Не смотри в окно (джен)

Хоть мы и передвигались почти бесшумно, мне всё время казалось, что нас слышно даже на других этажах. Стук собственного сердца разрывал тишину ночи. Протиснувшись в один из узких проёмов, ведущий в бесконечные зелёные коридоры, мы огляделись, прислушиваясь к шорохам, и только затем проследовали вперёд. Шли мы относительно долго, останавливаясь при малейшем звуке, и я не сразу поняла, что мы идём на верхний этаж. «Может, в потайной комнате есть что-то ещё, что нам пригодится при встрече с чудовищем?» Но мы прошли мимо той лестницы, что ведёт в библиотеку.

Я начала догадываться, куда мы идём, но не понимала зачем. В поле зрения уже появилась знакомая дверь, как вдруг раздался резкий грохот, словно большая птица врезалась в окно. Мы обе вздрогнули от неожиданности. Я было завертела головой в поисках источника шума, как услышала тихое, но резкое: «Не смотри!» Я тут же зажмурилась и, замерев на месте, постаралась не слушать мерзкий скрежет по стеклу, от которого вся решимость куда-то испарилась, а кончики пальцев никак не могли удержать оружие. Скрежет прекратился, но мгновение спустя я услышала жалобный скрип двери. Мне не хотелось думать, что Оно уже внутри, совсем близко. Я надеялась, что это моя будущая свекровь вышла на шум в коридоре и как только я об этом подумала, тут же ужаснулась. «Оно ведь убьёт её!»

Не думая о последствиях, я тут же открыла глаза и застыла. Мои ноги приросли к полу, рот приоткрылся в беззвучном вопле. Оно стояло в полуметре от меня. Смотрело своими белыми провалами прямо мне в душу. Я чувствовала, как холодный пот струится по моей спине, гул пульсирующей крови в голове и неожиданный жар над своим ухом. Он был настолько выбивающимся из этой картины, что я мгновенно сфокусировалась на нём. Горячий шёпот обжёг мой затылок: «Не смотри. Закрой глаза. Не смотри». Я вспомнила, кто стоит за моей спиной. Вновь зажмурилась и одновременно с этим вонзила стилет правой рукой туда, где должно было быть сердце.

Раздался высокий нечеловеческий вой — крик — вопль. Не знаю, как это можно назвать. Ничто живое не способно издавать подобных звуков. Но теперь я точно знала, что ранила это существо, хоть и не имела уверенности, что попала в цель. В момент, когда мои руки рефлекторно потянулись к собственной голове, чтобы прикрыть уши, звон разбитого стекла заполнил коридор, и вопль почти сразу стих. Всё это заняло считанные секунды, но мне казалось, время замедлило свой ход.

— Сюда оно больше не вернётся. Давай спустимся в главный холл и уже оттуда начнём прочёсывать здание, — слова, сказанные спокойным деловым тоном, привели меня в чувство. Но прежде, чем открыть глаза, я почувствовала руку на своём плече:

— Кажется, у тебя получилось ранить её.

— Я не уверена, что попала в сердце.

— Может и нет. Но теперь мы хотя бы знаем, что эту тварь можно ранить, а значит и убить. И у нас осталось ещё три попытки.

— А до этого уверенности у тебя не было?!

— Я раньше не сталкивалась ни с чем подобным и ни в чём не могу быть уверена. Да и источники довольно сомнительны. Но большего у меня всё равно не было.

Я поперхнулась воздухом от этих слов.

— Ты что сейчас серьёзно?! Как ты?! Что за?! Ладно. Забудь. Что за источники?

— Книги. В основном художественная литература. Легенды. Один очень интересный дневник. Было ещё упоминание о чём-то подобном в какой-то мифологически-религиозной энциклопедии, если можно её так назвать.

Ну, это уже было слишком. От возмущения я даже не сразу нашлась, что ответить:

— То есть, ты начиталась женских романов и фэнтези и решила, что этого будет достаточно, чтобы убить реального монстра? Издеваешься?! Прошу, скажи, что да!

— Там, насколько помню, женских романов не было. В них обычно несколько иное содержании. А значит, подобных персонажей быть не могло. Хотя... Смотря, какие романы...

Она уже шла по коридору в сторону холла, а я всё никак не могла сдвинуться с места. «Ну как так, а? С чего я взяла, что она знает, что делать в подобной ситуации? Она ведь не старше меня. Да даже если и старше, это не аргумент в пользу её осведомлённости в вопросах монстрологии». Преисполненная негодования, я всё же двинулась следом за ней и, решив добить саму себя, спросила:

— И что в этих книгах написано об этом существе? Что Оно такое?

