Другая жизнь Мародёров: Дары Смерти (гет)

Примечания:

Добро пожаловать!

Представляю вам новую часть «Другой жизни Мародёров». Любимые герои вернулись, сюжет сделал новый поворот, так что запасайтесь вкусняшками и чаем. Приятного чтения:)

---

 

 

 

— Когда ты любишь, стук твоего сердца слышат все вокруг, когда ненавидишь — он отдаётся лишь в твоей голове, когда умираешь — только ты перестаёшь его слышать, но он остаётся с теми, кто тебя любит…

Холм одного дерева

 

Джеймс Поттер

Он словно умер и заново родился. Нереальность плавно сменилась действительностью, о чём свидетельствовал нараставший пульс, бойко забившееся сердце, обжигавшее кожу тепло комнаты, какие-то доносившиеся звуки, которые были странно размазанными — так обыкновенно искажается звуковая волна, проходящая сквозь воду. В нос вдарили какие-то смешанные ароматы, то ли лекарств, то ли еды, разобрать было невозможно. Мозг отказывался что-либо понимать. Ощущения постепенно становились всё ярче и непривычнее, такое состояние было сравнимо с тем, как если бы Почти Безголовому Нику вдруг кто-то даровал жизнь спустя множество лет его «призрачного» существования. Попытка приподнять веки не увенчалась успехом, и, не имея сил, парень повторно погрузился в темноту.

Спустя какое-то время он снова пришёл в себя. На этот раз он смог покрутить головой и даже открыть глаза, но вскоре снова зажмурился — свет был слишком ярким для того, кто так давно его не видел. Поморщившись несколько секунд, Джеймс всё же повторил попытку. Он часто моргал, до тех пор, пока не смог различать хоть какие-то предметы. Рядом опять словно ниоткуда всплыли звуки. Кто-то шуршал чем-то прямо над левым ухом Поттера, немного поодаль от него с правой стороны кто-то шепнул неразборчивое заклинание, и комната погрузилась в полумрак.

— Спасибо, Лунатик, — прохрипел он не своим голосом, — если бы ты не задвинул шторы, я бы точно ослеп.

Сидевший слева человек громко рассмеялся характерным смехом, и на его лице Джеймс смог разглядеть невероятно тёплую и довольную улыбку.

— Сохатый, с возвращением! — победно воскликнул Сириус и бросился обнимать друга.

Поначалу Поттер не знал, как реагировать на это. С одной стороны, он до безумия хотел обнять друзей, встать на ноги и пробежать всю Англию. Но с другой — был в ужасе от мысли, что руки и ноги могут по-прежнему его не слушаться. Всё же первое пересилило, и, с изумлением глядя на свои шевелящиеся конечности, Джеймс крепко обнял Бродягу. Затем их обоих обвил своими длинными руками растрогавшийся Лунатик, на него сверху запрыгнул непонятно откуда взявшийся Хвост.

— Эй, ты его сейчас раздавишь! — недобро сверкнув глазами в сторону Питера, буркнул Сириус, освобождаясь от объятий.

— Да всё нормально, — заверил откашлявшийся и весьма довольный Джеймс. Ему всё ещё не верилось, что кошмар закончился и он мог снова жить. — Но, если найдёте стакан воды, будет лучше.

Не мешкая ни секунды, Сириус протянул лучшему другу стакан с заранее заготовленной жидкостью, который Поттер жадно осушил и откинулся обратно на кровать. Теперь он понимал, что происходило вокруг него. Он лежал на огромной уютной кровати в хозяйской спальне его фамильного родового гнезда, Мародёры были рядом с ним. Также по тускло освещённой одним лишь прикроватным ночником комнате сновал Чейз, занимаясь мелкой работой. Попутно он говорил сам с собой, в основном радуясь возвращению мастера и тому, что в доме гости и много работы. Комната выглядела чистой и обжитой, разве что теперь обои были точь-в-точь такими же алыми, как и в его спальне. Наверняка это проделал Сириус, чтобы по возвращении друг чувствовал себя максимально привычно и комфортно. Заботливый домовик перенёс одежду владельца и разместил в большой платяной шкаф, обувь и прочие вещи аккуратно попрятал в тумбы и другие отсеки шкафа. Злосчастного, но спасительного котла с зельем видно не было. Не успев разглядеть комнату полностью, Сириус грациозно плюхнулся на кровать друга и начал пристально его осматривать, чем привлёк его внимание.

— Вроде целый.

— Конечно, жив и здоров, — насмешливо улыбнулся Ремус и устало опустился на уголок кровати, наблюдая на друзьями.

— Вроде я снова могу двигаться, — негромко сказал Поттер, шевеля ногами. — Я даже мечтать об этом не мог.

Питер шмыгнул носом, сдерживая эмоции, отведя глаза куда-то в сторону, словно чего-то ожидал.

— Ребята, спасибо всем вам, — сглотнув, продолжил расчувствовавшийся Джеймс. Вопреки всеобщему удивлению, он не плакал. Говорил спокойно, с огромной благодарностью и радостью в глазах. — Без вас я бы не смог вернуться. Это было похоже на пытку. Как будто спишь и не можешь проснуться. А когда всё же бодрствуешь, то не понимаешь, что происходит. Я сначала даже не понял, что умер.

— Ты не умер, Джеймс, — резко перебил друга Бродяга, помрачнев. — Это была грань между жизнью и смертью.

— И всё же ты здесь, — предусмотрительно перевел опасную и тяжёлую тему в более мягкое русло проницательный Лунатик. — Как ты себя чувствуешь?

— Удивительно, но ничего не болит, только немного горю, — Поттер криво усмехнулся и сымитировал руками пожар, чем вызвал смешки друзей. — Я жив, господа Мародёры! Теперь Волдеморту точно влетит за всё по самые панталоны.

Ремус и Питер как-то странно переглянулись, что не укрылось от Джеймса, однако его внимание снова отвлёк Сириус.

— Как тебе удалось с нами связаться? Как ты вообще смог присниться с пророчествами?

Почесав затылок, он задумчиво ответил:

— Мерлин, это было невероятно сложно! Помнишь, Стоун в Хогвартсе как-то говорил, что немногие могут освоить трансфигурацию на анимагическом уровне и уж тем более колдовать без палочки или создавать реальные иллюзии? Кажется, в какой-то раз у меня получилось. Легче всего было попытаться превратиться в оленя. Я будто был бесплотным, а в образе животного мог снова обрести форму.

— Это ты Фенвика заставил с нами встретиться? — вклинился с вопросом Люпин.

— Да. Не знаю, как получилось, что мы встретились, я даже не сразу понял, что он был не совсем жив, когда умолял его помочь.

— Это как? — Челюсть и без того озадаченного Петтигрю смачно упала на пол.

— Ну, мы были в Хогсмиде, насколько я понял. Он выглядел каким-то подавленными и уставшим. Я подошёл к нему, спросил, в чём дело. Он так удивился, когда меня увидел, как будто я на его глазах поднял мизинцем «Хогвартс-экспресс»! Рассказал про демонстрацию, про нападения. И я понял, что надо действовать. Сначала попросил его привести вас каким-то образом в Хогсмид, рассказать про весь этот беспредел. Я знал, что вы почуете неладное, оставил вам записку. Это, между прочим, было очень непросто! — волшебник с авторитетным видом вскинул палец, а после рассмеялся. — Я несколько раз пытался как-то пробраться в замок, но у меня ничего не получалось. И однажды мне пришло видение, что у тебя и Марлин… — Джеймс улыбнулся Сириусу, отчего тот стал мрачнее тучи и нервно потёр лицо похолодевшими руками. Тон голоса Поттера стал безрадостным и взволнованным: — Бродяга, что случилось?

Поморщившись и шумно выдохнув, Мародёр ответил:

— Он погиб несколько дней назад. А следом за этим мерзавка Беллатрикс с лизоблюдом Малфоем-младшим ворвались в наш дом, пока меня не было. Марлин успела послать патронус каким-то чудом. Её пытали, а потом нам всем крепко досталось, а этим уродам хоть бы хны.

Джеймс оторопел. Марлин подверглась пыткам? За что? За то, что она маглорождённая? А что же тогда будет с Лили? Может, это было результатом кровных разборок Блэков? Ведь в дом нельзя было просто так войти. Да ещё и в такой неподходящий момент! Поттеру было так жаль друга, что он не мог выдавить из себя ни слова о соболезнованиях и о поддержке. Приподнявшись, он положил руку Бродяге на плечо. Тот невесело усмехнулся, затем мотнул головой и с благодарностью взглянул на вернувшегося Сохатого.

— Всё нормально, брат. Мы справимся. Главное, что ты с нами.

Повисло неловкое молчание, которое прервал любопытный Питер:

— Ты мог нас видеть? Когда был там…

— Не совсем, — прямолинейно ответил Поттер, немного придя в себя от услышанного. — Всё было как во сне. Я и сейчас не до конца понимаю, что происходит.

Он обвёл взыскательным взглядом комнату и спросил, нахмурив брови:

— А где Лили? Что с ней?

Голос предательски дрогнул, ведь ответ на вопрос мог ему не понравиться. Уловив напряжённость, Лунатик расплылся в понимающей улыбке и кивнул в сторону соседней комнаты, в которой раньше жил Джеймс.

— С ней Северус, он ни на шаг от неё не отходит, — пояснил «совесть Мародёров». К своему собственному удивлению, новость о том, что с Лили находился Снейп, Джеймса не покоробила, даже наоборот, несколько успокоила. По крайней мере, она была в безопасности. А вот что касалось их взаимоотношений… — Она всё ещё спит, а тебе целитель приказал отдыхать. Завтра сможешь уже пробовать ходить и начинать заниматься физической активностью.

Предупредив возражения насупившегося друга, Лунатик закатил глаза и скрестил руки на груди:

— Даже не думай вставать, Сохатый! Я прослежу, чтобы ты выпил это зелье, — он указал на склянку с тёмно-зелёной жидкостью, стоявшей на прикроватной тумбочке, — и отдыхал.

— Почему я не в Мунго?

Это был вполне резонный вопрос. Он неизвестно сколько времени был вне тела и считался мёртвым, а проснулся дома как ни в чём не бывало.

— Ты должен сейчас какое-то время не светиться, — старательно подбирая слова заговорил Блэк, — Твою голову хотел сам Волдеморт.

Джеймс встрепенулся, будто ошпаренный.

Что?!

Кровь бурлила в жилах, стучала в висках, руки самопроизвольно сжимались в кулаки. Он был готов порвать на куски Тёмного Лорда прямо в этот миг.

— Зачем? — гневно рявкнул он. — Что этой мрази от меня нужно? Чтобы я сдох?

— Ты ему очень сильно мешаешь. С помощью Руквуда он убрал твоих родителей, потом хотел убить и тебя, потому что ты не собирался повиноваться ему.

Лицо Джеймса побагровело, глаза налились кровью, ещё немного, и из его ушей повалил бы пар. Как это подонок смеет лишать кого-то жизни? Какого чёрта он должен его бояться или принимать его сторону, особенно после того, как он безжалостно убил Чарлуса и Дорею? Судя по едва сдерживаемому гневу, Сириус был с ним абсолютно солидарен.

— По-моему, эта дрянь возомнила себя вершителем судеб! На деле это всего лишь маньяк. Я ни за что ему не прощу того, что он сделал с моими родителями и со мной, с Лили, с Марлин, со всеми нами, своими или чужими руками — не важно! Не будь я, чёрт возьми, последним из рода Поттеров на этой земле!

— Отличный настрой, Сохатый! — хлопнул его по плечу Бродяга, загадочно ухмыляясь. Вероятно, у него созрел какой-то план. Остальные Мародёры одобрительно кивали. — Для начала давай мы тебе расскажем всё о пророчестве, но предварительно надо позвать Регулуса и Снейпа.

Беседа выдалась бурной. Первой реакцией на показавшегося на пороге Снейпа было облегчение, а затем и благодарность. Он выполнил свою часть сделки и не подставил Мародёров и других членов Ордена Феникса, чем вызывал ещё большее уважение со стороны Джеймса, считавшего, что дружба и преданность — самые важные качества в людях. Поведение Северуса удовлетворяло и первому, и второму. При виде пришедшего в себя Поттера губы двойного агента едва уловимо дрогнули, а выражение лица ещё сильнее смягчилось. Наверное, увидев Лили, он улыбался открыто, но Поттер был рад и таким переменам в Снейпе, поэтому пожал ему руку и расплылся в понимающей улыбке.

— С возвращением, — негромко произнёс бывший школьный недруг. — Надеюсь, теперь ты отдохнул и готов потрудиться.

— Курорт что надо, — иронично заметил Поттер, — но тебе не советую. Проблемы с транспортом.

Чуть ли не впервые в жизни Снейп усмехнулся его шутке, а не обозвал безмозглым шутом.

Регулус, который пришёл вместе с Северусом, также поприветствовал вернувшегося к ним Джеймса объятиями и краткими пожеланиями в духе «больше так не делай» и «пора приниматься за дело». Когда все расселись — кто на кровати, кто на стоявшем рядом стуле, — первым заговорил Сириус:

— Как мы все знаем, Волдеморт охотится за пророчеством. Но, благодаря нашим усилиям, этот красноглазый гад его не получит.

Молодые люди согласно закивали. Бродяга оставался верен себе. Если ему что-то или кто-то не нравились, он не делал вид, будто это было не так. У него тоже хватало поводов уничтожить самозванца раз и навсегда — не меньше, чем у самого Джеймса.

— Нам с Питером Дамблдор показал одно воспоминание, — подхватил Лунатик, — в нём твой отец, Джеймс, а также Грозный Глаз и сам профессор сочли нужным перепрятать пророчество о Тёмном Лорде из министерства в ваше семейное хранилище в Гринготтсе, поскольку мать Пита, — Люпин виновато посмотрел на Хвоста, но тот держался весьма мужественно, — пыталась его украсть. Они сказали, что пророчество должно открыться нам, когда мы будем готовы. О ком оно сделано, мы не знаем. Плюс ко всему профессор рассказал, что нам предстоит в этой войне очень многое сделать.

Сказать, что Джеймс не догадывался об этом, было бы преднамеренной ложью, поскольку отец не раз говорил ему, что он ещё покажет себя, что придёт его время. Вот оно и пришло. Как и воспоминание о Чарлусе Поттере.

 

* * *

 

— Подай мне тот ключ, сын, — попросил мужчина в годах, указав жестом на крохотный золотой ключик, лежавший на соседнем стеллаже. — Эта безобразница просто так не откроется.

Джеймс тут же протянул отцу искусно вырезанную вещицу, внимательно наблюдая за его действиями. Он просунул ключик в небольшое отверстие и провернул несколько раз, после чего раздался звонкий щелчок и обитая красным бархатом шкатулка всё же приоткрылась.

— Эта забавная шкатулка специально зачарована так, что с помощью магии её нельзя вскрыть. Единственный способ — это ключ.

— А что там хранится? — полюбопытствовал молодой человек лет шестнадцати и поправил очки.

— Письма, — расплывшись в улыбке, ответил мужчина. — Когда-то у нас с твоей мамой была долгая и весёлая переписка. Ты же тоже пишешь друзьям, наверное, понимаешь, что трудно общаться на расстоянии.

— Ну, это не то, пап. Друзья — это не девушка, тем более что мы с Сириусом и так каждый день без писем общаемся, — решительно проговорил Джеймс. — Так что не сравнивай.

До тех пор перебиравший драгоценные письма глава семейства прекратил рыскать в небольшой шкатулочке, выпрямился и внимательно всмотрелся в лицо сына. Выражение лица самого Чарлуса было каким-то по-родительски понимающим, словно он знал всё о своём отпрыске лучше его самого.

— Сын, ты всё ещё переживаешь из-за той девочки?

И как он обо всём догадывался? Джеймс удручённо дёрнул плечами, а затем кивнул, чем вызвал у отца усмешку. Чарлус приблизился к школьнику, положил ему руку на плечо и негромко сказал:

— Я знаю, Джеймс, это тяжело, когда тебя не понимают и не принимают. А когда не любят в ответ — ещё страшнее. Но я абсолютно уверен в том, что эта девочка…

— Лили, — добавил нетерпеливый Поттер.

— Да, Лили, она просто ещё не разобралась в себе. А может, ты просто её чем-то обидел. В любом случае нужно проявить немного терпения.

Тяжело вздохнув, Джеймс нехотя улыбнулся. Удостоверившись, что сын его понял, Чарлус Поттер продолжил разбирать письма.

— Ну и что мне с ней делать? Она меня ненавидит, пап!

— Неправда, — возразил отец.

— Нет, правда! — стоял на своём сын. — В прошлом мае она сказала, что предпочтёт мне гигантского кальмара!

— Но ты ведь сам вступил в перепалку с её другом, если я правильно помню. Неудивительно, что она тебя сторонится. Джеймс, ей-богу, ну сколько можно его задирать! Будь взрослее и умнее. Лили раздражаешь не ты, а твои вечные баталии с тем парнем. Если ты любишь человека, ради него ты будешь беречь его близких, не станешь причинять боль. А твоё поведение — это чистой воды эгоизм, мальчик мой, и Сириус тоже тебе об этом говорил.

— Ладно, — буркнул Джеймс, почесав затылок, и криво усмехнулся. — Буду умнее.

— Вот и правильно, сын. Нечего киснуть. Тебе вообще в этой жизни ещё очень многое предстоит сделать и пережить, нужно к этому готовиться.

С лица юноши мгновенно сошла улыбка.

— О чём это ты?

Захлопнув шкатулку, волшебник в годах жестом велел сыну присесть, после чего занял место на стоявшей неподалёку табуретке, так что мужчина и юноша сидели на расстоянии вытянутой руки и смотрели друг на друга.

— Не стану лукавить, не так давно мы с Аластором и мистером Дамблдором кое-что нашли. Очень важную вещь, которая поможет победить Волдеморта. Я не могу тебе всего рассказать, ты узнаешь обо всём, когда придет время. Однако запомни. Волдеморт не пощадит никого, тем более нас. Ты знаешь, мы ему отказали в весьма грубой форме и заняли жёсткую позицию. Поэтому будь начеку. Я не хочу тебя пугать, Джеймс, но грядёт война. А это боль, страх, потери. Не нужно бояться будущего, верь в себя, в друзей, в собственные силы. Ты же Джеймс Поттер! — Чарлус потрепал сына по его торчащим во все стороны тёмным волосам и расхохотался. — Мы с мамой всегда с тобой, что бы ты ни сделал. Мы тебя очень любим.

— И я вас, пап, — ответил решительный, но весёлый Джеймс. — Грубо говоря, ты только что предложил мне выиграть войну и победить Волдеморта?

— Почему бы и нет!

Отец и сын рассмеялись, а тем временем в гараж вошла Дорея.

 

* * *

 

— Значит, нужно это пророчество каким-то образом открыть, — категорично заявил Джеймс, чем вызвал одобрение со стороны Сириуса. — Если оно о нас, мы его узнаем.

— Поскольку неизвестно, что может произойти, нужно каким-то образом защитить это место от нежелательных ушей и выбрать подходящий момент, — предположил Северус. — Господа, мы забываем ещё то, что Джеймсу нельзя сейчас себя обнаруживать. Он должен появиться ровно в тот момент, когда Волдеморт будет больше всего уязвлён.

— Иными словами, ты предлагаешь мне сидеть здесь и ждать непонятно чего? — с вызовом поинтересовался Поттер, буравя взглядом абсолютно спокойного Снейпа. — Я и так слишком долго отсуствовал.

— Северус, он прав, — поддержал друга Люпин. — Давайте сначала решим, когда будем открывать пророчество. И звать ли на это мероприятие Грюма и Дамблдора или нет.

— Лучше позвать, — отозвался Регулус, покосившись на закатившего глаза брата, — они всё-таки мудрее нас.

— И вдруг что-то пойдёт не так? — согласно закивал Петтигрю.

— Мерлин правый, да что может пойти не так, Питер? — взорвался Бродяга, раздражённо всплеснув руками. — Они его уже знают, так что Америки мы им не откроем.

— Давайте все успокоимся, — воззвал собравшихся к разуму младший Блэк. — Мы тут спорим, в то время как где-то прямо сейчас проливается кровь. Не лучше ли нам просто открыть это пророчество, к примеру, завтра утром и уже дальше решать, что будем предпринимать?

— Здравая мысль, я за, —Люпин улыбнулся.

— Я тоже, — синхронно проговорили Сириус и Джеймс, заставив тем самым улыбнуться остальных Мародёров.

Как в старые добрые времена!

Северус и Питер также выразили свою солидарность с планом. После этого, обсудив произошедшие за несколько месяцев дела Ордена, Питер и Ремус ушли первыми, ведь в эту ночь, с тридцать первого декабря на первое января, Грозный Глаз оставил их в Ордене за дежурных.

Попросив Блэков на время оставить его и Северуса одного, Джеймс без предисловий спросил:

— Что теперь будем делать с Лили?

Чёрные как смоль глаза смотрели на Поттера грустным и тяжёлым взглядом. Джеймс понимал, как это прозвучало — как будто они делили шкуру неубитого медведя, — но это было не так. Лили была их камнем преткновения, причиной школьных разборок и вражды. А также любовью и отдушиной. И они пытались договориться лишь о том, кому суждено быть с ней. Северус молчал, сжимая кулаки. Его глаза бегали по комнате в попытке найти ответ, которого не существовало, — тогда он запрокинул голову назад, беззвучно что-то произнёс и снова посмотрел на своего бывшего школьного врага.

— Предоставим ей самой выбирать? — Джеймс не собирался позволить ему замять разговор. На самом деле ему так хотелось наплевать на все предписания с высоченной колокольни, его ноги стремились побежать к Лили, руки — коснуться её, но то, что он был в доме не один, да ещё и со Снейпом в одном букете, не давало ему навестить девушку, хотя их разделяла всего лишь какая-то стена.

Северус упорно молчал. Вероятно, он, как и Джеймс, ждал, что ответ придёт сам собой, что не придётся произносить это вслух. Спустя какое-то время тревожный и задумчивый Северус, став ещё угрюмее, всё же негромко признал:

— Она свой выбор сделала.

— Ты общался с ней? Она пришла в себя? — нетерпеливо спросил Сохатый, словно маленький любопытный ребёнок.

— Нет, она до сих пор спит. Лили сделала свой выбор ещё тогда, когда узнала про твою инвалидность. — Северус опустил голову и принялся рассматривать свои чёрные кожаные ботинки. — То, что она сделала для тебя, говорит само за себя.

— Звучит как капитуляция, — без малейшего намёка на шутку произнёс серьёзный как никогда Поттер. — Полагаю, мы пришли к соглашению и на этом наш конфликт исчерпан.

Всё ещё не глядя на собеседника, бледный черноволосый волшебник кротко кивнул и направился к выходу. Очевидно, разговор и принятое решение дались ему крайне непросто. Подойдя к двери, он резко повернулся в сторону сидевшего на кровати задумчивого Поттера, и жёстко сказал:

— Если хоть раз ты причинишь ей боль, я убью тебя.

Несмотря на всю серьёзность, с которой говорил Снейп — а он не шутил, — Джеймс громко рассмеялся и самодовольно ответил:

— И я очень рад, что мы подружились.

Глубоко вздохнув, Северус несколько расслабился, однако по-прежнему оставался заметно напряжённым. Поттер же, напротив, перестал ухмыляться и уверенно продолжал говорить:

— Я сделаю всё, чтобы она была счастлива. И я рад, что у Лили есть такой друг, как ты. Вместе мы никому не дадим причинить ей вред. И спасибо за всё, что ты сделал для неё и для меня. Я такого не забываю.

Глубоко вдохнув, Северус снова кивнул и беззлобно сказал:

— Я рад, что вы вернулись.

И был таков.

Бродяга, в своём репертуаре, пытался отшучиваться при Регулусе, скрывая всё, что ему пришлось совсем недавно пережить, хотя и его младший брат, и Джеймс прекрасно понимали, что напускное рано или поздно рухнет и лучше рассказать это сейчас и наконец перевернуть страшный лист в книге жизни, чем носить всё в себе. Когда Регулус отлучился из комнаты, чтобы проведать Лили, Сириус разом сдулся и будто постарел на несколько лет. Он молча смотрел на лучшего друга, и тот всё понимал без слов. Какое-то время они просидели в полнейшей тишине, но Джеймс, обладая более разговорчивой натурой, нарушил молчание первым.

— Ты сейчас скажешь, что мне не понять, каково это, и будешь прав. Только послушай меня, Бродяга, и не перебивай.

Родной голос показался самому Джеймсу каким-то непривычно взрослым, он говорил такие философские и настолько верные вещи, что, если бы Сириус сказал ему то же самое с теми же интонациями, он бы ни за что не стал ему перечить и принял сказанное во внимание.

— Когда я был там, я много чего видел. Я видел тебя и Марлин. И поверь мне, вы отличная семья. Я бы не смог тебе пожелать жены прекраснее и мудрее. Многие пары испытывают кризис в первый год, и это ваш. Вспомни, мои родители долго не могли завести ребёнка. У мамы было огромное число выкидышей, и ничего. Они с отцом справились. Это не конец, Бродяга, а только лишь начало. Наверное, время ещё не пришло. Тебе нужно перестать жить прошлым, откинуть все сомнения и разобраться с тем, что происходит в твоей жизни сейчас. Марлин нужна твоя поддержка, а у тебя есть мы. Ты знаешь, я всегда с тобой, в любое время и в любом деле. Только не надо замыкаться и держать всё в себе. А то начинаешь мне напоминать Снейпа в его лучшие годы, — двое Мародёров негромко рассмеялись, вспомнив школьные времена. — Выходи из своей апатии, давай лучше подумаем, как нам ликвидировать одно зарвавшегося говнюка.

Когда все гости разошлись и Джеймс остался в комнате один, он осторожно свесил ноги с кровати и столь же аккуратно встал. Это было словно почти незнакомое ощущение. Поначалу холодный пол вызывал покалывание в ступнях, но спустя некоторое время оно прекратилось, и тогда парень решился сделать шаг. К его большому изумлению, тот дался ему очень легко, будто он не был недавно инвалидом и не лежал безжизненным телом столько месяцев. Его тело было ловким и послушным, движения чёткими и уверенными. И как он только раньше не понимал, насколько ему повезло родиться с такой великолепной реакцией, которая помогала ему в квиддиче и по жизни в целом? Улыбнувшись собственным мыслям, он покопался в шкафу в поисках полотенца и направился в душ, примыкавший к хозяйской спальне. Стоя под тёплыми струями воды, он думал о планах на будущее, о Лили и о том, как ему повезло родиться Джеймсом Поттером. Закончив принимать душ, парень обмотал белое пушистое полотенце вокруг бёдер и взглянул на себя в зеркало. Чисто вымытые волосы слегка завивались от влаги, тело, что удивляло хозяина дома больше всего, осталось таким, каким оно было до трагедии и инвалидности. Как будто он не был невесть где, а каждый день пропадал на тренировках. Рассматривая свои мускулы и самодовольно улыбаясь, Джеймс снял полотенце и оглядел себя полностью. Заметив, что всё при нём, он голым вышел из ванной и натянул на себя домашние серые хлопковые штаны и синюю хлопковую футболку. Обнаружив свою волшебную палочку на туалетном столике, Поттер победно вскинул её, словно рыцарь — меч, и принялся баловаться: то раздвинет шторы, то подвинет стул, то снова задёрнет шторы и опять отодвинет стул. Уняв свою жажду колдовать, он заклинанием высушил волосы, засунул палочку в карман брюк, влез в домашние тапки и в предвкушении направился в соседнюю комнату.

Дверь была не заперта. Стараясь производить как можно меньше шума, что удавалось в этот раз с трудом, Джеймс проследовал вглубь комнаты, присел на кровать и принялся рассматривать девушку. Лили спала. Её грудь равномерно вздымалась и опускалась, рыжие волосы рассыпались по подушке. Она безмятежно лежала на правом боку и видела какие-то сны. Повинуясь инстинктам, парень лёг на свободную часть двуспальной кровати и смотрел теперь Эванс прямо в лицо. Накрыв девушку и себя тёплым пуховым одеялом, Джеймс легко коснулся пальцами левой щеки Лили — тёплая, такая нежная кожа. Наконец-то он увидел её и не верил своему счастью — Лили рядом, и снова всё как прежде. Разве что теперь он не был таким упрямым идиотом и без разрешения улёгся в постель к Эванс. Наверное, подумал парень, когда она проснётся, то обязательно выскажется насчёт приличий.

— Пошло всё к Мерлину! — шёпотом произнёс Поттер и прижал что-то забормотавшую девушку к себе.

Видимо, её инстинкты сработали не хуже, чем у Джеймса — она, не просыпаясь, прильнула к его груди и обвила талию Поттера рукой. Счастливо улыбаясь и периодически целуя макушку девушки, Джеймс думал. О том, что скажет ей, когда она проснётся, как будет извиняться за своё неподобающее джентельмену Джеймсу Поттеру поведение в инвалидном кресле и на выпускном в Хогвартсе. Как поведает об Ордене Феникса и расскажет обо всём, что его тревожит. Парень не допускал и мысли, что Лили не будет с ним, даже когда спросил об этом у Северуса. Тогда он просто хотел, чтобы Снейп перестал ждать чего-то от Лили и отпустил. Северус был умён и прекрасно понимал, что девушка никогда не будет с ним и максимум, на что он мог рассчитывать, — это дружба. Внизу живота что-то значимо тянуло. Ах, да, рука Лили лежала на животе опасно близко, но Джеймс даже не думал её поправлять. Хитро улыбаясь, он принялся в красках представлять, что бы он сейчас сделал, но Лили, будто услышав его блудливые мысли, переложила руку выше, на грудь. Разочарованно вздохнув, Поттер, состроив жалобную мордочку, принялся представлять что-то ужасное и нелепое, чтобы переключить внимание, но у него ничего не получалось. Одно дело, когда Лили находится от него на расстоянии, а другое — когда она обнимает его и ничего не мешает ему претворить свои желания в реальность. Всё же спустя долгих полчаса напряжение спало, Джеймс ещё раз поцеловал макушку Лили, пробормотал: «С Новым годом!» и уснул.

Примечания:

Полностью проникнуться атмосферой этой главы помогут следующие композиции:

Taylor Swift — Safe & Sound

The Doors — Wintertime Love

The Doors — Love Street

The Doors — My Wild Love

Alannah Myles — Black Velvet

Taylor Swift — This Love

---

 

 

 

Любовь — это когда хочешь переживать с кем-то все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать ягоды и купаться в реке. Осенью вместе варить варенье и заклеивать окна от холода. Зимой — помогать пережить насморк и долгие вечера…

Рэй Брэдбери

 

Лили Эванс

Жарко, очень душно и нечем дышать. А ещё невыразимо сложно открыть глаза — как будто кто-то весьма неудачно пошутил и смазал веки суперклеем. В горле першило, воздух казался сверхтяжёлым и густым, как смузи. И всё же, после нескольких попыток, нормализовав дыхание и уняв панику, Лили смогла приоткрыть глаза. Конечно, из них сразу брызнули литры слёз, ведь она не видела ничего целых четыре месяца! Словно выползший из норы крот, девушка привыкала к ночной темноте вокруг неё. Да, она не слишком слепила глаза, но Эванс нужно было свыкнуться с телом и тем фактом, что она вернулась. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Она жива!

Когда чувства немного обострились, Лили беспрепятственно перевернулась на другой бок и нащупала выключатель — яркий тёплый свет разлился по комнате, очерчивая предметы. Обнаружив на невысокой коричневой тумбочке вожделенный стакан с живительной влагой, Эванс осушила его в несколько глотков и победно потёрла руки. Как целитель, она сразу же стала прислушиваться к своему телу и, не обнаружив никаких отклонений, кроме желания вылить на себя ведро ледяной воды, девушка пригубила зелье, стоявшее рядом со стаканом, а затем снова легла на кровать. С правой стороны, укрывшись тёплым одеялом, беззаботно спал Джеймс. Его лицо было расслабленным, веки слегка подрагивали, тело не шевелилось. Лили прижала руку к губам: «А вдруг ничего не вышло?» — пронеслось в её голове. Но, заметив, что Поттер легко и непринуждённо перевернулся на спину, она облегчённо выдохнула. Значит, всё прошло отлично! Девушка прикрыла лицо руками, беззвучно рассмеялась, стараясь не разбудить парня. Пара слезинок скатились по её щекам, и она молниеносно стёрла их, хоть и не было ничего постыдного в том, что она плакала от радости. Не зря, всё было не напрасно!

Девушка любовалась Поттером. Он был таким домашним, милым и вместе с тем мужественным. Лили очень хотелось его обнять, прижаться к нему что было сил и провести так вечность. Но вместо этого она едва уловимо дотронулась до его щеки тыльной стороной ладони, после чего встала с кровати и принялась искать одежду в знакомой комнате. Да, Лили уже бывала здесь. Она находилась в особняке Джеймса, а если точнее — в его комнате, но удивляло то, что какие-либо вещи в ней отсутствовали. Ни одежды, ни безделушек — ничего! Как будто какой-то воришка обнёс подчистую комнату, пока их с Поттером не было. Махнув рукой, Лили неуверенными шагами прошлёпала в ванную, заперла дверь и облокотилась о раковину. Мысли до сих пор были слишком спутанными, тело ещё не до конца подчинялось ей, а от выпитого зелья кружилась голова. Медленно, с опаской, Лили подняла глаза и взглянула на себя в зеркало. Мерлинова борода! Таким видом можно было выиграть любой конкурс на Хэллоуин! Тёмно-зелёные круги под глазами, обескровленные губы, болезненно бледный цвет лица и спутанные волосы. Обречённо вздохнув, Лили принялась снимать с себя одежду, которую, очевидно, кто-то постирал. Иначе как объяснить, что девушка пролежала в ней столько времени, а она пахла стиральным порошком? Раздевшись догола, она включила воду и вошла в душевую кабинку, чувствуя себя как никогда живой. Капли воды стекали с волос и щекотали кожу, шампунь отдавал ароматом мандарина и лемонграсса. Девушка зачарованно смотрела на то, как лопаются в её ладонях перламутровые пузырьки, вспоминая, как в детстве пускала с Петуньей мыльные пузыри, соревнуясь, у кого они получатся крупнее. Но внезапно это детское воспоминание сменилось тем, в котором её родная сестра безжалостно колотила Лили подушкой. Воодушевление после пробуждения заметно улеглось. С трудом отогнав непрошеные мысли, Эванс смыла с себя остатки пены, перекрыла воду и, выйдя из кабинки, вдруг вспомнила, что кое-что забыла. Точно, бритва! Не может же она в таком неприглядном виде, словно йети, щеголять перед Джеймсом! Обвернувшись большим махровым полотенцем, девушка выбежала из ванной комнаты, отыскала свою палочку на прикроватной тумбе и шмыгнула обратно в душ. Когда все дела были выполнены, предварительно высушив волосы, Лили облачилась в ту же одежду, в которой пришла в себя, и вернулась к Джеймсу. Не успела она лечь в кровать, как парень довольно потянулся и приоткрыл глаза. Он сразу же тепло ей улыбнулся, взял руку Лили в свою и притянул ближе к себе.

— С пробуждением, Лили, — он говорил это несколько сонно, но бесконечно нежно, отчего на лице девушки засияла счастливая улыбка. — Я так рад, что ты рядом!

— Я тоже рада, Джеймс, — почти шёпотом ответила рыжеволосая волшебница. — У нас получилось.

Улыбка Поттера несколько померкла, а в глазах промелькнула тень. Неужели что-то может огорчить его в такой момент?

— Лили, я… — парень замялся, взъерошив волосы, растеряв последние остатки радости на лице. — Я эгоист.

Эванс смотрела на парня, непонимающе нахмурив брови. И только она хотела ему возразить, как молодой человек её перебил:

— Я знаю, о чём ты думаешь. Я безумно тебе благодарен, Лили! Ты спасла меня. Но какой ценой?

Девушка оторопела. Неужели у Джеймса Поттера первым делом проснулось чувство вины, а не желание поговорить о чём-то другом? С чего он вообще начал этот разговор?

— Ничего же не случилось, — ответила Лили, глядя прямо в шоколадные глаза. — Если ты думаешь, что мы потеряли время из-за тебя и твоей болезни, то ты не прав. В случае, если бы мы ничего не предприняли, ты бы не смог сейчас двигаться.

