Лисий город (джен)

Один из звонков в приемной ЦКМ прозвучал воскресным вечером, спустя несколько дней после событий в «Рассказчике». Здание уже давно опустело, и из присутствующих были только Алиса, Горюн и психологи, которые так редко покидали подземелье, что их можно было даже не считать. Шел девятый час, и вечер за окном цвел пьяным, теплым воздухом, полным выхлопных газов и запахом распустившихся лилий на клумбах у их конторы.

Алиса уже складывала в рюкзак вещи, когда старый стационарный аппарат надрывно зазвонил. Трубку взять она не успела, ничуть об этом даже не пожалев. Горюн, она была уверена после недели с ним работы, был одинок и мог задержаться в конторе допоздна, тогда как она предпочитала сбегать в положенные восемь часов вечера. В этот день она задержалась, потому что должна была сдать ему отчеты обо всех вызовах, потом, после подписи, отчеты шли куда-то дальше, насколько она знала. Иначе зачем ему читать обо всем произошедшем, если они оба при этом присутствовали?

Алиса слышала, как Горюн в своей привычной резкой манере с кем-то разговаривает, и гадала — вызов или нет. Уже просто уйти было невозможно — вернет, не задумываясь, Горюн вообще не отличался какой-либо снисходительностью. Если сказал, что Алиса будет неделю с ним ездить, значит, будет. Хотя неделя уже прошла, но он продолжал ее таскать за собой, словно ребенок любимую игрушку.

Да и отчет она не сдала...

По отрывистому звуку шагов в коридоре сразу стало понятно, что вызов. Если бы Алиса понадобилась Горюну по другому вопросу, он бы не постеснялся кричать через весь коридор. О вызовах же он предпочитал сообщать... лично.

— Чернова, вы любите крыши? — он заглянул к ней в кабинет, привычно растрепанный и резкий.

— А... не знаю. А надо?

— Понятия не имею. Но побегать по ним придется, выбрасывайте свой рюкзак и идемте.

— Что? Зачем нам по ним бегать?

Горюн уже закрыл дверь, и Алиске пришлось выйти в коридор вслед за ним, чтобы получить ответ.

— Потому что оттуда льется вода и слышится детский смех. Эти идиоты только сейчас спохватились, хотя дети бегают там уже часа четыре. На крыше девятиэтажки, вообразите себе. Вы готовы? Телефон только оставьте, промочите.

Алиса была не готова, но не говорить же ему, что ей требуется минута для осознания — засмеет, а потом еще и нагрубит.

— Готова. Но если они там четыре часа, и ничего не взорвалось, может быть, специально колдуют? Все же дети, и день был жаркий...

— С чего вы взяли, что обязательно взорвется, Чернова? Вы откаты только огненные видели, что ли? Ну, идемте-идемте, чего застыли!

На самом деле Алиса и не стояла на месте, а выскочила на улицу вслед за ним. Жара уже спадала, прячась за горизонтом вместе с солнцем, но ночи были теплыми. Алисе даже ни разу не захотелось надеть на себя что-нибудь более теплое, чем хлопчатобумажная футболка. Да и ее иногда хотелось снять, наплевав на правила приличия.

— Это рядом, не сворачивайте к стоянке, — он вернул ее, стоило только собраться пойти на задний двор. — Мы быстрее пешком дойдем.

На самом деле они не шли, а бежали, но это было нормально и понятно. Четыре часа на крыше, дети, вода льется — насколько обильно, интересно — все это наводило на не слишком радужные выводы. Если выбросы там действительно спонтанные, то жителям дома, на чьей крыше бродили дети, страшно повезло, что свободная энергия выразилась не так разрушительно. Такое бывало, Алиса сама убедилась, когда они однажды не успели.

Тогда откат выразился в пыльном вихре и никому особо не навредил. Но если не навредил один раз, это не значило, что не навредит во второй.

Когда они остановились на светофоре, Горюн продолжил:

— Откаты могут выражаться в чем угодно, Чернова, не обязательно все должно гореть и взрываться. Может исчезнуть воздух, появиться сильный ветер, холод, жара. Я разве что землетрясения ни разу не встречал, для него все же нужно немного побольше, чем свободная энергия в неположенном месте.

Как будто все остальное, что он перечислил — раз плюнуть, и устроить такое мог любой...