— В зависимости от автора, его происхождения и фантазии названия различаются. Но удивительный факт: я нигде и никогда не встречала упоминаний о чём-то подобно. А я перечитала за свою жизнь уйму книг со схожим содержанием. Однако здесь, в потайной библиотеке, я наткнулась среди прочего на десяток книг, где говорится о твари, что когда-то была человеком. Но будучи однажды убитым — насчёт смерти я не уверена — таким же созданием и окроплено его — не знаю, чей — кровью, стало проникать ночами в дома мирно спящих людей. А спустя несколько дней, иногда недель таких визитов, жертв находили мёртвыми. Изломанными или истерзанными. Там же всегда говорилось, что если установить с ним зрительный контакт, можно считать, что тебя не спасти. Но мне думается, что тут не всё так просто. Оно зачем-то следит за своими жертвами, не нападает сразу. К тому же в одной из книг, к которой я вначале отнеслась скептически, сказано, что эта тварь изначально абсолютно слепа.

— Как это? Оно очень неплохо ориентируется в пространстве.

— Я думаю, хотя это только предположение, именно этот зрительный контакт и необходим, чтобы видеть. Мне кажется, Оно видит Себя глазами жертвы и не только себя. В той же книге говорилось что-то про кровь. Про неё вообще много где упоминалось. Вроде бы кровь даёт возможность видеть постоянно. Не совсем поняла, Его кровь или кровь жертвы. Что Оно для этого делает. Но если Оно действительно слепо, то это отчасти объясняет, почему нападения не происходят мгновенно. Судя по всему, ни один автор не сталкивался с подобными существами лично. Это всё домыслы, рассказы, страшилки для детей, которые были ими записаны, дополнены собственными фантазиями. И у меня осталась уйма вопросов. Но на один я нашла ответ. Оно руководствуется не инстинктами, как животное, не голодом. Оно убивает по-разному и разных людей. Закономерность прослеживается как у серийных маньяков: сначала Оно словно питается страхом своих жертв. Затем, когда они уже на грани безумия, Оно увечит их, ломает, сдирает кожу, вырывает внутренности. Очевидно, получая удовольствие и от непосредственно смерти жертвы, и от игры с ней. Жутковато, если подумать. И логично. Ведь получается такое существо из человека. Какие уж тут инстинкты!

— Да уж. Если мы выживем, от кошмаров я нескоро избавлюсь.

— Конечно, ты выживешь! Я в этом даже не сомневаюсь. А с таким настроем наши шансы неуклонно стремятся к нулю. Ты ведь ранила его. Остаётся только найти и добить.

Её слова звучали так уверенно, сложно было в них усомниться. Но что-то в них было такое, что неприятно резануло уши. Но оно ускользнуло от меня, а времени анализировать уже не было. Мы уже подошли к холлу.

Из-за двери доносился неясный шум и голоса. Помедлив немного, я постаралась расслышать, что там происходит, но поняла лишь интонации. Ни единого слова разобрать было нельзя. Здраво рассудив, что прятаться в данной ситуации уже не имеет смысла, я толкнула дверь, и моим глазам предстала крайне удручающая картина: кто-то плакал, стоя на коленях и закрыв лицо руками, кто-то раскачивался взад-вперёд, сидя на полу и глядя в одну точку, что-то бормоча, кто-то перевязывал кровоточащую рану на чужой ноге, кто-то бегал то к одному, то к другому, кто-то вполголоса ругался, кто-то кому-то молился или пел. Наверное, так выглядят специализированные учреждения для душевнобольных. И посреди всей этой неразберихи на изящной кованой скамье под парадной лестницей сидел мой возлюбленный. А перед ним лежали сломанными куклами двое мужчин и молодая девушка-администратор. Время остановилось. Я так радовалась, что он далеко отсюда, что его жизни ничего не угрожает. А теперь он в центре этого ада. Мысленно я уже смирилась, как бы горько это не было, что так и не примерю ни одного из тех отмеченных мной в каталоге белых платьев. Но я ни на мгновение не верила, что и его не станет в этом мире. Что единственный мужчина, который понимал меня по-настоящему, заботился обо мне, любил меня, умрёт.

На моих глазах уже вскипали слёзы, когда он поднял свои, и мы встретились взглядами. Вновь это чувство, как тогда. Все смотрят на меня. Молчат и смотрят. Но я не могу нарушить единственную связь с реальным миром. И тут я замечаю, как меняется его лицо, как оно вытягивается, как увеличиваются его глаза. Даже на расстоянии я вижу каждую крошечную деталь. Слышу женский визг. Делаю попытку осмотреться по сторонам, но тут же зажмуриваюсь. Я хочу крикнуть, чтобы и он закрыл глаза, но чувствую, как кто-то, коснувшись моей руки, обходит меня справа. Ничего не меняется. И я, наученная прошлым опытом, приоткрываю глаза, глядя в пол. Никого вблизи не обнаружив, приподнимаю голову и вижу удаляющуюся в направлении моего жениха женскую спину. Все взгляды пересеклись на этом чёрном силуэте.