— Всё началось с того, что я позволил нам разойтись и причинил тебе много боли. — Поттер поцеловал ладонь девушки и приложил к своей гладко выбритой щеке. Он каялся, и это давалось ему с немалым трудом, поэтому Лили предпочла его не перебивать. — Я вообще вёл себя как кретин! После смерти родителей у меня совсем поехала крыша. Но это не может оправдать моих поступков. Я виноват перед тобой, Лили. Да, мы вздорили, но ведь можно же было всё обсудить. Я ревновал тебя к Северусу, — на этих словах в глазах Джеймса загорелся огонёк, — и очень сильно. Видимо, я потерял контроль над ситуацией и наговорил тебе гадостей в тот вечер, испортив его… Но, когда после этого ты всё бросила и пришла ко мне, я повёл себя ещё хуже.

— Тебе было плохо, ты очень страдал, — робко проговорила Эванс, с сожалением посмотрев на хмурого Поттера. Она придвинулась к нему настолько близко, что её дыхание обжигало его губы. — Сделай одолжение, выкинь это из головы. Было и прошло, давай забудем всё плохое. Я тоже вела себя отвратительно: предпочитала общение с Северусом времени, которое могла бы провести с тобой, постоянно разводила сырость, сама нарывалась на неприятности. Но всё позади.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и на их лицах печаль сменялась вновь приходящей радостью. Они были вместе, зелье исцелило их, жизнь налаживалась.

— Я люблю тебя, Лили, — уверенно сказал Поттер, прижав к себе девушку опасно близко.

— Я тоже тебя люблю, Джеймс, — выдохнула Эванс.

Её потряхивало, но не от ужаса, а от любопытства. Поттер обладал особенным запахом, даже когда не душился своим сводящим с ума парфюмом. Эдакий запах самца, который пытался соблазнить самку, воздействуя на одно лишь обоняние. Его подтянутое тело было тёплым и манящим, даже брюки и футболка выгодно подчеркивали его фигуру. Выглядел он так, словно сошёл с обложки популярного магловского глянца GQ. Глаза Джеймса потемнели, дыхание стало более поверхностным и частым, одна рука держала Лили за подбородок, вторая перебирала волосы. Он был полон нежности, но вместе с тем решительности. Наверное, подумала девушка, он думал о том же, о чём и она сама.

— Я очень скучал по тебе. Я каждый день искал тебя, но не мог найти. Видел кого угодно, кроме тебя.

Поттер произнёс это с такой горечью, будто потерял смысл жизни и не знал, как дальше жить. Лили понимала его, но всё же ей повезло чуть больше.

— А я видела твоё тело, но не тебя.

Парень понимающе усмехнулся и не стал развивать тему. Им нужно было многое обсудить и о многом помолчать. И при этом гриффиндорцев неотвратимо тянуло друг к другу. Лили, припомнив свои последние неудачные порывы, сдерживала себя, как только могла.

Внезапно раздался грохот, затем ещё один. С молниеносной скоростью ловца Джеймс вскочил на ноги, выхватив из кармана домашних хлопковых брюк волшебную палочку, и подбежал к окну. Лили не растерялась и бросилась к нему. Но вместо какой-то закономерной в опасной ситуации реакции Поттер повернулся лицом к девушке и громко захохотал. Эванс насупилась и скрестила руки на груди, ожидая, что парень как-то объяснит происходящее, но тот лишь придвинул Лили к окну и отошёл в сторону. Выглянув на улицу, девушка обнаружила нескольких маглов, которые суетились прямо посреди заснеженной безлюдной улицы. Кто-то что-то крикнул, и люди отбежали друг от друга на небольшое расстояние, а спустя пару секунд в небо с громким свистом взмыла петарда. Осознав всю комичность ситуации, Лили всплеснула руками и рассмеялась вслед за Джеймсом. Живот сводило от хохота, из глаз лились слёзы, а на душе становилось всё легче и теплее.

— Поздравляю с Новым годом, — едва выдавила из себя Эванс, не прекращая смеяться.

— С Новым годом! — Поттер первым успокоился, взял руку переводившей дыхание девушки и потянул за собой.

Они покинули комнату и вошли в соседнюю — прямиком в хозяйскую спальню. Насколько Лили помнила, обои в ней были бежевого цвета, но алый заметно её освежал. Мебель стояла иначе, повсюду занимали место вещи Джеймса. Видимо, домовик обустроил переезд хозяина, пока тот спал.

— Ты решил переехать? — лукаво улыбаясь, спросила девушка. В глубине души она надеялась, что он больше не будет скитаться, всё же преодолеет грустные воспоминания о родителях и останется жить в своём доме.

— Я подумал, что раз я теперь главный, то почему бы не занять самую большую комнату? — тут же нашёлся Джеймс. — Так что милости прошу, располагайся!

Огромное количество места занимала массивная, но до невозможности уютная кровать. Она была такой большой, что на ней можно было спать вчетвером и при этом никто бы друг другу не мешал. Рядом с ней стояла прикроватная тумбочка, слева — туалетный столик, на котором не было абсолютно ничего. Стену напротив занимал громадный шкаф, резной комод, стеллаж с некоторыми книгами и фотографиями. По правую руку располагались внушительных размеров окна. Заметив про себя, что эта комната стала нравиться ей больше, чем в последний раз, девушка обвила талию Поттера, уткнувшись лбом в его спину. Он что-то довольно проурчал, накрыв руки Лили своими. Послышалось какое-то шуршание за дверью. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, Джеймс громко сказал:

— Чейз, заходи!

Дверь приоткрылась, и в комнате появился виновато склонившийся домовик. Он суетливо потирал руки, стараясь не смотреть в глаза волшебникам. Когда же Поттер спросил его, зачем тот пришёл, домовик заговорил:

— Чейз так рад, что мистер Джеймс вернулся! Чейз надеется, что мистер Джеймс не освободит его…

Лили отпрянула от парня и с удивлением посмотрела на домовика. Происходящее напоминало ей какой-то параллельный мир, в котором, например, крепостные крестьяне умоляли императора России Александра Второго не освобождать их. Лили до сих пор не могла понять домашних эльфов и то, почему они так яро хотели кому-то служить.

Джеймс подошёл к домовику, сжавшемуся и трясущемуся от неизвестности и страха, присел на корточки, схватил за маленькую ручку и ответил:

— Чейз, ты же знаешь, как я к тебе хорошо отношусь. Ты мне как друг, а я друзей не бросаю. Если ты действительно хочешь жить здесь, я буду только рад. Только у меня есть условие.

Домовик перестал дрожать и с большим интересом посмотрел на хозяина своими крупными голубыми глазами в тон лазурной ткани, в которую он постоянно был одет. На его маленьком личике появилась благодарная улыбка, на глаза навернулись слёзы. Он закивал.

— Всё, что угодно, мистер Джеймс.

Видимо, Джеймс рассчитывал на такой ответ и с улыбкой проговорил:

— Ты не будешь бояться меня, Лили и моих друзей. Никто из них тебя не обидит. Поэтому ты можешь выбрать себе понравившуюся комнату, чтобы жить там, и принимать пищу с нами за одним столом. И поменьше формальностей, я же не старик!

Благодарности Чейза не было границ. Он принялся попеременно кланяться, пожимать своими ручонками большую ладонь владельца дома и что-то неустанно лепетать. Казалось, в поведении Чейза уже происходили разительные перемены, ведь он не выдёргивал руку, не убегал и не прятался, даже мог без опаски смотреть на волшебников. То, что делал Джеймс, было благородно, ведь он обеспечил его нетяжёлой работой, в какой-то степени безопасностью, кровом и хорошей компанией. В голове Лили возникло несколько вопросов, и она озвучила их, когда счастливый эльф исчез, чтобы начать готовить праздничный ужин.

— Почему домовик так просил тебя не отпускать его?

Поттер не спеша повёл девушку за собой в гостиную, по дороге отвечая:

— Домашние эльфы не привыкли сидеть без работы, им очень нравится прислуживать своим хозяевам.

— А почему он тогда всё время убегал от тебя? — Вопрос Лили показался очень резонным, хоть и не слишком корректным.

— Вероятно, его прежние хозяева плохо с ним обращались, и он не мог поверить, что кто-то способен вести себя иначе. — Джеймс задумчиво почесал затылок, сел на бежевый диван и усадил Лили к себе на колени, а затем продолжил: — Понимаешь, я не одобряю рабских отношений. Мне вообще непривычно, что в моём доме кто-то есть, кроме моей семьи.

После этих слов Лили стало немного не по себе, а лицо Джеймса сделалось несколько мрачнее. На секунду она почувствовала себя лишней в этом особняке, но дальнейшие слова парня развеяли её тревоги.

— Я имею в виду, всех моих близких людей, — пояснил снова повеселевший Поттер, вытащив из кармана брюк волшебную палочку. Вскинув её, он приманил к себе волшебное зеркало и, поймав его, убрал палочку обратно в карман. — Видишь ли, многие чистокровные семьи считают, что только лишь такие, как они, достойны жить в достатке и роскоши, а остальные — плебеи, и обращаться с ними нужно свысока. Сириус мне вообще такие жуткие истории про своё детство рассказывал, что я после этого начал сомневаться, что его родственники вообще могут считаться людьми.

— Бедный Сириус, — с сожалением произнесла Лили, погладив парня по голове. — А эльфов надо спасать! Ты очень благородно поступил, Джеймс.

— Не могу же я его бросить, — пожав плечами, ответил Джеймс, ободряюще улыбнувшись. — Он мне нравится.

Из ниоткуда послышался недобрый голос Блэка. Только вспомни!

— Сохатый, ты совсем офигел? Время видел?

Джеймс рассмеялся от всей души и посмотрел в своё волшебное зеркало. Вместо отражения в нём виднелось недовольное лицо Сириуса, сидевшего в каком-то тускло освещённом помещении. Впрочем, не прошло и минуты, как послышался лающий смех.

— И тебя с Новым годом, Бродяга, — невинно проговорил Поттер, даже не пытаясь спрятать улыбку. — Ты сейчас дома?

— А где же мне быть в половину первого ночи?

— Ну, не знаю, пабы-то сейчас открыты, — многозначительно бросил Поттер, наблюдая, как Сириус облизывает губы. — А Марлин? Её выписали?

— Да, я после тебя забрал её из Мунго. Сейчас плещется в ванной.

— Если вы не собираетесь спать какое-то время, то милости прошу к нам. Чейз накрывает ужин, места всем хватит. Тепло и безопасно. А утром будем заниматься делами. Брата тоже возьми.

— Если Марлин сможет, мы будем, Сохатый, — добродушно заверил друг. — Лили в порядке?

— Да, — самодовольно ответил Поттер, повернув зеркало таким образом, что Блэк смог увидеть улыбавшуюся Эванс.

— Привет, Сириус! Рада тебя видеть!

— Я тоже рад, Цветочек! — Судя по выражению просветлевшего лица Мародёра, парень был действительно рад, что она вернулась к жизни так же, как и Джеймс. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Спасибо, лучше не бывает! А ты?

— После того, как вы с Джеймсом снова с нами, жизнь наладилась. Приглядывай за этим лохматым недоразумением, пока я не приеду.

Ответом послужил смех Лили, заразивший и Сириуса тоже. Джеймс шутливо передразнил Блэка, закатил глаза и сказал, что ждёт его семейство через полчаса. После чего связь прервалась.

— Ух ты! — изумилась девушка, изучая в руках небольшое заколдованное зеркало. — Это же волшебный вариант магловского телефона, только даже лучше!

— Телефона? — непонимающе переспросил Поттер. — Что это такое?

— Это такой аппарат, через который люди могут слышать друг друга, находясь в разных местах, — словно ребёнку, пояснила девушка, наблюдая за забавным лицом парня. — Чтобы позвонить, нужно просто набрать номер телефона того человека, который тебе нужен.

— Маглы — настоящие волшебники, — согласился Поттер, и в этот момент его словно осенило.

Он аккуратно пересадил Лили на диван, сам поднялся и подошёл к камину, располагавшемуся напротив. После того, как он провёл некоторые манипуляции и бросил в камин горстку пороха, Лили заметила, что огонь стал зелёным, и тогда Джеймс головой нырнул прямо в него. Зрелище было странным. Спустя некоторое время голова Джеймса вернулась к его владельцу, довольно при этом ухмыляясь. Парень подошёл к Лили и сел рядом.

— Может, маглы и волшебники, но до такого им ещё далеко, — усмехнувшись, сказала Эванс, стряхивая остатки пороха с волос Поттера.

— Тебя что-то тревожит?

Лили никак не удавалось постичь, как в таком болване и самодовольном парне мог уживаться ещё и понимающий человек. Она убрала свою руку и перестала улыбаться.

— Я бы хотела узнать, что с моими родителями.

Джеймс её понимал. Он сам был очень привязан к своей семье и при любой возможности был рад проводить с родителями время. Но его семья погибла, и теперь ему было не к кому идти. Тем не менее, гриффиндорец ещё помнил это чувство тревоги, которое он каждый раз испытывал, когда не получал вестей из дома. Поттер обнял Лили своими тёплыми руками и негромко сказал:

— Они в порядке. Ремус и Северус забрали тебя вчера из дома, родители в курсе, что ты здесь. Как только получится, мы обязательно их навестим. Обещаю.

Джеймс Поттер умел говорить так, что не возникало сомнений в его словах. Он очаровывал и успокаивал. Человек слова, он всегда старался выполнять свои обещания. И поэтому не верить ему не было оснований.

Спустя несколько минут из камина вальяжно вышел Сириус, держа за руку бледноватую, но взволнованную жену, следом за ними появился улыбавшийся Регулус. Увидев подругу, Лили бросилась к ней в объятия. Из глаз Лили и Марлин лились обжигаюшие слёзы — они так давно не видели друг друга, им столько всего нужно было обсудить! Стоявшие радом парни тактично ушли из гостиной, оставив девушек наедине. Когда они немного успокоились, Марлин сняла с себя тёплую мантию. Заботливый домовик спешно повесил её в прихожей и удалился обратно на кухню. Девушки присели на всё тот же большой и уютный бежевый диван, Лили взяла холодные руки подруги в свои. Коварные слёзы радости продолжали искриться в её глазах, да и Марлин выглядела примерно так же.

— Мерлин, Лили, я не верю! Неужели!

— Да, Мар, я здесь, — добродушно улыбаясь, ответила Эванс, пожав плечами.

— Когда Сириус рассказал мне о том, что вас нашли и что вы живы, я подумала, что ему потребуется психиатр — настолько это было неожиданно! Но вы вернулись, и мы все так счастливы! После всего, что мы пережили, ваше возвращение — настоящий подарок.

— Я так скучала по всем вам. — Голос Эванс дрожал, но она продолжала говорить: — Я иногда видела вас, но не могла ничего сказать… Это было ужасно!

— Если бы не ты, я бы так никогда не узнала, что была беременна… — В глазах и голосе Блэк наряду с благодарностью различалась и горечь, что сильно насторожило Лили.

— Прости, ты сказала — «была»?

— Да. Ребёнок не прижился.

Марлин поджала губы, опустив голову. Не медля ни секунды, Лили обняла дрожавшую подругу, успокаивающе поглаживая по спине.

— Ты ни в чём не виновата, такое часто случается. У многих женщин получается завести ребёнка далеко не с первой попытки. Наверное, ты испытала потрясение, или просто организм был не готов. Но в этом нет ничьей вины. Будет лучше, если ты прекратишь на этом зацикливаться и будешь жить как ни в чём не бывало. У вас с Сириусом ещё столько времени впереди!

После этих слов Марлин стёрла дорожки непрошеных слёз со своих порозовевших щёк и с улыбкой сказала:

— Лили, ты всегда умеешь подобрать и сказать самые нужные и точные слова. Спасибо тебе.

Немного отстранившись, довольная Эванс широко улыбнулась и подмигнула подруге. Нельзя было позволять ей замыкаться в себе и взращивать губительное чувство вины. Казалось, Марлин тоже это прекрасно понимала и делала всё возможное, чтобы оградить себя. Лили кристально ясно осознавала: в том, что Марлин здесь и может улыбаться, прежде всего была заслуга Сириуса.

— Рассказывай, что тут у вас произошло, пока я прохлаждалась невесть где.

— Из самых свежих новостей: Беллатрикс и Малфой-младший ворвались в наш дом и пытали меня.

От ужаса Лили вскрикнула и прижала ладони к губам, едва сдержав вновь подступившие слёзы. Марлин кивнула и снова оказалась в объятиях подруги. Сколько же всего это несчастной девушке пришлось пережить! Почему именно на неё столько всего обрушилось? За что? Ответов на эти вопросы Эванс найти не могла.

— Со мной всё уже в порядке, Сириус, Регулус и Северус спасли меня.

— За что жизнь так жестока с тобой? — обескровленными губами прошептала рыжеволосая девушка, отстранившись. Она смотрела на бледное лицо подруги, и сердце сжималось от сожаления, что её не было рядом, когда всё это случилось.

— За то, что я вышла замуж за Сириуса Блэка. Его семья никогда этого не забудет и не простит, — без обиняков ответила спокойная Марлин. Лили всегда удивляла её способность рационально мыслить и редко поддаваться всепоглощающим эмоциям. — Как только я это поняла, мне стало разительно проще.

— Но ты же это так не оставишь, верно? Надо преподать этим гадам урок!

— Гадам? — послышался насмешливый голос Сириуса, показавшегося в гостиной. — Надеюсь, это вы не про нас?

Девушки переглянулись и рассмеялись. Мальчишки!

 

Часы пробили час ночи. Стол ломился от обилия всевозможных блюд — Чейз постарался на славу и превзошёл все ожидания. Ребята, голодные и довольные, с жадностью поглощали еду. Девушки едва успевали накладывать новые порции в тарелки, наблюдая за тем, как быстро они исчезали. Что ж, аппетит — признак здорового организма, а это не могло не радовать. После основной части ужина Чейз водрузил на стол большой торт. Макушку украшал «волшебный снежок» и снеговички размером с мизинец, невероятно похожие на настоящих. В центре торта стояло несколько свечей.

— Чейз просит всех отодвинуться от стола.

Поняв, что сейчас что-то произойдёт, волшебники в предвкушении послушно выполнили просьбу. Домовик с воодушевлением поджёг свечи, и спустя несколько секунд над тортом начался разноцветный мини-фейерверк. Это было так неожиданно, мило и по-новогоднему, что Джеймс рассмеялся и захлопал в ладоши, Сириус, как заворожённый, наблюдал за огоньками, Марлин и Лили восхищённо улыбались, Регулус же поначалу опешил, а после тоже с довольной усмешкой захлопал. Когда маленькое представление закончилось, Чейз принялся разрезать сладкий сюрприз и раскладывать куски гостям и хозяину дома, приговаривая:

— Чейз подумал, что если мистер Джеймс не может пока выходить на улицу и зажигать огоньки, как это делают соседи, то Чейз может порадовать мистера Джеймса маленькими огоньками.

Слова домовика растрогали Джеймса. Он встал из-за стола, приблизился к маленькому работнику, пожал его руку и ответил:

— Спасибо, Чейз! Ты поступил как настоящий друг и устроил праздник всем нам. Я хочу, чтобы ты попробовал этот торт с нами. Присаживайся на моё место.

Сириус и Регулус, никогда прежде не видевшие такого обращения с домашним эльфом в отцовском доме, изумлённо следили за тем, как Поттер отрезал здоровенный кусок торта, положил в чистую тарелку и придвинул смущённому таким вниманием Чейзу. Но, припоминая условия, на которых Джеймс оставил его в доме, эльф с удовольствием принялся за угощение. Принеся из кухни ещё один стул, парень сел на свободное место рядом с Регулусом.

— Рег, почему мы не додумались заставить Кикимера обедать с нами и маман? — фыркнул Сириус, по-доброму толкнув младшего брата локтем. — Только представь, каким было бы выражение лица этой горгульи!

— А каким был бы её крик! — подхватил смеющийся Регулус.

В этом были братья Блэки — могли смеяться над грустными вещами и жить дальше. Лили заливисто хохотала вместе с остальными над весёлыми историями из их жизни, но прекрасно понимала, чего они были лишены. В особенности Сириус. И отрадно было видеть, что, вынеся из своего жизненного опыта уроки, они меняли свою жизнь в лучшую сторону.

 

Джеймс Поттер

Когда и с тортом было покончено, на правах хозяина Джеймс принёс в гостиную свой музыкальный проигрыватель и вместе с Сириусом принялся отбирать музыку для танцев. Решено было поставить The Doors — Wintertime love, а также Love Street. Комнату наполнил голос Джима Моррисона, чета Блэков начала двигаться в такт музыке, к ним присоединились и Лили с Джеймсом, Регулус самодостаточно танцевал сам с собой, и даже Чейз притопывал и прихлопывал в углу. Благодаря его стараниям, комната была скромно украшена еловыми ветками, красными и золотыми бантами и игрушками, и всё вместе это создавало удивительную атмосферу праздника. Джеймс и Сириус фальшиво подпевали солисту, чем веселили остальных и совсем не портили прекрасные мелодии. Поттеру хотелось верить, что Лили чувствовала себя по-настоящему счастливой и в безопасности. С Эванс можно было говорить о многих вещах, Джеймс честно старался её понять и соответствовать запросам девушки, при этом нисколько не лицемеря и не изменяя себе. Это наводило на некоторые волнующие мысли и поступки. Он чувствовал себя таким взрослым и одновременно таким беззаботно-юным, что придавало этому вечеру ещё большего очарования. Поттеру казалось, что вот оно, абсолютное счастье: он мог двигаться, рядом были друзья, жизнь набирала обороты, особенно когда парень кружил девушку в танце вокруг себя, вызывая аплодисменты младшего и присвисты старшего из Блэков.

Ближе к четырём часам альбом «Waiting for the sun» доиграл, чем и завершилась дискотека. Регулус обустроился в гостевой комнате на первом этаже, Сириус и Марлин — в гостевой на втором этаже, рядом с бывшей комнатой Джеймса. Лили помогала Чейзу мыть и убирать посуду на кухне, парень наводил порядок в гостиной. Когда он закончил, то замер у кухни, облокотившись плечом о дверной косяк, с улыбкой наблюдая за тем, как Лили пыталась дотянуться до верхней полки с крупами, но ей не хватало роста. Заметив это, домовик отлеветировал банку с крахмалом на место, заслужив благодарность от девушки. Только спустя некоторое время, повернувшись, она обнаружила терпеливо ожидавшего в дверях Джеймса и смущённо ему улыбнулась. Приблизившись к девушке, он взял её за руку и повёл за собой. Поднимаясь по ступенькам лестницы на второй этаж, он ощущал, как кожа покрывалась множеством мурашек, дыхание учащалось. Молодые люди вошли в спальню, закрыв за собой дверь. Осветив комнату, Джеймс принялся рыться в шкафчике, то и дело бросая на девушку непонятные ей взгляды. Когда он всё же кое-что там нашёл, то вернулся к девушке в центр комнаты, обвил руками её талию и сказал:

— Сегодня наступил новый год.

— Да, — кивнула девушка, приложив палец к его губам. — И было бы здорово, если бы ты не будил гостей в первую же его ночь своими громогласными речами.

Джеймс понимающе усмехнулся.

— Эта комната — самое безопасное место в доме. И оглушающее заклятие на неё также наложено, так что я никому не мешаю.

Молодые люди рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Вероятно, о заклятии тишины Лили почему-то не подумала. И это почему-то показалось Джеймсу невероятно милым.

— Так вот, — продолжал Поттер, — Рождество мы благополучно проспали, сейчас уже другой праздник. Его мы тоже не успели по-человечески встретить, даже заднюю дверь не открыли.* Зато к нам первым ворвался Бродяга, так что год будет что надо!**

Лили смотрела на довольного Джеймса и не могла сдержать улыбки. Не человек — сокровище, подумал он. Самая красивая и замечательная девушка.

— В Рождество и Новый год принято что-то дарить. — Джеймс полез в карман своих хлопковых брюк и нащупал нужную вещицу, незаметно вытащив её так, чтобы девушка не увидела, что было в его ладони. — Поэтому у меня есть для тебя подарок. Но я прошу закрыть глаза и не подглядывать.

Лили удивлённо улыбнулась, но глаза всё же закрыла.

Джеймс взял руки Лили в свою, попутно прикидывая, как и что дальше делать. Бродяга мог бы и подсобить! А то только советы раздавать мастер. Очень взволнованный парень постарался унять дрожь.

«Джеймс Поттер, соберись! — мысленно велел он себе. — Ты же ловец!»

После чего он глубоко вздохнул и ловко надел кольцо на безымянный палец левой руки Лили. Девушка открыла глаза и изумлённо посмотрела на сверкавшие камни, а потом на Джеймса. Глубоко внутри ему было очень страшно. Если она сейчас скажет «нет», то такого удара его мужское самолюбие не перенесёт никогда. Вдруг она не готова или решит, что он требует от неё чего-то? Воспользовавшись заминкой Эванс, он опустился перед ней на колено и негромко сказал:

— Лили, выходи за меня.

Она молча и смущённо смотрела на него, часто моргая, словно не понимая, что происходит, прикрыв правой рукой рот.

— Это фамильное кольцо, которое передаётся в нашей семье много лет. Я носил его с собой после того, когда ты с родителями приезжала сюда на ужин. — Поттер поднялся на ноги и поцеловал руку девушки. — Я хотел сделать это раньше, на выпускном у Чёрного озера, но тогда не получилось. Это кольцо спасло меня, когда на меня обрушилась стена, — оно лежало в моём нагрудном кармане, и мысли о тебе не давали мне сойти с ума.

— Джеймс, я…

Жизнь словно приостановилась. Такой паники и нетерпения Джеймс не испытывал никогда прежде. Девушка закусила губу, из-под ресниц глядя на парня.

— Я тебя люблю, — прошептал Джеймс. — И клянусь, что со мной тебе нечего бояться. Я тебя не оставлю и сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Этот дом я тоже дарю тебе. И себя.

— Я тебя люблю, — едва слышно ответила взволнованная Лили. — Я согласна!

Джеймс не поверил своим ушам. Его рыжая Лили согласна? Это всё не сон? Она счастливо улыбнулась и бросилась ему на шею. Он почувствовал в себе такой прилив сил и энергии, будто внутри него заработала гидроэлектростанция, бабочки в животе Эванс передались и ему.

— Лили, я так счастлив! — воскликнул Поттер, подхватив девушку и подняв на руках. — Эванс сказала «да»!

Она лишь заливисто рассмеялась, обвивая его шею горячими руками. Когда же Джеймс поставил Лили на ноги, то решительно приблизился к её лицу и нежно поцеловал в губы, после чего получил поцелуй в ответ. Кровь забушевала в жилах, тело начало гореть, ему вдруг стало тесно в одежде. Низ живота скрутило тугим узлом, пробуждая самые похотливые желания. Лили неожиданно отпрянула от Джеймса, закусив губу и загадочно улыбаясь. Поттер выжидающе смотрел на девушку, не выпуская из рук, и продолжал улыбаться.

— Ты сказал, что нужно дарить подарки. У меня тоже кое-что для тебя есть.

Любопытство было таким сильным, что Джеймс сразу же спросил, что именно Лили хочет ему преподнести. Она лишь попросила пару минут не вмешиваться и провела ладонью по его волосам, очертила линию, спускаясь по шее, груди и животу, приподняла его синюю футболку, коснулась торса, а затем стала стягивать с парня ненужный атрибут одежды. Джеймс послушно помог ей освободить себя от футболки, оставшись перед девушкой в одних домашних брюках. Неужели что-то случится в эту ночь? Слишком много радости за несколько часов. Но он был не в силах оторвать взгляд от своей новоиспечённой невесты и следил за её манипуляциями, принимая правила игры. Она подошла опасно близко и поцеловала его за ухом. Мерлин! Ещё чуть-чуть, и его уже ничто не остановит, даже толпа дементоров! Тепло разливалось по всему телу, горячее дыхание Лили обжигало шею. Девушка оставляла дорожку из поцелуев, спускаясь вниз, одной рукой обвивая его талию, а другой — исследовала грудь и торс. Когда Лили нащупала шнурки на брюках и потянула, развязав узел, Джеймс окончательно поверил в то, что происходило с ним в тот момент. Глядя на то, как Лили сбросила с себя тёплую кофту и осталась в полупрозрачной майке и джинсах, Джеймс зарычал. Он страстно поцеловал Эванс, методично расстёгивая ремень и пуговицы её брюк, она же никак ему в этом не препятствовала, даже наоборот, помогала, освобождаясь от обуви, вытаскивая ноги из штанин. Она прервала поцелуй и, к неожиданности Поттера, губами коснулась очень чувствительной точки его груди. Джеймс, тяжело дыша, снял с Лили майку, покрывая её шею и плечи поцелуями. После этого он замер, безмолвно спрашивая девушку, готова ли она продолжить, и, получив в ответ поцелуй, расстегнул её бюстгальтер. Он впервые увидел Лили без него, и это сводило с ума, как и то, что рука Лили беспощадно стягивала с него брюки, оставляя его совсем нагим. Девушка с немалым интересом изучала его «друга» — очевидно, раньше ей такое видеть не доводилось. Она неловко прикоснулась к нему и начала ласкать. Джеймс негромко постанывал, освобождая Лили от последней одежды. Когда его горячая плоть упёрлась в живот Лили, она прислонилась к его груди своей — такое непривычное ощущение невероятной близости опьяняло их обоих. Подхватив девушку на руки, он опустил её на большую кровать с белыми простынями и невольно залюбовался. Такая раскрасневшаяся, страстная и обнажённая, Лили превосходила все его мечты. Конечно, он хотел её очень часто и даже фантазировал, как это могло бы произойти, но то, что творилось сейчас в хозяйской спальне его дома, не могло сравниться ни с чем. Он лёг на кровать, впился в порозовевшие губы, оказавшись сверху. Интересно, что он почувствует с ней? То же ли самое, что и в первый раз с вейлой несколько лет назад, или?.. Лили вела себя страстно, ласкала Джеймса где только возможно, покусывала мочку уха, оставляла поцелуи где только могла. Это возбуждало настолько, что Поттер переставал себя сдерживать.

— Лили, — хрипло сказал Джеймс, разводя её ноги в стороны, — постарайся максимально расслабиться.

Взволнованная и растрёпанная девушка кивнула и притянула к себе парня, подарив поцелуй. Сделав всё возможное, чтобы Эванс не волновалась, он резким движением очутился внутри неё. Лили тихонько вскрикнула, прикрыв лицо руками. При виде её скривившегося от боли лица и пары выступивших слезинок Джеймсу стало не по себе.

— Лили, милая, ты как? — Он отнял руки от её лица, с беспокойством ожидая ответа.

— Больно, — всхлипнула Лили. — Я не думала, что это будет так больно.

— Прости меня, я не думал, что всё так будет… — горько произнёс помрачневший Джеймс и обнял невесту. — Дальше будет приятно, но мы можем всё прекратить.

Успокоившись, Лили кивнула, закусив губу. Джеймсу пришлось начинать всё сначала, поскольку от произошедшей оказии всё возбуждение как рукой сняло. Но мысль о том, что он у Лили единственный, невероятным образом грела его душу, от обоюдных ласк в голову ударил дурман, тело снова ожило и требовало снять нараставшее напряжение. Когда Джеймс оказался внутри Лили во второй раз, она лишь вздрогнула и начала подстраиваться под его движения. Было очень влажно, тепло и узко — то, что ощущал в тот момент стонавший Поттер ни в какое сравнение не шло с тем, что он испытывал когда-то. Всё-таки секс должен происходить между людьми, которые любят друг друга, иначе он теряет всю свою сокровенность, магию и значимость. И Джеймс в этом убедился. Постепенно Лили начала получать удовольствие. Насколько мог судить гриффиндорец, оно было не таким, какое испытывал он сам. Когда же всё закончилось и он, вспотевший, уставший и счастливый, упал на подушку рядом со своей невестой, то сгрёб её в охапку и нежно поцеловал.

— Лили, это самый лучший подарок, который я когда-либо мог получить! — Он ласково коснулся губами влажного лба девушки.

— Ты получил бы его, даже если бы не сделал мне предложение, — с улыбкой ответила Эванс, поглаживая грудь жениха. — Несмотря на то, что сначала было очень больно, мне понравилось.

— Это было прекрасно, — согласился довольный Поттер, — в следующий раз будет лучше, поверь мне.

Какое-то время они лежали, даря друг другу лёгкие поцелуи и молча радуясь своему счастью. Джеймса переполняло блаженство: всё, чего он хотел, сбылось, и самым счастливым образом. Жизнь играла всеми возможными красками, искрилась и благоухала. Рядом лежала разгорячённая Лили, которая подарила ему свою жизнь и любовь, согласившись стать его женщиной. Её внезапный вопрос прервал мысли Джеймса:

— А нас точно никто не слышал? Всё как-то громко было…

Усмехнувшись, Поттер с умилением посмотрел в глаза девушки и ответил:

— Никто ничего не слышал, не волнуйся.

С облегчением выдохнув, Лили смущённо улыбнулась. Было забавно видеть голую Эванс, руки которой блуждали по его телу, а глаза томно взирали, будто призывая к действию.

— Было бы неловко, если бы Марлин с Сириусом что-то услышали.

— Почему?

— Потому что могли бы подумать, что мы тут… — Девушка многозначительно взглянула на парня и захихикала.

— Плюшками балуемся? — парировал Джеймс. — Лили, поверь мне, они ничего не слышали. И ещё можешь поверить, что они там и сами шалят, я на сто процентов уверен.

Конечно, Джеймс и Сириус делились друг с другом самым сокровенным, обсуждали пикантные подробности, поэтому прекрасно знали о предпочтениях друг друга, которые и в этом случае сходились на девяносто пять процентов. Например, заниматься плотскими утехами в необычных местах им обоим нравилось, и, судя по рассказам Бродяги, Марлин также это одобряла. Интересно, а как к этому отнесётся Лили? Придёт время, и Джеймс это выяснит, а сейчас он просто смеялся и наслаждался моментом вместе с ней. Этот день хотелось продлить навечно.

 

---

* Когда часы начинают отбивать полночь, жители домов открывают заднюю дверь, чтобы выпустить уходящий год, а под последний удар — парадную, чтобы впустить новый.

** Древняя британская традиция новогодней ночи — встреча первого гостя. Первый человек, который переступит порог дома в наступившем году, способен принести удачу и благополучие или, наоборот, несчастье. Самый желанный гость — красивый молодой мужчина с тёмными волосами.

Угадайте, если сможете, и выбирайте, если смеете.

Пьер Корнель

 

Лили Эванс

Утро первого января выдалось очень спокойным, снежным и тихим. Снег беззвучно укрывал своим одеялом крышу и сад дома, внутри которого царила тишина. Проснувшись раньше остальных, Лили неспешно привела себя в порядок, поцеловала спавшего Джеймса в лоб и спустилась на кухню. Чейз предложил девушке ароматный кофе, от которого она отказываться была не намерена. Внимание Эванс привлёк заголовок свежего «Ежедневного пророка», любезно оставленного эльфом на обеденном столе: «Куда они исчезли?». Чуть ниже менее крупным шрифтом было написано: «Волшебники, пропавшие без вести, и семьи, ушедшие в подполье». Название статьи настолько заинтриговало Лили, что она отодвинула скромный завтрак, взяла газету и открыла на третьей странице. Разворот пестрил фотографиями и курсивом, которым выделялись имена и фамилии магов, упомянутых в статье. Рассчитывая увидеть небольшую колонку, Лили попала на целый разворот. В нём упоминались такие волшебные семьи, как Смиты, Коллинзы, другие малознакомые фамилии. В статье нарочито небрежно проскакивали слова «нечистокровые», «полукровки», что заставило девушку насторожиться и вчитаться внимательнее. Автор писал о загадочных исчезновениях волшебников, странных смертях, которые в последнее время происходили по всей Британии. Постепенно среди малоизвестных имён начали появляться семьи, состоящие в так называемых «Священных двадцати восьми»: Малфои, Лестрейнджи, Розье, Эйвери, которые, по словам автора, «всего лишь ратуют за сохранение магической самоидентичности». В голове Лили уже сложилось впечатление, что журналист, написавший эту околесицу, либо был под Империусом, либо свято верил словам Волдеморта. Иного объяснения, почему Пожирателей смерти он описывал как борцов за справедливость, у девушки не находилось. Кажется, отец упоминал, что так всё начиналось при Гитлере. Продолжив читать, Лили обнаружила в статье упоминание о Поттерах, причём не самое лестное. Например, фраза «нелепым образом погибшие волшебники, чья семья была известна с незапамятных времён» повергла Эванс в шок. Внутри плескалось негодование. О покойниках писали так, словно их смерть ничего не значила, словно они не заслуживали почтения.

