Последние краски лета (джен)

Ванька с утра ходил злой, как тысяча чертей. Толян — этот зек в наколках, зарядил ему подносом в столовке и нос разбил. Вася аж сдержаться не смог: вскочил и зааплодировал, когда Толяна уводили.

— Браво! — воскликнул Вася, и этот дурачок Саня подпрыгнул и тоже начал хлопать, а следом ещё пара-тройка невменяемых пациентов. Толяна проводили в «тихую» под бурные овации. Ванька же недовольно зыркал по сторонам.

Император деликатно кашлянул и дёрнул за рубашку.

— Не стоит, сынок.

— Почему это? Так этому мудаку и надо!

— Может быть, вот только тебе он жизнь испортить может. Вон как тебя разукрасил, — сочувственно кивнул Император.

Вася недовольно цокнул и уселся на своё место, с кислой миной принялся водить ложкой по тарелке.

— Лопай давай, каша сегодня ничего, — напутствовал Император. — А то, если есть не станешь, то они всё врачам доложат. Проблемы будут… — «они» — это, видать, санитары.

Вася с тяжёлым вздохом запустил ложку в кашу. Кажется, изначально это предполагалось гречкой, а в итоге разварилось в однородную бурую массу. Собак и то лучше кормят.

После завтрака Императора и Валеру перевели в другую палату, Толян отбывал наказание в «тихой», а новенький — какой-то неопрятный толстый мужик бродил из угла в угол и заунывно бормотал себе под нос. Явился Андрюха — тот вчерашний хер, за которого Дэн в ночь пахал. Небритый, помятый, с растрёпанными светлыми волосами — от него ощутимо тащило перегаром. Соседу он впихнул лекарства и Васе тоже сунул картонный стаканчик со стучащими на дне желтоватыми таблетками.

Вася помотал головой.

— Мне вообще-то вчера отменили.

— Ничё не знаю, меня никто не предупредил, жри давай. Я тебя уговаривать, что ли должен? — хмуро бросил Андрюха.

— Да меня от них тошнит!

— Ничем не могу помочь. Не хочешь таблетки жрать, будем уколы ставить. Ну так чё, мне долго тут стоять?

Вася состроил кислую мину и взял стаканчик из его рук. А что оставалось?

— Пасть открой, — убедившись, что он действительно проглотил таблетки, Андрюха похлопал Васю по голове, как послушного пёсика. — Вот молодец, сразу бы так.

До обеда Вася бесцельно слонялся по коридорам. Хотел повидаться с Императором или хотя бы с кем-то из знакомых, но почему-то не повезло. Столкнулся только с Володей, который курил в туалете. Не самое удачное место для беседы. Дым, сизым смогом повисший в воздухе, резал глаза, дышать стало тяжело, Вася закашлялся и поскорее вышел.

Ваня, по ходу, отдыхал после боя, а Андрюха орал на какого-то деда в коридоре. Вася дождался, когда тот утихнет, а дед прошаркает в свою палату.

— Помыться здесь можно? Это хоть не запрещено? — обратился он к Андрюхе.

— В воскресенье банный день, — буркнул тот сквозь зубы.

— А сегодня?

— Сегодня четверг. Тебе-то вообще какая разница, на свиданку, что ли собрался? — хохотнул Андрюха.

Вася закатил глаза. Юморист херов.

— Ладно, после ужина, сейчас мне некогда, — милостиво согласился Андрюха, чуть поразмыслив.

Вася уселся втыкать в телик. Что ещё тут делать? Хоть бы прогулки разрешили — всё же какое-то разнообразие. Спрашивать об этом у Андрюхи не стал. То ли тот не в настроении, то ли всегда такой.

После обеда выпала шикарная возможность пропустить приём лекарств. Андрюха отвлёкся на соседа, который решил побиться башкой о стену, а Вася спрятал таблетки в карман пижамной рубашки. И то праздник. На ужине тоже ничего интересного не произошло, включая жратву. Гороховая каша походила на блевотину и воняла также. Даже с голодухи такое впихнуть в себя не получилось. Вася с тоской вспоминал о тех божественных днях, когда в детдоме давали пюре с домашними котлетами и булочки с изюмом на полдник, творожную запеканку, суп с настоящим мясом… Фрукты, сок — да-а, не ценил тогда своего счастья дурак! Благо, после ужина пересеклись в коридоре с Валерой, и тот «по знакомству» угостил чебуреками, которые ему матушка принесла.

