Вавилон (джен)

При следующей встрече Беллатрикс поведала Барти, что Лорд доволен итогами их акции и тем, как проявил себя Барти. По его словам, Барти выполнил свою часть работы как должно, тем самым показав, что достоин быть полноправным членом Организации. Белла в этот момент была в платье, поскольку встреча происходила после какого-то официального мероприятия (Барти с некоторого времени питал к ним отвращение, а посему старался по возможности даже не выяснять, что это было), и в этот момент казалась ему самой прекрасной женщиной на свете, впрочем... впрочем, он не мог похвастаться сколько-то близким общением с достаточным количеством представительниц противоположного пола.

— Барти, о том, что у Ближнего Круга есть метки, — чуть замешкавшись, начала Белла, — я тебе уже, кажется, рассказывала? Это такие магические татуировки — и они могут использоваться для связи, к примеру.

— Ещё в начале занятий было, — откликнулся Барти. — Правда, я их пока так и не видел.

— Ну смотри, — она улыбнулась и приоткрыла рукав платья. На предплечье красовалась бледного (такого, что если смотреть вскользь — то было и как-то не особо заметно) серого цвета татуировка в виде змеи, выползающей изо рта черепа — хотя хвост змеи скорее служил черепу в качестве нижней челюсти, поскольку ее не было видно совершенно. Смотрелось даже красиво, хотя стоило признать, что будь эта метка цвета более насыщенного, то и выглядел бы рисунок куда более эффектно, о чём Барти не преминул упомянуть. Беллатрикс только рассмеялась.

— В активном состоянии, — пояснила, успокоившись, она, — так и происходит: метка становится чёрной. Так вот, к чему это я тебе говорю, — она продолжила, — перед Рождеством мы соберёмся, и тогда будет иметь смысл представить тебя. Так что не забудь.

— С-спасибо... — это было немного неожиданно. — Но я у тебя тоже хотел спросить одну вещь.

— Опять что-нибудь про зелья или про оборотней? — она усмехнулась.

— Ну, примерно, — Барти взял небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. — У нас резко прибавилось работы... и каких-то подозрительных личностей, появляющихся время от времени.

— Тут я далеко не всё знаю, — Беллатрикс задумалась. — Давай я тебе сейчас обрисую ситуацию частично, а потом спрошу Лорда, что тебе ещё следует знать, хорошо? — она дождалась согласия и продолжила. — Ты уже в курсе, что на нашу сторону удалось переманить часть дементоров и некоторые акции проходят теперь с их участием?

— Слышал, — подтвердил Барти. — А что, много желающих брать их с собой в рейды?

— Ну вот любимые тобой оборотни желают, — сказала она с неприкрытой издёвкой. — Да ты не удивляйся: это мечта и показатель статуса для любого отребья. Лорд решил так вожаков выделять, — она рассмеялась. — Нам они всё равно не особо нужны, когда дело не касается Азкабана, а вот эти ничтожества купились.

— Интересно, спасибо, — ответил он и вернулся к изначальной теме. — Но всё-таки, это как-то связано с неожиданным приливом дел у нас и что там может быть ещё?

— Возможно, и это тоже... или косвенно связано, хотя я не стала бы утверждать наверняка, — Белла вздохнула и принялась объяснять. — На самом деле вот в чём дело: близится финальный этап нашей войны, и нам нужно несколько увеличить численность тех, кто поддерживает нас безоговорочно, — Барти кивнул, показывая, что готов слушать дальше. — В том числе, конечно, численность оборотней. Так что сейчас должна происходить достаточно активная вербовка. А больше, я, пожалуй, и не могу ничего сказать, — она замолкла. — Хотя нет. Не стоит забывать, что теперь у нас есть аналог этого зелья, что тоже играет роль.

Возвращаясь, Барти думал над тем, кто же именно должен быть посланником Лорда к оборотням, а кто им не являлся и при этом был подозрителен — не факт ведь, что только его подопечные в последнее время активизировались. И главное, Лорд Лордом, а допустить, чтобы на вверенный ему с Бриссенденом участок пришлось вызывать авроров... нет, до такого доводить было бы крайне нежелательно. Надо было вспомнить для начала, кто из замеченных личностей ему не нравился больше всего...

