— Если ты ещё помнишь, я изначально вёл разговор о другом.

— Да, ты упоминал о каком-то интересном открытии. — Люпин был сбит с толку, ведь в его голове кипели мысли об одном, а Снейп заводил разговор в совершенно иное русло.

— В свете услышанного, пожалуй, ты поймёшь, что я имею в виду.

— Я постараюсь.

Заверять в чём бы то ни было Северуса не было необходимости. Если он пригласил Ремуса на разговор, то скажет то, что хотел, независимо от ответа Люпина.

Слизеринец в упор смотрел на гриффиндорца, как бы безмолвно веля приготовиться услышать нечто такое, что может выбить Лунатика из колеи. И он в который раз дал своё согласие едва заметным кивком.

— В какой-то мере это просьба Джеймса, но и, наверное, мой внутренний голос диктует поставить тебя в известность. Дело в том, что недавно мать поведала мне о новом открытии в зельеварении. Три года назад изобретатель Дамокл Белби сварил эликсир, который обладал многими побочными действиями. В течении этих трёх лет он доводил его до совершенства. И вот, две недели назад, он запатентовал зелье на основе аконита. Оно обладает исключительными свойствами: оборотень, выпивший его накануне полнолуния, сохраняет рассудок и человеческое сознание.

Ремус не верил своим ушам. То, что почти тринадцать лет было для него чем-то несбыточным, теперь стало вдруг вполне осязаемым и реальным. Такое зелье могло облегчить его страдания и угрызения совести по поводу возможных бед, которые он мог натворить во время превращения и совершенно не помнить впоследствии. Он мог оставаться человеком.

— Это… — в груди не хватало воздуха от волнения, а лоб покрывался испариной, — это же…

— Да, это облегчило бы превращения, — подтвердил Снейп. — Только вот зелье это очень капризное. Сам по себе клобук монаха очень ядовит. Малейшая неточность, и эликсир становится ядом.

Забрезжившая надежда быть «нормальным» во время превращений начала постепенно потухать. Однако, заметив на лице Люпина признаки расстройства, Северус поспешил его успокоить:

— Ну, разумеется, оно ещё не прошло все испытания, не получило различные сертификации, следовательно, его нельзя купить. Но я, кажется, знаю, что можно сделать…