Какой-то придурок умудрился перевернуть горшок с фикусом. Вася даже догадывался, какой. А Андрюха, громко матерясь, заметал землю. Интересно, он помнит о просьбе? Вася решил подождать, пока тот закончит. Однако Андрюха рявкнул:

— Какого хера ты над душой встал?! А, точно, пошли, отведу в душевую.

Вася благоразумно промолчал и последовал за ним на первый этаж.

— Вперёд! — скомандовал Андрюха, когда они пришли.

— В смысле? А ты так и будешь торчать здесь? — возмутился Вася. — Нравится на голых мужиков пялиться?

Андрюха расхохотался.

— Ваньке такое не пиздани, он-то шуток не понимает. Такие правила, — пояснил он. — Мало ли, что тебе в башку взбредёт, тут вот один повеситься пытался полгода назад.

— А… И как, удачно? — с долей любопытства спросил Вася.

— Откачали.

Вася вздохнул и опустил голову. Неужто он, и правда, всё это заслужил?

— Раздевайся, чё застыл-то? А-а, ты передёрнуть, что ли хотел? — усмехнулся Андрюха.

Вася вспыхнул, замотал головой.

— Да ладно, все тут взрослые люди, — дружеские хлопнул по плечу Андрюха. — Короче, я за стариком пойду, удачи там!

У Васи аж дыхание перехватило от возмущения. Ну что за мерзкий мудак этот Андрюха! Человеку иногда хочется побыть одному, просто побыть одному! В душе так накатило, что он даже поревел немного и всерьёз задумался о том чуваке, который здесь пытался повеситься. Не-не, это уж совсем крайний вариант.

Андрюха вернулся с каким-то трясущимся стариканом, судя по всему, невменяемым. Похабно осклабился, глядя, как Вася одевается.

— Чё, получилось?

— Пошёл ты!

Андрюха сквасил недовольную рожу.

— Вот и помогай после этого людям. Ладно, проваливай, пока я добрый. На первый раз прощаю, но больше мне не дерзи, уяснил? — схватил он за воротник рубашки. Вася стиснул зубы, но промолчал.

В коридоре стало как-то херовато. Слишком темно и отчего-то шумно. Многоголосый хор смешался в едва различимый, но навязчивый гул. До палаты Вася дотащился, пошатываясь и обтирая стены, пробираясь сквозь липкий, как паутина туман. Они снова ждали там. Отец и мать подступали, а Вася, качая головой, сделал шаг назад и упёрся спиной в стену. Дверь где-то потерялась, будто и вовсе исчезла. Выхода не было.

— Это ты нас убил!

— Ты! Всегда к Димке ревновал, вот и убил! — вторили они на два голоса.

Вася зажал ладонями уши, чтобы не слышать, однако это не помогло. Предки всё не унимались, талдычили одно и то же, нависая над ним. Справа отец, слева мать. Реальный мир остался где-то за гранью молочно-белого тумана, утонул в сумраке. Звуки, голоса — всё исчезло, а в голове красными вспышками пульсировала боль.

— Я не хотел! Не хотел! Не хотел! — воскликнул Вася и взмахнул руками, чтобы их отогнать. — Не хотел! Не надо, я просто забыл!

В реальном мире что-то происходило. Крики и мат — Вася никак не мог уловить смысл слов.

Очнулся он снова, привязанным к койке. Слава богу, не в «тихой», а в своей палате. В голове всё ещё плавали клочья тумана, а мир казался зыбким, будто мутная болотная ряска. Хотя бы призраки предков не маячили над кроватью — это принесло небывалое облегчение. Верно, уже наступила ночь: из коридора лился рассеянный голубоватый свет. Ногу свело, и Вася, взвыв от боли, попытался хоть как-то сменить позу. Когда он совсем уже отчаялся, в палату заглянул Дэн. Видно, опять в ночную дежурит.