— Вот мерзавец! — воскликнула девушка, вскочив с места.

— Кто? — послышался знакомый мужской голос. Джеймс Поттер собственной персоной пожаловал на кухню и приблизился к Лили, с интересом разглядывая её лицо.

— Те, кто это написал и опубликовал, — с презрением произнесла Эванс, закрыв недочитанную статью.

Поттер, видимо, поняв, что Лили не на шутку раздражена, ловко выхватил «Ежедневный пророк» у неё из рук, чмокнул в щёку и принялся изучать прессу, облокотившись о край стола. Девушка в тот момент подумала, что отдавать Джеймсу газету, в которой написано невесть что про его семью, было не самой разумной идеей. Но с другой стороны, кто угодно из его знакомых мог подсунуть ему эту статью, и Поттер бы всё равно об этом узнал.

Тем временем в столовую вошёл заспанный Сириус. Пожав руку другу и поздоровавшись с девушкой, он присел рядом с Лили за обеденный стол и попросил Чейза подать ему кофе.

— Что пишут, Сохатый? — будничным тоном спросил Блэк, намазывая на тост обильный слой джема. — Новые сводки?

— Нет, Бродяга, — неопределённо фыркнул Поттер, неотрывно глядя в «Пророк». — Тут кое-что поинтереснее. Вот, послушай.

Лили прекратила жевать тост и переводила взгляд с одного парня на другого, не зная, какой реакции можно от них ожидать.

— «Маги Британии, ранее проживавшие в соответствии со Статутом о секретности, ныне пересматривают свои взгляды относительно его правильности, — Джеймс недоверчиво нахмурил брови и многозначительно посмотрел на Сириуса. — Некоторые из семей, включённых в список «Священных двадцати восьми», и те, кто претендовал в этот список войти, не хотят конфликта, а всего лишь ратуют за сохранение магической самоидентичности».

— То есть, по их мнению, убивать маглов — это не жажда конфликта, а так, забава? — фыркнул Блэк, скрестив руки на груди. — Ну-ну.

— Бродяга, дальше ещё веселее, — заверил Поттер и продолжил читать. — «Семьи Малфоев, Лестрейнджей, Эйвери, Розье и другие выражают мнение, что магическому сообществу необходим новый лидер, который бы изменил положение магических семей и собрал их всех воедино. По их словам, таким человеком они видят мага, имеющего множество заслуг перед обществом, по достоинству оценивающему людей, их способности и происхождение».

— С ума сойти, Пожиратели ещё и интервью этой газетёнке дают, — Блэк сокрушённо всплеснул руками, поджав губы.

— «Впрочем, не все представители знатных семей поддерживают эту позицию, из-за чего происхождение этих фамилий ставится под сомнение, заставляя пересмотреть их наличие в списке «Священных двадцати восьми». Однако и не все семьи, входящие в вышеупомянутый перечень, также согласны с пересмотром Статута. Набирающее сторонников движение за переустройство мирового порядка предлагает весьма выгодные и разумные предложения, чем привлекает представителей молодёжи в свои ряды. Постепенно магический мир перестраивается, появляются новые идеи и течения, уходят старые.

Некоторые волшебники выражают опасения по поводу происходящего. Они считают, что набирающее силу движение способно не только пагубно сказаться на положении волшебников, но и на их количестве. В качестве аргументов они приводят неправдоподобные исчезновения работников министерства, убийства маглов и то, как рано умирают члены знаменитых волшебных фамилий, которым пророчили большое будущее. Стоит вспомнить хотя бы Поттеров. Эти нелепым образом погибшие волшебники, чья семья была известна с незапамятных времен, вычеркнули себя из дальнейшей истории, завершив свой род смертью последнего из рода Поттеров. Оказывается, деньги играют не такое большое значение, нежели связи в обществе, поскольку те волшебники, кто узами дружбы и родства связан с большим количеством волшебных семей, пользуются более прочным положением, чем те, кто ими пренебрегает».

Джеймс разозлённо швырнул газету на пол и с негодованием посмотрел на Лили и Сириуса. Эванс готова была поклясться, что слышала, как скрипнули зубы Блэка и хрустнули руки Поттера.

— Мало того, что они про тебя написали жирными буквами «предатель крови», так ещё и про моих родителей посмели заикнуться! — воскликнул Джеймс. — Про себя молчу, конечно, но теперь понятно, что Волдеморт контролирует министерство.

— Почему ты так решил? — Лили не видела связи между клеветой в газете и свержением министра магии.

— Потому что «Ежедневный пророк» пишет то, что ему позволяют сверху. И впервые я вижу, чтобы кто-то так неприкрыто пел дифирамбы Волдеморту и в открытую поддерживал этого упыря.

В голове девушки начинала складываться мозаика, и полная картина её порядком пугала.

— То есть получается, что Волдеморт поставил на руководящие посты своих людей? — уточнила она, прикрыв рот рукой.

— Да, Лили. Может, даже его сообщники наложили на работников Империус или пытками заставили вытворять такие вещи, — объяснил Сириус. — Меня больше волнует то, что мы по-прежнему числимся студентами мракоборческого центра и должны подчиняться всей этой ахинее. Если в какой-то момент мне прикажут: «Убей вон ту грязнокровку», — Сириус кивнул в сторону окна, а затем двери, решительно глядя на друга, — я, естественно, пошлю их куда подальше.

— Я наверняка не числюсь, Бродяга.

— Верно, все считают тебя безвременно почившим, что нам на руку. Вопрос лишь в том, стоит мне оставаться в этом бедламе или нужно как можно скорее уносить оттуда ноги.

Блэк морщился и молча пил кофе, Поттер о чём-то лихорадочно думал, подойдя к окну. Лили казалось, что с момента её сна и до пробуждения она упустила половину жизни. Вокруг происходило невесть что, война проникала буквально во все щели. Убийства, смерть, жестокость, несправедливость царили повсюду.

— Я подумал, что тебе было бы лучше пошпионить в министерстве, Бродяга, — задумчиво заключил Джеймс, повернувшись лицом к другу. — Свой среди чужих.

— Чужой среди своих, — усмехнулся Сириус. — Вслед за Снейпом буду двойным агентом? Прямо мода какая-то пошла.

Все трое улыбнулись.

— Я согласна с Джеймсом. Пока сможешь находиться внутри, нужно собирать информацию. Мракоборцы имеют доступ ко многим отделам и владеют большим спектром полномочий. Даже студенты.

Сириус согласно кивнул, скрестив руки за головой и откинувшись на спинку стула. Пока Лили говорила, Джеймс по-тихому съел кусочек тоста, лежавший в тарелке у Эванс, чем вызвал удивление у девушки и позабавил друга.

— Всё равно, как-то нехорошо получается, что про вас пишут такое в газете, — грустно сказала Лили.

Джеймс придвинулся к ней поближе, сжал её руку и ласково ответил:

— Ну что ты, это война. Ты же знаешь, хорошим людям всегда палки в колеса вставляют, и мы не исключение.

Девушка это прекрасно понимала, как и то, что «хороших людей» никто не пощадит, особенно Волдеморт и его шайка головорезов. Тем не менее она нашла в себе силы улыбнуться, ведь это Джеймсу была нужна её поддержка.

— Вы всегда о себе хорошего мнения, — усмехнулась Эванс. — Ничего не меняется.

— Мы Мародёры, этим все сказано!

 

* * *

 

Ближе к обеду в доме собрались Джеймс, Блэки, Лили, Северус, Питер и Ремус. Друзья сидели в гостиной особняка Поттера и гипнотизировали взглядами стеклянный шар, лежавший на журнальном столике. Никто не решался его коснуться, потому что ни один из присутствовавших не знал, что происходило во время открытия пророчества.

— Кто-нибудь, подойдите и возьмите его в руки наконец, — не выдержал Снейп, закатив глаза.

— Не порть момент, Нюниус, — огрызнулся Сириус. — Вечно ты всюду лезешь, будто знаешь лучше всех.

— Я думаю, он не это имел в виду, — мягко пояснила Лили, пытаясь не доводить дело до скандала.

— Раз такой умный, возьми его сам!

— Да пожалуйста.

Северус встал с кресла и подошёл к столику. Медленно он протянул руку и взял шар. Ничего не произошло.

— Может, нужно какое-то заклинание? — предположил Питер.

— Вероятно, просто оно не о Северусе, — возразил Регулус, после чего забрал у него шар. — Как видите, оно и не обо мне тоже, — с улыбкой констатировал младший Блэк. — Сириус?

Оказавшееся в руках старшего из братьев пророчество точно так же никак не отреагировало на прикосновение. Сириус внимательно рассматривал шар, но ни внутри, ни снаружи ничего в нём не изменилось. Неудовлетворённо поджав губы, он передал магический предмет Джеймсу. И тут случилось странное. Шар наполнился каким-то дымом, напоминавшим грозовые облака, внутри что-то бурлило. Остальные шестеро волшебников столпились над Джеймсом, желая увидеть, что же произойдёт дальше. Видимо, разглядев какой-то текст, Джеймс произнёс:

— Наследник рода, принявший иную сторону и хранящий в себе сокрытую силу, вступит в борьбу. На пути будет немало тайн и опасностей. Но он будет не один. Каждому из братства выпадет шанс внести свой вклад в победу над врагом. Если же братства не станет, то единственным, кто одолеет Тёмного Лорда, станет ребёнок. Один из них не сможет жить, пока жив другой.

Повисло гробовое молчание. Лили не отрывала взгляда от Джеймса, чувствуя, как его силуэт становится всё более размытым и глаза застилают непрошеные слёзы.

— Нет! Джеймс, нет!

Крик вырвался помимо её воли. Друзья, всё ещё переваривавшие информацию, непонимающе и с некоторой долей удивления посмотрели на неё, отпрянув от шокированного Поттера. Он встал с дивана и растерянно взглянул на девушку, сжимая в руке пресловутое пророчество. Лили отошла на несколько шагов назад, безуспешно пытаясь стереть обжигавшие кожу капли, обхватила себя руками, качнула головой, не веря в реальность происходящего, и отрывисто заговорила:

— Это несправедливо… Нет, это неправда!..

— Лили… — Джеймс бросил стеклянный шар на мягкий диван и осторожно зашагал в сторону Эванс. Было видно, что он встревожен не столько пророчеством, сколько состоянием девушки. Достигнув Лили, он заглянул в её зелёные глаза, обхватив одной рукой талию, другую запустив в рыжие волосы.

— Нет, нет, нет… — твердила она будто в бреду, после чего обняла Поттера так крепко, как только могла. — Скажи, что это неправда, что тебе не придётся сражаться с самим Волдемортом!

— Не могу. Это будет ложь, а я никогда не вру, ты же знаешь.

И как только этот парень находил в себе силы не только не терять самообладание, но ещё и успокаивать девушку? Она, словно дитя, нуждалась в его опеке и ласковых словах. Хотя где-то в глубине души отчётливо понимала, что это Джеймсу нужна вся её забота, вся её любовь и сила духа, которая поможет ему победить самого известного кровопийцу двадцатого столетия, поведёт его в бой и укрепит веру в себя. Отстранившись, Лили виновато взглянула на парня, затем с жаром поцеловала, не стесняясь безмолвно следивших за ними друзей. В тот момент она не думала о приличиях — только о Джеймсе Поттере, которому суждено нести на себе тяжкое бремя, чтобы спасти её и весь мир от смертельной опасности.

— Я очень сильно тебя люблю, Джеймс, — сказала она ему на ухо. — Никогда об этом не забывай.

Поттер зажмурил глаза и крепко обнял невесту. Краем глаза Лили заметила, как Сириус тактично остановил направлявшегося к ним Северуса. В тот момент их было лишь двое: Лили и Джеймс.

 

Джеймс Поттер

То, что он узнал, было вполне логичным и ожидаемым. Зачем же было держать пророчество какого-то волшебника в чужом хранилище? Впрочем, Джеймс всё равно был психологически не готов это услышать. К таким событиям нельзя быть подготовленным. Собственный голос эхом звучал в голове, слова не желали восприниматься, но отчего-то ранили душу. Реакция Лили была вполне естественной и закономерной, он бы тоже пришёл в ужас, если бы узнал, что Эванс должна встретиться лицом к лицу с самой смертью и умудриться не умереть. А ведь погибать Джеймс не собирался. Его жизнь налаживалась, несмотря на все трудности и повороты судьбы: он собирался жениться и завести детей, честно пройти свой путь, состариться в окружении семьи и друзей. Но никак не сейчас или через год. Хуже всего было то, что в этой мясорубке оказались замешаны все его друзья. Братство. Наверняка Дамблдор был в курсе пророчества давно, знал, о ком оно произнесено, поэтому словно не замечал все шалости Мародёров, в каком-то смысле даже поощрял. Давал возможность побыть в детстве, нагуляться, сплотиться, как единый живой организм. Его план сработал — Мародёры стали не разлей вода, сделались отличной командой и верными друзьями, готовыми друг для друга встретиться хоть с самим Мерлином, хоть с дьяволом.

Крайне важной была поддержка Лили. То, что она в него верила, была рядом, несмотря на то, что сама едва держалась, старалась быть сильной ради него. Та самая Эванс, которая годами отшивала назойливого Мародёра Поттера, которая была такой принципиальной и временами слишком правильной. Которая нравилась многим, но не выбрала никого, кроме Джеймса. Та, чью любовь нужно — и приятно — было заслужить, с кем он хотел провести всю свою жизнь. В лице Лили он находил самую мощную опору и вечный двигатель — любовь.

Мародёры были порядком шокированы и напуганы. Перспектива оказаться на передовой войны их не пугала, их приводили в ужас размытость формулировок пророчества и незнание, с чего начать и как выйти победителями из всей этой ситуации. Когда все успокоились и уселись поудобнее, Сириус заговорил первым:

— Я так понимаю, что нам нужен план по убийству Волдеморта. Но лично я не знаю, с чего начать. Наверняка, помимо телохранителей и потрясающей мощи, у него припасены ещё какие-то козыри.

— У нас тоже, — возразил Северус. До тех пор бледный, лихорадочно размышлявший Снейп подался вперёд, сплетя пальцы на руках. Его лицо было полно решимости, будто на него нашло озарение и открылись вдруг все карты.

— Какие? — откашлявшись, вклинился Лунатик, настороженно глядя на бывшего слизеринца.

— Нам нужно больше узнать о нём. Все факты, какие только возможно. Благо есть человек, которому известно не только о том, что из себя представляет Тот-кого-нельзя-называть, но и что-то из его прошлого. Даже два человека.

— Дамблдор? — предположил Джеймс, крепче обняв Лили, сидевшую у него на коленях.

Северус кивнул.

— А кто второй? — послышался голос Хвоста.

— Гораций Слизнорт, надо полагать, — манерным Блэковским голосом озвучил ответ Регулус, переглянувшись со Снейпом.

— Верно. Он был деканом и одним из любимых преподавателей Тёмного Лорда во время учебы в Хогвартсе.

— Что ж, — взъерошив копну непослушных волос, подытожил Поттер, — нам нужно поговорить с ними обоими.

— Допустим, Дамблдор может нам что-то рассказать, — возразил Сириус, — но старикашка Слизнорт не скажет. Мы не были у него в почёте.

— Зато в почёте у него были твой брат и Лили, а также Волдеморт, — парировал решительный Поттер. Он чувствовал, что нужно полагаться на интуицию, а не только на логику. Чутьё подсказывало ему, что каждый из присутствующих внесёт свою лепту в победу, даже если это было чем-то незначительным.

— Я поговорю с ним, Джеймс, — заверила его Эванс и одарила ободряющей улыбкой. — Мы с профессором Слизнортом в хороших отношениях. Жаль, что встреча Клуба слизней была до Рождества — немного не успели.

— Я могу составить компанию, — поправив рукава рубашки, откликнулся Регулус и подмигнул девушке. — Думаю, знания в области имён и фамилий нам помогут.

Джеймс не хотел отпускать Лили одну, но с Регулусом она была в бо́льшей безопасности. Он тепло улыбнулся настроившейся «на дело» Эванс и кивнул.

— А мы поговорим с Дамблдором, — добавил Сириус, потирая ладони от нетерпения. — Теперь он от нас точно не отвертится!

Как всё же хорошо иметь близких, готовых пройти и огонь, и воду, и медные трубы. Особенно когда на ваших плечах ответственность за весь мир и требуется несгибаемая сила духа, непоколебимая решимость в действиях и способность чётко видеть разницу между добром и злом. Они были друг у друга, готовые идти до конца.

Примечания:

Коротенький трек-лист и пожелания приятного прочтения☺

Brent Amaker and the Rodeo — Man In Charge

Kodaline — Big bad world

Mans Zelmerlow — Heroes

---

 

 

 

Борьба питает сама себя и не выпускает того, кто слишком глубоко в неё втянулся.

Легче удержаться от ссоры, чем потом из неё выйти.

Сенека

 

Регулус Блэк

Каникулы затянулись. Однако всё случившееся вызвало в душе Регулуса ещё большую уверенность в том, что Тёмного Лорда можно и нужно победить. Когда вернулись к жизни Джеймс и Лили, Регулус поверил в самую сильную магию, на которую способны волшебники, — любовь. Невооружённым глазом было заметно, как эти двое были близки и дорожили друг другом. Лучшим подарком на Рождество стало их возвращение.

В тот момент, когда прозвучало пророчество, у него не осталось ни малейшего сомнения, что Мародёры ожидали чего-то подобного. Сириус с детских лет плевался от речей Вальбурги о величии их чистой крови и правильности взглядов Того-кого-нельзя-называть, чем вызывал гнев всей семьи. Регулусу «промывка мозгов» осуществлялась в десятикратном размере после того, как Сириус поступил на Гриффиндор. И это на несколько лет испортило отношения между братьями. Младший Блэк помнил, как Сириус жалел его в трудные моменты, тайком от матери, умудрялся утаскивать из-под носа Кикимера и Вальбурги конфеты и приносить Регулусу. Сейчас он со всей ясностью понимал, как сложно было брату, и ещё больше уважал его за силу характера, которую он демонстрировал с детских лет. И вот теперь они оба «осквернители крови», предатели семьи и чистокровного общества. Что же касалось самого Регулуса, то свою роль в войне с Тёмным Лордом он видел в том, чтобы сражаться в схватках с Пожирателями смерти, помогать всеми силами Мародёрам и избавить Хогвартс от всяческой нечисти. Как раз последним он и собирался заняться по возвращении.

Переход в дом Годрика Гриффиндора облегчил его жизнь. Не нужно было опасаться, что однажды ночью его мог придушить или лишить жизни более изощрённым способом какой-нибудь фанатично преданный Тёмному Лорду обитатель подземелья. Профессор Макгонагалл была довольно справедливым деканом и порядочной женщиной. Регулус её уважал и считал истинной гриффиндоркой до мозга костей. Впрочем, были и существенные минусы. Юные Пожиратели и те, кто желал таковыми стать, не прощали предательства. Каждый день Регулус делал для себя ставки: в какой момент и каким образом почитатели Того-кого-нельзя-называть себя покажут. Он ещё помнил, как Нотт и его шайка поступили с маленькой девочкой, чтобы выманить и поиздеваться над Лили Эванс (а в идеале и убить её) в прошлом году. У них это не вышло, поскольку Джеймс, как опытный дуэлянт, смешал им карты, да и девушка держалась хорошо. Сам же Регулус не считал себя настолько опытным волшебником, как Джеймс или Сириус, однако умел предвидеть некоторые события, что весьма играло ему на руку. Он отлично знал Пожирателей и кандидатов в шайку бандитов, которые могли бы представлять для него угрозу, также мог просчитать свои и чужие слабые места, чем при необходимости и пользовался. Для усыпления бдительности своих бывших друзей, если их можно было так назвать, он максимально окружал себя знающими тот или иной аспект магии студентами, пытался набраться знаний и завести друзей. К его удивлению, многие гриффиндорцы не испытывали к бывшему студенту Слизерина какого-то отвращения. Кто-то даже предлагал свою помощь и дружбу. В отличие от дома Салазара Слизерина, львы куда охотнее принимали «чужаков», которые разделяли их взгляды на жизнь.

Ужин был восхитительным. Обильные порции еды, от которой невозможно было оторваться, ощущение отдыха. На ум приходила мадам Вальбурга, ругавшая детей за обжорство и «некоролевское» поведение за столом, отчего хотелось ещё сильнее испачкать руки в соусе и есть, не сдерживая аппетита. Регулус усмехнулся своим мыслям, что не укрылось от его кареглазого друга.

— Никак наелся. Да, Рег? — подтрунивал улыбавшийся Обри, выходя с бывшим слизеринцем из Большого зала. — Набил пузо, теперь хочется баиньки? Смотри, так и растолстеть недолго.

— Берти, — с театральным вздохом и вселенской тоской в глазах парировал Блэк, — ты же знаешь, я шестнадцать лет провёл в колонии строгого режима. Тюрьма на площади Гриммо, слыхал о такой?

Друзья переглянулись и, рассмеявшись, направились в сторону гриффиндорской гостиной.

— Мне жаль, что у тебя не было нормального детства, — без намёка на шутку проговорил Обри.

— Ну что ты, Берти. Многие слизеринцы с тобой бы сейчас поспорили. Особенно о том, что входит в понятие нормального детства. Некоторые почли бы за лучшее развлечение глазеть на отрубленные головы эльфов и быть ребёнком моих родителей.

Над головой пролетел ослепительно белый луч, едва не угодив в цель. Затем еще один, после чего послышались голоса. Инстинктивно двое гриффиндорцев разбежались в разные стороны коридора, пытаясь спрятаться от шальных заклинаний. Мужские голоса приближались с каждым мгновением, и в них Регулус смог различить хорошо знакомых студентов, но это знакомство не вызывало никаких чувств, кроме желания съездить по их физиономиям чем-нибудь тяжёлым. Судя по лицу Бертрама, он также не испытывал симпатии к компании слизеринцев, которые, очевидно, оказались в этом безлюдном коридоре совсем не случайно.

— Посмотрите, кто тут у нас играет в прятки. Никак сам Регулус Блэк пожаловал!

Это был голос Гиббона. Умом этот парень не блистал, всегда искал для себя выгоду. Вот и в этот момент он наверняка выслуживался перед кем-то из юных Пожирателей. Ему, как шестикурснику, ещё приходилось прогибаться под тех, кто учился на последнем курсе. Предводителем, с позволения сказать, шайки в данном случае выступал Роули. Этот агрессивный блондин был автором заклятий, просвистевших над головами Блэка и Обри, поскольку никогда не мог обуздать свой буйный нрав и дурную голову. Тем временем Регулус прикидывал, кто был третьим в их шайке и какие варианты развития событий были на руку ему, а какие — юным головорезам.

— Вылезай, предатель! — рявкнул какой-то парень. — Тебе не скрыться от нас и от Тёмного Лорда!

Бертрам, отличавшийся отличным самообладанием, казалось, был готов выцарапать глаза всем троим, приготовив палочку, то и дело выглядывая из ниши. Делать было нечего, слизеринцы хоть и превосходили их числом, но шансы вырваться из западни всё же были. Пока они бурно что-то обсуждали, несмотря на полный желудок, умолявший своего владельца не совершать резких движений, Регулус, наложив на себя дезилюминационные чары, проскользнул в нишу к другу, после чего снял их и победно улыбнулся.

— Мы ещё зададим этим уродам, Берти. Покажем им, что называется, elephantis' asinus⁽¹⁾, — шёпотом бросил полный решимости Регулус, на что друг только улыбнулся и поднял палочку в одобрительном жесте. — Так. Ты вырубишь вот этого упыря, — продолжил Блэк, указывая палочкой на Гиббона. — Он туп как улитка. Да и среагировать не успеет. А я тем временем буду их отвлекать.

— Но останется ещё двое. Судя по всему, блондин не из простых.

— Роули? Он не может держать себя в руках. Стоит его взбесить, он даже с расстояния вытянутой руки в яблоко не попадёт, — отмахнулся повеселевший Блэк. — Дело за малым, помахать перед быком тряпкой и dolum⁽²⁾.

Сказано — сделано. Пока Блэк вальяжно выходил из ниши на встречу с давними знакомыми, Обри оглушил стоявшего и смотревшего на Роули Гиббона, после чего пальнул заклинанием щекотки в самого предводителя шайки, отчего последний принялся бегать по коридору, пытаясь снять заклинание. Ничего не получалось, отчего он злился и брыкался, не прекращая неестественного, истерического смеха. Можно сказать, на время противник был нейтрализован. Но вот третья личность, которую Регулус признал не сразу, мгновенно стёрла улыбку с его лица. Это был Барти Крауч. Фанатик и искусный юный волшебник, по тем или иным причинам принявший сторону Того-кого-нельзя-называть. Он был страшным противником в дуэли, несмотря на свои молодые годы, его выпады всегда оказывались неожиданными и опасными. Ради Тёмного Лорда он был готов буквально на всё. Юноша с соломенными волосами пристально смотрел на двух гриффиндорцев, что-то прокручивая в своём мозгу и медленно вынимая волшебную палочку из внутреннего кармана мантии. Его маниакальный взгляд никак не сочетался с молодым лицом и нелепыми веснушками, однако его палочка уже была направлена на Регулуса, и это не предвещало ничего хорошего.

— Хозяин был очень разочарован, Регулус. — Его голос был негромким, но вкрадчивая манера говорить компенсировала тихую речь. — Он просил передать, что у тебя есть последний шанс принять правильное решение и искупить свою вину. Тёмный Лорд великодушен и простит тебя.

— Я весьма польщён, Барти, но вынужден отклонить такое щедрое предложение, — не моргнув глазом манерно отрезал Блэк. — Я в подачках не нуждаюсь и сторону выбрал.

Крауч младший лишь оскалился.

— Не глупи. За нами будущее и сила. Тёмный Лорд вознаградит по заслугам.

— Что касается Тёмного Лорда, то да, он истребит нас всех, поработит или сведёт с ума. Ни один из этих вариантов лично я не считаю светлым будущим.

— Это твой брат тебе мозг промыл? — В голосе шестикурсника звучало всё больше эмоций, в глазах разгорался какой-то нехороший огонь, отчего лицо его становилось крайне неприятным, а в движениях проявлялась резкость. — Стоило этому осквернителю появиться, как ты тут же последовал его примеру. А зачем? Его не ждет ничего, кроме унижения, короткого и нищенского существования и бесславной смерти. Мы же предлагаем реальный шанс стать великим.

— И всё же мой ответ — нет, — отчеканил Регулус, теряя терпение. — Вы пришли, чтобы прочесть мне нотации? Кажется, урок окончен и все свободны. Идите подобру-поздорову в свою мрачную берлогу и не суйтесь ко мне со своими нравоучениями.

— Мы дали тебе шанс, но ты им не воспользовался, — сардонически улыбнувшись, Бартемиус снял заклятие с рыдавшего от смеха Торфинна. Тот пришёл в себя и наставил палочку на Обри. — Тёмный Лорд вознаградит нас за то, что мы с вами сделаем. Твой дружок-полукровка тоже мог бы в своё время присоединиться, но вы, глупцы, своими поступками заслуживаете лишь смерти. Ничего, новобранцы куда охотнее принимают наши идеалы, незаменимых нет.

Мимо его головы пролетел всё тот же белый луч, но на счастье гриффиндорцев в коридоре появилась профессор Макгонагалл. Едва увидев пролетевшее мимо головы её студента заклятие, она ускорила шаг и ринулась к месту несостоявшейся драки. Крауч и Роули ретировались как можно скорее, оставив оглушённого Гиббона валяться на каменном полу. Возмущению женщины не было предела. Она приказала Регулусу и Бертраму проследовать в её кабинет и ждать её там, пока она не разберётся со студентом Слизерина.

Профессор Макгонагалл устроила целый допрос, но ни Регулус, ни Бертрам не сказали ничего, что могло бы выдать их противников. Казалось бы, зачем прикрывать преступников? Ответ был прост — нежелание провоцировать их на месть, равно как и выглядеть стукачами и трусами. И не то чтобы Регулус боялся, что его снова застигнут врасплох, он всего лишь не хотел глупо умирать. Да и зачем? Куда больше пользы принесло бы внутреннее расследование, а затем сдача в руки Ордена целой пачки новоявленных убийц. Поняв, что ни слова от них не услышит, декан сняла приличное количество баллов за «неслыханную дерзость» и впаяла месяц отработок. Наверное, слизеринцам досталось от неё ещё сильнее. Приняв наказание как неизбежность, друзья отправились в свою гостиную. Всё это время Блэка не покидало ощущение, что за ним кто-то неустанно следит.

 

* * *

 

Шла третья неделя отработки. В этот вечер двое студентов расквартировались в Зале трофеев. Трофеев, к слову, там было столько, что разбегались глаза. Но не от любопытства, а от незнания, с какого конца начинать их очищать. Честно разделив работу поровну, гриффиндорцы принялись за дело. В вооружении у них были тряпки и ведра с водой. Чтобы не киснуть от скуки, ребята обсуждали насущные темы, попутно начищая награды и продвигаясь всё ближе к середине зала. Когда две трети отведённой ему части Обри уже героически отполировал, он принялся за новый стенд, который отчего-то вызвал у него небывалый энтузиазм к разговору после недолгого молчания.

— Наверное, при твоём брате и Мародёрах в Хогвартсе эти кубки блестели как тульский самовар, — энергично протирая полку, заговорил Бертрам.

Регулус усмехнулся. Действительно, эта банда вечно попадала в передряги, которые, по большей части, сама же и учиняла, за что наказания сыпались одно за другим. Теперь младший из Блэков последовал этой благородной традиции, ощущая даже некоторую гордость, что за шесть с половиной лет он таки тоже нарушил правила. Настоящий Мародёр.

— В принципе, все эти семь лет Хогвартс мог обходиться и без уборщицы.

В зале разразился заливистый смех.

— Вот у Филча жизнь была не мёд, — продолжал Обри, давясь смехом. — Постоянно нужно было что-то придумывать, чтобы усмирить этих четверых.

— Ему даже один раз это удалось, — как бы между прочим вставил реплику Регулус, припомнив случай с картой Мародёров.

— Наверное, для противного Филча это был самый счастливый день в жизни! Рег, смотри!

Бросив непонимающий взгляд на друга, Блэк заметил, что тот держит в руках какую-то табличку. Подойдя ближе, Регулус смог различить на ней буквы:

Том Марволо Реддл

— Что надо было сделать этому студенту, чтобы заслужить такую награду тридцать шесть лет назад? — задумчиво протянул Бертрам, изучая табличку.

— Не имею ни малейшего понятия, — пожав плечами, без обиняков ответил Блэк. — Но имя какое-то знакомое. Вот только никак не могу понять, кому оно принадлежит.

— Может, кому-то из Реддлов?

— Логично. Только вот никакой чистокровной или знаменитой магической семьи с такой фамилией я не знаю. Можешь быть абсолютно уверен, что он либо полукровка, либо маглорождённый, — заключил Регулус, припоминая всё, что он заучил под неусыпным контролем матери.

— Но вопрос остаётся открытым, — не унимался Обри. Он поставил табличку на место и закрыл вымытый стеллаж. — Что за подвиг он совершил? Не каждому дают такую награду.

— Я думаю, что если мы узнаем, кому принадлежит это имя, то узнаем и о причине награждения. Только нужно понять, у кого об этом спросить.

Месяц отработок нисколько не умалил энтузиазма гриффиндорца. Напротив, Блэк считал святым долгом узнать всех юных Пожирателей и обезвредить их, чего бы ему это ни стоило. Несколько недель были такими тихими и скучными, что мытьё кубков и другие общественно-полезные занятия казались скорее развлечением, чем наказанием. В последний день своих исправительных работ, окончив разбирать новые книги в библиотеке, два друга направились в кабинет к декану. Макгонагалл, обыкновенно суровая и сдержанная, была чем-то встревожена. Увидев своих нерадивых учеников, она несколько успокоилась, после чего засчитала отработку и отпустила с миром. Внезапно в голову Регулуса пришла идея.

— Профессор, простите за то, что отнимаем ваше время. Но у нас есть вопрос, на который мы пока что не можем найти ответ. Не могли бы вы нам помочь?

Женщина в изумлении выгнула бровь и чуть склонила голову на бок, переводя взгляд с Регулуса на Обри и обратно.

— Что за вопрос, мистер Блэк?

Расправив плечи, Регулус спокойно заговорил:

— Неделю назад, когда мы чистили серебро в Зале почёта, то наткнулись на табличку с именем студента, который получил награду за заслуги перед школой. Не могли бы вы объяснить, что за подвиг совершил этот волшебник?

Явно не ожидавшая такого вопроса декан, как показалось Блэку, с опаской уточнила:

— Кому принадлежит это награда?

— Тому Марволо Реддлу, профессор.

Тяжело вздохнув и потерев переносицу, женщина опустилась на стул и, скрестив руки, негромко ответила:

— Насколько мне известно, эта награда была присуждена студенту, спасшему Хогвартс от закрытия. Поговаривают даже, что примерно в то же время была открыта Тайная комната.

— Тайная комната? — воскликнул Блэк, нахмурив брови. — Причем здесь она? И почему Хогвартс хотели закрыть?

— Могу лишь сказать, что, если верить слухам, Тайная комната была открыта около тридцати пяти лет назад.

— Насколько мне известно, — с максимальной вежливостью прервал её бывший слизеринец, начиная что-то подозревать, — это место, созданное Салазаром Слизерином, в котором он спрятал некое чудовище. Не хотите ли вы сказать, что мистер Реддл сразился с «Ужасом Слизерина»?

Обри внимательно слушал беседу, не произнося ни звука. Макгонагалл напряжённо взирала на Блэка поверх очков, поджав губы. Спустя несколько мгновений она ответила:

— Когда Тайная комната была открыта, погиб кто-то из студентов. Хогвартс оказался под угрозой закрытия. По некоторым сведениям, мистер Реддл нашёл виновного в трагедии, после чего ему и присудили эту награду.

— Профессор, вы не знаете этого волшебника? — с надеждой в голосе осведомился Блэк, подойдя на шаг ближе к декану.

— К сожалению, этого студента я не застала. О дальнейшей судьбе мне также неизвестно.

Гриффиндорцы поблагодарили ещё более встревоженную Макгонагалл, после чего удалились. Из головы Регулуса всё никак не выходил некий Реддл. Человек, спасший Ховартс, чьи фамилия и имя почему-то казались знакомыми. К поставленным ранее задачам добавилась ещё одна.

 

Северус Снейп

Лили вернулась.

Это казалось чем-то нереальным, самой настоящей магией и чудом. Она была жива, улыбалась и вдохновляла бороться дальше. Лили вселяла уверенность одним взглядом и поддерживала улыбкой. Северус отчаянно скучал по ней все эти месяцы. Лишь память о прошлом не давала его сердцу окончательно загрубеть и наломать дров.

Вот она сидит рядом с Поттером, вот она целует его со всей страстностью и со слезами на глазах у всей компании. В тот момент в сердце словно вбили несколько гвоздей. Внутри бурлило негодование.

Почему Поттер? Почему я так легко сдался?..

Память любезно подсунула воспоминание о недавнем уговоре с Поттером: Лили выбрала его, а значит, Северусу надеяться было не на что. Что ж, девушка всё равно никогда его не любила, не видела в нём парня, а только лишь друга. Может, оно и к лучшему, что всё так складывается… Однако так просто отпустить девушку, которую любил с первого дня знакомства, он не мог. И не хотел.

Пророчество, с одной стороны, было ожидаемым, с другой стороны — непостижимым. Неужели когда-то глубоко ненавистный Поттер — тот самый избранный, а Мародёры изменят ход истории? С каких пор эти задиры стали играть такую важную роль в войне против величайшего тёмного мага столетия? Действительно ли исход многих жизней теперь зависит от них? Такое положение казалось Северусу и смешным, и грустным. Впрочем, эта четвёрка была уже не той, которая нападала на него в Хогвартсе. Все изменились, и Северус не был исключением.