— Тем более мне интересно, вы где видели детей, способных колдовать четыре часа подряд?

— Да я с детьми вообще...

Не дожидаясь зеленого света, он за руку вытащил ее на дорогу, другую руку поднял в знак того, чтобы их пропустили. Возмущенные гудки прозвучали сразу, стоило им сделать три быстрых шага, ведь все-таки поток машин был не совсем уж редким — люди возвращались с дач и загородных домов, и путь неминуемо лежал через их окраину.

Им повезло, что недалеко стояла школа, и скорость машин была минимальная, так что проскочили они без последствий, хотя Алиска едва удержалась, чтобы не дернуть Горюна обратно, едва он ее вытащил.

Когда они оказались на другой стороне дороги, весело запиликал светофор, сообщая свободный проход для пешеходов.

— Мы могли бы и...

— Вон! Видите? — ее мнение Горюна не слишком интересовало, и он уже показывал рукой куда-то вверх.

Но Алиса и сама запнулась, а случайно оказавшись рядом с тонким молодым деревом, схватилась за него, словно ища поддержки.

Смотреть было на что.

С девятиэтажки, словно из переполненной ванны, лилась вода, заливая фасад, плескалась на землю и образовывала лужи. Вокруг стояли жители. Их было много, а это означало, что с ними еще нужно и общаться — естественно, потом. Но если повезет, она просто спрячется за Горюна, помня, насколько он невежлив с людьми, не имеющими права требовать у него ответа. Алиса так не умела с самого детства, и все больше ей казалось, что и не сумеет никогда. Так что Горюн обычно тратил время на общение со свидетелями или косвенно пострадавшими много меньше, чем она.

— На шалости не похоже, — запоздало согласилась она, едва обрела снова дар речи.

— Какая проницательность, Чернова... Слушайте. Люки на чердак оборудованы магнитными замками, ключи у вас должны быть, не забыли?

Она не забыла, но только по чистой случайности — просто не успела прицепить ключ к связке, которую опрометчиво оставила в боком кармане рюкзака. Получилось бы ужасно глупо, если бы она сейчас осталась без такой нужной штуки и, видимо, не смогла бы попасть на крышу. Ну или смогла бы — что скорее всего — но под непрестанное ворчание.

— Поднимайтесь с последнего подъезда, я пойду с первого. Увидите детей прежде меня, постарайтесь их успокоить. Не подпускать к краям, не говорить, что из ЦКМ. Хоть Золушкой притворитесь, все одно блондинка. Все ясно?

— Все ясно. Я пойду?

— И не вздумайте подниматься лифтом!

А она и не собиралась — лезть в ненадежный старый лифт, когда воды в доме столько, что можно наполнить не самый маленький бассейн? Горюн либо по умолчанию считал ее полной дурой, либо дул на воду. Алиска предпочитала второй вариант, но зато первый казался особо реалистичным.

Она успела краем глаза заметить, как попытались к нему пристать жители затопленного дома, как он от них отмахнулся, и скрылась в темном проеме открытого настежь подъезда. Электричество уже отключили, поэтому перед лестницей пришлось быстро затормозить, чтобы об нее не споткнуться и не добавить к существующим проблемам еще и собственные. Первое время пришлось идти наощупь и осторожно, но потом организм приспособился к одинаковому количеству ступеней и расстоянию между ними, и подъем пошел быстрее.

А вспомнив кошмарные лестнице в «Рассказчике», Алиска подумала, что добралась до чердачного люка в рекордно быстрые сроки. Он оказался открыт предусмотрительными жителями, так что даже не понадобился ключ. Запоздало ей вообще стало интересно, как она открыла бы магнитный замок, когда электричество в доме отключено.

Воды в подъезде было достаточно, но она растеклась по девяти этажам, и Алиса этого не особо замечала, просто отметила факт, когда поднималась по шаткой отвесной лестнице. Она оказалась окрашена в идиотский голубой цвет, небесный. Сквозь выход на чердак проглядывало достаточно света, видимо, дверь на саму крыша была открыта, и Алиска видела, как неуместно и грязно смотрится этот цвет в темном старом подъезде.

На чердаке стало немного светлее, и она без труда нашла действительно открытую дверь. Оттуда уже долетали звонкие голоса.