— Как дела? Успокоился уже? — вполне дружелюбным тоном поинтересовался он, склонившись над кроватью.

— Да. Ты меня развяжешь?

Дэн некоторое время задумчиво молчал, а после расстегнул ремни. Вася машинально потёр запястья и не без труда сел. Башка кружилась, а голос Дэна всё ещё доносился, словно издалека.

— Что ты опять натворил? — мимоходом спросил тот.

Вася пожал плечами.

— Ничего, кажется. Можно окно открыть, пожалуйста?

— Можно, погоди, ручку принесу. Андрюха сказал, ты тут буянил, — то ли любопытство его разобрало, то ли… Нет, рассказывать, как предки донимали, Вася, конечно, не стал. Да и зачем? Дэн вряд ли поможет. И кто вообще поможет? Хотя Дэну, может, хватит такта не ржать. Андрюха с Ваней, вероятно, повеселились на славу, когда его привязывали. Хорошо, что ничего этого не осталось в памяти.

Когда Дэн вернулся с ручкой и отворил окно, Вася, прихрамывая, поднялся и встал под бодрящий поток холодного воздуха.

— Долго не торчи, простынешь, — предупредил Дэн и отчалил по своим делам, верно, догадавшись, что увлекательных историй не предвидится.

Вася тускло кивнул, навалившись грудью на подоконник. В жизни, наверное, и дня не прошло, в котором он бы себя не винил. И уж, конечно, то, что предки вещали, неправда. Мать с отцом он любил и надоедливого братца. Семью не выбирают. Разве он был плохим? Родакам помогал по дому, учился, ну, может, не слишком хорошо, но и не хуже всех. Не грубил, хотя предки вряд ли бы стали такое терпеть. Неважно, он старался изо всех сил и за братцем следил, играл с ним не из-под палки. И поручения выполнял. Ну, может, любил погулять или не слушался порой, или в школе хернёй страдал вместо уроков. Так не робот же, живой человек! Соображения тогда не очень много было.

И, конечно же, Вася не хотел, чтобы всё вышло вот так. Если бы он не забыл открыть заслонку, если бы не болтался на улице так долго и не боялся, что накажут за это, то могло бы всё случиться иначе. Но сожалениями прошлого не вернуть. А он разве недостаточно уже наказан?

Обжигающая пустота внутри, словно осколки хрупкого льда, росла и ширилась день за днём. Иногда казалось, что ничего, кроме горечи сожалений, в жизни не осталось. Воспоминания и старый дом, скрипучий, заброшенный и унылый. Неживой, но и не мёртвый. Голоса и призраки прошлого обитали в нём. Вася боялся потревожить их покой ненароком. Так и жил на границе этих двух миров — прошлого и настоящего.

Только благодаря Диане, дом снова ожил, и призраки прошлого затаились в тенях, канули во мрак. Она в них не верила, не замечала, а Вася боялся признаться. Пусть, так даже лучше. Она из нормального мира, настоящего, и с ней на душе становилось тепло и легко.

Время, отпущено им, утекло, как вода сквозь пальцы. Жалких три месяца — последний осколок лета. А теперь он заперт здесь, а Диана, наверное, вернулась в свой настоящий мир, а не тот, который Вася им выдумал.

* * *

Утром аж два радостных события случилось: Миша на смену заступил, и эти проклятые колёса ему не совал. В отличие, от Андрюхи, он помнил, что Римма Романовна таблетки отменила. В башке прояснилось, хоть и ненадолго. Оценив его плачевный вид и трясущиеся руки, Миша покачал головой.

— Не буду спрашивать, как дела.

— Да, это точно, — хмуро отозвался Вася. Рассказывать о вчерашнем происшествии совсем не хотелось.

— У меня хорошие новости, — улыбнулся Миша. — Сегодня с тобой пойдём гулять.

Вася недоверчиво поднял глаза.

— Правда, прямо на улицу?

— Да, поедем в поликлинику. Она в соседнем посёлке находится, — пояснил Миша. — Только сначала надо успокоительное уколоть, а то как мы с тобой в таком виде пойдём?

