Без права на ничью (гет)

Рон всегда краснел до самых ушей, когда злился или смущался. Гермиону эта его особенность несказанно умиляла, но только не сейчас, не сегодня — ибо в настоящую секунду ей отчаянно хотелось выплеснуть на него чан ледяной воды, чтобы слегка притушить пожар праведного гнева.

— Как, как можно было оставить его при памяти, да еще и перенести обратно в штаб!? На кой драккл он нам нужен? Какая польза от него?! — Рон, нервно хватаясь рукой за мочку уха, мерил пространство широкими шагами.

К несчастью, его ноги были слишком длинными, а походка — чересчур размашистой для тесной каморки, в которой они с Гермионой коротали свои вечера, пока штаб отдыхал от дел военных. Поэтому, сделав три шага, Рон практически уткнулся носом в сырую стену, затем, пробормотав что-то невразумительное, развернулся, чтобы снова пуститься в путешествие по комнатушке.

— Ты могла вычистить ему память и оставить в пабе — ничего страшного не произошло бы, — раздраженно повел плечами он, встретившись в очередной раз с осуждающим взглядом медово-карих глаз.

— Нет, Рон, не могла, — Гермиона скрестила руки на груди. — Его бы схватили и, будь уверен, выпотрошили без особого труда. На Волдеморта работают серьезные легилименты — если они зададутся такой целью, то без труда копнут под Обливиэйт и восстановят стертые из памяти воспоминания…

— И что бы они узнали? — Рон, кажется, начал потихоньку выкипать. — Мы ничего такого ему не рассказали. Чего они не знают про нынешнюю ситуацию в Англии?

— Рон, ты, как всегда, думаешь только о себе…

— О нас, Гермиона, о нас, — тряхнув рыжей шевелюрой, парень подошел к ней. — А вот ты с чего-то вдруг взялась переживать за Крама, хотя сама же и вызвалась его обработать.

— Просто я в экстренных ситуациях умею сообразить, что к чему, в отличие от некоторых, — терпеливо пояснила Гермиона. — К тому же, с чего нам бояться человека, чьи изображения расклеены по всему Лондону? Он автоматически зачислен на нашу сторону.

— А если это ловушка? — Рон скептически повел бровью.

— Нет, — девушка уверенно покачала головой. — Я так не думаю. Это было бы бессмысленно, — она взглянула на парня и лукаво прищурилась. — Признайся, Рон, ты просто до сих пор злишься на Виктора. Вон, посмотри, даже ребята одобрили мое решение, а ты все никак успокоиться не можешь.

— Конечно, одобрили, — хмыкнул Рон. — Сыворотка правды в любом случае расставит все на свои места.

— Что? — Гермиона осеклась. — Сыворотка правды? Рон! — она топнула ногой, волнуясь. — Почему ты мне раньше не… Черт побери, это же хуже, чем сеанс легилименции! Я должна это остановить…

Девушка вырвалась из рук попытавшегося ее удержать Рона и исчезла в дверном проеме.

— Да он же сам предложил! Его никто за язык не тянул! Гермиона!

Но она уже успела сбежать вниз по старой винтовой лестнице, визгливо скрипящей под ногами, и молнией залететь в главный зал, где едва ли не весь штаб собрался посмотреть, как знаменитого болгарского ловца опаивают Веритасерумом. Гермиона поняла, что опоздала, когда несколько человек расступились перед ней — в центре затаившей дыхание кучки волшебников в ветхом истертом кресле привычно горбился Виктор. Стеклянными глазами он смотрел прямо перед собой и невозмутимо отвечал на вопросы, которые задавал ему Дин Томас.

— По чьей просьбе ты приехал, Виктор?

— Это была идея моей сестры, Елены. Она хочет объединить силы континентальной оппозиции с британским Движением Сопротивления.

— И на переговоры она послала тебя, — Дин задумчиво жевал соломинку, периодически косясь на Гермиону, пышной шевелюрой маячившую на периферии.

— Да, она мне доверяет, — согласился болгарин.

— А за ее спиной кто-то стоит? Не передавала ли она тебе чьи-либо приказы? Или, может, ты сам лично общался с кем-то, посвященным в дело?

— Нет, ничего такого.

Гермиона закрыла лицо рукой, тяжело вздохнув.