 

* * *

 

Праздники прошли, настала пора бросаться в бой. Во всяком случает, так думал Тёмный Лорд. Северус ловил себя на мысли, что каждую новую встречу он находил некогда великого волшебника всё более маниакальным и отвратительным. Смотреть на него было сродни лицезреть убийства с потрошением ни в чём не повинных людей. Постоянно нужно было быть начеку, закрывать разум и просчитывать слова и ходы. Но что раздражало даже ещё сильнее, так это бесконечные собрания и светские рауты, от которых тошнило и набилась уже оскомина во рту. При любой возможности Снейп пытался откреститься от подобных мероприятий. Но на этот раз его усилия потерпели фиаско, а потому он вошёл в богато украшенный и искусно меблированный особняк, снял свою лучшую мантию и делано небрежно бросил её домашнему эльфу.

Дом Мальсиберов, по большому счёту, отличался от других домов аристократов только планировкой. Всё тот же изумрудный бархат и чёрный цвет в отделке, такие же огромные окна и дорогая мебель из высококлассной древесины. Сновавшие туда-сюда люди всем своим видом пытались продемонстрировать всю привилегированность своего положения и состоятельность, здороваясь друг с другом, фальшиво улыбаясь и обсуждая последние сплетни магического мира. Особенно нелепо выглядели юные леди, поскольку активного участия в войне не принимали, но дискутировали о ней так, словно каждая была правой рукой Волдеморта. Прохаживаясь по просторной комнате с небольшой софой, на которой сидели две молодые дамы, с бокалом красного сухого вина в руках, к которому Северус даже ни разу за полчаса не притронулся, он услышал краем уха разговор Нарциссы Малфой, урождённой Блэк, и невесты Мальсибера младшего, Пенелопы.

— Я не понимаю, Цисси, — взволнованно говорила девушка, поправляя выбившиеся из причёски кудри, — как ты не боишься всего, что происходит? Я раньше себе как-то иначе это представляла.

— Я тоже переживаю, Пенни. Но нам нельзя это показывать, ты же знаешь.

Миссис Малфой нервно заозиралась по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто их разговор, придвинулась ближе к подруге, а затем ещё тише продолжила:

— Меня сегодня напугал один из эльфов Мальсиберов. Он, шатаясь, шёл на меня, что-то бубнил как будто не своим голосом. Увидев эльфа, Фехтер прогнал его и запер в какой-то комнате. У него были такие безумные глаза… Мне казалось, он вот-вот умрёт.

— Я полагаю, он просто провинился, и хозяева его заслуженно наказали, — будничным тоном отозвалась Пенелопа. — Тебе ли не знать.

— Мне почему-то показалось, что дело в чём-то другом, — задумчиво проговорила Нарцисса. Её бледное лицо постепенно становилось более надменным, и несколько секунд спустя на нём не осталось ни единого намёка на замешательство или волнение, словно она надела маску. То же самое можно было сказать и о Пенелопе.

Поскольку Северус учился с этими слизеринками на одном курсе, он мог с уверенностью сказать, что они были самыми вменяемыми и адекватными девушками из тех, что присутствовали на мероприятии. Поначалу не придав ни кната ценности услышанному, Снейп решил выбросить их слова из головы и погулять по дому, пользуясь тем, что никто не лез к нему с расспросами и поручениями, а дом был открыт для посещений. На первом этаже располагалась кухня, большая гостиная, рабочий кабинет Мальсибера-старшего, превосходная библиотека и гостевая спальня. Не найдя ничего особенно занимательного, Северус решил подняться на второй этаж. За первой же дверью он услышал какие-то непонятные звуки. Скрежет, кашель, хриплые стоны. Тайный агент поначалу подумал, что кто-то умирает и нуждается в помощи, а потому осторожно приоткрыл дверь с помощью заклинания и увидел в полупустом помещении чахлого домашнего эльфа, которому, по всей видимости, хотелось в тот момент только отойти в мир иной. Северус замер в нерешительности. Почему он находился здесь в полуживом состоянии, один, пусть даже Мальсиберы и не считали его полноценным существом, достойным внимания? Наверняка он сделал что-то не то и был наказан. Тут Северусу вспомнились слова Нарциссы. Уж не этого ли домовика она видела? Если так, то этот бедняга не слишком походил на наказанного эльфа. Наколдовав из листка, валявшегося на полу, стаканчик и наполнив его водой, он, брезгливо подхватив эльфа, напоил его. Несчастное существо попросило ещё один стаканчик, Северус повторил «Агуаменти». Прочистив горло, эльф смог приподняться с пола, с огромной благодарностью взглянул на своего спасителя и забормотал:

— Арчи так признателен вам, сэр… Арчи умер бы здесь, хозяин запер меня после дела и велел не выходить. А Арчи хотел пить…

— После какого дела? — с интересом разглядывая домашнего эльфа Мальсиберов, прошептал Снейп.

— Арчи должен был служить Тёмному Лорду, а после вернуться. Только Арчи чуть не умер.

Так-так. А вот это уже было ценной информацией. Северус принялся максимально подробно выспрашивать у измученного эльфа подробности. Из всего, что он смог различить в сбивчивой речи Арчи, складывалась странная картина: какая-то пещера, зелье, сводящее с ума, от которого хотелось пить и умереть, озеро и медальон. А вот о медальоне волшебнику хотелось узнать поподробнее.

— Можешь описать мне его?

— Ужасно злой предмет. — Эльфа передёрнуло, его губы задрожали, но он продолжал говорить: — Золотой и тяжелый. Похож на древнюю реликвию. Тёмный Лорд спрятал его в чаше.

Наказав никому и никогда не рассказывать об их беседе в качестве благодарности за спасение, Северус осторожно выскользнул в коридор и запер дверь. Тщательно скрыв видимые признаки беспокойства, он поспешил вниз, в гостиную дома, чтобы никто не заметил его долгого отсутствия. Увидев Снейпа, Эйвери улыбнулся своим фирменным оскалом, после чего произнёс:

— А мы думали, ты уже сделал ноги.

Младший Мальсибер и Нотт, уже заметно выпившие, загоготали. Северус спешно очистил свои мысли и постарался выглядеть максимально естественно. Нельзя, чтобы эти потрошители маглов что-то заметили в перемене его поведения.

— Как видите, я здесь, — как можно более безразлично отозвался он, изображая вселенскую скуку.

— Как тебе мероприятие? Мы подумываем поразвлечься с выродками. Как насчёт ночного кутежа?

Три пары не совсем трезвых глаз жадно глядела на двойного агента. Согласиться означало подписать смертный приговор тем несчастным маглам, которые могут попасть им под руку. Отказаться — подставить себя. Никакого задания в тот вечер Повелитель им не давал, личной жизни у Снейпа не было — подтвердить своё алиби Северус не мог. Единственное, что оставалось, — это…

— У меня есть идея получше, Герман, — ненавязчиво бросил Северус, про себя умоляя всех богов помочь ему выйти из намечающегося шторма сухим. — Тёмный Лорд, как я помню, хотел узнать, как обстоят дела с вербовкой юных кадров. Мне кажется, нужно связаться с нашими друзьями в Хогвартсе, чтобы предоставить завтра отчёт Повелителю.

Кажется, эти трое попались на удочку и принялись предлагать варианты того, как устроить встречу со своими единомышленниками. Незаметно для остальных Северус перевёл дух, однако обратил внимание на пристальный и недоверчивый взгляд стоявшей неподалёку Беллатрикс, которым она наградила Снейпа, а после вышла с Родольфусом из комнаты. Внутри юноши закралось неприятное сомнение. Неужели она что-то знает?

---

1) жопу слона

Вернуться к тексту

2) дело в шляпе

Вернуться к тексту

Примечания:

Трек-лист в этот раз получился невероятно атмосферный:

OneRepublic — All fall down

Coldplay — Animals

Nizkiz — Зимняя

Запасайтесь чайком, приятного прочтения♥

---

 

 

 

Добрый человек не тот, кто умеет делать добро, а тот, кто не умеет делать зла.

В.О. Ключевский

 

Ремус Люпин

— Денёк что надо. Я бы даже сказал, что он совсем не плох.

— Да, Питер, погода сегодня и вправду отличная, — с улыбкой произнёс Ремус, потирая заспанное, чуть припухшее лицо.

Двое Мародёров сидели ранним утром в штабе Ордена Феникса и покорно разбирали оставленные Грозным Глазом бумажки. Пит неприкрыто зевал, за что постоянно получал нагоняи от Ремуса, говорившего, что невежливо зевать на всю Англию, не прикрывая ладонью рот и заражая зевотой его самого. Хвост не обижался и честно пытался себя контролировать, но в полусонном состоянии ему это ровным счётом ничуть не удавалось. При виде гор бумажек различных размеров и цветов у Лунатика начинал чесаться затылок — верный признак, что работа будет скучной. Но деваться было некуда, ведь в противном случае Грюм четвертует их обоих.

— Я не понимаю, что это за мерзкая статья в газетёнке, призывающая вступать в банду Волдеморта, — возмущался Ремус, сортируя прессу. — Как «Пророк» вообще это выпустил? Там же строжайший контроль со стороны министерства!

— Видимо, контроль ослаб, — пожал плечами задумчивый Пит, разливая чёрный кофе по кипенно-белым чашкам. — Или на месте цензора сидит какой-то увалень, подвластный Тёмному Лорду.

Ремус был согласен с доводами друга, поэтому одобрительно кивнул, принимая из его рук горячую чашку с ароматным напитком.

— Мы все прекрасно понимаем, к чему всё идет, — продолжал Петтигрю. — Сам-Знаешь-Кто перешёл в наступление. Если мы сейчас не начнём что-то делать, случится катастрофа.

Ремус заметил в глазах друга решимость, но вместе с тем и некоторый страх. Вероятно, он боялся неизвестности, грядущих перемен, как и многие, включая самого Люпина. Однако Пит предпочёл не озвучивать и не развивать эту мысль, а заняться делом, изредка отпивая остывающий кофе из своей кружки.

Работа и вправду была нудной. Монотонное записывание сведений и отчётов не доставляло Мародёрам никакого удовольствия, а потому каждый из них думал о своём. Ремус хотел как можно скорее вырваться к Джеймсу и Лили, которые ждали его и друзей в Годриковой впадине. То, что они вернулись, необычайно воодушевило Люпина. Он теперь не просто верил — знал наверняка, что смерть и все невзгоды можно преодолеть. Это вселяло бесконечный оптимизм и небывалую уверенность. К тому же недавно открытое пророчество давало некоторые подсказки, которые нужно было понять, — именно они могли стать решающим зерном в чаше, перевешивающим её в сторону сил добра. В том, что в мире есть добро, Ремус никогда не сомневался, но с Мародёрами он чувствовал, будто мог всё.

Спустя час от горы макулатуры не осталось и следа. В основном это были копии рапортов из мракоборческого центра, в которых сообщалось о происшествиях; доносы в министерство, начиная от вопросов о применении заклинаний и заканчивая жалобами на незаконное использование волшебных существ и предметов; также попадались бланки-копии из магловской полиции — именно они были самыми информативными и полезными. Кое-что из переработанной информации удалось вычленить. По приходе Грозного Глаза ребята отчитались о проделанной работе и о составленном списке потенциально опасных инцидентов, которые могли бы так или иначе помочь в разоблачении пособников Тёмного Лорда. Мужчина выслушал Мародёров и даже похвалил за качественно выполненное задание. Одобрение Грюма дорогого стоило, тем оно было важнее и приятнее. Пользуясь случаем, пока Карадок отлучился и в штабе осталось всего трое волшебников, включая его самого, Ремус осторожно поинтересовался у авторитетного аврора:

— Мистер Грюм, вы не могли бы помочь нам с одним вопросом?

Грозный Глаз оторвался от пергамента и грузно повернулся к двум Мародёрам. Он был очень серьёзен, даже казалось, мог резко отказать в помощи, но вместо этого ответил, смягчив выражение лица:

— Валяй, сынок. Что у вас там?

Есть!

Да, Грюм был определённо в духе, а потому не воспользоваться его расположенностью было бы величайшей глупостью и расточительством. Тем более кто, как не он, был не понаслышке знаком с тёмной магией и злом во всех его проявлениях?

— Спасибо, сэр, — чуть склонив голову, сказал Люпин. Краем глаза он заметил, что Питер настороженно смотрел на Грюма, не совсем понимая, что происходит, отчего на сердце у Ремуса сделалось несколько спокойнее. Видимо, вопрос Лунатика был для него очень неожиданным. — Мы прочли вчера статью в «Ежедневном пророке» и нашли её...

— Бредовой? — решительно перебил, усмехнувшись, аврор.

Ремус лишь кивнул, а Питер назвал статью «лживой», что, в принципе, достаточно ёмко описывало её содержание. Почесав щёку, Грюм оживлённо заговорил, подавшись корпусом вперёд и не скрывая своих эмоций:

— Я догадываюсь, о чём вы хотели спросить меня. «Неужто наше бравое министерство магии переметнулось на сторону кровопийцы?»

Пока Ремус слушал монолог бравого воина, в очередной раз ловил себя на мысли, что Грюм был одним из самых сильных, опытных и умных волшебников, каких он только знал. А потому его мнению можно было безоговорочно доверять.

— Но вот вопрос, — Грюм резко поднял указательный палец вверх, а затем указал им на Мародёров, — как узнать наверняка? Да, газетёнка потеряла всякий страх перед цензурой, писаки строчат лишь какую-то ахинею, пытаясь усидеть своей пятой точкой на двух стульях. Дилемма: как определить, что происходит на самом деле? Видите ли, Империус — одно из самых коварных Непростительных заклятий. Многие из тех, кого мы ловим, впоследствии клянутся, что подверглись действию этого заклинания. Но как проверить? Как выяснить, врут они или нет? Потому и непонятно: пишутся такие мерзкие статейки с подачки свыше или по собственному желанию.

Грюм плавно распрямился и, недовольно нахмурившись, продолжил:

— Лично я считаю, что министерство занимается лишь тем, что укладывает ковровую дорожку для кровожадного ублюдка. Сначала они медлят и не хотят видеть очевидного: началась война, а потому нужно действовать! Вместо этого штабные крысы только лишь пятятся и делают вид, что ничего не происходит, тем самым оказывая огромную услугу нашему врагу. Будьте уверены, уже около двадцати процентов мест в министерстве так или иначе занимают его сторонники, повсюду шпионы, верить нельзя никому. А вам, — он снова указал на двух друзей, — в особенности. Если хотите посмотреть на человека и узнать, что он из себя представляет, просто поведите его в битву. Там все показывают своё истинное лицо.

Волшебник встал со стула, приблизился к поднявшимся со своих мест Мародёрам и положил на их плечи свои тяжёлые руки.

— Ребятки, нужно постараться. Я знаю о пророчестве, как и о том, что это будет непросто. Но мы для того и торчим здесь, чтобы победить гадёныша всеми своими силами. Если моя помощь или совет понадобятся, я всегда готов вам помочь, как и Дамблдор, да и все в Ордене. Мы ведь делаем одно дело.

Ремус судорожно вздохнул и отвёл взгляд. Он каждой клеточкой тела ощущал, как пророчество с каждой секундой довлело над ним всё сильнее, а потому следовало перестать себя жалеть и выбросить все страхи из головы. Но подумать об этом было в разы легче, чем сделать. Питер, стоявший совсем рядом, зябко поёжился. Криво усмехнувшись, Аластор опустил руки.

— Сэр, вы не могли бы ещё подтянуть нас в боевых и защитных заклинаниях? — робко осведомился Петтигрю, умоляюще глядя на мракоборца. — У нас маловато знаний, а мы не сможем победить Сами-Знаете-Кого голыми руками.

Констатация этого факта звучала очень удручающе. Со стороны можно было подумать, что ни Пит, ни Ремус не владели достаточными знаниями, чтобы вообще принимать участие в битвах. Однако это было не так. Одно дело — биться с Пожирателями, другое — противостоять одному из самых могущественных волшебников столетия. Лезть без опыта на амбразуру — верная смерть и невероятная глупость вселенского масштаба. Питер был абсолютно прав.

— Дело говоришь, — кивнул задумавшийся Грюм, а затем обвёл двух парней взглядом и негромко объявил: — Сегодня вечером здесь, в восемь часов. Вы оба будьте так любезны явиться, а также прихватите Блэка, Поттера, если он в состоянии ходить, и Эванс. Посмотрим, что можно с вами сделать.

— Спасибо, сэр! — радостно воскликнул Питер, едва дыша.

— Благодарить будете, когда выучите хоть что-то из того, что я вам покажу.

После сказанного тучный волшебник стремительно вышел из комнаты, и уже спустя несколько секунд Питер и Ремус остались одни. Вот так поворот! Сам Грюм будет возиться с неопытными Мародёрами, чтобы подготовить к смертельной схватке, а может и не одной. Новость будоражила, но вместе с тем означала, что работать придется на износ. А впрочем, Мародёры никогда не думали о свей миссии в Ордене как о лёгком и непринуждённом отдыхе. Если нужно, они будут не спать сутками, лишь бы очистить мир от Волдеморта и ему подобных. Закончив дела в штабе, Мародёры решили отправиться в Годрикову впадину и сообщить новость Лили и Джеймсу, а там и Сириусу.

 

Сириус Блэк

Мало один раз испытать боль. Порой приходится топтаться на одних и тех же граблях годами, чтобы осознать, что был не прав. Так случилось и с ним, он не стал каким-то особым исключением, про которые потом пишут книги и снимают кино. Сириус никогда не мог признаться себе, насколько был зависим от своих друзей, от семьи. Под последним словом он воспринимал, конечно же, в первую очередь Регулуса, а после и Мародёров. Хотя, если внимательнее припомнить родовое древо, то Джеймс приходился Сириусу двоюродным дядей, пусть и был на несколько месяцев младше, — это обстоятельство всегда веселило Бродягу. Но в них текла одна кровь. Может быть, именно этим объяснялось их особое родство душ, единые помыслы и взгляд на мир? Едва Джеймс пришёл в себя, как Сириус снова почувствовал себя счастливым и как никогда живым. Теперь упоминания о Джеймсе не отдавались тупой болью в голове и где-то в грудной клетке, а, напротив, окрашивали серый, мрачный мир новыми, яркими красками. Грабли были сломаны и отброшены за много миль.

Услышав пророчество, бывший гриффиндорец испытал смежные чувства: в голове он чётко осознавал свою ответственность перед миром, перед собой, а в душе страшился за близких. Особенно омрачала перспектива причинить страдания и без того прошедшей самый настоящий ад жене, ведь их потеря, покушение не прошли бесследно. Конечно, Блэки как могли утешали друг друга и искренне старались жить дальше. И у них это даже получалось. Чудесное возвращение Джеймса и Лили вылилось словно бальзам на душу, а пророчество… Отныне Сириус начал истинно ценить всё то, что преподносила ему жизнь. Он выучил урок: беда не приходит одна, но ведёт за собой что-то хорошее. Мужество помогает пережить тёмные времена, а доброта и любовь, сострадание и прощение — встретить белую полосу.

Марлин потихоньку научилась спать, не пробуждаясь от крика посреди ночи. Ночные кошмары начали пасовать и перед самим Сириусом. Он будто выходил из оцепенения, правда, пока не очень понимал, что ему следует делать дальше. Пока он продолжал учиться в мракоборческом центре, частенько заглядывать на огонёк в Годрикову впадину, участвовать в делах Ордена — и старался проводить как можно больше времени с Марлин. Она всё же решилась вступить в Орден Феникса, чтобы сражаться бок о бок с мужем, а также самолично прикладывать руку к борьбе со злом. Мотивов для такого поступка у девушки было немало, отчего Сириус не считал себя в праве отговаривать Марлин от подобной затеи. Впрочем, она постоянно будет у него на виду — он будет рядом и подстрахует.

В тот день Сириус был как никогда близок к провалу. Всё же одному было невероятно сложно балансировать между тайным шпионажем и работой с полной самоотдачей в одной и той же организации. Пройдя в кабинет, где собирались авроры для того, чтобы послушать лекции или выслушать важные объявления, Блэк не заметил нескольких одногрупников. Как оказалось позже, из четырёх отсутствовавших один находился в Мунго с тяжёлыми травмами, полученными на последнем задании, трое были убиты. Услышав такое объяснение, Сириус пришёл в ужас. Даже не столько от того, что совсем молодых волшебников в такое опасное время использовали как полноценных авроров, имеющих не одно сражение за плечами, а то, каким тоном Барти Крауч говорил о потерях. Словно в этом не было ничего страшного, словно это само собой разумеющееся обстоятельство. Сириус едва не бросился на главу начальника департамента магического законодательства с кулаками, но хмурый Грюм едва заметно помотал головой, предупреждая Блэка об опрометчивости. Нацепив маску спокойствия и невозмутимости, Сириус проклинал неприятного ему волшебника всеми существующими нецензурными словами. Но чем больше Бродяга слушал непрестанно говорившего педантичного, сухопарого Крауча, тем больше он приходил в изумление, а его лицо вытягивалось.

— В данных обстоятельствах мы должны, даже просто обязаны, отвечать на выпады врага с такой же непримиримостью, с какой он противостоит министерству, — говорил Барти Крауч, обводя решительным взглядом комнату, наполненную аврорами. — Департамент магического законодательства принял особый закон, и я обязан вас с ним ознакомить. Данное законодательное решение призвано повысить нашу эффективность и ускорить процесс поимки и наказания преступников.

Бродяге стало не по себе. Он был наслышан от Грюма и Дожа о том, чем занимался и как пробивал путь по служебной лестнице Крауч. Особенно противным был тот факт, что сын Крауча, Барти-младший, был дальним родственником Сириуса и Регулуса, а зная, что он из себя представляет, можно было понять, что от старшего Бартемиуса многого ждать не приходилось. Лишь одержимости и безумных идей. Блэк также заметил, что Грюм напрягся больше обычного, первые ряды максимально притихли.

— По закону «О противостоянии пособникам Волдеморта», подписанному вчерашним числом, мракоборцы отныне наделяются исключительными полномочиями. Теперь во время исполнения своих обязанностей каждый мракоборец имеет право применять Непростительные заклинания по отношению к Пожирателям смерти и подозреваемым, а также уличённым в пособничестве Волдеморту.

Что?!

По залу поползло роптание.

Сириус, казалось, перестал дышать.

— Также по закону «О судебных процессах и презумпции невиновности» от сегодняшнего числа изменяется система судопроизводства. Сроки рассмотрения дел сокращены, вынесение приговоров по особо тяжким преступлениям допускается без рассмотрения и публичного слушания.

Сириус едва был способен осознать, во что только что его и других авроров впутало министерство. Его мозг попросту не мог переварить услышанное. Это никак не вязалось с тем, чему его учили, и с тем, во что он верил сам. Бросив взгляд на Грюма, Бродяга заметил, как Грозный Глаз сжал губы и нахмурился пуще прежнего, переминаясь с ноги на ногу. Его буйный и тяжёлый нрав, видимо, тоже был готов обрушиться всей мощью на самозабвенно говорившего Крауча, но тот его даже не видел, стоя на трибуне впереди известного мракоборца. Несколько преподавателей из школы авроров были также потрясены, как и Сириус, они то и дело поглядывали в сторону Аластора, ожидая его реакции. Некоторые восприняли нововведения с энтузиазмом, одобрительно кивая или просто победно улыбаясь. Многие не могли решить, какую сторону принять: хорошим ли это было ходом или же губительным для всей исполнительной системы. Одно Сириус знал точно: эта новость должна как можно скорее дойти до Мародёров. В Ордене о ней скажет сам Грюм, Блэк в этом ни секунды ни сомневался.

Кое-как усмирив свои чувства и эмоции в отношении сказанного, после окончания собрания Сириус рысью направился прямиком к Барти Краучу с целью задать единственный вопрос, прочно засевший в голове, но был остановлен ультиматумом со стороны Грюма буквально в трёх метрах от главы Департамента магического законодательства:

— Блэк! — взревел глава мракоборческого центра. — Если ты сейчас же не подойдёшь ко мне, я тебя заставлю без палочки убирать всё министерство!

Шумно и зло выдохнув, Сириус резко развернулся и угрюмо направился к Грозному Глазу, ожидавшему его прямо у выхода. Кровь бурлила, негодования накопилось столько, что Блэк был готов взорваться, позабыв о конспирации и о своём положении. Надо отдать должное Грюму, он и бровью не повёл, только в упор недобро взирал на своего студента, а затем молча потащил его в один из свободных кабинетов, наложил оглушающие заклинания и, не скрывая негодования, высказался:

— Послушай меня, сынок… Какого рожна ты тут чуть разборки не устроил? Тебе мало работы, учёбы? Тебя нужно ещё загрузить, чтобы дурь в башке выветрилась? Какого чёрта ты делаешь? Вместо того, чтобы тихо сидеть на пятой точке, а потом уже обсудить это в Ордене, ты чуть не подставил себя под статью или Азкабан! Нужно всегда думать головой, она тебе дана не только для того, чтобы кудри носить!

Сириус вынес тираду легенды мракоборческого центра с достоинством и полным самообладанием, присущим ему, Блэку. Сказанное несколько остудило пыл и отрезвило, хотя злость на Крауча и на всю эту дьявольскую систему никуда не делась. Но Грюм был прав. Нельзя из-за собственных прихотей и эмоций ставить себя под удар.

— Значит так, Блэк, — сменив гнев на недовольство, продолжал Аластор, несколько убавив громкость голоса, — ещё раз выкинешь какую-нибудь ерунду, я тебе клянусь, что кара моя будет страшна. И мне всё равно, любимый ты мой ученик или сын папы римского, — я найду такой способ, что мало не покажется. Эмоции, всё личное должно оставаться дома! А это, — он указал на свой волшебный глаз, — мой детектор. Не приведи Мерлин тебе накосячить. Всё, иди с глаз моих долой.

Дважды повторять не пришлось. Сириус почтительно склонил голову и удалился. Пока в голове был только бардак, ни намёка на какие-то идеи касаемо того, что делать дальше. Всё же лучшей мыслью было навестить Джеймса и рассказать обо всём. Именно так Блэк и сделал.

Дом Поттеров преобразился на глазах. Возможно, дело было в том, что лучший друг вернулся в этот мир и стал постоянно обитать в особняке. Или же дело было в заботливых руках Эванс, которая реорганизовывала быт, будто выдворив печаль по Дорее и Чарлусу, а вместо этого привнесла вместе с Чейзом новое дыхание и тёплую, уютную атмосферу в ранее опустевший дом. Это было неважно, главное, что дом и его жители были в порядке. Это был первый дом, где он чувствовал себя не как в склепе, например, пребывая в гнезде благороднейшего и древнейшего семейства Блэков, а обычным человеком, которому хотелось почувствовать домашний уют и спокойствие. С тех пор ничего не изменилось: лишь при взгляде на белый фасад дома Сириус ощущал блаженное тепло в сердце. Он позвонил в парадную дверь, и его встретил домашний эльф, по-прежнему облачённый в голубую футболку Джеймса, которую он отказывался снимать или менять на что-либо другое. Улыбнувшись гостю, он пригласил его в дом, принял из рук Сириуса тёплую мантию и проводил в гостиную.

Джеймс сидел на диване и читал какой-то толстый фолиант, название которого было скрыто от Сириуса широкими ладонями Поттера. Брови друга нахмурились, лицо было озадаченным, рука то и дело тянулась к волосам, чтобы их ещё больше взлохматить. Как в старые добрые времена! Губы Бродяги сами собой расплылись в насмешливой улыбке, и он решил подколоть лучшего друга.

— Сохатый, это что, заразно? — в театральном изумлении воскликнул Блэк, делая вид, что пятится назад. — Если я дотронусь до Эванс — тоже стану книжным червём?

Джеймс оторвался от книги, его бровь приподнялась, а на лице появилась хитрющая улыбка. Он поднялся с дивана, отшвырнул книгу, на поверку оказавшуюся практическим сборником по защите от тёмных искусств, куда-то на кресло и, выставив вперед правую руку, стал приближаться к Сириусу, приговаривая:

— Заклинаю тебя, Сириус Блэк, читать по сто страниц в день, любить историю магии и зельеварение!

Блэк рассмеялся лающим смехом и попытался уклониться от друга, чтобы тот его не коснулся и не заразил «занудством». Секунду спустя друзья уже пожимали руки и обнимались, смеясь, как раньше. Будто ничего и не было, разве что теперь они не учились в Хогвартсе.

Из-за угла показалась Лили, она несла в руках небольшой горшочек с суккулентом, который чуть не разбила при виде неожиданно пришедшего Сириуса. Она поставила цветок на подоконник, приблизилась к Бродяге и обняла его.

— Сириус! Как я рада тебя видеть! — она добродушно улыбалась, глядя на бывшего однокурсника. — Ты голодный? Может, покушаешь?

Бродяга понимал, почему из множества девушек Сохатый выбрал именно её. Она была чем-то неуловимо похожа на Дорею: такая же добрая, отзывчивая, заботливая. Она думала не только о себе, всегда была рада прийти на помощь. С её появлением в жизни Джеймса она сделала счастливее не только их двоих, но даже и Сириуса. Едва увидев Лили, он хотел улыбаться. Было сложно найти людей, которым она не нравилась. А ещё Эванс была весьма тактичной, что очень высоко ценил Сириус. Вот и сейчас она заметила некоторую озадаченность в лице Блэка, поэтому накрыла на стол на кухне, налила суп каждому и ушла в гостиную, прикрыв за собой дверь. Решив не терять время, Сириус принялся пересказывать всё то, что слышал и видел за день. С каждой новой его фразой лицо друга преображалось, рука с ложкой зависла в воздухе. Она озадачено повисла в воздухе, так и не дойдя до тарелки. Наконец, краткий пересказ Блэка был окончен, Сириус шумно выдохнул. Поттер с грохотом швырнул ложку на стол, поднялся с места и встал лицом к окну, что-то там разглядывая, одновременно пытаясь успокоиться. Но это не помогло. Джеймс повернулся лицом к Сириусу, облокотился о раковину и с чувством произнёс:

— Что же это получается, что теперь нет никакой разницы между нами и Пожирателями?

В его глазах бушевал недобрый огонь, руки сжались в кулаки, отчего костяшки побелели. Сириус чувствовал то же самое. Он кивнул и добавил:

— Больше того, они как будто не понимают, что теперь начнётся: самосуд, ложные обвинения и бесконечные аресты.

Обескураженный услышанным Поттер резко втянул воздух в лёгкие, а затем сильно ударил кулаками по столешнице, отчего мыло выпало из мыльницы в раковину, а стоявший рядом кувшин с водой подпрыгнул.

— Какими же идиотами нужно быть, чтобы такое выдумать!

— Например, Краучем.

— Мой отец всегда считал его идиотом.

— Похоже, он видел его насквозь.

На некоторое время воцарилось молчание. Джеймс присоединился к другу и принялся доедать вкусный суп с фрикадельками. Когда с ним было покончено, Сириус взмахнул волшебной палочкой, отчего посуда стала чистой и аккуратной стопочкой водрузилась рядом с раковиной. Весело фыркнув, Поттер волшебной палочкой приманил две кружки и чайник, а после наполнил стаканы ароматным чёрным чаем. Послышался шум и мужские голоса, они приближались, и спустя пару мгновений в кухню вошли взволнованный Питер и задумчивый Ремус. После рукопожатий двое Мародёров сели за стол и также получили по чашке с чаем.

— Что нового, друзья? — осторожно спросил Лунатик, глядя на Сириуса и Джеймса.

Сириус отставил кружку с ароматным напитком и принялся снова рассказывать друзьям о нововведениях. Джеймс слушал, скрестив руки на груди, не перебивая, иногда вставляя свои ремарки, Питер нервно скрещивал пальцы, Ремус неодобрительно качал головой, будто не хотел верить.

— Давайте начистоту, — предложил проницательный Люпин, как и Поттер, скрестив руки. — Мы попали.

— Как же ты прав, Лунатик, даже не представляешь, — отрешённо подметил Джеймс.

— Теперь нам не остаётся ничего, кроме как подчиняться, — высказал предположение Петтигрю, исподлобья глядя на Сириуса. — Нужно соблюдать закон.

— Ага, ещё пойти и сесть добровольно в Азкабан за то, что состоим в неофициальной организации, — с убийственным сарказмом в голосе произнёс Блэк, закатив глаза.

— Нет, — категорично отрезал Поттер, обведя решительным взглядом Мародёров. — Никто никуда не сядет. У нас своя особая миссия, свои методы. Если министерство решило сделать из авроров мясников, то это их решение. Я лично не собираюсь им уподобляться.

— Но у Сириуса выбора не будет, если он будет на задании, — возразил скептичный Люпин, подавшись корпусом вперёд. Он заметно нервничал, отчего его самообладание с каждой новой фразой всё больше сменялось напряженностью. — Если его вызовут, ему придется делать то же, что и всем.

— А вот и нет, — стоял на своём упёртый Сохатый. — Закон не предписывает обязательно использовать Непростительные заклинания или пытать невиновных. Он всего лишь развязывает руки. А вот воспользоваться ими или сохранить достоинство — выбор каждого.

Ремус откинулся на спинку стула и кулаком прикрыл рот, обдумывая сказанное. Питер потёр шею и негромко признался, виновато опустив глаза:

— Честно вам скажу, если бы я был аврором, то точно бы использовал эти заклинания, как последний рубеж защиты. Например, при отражении атак от таких, как Долохов или Лестрейнджи. Но это только из-за того, что у меня не хватает сил и умений им противостоять…

— Видимо, поэтому министерство и ввело это допущение, — добавил Ремус, чьё выражение лица чуть просветлело. Казалось, он что-то понял, до чего пока не додумался никто из Мародёров. — Ведь проще дать отмашку на Непростительные, чем учить новобранцев противостоять врагам, не опускаясь до уровня Пожирателей.

Сириус чувствовал, что чего-то не понимал. Что-то ускользало от него, а потому картинка не складывалась. Но следующая реплика Лунатика, а затем и Пита добавили недостающие пазлы.

— Друзья, — откашлявшись, заговорил русоволосый парень, окинув многозначительным взглядом притихших и задумчивых Мародёров, — сегодня мы выполняли поручение Грюма с раннего утра. Он принял работу, был в хорошем настроении, а потому я решился спросить его по поводу нашумевшей статьи в «Ежедневном пророке», верит ли он в то, что министерство поддалось…

— И что он ответил? — оживился Джеймс, для которого Грозный Глаз был большим авторитетом.

— Он точно сказать не смог, но зато заявил, что около пятой части работников министерства так или иначе работают на Тёмного лорда по собственной или чужой воле, а это очень много. Сказал, что проверить на правдивость сложно, но сейчас министерство только потакает Волдеморту. — Ремус скривился и качнул головой. — Хотя в новых обстоятельствах он бы сказал больше, я полагаю.

— Но это не всё, — воодушевлением подхватил Питер. — Я попросил Грюма… В общем, он будет заниматься с нами боевыми заклинаниями.

Сириус и Джеймс ошеломлённо переглянулись. Лунатик кивнул в подтверждении сказанного, едва скрывая ликование. Зато Джеймс победно крикнул: «Да!» и хлопнул в ладоши, ёрзая от нетерпения на стуле. Сириус же кое-что понял, отчего в груди стало будто свободнее и легче дышать.

— Поэтому Грюм не дал мне поговорить с Краучем, конечно же! — воскликнул он, улыбаясь. — Действительно, теперь количество уроков уменьшится, заниматься с нами будет некому — все будут ловить Пожирателей. Молодец, Грозный Глаз, не бросил нас на произвол судьбы!

— Да, он крутой мужик, — с апломбом заявил Поттер, а после усмехнулся. — И Хвост красавчик, молодец! Это была отличная идея!

Скромно сидевший Петтигрю зарделся и пожал плечами, улыбаясь и негромко смеясь, Люпин похлопал его по плечу. Но веселье было не слишком долгим.

— Сегодня в восемь часов вечера он ждет нас в штабе, — проинформировал серьёзный Лунатик.

— Нас — это Мародёров? — уточнил довольный Джеймс.

— Да, и Лили тоже.

Сохатый подскочил на ноги, его взгляд не обещал ничего хорошего. Он буравил недобрым взглядом невиновного Лунатика, а затем бескомпромиссно заявил, отчего посуда в комнате задрожала:

— Лили в этом участвовать не будет!

— Мы про неё и не спрашивали, Сохатый, — попытался остудить пыл друга обходительный Ремус. — Но Грюм сам так решил.

— Она не пойдёт, и точка! — стоял на своём Поттер.