Вася тоскливо вздохнул: как же без этого.

На улице оказалось солнечно, ветер бросал под ноги жёлто-багряные листья и весело скрипел створками ворот. А у крыльца ожидал старик на телеге, запряжённой рыжей лошадью. Вася удивлённо приоткрыл рот, поперхнулся холодным воздухом и закашлялся.

— На телеге поедем?

Миша развёл руками.

— Какое обеспечение, такой и транспорт.

Вася даже обрадовался и с интересом глазел по сторонам. Виды оказались не шибко живописными, но всё лучше, чем сидеть в четырёх стенах. Он раскинул руки и закрыл глаза, а встречный ветер гладил по лицу мягкими лапами. Умиротворяюще цокали копыта, а дед с Мишей о чём-то вполголоса переговаривались. Вася улёгся на спину и лениво следил за проплывающими над головой пушистыми, как сахарная вата, облаками. Колкое сено набилось за воротник куртки, да и плевать, пусть бы дорога никогда не кончалась. Впервые за долгие дни удалось поймать искру покоя, тихого, уютного равновесия. Хотелось продлить этот миг.

Успокоительное начало действовать, и в какой-то момент он просто уснул. Миша растолкал, когда уже приехали. Дед на телеге отправился по своим делами, а они с Мишей в поликлинику. Выглядела она не очень, намного хуже психушки, если уж на то пошло. По стенам змеились трещины, а бледно-зелёная краска облупилась. Перед кабинетами с разбухшими от сырости, давно некрашеными дверями стояли лавки, заставшие ещё Ильича, а выцветшие плакаты, украшающие стены, выглядели его современниками.

— Бабки… — тоскливо протянул Вася, когда они остановились перед кабинетом забора крови, перед которым собралась очередь в основном из старух. Оказалось, что в психушке всех на обследование отправляют.

Миша вытащил какие-то бумажки из кармана клёпаной кожанки и велел пока посидеть. Выяснилось, что ждать им не надо. Бабки, правда, ругались, но медсестра на них рыкнула:

— В психушку ляжете, тоже пойдёте без очереди.

У Васи опять настроение потухло. Вместо него Миша с врачами общался. И, кажется, прошло всё успешно. На улице ожидала телега. Время близилось к обеду. Миша распихал вновь полученные бумажки по карманам и удовлетворённо кивнул, вытянул из пачки сигарету. Вася, прислонившись к толстой колонне, бывшей когда-то белой, угрюмо молчал.

— Вот и всё. Ты устал, что ли? Чего такой кислый? — спросил Миша, состроив дружелюбную улыбку.

Вася пожал плечами. Устал, не устал — тоскливо и тошно было на душе.

— Как здесь свидание устроить?

— Свидание? А, точно, — разогнал рукой облако сизого дыма Миша. — Если врач разрешит, то родственники могут навещать.

— Родственники? — утонил Вася, нервно кусая губы.

— Только родственники — такие у нас правила.

Вася кисло кивнул. Вот теперь действительно всё — последние искры надежды потухли, проглоченные холодным осенним днём.

— А позвонить-то можно?

— Если врач разрешит, — неловко поджал губы Миша, вздохнул и, потоптавшись на месте, отбил грязь с берцев. — Попробуем что-нибудь придумать, хорошо?

Вася изобразил подобие улыбки. Что там думать-то? Клавдия ни в жизнь не разрешит.

— Угостишь? — кивнул Вася на тлеющую в его пальцах сигарету.

— Тебе, наверное, не стоит, — деликатно заметил Миша.

— Да не мне! Для друга, — пояснил Вася. — Для Императора, а то он попрошайничает всё время. К нему, наверное, тоже никто не приходит, и вот…

Миша пошарил по карманам тяжёлой куртки и сунул ему в руки почти полную пачку «Винстона».

— Этого много, — хотел отказаться Вася.

— Ничего, у меня есть ещё, — махнул рукой Миша и затушил окурок о край каменной урны. — Голодный?

— Ага, в вашей столовке так кормят, что я теперь всегда жрать хочу, — неловко признался Вася. Полдня они по больнице шатались, кучу всяких врачей обошли, а он даже не завтракал.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал Миша и ободряюще сжал его плечо.