— Расслабься, Гермиона, ты сама несколько часов назад собиралась стереть ему память, как распоследнему маглу, — ухмыльнулся у нее над ухом Рон, который не стал медлить и спустился вслед за подругой.

— Рон! — раздраженно зашипела девушка. — Что за сравнения?! И да… это другое… стирать память и поить Веритасерумом — не одно и то же.

— Ну да, рассказывай.

— Когда ты стираешь память, человек потом все равно ничего не помнит, ему не от чего страдать, — принялась объяснять Гермиона, чувствуя, что постепенно сама путается в показаниях. — А если ты вольешь в него Сыворотку Правды, он потом всю жизнь будет смотреть на тебя укоряющим взглядом, осознавая, что потенциально ты мог из него вытянуть даже самые грязные секреты. Это не гуманно!

— Слишком сложно, — Рон принялся накручивать на палец прядь каштановых волос — Гермиона слегка дернулась, но осталась стоять на месте, позволив ему играться с локоном. — Просто признайся: тебя до ужаса бесит, когда ситуация выходит из-под твоего контроля. Ты сама хотела напоить его этой дрянью.

— Признаю. Но только после того, как ты согласишься, что терпеть не можешь Виктора, — вспыхнула Гермиона.

— Эй, голуби! — крикнул Ли Джордан. — Мы закончили, может, вы тоже хотите задать парочку провокационных вопросов нашему респонденту?

— Ох, всегда мечтал узнать, есть ли у Виктора Крама именные трусы со снитчами! — развеселился Рон и тут же получил по затылку.

— Ты иногда бываешь просто невыносим, Рональд! — повернувшись к Ли, Гермиона нахмурилась. — А Виктора надо увести куда-то, чтобы его никто не трогал, пока длится действие Веритасерума. Сколько вы ему дали?

— Три капли, — пожал плечами Джордан.

— Нормально, за час отойдет.

Гермиона выдернула волосы из пальцев Рона и решительно направилась к равнодушному до неузнаваемости Виктору. Нет, он никогда не производил впечатление эмоционального человека, но сейчас и вовсе походил на манекена — безразличный ко всему происходящему, с неживым взглядом аутиста, прикованным к одной точке.

— Виктор? — Гермиона легонько тронула его за плечо.

— Да? — он без тени удивления воззрился на девушку.

— Пойдем, тебе надо отдохнуть.

Виктор пожал плечами, позволил поднять себя с кресла и под прицелом нескольких пар внимательных глаз последовал за Гермионой.

* * *

— Я оставила его наверху, в дальней комнате, — устало констатировала Гермиона, опускаясь на стул рядом с Роном.

— Хорошо, — кивнул Невилл — он стоял, облокотившись рукой о стол, и внимательно изучал лица сидящих перед ним соратников.

Гермиона про себя отметила, что Невилл был непривычно бледен, а в глубине его добродушных глаз мутнело беспокойство — словно бы он силился что-то сказать, но не мог, сдавшись на милость внутренних сомнений. Гермиона мельком изучила лица товарищей, чтобы убедиться: не одна она заметила тревожные нотки в поведении их лидера. Вот, Луна, например, очень пристально наблюдала за ним, качая головой, а у Дина меж бровей залегла глубокая темная складка. Симус Финниган, скрестив руки на груди, недовольно кусал нижнюю губу, на лице Чжоу Чанг застыло жалобное выражение, а Ли Джордан нервно переминался с ноги на ногу позади деревянной скамьи, на которой, напрягшись в томительном ожидании, устроились рядком Джастин Финч-Флетчли, Деннис Криви, Ханна Аббот и Алисия Спиннет. Где-то там, отступив в полумрак, стояли остальные: Кэти Белл, Майкл Корнер, Эрни Макмиллан, Энтони Голдстейн, Терри Бут, Оливер Вуд, Сьюзен Боунс, Падма и Парвати Патил. Всеобщее молчание было настолько громким, что Гермиона, не выдержав, выпрямилась в струнку и нарочито громко кашлянула, послав при этом Невиллу красноречивый взгляд.

— Ты права, Гермиона, пора поговорить, — Невилл вяло улыбнулся и потрепал себя по затылку. — Что скажете насчет Крама?

— А что тут сказать, — пожал плечами Дин. — Мы влили в него Сыворотку, она подействовала. Итог: никакой он не шпион и, в целом, верить ему можно.