Ещё не понимая, что делаю, иду следом. Будто вокруг моего тела невидимая верёвка, второй конец которой в Её руке. Приблизившись, подмечаю, как он отступает на шаг назад в полном оцепенении. Как кролик перед удавом. Не отрывая наполненного неподдельным ужасом взгляда. Вижу, как сжимается его фигура. Её же плечи по-прежнему уверенно расправлены, а медленный шаг вновь всколыхнул в моей памяти образ идущего в нападение зверя. В голове становится пусто. Я знаю, что мысли должны быть. Знаю, что меня должна мучить целая кипа вопросов и пугающих предположений. Но ни одна мысль не может сформироваться. Я просто стою совсем рядом с ними и что-то ищу в их лицах, в их глазах. Не знаю, что именно. Но это что-то очень важное. Они молча смотрят друг на друга. Он напуган, я это не просто вижу, но и чувствую. А она…

Пока я пыталась понять, что за эмоции написаны на её лице, она вдруг, хищно облизнув губы, произносит с наигранной нежностью: «Скучал?» Стоило слову коснуться стен, как ход времени не просто восстановился. Оно стремительно бежит, и мне приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы понять, что происходит вокруг меня. Какая-то горничная неловко падает, пытаясь сесть, другая выбегает из помещения, ругавшиеся мужчины замирают, как я мгновение назад. Я отворачиваюсь от них в тот момент, как слышу искажённый паникой голос:

— Это не можешь быть ты! Тебя больше нет! — Он будто теряется среди всей этой окружающей роскоши. Выцветает, как старая фотография. «Почему он такой замыленно-серый?»

— Тогда кто же перед тобой? — она улыбается.

— Ты мертва! Это не ты! Тебя нет! — его голос почти срывается на крик. Он словно пытается убедить и её, и себя в собственной правоте. Настоять на этом. Словами переписать реальность.

— Ты знаешь это лучше, чем кто-либо. Верно, радость моя?

Улыбка не сходит с её лица, но я чувствую в ней не тепло, а боль и испепеляющую, едва сдерживаемую злость. Я всё ещё пытаюсь осмыслить сцену, развернувшуюся перед моими глазами, как слышу ещё один женский визг. Обернувшись на него, замечаю ту рыдавшую на коленях девушку. Проследив за её взглядом, резко втягиваю воздух. У самого окна под потолком качаются, конвульсивно дёргаясь, женские ноги. Я уже знаю, что увижу, если подниму глаза выше, и всё же поддаюсь рефлексу. Наполовину высунувшаяся из окна под самым потолком тень держит неимоверно сильной лапой, нет, рукой девушку за голову, как какой-то невесомый мячик, а второй сдирает кожу с её горла. Неприятные булькающие хрипы порождают новую волну истерии.

С трудом подавив тошноту, я пытаюсь оторваться от разглядывания всё ещё дёргающегося тела. И тут из-за головы девушки очень медленно выползает другая, полностью чёрная. В то мгновение, как выплывает первый немигающий белый глаз, словно светящийся среди всей этой глубокой тьмы, кто-то хватает меня за руку и тянет на себя:

— Где клинок? — Я смотрю на свои пустые ладони и поднимаю растерянный взгляд. Она вкладывает в мою правую руку один из своих.

— Ещё одного шанса у нас не будет, — мгновенно прихожу в чувства, и неожиданно для себя спрашиваю:

— Кто вы друг другу? — Я уже знаю ответ на этот вопрос. Где-то в дальнем углу сознания. Но хочу услышать совсем другое. Не то, чего так сильно боюсь и что так очевидно. Судя по появившемуся выражению горечи на её лице, она точно поняла меня:

— Он отдал меня этой твари. Как и тех, кто был до меня. Как и тебя собирался.

Возможно, если бы не царившее вокруг безумие, я бы вспомнила всё то предательство, что мне довелось пережить, проанализировала собственные поступки, приводившие меня именно к таким людям, подвергла критике свою природную доверчивость. И я это сделаю, но гораздо позже. А в тот момент я приняла этот факт как данность и сжала в холодных пальцах поблёскивающую в искусственном свете серебряную «спицу». «Чем бы не закончилась эта ночь, прежней я уже точно не буду». Воскресив в памяти всё, что узнала об этом существе, и бросив последний взгляд на сгорбившуюся на скамейке фигуру с опустошённым лицом уже бывшего жениха, я сделала свой первый шаг в пустоту.