Сириус попытался разрядить обстановку, но Джеймс, казалось, его не слышал.

— Если я так решил, значит, так и будет! Сириус, ты свой выбор относительно Марлин сделал, а я сделал выбор относительно Лили. Я обещал её защищать, а это лучший выход!

— Ты же прекрасно понимаешь, что это случится, — настаивал хмурый Блэк. — Мы не можем ослушаться Грюма, он ведь в курсе пророчества и, напомню, наш начальник.

— Мы связаны с пророчеством, — упорствовал Поттер, отмахнувшись от слов Бродяги, как от комара, — она нет.

— Откуда ты знаешь? — вспылил до сих пор державший себя в руках Люпин, метая громы и молнии. — Он не позвал, например, Марлин, Северуса, Регулуса, нет! Он позвал именно нас пятерых! И к тому же ты не знаешь, что по этому поводу думает сама Лили! Если она захочет, а я уверен, что захочет, то вступит в Орден без твоей указки! Она взрослый человек и вправе распоряжаться своей жизнью как ей заблагорассудится.

Насупившийся Джеймс молчал, тяжело дыша. В такие моменты ему нужно было дать остыть. Конечно, он хотел как лучше, но есть обстоятельства в жизни, против которых люди бессильны. И Сириус это понимал, в отличие от Джеймса, который всегда думал, что жизнь зависит исключительно от него самого. Отчасти Блэк даже порадовался тому, что Марлин на подготовку не пригласили, ей и без этого забот хватало. Наконец, он подошёл к Лунатику, протянул ладонь и пожал ему руку.

— Извини, Рем, не знаю, что на меня нашло… — сбивчиво объяснил Поттер, взлохматив свою непослушную шевелюру, а затем повернулся лицом к остальным и добавил: — Вы правы, я не могу решать за Лили. Просто она столько пережила, я бы не хотел, чтобы она подвергала себя опасности…

— Всё же она такая же часть пророчества, как и мы, Сохатый, — заключил Сириус, положив руку на плечо друга, отчего тот немного воспрянул духом. — То, что пророчество о нас и о тебе в частности, не гарантирует нам безопасности. Зато знания, которые мы получим, позволят нам стать сильнее и опытнее.

Все понимающе улыбнулись.

— Прям как в старые добрые времена, — хихикнул Питер.

— Между прочим, — раздался голос Лунатика, — я забыл ещё кое-что сказать.

— Что на этот раз? — с некоторым непониманием взглянув на друга, спросил Поттер.

— Мы разбирали сегодня бланки в Ордене, — многообещающе прозвучал голос Лунатика, с энтузиазмом взиравшего на Мародёров, — и я нашёл кое-что важное, чему сначала не придал значения.

— Ты о чём? — полюбопытствовал Сириус.

— Кажется, у Малфоев есть тайна, которая может пролить свет на некоторые вещи…

Четверо Мародёров в предвкушении переглянулись.

Похоже, скоро состоится Мародёрская вылазка...

Примечания:

The George Kaplan Conspiracy — Again

Rainbow — Can't let you go

Chris Walden Big Band — Bailout

Taha G — Just Want to Love You

Приятного чтения♥

---

 

 

 

Вам нечего бояться, если вам нечего скрывать.

Гарри Поттер и Дары смерти: Часть 1

 

Лили Эванс

Мародёры в полном составе собрались на кухне, видимо, проводя какую-то очередную тайную и сверхважную дискуссию. Зная, что друзьям просто необходимо побыть вчетвером, без присутствия лишних ушей, Лили тактично оставила их. С одной стороны, причина их сборов интриговала, но с другой — подслушивать было моветоном. К тому же она слишком им доверяла, всем вместе и каждому в отдельности. На глаза ей попался «Практический сборник по защите от тёмных искусств», небрежно брошенный Джеймсом на кресло. Лили успела прочесть две с половиной главы, но размышления то и дело отвлекали её от погружения в мир заклинаний. Девушка подняла голову и посмотрела на потолок: внушительных размеров люстра освещала пространство комнаты. Свет был тёплым, отчего дом словно оживал, становился уютнее. Эванс всей душой привязалась к этому дому уже в первый свой визит, когда вместе с родителями приехала по любезному приглашению мистера и миссис Поттер, которые ещё были живы… Они были такой любящей парой, прекрасными родителями, воспитавшими чудесного, доброго и заботливого сына, сильными волшебниками. Но вот их не стало, родовое гнездо опустело, Джеймс погрузился в депрессию, они с Лили расстались, затем младший Поттер получил тяжёлые увечья. И, только вернувшись «с того света», Джеймс начал чувствовать себя дома так же, как и прежде. Девушка старалась сделать всё возможное, чтобы особняк не казался мрачным и холодным, Чейз неустанно трудился, чтобы помочь ей поддерживать дом в порядке. Но в душу Лили закралось волнение и грусть. Она тосковала по родителям и не знала, в курсе ли они, где и с кем сейчас находится их младшая дочь, как они отреагировали на приход Северуса и Ремуса… О том, чтобы ей или Джеймсу выйти из дома и отправиться в Коукворт, не было и речи. Все считали их безвременно почившими, что играло на руку Дамблдору и Ордену. Но дальнейшие размышления были прерваны гвалтом, донёсшимся с кухни. Дверь открылась, и в гостиную вошли возбуждённый Сириус, решительный Питер, чем-то слегка озадаченный Джеймс и уставший Ремус.

— Лили, суп был чудесный, — губы Блэка растянулись в довольной улыбке. — Я сыт и готов спасать мир!

Ох уж этот Сириус!

Эванс не смогла сдержать улыбки, глядя на Бродягу, вальяжно рассевшегося в кресле. Питер предложил задумавшемуся Ремусу присесть рядом с девушкой на диване, а Джеймс принялся мерить шагами большую гостиную. Такое поведение Поттера обычно говорило о том, что он собирается с мыслями и силами, обдумывает что-то и утихомиривает эмоции. Но что случилось там, на кухне?

— Сохатый, не мелькай, а то у меня эпилептический припадок сейчас начнется, — недовольно буркнул Сириус и умиротворённо погладил свой живот.

Поттер прекратил сновать туда-сюда по комнате, а затем медленно подошёл к Лили и, почесав затылок, с весьма озадаченным видом заговорил:

— Лили…

Девушка вопросительно изогнула правую бровь и невольно оглянулась по сторонам.

Да что с ним такое? Почему другие молчат?

— В чём дело, Джеймс?

Она спешно закрыла книгу, отдала её взволнованному Питеру и поднялась на ноги. Глаза Поттера были полны каким-то не характерным для него смятением. Он хмурился, отчего его высокий лоб покрылся маленькими морщинками. Наконец, нервно потерев переносицу, Джеймс продолжил:

— Грозный Глаз хочет видеть сегодня нас пятерых в восемь часов вечера.

Сказано это было так, словно волшебников вызывали на трибунал. Лили прекрасно знала, что за личностью был Грозный Глаз, он же Аластор Грюм, хотя никогда его и не видела. Знаменитый мракоборец был грозой всех Пожирателей, возглавлял мракоборческий центр — всё это она знала от Алисы. Но зачем она понадобилась ему? Ладно ещё Мародёры, половина из них была его учениками, другую половину он также мог знать. Но почему она?

— Нас пятерых? — переспросила Эванс, недоверчиво глядя на парня.

Поттер тяжело вздохнул, приблизился к девушке и, не скрывая своего неодобрения, ответил:

— Ты всё правильно поняла.

— Но я-то ему зачем?

— Скажем так… Он будет заниматься с нами боевыми заклинаниями.

Лицо Лили просветлело, выражение лица Джеймса, напротив, стало мрачнее тучи. Потихоньку девушка начинала догадываться, в чём была причина такого странного поведения Поттера.

— Это же замечательно! — радужно улыбнувшись, воскликнула Лили. — Научимся противостоять Пожирателям…

— Ты не понимаешь, — перебил Джеймс, взяв подбородок девушки и слегка приподняв его. Поттер был решителен и серьёзен как никогда, отчего улыбка мигом слетела с губ Эванс. — Это опасно! Если он позвал нас, это значит, что обратного пути нет! Мы будем сражаться с Волдемортом и со всей остальной нечистью. Я не могу и не хочу подвергать тебя опасности!..

— Джеймс! — в свою очередь прервала Эванс, грозно глядя на жениха. — Кажется, я тебе уже говорила, что я пойду туда с тобой, чего бы мне это ни стоило! Это по меньшей мере нечестно, не находишь?

— Что нечестно? — скрестив руки на груди, откликнулся упёртый Поттер.

— Держать меня взаперти, а самому тем временем рисковать жизнью! — Лили тряхнула головой и затем заговорила чуть тише и спокойнее, по-прежнему буравя взглядом оппонента: — Я не меньше тебя хочу помочь, у меня есть свои причины бороться… Но самая главная причина — это ты.

— Лили, я не могу гарантировать тебе полную безопасность на поле боя, — опустив голову, едва слышно произнёс Поттер.

— И не надо. — Эванс коснулась его щеки ладонью и заставила посмотреть на себя. — От всего на свете нельзя обезопаситься. Даже дома можно неудачно поскользнуться и сломать шею, ты прекрасно это знаешь.

Лили тепло улыбнулась, и в глазах Джеймса зажёгся едва заметный огонёк.

— Мы должны доверять друг другу. К тому же Грюм знает всё лучше нас. Если он сказал «впятером», значит, так тому и быть.

Поттер порывисто обнял Лили и зарылся в её волосах. В тот момент он напоминал ей маленького брошенного котёнка. Величайшим страхом Джеймса Поттера были не дементоры, не Пожиратели смерти, не сам Волдеморт, а то плохое, что могло случиться с Лили Эванс, в чём Джеймс был бы бессилен ей помочь.

— Я не хочу тебя потерять, — выдохнул Джеймс. — Уже один раз чуть не потерял…

Краем глаза Лили видела по-доброму улыбавшегося Люпина и Бродягу, смотревшего на друзей так, словно он был готов вот-вот заплакать. Каждый переживал за них по-своему. Даже Пит, смущённо изучавший свои руки, так думал — в этом девушка была абсолютно уверена. Слова Джеймса звучали невероятно проникновенно, от этого на глаза набежали непрошеные слёзы, но невероятными усилиями девушка сумела их сдержать и не заплакать. Она слегка отстранилась от Поттера, чмокнула в щёку и сказала:

— Отныне мы всё будем проходить вместе, слышишь? — Джеймс едва заметно кивнул.

— Только обещай меня слушаться, — с мягкой улыбкой отозвался парень.

Лили усмехнулась и крепко обняла своего жениха.

— Голубки, не хочу прерывать ваше воркование, — от пронзительного взгляда Сириуса не осталось и следа, вместо этого слегка надменный Блэк, ухмыляясь, приблизился к Эванс и Поттеру, заключив обоих в объятья, — но нам надо решить вопрос конспирации.

Джеймс и Сириус многозначительно посмотрели друг на друга.

— Мы не можем сейчас разоблачать ваше «оживление», поэтому надо придумать, как вы сможете незаметно перемещаться вне этих стен.

— Как насчёт мантии Сохатого? — донесся голос Ремуса. Он, как и Питер, приблизился к друзьям.

— Не очень хорошая идея, честно говоря… — оценивающим взглядом окинув Поттера, произнёс Блэк.

— Почему же? — удивилась Лили.

— Потому что она маловата для двоих, — заключил Сириус. — Сохатый и так еле под ней помещается, ноги то и дело видны. А уж если вдвоём…

— Ладно, ладно, — разумно отступила Эванс, заметив, что Питер хотел что-то сказать, но не решался, поэтому обратилась к нему: — Пит, ты что-то придумал?

Все разом обратили свои взоры на задумчивого Хвоста, отчего парень несколько стушевался. Поняв, что все чего-то от него ждут, он принялся сбивчиво объяснять:

— Я не уверен… Но, может, это…

— Хвост, что ты гундосишь себе под нос, как Биннс? — резче, чем требовалось, высказался Сириус. Поняв по выражениям лиц остальных Мародёров и Лили, что перегнул палку, он несколько смягчил тон: — Я имел в виду, ты можешь высказать даже самые глупые идеи, здесь никто тебе ничего не скажет. Просто говори конкретнее и громче.

Понимающе кивнув и исподлобья взглянув на друзей, Хвост продолжил, прочистив горло:

— Мне кажется, что сам тот факт, что ты, Сириус, — Петтигрю устремил взгляд на предельно серьёзного Бродягу, затем посмотрел на Лунатика, — ты, Ремус, и я… Странно, что мы вообще сюда ходим.

— О чём ты? — тихо изумился Люпин, сплетя пальцы рук.

— По идее, здесь нет никого. Зачем нам ходить в пустой дом?

Лили, как и Ремус, начала переживать. Питер задавал очень хорошие наводящие вопросы. Если бы кто-то из Пожирателей решил вдруг разведать обстановку, то беды было бы не миновать.

— Что мы здесь делаем? Почему так часто навещаем?

На некоторое время повисла тишина. Поттер обнял девушку за плечи, отчего Лили чуть вздрогнула, но вскоре почувствовала себя чуть более расслабленно. По отрешённому лицу Ремуса было понятно, что он искал ответы на озвученные вопросы. Насторожившийся Сириус разглядывал пол и тоже размышлял. Но Питер выдал новую блестящую мысль.

— Я думаю, что мы ходили сюда «по поручению Ордена», — он изобразил пальцами кавычки и едва заметно улыбнулся, — проверяли, всё ли на месте. Часто, потому что дом надежно защищён, в нём якобы никого нет, а потому это отличное место для тайных бесед.

— Молодец, Пит, — возликовал Поттер, ободряя друга. — Это блестящая мысль!

Сириус, в изумлении скривив губы, во все глаза смотрел на Питера и аплодировал. Ремус пригладил волосы и добавил:

— А ребята будут отсюда выходить либо под дезиллюминационными чарами, либо…

— Под оборотным зельем, — Эванс закончила мысль Люпина, одобрительно кивая другу-оборотню. — Только осталось решить вопрос с зельем и с кандидатурами, в кого мы гипотетически можем превращаться.

Вопрос с оборотным зельем стал ребром. Пришлось прибегнуть к самому простому виду маскировки — дезиллюминационным чарам. Джеймс даже поначалу настаивал, чтобы Лили носила мантию-невидимку, но Мародёры и сама девушка с трудом отговорили Сохатого от этой не слишком разумной идеи. Больше всего Лили апеллировала тем, что кто-то мог её выкрасть и воспользоваться ею против них же самих.

 

Лили никогда не была в штабе Ордена Феникса. Он представлялся ей глухим подвалом или, на худой конец, амбаром с тайными входами. На поверку же это секретное место оказалось не чем иным, как обычным, невзрачным домом, который внутри был гораздо просторнее, нежели казался снаружи. Внутри было тихо. Сириус и Ремус прошли вперёд, а затем скрылись в огромном тёмном зале, после чего комнату озарил яркий свет. Питер также протиснулся между Джеймсом и Лили, а затем направился в зал. Девушка с некоторой опаской взглянула на Поттера. Тот лишь ответил многозначительным взглядом. Лили было страшно, она сама не понимала, почему так нервничала, чего боялась, ведь сама вызвалась прийти в Орден, самолично уговаривала упрямого Джеймса взять её с собой. Теперь же парень едва заметно ободряюще улыбался ей, давая понять, что будет рядом.

— Не волнуйся, Грюм тебя не съест, — еле слышно шепнул на ухо Поттер, а затем, отстранившись, взял девушку за руку и повёл в большую комнату.

Ремус копался в какой-то стопке небольших бумажек, видимо, что-то отыскивал. Питер листал какой-то журнал. Сириус сидел за столом, по-хозяйски закинув на него ноги, что-то бурча себе под нос. Лили и Джеймс едва успели переступить порог комнаты, как Ремус победно поднял руку с какой-то запиской и радостно воскликнул:

— Нашёл!

Никто ничего не понял, за исключением Питера. Он предложил Ремусу показать бумажку и объяснить остальным, что имелось в виду. Люпин бросил на Мародёров красноречивый взгляд, а затем едва заметно указал головой на Эванс. Девушка негодующе наблюдала за парнями, пытаясь взять в толк причину их странного поведения. Спустя мгновение она почувствовала себя лишней, отчего стало несколько обидно, ведь она была не посторонним человеком, а от неё всё же что-то скрывали.

— Я думаю, ничего страшного не случится, если Лили будет в курсе, — заговорщицким тоном заверил Мародёров Сириус, после чего подмигнул девушке. — Она же в деле. Как и все мы.

Мимолётно взглянув на своего жениха, Эванс заметила некое замешательство на лице Джеймса, однако никак это не прокомментировала.

— Что ж, — улыбнулся расслабившийся Лунатик, окинув собравшихся взглядом. — Пока Грозный Глаз не пришёл, я хотел бы заострить внимание на одном занимательном факте, который мы с Питом сегодня раскопали.

— Деталь и вправду важная, — кивнул Хвост, предвкушая реакцию Джеймса и Сириуса.

— Что это такое? — спросил сосредоточенный Поттер, подойдя к Лунатику. — Похоже на какую-то квитанцию.

Люпин демонстративно помотал бумажкой перед Поттером, а затем положил её на стол так, чтобы всем было видно. Все жадно принялись вчитываться в напечатанные буквы. Сириус потирал подбородок, что-то обдумывая, Джеймс чесал затылок. Лили же, вопросительно приподняв, брови смотрела на Мародёров.

— Ремус, будь добр, объясни, что это такое и что все это значит, — доброжелательно улыбаясь, попросила Эванс, скрестив руки на груди.

Губы Лунатика растянулись в понимающей улыбке. Он предложил всем сесть, а затем начал свой рассказ.

— Как вы могли подумать, это не просто клочок бумаги. Это акт о вызове полиции в пригороде Эдинбурга — городке Бэббертон. В нём упоминается о вызове констеблей на улицу Бадли. Вызов был принят магловской полицией Бэббертона около одиннадцати часов вечера. Насколько можно судить, некая мисс Хизер Ливингстон вызвала полицию позавчера. Причина вызова — пропажа её сына, Ирвина Ливингстона.

— Ирвин… — задумчиво протянул Джеймс. — Не понимаю, напоминает ли мне что-то или нет…

Ремус жестом остановил размышления Сохатого вслух и продолжил:

— Ирвин вышел из дома в семь часов вечера и обратно не вернулся. Судя по всему, мать вызвала полицию, потому что испугалась, что могло что-то случиться. Здесь также зафиксировано, что в полночь, когда полиция была ещё в доме мисс Ливинстон, Ирвин вернулся в весьма потрёпанном виде. Полиция разбираться не стала и оформила вызов как ложный.

— И что? — нетерпеливо спросил Сириус, скинув ноги со стола. — Зачем нам эта информация?

Люпин смотрел на Блэка так, словно объяснял самые простые истины незадачливому ученику. Сириус и бровью не повёл, лишь вперился в друга буравящим взглядом, требуя ответ на свой вопрос. Лили почувствовала, как рука Джеймса опустилась на её плечо, а затем послышался его голос:

— Рем, я, кажется, понял, о ком идёт речь, — Лунатик перевёл слегка раздражённый взгляд на Поттера. — Это случайно не тот парнишка со Слизерина? Кажется, с седьмого курса. Учился на год младше.

— Он самый, — подтвердил Петтигрю.

— Откуда ты его знаешь? — недоумевал Сириус. — Я его лично вообще не помню.

— Встретились в поезде, когда болтали со Снейпом во время поездки домой на рождественские каникулы. Щуплый такой.

— И всё же что это нам дает? — не унимался Блэк, снова закинув ноги на тёмный, покрытый лаком стол.

Ремус без обиняков покачал головой и закатил глаза, но всё же пояснил:

— А то, Бродяга. Ты же знаешь, что заявление о пропаже человека принимают не раньше, чем после двух дней отсутствия человека?

— Ну.

— Баранки гну, — не выдержал Ремус и фыркнул. Джеймс и Питер прыснули в кулак. — Чего его мать так могла испугаться? Почему позвонила в магловскую полицию сразу же? И что он вообще делает дома, когда второй семестр начался?

— Да мало ли причин! У мамаши день старения, воспаление хитрости и всё такое.

— Я так не думаю, Бродяга, — вмешался Поттер. — Этот малый вообще ведёт себя незаметно, я его видел мельком буквально несколько раз.

— В списке чистокровных фамилий Ливингстон тоже не значится, — согласно кивал Сириус. Его лицо преображалось с каждым новым словом, приобретая всё более понимающий вид. — Погодите-ка, он учится на Слизерине, но маглорождённый или полукровка. Раньше мы его практически не замечали, в стычках точно не видели, даже Рег ничего про него не говорил…

— И он всегда бегал хвостиком за Снейпом, я это видел, — добавил Ремус. — Но есть кое-что ещё, что гораздо интереснее.

— Что же?

Сделав небольшую паузу, Ремус вкрадчиво пояснил:

— Он кузен Люциуса Малфоя.

Повисла звенящая тишина. Лили пребывала в шоке. Конечно, она не была лично знакома с Малфоем, но никогда бы не догадалась, что неказистый парень, учившийся в Хогвартсе на курс младше её и Мародёров, мог быть родственником представителя и наследника знаменитого рода Малфоев, славившегося своими взглядами относительно чистоты крови и своим достатком.

— Ты уверен, Ремус? — сиплым голосом поинтересовалась Эванс. — Это точная информация?

— Точнее не бывает, — с лёгкой улыбкой подтвердил Люпин и встал со своего места, а затем убрал квитанцию в стопку, откуда её предварительно взял. — Я случайно стал свидетелем одной фразы из разговора двух слизеринцев в прошлом году, когда делал вечерний обход. Кто-то сказал, что ему не нравится кузен Люциуса, а второй возразил, что против Малфоев лучше не идти. Мол, если что-то случится с Ирвином, Малфой будет в ярости.

Джеймс молчал. Лихорадочную мозговую активность выдавали его горящие глаза. Он медленно перевёл взгляд на Питера, отчего Петтигрю даже сначала поёжился, но всё же утвердительно закивал.

— Странно, почему же Люциус ни словом не обмолвился о своём родственничке? — послышался голос скептично настроенного Блэка. Его губы отражали лёгкую полуулыбку, однако глаза вовсе не улыбались. — Я не помню этого парнишку ни на одном из приёмов, коих я повидал множество. Вместе с Малфоем мы его не видели.

— Надо спросить у Снейпа, что это за фрукт, — предложил Поттер, сжав руку Лили. — Он точно знает, ведь я видел их вместе, да и общались они как давние приятели. И действительно интересно, куда Ирвин исчезал, почему мать так за него боится, держит его дома…

Сириус не успел отреагировать на реплику друга, поскольку в комнату вошёл Аластор Грюм. Мародёры и Лили почтительно встали со своих мест. Первое, о чём подумала девушка, едва увидев известного мракоборца, — он знал о ней всё. Оценивающий взгляд, приглашение на обучение, хотя ни разу прежде её не видел… Создавалось впечатление, будто Эванс пришла на дополнительные занятия по защите от тёмных искусств. Она робела при виде тучного мужчины, получившего множество увечий в сражениях, и инстинктивно хотела спрятаться за широкой спиной Джеймса. Но у Грозного Глаза были на всё свои планы.

— У вас такие лица, будто увидели мессию, — неодобрительно фыркнул мракоборец и сбросил верхнюю одежду прямо на стол. — Чего стоим? Любоваться мною будете, когда всё выучите, как букварь.

Сириус и Джеймс по привычке подошли к своему учителю. Ремус, Питер и Лили проследовали за ними.

— Мисс Эванс, хорошо, что вы пришли, — более добродушно сказал Грюм. — Правила просты. Я буду говорить только по существу. Ваша задача — не считать фестралов, а мотать это всё на ус, а затем честно и без излишней жалости оттачивать на практике. — Мужчина повернулся к девушке и негромко добавил: — Видите ли, мисс, я не знаю вашего потенциала, поэтому спрашивать с вас буду как со всех. Если мое чутьё меня не обманывает, то есть все шансы сделать из вас стоящего орденца.

Лили во все глаза смотрела на Грюма, ловя каждое слово. Она с готовностью кивнула и после пригласительного жеста встала рядом с Ремусом. Джеймс мельком бросил взгляд на девушку, убедившись, что она в порядке, и украдкой подмигнул.

— Предупреждаю, Поттер, с тебя спрос будет особый. Так что нечего изображать нервный тик, — буркнул Грюм и принялся объяснять материал.

 

Джеймс Поттер

Несколько месяцев бездействия притупили магические способности. Такой неутешительный вывод Джеймс сделал после того, как встал в пару с Сириусом для отработки трёх новых заклинаний. Сириус подтрунивал и сравнивал друга с медведем, вышедшим из спячки, за что чуть было не получил от Поттера ударную дозу щекочущего заклинания. Но время шло, и руки слушались всё лучше, голова становилась всё яснее. Джеймсу не хватало этого: занятий, дисциплины, практики. Заклинания давались легко. И он, и Сириус освоили их без особого труда. Лунатик также показывал блестящее владение новыми формулами, чего нельзя было сказать о Питере. Но Хвост старался, и новые навыки с каждым разом всё увереннее входили в его боевой арсенал. Но самым необычным зрелищем стала парная отработка заклинаний Лили и Грюма. Поначалу девушка тушевалась и ошибалась под натиском и едкими замечаниями Грозного Глаза, но под конец, когда все Мародёры сели за стол, чтобы перевести дух, с Лили будто что-то произошло.

— Эванс, смею напомнить, что мы тут не в салочки играем, здесь надо работать! — прогремел голос мужчины.

Она слегка поморщилась и несколько обиженно насупилась.

— Я стараюсь, мистер Грюм.

— Этого недостаточно! Когда Пожиратели припрут тебя к стенке или станут швыряться в тебя и твоих друзей всеми Непростительными, что тогда будешь делать?

Робость и неуверенность девушки отошли на второй план. Она принялась яростно швырять заклинания в мракоборца, одно за другим, не ослабляя натиска. Джеймс смотрел на невесту с замиранием сердца, следил за каждым её движением. Она была такой хрупкой, но такой воинственной. Её щёки горели ярким румянцем, волосы, собранные в высокий хвост, слегка растрепались, но выражение лица было полно решимости доказать Грюму, что он зря её недооценивал. В этом была вся Эванс, если делала, то на все сто процентов. Судя по физиономии Грозного Глаза, он этого и ожидал. Шоу длилось около четырёх минут, пока Аластор его не прекратил. Лили тяжело дышала и, устало глядя на мракоборца, ожидала его оценки. Грюм лишь одобрительно хмыкнул и сказал:

— Ну вот, это уже похоже на то, что ты стараешься. Продолжай в том же духе.

Сириус принялся аплодировать, даже крикнул что-то в духе «молодец», Ремус ободряюще улыбался девушке, как и Пит. Джеймс подскочил с места и подошёл к утомлённой Эванс и обнял её. Волшебница обвила его талию руками и уткнулась лбом в плечо.

— Ты умничка, Лили, — шепнул Поттер и едва ощутимо поцеловал в макушку. — Я же говорил, что у тебя талант!

— Спасибо, Джеймс, — засмущалась Лили, отстранившись от парня. — Спасибо тебе за поддержку.

Послышался надрывный кашель. Грюм грозно смотрел на собравшихся, ожидая, пока все обратят на него внимание. Добившись своего, он недоверчиво оглядел помещение, а затем с сардонической улыбкой произнёс:

— Надеюсь, не нужно напоминать о приватности наших занятий? — дождавшись кивков, он добавил: — Чтобы ни одна живая душа!.. Дамблдор в курсе, остальным знать необязательно. Следующее занятие через два дня, в это же время.

Дверь с шумом захлопнулась. Все заметно перевели дух.

— Ну что, не съел тебя Грюм? — без обиняков спросил Сириус, обратившись к Лили.

— Он, конечно, суровый человек, но ему позволено всё, — с улыбкой парировала Эванс.

— Мне кажется, ты ему понравилась, — добавил Ремус. — В противном случае он бы не был таким добрым.

Джеймс чувствовал невероятную гордость за свою девушку. Он верил в неё безусловно, как в самого себя. Мародёры и Лили рассмеялись. Похоже, первый урок можно было считать успешным.

 

Вечер было решено не тратить понапрасну, а отправиться на разведку в пригород Эдинбурга. Бэббертон оказался невероятно скромной деревушкой: главная площадь, несколько улиц с жилыми домами, парочка магазинов. Мародёры даже не стали разделяться — всем скопом направились к дому, что располагался в одном квартале от площади.

— Это было хорошей идеей — отправить Лили домой, — делано безразлично заявил Сириус, пытаясь разобраться в магловской карте деревни и на ходу решить, где именно нужно повернуть.

— Она устала, Бродяга, — взлохматив непослушные волосы, ответил Джеймс, выхватив карту у друга. — Тем более, ничего интересного здесь уже не будет, так что дома ей находиться безопаснее.

— К слову о безопасности, — нарочито громко откашлялся Люпин и многозначительно посмотрел на Поттера.

Джеймс всё понял без лишних слов, поэтому незамедлительно применил маскирующие чары. Удовлетворённо кивнув, Ремус предложил повернуть к дому из красного кирпича и не прогадал. В окне одноэтажного здания горел свет. Решив заглянуть внутрь, Поттер заявил, что идёт к окнам. Остальные Мародёры ждали возле ели, росшей у забора. Калитка была заперта на невинный засов, не составлявший никакой проблемы для любого нежелательного гостя. Миновав скромный двор, парень подошёл к окну. Заглянув внутрь, он понял, что свет горел в гостиной. На диване, что стоял справа, сидела женщина лет сорока. Её тёмные волосы длиною до плеч едва заметно подрагивали, руки нервно теребили край домашнего платья. Она молча смотрела на невысокого светловолосого парня, стоявшего перед ней, в котором Джеймс без труда узнал Ирвина Ливингстона. Поттер подоспел вовремя, чтобы застать их разговор.

— Мам, я же сказал тебе, что не пойду, — с нажимом произнёс Ирвин, однако его ответ ещё больше взволновал и без того неспокойную мать.

— Ирв, пойми, — женщина откинула волосы с лица и приподнялась с дивана, — ты не можешь прятаться вечно. И образование нужно получить. Ты сам сделал выбор в пользу этой школы.

— У меня не было выбора, ты же знаешь, — всплеснув руками, Ирвин подошёл к матери и взял её за плечи. — Я знаю, кем был мой отец, хоть ты и не говорила о нём.

Женщина сморщилась и вывернулась из рук сына.

— И эта родня знает обо всём. Ты же понимаешь, что либо я с ними заодно, либо они причинят нам вред снова. Я и так веду себя тише воды, ниже травы.

— Но то, что они делают, это… — она запнулась, старательно подбирая слово, — это варварство. Я не хочу, чтобы ты в этом участвовал. В прошлый раз ты и так пришёл едва живой. Всё это добром не кончится.

Стальные нотки в голосе женщины пропали, и её голос внезапно сделался афоническим. Лицо её приобрело невероятно измученное выражение, отчего мисс Ливингстон стала выглядеть намного старше. Она с какой-то необъяснимой скорбью взирала на сына, отчего Джеймс почувствовал себя мерзавцем, осмелившимся совать нос в семейные тайны. Впрочем, муки совести терзали его недолго.

— Я не хотела тебе такой жизни. Этот Хогвартс. Эти Малфои. В своё время мы натерпелись, но сейчас… они в самом деле пытаются нам навредить. Они знают, что ты для меня всё, кроме тебя, у меня никого нет. И ловко же они манипулируют тобой!.. Посмотри на нас. Мы обычные люди. Но они почему-то имеют намерения усложнить нам и без того непростую жизнь. — Женщина порывисто всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и заговорила увереннее: — Мой бизнес они не отнимут. И тебя они не получат. Ты правильно сделал, что отказал им.

— Я не хочу творить то, что они требуют от меня, — так же тихо произнёс Ирвин, с сожалением глядя на свою мать. — Но своим отказом я не оставил себе выбора. На факультете они не дадут мне жизни.

— А перевод? Может, есть ещё какие-то школы? — с надеждой прошептала мисс Ливингстон. — Я смогу всё устроить.

— Есть Дурмстранг, Шармбатон…

На несколько секунд парень задумался, после чего добавил:

— Если есть шанс, что меня возьмут в одну из этих школ, я готов доучиться в одной из них.

Женщина обняла сына и произнесла:

— В таком случае я могу тебя поздравить. Я уже писала директору Хогвартса, он дал согласие на перевод. Также я получила вчера ответ из Шармбатона. Они готовы взять тебя на один из трёх факультетов.

Слизеринец изумлённо посмотрел на мать. Женщина отмахнулась.

— Не смотри на меня так. Я не могла сидеть сложа руки. У тебя есть три дня на сборы, а затем тебе нужно будет выезжать.

Поняв, что ничего более интересного не услышит, Джеймс направился к Мародёрам, терпеливо ожидавшим его у всё той же одинокой ели. Сняв дезиллюминационные чары, Поттер, не проронив ни слова, повёл друзей обратно на площадь, после чего предложил заглянуть в ближайший магловский бар, чтобы всё обсудить. Сев за самый дальний столик, подальше от лишних ушей, и заказав чай, Джеймс принялся пересказывать весь подслушанный разговор. Никто из друзей его не перебивал. После того, как волшебник закончил свой рассказ, первым высказался Сириус.

— Это же как надо было запугать мальчика, чтобы его вынудили перевестись на последнем курсе, да ещё и в середине года?

— Возможно, что он как-то связан с Пожирателями, — предположил Питер, хмуро глядя в свою чашку.

— Не возможно, а точно, — поправил Поттер. — И у нас есть всего три дня, чтобы подловить Ирвина и выведать, что он знает о Малфоях. А он точно что-то знает, я уверен.

— Разумно, — согласно кивнул Люпин, сплетя пальцы рук, — он мог быть посвящён в планы врага. Он и помогал им, но что-то его сильно напугало. Понять бы, что…

— Это можно узнать только у него самого, Лунатик, — с видом истинного знатока человеческих душ подметил Блэк. — Значит, так. Я предлагаю установить за ним наблюдение. Вечно сидеть взаперти он не будет. Но кто-то из нас должен будет наблюдать за Ливингстоном, например, часа четыре. А затем другой из нас его сменит. И так ещё четыре часа.

— Мысль прекрасная, — поддержал Ремус. — Есть одно «но»: мы все очень устали. Предлагаю дежурить по два часа. Так хоть можно вздремнуть.

— Так как вы с Питом с утра на ногах, торчали в штабе, предлагаю себя в качестве первой кандидатуры, — заявил Джеймс, — а меня сменит Сириус.

Блэк одобрительно кивнул, Люпин и Петтигрю благодарно улыбнулись. Пожав руки и договорившись о времени, все аппарировали по домам. Джеймс же направился к дому Ливингстонов и под маскирующими чарами ходил вокруг по скромному внутреннему дворику положенных два часа. Послышался хлопок аппарации — Сириус прибыл сменить Джеймса на посту.

— Всё тихо? — хрипло бросил Блэк, обняв лучшего друга. Тот лишь кивнул. — Как я и думал.

Криво усмехнувшись, Джеймс трансгрессировал к своему имению. Дом манил уютом, и вдруг парень почувствовал себя невероятно усталым. Он едва слышно вошёл в дом, что далось ему с немалым трудом. Камин в гостиной не горел. Чейз, прошлёпавший из своей кладовки встречать хозяина дома, забрал верхнюю одежду, пожелал Джеймсу спокойной ночи и удалился восвояси. Первым делом Поттер направился в спальню, где застал мирно спавшую Лили, и перевёл дух. Любимые часы в форме снитча на прикроватной тумбе показали два часа ночи. Раздевшись, он вошёл в ванную комнату и встал под горячую воду в душе. Он думал о том, каким же счастьем было снова двигаться, расследовать какие-то зацепки, помогавшие, пусть даже и косвенно, в борьбе со злом во плоти. Но самым главным было присутствие Лили. Девушка, пусть пока временно, обосновалась в его доме, отчего из него не хотелось уходить. При виде Эванс у Джеймса исчезали все плохие мысли, она успокаивала его одним лишь своим присутствием, вся усталость внезапно растворялась. Он чувствовал себя счастливым. Внезапно чьи-то прохладные руки принялись гладить его шею, постепенно снимая тонус с напряжённых мышц. Джеймс запрокинул голову наверх и шумно выдохнул, расслабленно улыбнувшись. Тёплая вода стекала по торсу, нежные руки блуждали по спине. Наконец, когда они достигли его талии, Поттер резко повернулся лицом к улыбавшейся девушке и прижал её к себе. Они стояли и смотрели друг на друга, абсолютно голые. Джеймс почувствовал острое желание поцеловать Эванс, что незамедлительно и сделал, получив поцелуй в ответ. Это не был целомудренный поцелуй, он был полон страсти и решительности.