Первым, а точнее, даже нулевым номером надо было поставить оборотня, известного всем под кличкой Фенрир Сивый — настоящего имени его никто не знал. Он уже давно был в розыске, но пока все попытки его найти заканчивались неудачей. Сейчас же не было достоверной информации, что он появляется в Скаллоуэе, но слухи ходили. Можно было, конечно, писать запросы, но пока кто-то там удосужится среагировать... И главное, если Фенрир осмелился поднять голову, то он-то точно должен был быть на стороне Лорда.

Оборотни вообще к Лорду относились скорее положительно, поскольку он по приходу к власти обещал облегчить их участь, и ухудшить положение магглокровок, которых оборотни не любили хотя бы из-за того, что сами хотели бы работать на тех должностях, которые последние десятилетия занимали магглорожденные. Конечно, только наиболее отчаянные оборотни изъявляли желание воевать за Лорда, но и таких становилось всё больше, а уж после того, как у Лорда появилось зелье и дементоры... Но всё равно, такого резкого всплеска активности появиться было не должно.

Возвращаясь к новым личностям, номером один следовало назвать некоего Чарли Боннера, хмурого мужчину средних лет, запомнившегося Барти очень коротким «ёжиком» на голове и каким-то запредельным числом перстней на длинных пальцах. Этого типа достаточно часто можно было заметить в поселении, и имелось предположение, что он должен быть связан либо с контрабандой, либо ещё с чем-то противозаконным. Но учитывая информацию от Беллатрикс... такой типаж определённо мог проводить набор. А мог и не проводить, конечно, — наверняка Барти не стал бы утверждать.

А вот с номером два по подозрительности всё было гораздо интереснее, даже если сравнивать с нулевым номером. Дело в том, что этого-то человека Барти знал, хоть и не мог похвастаться близким знакомством. Но оное и не требовалось для того, чтобы опознать в аккуратно одетом в явно дешёвую мантию молодом человеке с каштановыми волосами и вечно неуверенным выражением лица Ремуса Люпина, учившегося на Гриффиндоре на год старше самого Барти. Если подумать, то Ремус входил в школьные годы в состав мародёров вместе с такими ребятами, как Сириус Блэк, Джеймс Поттер и Питер Петтигрю. А уж чтобы тот же Сириус вступил в Организацию... нет, в это как-то совсем не верилось, если знать о том, как тот не ладил с семьёй и не любил её традиции. Конечно, возможно, их пути с Люпином разошлись после выпуска, но гораздо более вероятно, что он приходил в Скаллоуэй не вербовать сторонников для Лорда, а возможно... возможно, даже с противоположной целью. А значит, это надо было пресечь.

С другой стороны, даже если и пресекать его действия, то авроры-то не нужны, да и много ли у него шансов чего-то изменить в отношении оборотней к лорду, если подумать? Барти подумал. Выходило, что шансы его ничтожно малы, а узнать о положении дел он уже и без того имел все шансы. А вот если Люпин слишком активно будет пытаться что-то изменить... Одно Барти понимал точно: если произойдёт убийство, то авроров вызывать придётся, а значит надо поговорить с Ларсеном.

— И о чём ты хотел поговорить? — на столе уже стояла бутыль, стаканы и жареная селёдка с лепёшками, теперь можно было начинать разговор. — Что-то намечается?

— Это тебе лучше знать, — начало получилось каким-то недружелюбным. — Тут какая-то ерунда творится вокруг, и непонятно, что с этим делать.

— Ну, пока ничего действительно интересного не происходит, — Ларсен явно лукавил, но Барти пришёл не для того, чтобы уличать его во лжи.

— Тебе виднее, конечно, но... — он ненадолго замешкался. — Есть как минимум один человек, про которого нам стоит поговорить, — ещё пауза. — Да, однозначно стоит.

— Ну валяй, — стакан виски совершил путешествие к жаждущей его глотке, следом последовали кусок хлеба и селёдки, и собеседник вновь был готов воспринимать информацию. — Чего хотел-то?