Дед, имени которого Вася не запомнил, отвёз к поселковому магазинчику. Миша велел ждать, а сам ушёл. От скуки Вася решил завести разговор с дедом, а то уже и отвык от нормальных людей.

— Можно лошадь погладить? Она мне руку не отхватит? — обойдя телегу, с некоторой опаской спросил Вася.

— Можно, можно, она смирная, — покивал дед. — Кормилица моя, — провёл сухой ладонью по густой лошадиной гриве.

Вася осторожно коснулся тёплой бархатной кожи. По правде, он и лошадей-то так близко раньше не видел. Всю жизнь прожил в городе. Дед покопался в мешковатой матерчатой сумке и сунул ему в руку пару мелких яблок.

— Можешь угостить её. Вот так вот, — показал он, подав лошади на раскрытой ладони яблоко. — Да, не бойся, она аккуратная, — подбодрил дед. — Люська звать, как мою первую жену, — усмехнулся он. — Но лошадь-то хорошая, добрая. Конь ещё есть, сынок её, Сенька. Мы тут заместо такси и перевозок.

Вася, зажмурившись, последовал его примеру. Лошадь приняла угощение, коснувшись ладони большими мягкими губами. Вася заулыбался и погладил её по шее. Дед устроился сбоку телеги и закурил какую-то вонючую папиросу. Вася закашлялся, разведя дым руками, отошёл в сторону.

Из тени густого бора показался мальчишка в синей куртке и белой шапке. Лица не разглядеть, но Вася сразу догадался, кто это. Братец махнул рукой, однако не спешил подходить. Видно, к себе звал. Вася сделал шаг, другой, а братец весело рассмеялся.

— Чего тебе надо? — хмуро спросил Вася, приблизившись к брату. — Чего ты за мной ходишь?

— Поиграй со мной! Ты — вода! — воскликнул Димка и отскочил, так и не дотронувшись до него.

Вася растерянно заморгал, разозлившись, стиснул кулаки.

— Я тебя поймаю и уши надеру!

А Димка убежал вперёд, но вскоре остановился и подождал его.

Где-то там на границе сознания Вася всё-таки соображал, что Димки быть здесь не может, однако упрямо шагал вперёд. Братец ловко забрался по насыпи и гарцевал вдоль дороги. Дурак какой, а! Если его машина собьёт, от мамки обоим влетит. Вася кое-как поднялся, поскальзываясь на камнях, но этого мелкого негодника уже и след простыл. Смех раздавался то слева, то справа, а Вася недоумённо озирался по сторонам. Куда же он подевался?!

По дороге с шумом и грохотом носились машины, мимо пролетел Камаз, и Вася едва успел отступить назад, пошатнулся и, не удержавшись на скользком склоне, рухнул на четвереньки.

Пока Вася, ошалело мотая головой, пытался сообразить, что же произошло, примчались Миша и дед.

— Ты как, цел? — схватив его под локоть, встревоженно воскликнул Миша.

Вася огляделся и рассеяннно кивнул. Отзвуки Димкиного голоса унёс холодный осенний ветер. Куда этот чертёнок запропастился?!

— Вроде.

Дед ругался и сплёвывал на землю.

— Ебёна матерь, я ж на секунду отвернулся! Откуда я знал, что он на дорогу потащится!

Миша его утихомирил.

— Ладно-ладно, Матвей Кузьмич, это моя вина — не твоя.

Они вдвоём помогли подняться и повели под руки, будто немощного. Вася послушно переставлял ноги, глядя в землю.

— Там мальчик был в синей куртке. Ты видел? — обратился он к Мише. Тот перевёл взгляд на деда.

— Да какой, к лешему, мальчик?! Откуда ему здесь взяться?

Миша только покачал головой, и обратный путь они проделали молча.

* * *

Старуха-прачка принялась отчитывать за то, что новую одежду испачкал, а Вася лишь отстранённо кивал.

— Всё изгваздал! Не напасёшься на вас вещей! — всплеснула руками она. — Миша, ты-то куда смотрел?