— Ты, наверное, устал, — выдохнула девушка, смотря на парня горящими глазами.

— Не настолько, чтобы не хотеть тебя прямо здесь, — блуждая руками по телу Эванс, хрипло ответил Поттер.

Он видел всё как в тумане. Возможно, дело было в горячей воде, отчего ванная комната была полна клубами пара. Или же дело было в возбуждении, вызванном видом раздетой Лили, прижавшейся к нему так близко, что сдержаться не было никакой возможности. Однако крохотный червь сомнения всё же не давал покоя Джеймсу. После первого раза Лили отказывалась заниматься с ним любовью, мотивируя это тем, что после болезненного акта она испытывала неприятные ощущения, которые вскоре должны были пройти. С другой стороны, Джеймс думал о том, что девушка сама пришла к нему в душ, разделась и начала его соблазнять. Не встретив протеста на лице Эванс, он подхватил её на руки, прижав спиной к душевой кабинке, девушка же инстинктивно обвила ногами его бёдра, схватившись руками за шею парня, после чего он резко вошёл в неё. Это не было похоже на их первый раз, когда Джеймс буквально сдувал пылинки с невесты. Это был более грубый секс, но этот опыт, вероятно девушке понравился, поскольку она, поначалу вскрикнув, вскоре принялась постанывать от удовольствия вместе с Поттером. Всё длилось очень быстро, порывисто. Джеймс зарычал и опустил голову на грудь Лили, всё также придерживая ее руками. Отпустив девушку, он, всё ещё тяжело дыша, с любовью всматривался в её лицо, смахивая капельки воды с её подбородка.

— Тебе понравилось? — едва слышно спросил Поттер.

— А как иначе? — игриво ответила чуть смущенная Лили, впившись в губы парня. — Это было чудесно.

Выключив воду, Эванс вышла из душа и принялась вытираться полотенцем. Джеймс проследовал за ней. Он наблюдал за тем, как девушка облачается в его старую чёрную футболку и, усмехнувшись, спросил:

— Зачем ты одеваешься?

Лили выпрямилась и непонимающе взглянула на него.

— Как зачем?

— Ну, я имел в виду, что видел тебя без одежды, и предлагаю её больше не носить в стенах этого дома, в этой спальне. По крайней мере, когда мы одни.

Поттер самодовольно улыбался, не сводя глаз с девушки.

— Ну уж нет, — озорно сощурившись, ответила Лили. — Должна быть в женщине какая-то загадка.

Подняв руки в примирительном жесте, Джеймс надел свежее бельё и потянул девушку в спальню. Высушив волосы, они легли на кровать. Лили положила голову на его грудь и произнесла:

— Честно говоря, я очень волновалась за тебя и за всех вас. Ведь в Бэббертоне вас могли и подстерегать. Но патронус Сириуса меня успокоил. Я хотела тебя дождаться, но так устала на занятии с Грюмом, что мгновенно отключилась.

— Ты ждала меня? — Джеймс был приятно удивлён. Лили кивнула. Он погладил девушку по волосам и заглянул ей в глаза. — Мерлин, сегодня праздник! Я раньше и мечтать не мог, чтобы Лили Эванс собственной персоной ждала меня после задания или работы дома.

— Сама в шоке, если честно, — рассмеялась Эванс, сильнее обняв парня. — Это всё ты, Джеймс.

— А что я? — театрально изумившись, вопросил Поттер. — Я тут ни при чём.

— Ещё как при чём. Это всё ты меня такой сделал.

— Приятно осознавать своё влияние, — делано высокомерно изрёк Джеймс, и они с Лили снова рассмеялись.

— У нас с тобой синергия.

— У нас с тобой любовь, — без тени шутки произнёс Поттер и с жаром поцеловал девушку.

Руки принялись поглаживать бёдра девушки, Джеймс уже мысленно собирался пойти на второе сексуальное домогательство за ночь. Неожиданно раздался звонок в дверь. За ним ещё один. И ещё. Нехотя отстранившись от Лили, раздражённый поздним визитом нежданного гостя Джеймс с проворностью ловца подхватил домашние штаны и футболку, надел их и спешно спустился с лестницы. У парадной двери уже стоял Чейз, намеревавшийся открыть её.

— Кто там? — спросил Поттер.

На порог дома вошёл взволнованный Северус Снейп.

Примечания:

По традиции желаю вам приятного прочтения и оставляю малюсенький трек-лист:

Bob Dylan — Ballad of a thin man

The Rolling Stones — Laugh, I nearly died

Jefferson Airplane — Comin' back to me

---

 

 

 

Есть люди, рассчитывающие на недостатки своих врагов; из этого, однако, ничего не выходит. Я всегда имел в виду заслуги моих противников и извлекал из этого пользу.

Иоганн Гёте

 

Северус Снейп

Если бы кто-то сказал Северусу, что первым местом, куда он пойдёт в чрезвычайной ситуации, окажется дом Джеймса Поттера, Снейп незамедлительно бы запустил в того каким-нибудь противным заклинанием. Но вот он, бывший студент Слизерина, а ныне — двойной агент, состоящий на службе у самого Тёмного Лорда и доносивший на него самому Дамблдору, стоял на пороге Поттера в полтретьего ночи и не знал, что делать. Первая мысль, проскользнувшая в голове, была донельзя тривиальной — позвонить в дверь. Рука потянулась к звонку. Раздался мелодичный звон, затем второй, третий… Северус их не считал. Он не мог сдержать волнение по поводу случившегося. Послышался едва уловимый шум. Дверь открыл домовой эльф, после чего без слов впустил Северуса внутрь. У входа его ждал раздражённый Поттер, слегка удивлённый поздним и внезапным визитом бывшего школьного недруга. Где-то вдали играла песня Боба Дилана «Ballad of a thin man», размытая и рассеянная в пространстве большого дома. Снейп, пытаясь унять тревогу, одёрнул рукава мантии и поздоровался.

— И тебе доброй ночи, — фыркнул Джеймс, приподняв бровь. — Что привело тебя сюда? Есть какие-то новости?

— Да, кое-что срочное…

В этот момент наверху послышался глухой шум. Лили бежала по лестнице со второго этажа. Едва увидев её, Северус понял, что перестал дышать. Она была необычной, какой-то непривычной его взору. В считанные мгновения девушка предстала перед ним и Поттером. Эванс была изумлена и слегка сбита с толку. Северус без задней мысли поприветствовал подругу, мысленно подмечая какие-то едва заметные изменения. Она была одета в чёрную длинную футболку, которая доходила максимум до середины бедра. Заметив смущённый взгляд Северуса, Лили с помощью палочки удлинила домашнюю одежду на несколько сантиметров. Её глаза горели непонятным огнём, порозовевшие щёки манили своей нежностью. Рыжие волосы были слегка спутанными, а сама она как-то неловко переминалась с ноги на ногу. Эванс стояла слишком близко к самоуверенному Поттеру, однако не касалась его. В сердце словно вбили толстенный гвоздь, картинка в голове Снейпа сложилась крайне печальная, так он не хотел в это верить… Лили спала с ним. Определённо. Зная Лили, Северус думал и втайне надеялся, что она повременит и не будет вступать в какие бы то ни было отношения с Поттером хотя бы до свадьбы. Но, видимо, приоритеты девушки заметно изменились, либо же Поттер, — а он мог — взял её силой. Снейп наивно надеялся, что они хотя бы могли спать в разных комнатах. Но как же он был не прав… Глубокая печаль закралась в сердце молодого человека, неприятные, мазохистские образы то и дело мелькали в сознании. Из угрюмого ступора его вывел вопрос Лили:

— Северус, что-то случилось?

Она и раньше справлялась о нём. Всегда подмечала перемены в настроении бывшего слизеринца, умела одним предложением поддержать или взбодрить. Даже эта фраза звучала как раньше. Но теперь всё изменилось. Теперь Лили была женщиной Поттера. Он завладел не только её чувствами, но и её священным и непорочным телом. Ворвался в храм и осквернил его своим присутствием. Где-то глубоко в душе Северус знал, что отныне Эванс была не его заботой. Она ведь выбрала Поттера, а теперь и позволила бывшему гриффиндорцу полностью подчинить её себе. Но Северус слишком отчётливо чувствовал боль, чтобы её отрицать. Возможно, должны пройти месяцы, годы, прежде чем он окончательно разлюбит Лили… Но сейчас он был уязвлён в самое сердце.

— Северус?

Эванс встревоженно смотрела на друга детства, ожидая ответа. Поттер нарочито небрежно приобнял девушку за талию, не сводя внимательного взгляда со Снейпа. В его глазах отражалось то ли ликование, то ли надменность, а губы расползлись в едва заметной самовлюблённой улыбке. Видимо, напыщенный Поттер заметил изменения в лице Северуса и праздновал победу, свой триумф. Решающее сражение за сердце и тело юной девы было окончательно и бесповоротно проиграно. Снейпу оставалось лишь всеми силами изгонять мысли о Лили из головы. Что ж, если для неё так будет лучше, то Северус отпустит её и больше не станет держать.

— Я… — Северус запнулся, опустив глаза. — Нужно поговорить.

— Тогда проходи, — совершенно серьёзно ответил Поттер и захлопнул дверь. Лили направилась на кухню, где через несколько секунд загорелся свет.

Поттер и Снейп прошли следом за ней и сели за обеденный стол. Эванс любезно налила всем по кружке чёрного чая с мятой и присела рядом с Джеймсом. Решив, что глупо скрывать от Лили то, что она и так потом узнает, Северус заговорил, рассеянно глядя в большую синюю кружку с ароматным напитком:

— Вы, наверное, в курсе, что на Слизерине учится некий Ирвин Ливингстон.

— Да. Кажется, он на курс младше нас, — кивнул Поттер, чуть сузив глаза.

— На два, — поправил Северус, отпив горячий чай и бросив взгляд на задумчивую Лили. Она тоже кивнула. — Дело в том, что он приходится кузеном Люциусу Малфою.

— Это мы тоже знаем, — подтвердил Мародёр, — как и то, где он живёт. Сейчас Питер или Ремус должны стеречь его у дома.

Северус замялся в нерешительности, обдумывая свои дальнейшие слова. Он слишком хорошо знал, какой будет реакция Поттера.

— Питер был на дежурстве, — Северус наградил бывшего школьного соперника настороженным взглядом, будто опасаясь его рефлекторных действий. — Несколько Пожирателей ворвались в дом Ливингстонов, убили миссис Ливингстон и знатно покалечили парня…

Чем больше Снейп говорил, тем меньше ему нравилось молчание Поттера. Эванс же сидела, ошарашенно прикрывая рот ладонью, глядя на него. И всё же Северус продолжил свой рассказ:

— Меня там не было, я узнал это после того, как Малфой вызвал меня. Сложно судить, что и как произошло, но Петтигрю в больнице святого Мунго.

Поттер вскочил на ноги. Он был крайне взволнован и рассержен. Северус даже отчасти понимал его чувства, поскольку с недавних пор и сам относился к Питеру с некоторой долей уважения. А ведь еще полгода назад для Снейпа он был сродни пустому месту.

— Что с ним?

— Он жив, — незамедлительно отчеканил Северус. — Но в таком виде опасно заявляться в Мунго, я надеюсь, ты отдаёшь себе в этом отчёт, — тут он многозначительно взглянул на Поттера.

— Я пойду под мантией, — безапелляционно заявил Джеймс, направляясь прочь из кухни.

— Северус, — послышался голос Лили. Она была несколько бледна, и Снейпу захотелось пожалеть её. Но он сдержал себя, в очередной раз. — Тебе ничего не будет за то, что ты здесь?

Хороший вопрос.

Парень невесело усмехнулся и откинул волосы с лица. Конечно, он и сам задавался этим вопросом каждый раз, когда переступал порог штаба Ордена или этого дома. Чутьё подсказывало ему, что пока что он был вне подозрений. Кроме Лестрейнджей… Но об этом он, по понятным причинам, умолчал. Хватит с Лили плохих новостей. По крайней мере, в эту ночь.

— Полагаю, что всем сейчас не до меня. Так что да.

В кухню вернулся решительный и невесёлый Поттер. В руках он держал мантию, одет был в магловскую куртку, джинсы и кроссовки. Северус машинально отметил резкий контраст между ним и собой. Пару мгновений Поттер выжидающе смотрел на него, а затем задал вопрос:

— Ты остаёшься или идёшь со мной?

Вне всяких сомнений, Северус хотел посетить Мунго и узнать, что же произошло в Бэббертоне и как себя чувствовал Петтигрю. Но здравый смысл подсказывал ему, что появление в больнице может спровоцировать различные ненужные ему пересуды. Поэтому парень воздержался от поездки и дал отрицательный ответ.

— Я тоже пойду, — Северус поднялся на ноги и скромно улыбнулся Лили. — Время позднее.

— Если хочешь, можешь остаться, — негромко предложил Поттер.

— Я и так уже достаточно злоупотребил вашим временем, — как можно безразличнее отозвался Северус, а затем направился к выходу.

Джеймс подошёл к Лили, поцеловал её в лоб и пообещал возвратиться как можно скорее. Эванс крепко обняла его, посоветовав быть как можно более осторожным. При одном взгляде на этих двоих замирало сердце. С одной стороны, Северус хотел быть на месте Поттера, но всячески старался спрятать эти порывы как можно глубже и дальше в своём сознании. С другой — он видел, что Лили и Джеймс на самом деле дорожили друг другом. Это было заметно невооружённым глазом. Но вот Поттер прошёл мимо него, и Северус проследовал за ним, бросив взгляд на уставшую и погрустневшую подругу. Не найдя достойных слов для прощания, он просто улыбнулся ей и вышел из дома вслед за Джеймсом.

 

Питер Петтигрю

Было решено, что он сменит Сириуса на посту.

Питер прибыл на условленное место, как и полагалось. Уставший Блэк хлопнул его по плечу и заверил, что кроме «скуки смертной» ловить на страже было нечего. Спрятавшись у деревца, что росло вплотную с забором, ограждавшим небольшой дворик дома, Петтигрю принялся ждать. Первые полчаса он перенёс относительно легко. В голове мелькало множество мыслей, и у него, наконец, было время на то, чтобы разложить их по полочкам. Несмотря на короткий сон, Хвост чувствовал себя довольно бодро. Очень ободряло понимание важности задания и причастности к очередной мародёрской вылазке. Пребывая в размышлениях, Питер не заметил негромких хлопков, на поверку оказавшихся звуками аппарации. В темноте едва можно было различить какого-то прохожего на расстоянии четырёх метров. Сидя в засаде и поглядывая в окна спящего дома, Хвост мечтал как можно скорее пережить оставшийся час с небольшим, чтобы вернуться домой и лечь спать. Но его желаниям не суждено было сбыться.

Пока Питер стоял у дерева, незаметно для его глаз к дому приближались несколько фигур в тёмных мантиях. Когда неизвестные проникли на территорию скромного дворика, воспользовавшись другим входом, он их заметил и окаменел, будто кто-то из преступников — а в их недобрых намерениях и помыслах не было никаких сомнений — запустил в него оглушающим заклинанием. На деле же Мародёр лихорадочно размышлял, что ему делать в сложившейся ситуации. В голову пришла идея. Его никто не видел. В противном случае Пожиратели смерти — кто это ещё мог быть — не оставили бы от него и мокрого места. Но Ирвин и его мать оказались в смертельной опасности. Насчитав четверых пособников Тёмного Лорда, Питер решил вызвать подмогу. Он едва ли мог тягаться с кем-то из противников, тем более в одиночку против четверых. Патронус появился в воздухе так же быстро, как и исчез. Тем временем Пожиратели вошли в дом без стука, отворив парадную дверь с помощью заклинания. Фигуры в тёмных плащах одна за другой растворились в темноте жилого здания. Питер крадучись стал пробираться к окнам, где внезапно загорелся свет, сделав более заметным и самого Петтигрю. Он прильнул к стене под окном и стал прислушиваться. Раздались женские вопли. Это кричала мисс Ливингстон. Затем послышался и голос юноши. Он умолял Пожирателей отпустить их в обмен на что угодно. Среди прочих мужских голосов Питер узнал манерный голос Люциуса Малфоя.

— Преданность, лояльность нашему дому и Тёмному Лорду нельзя так просто выбросить, как ненужную вещь! — грозно вещал он. — Ты предал нас, а ведь мы доверяли тебе. Этому нет прощения…

Послышалась возня. Питер решился заглянуть в окно, чтобы увидеть, что творилось в комнате. Один из Пожирателей держал мисс Ливингстон в заложницах, обхватив её шею рукой и приставив к виску волшебную палочку. Малфой свирепо взирал на своего кузена, направив на него волшебную палочку. Третий Пожиратель держал безоружного паренька за локоть. Четвёртого прислужника Тёмного Лорда видно не было.

— Он не предавал вас, — голос женщины сорвался на крик. — Он устал от всего этого! Я не хотела ему такой жизни, не хотела родства с вами… Если бы я знала, что ждёт ни в чём неповинного ребенка, я бы бежала из страны!.. Он ещё слишком юн, зачем вам всё это?! Думаете, запугаете нас, и он снова вернётся в вашу секту?

— Заткнись, магловская подстилка! — рявкнул тёмный волшебник, крепко державший её.

Лицо женщины блестело от стекающих по щекам слез. Она смотрела на Малфоя с неприкрытым отвращением, а он, в свою очередь, отвечал ей глубочайшим презрением.

— Отвяжитесь от него, наконец! — прохрипела мисс Ливингстон. — Он сделал всё, о чем вы его просили. Мы собираемся уехать, никому и ничего не скажем…

— Это не вам решать, — отрезал непреклонный Малфой. — Он будет делать то, что я скажу и что прикажет наш Лорд.

— Стоите тут, вчетвером, решили запугать обычную неполную британскую семью, ссылаясь на какие-то мифические обязательства крови… — выплюнула женщина, видимо, понимая, что Пожиратели добьются своего так или иначе, и нет смысла просить их о чем бы то ни было.

— Кровь Малфоев невероятно высоко ценится в волшебном мире! Её необходимо беречь!

— Да!? — взревела женщина-магл. — А где же Акрам в таком случае? И не смотри на меня таким взглядом, — едко бросила мисс Ливингстон в ответ на слегка ошарашенный взгляд Малфоя. — Я всё знаю, несмотря на то, что не могу колдовать, как вы. Что вы с ним сделали? Где он? Молчите…

— По-моему, она достаточно наболталась, Люциус, — недовольно буркнул Пожиратель, державший женщину.

Всё случилось слишком быстро. Питер не успел даже предположить того, что последовало дальше. Не дождавшись от Люциуса какой-то реакции, Пожиратель выкрикнул: «Авада Кедавра!». Зелёный луч прошёл несчастную зарёванную женщину насквозь. Хвост видел, как остекленели её глаза, лицо сделалось невыразительной маской. Он видел и слышал, как кричал и бился в истерике Ирвин, но его держал третий Пожиратель. Глаза смотрели на весь этот ужас, но мозг Петтигрю отказывался воспринимать произошедшее. Будто в бреду он видел горе мальчика, оставшегося сиротой в свои неполные семнадцать лет, и сам ощущал какую-то мельчайшую часть боли Ливингстона, отчего глаза заволокла необъяснимая пелена из непрошенных слёз.

— Что ты наделал, придурок?! — наконец придя в себя, вскипел Малфой, схватив соратника за ворот мантии. —Макнейр! Кто тебя просил?!

— Я лишь сделал за тебя грязную работу, — нехотя ответил мужчина, отнимая руки беловолосого волшебника от своего одеяния. — Ты же боишься запачкать свои белые ручки.

— У нас гости, — послышался голос в непосредственной близости к Питеру.

— Значит, он всё-таки сдал нас!

Хвост спешно отпрянул от окна, в котором неожиданно возник четвёртый Пожиратель, тот самый, кого он не смог досчитаться ранее в доме. Тёмный волшебник побежал к двери и, едва переступив порог дома, принялся палить в Питера различными заклинаниями. Питер бросился бежать, параллельно бросая в неприятеля все заклинания, какие только приходили на ум. Режущее проклятие угодило Петтигрю в голень, он споткнулся и упал в снег, не добежав до ограды буквально несколько дюймов. Тёмно-алая кровь хлынула упругой струей из глубокой раны, обильно орошая кипенно-белый снег и пропитывая ткань брюк, ногу сводило судорогой от боли. Стиснув зубы, Питер как мог терпел эту пытку, одной рукой прикрывая рану, другой — всё ещё пытаясь отбиваться от Пожирателя. Но тот лишь забавлялся.

— Думаешь, что сможешь противостоять мне? — он рассмеялся, и голос врага показался Питеру смутно знакомым.

Манерно растягивал слова, подражая Малфою, был ещё молод...

Невысокий, надменный…

— Ты жалкое ничтожество, — уничижительным тоном бросил Пожиратель. — Из всей вашей безмозглой шайки ты самый жалкий.

Ну конечно!

— Нотт, я знаю, это ты, — кое-как выдавил из себя Петтигрю, морщась от боли.

Он всем своим нутром чувствовал, что мог не дотянуть до прибытия подкрепления. И то, что он узнал бывшего студента Слизерина, с которым не раз Мародёры вступали в драку, отнюдь не увеличивало его шансы на выживание.

Полетело новое проклятие, угодившее прямо в ослабевшего и слегка заторможенного Хвоста. Живот скрутило от острой боли. Питеру казалось, что его внутренности кто-то весьма нелюбезно позаимствовал, чтобы впоследствии сбросить с Астрономической башни. Ощущения, будто органы, сплющиваясь, давили друг друга, сводили несчастного Петтигрю с ума. Он валялся в снегу, сжавшись в комок от нестерпимой боли и мычал. Дориан Нотт чванился, упиваясь своей победой, и глумился над поверженным гриффиндорцем, но слов Пит разобрать уже не мог. Всё, что он успел увидеть, — это нескольких товарищей по Ордену Феникса, молниеносно ринувшихся в дом, где всё ещё находились трое Пожирателей и Ирвин. Кто-то из своих сцепился с ошалевшим Ноттом, Алиса подбежала к Хвосту и принялась его осматривать.

 

* * *

 

— На этом я вырубился, — заключил Питер, понуро глядя на одеяло. — Меня доставили сюда, подлатали. Но чем всё закончилось, я не знаю.

Четверо Мародёров находились в одной из палат Мунго. Питер лежал на больничной койке. Его нога была перебинтована от ступни до колена. Не слишком бодрый Сириус был мрачнее тучи. Он стоял у входной двери, прислонившись спиной к стене. Люпин сидел на краю кровати Петтигрю, с сожалением глядя на раненого друга. Недавно пришедший и явно не спавший Джеймс стоял рядом с Ремусом, скрестив руки на груди.

— Я не понимаю, — вскипел вымотанный Поттер, принявшись ходить по палате. Сириус отпрянул от стены, внимательно следя за ним. — Как? Как они узнали?

— Что ты имеешь в виду, Джеймс? — уточнил Ремус, развернувшись к нему лицом.

— Такое впечатление, что они были в курсе, что мы следим за Ирвином.

— Это просто стечение обстоятельств, Сохатый, — донёсся голос Сириуса. — Ничего не попишешь.

— Я понимаю, — согласился Поттер, кивнув. — Видимо, мы на верном пути, раз вышли на Ливингстона. Он что-то знает, и это очень беспокоит Малфоя и его дружков.

— Но что? — задал резонный вопрос Лунатик. — Чем он мог быть полезен? Он даже не чистокровный Малфой, если уж на то пошло.

— Мне кажется, он выполнял какие-то поручения Малфоя и был ему полезен, — предположил Петтигрю.

— Допустим, он не убит потому, что мог ещё понадобиться. А поскольку был связан по крови с Люциусом, то молчал, иначе его участь была бы незавидна. Так получается? — рассуждал Люпин. — Должна быть сильная мотивация, чтобы не один год — а я в этом практически уверен, — быть на побегушках у такого змея, как Люциус.

— Как-то ты мягко его охарактеризовал, Лунатик, — фыркнул Сириус, засунув руки в карманы чёрных джинсов, приблизившись к друзьям. — Слишком мягко.

— А как бы ты его назвал? — скептически приподняв бровь, поинтересовался Ремус.

— Лживая, лицемерная, трусливая белобрысая мразь, — гаденько улыбаясь, протянул Блэк на манер Малфоя.

Поттер рассмеялся. Питер тоже захихикал, насколько ему позволяла несильная глухая боль в животе.

— Чтоб его волоснёй все рюмочные и сортиры Британии перемыли… — пробормотал Сириус, хмуря брови.

— Бродяга, — Джеймс хлопнул его по плечу и снова рассмеялся, — твои слова бы Мерлину в уши. Но я бы с удовольствием посмотрел на это зрелище.

Когда все успокоились, Ремус продолжил, заговорщицки переглядываясь с Мародёрами:

— Поскольку паренёк выжил, надо его навестить и всё разузнать, пока по его душу не пришёл кто-то ещё.

— Так он жив? — всполошился Питер, присев на кровати. От резкого движения в животе снова всё заболело, поэтому он опустился обратно на подушку.

— Жив, — кивнул Сириус. Его лицо отчего-то сделалось озадаченным.

Питер не мог понять причину такой реакции Бродяги. Впрочем, душа Блэка — те ещё потёмки, и Хвосту это было прекрасно известно.

— Он в реанимации, — пояснил Джеймс, потерев переносицу. — Надеюсь, выкарабкается.

Сохатый улыбнулся и добродушно добавил:

— Ты молодец, Хвост. Настоящий Мародёр. Сейчас тебе нужно немного подлечиться, отдохнуть. Денёк-другой полежишь, будешь как новенький!

— Спасибо, — губы Петтигрю сами собой расползлись в робкой улыбке. — Спасибо, что пришли, что поддерживаете… Что притащили всё это, — парень кивнул в сторону тумбочки, на которой лежал шоколад, апельсины, яблоки и ананас.

— Только попробуй это не съесть, — беззлобно погрозил Блэк, усмехнувшись. — Поправляйся.

— Мы заглянем к тебе утром, — заверил Лунатик. — А сейчас мы пойдём.

Кое-как вытурив за дверь Сохатого и Бродягу, грозившихся остаться с Питом и заночевать на лавочке в коридоре, Ремус подмигнул Хвосту и был таков.

Устраиваясь на кровати в самой удобной позе, Питер думал о происшествии, о том, что видел смерть… Он не спас женщину, хотя мог хотя бы попытаться. И это грызло его изнутри. С другой стороны, Мародёры его поддерживали, Ирвин жив. А значит, он справился. И, вероятно, ему не стоило себя корить и изводить за то, что могло бы быть. Вполне возможен был исход, в котором ворвавшегося в дом с целью спасения Ливингстонов Пита преспокойненько уложил Непростительным какой-нибудь Макнейр, не поведя и бровью. И вся бравада была бы напрасной. Незаметно для самого себя, веки Питера отяжелели и опустились, а размышления перетекли в беспокойный сон.

 

Ремус Люпин

Хвоста выписали через два дня. В течение этого времени Мародёры неустанно проведывали Пита. Помимо дружеской поддержки, Сириус, Джеймс и Ремус держали ситуацию с пострадавшим Ливингстоном под неусыпным контролем. Но вот беда: парень решительно не шёл на поправку. Если Пит восстанавливался довольно быстро, то Ирвин пребывал в стабильном тяжёлом состоянии. Насколько смог вычислить Сохатый, вне палаты Хвоста находившийся только в мантии-невидимке, смерть матери и перенесённый стресс вкупе с полученными травмами подорвали и без того шаткое здоровье Ливингстона, а потому он не мог найти сил, чтобы поправиться. Целители разводили руками и уповали на молодой организм. И покуда молодой человек находился между жизнью и смертью, узнать у него что-либо не представлялось возможным.

Очередной урок от Грюма дался тяжелее предыдущего. Возможно, дело было в том, что почтенный аврор всё меньше щадил их и делал скидку на неопытность. Или же причиной была высокая нагрузка в Ордене и большое количество сил, которые приходилось затрачивать на новые боевые и защитные заклинания. Ремус чувствовал, будто шёл по узкому, извилистому жизненному пути с тяжёлым грузом на плечах. Однако отступать было не в духе Люпина, а посему он безропотно слушался Грозного Глаза, усердно работал в газете и в Ордене, а также ненавязчиво заботился об отце. Отрадой были друзья, которые пребывали рядом в сложные минуты, родной дом и надежда на то, что у Мародёров был реальный шанс победить в войне и прервать вереницу смертей.

 

* * *

 

Ремус шёл по улочкам Коукворта. Он уже бывал несколько раз в маленьком городке, однако ещё никогда ему не доводилось гостить у Северуса. Последний уведомил Люпина совой о необходимости приватной беседы, чему Лунатик несказанно удивился, ведь он не считал себя близким другом Снейпа. А тут приглашение в гости, пусть и по делу… Сначала Ремус сомневался в подлинности письма, но потом всё же решил навестить бывшего школьного недруга и выяснить, чем был обязан такой чести. Решив не привлекать к себе излишнее внимание, Мародёр трансгрессировал в укромное место Коуквортского парка, откуда оставалось пройти пешком три квартала. Припоминая, что дом Эвансов находился как раз в непосредственной близости к парку — единственному зелёному месту в этом населённом пункте, — он решил сперва разведать обстановку там, а после уже направиться к дому Северуса.

Дом родителей Лили производил впечатление самого обыкновенного британского двухэтажного дома. Уговорив собственную совесть и воспитанность, Ремус осторожно заглянул в окна дома. Казалось, внутри никого не было. Однако минутой позже в кухню вошла миссис Эванс. Женщина средних лет взяла со стола свёрток и опустила его в сумку. В тот же момент зазвонил телефон, и мама Лили направилась в прихожую, чтобы ответить на звонок. Судя по всему, она говорила со своей старшей дочерью. Тон её голоса был весёлым. По обрывкам фраз Лунатик решил, что Петунья намеревалась выйти замуж. Конечно, это прекрасный повод для радости. О Лили же никто и словом не обмолвился. По крайней мере, в течение тех нескольких минут, когда Ремус следил за женщиной. Решив, что услышал и увидел достаточно, он направился в Паучий тупик. Да, местечко в индустриальном городке, где основными местами работы были предприятия, а небо по цвету не слишком отличалось от асфальта, выглядело донельзя пугающе и непривлекательно. Неудивительно, что Северус не приглашал к себе друзей, хотя, впрочем, у него и друзей-то толком не было. Дом Снейпов был старым, даже правильнее сказать — ветхим, но более-менее чистым: в миниатюрном дворике был убран снег, дорожка к дому была сухой, окна не окутывала паутина, а по периметру стоял починенный забор. Несмотря на то, что времени было всего два часа после полудня, в окне первого этажа горел свет. Миновав миниатюрный двор, Ремус постучал в дверь. Спустя минуту хозяин дома её отворил и, нервно озираясь, впустил Мародёра внутрь. Пол в доме был покрыт блестящим ламинатом, кое-где на окнах стояли одинокие горшки с неизвестными Ремусу цветами. Вся мебель была не новой, однако целой. Очевидно, жильцы провели добротную генеральную уборку, приложив немало сил, чтобы вывести некогда не самый дурной дом из грязи и запустения. Северус, непривычно одетый в чёрную футболку, пригласил гостя в небольшую гостиную, где вскоре двое молодых волшебников опустились в стоявшие рядом кресла. Северус палочкой уменьшил огонь в камине, после чего как-то задумчиво произнёс:

— Хорошо, что ты пришёл.

Ремус поначалу хотел признаться, что был несколько сбит с толку письмом слизеринца, но вместо этого лишь кивнул. Снейп сжал губы, осмотрелся и устроился в кресле поудобнее.

— Я понимаю, мы никогда с тобой не дружили, и моё приглашение свалилось на тебя как снег на голову. Но я решил, что лучшего места и времени для встречи нам не найти. А мне есть что тебе поведать.

Люпин выжидающе глядел на собеседника, чуть выпрямившись и вытянув шею.

Черноволосый парень переплёл пальцы рук и продолжил, бросая на гриффиндорца непонятные взгляды. Чем больше он говорил, тем больше Ремус понимал, насколько гуманным по отношению к нему, насколько дружеским было решение Снейпа пригласить его и поведать обо всём. Ещё год назад Лунатик ни за что бы не поверил, что такое возможно.

— Моя мать работает сейчас помощником зельевара, а следовательно, имеет доступ к некоторым новым данным и исследованиям. На днях она рассказала мне об одном любопытном открытии, которое попало к ней в руки. Признаюсь, я сам думал, что никогда не дождусь чего-то подобного, а это могло бы решить много проблем.

— О чём ты, Северус? — в нетерпении уточнил Ремус, всем телом подавшись к собеседнику. Каждое слово интриговало его всё сильнее.

Снейп прерывисто вздохнул, слегка приподняв брови, и оторвался от спинки кресла. Видимо, Люпин прервал его повествование своим вопросом.

— Пожалуй, мне стоит предварительно кое-что рассказать. — Выражение лица Северуса стало крайне таинственным, глаза засияли. — Только не перебивай, прошу.

Ремус послушно кивнул, отчётливо понимая, что приглашение и, тем более, рассказ чего-то сверхважного давались Снейпу крайне нелегко, особенно учитывая тот факт, что они приходились друг другу не самыми близкими людьми. Удовлетворившись реакцией Мародёра, Северус откинулся обратно на спинку старого коричневого кресла.

— Полагаю, эта информация, которую я расскажу тебе сейчас досрочно, вызвала бы шквал негодования у Дамблдора, ведь я не вправе озвучивать её тебе без его ведома. Но я считаю, что ты имеешь право знать, особенно во вновь открывшихся обстоятельствах.

Ремуса так и распирало от досады. Он едва сдержался, чтобы не высказать вслух своё мнение о том, что держать информацию о нём в тайне от него же самого — по меньшей мере оскорбительно.

— Некоторое время назад мне стало достоверно известно, что собирается предпринять Тёмный Лорд. Помимо своего влияния на волшебников, он пытается различными путями подчинить себе и других магических существ: троллей, вампиров, великанов. На особом счету у него и оборотни. Вероятно, ты уже догадался, что их появление в прошлом году на территории Запретного леса было вовсе не случайным, — он потёр ладонями лоб и многозначительно посмотрел на Лунатика. Тот обхватил себя руками, неверящим взглядом ответив двойному агенту. — Это были засланные шпионы Сивого, кажется, так его зовут…

Ремус не выдержал и рывком поднялся на ноги. Его сердце бешено стучало, грудь часто вздымалась и опускалась, руки тряслись от злобы, глаза бегали по комнате. Он сжал кулаки что было мочи, пытаясь справиться с эмоциями. Снейп обескураженно смотрел на Лунатика, вероятно, пытался понять причину такой резкой перемены в настроении. Какой-то намёк на сочувствие проступил на его лице, и он тихо, осторожно поинтересовался:

— Это ведь он сделал с тобой?..

Ремус глубоко вдохнул воздух и опустил голову. Хотелось убежать и спрятаться. Чувство, будто его принудительно раздели догола и выставили на всеобщее обозрение, не покидало молодого человека. Ведь меньше всего он хотел бы, чтобы кто-то об этом знал… Ему так нелегко далось открыть секрет лучшим друзьям, но что касалось посторонних людей — он упорно скрывал свою вторую сущность, отчего чувствовал себя лгуном и предателем, но всё же пребывал в некоем подобии безопасности. Северус задумчиво смотрел куда-то вдаль, но ничего не говорил, чему Ремус был только рад. Ни ненужных сочувствий, ни расспросов — Северус, очевидно, и сам понимал, каково это, хранить большую тайну. Колоссальное напряжение от злобы на Сивого постепенно сходило на нет, уступая место непониманию и раздражению. Люпин сел на место и заговорил:

— Я… — В горле пересохло, отчего Лунатик судорожно сглотнул, разглядывая свои руки. — Я бы хотел, чтобы это осталось между нами.

К чести Снейпа, тот лишь уверенно кивнул. Ничто на его лице не выдавало каких-то эмоций по поводу того, что он узнал.