— Я хотел поговорить о Люпине, — Барти принялся его описывать. — Ну, один из тех, кто недавно стал захаживать в Скаллоуэей: молодой, среднего роста, бледный, со светло-бурыми волосами...

— Да понял, я понял, о ком ты. — перебил его Ларсен. — Этот... как там его... Ромулус, да?

— Нет, он Ремус.

— Не важно. Давай лучше к сути.

— Хорошо, — он снова немного помедлил с продолжением. — Я ведь правильно понимаю, что он занят тем, что расписывает вам то, насколько невыгодно поддерживать Сами-Знаете-Кого?

— А мне-то откуда знать, что он там расписывает? — Ларсен пожал плечами, но немного торопливо, из-за чего Барти подумал, что попал в точку. Конечно, оставался вариант, что его просто начал раздражать разговор о непонятных мелочах, но эта гипотеза казалась менее правдоподобной.

— Мне кажется, в данном случае стоит поинтересоваться, — Барти сам сделал обжигающий глоток и сразу же постарался закусить, — и я даже готов подробно объяснить, почему же.

— Знаешь, а я тебя послушаю, — перечёркнутое шрамом лицо исказил оскал, сделав его выражение по-настоящему зловещим, зверским, хотя обладатель явно добивался какого-то иного эффекта.

— А всё довольно просто. Не отрицаю, что подавляющее большинство оборотней министерство не любит, ведь так? — он выжидательно посмотрел на собеседника.

— Ну, положим, — ответил Ларсен. — Но не думаю, что это для кого-то здесь является секретом.

— Я тоже, — с готовностью откликнулся Барти. — Но для того, кто не имеет с вами дела, это может быть не так очевидно. И этот кто-то может быть довольно настойчивым...

— И к чему ты клонишь? — собеседник откинулся назад, на спинку стула.

— К тому, что местные могут решить проблему чересчур радикально, — перешёл к делу Барти, — а нам всем от этого будет крайне неприятно, если с человеком здесь что-то случится и нагрянут авроры.

— Да понял я, понял, — отмахнулся Ларсен. — Можешь не волноваться: не произойдёт ничего такого.

Не то чтобы разговор сильно успокоил Барти или всё прояснил, но у него хватало и других забот, кроме как следить за подозрительными не-местными. Хотя он был даже благодарен за возросшую в последнее время нагрузку — по крайней мере, не оставалось особо много времени на то, чтобы думать, а что же с ним не так. Почему он подозрительно легко смог убить бывшую знакомую и ничего особенного тогда не испытал, почему «империус» вызывает разве что брезгливость, если брать отрицательные ощущения, почему он настолько быстро привык совершать поступки, которые считаются ненормальными, когда, если верить тому, что он знал до этого, должны были случиться какие-то переживания, даже чуть ли не перерождение. Но ничего подобного не происходило, словно ничего не случилось, а жизнь текла так, как и должно, словно все пытки и убийства магглов и последний рейд были чем-то обыденным, повседневным. И если в случае с магглами можно отговориться, что это не люди в полной мере, а существа, до крайности на них похожие, то в прошлый-то раз убитые точно были людьми, волшебниками? Да и классификация магглов была не слишком ясна в этом плане: в конце концов, оборотней-то Барти считал людьми, хоть они тоже классифицировались как существа. Возможно, у него начался синдром Хагрида, школьного лесничего в Хогвартсе, который ладил с животными настолько хорошо, что считал их такими же, как люди, и очень удивлялся, когда оказывалось, что всё несколько иначе? В общем, углубляться в эти дебри совсем не хотелось, и Барти был рад, что навалившаяся работа не позволяла ему это. Впрочем, что интересно, время на чтение он, конечно же, выкраивал.

Интересным было и то, что беспокоился о Рождестве он несколько меньше, чем сам ожидал: нет, он ждал его, с добрым Лордом-Сантой, вручающим ему билеты к верхушке Организации, да и некая нервозность тоже была, но казалось, что не в той степени, в какой это должно было наличествовать. Тогда Барти ещё не знал и даже не мог предположить, что никакого Лорда-Санты он уже не увидит...

