Печать Омеги (джен)

В животе дирижабля было тесно и душно. Двадцать с лишним пленников сидели привязанные к переборкам. Ирэн узнавала лица — послушники, слуги, солдаты инквизиции. Все молчали, понимая: их свободная жизнь кончилась, началось что-то другое — видимо, существование в виде раба.

Солдаты сняли шлемы, превратившись из железных демонов в обычных людей. Юшэнг курил что-то едкое, отчего слезились глаза. По его лицу расплывалась довольная ухмылка.

Секунда — и в голове Цзиньлуна раздался голос кадета, не прошедший через воздух, а возникший прямо в слуховом нерве:

— Видишь, как получилось? — От мыслеграммы пахло самодовольством и жаждой признания. — Рейд к монастырю — моя идея. Настоящий подвиг! Спас товарища от кинжала, перебил дружинников! Теперь Дед назначит меня наследником вместо этого тряпки Цао.

Цзиньлун невольно усмехнулся. Набрал ответ на клавиатуре возникшей перед его взором, отправив вместе со словами волну скептического веселья:

— Юшэнг, Дед наследников меняет как перчатки. За мою жизнь я видел их штук пять. — Лёгкая ирония окрасила мыслеграмму. — А то и нового сына заведёт. Ему ещё рано на покой.

Самодовольная улыбка кадета поблекла. Волна раздражения и обиды проявилась на лице, но в общий канал мыслеграмм отряда Юшэнг ничего посылать не стал.

— Неплохой улов, — сказал он вслух, меняя тему. — Дед будет доволен.

— А эта правда дочь барона? — кивнул на Ирэн один из бойцов.

Юшэнг пожал плечами:

— Узнаем. Если врёт — всё равно хороший товар. Если не врёт — выкуп получим. А не заплатят — туда же.

Ирэн подняла голову. В глазах мелькнуло непонимание:

— Куда — туда же?

Молчали.

— Что такое инкубаторская? — Ирэн повторила вопрос, пытаясь сохранить остатки достоинства.

Улыбка Юшэнга стала шире и мерзее:

— Публичный дом, милочка. Там тебя будут пускать по кругу аристократы. А ещё — тебе предстоит рожать детей, пока не сдохнешь от родов. — Он облизнул губы. — Хотя с таким личиком протянешь дольше других.

Ирэн побледнела. Теперь она понимала, что ждёт её на равнине Хриса.

Дирижабль летел на северо-восток. А позади, в дыму и пепле, оставался мир, где она верила в любовь Бога, мудрость, добродетель людей и в то, что правду легко узнать.