— А что насчет сотрудничества? Вас, — Невилл особенно выделил голосом это слово, — оно интересует?

— Нет уж, сначала выскажи ты свое мнение, а мы послушаем, — мотнул головой Ли. — Иначе базар начнется, — с этими словами он откровенно ухмыльнулся, заметив, как Рон напрягся, готовый выдать эмоциональную тираду.

— Хорошо, — Гермиона с удовольствием отметила, как Лонгботтом собрался, сконцентрировался. — Хорошо.

Он убрал руку со стола и выпрямился во весь рост, затем сделал несколько шагов назад, чтобы попасть в круг света, излучаемого магическим сгустком сияющей плазмы, повисшим в воздухе. Убедившись, что всеобщее внимание приковано к его фигуре, Невилл прочистил горло и заговорил:

— Если вы хотите услышать мое мнение, то я выскажусь, — с каждым произнесенным словом Невилл выглядел все более и более уверенно. — В целом, оно может вам не понравиться, но, так или иначе, оно основано на неоспоримых фактах, — он замолчал на мгновение, чтобы обвести глазами всех присутствующих. — Я считаю, что мы уже очень давно нуждаемся в помощи. Я бы сказал, что это стало ясно в тот момент, когда погиб Гарри, но, как ни крути, первое время мы держались отлично. С нами был Кингсли, с нами был Аберфорт Дамблдор, нас поддерживали такие сильные волшебники, как Дедалус Дингл, Элфиас Дож, Гестия Джонс, Гораций Слизнорт… Минерва МакГоннагалл. Теперь их нет: кто-то погиб, кто-то умер своей смертью, кто-то вынужден соблюдать нейтралитет. Мы остались без наставников и их богатого опыта, но, несмотря на это, — он повысил голос, — мы до сих пор живы и сражаемся. Да, нам пришлось пересмотреть методы, оставленные в наследство Орденом Феникса: мы действуем жестче, поскольку нас к этому вынуждают обстоятельства, мы отказались от принципов Альбуса Дамблдора, который пропагандировал ненасилие и всепрощение. Если мы будем следовать его заветам, Движение Сопротивления будет быстро стерто с лица земли, и магической Британии нечего будет противопоставить тирании Волдеморта. Но, как бы там ни было и каким бы оружием мы ни сражались, нас осталось слишком мало. Сколько еще группировок Движения действует в Англии, напомните?

— Кроме нас — еще четыре, — тихо отозвалась Гермиона.

— С нами — пять, — сухо подытожил Невилл. — И в каждой по двадцать-тридцать человек, не более. Ничтожно мало для настоящей борьбы.

— Невилл, у любого фронта — есть тыл, — подала голос Луна. — Кроме нас — тех, кто сражается на передовой — в Британии живет масса сочувствующих идеям Сопротивления обычных волшебников.

— Ты права, Луна, — мягко согласился волшебник. — Но тылу, чтобы выжить, нужен сильный фронт. А мы непозволительно ослабли. Поэтому я считаю, что свежая кровь в наших рядах не помешает.

— То есть, ты ведешь к тому, что нам все-таки стоит принять предложение Крама? — недоверчиво протянул Рон.

— Да, я веду к этому, — Невилл был спокоен как никогда.

— А если мы против? — Рон не унимался.

— Успокойся, Рональд! — Гермиона положила руку на его плечо, но он, похоже, еще больше взвинтился.

— Почему, Гермиона?! — рыжие брови поползли вверх и слились с кромкой растрепанных волос, голубые глаза возмущенно сверкнули. — Почему я должен успокоиться? Я высказываю свое мнение, это нормально.

— Рон прав, Гермиона, — подтвердил Невилл. — Я не могу решать за всех, а потому нам придется провести голосование. Но сначала, — его голос приобрел стальную твердость, — я хочу услышать аргументы против принятия помощи с континента.

Рон было заколебался, но, получив легкий шлепок по спине от Гермионы, все-таки оторвался от стула и вышел к Невиллу. Скрестив руки на груди и широко расставив ноги, словно боясь потерять опору, он свирепо оглядел собравшихся, чтобы в конечном итоге остановить взгляд на сосредоточенном лице Грейнджер.