— Ты узнал мой секрет, а я — твой. Всё честно, — ровным тоном ответил Северус, одёрнув зачем-то рукава футболки.

«Секрет? — про себя рассуждал Лунатик. — Да, конечно. Это он о Лили…»

— Я полагаю, ты понимаешь, к чему я упомянул оборотней и позвал сюда именно тебя, — глухо прозвучал низкий голос Снейпа. — Дамблдор вскользь упомянул о том случае, когда погиб оборотень на территории Хогвартса, после чего поделился соображениями: что если Тёмный Лорд пытается привлечь волшебных существ на свою сторону, то и нам нужно делать то же самое. В конце концов кто-то из них займёт какую-то позицию, поэтому медлить нельзя. Для работы с оборотнями лучшей кандидатуры, чем ты, нам не найти.

— Однако есть одно «но», — перебил угрюмый Лунатик, мысленно не понимая, почему ведёт эту беседу с Северусом, а не с Дамблдором. — Во время полнолуния я совершенно себя не контролирую.

— Именно это я и противопоставил Дамблдору, — поддержал Северус, зачесав отросшие волосы назад. — Склонен думать, что только по этой причине он не стал пока ничего тебе рассказывать. Поскольку не мог тебе гарантировать никакой, пусть и призрачной безопасности в чужом клане. Я уже даже не беру в расчёт тот факт, что у тебя есть личная жизнь, работа, дополнительная работа в Ордене.

Лунатик слишком хорошо знал себя, чтобы понимать наверняка: он был готов наплевать на всё личное ради высокой цели, особенно когда его просил сам Альбус Дамблдор собственной персоной. Стоило величайшему волшебнику своего времени обмолвиться о чём-то, как это моментально воспринималось им за просьбу или указание. Однако Ремус был на него сердит. Почему нельзя было обсуждать подобные миссии с ним напрямую? Почему он не имел права как-то защитить себя или предложить какие-то альтернативы? Его мысли были бесцеремонно прерваны репликой Северуса:

— Если ты ещё помнишь, я изначально вёл разговор о другом.

— Да, ты упоминал о каком-то интересном открытии. — Люпин был сбит с толку, ведь в его голове кипели мысли об одном, а Снейп заводил разговор в совершенно иное русло.

— В свете услышанного, пожалуй, ты поймёшь, что я имею в виду.

— Я постараюсь.

Заверять в чём бы то ни было Северуса не было необходимости. Если он пригласил Ремуса на разговор, то скажет то, что хотел, независимо от ответа Люпина.

Слизеринец в упор смотрел на гриффиндорца, как бы безмолвно веля приготовиться услышать нечто такое, что может выбить Лунатика из колеи. И он в который раз дал своё согласие едва заметным кивком.

— В какой-то мере это просьба Джеймса, но и, наверное, мой внутренний голос диктует поставить тебя в известность. Дело в том, что недавно мать поведала мне о новом открытии в зельеварении. Три года назад изобретатель Дамокл Белби сварил эликсир, который обладал многими побочными действиями. В течении этих трёх лет он доводил его до совершенства. И вот, две недели назад, он запатентовал зелье на основе аконита. Оно обладает исключительными свойствами: оборотень, выпивший его накануне полнолуния, сохраняет рассудок и человеческое сознание.

Ремус не верил своим ушам. То, что почти тринадцать лет было для него чем-то несбыточным, теперь стало вдруг вполне осязаемым и реальным. Такое зелье могло облегчить его страдания и угрызения совести по поводу возможных бед, которые он мог натворить во время превращения и совершенно не помнить впоследствии. Он мог оставаться человеком.

— Это… — в груди не хватало воздуха от волнения, а лоб покрывался испариной, — это же…

— Да, это облегчило бы превращения, — подтвердил Снейп. — Только вот зелье это очень капризное. Сам по себе клобук монаха очень ядовит. Малейшая неточность, и эликсир становится ядом.

Забрезжившая надежда быть «нормальным» во время превращений начала постепенно потухать. Однако, заметив на лице Люпина признаки расстройства, Северус поспешил его успокоить:

— Ну, разумеется, оно ещё не прошло все испытания, не получило различные сертификации, следовательно, его нельзя купить. Но я, кажется, знаю, что можно сделать…

Примечания:

Атмосфернее глава станет благодаря:

Sasha Alex Sloan — Again

Cigarettes After Sex — Nothing's Gonna Hurt You Baby

Blood on my hands — James Newton Howard & Hans Zimmer

Приятного прочтения♥

---

 

 

 

В теории фактор неожиданности может сыграть вам на руку. Но на практике в ход вступает сила трения, когда скрип вашей машины предупреждает противника об опасности.

Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц

 

Марлин Блэк

Жизнь не стоит на месте. Это невозможно, да и зачем? Марлин не слишком любила изменения, но принимала их, ибо знала, что тот, кто не выучит правила новой игры, окажется за бортом. Девушка была достаточно честолюбива, чтобы не тратить впустую свою жизнь. Но некоторые пертурбации всё же настораживали, а порой и выводили из себя.

Придя в очередной день на работу, в редакцию газеты «Ежедневный пророк», Марлин сразу заподозрила неладное. Босс, по обыкновению запиравший за собой дверь и безмолвно читавший наброски статей для нового выпуска, в тот момент метался по кабинету, явно чем-то напуганный и озадаченный. Проходя мимо своих коллег, Блэк слышала обрывки фраз.

— Это за ту статью, точно тебе говорю!..

— Да ерунда, просто не прогнулся.

Девушка окинула недоумевающим взглядом обстановку вокруг, попутно прокручивая увиденное и услышанное, гадая, в чём же было дело. Она оставила вещи рядом с рабочим местом, а затем под предлогом сдачи статьи решила заглянуть к главному редактору и самой всё выяснить. Было очевидно, что случилось что-то непоправимое.

Марлин уверенным шагом направилась в кабинет босса под удивлённые взоры коллег. Подойдя к самой двери, которая была непривычно не заперта, она постучала и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. Помещение выглядело так, словно кто-то в спешке собирал все мало-мальски полезные вещи, чтобы куда-то их срочно унести. Об этом свидетельствовали коробка и бесконечное число хлама внутри неё, а также унылые пустые полки. Ошеломлённая Блэк наблюдала за тем, как весьма расстроенный молодой мужчина лет тридцати переместил палочкой ещё несколько предметов в заколдованную коробку, а затем упал в кресло и закрыл лицо руками.

— Эм, мистер Левандовски… — негромко напомнила о себе Марлин.

Редактор «Ежедневного пророка» отнял руки от лица и печально взглянул на пришедшую корреспондентку, ожидавшую его внимания, теребя в руках бумаги. Он невесело усмехнулся и жестом предложил ей присесть напротив него. Не говоря ни слова, Марлин послушно опустилась на мягкий стул и протянула было статью на редактуру, но её остановили слова мужчины:

— Марлин, мы с тобой и вправду хорошо поработали. У тебя хорошее чувство литературного стиля, ты легко пишешь и находишь информацию. Словом, всё, что нужно хорошему журналисту, у тебя есть.

Миссис Блэк внимательно слушала своего босса, но всё же не понимала, почему он так говорит. Раньше Левандовски мог и похвалить за дело, и покритиковать, но уж точно никак не бить баклуши, когда работы невпроворот.

— Я вынужден уйти, Блэк, — негромко и устало заявил подчинённой редактор. — Я больше не твой босс.

— Но почему? — поражённо воскликнула блондинка, выпрямив спину и нахмурив брови.

— Видишь ли, Марлин, времена такие. Либо система тебя продавит, либо ты вылетишь из неё.

— Кто это решил? — не унималась девушка. — Если нужны рекомендации и защита, я сама предстану перед вашим начальством и заверю в том, что вы хороший начальник и толковый редактор, которых ещё нужно поискать!

— Спасибо, спасибо, — с едва заметной улыбкой отозвался Левандовски. — Но, видишь ли, я им не угодил. Они не будут рисковать и держать в штате человека иных взглядов.

— Им — это кому?

— Ты сама знаешь кому, — многозначительно глядя, ответил мужчина. Марлин, конечно, догадывалась. — К тому же маглорождённый во власти… Не трудно догадаться, что сейчас это не в чести.

Вот же гады!

Девушка слышала ропот в редакции о набирающем силу движении за чистоту крови, знала о делах Ордена и обстановке на поле боя, но не успела уличить, когда же учения о чистоте крови успели проникнуть в министерство и газету, хотя…

— Мистер Левандовски, а как же недавняя статья о безвременно почивших волшебниках и «Священных двадцати восьми»? Как она попала в печать? Кто вообще её написал?

Бывший редактор тяжело вздохнул, опустив голову, а затем, угнетённо обхватив себя руками, пояснил:

— Скажу честно, этой статьи в «Пророке» не должно было быть. Её прислали готовой, Рита лишь подправила. Я сопротивлялся как мог. Но в министерстве мне ясно дали понять, что, если я этого не сделаю, меня освободят от должности. А что потом?

— Убрали вас несмотря на то, что вы уступили, — задумчиво закончила фразу девушка, осознавая всю тяжесть ситуации.

Мужчина кивнул. Получается, рассуждала про себя урождённая Маккиннон, её начальника сместили бы в любом случае, независимо от его поступков. Он не подходил ни по одному из параметров редактора обновлённой газеты: маглорождённый, критичный, честный, в какой-то степени нёсший идею о равенстве происхождения волшебников. Иными словами, противник новой системы. И снова вездесущая Скитер, которую и так никто не любил.

— Я не хочу и не могу здесь оставаться. У меня ещё есть честь и достоинство, — он поднялся на ноги и опёрся на стол, устало глядя на Блэк. — Сегодня приедет новый редактор, — он болезненно поморщился на этих словах, чем заронил в сердце Марлин сомнения о качествах нового ставленника министерства. — Надеюсь, вы все это переживете. Вот ему и отдашь правки. А я ухожу.

Спустя час Левандовски навсегда покинул «Ежедневный пророк», чем ознаменовал гнетущую неизвестность, повисшую в редакции. Потрясённая Марлин села за своё рабочее место и, будто пребывая в тумане, стала просматривать оставленные ею бумаги с данными для новой статьи.

— Я ещё старую не сдала, — хмыкнула Блэк и тряхнула головой. Паниковать и впадать в эмоциональный кризис было нельзя.

Хоть девушка и пребывала в замешательстве, но намётанные глаза делали своё дело и цеплялись за поразительные факты, оставленные в новых заметках: там в собственной машине пропала семья маглов, тут убийство маглорождённого. В Хогсмиде новое нападение на волшебников среди белого дня. Читать такое было нелегко, к таким ужасам нельзя выработать привычность и отстранённость. Они всё равно больно цепляют каждый раз, когда глаза пробегают по подобным строчкам. Шумно выдохнув, Блэк отложила просмотренную стопку бумаг и ещё раз окинула придирчивым взором набросок уже готовой статьи.

— И кому её теперь сдавать на правки?

Ответ на вопрос не заставил себя ждать. Дверь в редакцию с грохотом распахнулась, и в отдел вошёл невысокий мужчина лет пятидесяти пяти, с заметной проседью в волосах, орлиным взглядом и самодовольной усмешкой, словно не сходившей с загорелого лица. Он, абсолютно не чувствуя какого-либо смятения и неудобства, по-хозяйски прошествовал в теперь уже свой законный кабинет, попутно награждая высокомерным, оценивающим взглядом оторопевших сотрудников, закрыл за собой прозрачную стеклянную дверь и принялся с помощью палочки обустраивать своё новое рабочее место. Туда-сюда летали бумаги, старые выпуски газеты, награды, сертификаты, чернильница с перьями, карандаши. Сквозь не зашторенные окна можно было беспрепятственно наблюдать непроницаемое, даже суровое выражение лица нового босса, занимавшегося устройством помещения. Когда с расстановкой вещей было покончено, он решительным шагом вышел из кабинета, с шумом закрыл дверь, затем взмахнул волшебной палочкой, и надпись на стекле сменилась с «Главный редактор Левандовски А.» на «Шеф-редактор Джей Джо Джексон». Как только латинские буквы сложились в слова, он победно хлопнул в ладоши и с торжественной ухмылкой на самодовольном лице воскликнул наблюдавшим за происходившими изменениями сотрудникам газеты:

— Меня зовут Джей Джо Джексон! — Было заметно невооруженным взглядом, какой неописуемый восторг доставляли ему имя, второе имя и фамилия, появившиеся на двери. Хрипловатый баритон так и лучился ликованием. — Не вижу радости на ваших лицах! Что ж, подходите ближе, сейчас будет летучка.

Тон весьма нагловатый, заметила Марлин и нехотя подошла ближе к новоявленному редактору, как и другие её коллеги. Судя по лицам присутствовавших, они были солидарного с ней мнения. Джексон окинул ригористичным взглядом коллег и также беспардонно продолжил:

— У меня нет времени заниматься ерундой, я приехал сюда не лясы точить и кофеёк попивать. Говорю в первый и последний раз, — он спрятал руки в карманы строгих брюк и скривил губы, вперившись недобрым взглядом в стоявшего рядом с Блэк Энди Смаджли, — все статьи на правку принимаются не позже, чем за полтора часа до печати. К фотографиям это также относится. Не вздумайте мне впихивать ваши бездарные снимочки за пять минут до сдачи в типографию, эту фигню я не приму!

С первых слов было понятно, что работа газеты отныне претерпевала значительные изменения. Если раньше сроки были весьма лояльными и размытыми, сейчас всё это кануло в небытие. А судя по настрою Джея Джо Джексона, под чьим неусыпным контролем теперь будет находиться каждое движение в издательстве, работа станет сложнее.

— Простите, сэр… Могли бы вы рассказать немного о себе? Нам всё-таки работать с вами, хотелось бы поближе познакомиться, — откашлявшись, произнесла Эмма Сквиггл, чем выразила общее мнение толпы. Конечно, каждый хотел иметь хотя бы примерное представление о том, что же за фрукт был их начальник.

Джексон недовольно выдохнул, кривя губы, что, по всей видимости, было его фирменным выражением лица, и нехотя заговорил:

— Во-первых, — он поднял указательный палец правой руки и указал на всех собравших, одарив их таким зловещим, пронзительным взглядом, что казалось, будто мужчина тот же час бросится и кому-нибудь навредит за неосторожное слово или действие. — уясните себе раз и навсегда, вся эта болтовня порядком мне надоедает и отвлекает от работы!

Что ж, это было и так понятно, фыркнула про себя Марлин, но виду не подала.

— Во-вторых, как я уже сказал, а для особых тугодумов даже написал, — он кивнул головой в сторону двери, где ещё недавно значилась фамилия Левандовски, — меня зовут Джей Джо Джексон. Я шеф-редактор. Если кто посмеет назвать меня главным редактором — убью голыми руками! Для вас я шеф, черт возьми! Никакой не замшелый главный редактор. Шеф, мистер Джексон. Это вам ясно?

Крики «шефа» породили волну осторожных кивков. Эмоциональный мужчина победно усмехнулся своей кривой улыбкой и хлопнул в ладоши. Блэк про себя подумала, что с этим человеком лучше не шутить. Не приведи Мерлин, ещё расцарапает лицо за какую-то фразу в порыве гнева.

— Ну, что стоим? — рявкнул повеселевший Джексон.

Сотрудники «Пророка» пулей разлетелись по своим местам. Марлин решила не терять времени и, на свой страх и риск, подхватив статью, пошла в кабинет к новому начальнику. То и дело по пути в знакомый кабинет она слышала шепот в духе «вот бессмертная!» или же «бедняжка, он её съест», что не придавало девушке оптимизма. Однако, досчитав до трёх, Блэк открыла дверь стеклянного кабинета и вошла внутрь, претворив за собой все ту же дверь. Джексон сидел на месте главного редактора, покуривая трубку и закинув ноги на стол, чем вызвал неодобрительный взгляд Марлин. Вообще подобные манеры девушка считала свинством. В Америке же так, надо полагать, не думали. А в том, что шеф — американец, Марлин не сомневалась ни секунды: его выдавал акцент и манера изложения, а также эту теорию подтверждали множественные сертификаты, расставленные в рамочках по всему кабинету и несколько выпусков «Пророка Америки», где, очевидно, и трудился прежде этот поджарый человек. Заметив перед собой пребывавшую в задумчивости сотрудницу, он отложил бухгалтерскую книгу и вперился недобрым взглядом в Марлин.

— Ну, так и будешь здесь переводить понапрасну кислород? — буркнул Джексон, приподняв брови.

— Мистер Джексон, меня зовут Марлин Блэк, я принесла вам статью на правку. Мистер Левандовски сказал передать её вам.

Тушеваться было не в стиле урождённой Маккиннон. Она знала, чего хотела. Её абсолютно не пугали ни неуравновешенные люди, ни чьи-то пересуды в конторе. Однако, глядя на шефа, девушка испытывала какую-то неизъяснимую неловкость, хоть и убеждала себя в том, что поступала правильно.

Блэк передала статью в руки Джексону, и тот тотчас же стал её читать, чем немало удивил корреспондентку. Бывший редактор никогда сразу ничего не правил и не удостаивал внимания. С новым шефом же всё было по-другому. Он шустро пробежался по строчкам, что-то черканул карандашом и вернул статью обратно, нехотя добавив:

— Недурно, но и не захватывает.

— Не захватывает? — искренне удивилась блондинка. — Это же статья о нападении на бездомного магла! Что тут должно завлекать? Ужасное событие произошло, и…

— И!.. — перебил оживившийся Джексон, отмахнувшись от слов Марлин как от назойливой мухи. — Читателю должно быть интересно, что же такого особенного там произошло? Почему он должен купить газету и ещё тратить своё время на неё и твою статью в частности?

— Чтобы узнать новости, сэр, — безропотно ответила Блэк, нахмурившись.

— Узнать новости можно у любой бабки, торгующей семечками у метро! — снова парировал шеф, раздражённо глядя на девушку. — Твоя задача, как и всего «Пророка», сделать так, чтобы ты диктовала то, что будут обсуждать! Чувствуешь разницу между «убит магл» и «безжалостно растерзан бедняга-магл»?

Разница и вправду была: сухая констатация факта и интерпретирование этого факта так, что у слабонервного случится сердечный приступ. Марлин же считала, что гоняться за сенсацией — удел жёлтой прессы, но никак не «Ежедневного пророка». В этот момент кто-то вошёл в кабинет, и появление нового человека отвлекло внимание Джексона на себя.

— Не тяни резину, давай свою бумаженцию, — приказал шеф, выдыхая табачный дым.

Не кто иной, как Рита Скитер собственной персоной протянула свою очередную чернушную статейку, ехидно улыбаясь Марлин, предвкушая свою очередную победу. Эта проныра умудрялась каким-то образом узнавать секреты магов и обличать их в своих писанинах. Шеф же пришёл от её статьи в восторг.

— Вот, Блэк, учись! — он торжествующе передал бумагу обратно ликующей Скитер. — Написала так, что даже мне стало интересно, что за новый вид исчезательных шкафов стал моден! А не заунывные строчки о событиях. Всё, теперь вон из кабинета, рабочий день в самом разгаре!

— Но, мистер Джексон… Вы не считаете, что это неэтично по отношению к жертвам? Глупо ставить на один пьедестал жизнь человека и исчезательный шкаф, — осмелилась высказаться Марлин, заметив негодование Скитер, уже собиравшейся выходить из кабинета, и нетерпение покрасневшего от злости Джексона.

— Твоя задача писать интересно и из каждого повода делать сенсацию, а не заунывные три строчки, — раздражённо рявкнул шеф. — Пока я шеф-редактор, я буду решать, кому и что писать! Меня сюда пригласили не для того, чтобы с тобой пререкаться, а чтобы газету покупали! Если ещё раз начнёшь действовать мне на нервы своей моралью, отправлю тебя в «Ведьмин досуг» или вообще в архив! Всё ясно?

Закусив губу и приложив огромные усилия, чтобы не продолжить дискуссию, грозившую ей увольнением, Марлин кротко кивнула и пулей вылетела из кабинета под презрительный взгляд Скитер, которую сама Блэк не жаловала — и было за что. Девушку распирала ярость по отношению к новому начальству и всему, что творилось теперь в стенах этой конторы. Чтобы успокоиться и привести себя в порядок, Марлин оставила свои наброски на столе и направилась в комнату отдыха, но, не заметив, столкнулась с каким-то парнем. Машинально извинившись и подняв голову, она узнала в стоявшем напротив человека бывшего студента-рейвенкловца Логана Робертса. Он располагающе улыбнулся и поприветствовал её.

— Какими судьбами в «Пророке»? — ошеломлённо глядя на Робертса, полюбопытствовала Блэк. — Вид у тебя несколько помятый.

Парень смущённо улыбнулся и кивнул.

— Я здесь, чтобы предложить кому-нибудь из репортёров написать статью.

— Статью?

— Да. Дело в том, что я совсем недавно попал под раздачу Пожирателей смерти за то, что вступился за своих родителей, которые им чем-то не угодили. Хотелось бы, чтобы люди знали, что происходит в стране на самом деле.

— Мерлин, они в порядке? — Блэк во все глаза смотрела на однокурсника, который несколько побелел и шмыгнул носом. Видно было, что досталось и ему самому. Мажористая спесь, которая тянулась длинным шлейфом за этим парнем, исчезла, оставив настоящего Робертса, простого и приятного в общении.

— Родители живы, спасибо. Подлечили пару ран, и как новенькие! А вот контору отца пытались ограбить. — Заметив недоумение на лице собеседницы, он пояснил: — Отец занимается тем, что закупает ингредиенты и зелья для аптек. В целом прибыльный бизнес. Но повезло, что в тот день сейф был пуст.

Вот так номер! Оказывается, Робертсы перешли кому-то дорогу… Внутри Марлин созревал план. Вполне возможно, что из рассказа Логана мог получиться хороший сенсационный материал, который бы мог конкурировать со Скитер и при этом никому не навредить. Перспектива не оказаться в архиве, а продолжить работать на прежнем месте весьма воодушевила девушку, а посему она предложила Робертсу самолично взять у него полноценное интервью, на что он с готовностью согласился. По пути в кафе, где было бы не так много лишних ушей, как в редакции, Робертс на вопросы о защите своей семьи ответил следующее:

— Марлин, ты маглорождённая и знаешь, каково это. Мои родители маглорождённые волшебники. Мы все сейчас будем в опале. Как защититься?

— Довериться министерству, — без обиняков ответила Блэк.

— Я тебя умоляю, Марлин, сама-то в это веришь? — усмехнулся Логан, остановившись прямо у магловского Старбакса. — Они себя-то не могут защитить. Если бы министерство и вправду могло бы что-то противопоставить слугам Сама-знаешь-кого, я бы с радостью примкнул. Но мы оба знаем, что это не так.

— Знаешь, — тихо заговорила девушка, подойдя к однокурснику вплотную, чтобы их никто не смог расслышать, — есть одна организация, которая реально может противостоять Пожирателям. И там как раз нужны горячие головы для предстоящих сражений…

 

Лили Эванс

Девушка любила учиться. Ей действительно это нравилось. Когда получалось сварить новое зелье и оно работало как по учебнику, когда новое заклинание пригождалось в дуэли, Лили испытывала настоящий восторг. Тяга к знаниям была у неё с детства, что облегчало процесс учёбы. И, когда сам великий мракоборец Аластор Грюм предложил свою помощь в освоении боевых и защитных заклинаний для пополнения арсенала знаний в области защиты от тёмных искусств, Эванс была на седьмом небе от счастья. Да, не всё получалось так же легко, как у Мародёров, но Лили действительно старалась, ибо хотела внести свою лепту в победе над злом и помочь Джеймсу, в том числе, чтобы не быть обузой.

Это было уже пятое по счёту занятие, которое проходило в полнейшей конспирации. О нём знали лишь его участники и Дамблдор. Питер отрабатывал защитные заклинания с Джеймсом, Сириус — с Ремусом. Лили же выпала участь снова защищаться от Грюма, который был с ней очень суров — может, даже суровее, чем с остальными. Эванс видела, как сочувствуют ей Мародёры, как переживает за неё Джеймс, и старалась во что бы то ни стало выкладываться по максимуму. В какой-то момент Поттер, видя, что девушка уже выбилась из сил, подбежал к Эванс и стал её защищать. Грюм неодобрительно фыркнул, а затем, не ослабляя натиска теперь уже на двоих учеников, крикнул:

— Поттер, это не самая умная из твоих идей!

— Но, мистер Грюм, вы же видите, она еле стоит! — возразил Джеймс, стараясь заслонить Лили собой.

— Пожиратели не будут спрашивать, устала она или нет! Они просто убьют её и потом вдобавок поглумятся над трупом!

Лили передёрнуло. Конечно, в глубине души она была согласна с опытным аврором. Но другая часть воспылала желанием доказать Грюму, что он в ней ошибался, и Эванс никакая не слабачка, а способный за себя постоять орденец. Она крикнула жениху отойти и принялась посылать заклятие за заклятием в почтенного мага, переходя от обороны к наступлению. Лили яростно направляла лучи в аврора, на что тот только довольно усмехался, но отражать их не забывал. Ремус оттащил Джеймса подальше от дуэли, чтобы он не попал под шальное заклинание. Спустя несколько мгновений раздался знакомый мужской голос:

— Браво, мисс Эванс!

Дуэль в тот же миг оборвалась, и все одновременно обернулись на пришедшего волшебника. В штаб Ордена пожаловал сам Альбус Дамблдор. Он прошёл к большому овальному столу и сел, жестом приглашая остальных присоединиться. Дождавшись одобрительного кивка от Грюма, Мародёры и Лили заняли места вокруг главы Ордена. Аластор же приблизился к ребятам и, окинув присутствовавших взглядом, негромко произнёс:

— Мисс Эванс, я ждал от вас именно нападения. В следующий раз не забывайте, это касается всех, что ваша задача не фестралов считать, а повергнуть слуг Сами-знаете-кого в ужас. Защита вам здесь не помощник, а враг.

Он обратился уже напрямую к своему старому другу, смягчив выражение лица:

— Я оставлю вас. Передаю ребят в надёжные руки.

Дамблдор благодушно кивнул, и аврор исчез в камине. Мародёры и Лили приготовились слушать главу Ордена, ведь было очевидно, что такой могущественный волшебник, как он, не тратит время понапрасну. Он знал о пророчестве, и Лили предполагала, что речь пойдёт именно о нём.

— Прежде всего я хотел бы поприветствовать Лили и Джеймса, — Дамблдор улыбнулся им, чем вызвал ответные улыбки у ребят, — время выдалось тяжёлым, но вы снова с нами. Теперь все вы знаете о пророчестве и о том, кого оно касается. Значит, пора придумать, как мы с вами дальше будем противостоять Волдеморту.

Судя по лица Мародёров, они предвкушали дальнейший разговор. И Эванс их понимала. Одно дело — обсуждать это между собой. Совсем же другое — беседовать с таким великим волшебником, как Дамблдор, который мог составить Волдеморту равную конкуренцию и на поле боя, и по части знаний.

— Мистер Дамблдор, вы давно знаете Тёмного Лорда? — робко спросил Люпин, взволнованно сжимая руки. — Нам очень не хватает информации о нём. Чтобы победить врага, нужно знать его и его слабости.

По лицу пожилого волшебника было сложно сказать, о чём он думал. В конечном итоге после небольшой паузы он окинул орденцев пронзительным взглядом поверх очков-половинок и вкрадчиво заговорил:

— Думаю, бессмысленно напоминать о необходимости конфиденциальности. Вы и так это знаете.

Дождавшись, когда Лили и Мародёры утвердительно кивнут, мужчина продолжил:

— Было время, когда я лично навещал будущих студентов Школы чародейства и волшебства Хогвартс. И однажды мне выпал случай посетить ребёнка, жившего в Лондонском сиротском приюте. Его звали Том Марволо Реддл. Впоследствии, будучи студентом Слизерина, он показывал необычайные способности ко всем предметам, был лучшим студентом школы. Все знали Тома как прилежного, обаятельного и умного мальчика. Но что творилось в его душе?.. Вокруг него сплачивались разносторонние студенты, самых разных возрастов и предрасположенностей. Он стал неким негласным лидером молодёжи. В то же время школа столкнулась с событиями, которые чуть было не повлекли за собой закрытие Хогвартса. По замку поползли ужасные слухи, а кончилось всё тем, что погибла студентка. Тому тогда было пятнадцать лет. Кто был виновен? По правде сказать, обвинили далеко не настоящего преступника… — Дамблдор поджал губы и окинул мрачноватым взглядом слушавших его орденцев. — Реддлу удалось убедить профессора Диппета, что он был к этому непричастен.

— Но вы подозревали его, не так ли? — нетерпеливый Джеймс подался туловищем вперёд, ожидая подробностей. Сириус также оживился, во все глаза глядя на директора.

Профессор согласно кивнул.

— Фактов не было. И, кажется, у одного меня были сомнения. Так или иначе, уже с того времени и после выпуска Реддла за ним тянулся весьма неприятный след. Круг его друзей сложился основным образом в школе. Они даже пришли поддержать его, когда Том попросил меня о должности профессора защиты от тёмных искусств. Как вы понимаете, я посоветовал профессору Диппету ему отказать. О том, чем же он занимался впоследствии, я могу судить лишь по косвенным слухам и догадкам. Ясно одно: Реддл не был намерен останавливаться. Он грезил могуществом. Оно стало для него чем-то вроде цели жизни. Полагаю, он тратил своё время на изучение тёмной магии, формировал Пожирателей смерти из верных и преданных ему людей. А затем снова попытался получить должность профессора ЗОТИ. На сей раз я лично ответил ему «нет». Я могу лишь догадываться, каким изменениям он подвергся, но даже внешний вид его говорил о том, что с Реддлом было что-то не так. Он уже стал тем, кем себя считал, могущественным и известным, Лордом Волдемортом.

До Питера словно только в этот момент дошло, чью историю он слушал эти несколько минут, и его лицо приняло такое забавное выражение, что усмехнулись не только Мародёры, но и сам Альбус Дамблдор.

— Профессор, — полушепотом обратилась нервничавшая Лили, — я правильно понимаю, что Волдеморта нам в лоб не одолеть?

— Всё верно, мисс Эванс, — кивнул волшебник. — Такой человек, как Реддл, наверняка озаботился о том, чтобы обезопасить себя. К сожалению, мы не были с ним близки в той мере, чтобы я мог понять его замысел. Но я полагаю, есть один человек, к кому Волдеморт мог обратиться за советом.

— Это Гораций Слагхорн? — глаза Лили загорелись. Паззл начинал потихоньку складываться. Видимо, их с Регулусом теория была недалека от истины.

Дамблдор одарил свою бывшую студентку весёлым взглядом и тихонько рассмеялся, чем подтвердил догадки девушки.

— Я вижу, вы даром времени не теряли, господа! В таком случае вы знаете, что делать, мисс Эванс. Только будьте осторожны: Гораций очень боится быть скомпрометированным. А ещё он не прочь выпить бокальчик-другой отменной медовухи. А ещё лучше уповать не только на собственную удачу.

Мужчина подмигнул Лили и поднялся со своего места.

— А что касается всех вас, будьте начеку. Джеймсу и Лили не стоит пока появляться в общественных местах, время не пришло. Ремус, — он обернулся к побледневшему Лунатику, — к тебе будет отдельная просьба. Уж больно не нравится мне обстановка, связанная с пополнением численности оборотней. Неплохо бы тебе навести справки.

Взволнованный Люпин послушно кивнул, косясь на Мародёров. Сириус заметно негодовал.

— Продолжайте занятия. Как только вы что-нибудь выясните, я снова вас навещу, и тогда мы уже будем предпринимать более существенные шаги.

Примечания:

Наконец-то публикую долгожданное продолжение истории.

Поздравляю с Рождеством и наступающим Новым Годом!

Для атмосферы очень рекомендую следующие треки:

Nick Cave & The Bad Seeds — Bring it on

One Republic — All fall down (Live at The Orange Lounge)

Florence + The Machine — Delilah

---

 

 

 

Без цели нет деятельности, без интересов нет цели, а без деятельности нет жизни. Источник интересов, целей и деятельности — субстанция общественной жизни.

Виссарион Григорьевич Белинский

 

Джеймс Поттер

Вечно непоседливый и подвижный, ещё будучи ребёнком, он доставлял много хлопот своим родителям. Ему обязательно нужно было чем-то себя занимать: строить шалаш из пледов и подушек, бегать по дому, воображая, будто сражается с самим Гриндевальдом, или же устраивать розыгрыши для родителей, которые обычно вызывали у них смех. В школьные годы Джеймс также не мог похвастаться усидчивостью, как Ремус, ему было сложно сидеть на одном месте и выполнять монотонную работу, а корпение над учебниками вызывали лишь противное жжение в затылке. По мере же взросления его приоритеты несколько сместились, и бывший студент Гриффиндора всё-таки учился понемногу успокаивать свою бойкую, неугомонную натуру. Конечно, несмотря на все усилия, Джеймс понимал, что физически не был настолько способен к маскировке, как более спокойный и миниатюрный Питер, ему порой было невыносимо сложно сдержать эмоции, с чем прекрасно при желании справлялся Сириус. Его темпераментность играла с ним злую шутку, и всё же он держал себя в руках.

Но то было давно. А теперь Джеймс был уже другим, взрослым человеком, с массой обязанностей и забот. Однако несмотря на то, что он выжил, исцелился и был готов на новые свершения, Дамблдор и близкие вовсе не разделяли его порыв. Умом Поттер понимал, что время для того, чтобы проявить себя, ещё не пришло: ни ему, ни Лили не стоило показываться раньше того времени, когда они найдут какие бы то ни было средства для свержения «зарвавшегося паразита», как иногда цензурно называл его Бродяга. В противном случае они бы попусту раскрыли свои карты и подставили себя для бессмысленной резни. А гибель в планы Джеймса точно не входила. Не для того он вернулся с того света и не для того добивался расположения Эванс, чтобы спустить всё это в мусорный бак. Тем не менее отсиживаться в доме было для Поттера той ещё пыткой. Он скучал по своей метле Нимбус и возможности порезвиться с друзьями в полнолуние в каком-нибудь лесу. Джеймс хотел приносить пользу Ордену, участвуя в боевых вылазках и защищая слабых от нападений прихвостней Тёмного Лорда. Но вместо этого он скучал, сидя в собственном доме.

Из развлечений были встречи с Мародёрами, которые то и дело заходили его навестить. Также каждый день Джеймс вместе с Лили упражнялся в заклинаниях, чтобы не потерять форму, а заодно выучить что-нибудь новенькое, что могло бы пригодиться в дальнейшем. Эванс каждый раз сначала увлечённо читала вслух теорию, затем они уже вместе воспроизводили её на практике. Занятия с Грюмом по-прежнему проходили втайне от всех, по вечерам. На днях Лунатик и Северус рассказали всей большой компании о каком-то зелье, которое помогало бы Ремусу во время превращений, поскольку сохраняло бы способность мыслить как человек даже в облике зверя. Мародёры были невероятно счастливы. Джеймс, просивший о подобной помощи Снейпа ещё перед тем, как кануть в пустоту, от души благодарил последнего и предлагал всяческую помощь. Лили, со своей стороны, вызвалась помогать в приготовлении архисложного зелья Северусу, на что он с радостью согласился. Оставалась одна проблема, которую пока не удавалось решить. Многие компоненты с поддержкой Джеймса и самого Ремуса Северус заказывал через свою мать, Эйлин, работавшую в лавке «Зелья Дж. Пиппина». Ей были доступны многие ингредиенты, а щедрый хозяин вдобавок давал хорошую скидку. Но пару составляющих зелья купить не удавалось — их попросту там не было. Озадаченный подобным положением дел Ремус обошел почти все аптеки и лавки с зельями, но эти попытки также не увенчались успехом в связи с деятельностью министерства, которое медлило и будто бы специально не проводило сертификацию нескольких веществ для того, чтобы их можно было беспрепятственно купить в любой лавке при необходимости. Дело встало на паузу, но ребята были не намерены сдаваться. Лили периодически с помощью камина наведывалась к Северусу и помогала варить то, что представлялось возможным сварить, исходя из того, что было в наличии. А в это время Мародеры упорно искали два несчастных ингредиента.