Он не мог об этом подумать даже тогда, когда к нему влетела сова от Беллатрикс, которая сообщала ему, что надо встретиться в очередной раз, и чем быстрее, тем лучше. Белла же попросила его воспользоваться зеркалом при первой же возможности, и что она ближайшие несколько часов готова с ним говорить. Барти в это время как раз читал в «Ежедневном пророке» заметку об очередном нападении пожирателей на семью Поттеров и на один из немногих оставшихся принадлежать какому-то магглокровке Фоксу магазинчиков. Было интересно сравнивать её с тем материалом, что вышел наутро после единственной настоящей акции, в которой он участвовал самолично — но видимо, была не судьба. Пришлось швырнуть газету, выйти на улицу, где было холодно и ветрено, в тот момент хотя бы не мокро, и отойти подальше, в поле.

— Белла? — и он стал дожидаться ответа.

— Да, привет, — с её голосом что-то было не так. — Ты когда сможешь явиться?

— Смотря, куда именно надо, — Барти недоумевал, что же случилось на этот раз.

— Как и в прошлый раз.

— Ну... — он стал прикидывать: начальник был в данный момент в значительной степени поддат, так что вряд ли стал бы его задерживать. — Могу минут через двадцать. Тебя устроит?

— Устроит. Жду тебя, — она говорила как-то резко и отрывисто.

Когда Барти увидел её вживую, она казалась возбуждённой, словно скурила слишком большую порцию смесей Рабастана: она направлялась к нему чересчур резко, причёска явно не была уложена, а зрачки в глазах казались расширенными. Взгляд её тоже едва ли не метался из стороны в сторону.

— Привет, — поздоровалась она. — Ты надолго отпросился?

— Хоть до ночи, если потребуется, — ответил Барти.

— Отлично, тогда пойдём лучше прямо в наш дом, — неожиданно сказала Беллатрикс. — давай руку, — и они перенеслись ко входу в дом Лестрейнджей. И Рудольфус, и Рабастан уже поджидали их там.

— В общем, — начала Белла, когда они сели, — у меня есть для тебя неприятное известие... — она вздохнула, словно собираясь с силами. — Тёмный Лорд пропал.

— Стоп-стоп-стоп, — Барти вначале не понял, о чём вообще идёт речь. — В каком смысле пропал? — он хотел было сравнить ситуацию со случаем Регулуса, но осёкся и выдал другое. — Он долго никому не показывался или случилось что-то ещё? И никто сейчас не знает, что он делает?

— Нет, никто. — И всё-таки, ситуация удивительно напоминала ту самую. — Более того, все носители метки почувствовали, что с ним что-то не так, через связь, — пояснила она, а Барти тем временем увидел ещё больше сходства. — Это значит, что с ним что-то случилось: надо понять, что именно и что мы можем сделать со всем этим, — она обвела взглядом не только Барти, но и мужа с деверем.

Сидеть можно было долго, но пока ситуация не прояснялась никак. Если предположить, что Лорд мог быть убит или схвачен во время одной из ночных акций, то не было понятно, почему же о его гибели не объявили ни Министерство, ни Орден Феникса. Более того, у тех не было ни одной веской причины замять его гибель: от такого удара пожиратели бы не оправились в сколько-то приемлемый срок. Но на месте акций никого подходящего обнаружено не было: только ребёнок Поттеров в их полуразрушенном доме и трупы, опознанные, но к Волдеморту никак не относящиеся. Нет, никто из противников не мог об этом ничего знать — и лучше бы не знали и дальше; но делать что-то было надо.

— Так, нам пора готовиться к собранию, — под вопросительным взглядом Барти Белла пояснила. — Я созвала внутренний круг на внеочередное собрание. Надо обсудить то, что произошло, выслушать чужие гипотезы и выбрать стратегию дальнейшего поведения, — она взяла небольшую паузу. — Если бы мы только могли предположить, кто может знать, что случилось... Но времени больше нет: если сейчас у нас с вами нет идей, которые можно было бы быстро проверить, надо задействовать всю Организацию...

— Хорошо, — ответил тогда Барти. — Я возвращаюсь и постараюсь подумать... — он поднял взгляд на Беллатрикс. — Или ты хочешь позвать меня на собрание?