— Почему я против? — Рон решил обойтись без предисловий. — Потому что я ему, — он неопределенно кивнул головой куда-то в сторону лестницы, — не доверяю. Крам учился в Дурмстранге, а вы все сами знаете, что это за место; с его сестрицей мы вообще не знакомы — кто она и что она, остается только догадываться. Кроме того, вы, наверное, помните, что однажды к нам уже пытался внедриться чужой человек — воспользовавшись доверием моей сестры, он проник в наш штаб и оказался на поверку шпионом Волдеморта…

— Но мы ведь знаем, что Виктор — не шпион, — возразила Гермиона. — Будь он шпионом, Веритасерум вытащил бы из него эту информацию.

— Да, ты права, — Рон, насупившись, уставился себе под ноги. — Но я бы все равно не стал с ним связываться. Где гарантия, что сотрудничество с его дружками станет серьезным подспорьем в нашей борьбе?

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, Уизли! — задорно крикнул Ли Джордан. — Когда тебе нужны были баллы по зельеварению, ты, верно, не сильно переживал из-за шанса быть уличенным в списывании? Рисковый ты парень, я тебе скажу!

— Нашел, что сравнивать, — рыкнул Рон.

— Ли верно говорит, — рассудительно заметил Оливер Вуд, выходя из тени. — Мы рискуем, это правда. Но у нас не так много возможностей выбраться из того болота, в котором мы всерьез застряли, поэтому ничего не остается, кроме как…

— О, этот аромат безысходности, как он, должно быть, привлекает наших врагов! — картинно всплеснула руками Алисия Спиннет, прервав своего бывшего капитана на полуслове.

— Я предлагаю устроить голосование, — не обратив на нее внимания, продолжил Оливер. — Кто за то, чтобы мы приняли предложение Крама, те встанут за Невиллом, те, кто против — за Роном. Невилл, идет?

— Да, Оливер, пусть будет так, — кивнул Лонгботтом и резко выбросил вперед руку, едва послышался скрип отодвигаемых стульев. — Не торопитесь. Хорошенько подумайте. А пока вы перевариваете, предлагаю обсудить другие вопросы.

Гермиона каким-то неведомым для себя образом поняла, что сейчас Невилл коснется того, что задевает его куда больше, чем нерешенный пока вопрос с Крамом. Неужели что-то более серьезное? И почему у Невилла так странно дрожат руки? И снова он бледнеет, мнется, будто не знает, с чего начать.

— Сегодня я получил письмо, — неуверенно начал Невилл, снова облокотившись о стол и враз растеряв весь свой пыл. — От бабушки. Волдеморт потребовал от нее лояльности в обмен на возвращение моих родителей в нормальное состояние…

Все сразу зашептались, заволновались. Гермиона едва усидела на месте — ей сейчас вдруг так захотелось подбежать к Лонгботтому, обнять его и сказать, что все будет хорошо. Вместо этого она вцепилась побелевшими пальцами в стул и опустила голову на грудь, чтобы не поймать чей-нибудь разочарованный взгляд и не видеть страдальческого выражения на лице их смелого, но такого ранимого предводителя.

— И… что? Что она ответила ему, Невилл? — осторожно поинтересовалась Парвати.

— Бабушка… она пока в раздумьях, — кажется, Невилл все-таки взял себя в руки. Гермиона снова подняла голову и осторожно глянула на парня — да, он снова выпрямился и в целом держался молодцом.

— Она может согласиться. Я бы согласилась, — откровенно призналась Луна, ничуть не смутившись, когда все взгляды вонзились в нее, словно лучи софитов.

— Может. И я не стану ее осуждать за это, — Невилл очевидно делал над собой усилие, произнося эти слова. — Но это будет означать, что семья Лонгботтомов в лице старшего в роду — на стороне Волдеморта. И мой авторитет серьезно пошатнется.

— Твоя бабушка — не ты, — заметила Парвати. — Какая разница, что она сделает, если ты — лидер Движения Сопротивления?

— Большая, Парвати, — решила все-таки вставить свое слово Гермиона, — это мы знаем Невилла лично, для всех же остальных представителей Сопротивления он станет сомнительным персонажем в качестве лидера движения.

