Ты всегда будешь моим родным сыном (джен)

Я проснулся в три часа ночи. В животе опять все противно скручивало, прямо как после смерти Джонатана. Я поднялся с постели и осмотрел комнату. Был ужасный мрак, а за окном разразилась чуть ли не буря. Я вышел из комнаты, и случайно наступил на край костюма, который так и продолжал лежать на полу, напоминая о нашей ссоре с Джорно.

Я посмотрел на дверь ведущую в его комнату. Я намеревался попросить у него прощения, не имея сил протянуть до утра. Подойдя к его двери я осторожно постучался. Я не услышал ни голоса, ни шагов, ни даже скрипа кровати.

— Джорно, пожалуйста прости, что я так поздно, но прошу дай мне поговорить с тобой.

И снова тишина ответила мне вместо него. Я прислушался и приоткрыл дверь. Меня резко обдало ледяным сквозняком, а до ушей донеслось завывание ветра. Я ворвался в комнату. Я сразу увидел причину ужасного холода. Окно было открыто на распашку в которое влетали дождевые капли и мелкие градинки. Огромная ветка так же просунулась в окно и была по стеклу. Кровать Джорно пустовала. Я понял, что он не ложился этим вечером, но подушка была смятая и все еще мокрая от слез.

Я выглянул из окна, и понял то чего я опасался. Наши спальни находились на втором этаже и под окнами Джорно никогда не росли деревья, но прямо сейчас от подоконника до самой земли тянулся тонкий, но прочный извилистый ствол.

Как давно он убежал, а самое главное куда? Все его вещи были на месте, неужели он ушел без теплой одежды в такую-то погоду?

Я выбежал из дома накинув куртку и громко позвал его и конечно не получил ответа. Первым делом я побежал в сад, так как его окно выходило именно туда. Я не мог отыскать никаких его следов, кроме все того же дерева. Скорее всего он перелез через каменную ограду и побежал по велосипедной дорожке, которая была совсем недалеко.

Моя теория вскоре подтвердилась. На улице была тьма, так что без фонарика я бы не обошелся. И как я уже говорил, я нашел на земле размытые следы небольших ботинок.

Я никогда не бегал и не кричал так как сегодня. Я носился как бешеный зверь по знакомым местам и выкрикивал имя сына. Мне было плевать, что я ужасно замерз и промок до нитки и я даже не помню сколько прошло времени. Дождь отказывался утихать, а ветер и подавно. Я не мог заставить себя вернутся, пока не найду Джорно. Боль в животе утихла, но теперь сдавливало грудь. Но я не имею право жаловаться, ведь Джорно сейчас намного хуже. Мне никогда не было так страшно. Ему намного холоднее и больнее чем мне и я даже не знаю где он. Как мне хотелось сейчас крепко прижать его к себе, согреть и попросить прощения. Я сам довел его до такого состояния и если с ним что-то случится виноват буду только я.

Я все еще не знал сколько времени, утро или ночь. Я уже ничего не видел перед собой, только образ моего сына время от времени мерещился мне между деревьев. Похоже я успел добежать до самого леса. Просто какое-то безумие. Мое горло уже болело от холода и криков. Я споткнулся о древесный корень и упал прямо лицом в грязь. Только сейчас я почувствовал как сильно устал и замерз. Подняться не хватало сил. За все время я больше не нашел следов Джорно. Я закрыл глаза, так и не поднимаясь с земли. Гроза все еще шумела у меня над головой, но мне было все равно. Я ни о чем не мог думать кроме как о Джорно. Мы никогда не были идеальной семьей, но старались не допускать конфликтов, но я позволил все-таки одному из них случится. Прямо в день рождения собственного сына. Что может быть хуже, чем потерять ребенка по личной вине прямо в его самый главный праздник, так еще перед этим, сумев, довести его до истерики с его то характером?

Я не плакал очень давно, да и вообще старался себя сдерживать, но сегодня это было невозможно. Перед моими глазами все еще находилось его заплаканное личико с обидой и злобой в глазах, я бы никогда не подумал, что он осмелиться когда нибудь показаться передо мной таким. Мокрый от дождя и слез, перепачканный в грязи я все еще зову его, но уже совсем тихо, зная что он не ответит мне.

Резкий раскат грома, сопровождающийся яркой вспышкой заставили меня открыть глаза. Я на секунду заметил что-то под ближайшей елью. Что-то былое, но измазанное в грязи. Я поднял голову и начал приглядываться. Я старался нащупать фонарик, но тот отлетел далеко в темноту. За второй вспышкой последовала вторая, но уже дольше. Теперь я отчетливо видел белую футболку и копну светлых длинных золотых волос.

Он лежал на боку и не двигался. В этот момент меня пробил поток радости и одновременно страха. Я полностью забыл о слабости и усталости. Я вскочил на ноги и ринулся к дереву. Без сомнений это был он. Его волосы растрепались и спутались, он был весь грязный, локти и колени были в царапинах и ссадинах, а рот был чуть приоткрыт. Я прислонил ухо к его груди. Слава богу он просто был без сознания. Я провел большим пальцем по его щеке, стирая кровь бегущую из царапины. Он чуть дрогнул и приоткрыл глаза.

— П-папа…

По моим щекам снова побежали слезы.

— Все хорошо малыш, папа рядом.

Я снял свою куртку, уже смирившись с тем, что простуды мне не избежать. Конечно она все еще была грязная, но хотя бы теплая внутри. Укутав в нее сына я взял его на руки и мы вместе направились домой. Как вскоре выяснилось убежал он не так уж и далеко, ведь домой мы вернулись минут за пятнадцать.