— Извини, но нет, — ответила она. — Пока непонятно, что же произошло и что делать, лучше тебя не светить. Возможно, ты нам всем пригодишься для чего-то особенного...

— Да я понимаю, — было немного кисло, но в общем, ничего нового ему не сказали. — Тогда удачи нам всем.

Досиживать именно этот день было после такого известия ожидаемо неудобно: хотелось, чтобы он быстрее закончился, и кто-нибудь поведал бы ему, как и что делать дальше. Хотя Барти, конечно, понимал, что не он единственный не знает, что же делать и что дальше будет, а возможно, тем, кто состоял в верхушке организации ситуация казалась ещё более сложной. Работа делалась автоматически и не могла уже никак сместить мысли в какую-либо иную сторону. Пожалуй, то, что случилось, было ударом ещё в большей степени, чем смерть Регулуса — просто потому, что будущее теперь скрылось за сплошной пеленой, просвечивая сквозь неё совсем не добрыми красками. И мало чего в жизни он дожидался с таким же нетерпением, как окончания того собрания. Даже Бриссенден заметил что-то неладное, а Барти даже не помнил, как отшутился.

Сова прилетела поздно ночью — и до этого времени не спалось, и даже трудно было читать, хотя казалось бы, хорошая книга могла увлечь в любой ситуации, но нет. В принципе, никакой новой информации о Волдеморте письмо не содержало, но зато там были написаны решения, которые были приняты на собрании. Вкратце всё сводилось к тому, чтобы поменьше высовываться, кто-то будет пытаться различными способами найти Лорда, а кто-то должен устранить главные помехи на пути к захвату власти. Тем не менее, производить оный в данный момент было не только крайне неудобно, но ещё и непонятно, можно ли будет власть вообще удержать без Лорда. А вот кое-какие планы и наброски по устранению тех или иных деятелей Министерства или Ордена уже существовали — оставалось их немного доработать, и можно будет заняться этим вплотную. В конце концов, были среди ближнего круга волшебники, набившие уже на подобном руку. Барти даже догадывался, кто просто обязан быть в списке в первых номерах: его отец, и этот факт наполнял душу злой радостью.

Следующие несколько дней слились в сплошной непрекращающийся сон, когда не всегда было понятно, что же вокруг происходит, и какие-то вещи выполнялись только на автоматизме. Можно было задуматься и отвечать невпопад на все вопросы, а можно было даже начать ни с того ни с сего разговор о чём-то отвлечённом и даже непонятно с кем. Собственно, именно так и произошло одно из важнейших событий.

А ведь Барти всего-то заговорил с домовым эльфом...

— Винки, — сказал он внезапно после того, как та (а она была домовым эльфом Краучей) передала ему приглашение отметить Рождество в кругу семьи, — у тебя каждый раз такой счастливый вид, будто это единственная работа, которую тебе говорят сделать.

— Младший хозяин редко использует Винки, — понуро ответила Винки, но сразу же повеселела. — Зато старший хозяин и хозяйка часто приказывают Винки сделать работу.

— Ну да, — согласился Барти, слегка отрешённо, — убираться там, ходить за покупками, готовить...

— И обслуживать гостей старшего хозяина! — вставила Винки довольно.

— А что, у него часто бывают гости? — нет, сам Крауч-старший нередко появлялся на официальных мероприятиях, но вот устраивал чего-то подобное...

— Винки обслуживает все собрания старшего хозяина, — она прямо-таки лучилась довольством, — но могла бы прислуживать, даже если бы они проводились чаще!

— И что, Винки, — в мозгу словно закрутилось множество шестерёнок, вспомнилось письмо Беллы и список личностей, которых требовалось устранить, — неужто хозяин так часто проводит собрания? Подозреваю, ближайшее у него всё равно будет значительно позже начала нового года.

— Хозяин, — важно отметила Винки, — планирует провести собрание ещё перед Рождеством.

— Да, действительно Винки права, — сказал Барти. — Давай я тогда тоже дам тебе работы: приберись здесь, и можешь быть свободна, — Барти вышел из комнаты. Его тело колотила дрожь.