Пока Миша пытался её унять, Вася брякнулся на лавку и уронил руки между колен. Сейчас-то он, конечно, сообразил, что Димки там не было и быть не могло. Похоже, дражайшие родственники жаждут его смерти. А иначе бы нахрена Димка потащил его на дорогу?

Миша велел умываться и руки отмыть, как следует, а после проводил до палаты. Вася всё пытался придумать, как ему объяснить, что там произошло. И извиниться, но слов подобрать не сумел. Затерялись они, рассыпались под грузом вины и запоздало нахлынувшим страхом. До вечера они больше не виделись. Вася торчал в палате, уныло созерцая пустой двор.

Миша пришёл после ужина: лекарства разносил. Васе снова достались таблетки — в этот раз другие: голубая и белая. Хотелось сквозь землю провалиться, лишь бы не смотреть на Мишу. Тот взял за локти, как младшего братишку, и улыбнулся, заглянув в глаза.

Вася робко приподнял уголки губ.

— Что случилось, может, расскажешь? — спросил Миша, опустившись на соседнюю ничейную койку. Ту, на которой раньше Император спал.

Вася попытался сменить тему:

— Тебе из-за меня влетело?

— Немного. А ты, что же, сбежать хотел?

Вася покачал головой. Мог бы и соврать, но не хотел.

— Куда бежать-то? В больничных шмотках, без денег, без документов… В лес, что ли? Я последний раз в поход ходил в шестом классе, даже, наверное, костёр не разведу, — признался он, поджав губы.

— Да, это не самая лучшая идея, — заключил Миша. — Так что за мальчик?

Вася прикусил губу до боли и уставился под ноги.

— Мальчик… Мой брат Димка, только он умер давно, — теперь уж Миша точно поймёт, что он чокнутый и не захочет иметь с ним дел. Но разговор у них так и не получился. Примчался Дэн и сообщил, что какой-то чел возомнил себя птицей и решил сигануть в окно. Там, конечно, решётки, но стекло он разбил.

Нет, наверное, к лучшему, что разговор не получился. Миша заглянул перед отбоем: пирожки принёс и печенье.

— Забыл совсем, на, угости соседей.

Вася скованно поблагодарил. Злился-то больше на себя, но перед Мишей было неловко и стыдно в глаза ему смотреть. Ясно, что дружбы у них не выйдет: Миша — хороший человек, наверное, даже лучший, из тех, кого Вася встречал в своей жизни. Но всё же хотелось казаться, если уж не на уровне, то хотя бы вменяемым. И свой последний шанс он сегодня с треском провалил.

Миша плеер всучил с кассетой внутри.

— Батарейки новые, держи. Моя любимая группа.

— Какая?

— Вот и узнаешь, — загадочно подмигнул Миша, и Вася позволил себя осторожную улыбку. Заметил уже, что Миша по року угорает. — Завтра увидимся, хорошо?

— Ага, куда ж я денусь, — печально вздохнул Вася.

На смену Мише заступил Ванька. Вася хотел встретиться с Императором: гостинцы передать, да Ванька живо разогнал всех по палатам. Пришлось угощать Толяна, который всё смолотил и даже «спасибо» не сказал. Ну и чёрт с ним, Император не пропадёт, а сигареты можно и завтра отдать.

Свет погасили. Толян беззаботно храпел на своей койке, а тот невменяемой (тоже, кажется, Ваня), бормотал сам с собой, уставившись в угол. Вася развалился на кровати и нацепил наушники. Миша вообще-то прав: музыка хоть немного помогает отвлечься и представить, что находишься где-то в другом месте. Интересно, что за группа такая, которую он так любит? Вася закрыл глаза и нажал кнопку. Тяжёлый бой гитарных струн ударил по ушам.

Границы ключ переломлен пополам,⁽¹⁾

А наш батюшка Ленин совсем усоп,

Он разложился на плесень и на липовый мёд,

А перестройка всё идёт и идёт по плану,

А вся грязь превратилась в голый лёд.

И всё идёт по плану…

1) «Гражданская оборона» «Всё идёт по плану»

Вернуться к тексту