С того дня прошло уже почти семь лет, но я помню эту изменившую весь мой мир ночь так детально, словно не прошло и дня. Если бы я захотела описать случившееся тогда, это мало бы походило на нормальное повествование. Ведь я помню всё. Помню увеличившееся число сломанных тел, окровавленных, с выкрученными под неправильным углом конечностями. Помню запах этой самой крови. Тяжёлый, удушливый. Помню, как дикий вопль сотряс стены в тот момент, когда тонкий клинок в руке девушки в чёрном вонзился в светящуюся глазницу чудовища. Помню, как та отлетела на несколько метров, врезавшись в зеркало на стене. Помню форму каждого осколка, лежащего рядом с неподвижным телом. Помню безумный, полный ужаса вопль: «Мама! Нет! Это же я!». И нечеловечески сильные руки, ломающие шейные позвонки. Их хруст. И, наконец, помню собственную руку, совсем тонкую, слабую, протыкающую второй глаз стилетом.

А затем то, что я предпочла бы забыть: мощные, уже не принадлежащие немолодой женщине руки с длинными когтистыми пальцами поднимают меня высоко над полом. Существо лезет по стене всё выше, словно гигантский чёрный паук, волоча меня за собой, как какую-то невесомую тряпку. Когда я уже была готова попрощаться с жизнью от смертельного падения или же от лап монстра, я увидела, как быстрым слитным движением моя очнувшаяся, видимо, от обморока, подруга спрыгивает с самого верха так и не разобранных строительных лесов на чудище, зависшее вместе со мной у окна. Она легко обхватывает монстра сзади и, повиснув на нём, выдёргивает из груди клинок, тот самый, что я вонзила. С размаху втыкает точным движением на пару сантиметров левее и ниже. Существо вновь вопит, но гораздо громче и неприятней, выпускает меня из ослабевших пальцев. Я в последний момент успеваю ухватиться за карниз. Оно валится с пятиметровой высоты на пол вместе со своей убийцей.

Одно мгновение, превратившееся в вечность. Я вижу лёгкую улыбку на бледном лице. Я чувствую, как моё сердце пропускает удар, как мои руки конвульсивно сжимают карниз. Я слышу удар от столкновения двух тел с каменным полом. Я ещё не верю. Стараясь двигаться как можно быстрее, я лезу по светлым, почти прозрачным занавескам вниз. Где-то на середине слышу треск ткани, и мой спуск ускоряют рвущиеся шторы. Всё же больно упав с приличной высоты, я понимаю, что вывихнула ногу и не могу нормально идти. Почти подползаю к неподвижным телам. Я не могла понять, откуда это чувство потери, не могла поверить, что ничего уже не исправить.

Я чувствовала, что за этот короткий промежуток времени нашла единственного человека, который бы понимал и принимал меня без всяких «но». Без попыток исправить. Человека, который видел меня настоящую и верил в меня. Никто не был для меня настоящим другом и защитником. Мне никогда ни с кем не было так легко, спокойно и надёжно. Ни с родителями, ни с друзьями, ни с лучшей подругой. Ни, как выяснилось, с женихом. В памяти всплыл тот вечер, когда я, ещё не столкнувшись с настоящей трагедией и предательством, изливала ей душу. Тогда я подумала: если бы у меня была сестра, она была бы такой. Теперь же я смотрела на заострившиеся черты лица, на лужу крови под её головой. И на ту, другую кровь, что залила её лицо, стекая с чёрной бездыханной массы, покоившейся на ней.

Когда несколькими днями позже я листала взятые с собой из потайной библиотеки книги и записи, я всё никак не могла отделаться от мысли, что она знала, что выживу только я. Вспомнились её слова: «Конечно, ты выживешь!». Не «мы». Я всё решила для себя в тот самый момент, перечитывая страницы дневника со знакомым почерком, наткнувшись на фразу «никто точно не знает, насколько многочисленный этот вид…». Я их найду. Я знаю, как их уничтожить. Кроме меня этого сделать некому. И теперь мне это по силам.

Если бы меня спросили: «С вами такое бывало? Одно единственное событие меняет всё восприятие мира? Одна встреча, которой не должно было случиться, переворачивает всю вашу жизнь с ног на голову?» Над моим ухом раздалось бы тихое, озорное: «Да. Было». Улыбка сама собой расползлась бы на моём лице. Ведь теперь у меня есть цель. Есть знания, которых больше нет ни у кого. Опыт, закаливший мой характер. И собственный монстр за спиной.