Теоретически, такого рода собрания должны быть защищены не только надёжными чарами, но и противоаппарационным барьером, должна была быть охрана, наверняка они подстраховались и у каждого участника встречи есть при себе безоар, а возможно и портключи... Но зная Барти Крауча-старшего, можно было смело утверждать, что на домовых эльфов он внимания обращать не будет, а ведь была, была возможность действовать через них. Оставалось только придумать как. Нужен был какой-то быстродействующий яд, от которого не сможет защитить безоар, или ещё что-то такое же неотвратимое. Могла бы помочь маггловская бомба, но она просто не взорвётся в волшебном доме.

Внезапно снизошло едва ли не озарение — осталось только схватить бумагу и чернила с пером и записать все необходимые свойства яда, после чего пергамент был послан Беллатрикс с пояснением, что это нужно для дела. Наверняка она захочет узнать, что именно задумано, но доверять весь ещё не до конца сформированный план пергаменту Барти не стал. Лучше было рассказать его лично.

Примерно так всё и произошло: потребовалось внеочередное совещание, на котором его ожидали те, кто должен был участвовать. Этими лицами оказались сама Белатрикс, её муж, алхимик Архипов, который и должен был изготовить нужный яд, если потребуется, и неожиданно там же находился Руквуд, виденный Барти на похоронах Регулуса и Ориона Блэков — его легко можно было узнать по следам оспы на лице.

— Отлично, вижу, что все собрались, — начала Беллатрикс. — Предлагаю не затягивать. Барти, твоя очередь выступать, — она усмехнулась, а сам он встал и вышел, словно перед аудиторией в зале.

— Смотрите, — он хотел вначале сделать вступление, но неожиданно разволновался и перешёл ближе к делу. — Я примерно знаю, когда мой отец собирает следующее совещание.

— А я не представляю, что именно нам эта ценная информация даёт, — резко оборвал его Александр Николаевич. — Надеюсь, нас собрали сюда не только за этим.

— Конечно, нет. — ответил Барти, немного стушевавшись. — Дело в том, что я узнал, — он взял короткую паузу, — что там прислуживает наш семейный домовой эльф...

— И ты можешь ему приказывать, а также делать с ним едва ли не всё, что угодно, — продолжил за него Руквуд. — Что ж, вот это уже интересно. И ты уже что-то придумал, да?

И Барти рассказал про идею с ядом, который должен действовать быстро, но не сразу, от которого не должен помогать безоар, который не был бы заметен в пище или питье и который можно принести, наложив «империус» на домового эльфа. Потом можно приказать эльфу всё забыть, чтобы он не мог сдать хозяина. После того, как Барти выслушали, развернулась дискуссия, в которой предлагали дополнения по плану: основа была признана подходящей. В итоге озвучил всё Рудольф.

— Не забудь, что накладывать подчиняющее придётся лично тебе, — пояснял он, — иначе оно вступит в конфликт с желанием служить твоей семье в целом и твоему отцу в частности. Дальше, — он ненадолго задумался, нахмурив лоб, — чтобы трудно было понять, а было ли вообще что, напоследок надо перенестись на место вместе с эльфом и спалить помещение «финдфайром» — потом ответственность можно будет легко перекинуть на Лорда. Что ещё...

— Ещё, — продолжил Руквуд, — идея приказать эльфу забыть об акции плоха. Надо собственноручно исправить ему память, и сможет это сделать только хозяин, — он повернулся к Барти, — то есть ты. Но ты сможешь: в конце концов, не зря же я тебя учил...

И вот на этом моменте Барти вздрогнул: слишком уж внезапным открытием оказалась личность его учителя. Хотя это неплохо объясняло, почему же он на самом деле был довольно близко знаком с Беллатрикс. Жизнь казалась всё загадочнее и удивительнее...

Напоследок в качестве финального штриха было решено, что воспоминания, связанные с операцией, все её участники сольют с помощью думосброса, а потом Руквуд подкорректирует их память, чтобы в случае, если кто попадётся Министерству, воспоминания невозможно было достать с помощью легиллименции или сыворотки правды, — магический контракт был составлен и должен был быть в ближайшее время надёжно спрятан в сейфе.

Приближалось Рождество.