Бесконечность (гет)

Когда дело доходит до решения какой-то задачи, неважно, учебной или жизненной, я всегда отправляюсь в библиотеку. Найти среди пожелтевших страниц ту самую нужную строчку, способную помочь, порой кажется мне самым правильным занятием в жизни. И, хотя умом я понимаю, что не на все вопросы существуют готовые ответы, хочется верить, что именно в этот раз мне повезет.

Когда занятия закончились (на которых, кстати, Гарри решил не появляться), я пошла в библиотеку. Кто-то, чтобы привести в порядок учащенный пульс, может слушать музыку, а я… предпочитаю искать покой в ровных линиях букв на бумаге.

Странный мужчина из видения никак не хотел уходить из моих мыслей, руки непроизвольно сжимались в кулаки, и не покидало ощущение, что кто-то меня преследует. Кого же я забыла? Кого должна вспомнить? Что отзывается в груди болью, что мучает и заставляет все внутри холодеть, сжиматься в комок, забывая даже о вдохе? Откуда это предчувствие, что я стою на краю пропасти? Где и в ком скрывается враг, насылающий на меня темные чары?

По дороге в библиотеку, вспоминала утреннюю перепалку с Паркинсон. Мы с ней никогда не дружили. Скорее, соперничали, но, если обычно девушки пытаются затмить друг друга мантиями и красотой, то мы соревновались только в остроте разума. Панси отличалась редкой язвительностью, которая, встречаясь с моим полным равнодушием, заставляла ее сильней раздражаться. Когда утром она спасла меня от падения на лестнице, я впервые увидела ее в новом свете. Впрочем, думать о ней, как о спасительнице, сейчас хотелось меньше всего.

…Мадам Пинс встретила меня легким кивком, и я, улыбнувшись в ответ, прошла к свободному столу. Потом вдруг застыла. Через стол от меня сидел Малфой. Опустив голову на соединенные пальцы, и, скрыв глаза за отросшей челкой, он казался сейчас уязвимым. И, в то же время, каким-то, надломленным.

Некстати вспомнился наш недавний разговор в поезде. «А что ты думаешь о наследиях, которые убивают? Знаешь, у нас в роду есть одно такое… Передается раз в пару-тройку сотен лет. И человек, получивший его, не доживает до двадцати лет…»

Я почувствовала странное волнение. Что, если Малфой тогда не солгал? Неужели это — его судьба? И почему я должна волноваться по этому поводу, если сама по уши в неприятностях?

Мой взгляд скользнул по книге, лежавшей перед ним. Не слишком толстый томик с потертой обложкой, без каких-либо символов. Почему эта книга его заинтересовала? А что, если… Драко Малфой никогда не был святым. Метка Упивающегося позорным пятном навсегда останется с ним. Вдруг он… Вдруг, в этой книге, – ответ на мои вопросы?

…Внезапно Малфой резко встал и развернулся, встретившись со мной глазами. Мне даже показалось, что он знал, что за его спиной буду я. Замер на секунду, потом, задумчиво щелкнув пальцем по обложке книги, которую читал, посмотрел на меня… Весьма красноречиво. Пожалуй, даже Виктор Крам не смотрел на меня на Святочном балу более выразительно. Это был пристальный взгляд, взгляд голодного зверя, который видит перед собой добычу, но почему-то не желает ее коснуться. Я поймала себя на том, что не могу разорвать зрительный контакт.

Малфой усмехнулся, а потом… Просто прошел мимо меня, слегка коснувшись рукавом изумрудной мантии. Я слышала звук его удаляющихся шагов. Прежде чем поняла, что делаю, подошла к столу, за которым он сидел, и открыла оставленную там книгу.

Я прочитала слова, выведенные красивым каллиграфическим почерком.

«Любовь – это самая опасная сила на свете. Она способна перевернуть мир, превратить его в груду обломков. Она подобна бушующему океану огня, который, в конечном итоге, оставит после себя выжженную пустыню. И, хотя мы прекрасно знаем об этом, мы снова и снова отчаянно ищем ее».

Я пролистала книгу дальше. Только пустые страницы? Это, что же, дневник Малфоя? Или же… В памяти всплыли открытки, которые я получала ко Дню рождения. Не похоже на его почерк.

Я попыталась осмыслить прочитанное, решить, согласна ли я с таким определением любви. И чужой голос ответил на мои мысли, мелодичный голос Мио из моего странного сна.

«Любовь – это сила созидания. Энергия, наполняющая мир, безграничная и бесконечно сильная. Это то, что заставляет прорастать травинку, усмиряет бушующее море и заставляет двигаться планеты по своим орбитам…»

Я почувствовала, что голова закружилась, а рука схватила перо из чернильницы на столе. Пальцы автоматически вывели символ – перевернутую «восьмерку». Перо замерло ровно посередине, в точке пересечения.

Я смотрела на знак бесконечности и думала о том, что моя судьба странным образом пересеклась с судьбами двух других людей, один из которых был мне очень дорог, другого же я почти не знала. В одном я была уверена точно – эта история началась задолго до моего рождения.