Периодически Джеймс всё же выбирался из дома, непременно облачённый в мантию-невидимку. Потребность в помощи Мародёрам никуда не делась. Ирвин Ливингстон всё так же лежал в больнице святого Мунго и нуждался не только в медицинском уходе, но и присмотре. Поскольку мракоборцев и без того не хватало, кроме медицинского персонала, за бедным мальчиком и присмотреть было, собственно, некому. Это бремя добровольно взял на себя Джеймс. Он периодически проведывал кузена Малфоя и следил за изменениями в его самочувствии. У Мародёров на него были грандиозные планы, а потому его показания бы им очень пригодились. Но парень был в коме. Недельные посещения больницы ничего не дали ни Сохатому, ни остальным Мародёрам. Ремус даже признавался, что уже особо не надеется на то, что Ливингстон вообще придёт в себя. Но спустя ещё пару дней светловолосый юноша очнулся и к всеобщей радости пошёл на поправку. Чутьё подсказывало Джеймсу, что сразу бросаться с вопросами на практически незнакомого парня аккурат после комы было бы крайне опрометчиво. К тому же Лили заверяла его в том, что, исходя из клинической картины, Ирвину нужен был хотя бы день, чтобы банально прийти в себя. И, хотя Поттера так и подмывало ворваться к нему в палату и всё разузнать, он оповестил Мародёров о хорошей новости и беспрерывно дежурил около Ливингстона, опасаясь того, что, прознав об улучшениях в самочувствии, его мерзопакостный родственничек натравит на бедолагу ещё каких-нибудь своих подельников и доведёт начатое до конца. Питер, к тому моменту выписавшийся и подлатавшийся после встречи с Ноттом, охотно составлял компанию Джеймсу и даже отпустил того на ночь домой, несмотря на опасения Поттера по поводу повторения «сюжета».

— Всё будет хорошо, Джеймс, — ободряюще улыбнулся Питер. — В этот раз будет спокойнее, я думаю.

В конечном итоге, положившись на то, что в одно место молния, по повериям, дважды не бьёт, Поттер всё-таки отправился отсыпаться в свой особняк. На утро он вернулся вместе с Сириусом и Ремусом, предвкушая захватывающую беседу со студентом Слизерина. А в том, что паренёк мог поведать очень много интересного, никто из Мародёров ничуть не сомневался.

— Ребята, — Лунатик встал перед входом в палату, в которой поправлял своё здоровье многострадальный Ливингстон, и, многозначительно глядя на друзей, негромко продолжил: — Нам надо решить, что мы будем у него спрашивать.

— Известно, что, — фыркнул не выспавшийся Блэк, глядя на друга, как на недалёкого, — о его пособничестве красноглазому.

— Так дела не делаются, — отрицательно замотал головой Люпин. Сириус попытался прошмыгнуть внутрь комнаты, но Лунатик закрыл собой проход. — Он нас не знает, с какой стати ему что-то говорить нам?

Джеймс и сам думал о том же.

— Зато он дружен со Снейпом, — подметил Поттер, с чем прагматичный Ремус сразу же согласился. — Тогда нужно позвать и его. С ним у нас больше шансов.

Несмотря на неодобрительный взгляд Сириуса, Джеймс всё же отправил патронуса двойному агенту, и через несколько минут слегка встревоженный Снейп появился в коридоре. Завидев Мародёров, живых и невредимых, он немного расслабился. Ремус быстро ввёл его в курс дела, затем Северус с готовностью первым вошёл в палату, а за ним прошли внутрь и остальные. Увидев бывшего слизеринца и его школьных врагов, Ирвин ошарашенным взглядом вперился в пятерых волшебников, резко сев на койке и прислонившись спиной к стене, словно пытался защититься или спрятаться.

— Ирвин, привет, — смущённый Снейп подошёл ближе к Ливингстону, старательно пытаясь подобрать слова, чтобы парень не замкнулся в себе. Тот лишь молча дрожал, как осиновый лист. — О том, что я и ребята здесь, — он махнул рукой в сторону затаившихся Мародёров, — никто не знает. И я больше… не служу Тёмному Лорду. Нам нужно кое-что узнать, и только ты можешь в этом помочь.

Честные слова Северуса, как ни странно, возымели действие на несчастного парня. Он понуро опустил голову, неприлично шмыгнул носом, присев ближе к краю кровати, и свесил ноги с неё. Сириус наложил оглушающее заклинание на палату, Ремус устало опустился на стул, стоявший рядом с тумбой. Джеймс встал вместе с Питером рядом с Северусом, к ним через пару секунд присоединился и Сириус.

— Меня зовут Джеймс Поттер, — представился высокий темноволосый волшебник, а затем по очереди указал и на других присутствовавших: — это Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Ремус Люпин.

— Мне известно, кто вы такие, — тихо признался Ливингстон и наконец поднял глаза на незваных гостей. — Вы все учились на Гриффиндоре. Не знал только, что вы с Северусом общаетесь.

Снейп нервно кашлянул, слово взял невозмутимый Блэк:

— Мы тоже не знали, до поры до времени.

Джеймса так и подмывало прыснуть в кулак, но он стоически держался. Ремус ткнул Сириуса в бок, отчего тот тихо выругался, но шутить дальше перестал.

— Прости, — раздался тихий голос Питера, переминавшегося с ноги на ногу, — я не успел спасти тебя и твою маму… Если бы Нотт не застал меня врасплох, я бы успел… Мне очень жаль…

Ирвин скуксился и спрятал лицо в ладонях. Северус чувствовал себя крайне неловко и обеспокоенно поглядывал на кузена Малфоя. Джеймсу было искренне жаль парня, ведь он ещё помнил, так, будто это было на прошлой неделе, каково это — терять родителей. Питер был весьма понурым и, очевидно, испытывал большое чувство вины по отношению к малознакомому юноше. Ремус тактично молчал, как и посерьёзневший Сириус. Наконец Ливингстон распрямился, вытер рукавами пижамы покрасневшие глаза и щёки и нашёл в себе силы продолжить разговор.

— Спасибо… Спасибо, Питер. Если бы не ты, меня бы здесь тоже не было.

Хвост неуклюже подошёл к опечаленному парню и пожал руку, после чего оступил обратно. Пауза слегка затянулась, однако Ирвина никто не торопил. Все понимали, что он был слишком подавлен случившимся и на него ни в коем случае нельзя было давить. Спустя несколько минут он всё же вернулся к беседе.

— Я понял, что вы не просто так пришли. Что вы хотите узнать?

— Видишь ли, Ирвин, как я уже ранее сказал, я больше не на стороне Пожирателей, — негромко ответствовал Северус, стараясь говорить максимально ровно, — поэтому всё, что так или иначе связано с Тёмным Лордом и его соратниками, нам очень поможет его победить.

— Мы знаем, что ты хотел скрыться от Люциуса и его дружков. Эти мерзавцы тебя шантажировали? — включился в разговор оживлённый Бродяга.

Ливингстон кивнул, нервно сглотнув. Он ещё слишком мизерно доверял Мародёрам, чтобы выкладывать все свои карты. Тогда Сириус решил, что пора идти ва-банк.

— Ирв, ты хороший парень, и нам очень жаль, что у тебя такой отвратительный кузен, — на этой фразе он скривился. — Уж мне ли не знать, каково это — быть белой вороной в семье.

— Да, это правда, мы с ним двоюродные братья, — перебил тираду Бродяги ставший внезапно более яростным и решительным Ливингстон. — До этого момента ему удачно удавалось скрывать этот факт от общественности. По правде говоря, он и роднёй-то меня никогда не считал. Скорее, обузой, — он невесело фыркнул и проницательно посмотрел на внимательно слушавшего его Блэка. — Видишь ли, Сириус, у нас с тобой всё-таки разная стартовая социальная позиция. Мой отец был Акрамом Малфоем, младшим братом Абраксаса, а мать… Хизер Ливингстон, магл.

— Не знал, что у Абраксаса был родной брат, — хмыкнул Бродяга, задумчиво потерев подбородок. — На нашем фамильном древе его не было, да и предки о нём никогда не говорили.

— И понятно, почему, — кивнул блондин. — Когда отец случайно увидел проходившую мимо маму на улице и влюбился, его семья радости не испытала, что уж говорить о том, когда они стали встречаться… Отец хотел жениться на маме, но Малфои сделали всё, чтобы это стало невозможным, насильно женив на испанской чистокровной волшебнице. Надеюсь, мне не стоит объяснять, насколько ценной они считают кровь своей семейки, — парень презрительно скривился. — После того, как моя мама втайне от Малфоев родила меня, но какой-то ублюдок настучал на это семейке, всем стало ясно, что даже после «правильной» женитьбы Акрам подставил свою семью под ещё больший удар. Малфои настолько боялись, что кто-либо из чистокровных прознает, что Акрам Малфой зачал ребёнка от магла, что предпочли избавиться от отца, который собирался меня забрать и уйти из семьи, и от его фиктивной жёнушки, лишь бы только тайное не стало явным. Он бросил свою испанскую жену, стал жить с мамой в разных городах. Но в конце концов Малфои нашли нас, утопили моего отца в болоте за измену чистоте крови и отказ от того, чтобы я, поскольку на свою удачу родился мальчиком, отправился жить к Малфоям и воспитывался бы в семье Абраксаса. Мама не знала сначала о том, что случилось с Акрамом, поэтому после заверений семейки о том, что отец её бросил, согласилась на условия Малфоев, воспитывала меня сама, но часто отправляла на «промывку мозгов» в Малфой-мэнор. Однако, когда несколько месяцев назад до неё дошла информация, что отца попросту утопили, а её обманом обязали сдать меня в Пожиратели, и мама воспротивилась. За что мы и поплатились в итоге.

— В какой момент ты понял, что не хочешь больше прислуживать Малфою? — спросил задумавшийся Джеймс. — Это ведь случилось уже позже?

— Да, я понял это не сразу. Он попросту начал беззастенчиво спихивать на меня всю грязную работу, которую никогда не брался делать сам.

— Змея белобрысая, — зло выплюнул Бродяга, — боится свои поганые ручонки замарать, гад.

Все присутствовавшие были с ним в этом солидарны. Конечно, у Сириуса после трагедии с Марлин имелись свои счёты с кузеном Ирвина, из-за чего он реагировал острее остальных.

— Мне всю жизнь навязывали, что я должен всегда его слушаться, — тихо признался Ливингстон. — Что бы он ни делал, я должен был быть ему благодарным и кидаться исполнять любую его прихоть. Бреда про величие чистоты крови я никогда не понимал, но с таким окружением выбора мне не оставили. Вот я и стал прислуживать Люциусу, поступив в Хогвартс. Однако моё терпение недавно лопнуло окончательно.

— Что произошло? — Сириус сел на край больничной койки Ливингстона и внимательно на него посмотрел.

— Скажу сразу, чтобы вы поняли… Я не являюсь Пожирателем, — для пущей убедительности он закатал рукава и показал чистые, белые, словно фарфор, предплечья. — Поэтому в ближайшие планы Сами-знаете-кого я посвящён не был. Месяца два назад, когда я был в школе, получил письмо от кузена, в котором он дал понять, что на рождественских каникулах я должен буду доказать свою верность семье и Тёмному Лорду. Уже тогда мне почуялось неладное. Раньше я исполнял лишь мелкие поручения: отправлял письма, следил за тем, с кем общались друзья и знакомые Люциуса.

Снейп недовольно поджал губы, по всей видимости, записывая Малфоя в список «кого я убью первым». Джеймс предположил про себя, что изворотливый змей Люциус приказывал следить и за Северусом тоже.

— Он очень гнусно говорил о всех вас. — Ливингстон окинул красноречивым взглядом Мародёров, чем вызвал закономерное и нескрываемое раздражение у Бродяги. — Называл Сириуса и Регулуса предателями семьи и крови, Люпина — оборванцем, не умеющим выбирать друзей, Петтигрю — тупым и бесполезным, а Джеймса… — он на некоторое время замолчал, страшась произнести слова вслух.

Поттер встрепенулся и вопросительно приподнял бровь, будто веля парню докончить начатую фразу. Заметив, что Блэк стал темнее грозовой тучи, а Снейп уклончиво отвёл взгляд, он сразу же понял, что сказанное ему не понравится от слова совсем.

— Любителем вонючих грязнокровок и выродком, опоганившим свой род.

Джеймс сжал кулаки так сильно, что ладони свело судорогой, и Ливингстон инстинктивно отодвинулся от него подальше. В тот момент ему хотелось выбежать из палаты, во что бы то ни стало разыскать подлого Малфоя и самолично свернуть тому шею. Однако Сириус предусмотрительно приблизился к Сохатому и положил руку ему на плечо, давая понять, что нужно выдохнуть и успокоиться. Ремус и Питер едва сдерживали негодование от услышанного, но тактично молчали.

— Вот паршивая мразота! — воскликнул разъярённый Поттер. — Паскуда белобрысая!

— Сохатый, это ты ещё слишком ласков как-то с этой дрянью, — и хоть глаза Сириуса так же метали молнии, его лицо стало заметно более спокойным.

И как только Сириусу это удавалось?

— Ирв, продолжай.

Откашлявшись, белокурый юноша снова придвинулся ближе к слушателям.

— В этот раз всё пошло как-то иначе. Не успел я прибыть на каникулы домой, как явился Люциус и утащил меня в Малфой-мэнор. Там был он и его жена Нарцисса. К счастью, Беллы и её мужа не было. Люциус принялся рассказывать о том, что Малфои настолько хорошо себя зарекомендовали перед Повелителем, что он снизошёл до них и даже собирался передать на хранение одну вещь, которую нужно было надёжно спрятать.

— Что это за вещь? — аккуратно полюбопытствовал Люпин, жадно вглядываясь в лицо измученного парня.

— Тетрадь, вроде обычного дневника, — пояснил нахмурившийся Ливингстон. — Люциус считал, что я должен был быть рад такой великой чести, но меня почему-то это не радовало. В один из дней в поместье Малфоев заявился Тот-кого-нельзя-называть и за ужином вручил светящемуся от счастья Люциусу этот дневник. Он ничего не сказал, зачем и для чего она нужна. Я сначала подумал, что там содержится какая-то информация, но позже понял, что ошибся. После того, как Темный Лорд трансгрессировал, Люциус какое-то время осматривал дневник в своём кабинете, потом позвал меня. Мне показалось, он отчего-то захотел избавиться от подарка.

— Почему ты так решил?

Сириус скептично скрестил руки на груди. Джеймсу тоже казалось весьма нелогичным избавляться от того, чего так давно желал. А Малфой определённо ждал, когда его повелитель даст ему подачку. Что-то в этом не вязалось.

— Мне показалось, он был будто бы напуган. Люциус обычно хорошо прячет свои истинные эмоции. Он настолько в этом искусен, что даже мне порой сложно понять, что он думает на самом деле, несмотря на то что я постоянно нахожусь при нём и видел его в разные моменты жизни. Однако в ту ночь он явно был встревожен. Может, он получил послание от Сами-знаете-кого или самостоятельно что-то узнал… Он дал мне в руки тетрадь и наказал беречь как зеницу ока, храня у себя дома. Я покорно сделал то, что мне было велено. Однако на следующее утро я решил посмотреть, что же это была за тетрадь… Она оказалась совершенно пустой. Но от нее буквально веяло каким-то злом… — Ирвин порывисто стёр проступившие капельки пота со лба рукавом рубашки. — С виду — ничего особенного в ней нет. Тетрадь и тетрадь. Только она отчего-то такая тяжёлая, будто это не тетрадь, а оксфордский словарь… И такое ощущение, будто в ней есть что-то, что за тобой следит…

— Следящие чары? — предположил озадаченный Лунатик, выразив всеобщий вопрос.

— В том-то и дело, что нет, — качнул головой слизеринец. — Я проверил, их там нет.

Ремус разочарованно выдохнул, чем вызвал лёгкую улыбку у Сириуса. Люпин — и ошибся. Бывает же такое!

— Там есть что-то другое… — голос Ливингстона перешёл в шёпот, отчего его гостям пришлось подойти к нему ещё ближе. — Когда я засовывал эту тетрадку в ящик, чтобы спрятать, случайно порвал краешек одной страницы. Я уже приготовился использовать репаро, но… Кусочек листа восстановился сам, будто бы кто-то другой наложил на него заклинание. Но моя мама магл, а больше никого в доме не было. Понимаете? Тетрадь сама это сделала.

— Допустим, такое можно реализовать, — предположил Северус. — Но зачем накладывать подобные чары на обычный дневник?..

— Потому что он не обычный, — без обиняков ответил Ирвин. — Он как будто живёт своей жизнью, если вы понимаете, о чём я… Эта тетрадь начала меня напрягать. Я то и дело думал о ней, хоть вовсе и не хотел, даже более того — не доставал из сундука. Но десять дней назад я получил сову от кузена, где он просил меня подготовить тетрадь для того, чтобы её снова перепрятать в Малфой-мэнор. Как я понял, сам Тёмный Лорд должен был прибыть на очередной ужин, и Малфой очень опасался, что тот её может хватиться. Я притащил дневник к Люциусу. Как он и полагал, Сам-знаете-кто справился о своём подарке, на что Малфой заверил его, что тетрадь надёжно скрыта в его имении и всегда под рукой на случай, если понадобится владельцу. Тёмный Лорд вскользь упомянул среди прочего, что вещица настолько ценна для магического мира, что поместье Малфоев не стоит и десятой его части, а также — что это поможет победить. Как только Сами-знаете-кто ушёл, Люциус снова всунул мне тетрадь в руки и велел опять спрятать у себя. Мне стало тогда совсем не по себе. Плюс я узнал от мамы в тот день по возвращении правду об отце… Я сложил два и два и пришёл к неутешительному выводу, что мною много лет пользовались. А я к тому же помогал Малфоям и остальным вредить другим людям… Я навёл справки через кое-каких знакомых по поводу того, куда можно обратиться по поводу вещей тёмного происхождения. Вероятно, слухи о моей деятельности дошли и до Люциуса. Я понимал, что времени у меня мало. Думаю, то, что я не поехал обратно в Хогвартс после каникул, ещё больше убедило Малфоя в том, что я что-то затеваю против него, но я не мог туда вернуться… Там слишком много его сторонников, которые без угрызений совести могли бы мне навредить. Мама отказывалась уезжать, её бросить я не мог. Может, успей она сообщить на день раньше о возможности учёбы в Шармбатоне, мы успели бы сбежать… Но не получилось.

История парня, которого Мародёры даже толком не видели во время учёбы в Хогвартсе, тронула их. Северус также был порядком озадачен. Как оказалось, многого о Ливингстоне он вовсе не знал. За свой рассказ несчастный слизеринец ничего не просил взамен, однако на предложение помощи, чтобы скрыться от прислужников Волдеморта он охотно согласился. Оказалось, что в Америке у него жила тётка Лавиния, которая с радостью приютила бы сироту и помогла с устройством в Ильверморни. Пока Ирвин поправлял своё здоровье в больнице, Мародёры спешно организовали его отъезд в Америку: купили билет на самолёт до Нью-Йорка, взяли рекомендации у профессора Дамблдора для его дальнейшего обучения, а после выписки вчетвером сопроводили его для того, чтобы Ливингстон мог собрать свои пожитки. Хизер к тому времени уже похоронили на местном кладбище, и Ирвин даже успел с ней попрощаться, охраняемый Мародёрами. Закрыв последний из чемоданов, Ливингстон присел на дорожку, что сделали и его «спасители».

— Спасибо вам за то, что спасли и не бросили… — светловолосый юноша слегка расчувствовался, и его голос дрогнул от волнения. — Вы сделали для меня столько, что я никогда не смогу отблагодарить вас в полной мере.

— Всё в порядке, Ирв, — отмахнулся Бродяга, ободряюще улыбнувшись Ливингстону. — Ты ничего нам не должен. Ты и так нам помог.

К неожиданности сидевших в гостиной Мародёров, молодой человек подскочил на ноги и принялся неистово бегать по дому, обронив «сейчас вернусь». Ребята молча следили за его передвижениями и ждали, пока хозяин дома вернётся. Спустя пару минут раскрасневшийся Ирвин вошёл в гостиную, держа в руках тёмно-зелёную тетрадь, обтянутую кожей.

— Это она, — Ливингстон протянул вещицу Джеймсу, и тот сразу принялся ее рассматривать. — То, о чём я Вам говорил.

— Я думал, Малфой успел её забрать, — приподнял брови Поттер, переведя удивлённый взгляд с тетради на взволнованного Ирвина.

— Я тоже так подумал, — пожал плечами парень.

— Удача на нашей стороне, Сохатый, — Блэк радостно похлопал по плечу Поттера и предложил спрятать тетрадь, чтобы изучить её в другом месте, поскольку время поджимало, и Ирвину пора было уезжать.

На прощание каждый из Мародёров пожал руку Ирвину и дал доброе напутствие. Ремус пожелал ему тихой и спокойной жизни, а Питер попросил написать им письмо, когда Ливингстон доберётся до нового дома. Посадив парня на поезд до Лондона, где тот уже самостоятельно доберётся до аэропорта, Мародёры, взволнованные приобретением необычной вещицы, отправились в Годрикову впадину.

 

Лили Эванс

Она всегда была общительной девушкой. Любила людей и возможность с ними побеседовать, особенно когда это были её друзья и хорошие знакомые. Так что, сидя в особняке круглыми сутками, выбираясь лишь для занятий с Грюмом в штаб Ордена Феникса, Лили чувствовала себя отрешённой от настоящей жизни. У всех были свои заботы, и она это отлично понимала. Как и то, что ещё более непоседливому Джеймсу вынужденная изоляция давалась ещё тяжелее. Однако, помимо прочего, Эванс очень желала вернуться в Мунго и закончить начатое обучение. Она знала, что нужда в целителях в военное время была поистине колоссальной, и хотела применить свои знания и умения для пользы волшебного сообщества. Лили также всерьёз вознамерилась вступить в Орден и стать его полноценным участником, хотя Джеймс был категорически против. Девушка понимала причины его отчаянного нежелания примириться с её выбором: он очень боялся её потерять, не суметь помочь в нужный момент. Лили же объясняла, что не могла отсиживаться в стороне, пока её близкие рисковали жизнью. На очередном из занятий Грюм похвалил свою новоиспечённую ученицу и высказал сожаления о том, что она не вступила в ряды Ордена раньше. Поттер, охваченный не самыми радужными эмоциями, в сердцах заявил, что, будь его воля, Лили не вступила бы в их организацию никогда, на что Грюм резонно парировал, что Лили фактически уже является полноправным участником Ордена, как и Джеймс. На это возразить ему было нечего. Орденец смирился с этим фактом спустя сутки, в течение которых он ходил мрачнее тучи и практически не разговаривал с Лили. Когда наконец их разговор случился снова, Эванс объяснила:

— Я не знаю, что будет дальше, Джеймс, — честно призналась девушка, сидя рядом с Поттером на диване в гостиной. — Никто не знает. Но я уверена в том, что мы должны пройти через все испытания вместе.

— Я боюсь тебя потерять, Лили, — удручённо опустив голову, едва слышно сказал Джеймс. — Всё, чего я хочу, помимо победы в чёртовой войне, — это чтобы ты была счастлива. Я должен тебя защитить.

Лили подползла ближе к жениху и взяла его руки в свои, заставив обратить взор опечаленного Поттера на себя.

— А я хочу, чтобы ты был счастлив. Я понимаю, что ты беспокоишься о моей безопасности, но я беспокоюсь о тебе не меньше! У меня тоже много причин для того, чтобы сражаться с Пожирателями и Волдемортом, как и у тебя. Да, пророчество предрекло тебе, да всем нам, победить. Это сложно. Это тяжёлое бремя для всех нас, а для тебя — особенно. И я буду с тобой, чего бы мне это ни стоило. Я буду рядом и в жизни, и в смерти.

— Лили, не надо так говорить… — с горечью произнёс Джеймс, обняв девушку и целуя ее в макушку. — Ты будешь жить. У тебя будет долгая и счастливая жизнь!

— Но я не хочу жить без тебя, Джеймс! — Лили слегка отстранилась от парня, чтобы видеть его лицо. Глаза девушки пощипывало от проступивших слёз.

Почему он не мог понять таких простых вещей?

— Пока ты будешь воевать, я буду изводить себя переживаниями, хотя могла бы быть рядом и помочь. Ты сам слышал, Грюм считает, что у меня есть неплохой потенциал, а это значит, что я не пропаду.

Поттер неотрывно смотрел на невесту, поглаживая её рыжие волосы. Взгляд его несколько смягчился, и Лили перевела дух.

— Пообещай, что не будешь лезть на рожон, — с максимальной серьезностью потребовал парень.

— Обещаю, — твёрдым голосом ответила девушка.

Джеймс порывисто обнял Лили и зарылся в её густых волосах. Больше тема членства Эванс в Ордене не поднималась. Они вдвоем осваивали новые заклинания и тренировались друг с другом. Узнав от Ремуса об изобретении Аконитового зелья, девушка изредка навещала Северуса через каминную сеть и помогала с приготовлением сложного зелья, хоть несколько ингредиентов пока так и не удалось достать. Но друзья не унывали. Эванс была счастлива от того, что имела возможность помочь Лунатику скрасить его полнолуние. Она была также убеждена в том, что Снейп прекрасно справился бы и без её помощи, но загруженность и недостаток времени для отдыха побудили Лили настоять на том, чтобы посодействовать другу детства в таком непростом, но важном деле. Работать с ним было очень легко и привычно. Они обсуждали всякую ерунду, иногда даже говорили о Волдеморте и войне, о теперь уже общих друзьях. Лили радовалась за Северуса: с появлением в его жизни Мародёров он стал менее угрюмым и более общительным. Как бы слизеринец не стремился демонстрировать равнодушие по отношению к небезызвестной четвёрке, но он был рад стать их другом. В свою очередь, гриффиндорцы были к Снейпу более чем расположены, даже Сириус изменил к нему своё отношение. Они делились с ним секретами, звали на вылазки, помогали, если было нужно. Словом, именно таких тёплых отношений между ними и хотела Лили все семь лет, что они учились в Хогвартсе. Во время приготовления зелья девушка старалась поменьше говорить о своих отношениях с Джеймсом, чтобы не делать больно другу, который был в неё когда-то влюблён. Она не знала, что чувствовал к ней темноволосый волшебник, но думала, что его симпатия к ней наверняка не сошла на нет до конца. Чтобы не бередить его раны и не ставить их обоих в неловкое положение, о личном Лили решила не говорить. О том, что Джеймс сделал Лили предложение, Поттер рассказал друзьям на следующий же день после того, как они прочли пророчество. Если Мародёры, Марлин и Регулус отреагировали очень бурно, радуясь приятной новости и скорой свадьбе, то Северус поначалу пребывал в некоторой прострации, после выхода из которой, чувствуя себя ужасно подавленно и неловко, сухо поздравил пару и незамедлительно удалился восвояси. Спустя некоторое время он вёл себя уже не столь зажато и понуро, но особой радости в его глазах Лили не видела, а посему решила, что будет лучше для неё и Северуса во время их бесед один на один о свадьбе и иных сопутствующих вещах не говорить.

 

Приключения, которых порой не хватало самой Лили, находили её даже тогда, когда, казалось, приключиться ничего не могло. В тот день она преспокойно читала учебник по колдомедицине в гостиной, пытаясь нагнать месяцы бездействия, когда на пороге дома показались весьма озадаченные Мародёры. После взаимных приветствий они разместились в гостиной. Хозяин дома положил на журнальный столик какой-то предмет, оказавшийся обычной тетрадью, которую можно было беспрепятственно купить в любом канцелярском магазине. Но по встревоженным взглядам ребят Лили поняла, что в своём выводе об обычности принесённой Джеймсом вещи она глубоко заблуждалась.

— Несмотря на то, что Снейп посчитал нужным сразу же отдать её Дамблдору, я предлагаю не терять времени и изучить её, друзья, — взял слово решительно настроенный Сириус и уже поднялся с места, чтобы позаимствовать со столика тетрадь, как был остановлен репликой неодобрительно взиравшего на него Ремуса:

— Постой! Поскольку мы не знаем, что нас ждёт внутри и как эта штука отреагирует на нас, предлагаю сначала проверить эту штуковину на чары.

— Это очень мудро, Лунатик, — высказался Джеймс и придвинул странный предмет ближе к русоволосому Мародёру.

Люпин достал из кармана палочку и принялся вызвать заклинание за заклинанием, но ничего не происходило. Пожав плечами, он аккуратно открыл тетрадь и принялся её тщательно изучать. Сириус, Питер, Джеймс и Лили сгрудились вокруг друга и с интересом рассматривали любопытную вещицу вместе с ним.

— Кажется, она пустая, — с разочарованием протянул Питер.

— Нет, кажется, на внутренней стороне обложки что-то есть… — Ремус нахмурился и принялся вглядываться в печать. — Здесь написано «Магазин канцтоваров на Воксхолл-Роуд, Лондон» и дата — тысяча девятьсот сорок третий год. Больше ничего.

— Да, негусто, — буркнул Сириус, забрав тетрадь у Люпина и принявшись листать её, но не найдя ничего интересного, передал Питу, а тот после быстрого осмотра вернул Джеймсу.

Лили попросила дать ей возможность поближе взглянуть на тетрадь и рассказать о том, откуда она взялась и зачем парни вообще ее принесли. Внимательно слушая рассказ Мародёров о том, что случилось с Ирвином Ливингстоном, и об истории приобретения этой загадочной вещи, Лили молча рассматривала её, крутя в руках.

— Собственно, надо понять, что в этой тетради есть и почему она так дорога Волдеморту, — заключил Сириус, вальяжно откинувшись на спинку кресла.

— Возможно, вы тоже это заметили… — неуверенно заговорила Эванс, сомневаясь в собственных мыслях.

— Что заметили? — встрепенулся Джеймс.

— Тетрадь и вправду слишком тяжела для того материала, из которого изготовлена. И она как будто… живая.

— Не нравится мне всё это, — всплеснул руками Ремус, с тревогой косясь на предмет дискуссии.

— Я тоже это почувствовал, — кивнул Поттер и обнял нахмурившуюся Лили.

— Если к этому ещё прибавить способность самовосстановления, то можно и вправду подумать, что эта хрень живет своей жизнью, — согласился Блэк, снова взял тетрадь в руки и, раскрыв её примерно на середине, показал пустой разворот друзьям. — Только вот незадача, в ней ничегошеньки нет.

— Или мы просто не видим, — возразила Лили.

— Но я проверил тетрадь на всё, что только можно, — недоумённо протянул Лунатик. — Она, между прочим, не подвергалась трансфигурации.

— А вот это совсем странно, — Питер подпёр голову руками и в упор гипнотизировал взглядом загадочную тетрадь, которую крутил в руках Сириус.

— Тут, куда не глянь, всё странно, Хвост, — поддержал друга Бродяга.

Тем временем Лили в голову пришла на первый взгляд глупая мысль. Поначалу она от неё отмахнулась, как от невозможной и даже сумасшедшей, но после, за неимением лучшего, решилась проверить свою теорию. Приманив палочкой чернильницу и перо, к всеобщему изумлению, Лили поставила их на журнальный столик, забрала у Сириуса «добычу» и, раскрыв, положила перед собой.

— Что ты делаешь, Лили? — пришёл в ужас Сириус и попытался отнять тетрадь обратно.

Но Эванс решительно спрятала предмет раздора за спиной и заявила:

— Мы все неоднократно просмотрели каждую страницу, но ничего не увидели. Если проверка на чары ничего не дала, то стоит попробовать кое-что другое. Вполне возможно, Волдеморт заколдовал эту штуку так, что мы даже не можем понять, что именно держим в руках. Но если это тетрадь, то для чего она?

— Для того, чтобы в ней писать, я не знаю, — недовольно буркнул Бродяга.

И тут всех словно осенило. Лили победно улыбнулась. Её теория теперь казалась уже не такой идиотской.

— То есть ты думаешь, что стоит в ней что-то написать? — предположил увлечённый идеей Джеймс и получил одобрительный кивок от невесты.

— В таком случае писать стоит не тебе, Лили, и не тебе, Сохатый, — Ремус нервно пригладил волосы на затылке. — Вас как бы нет на этом свете, не забывайте. Вдруг Волдеморт или кто-то ещё каким-то образом узнает того, кто будет в нём писать? Лучше перестраховаться.

— Отличная мысль, Ремус, — Лили подмигнула Люпину.

— Меня он вряд ли ожидает увидеть, — произнес смущённый Питер и подошёл к Лили. — Лучше это сделаю я. Только вы будьте рядом.

Джеймс положил руку на плечо взволнованному Хвосту.

— Не переживай, мы тебя подстрахуем.

Ремус и Сириус кивнули. Питер неуклюже плюхнулся на диван, придвинул тетрадь поближе к себе, чтобы было удобнее в ней писать, затем обмакнул перо в чернила и шумно выдохнул, пытаясь унять тревогу.

— Что писать? — спросил он.

— Напиши «Привет, я Питер Петтигрю», — ответил Джеймс. — Посмотрим, что будет.

Питер старательно вывел «Привет, я Питер Петтигрю» чернилами на первой странице. Поначалу его надпись одиноко значилась на пустом листе тетради, и ребята расстроенно вздохнули, решив, что их идея не сработала. Но спустя пару секунд запись, сделанная Хвостом, вдруг пропала, а вместо неё появилась следующая:

Привет, я Том Реддл.

— Мерлиновы подштаники! — завопил всполошившийся Сириус. — Эта дрянь действительно живая!

— Ещё и общается от имени этого ублюдка! — воскликнул солидарный с Блэком Поттер, внимательно изучая красивый почерк.

— Или же это и есть эта чёртова ошибка природы, Сохатый!..

Лили, не ожидавшая такого поворота событий, слегка попятилась назад, инстинктивно желая оказаться как можно дальше от зловещего предмета. От одного взгляда на него становилось не по себе, что уж было говорить о возможности общаться с Волдемортом посредством этой тетради. Ремус тоже сторонился опасной вещицы, Питер в ужасе обмер и так и сидел в одном положении, глупо моргая. Одни лишь Джеймс и Сириус, с увлечением делившиеся друг с другом впечатлениями от увиденного, во все глаза рассматривали появившуюся фразу и другие страницы дневника.

— Странно, но запись исчезла, — разочаровался Блэк. — Даже каплей от чернил не осталось.

— Значит, надо снова что-то написать, — заявил решительный Поттер и положил тетрадь перед Хвостом. — Если этот красноглазый гад и вправду каким-то образом может общаться с тем, кто пишет в дневнике, то почему бы ему не рассказать то, что нам нужно у него выведать?

— Ага, конечно! — Сириус недоверчиво приподнял брови и скрестил руки на груди. — Прям так и спросим: «Напиши, как можно тебя убить?», а он возьмет и любезно ответит: «Ой, дорогой, значит, смотри: возьми плоды волчьей ягоды, измельчи в ступке, добавь полынь, поплюй в чашу на закате»…

— И мы вдобавок не знаем, кто может иметь доступ к этой штуке, — заметил наблюдательный Лунатик. — Нам ведь достоверно неизвестно, как появляются ответы в тетради — просто ли это заклинания, вроде тех, что мы использовали при создании карты, либо тут что-то другое…

— Ремус прав, — вклинилась Лили и приблизилась к спорившим Мародёрам. — Мы ничего не знаем об этом предмете. В чём можно ни капли не сомневаться, так это в том, что здесь не обошлось без тёмной магии.

— Хорошо, — согласился Джеймс, однако отступать был не намерен. — Тогда давайте придержим эту книженцию до лучших времен и пообщаемся с ней позже. Нам кровь из носу надо разгадать эту тайну. Я уверен, что без этого мы дальше не продвинемся.

Воспрявший духом Бродяга был полностью единодушен с другом.

— В таком случае я предлагаю сначала отправить Лили и Регулуса к Слагхорну, чтобы они побольше разузнали о любимом ученичке профессора, а заодно выведали ещё кое-какие его тайны. А уж потом безжалостно расколем эту злодейскую дрянь!

— Согласен с Бродягой, — кивнул Джеймс. — Тогда будет понятно, что лучше нацарапать в этой дьявольской штуковине, чтобы получить нужные нам сведения.

— Поддерживаю, — присоединился к друзьям Питер.

— В целом уже похоже на нормальный и взвешенный план, — вздохнул Лунатик. — Я тоже согласен.

Все взоры обратились к Лили. Девушка озорно улыбнулась.

— Что ж, раз все единодушны, то нам нужно купить несколько ингредиентов в Косом переулке и бутылку хорошей медовухи…