Гермиона знала, что права. Тонкий расчет Волдеморта рисковал оправдать себя в самое ближайшее время, ведь Августа Лонгботтом едва ли сможет отказаться от возможности увидеть увидеть в глазах горячо любимых сына и невестки искру здорового разума. Несчастную одинокую женщину легко было понять, но тот факт, что своей капитуляцией она навредит статусу Невилла, оспорить было невозможно — члены движения, далекие от личного знакомства с героем Второй Магической войны, не поймут и не примут занесения семьи Лонгботтомов в список лояльных к нынешней власти. А даже если и примут… лимит доверия в любом случае будет исчерпан, а это чревато серьезными шатаниями в рядах повстанцев.

Девушка лихорадочно перебирала в голове все возможные варианты выхода из тупиковой ситуации, когда Невилл вдруг сказал:

— Выберете другого предводителя…

Он что-то еще говорил, но его голос утонул в потоке всеобщего громкого возмущения. Несколько человек даже вскочили со своих мест, выражая крайнюю степень недовольства, а Гермиона так и застыла на месте, не сводя с Невилла широко распахнутых глаз. В груди глухой болью отдалось предчувствие чего-то такого дурного, что ее дыхание на несколько коротких миллисекунд пресеклось оборванной нитью, а затем, восстановившись, наполнило легкие липкой, как кленовый сироп, тревогой. Гермиона тряхнула головой, сгоняя наваждение, и вскочила на ноги.

— Невилл, не говори ерунды, — сердито прошипела она, подскочив к нему и крепко сжав широкие плечи парня.

— У тебя есть другие варианты? — удивился Невилл, отводя от себя ее руки и машинально оглядываясь на Рона.

— Поговори с бабушкой, Невилл, — вдруг выпалила Гермиона. — Убеди ее в том, что Волдеморт лжет. А он лжет, я уверена.

— Гермиона дело говорит, Невилл, — Дин, приблизившись к ним почти вплотную, обнажил зубы в широкой улыбке. — Нам нельзя раскисать. Так что давай, отговори ее от этой дурной затеи. Вот прямо сейчас садись и пиши ей послание.

— Нет, — неожиданно твердо заговорил Невилл. — Я должен поговорить с ней лично, — и не оставив им возможности возразить, громко хлопнул в ладони. — А теперь прошу минуту внимания!..

Гермиона пропустила мимо ушей его слова, погруженная в невеселые размышления. Она уже не в первый раз спрашивала себя: сколько им еще осталось до конца? Девушка была честна с собой: ей не очень-то верилось в победу, а текущее положение дел казалось просто вялой агонией перед долгожданным погружением в вечный мрак. Но иногда что-то внутри вспыхивало теплом — Гермиона подняла глаза к висевшей на стене колдографии Гарри, который смотрел на нее открытым взглядом зашторенных стеклами глаз — и вот, да, почувствовала его, это самое тепло. Это он, наверное, привет шлет из-за междумирной границы. И поддерживает их, как бы говоря: «я с вами, ребята!». Гермиона закусила губу. Нет, они все-таки справятся и хоть как-нибудь, да вернут миру мир.

— Хоть как-нибудь… — еле слышно прошептала Гермиона, отводя взгляд от лица покойного друга.

— Мы голосуем, Гермиона, — заметил Невилл, мягко выдернув ее из плена раздумий. — Если ты за сотрудничество с Крамом, встань за мной. Если против — за Роном.

Гермиона поймала умоляющий взгляд Рона и, ни секунды не колеблясь, заняла свое место за Невиллом. Услышав разочарованно-сердитый вздох, она лишь повела плечом, а в следующую секунду с удивлением обнаружила, что за ее спиной в одночасье собрался почти весь штаб. Из-за Роновой спины недовольно выглядывали Алисия Спиннет и Терри Бут.

— Ты продул, Уизли, — присвистнул Ли Джордан и щелкнул пальцами. — Голосование завершилось, да здравствует Крам! Надо пойти его обрадовать.

Воздух задрожал от веселых аплодисментов и довольных смешков, а Рон, не разделяя общей радости, махнул рукой и упал камнем на стул, надев маску показного безразличия. Но Гермиона знала — и для этого знания ей не нужна была никакая легилименция — он вне себя от ярости. Решив успокоить парня, она подошла и, обхватив жилистую веснушчатую шею ладонями, опустилась на его колени. А затем, после короткого сопротивления уткнув Рона лицом в свои непослушные волосы, краем глаза приметила сутулый мужской силуэт, мрачным привидением вырисовывающийся в полумраке на винтовой лестнице.