Выйдя на улицу, Алиска обнаружила себя словно бы на слегка затопленном острове, которым служило небольшое крыльцо с входом на чердак. Напротив на парапете сидели девочка с мальчиком, сидели довольно спокойно. Оглядываясь назад, Алиска потом осознала, что так и не увидела источника воды. По крайней мере, когда она лезла наверх, ожидала, что вода будет выливаться из рук ребенка — как и любое заклинание исходит из рук. Неважно — целенаправленное или спонтанное.

Дети сидели на противоположной стороне крыши, как раз оттуда должен был появиться Горюн. Его, однако, что-то задерживало.

— Эгей! — голос Алиску не подвел и прозвучал весело и довольно искренне. — Не устали купаться там?

В ответ послышалось что-то, что разобрать она не смогла, оба ребенка кричали пронзительно и одновременно, но слово «устали» она услышала четко.

— Тогда сидите на месте и ждите меня! — По крайней мере, когда она доплывет до середины крыши, весь откат, если он остался, войдет в нее. Если этого уже не случилось, все-таки Алиса понятия не имела, на каком расстоянии свободная энергия начинает взаимодействовать с ее телом.

Вода была теплой, а плавать Алиса научилась еще в детстве, когда воспитатели водили их в городской бассейн. Поэтому плавание могло даже доставить какое-то удовольствие, если бы не мутная от грязи вода и сюрреализм происходящего. Попробовать встать на ноги она не решилась, боясь уйти под воду и намочить волосы — иногда бордюры на крышах были действительно высокими. Кто-то даже выращивал сады в таких местах.

Когда Алиса доплыла, дети явно повеселели. Она вскарабкалась на бордюр, откинула намокшие на кончиках волосы и позволила себе отдышаться. Дети смотрели на нее — мальчик и девочка, оба светловолосые, почти до белизны, веснушчатые, и оба напуганные.

— Ну и зачем вы здесь устроили потоп? Нет, мне просто интересно, я не собираюсь вас... — девочка показалось, испугалась еще больше, когда Алиска задала вопрос. — Ругать или наказывать. Это на самом деле весело.

— Мы хотим домой, — ответил за обоих мальчик.

— Туда? — Алиска показала пальцем вниз, и долго потом наблюдала, как дети отрицательно вертят головами. — Не туда? Ну ясно. А кстати, не видели здесь дяденьку? Лохматый такой... уже должен появи...

Горюн показался в дверях среднего подъезда, и Алиска подумала, что ему изменила система координат. Впрочем, потом стало понятно, что дело, скорее всего, в запертых дверях и отключенном электричестве.

— А уже не надо, вот он... Эй, не нужно плакать, я приплыла вас спасать, доставим вас к нам в гости и вызовем родителей. Есть хотите?

Алиска растерялась от необходимости успокаивать детей, множества вопросов, которые нужно было им задать, и неясности — что именно нужно сделать первым делом. Хотя, кажется, Горюн говорил, что нужно успокоить, если повторится спонтанный выброс такой силы, они тут, пожалуй, утонут все.

— Мы хотим домой. Почему тут не ночь?

— Хочу!

Сначала ответила едва не плачущая девочка, а потом мальчик, казавшийся ее немного постарше и спокойнее.

Горюн все еще стоял в дверях и, судя по всему, не хотел к ним плыть, надеясь, что Алиска разберется сама.

— Ну, значит, сейчас пойдем есть, а потом домой, ага? Я, кстати, Алиса. А вы?

Их звали Марком и Лизой, и жили они на улице Красной Армии. А как оказались на крыше, не знают — просто оказались, и все. И вода полилась...

— ...А я не умею плавать, — Лиза все-таки горько расплакалась, смешно сморщив личико, и Алиска попыталась ее приобнять.

Лиза подалась навстречу, ища утешения, переползла через Марка и уткнулась ей куда-то почти в плечо.

— Фу, ты такая мокрая!

— Ну извини, не захватила с собой скафандр. Марк, что случилось? Что значит — не знаете, как здесь оказались? Вы шли к кому-то в гости в этом доме? Вас затащили силой?

— Мы просто оказались и все. Бух — и здесь. И все.

Лиза согласно закивала, не желая отпускать Алиску из объятий, несмотря ни на какую мокрую одежду.

— Пространственных перемещений не существует. Вы могли сюда прилететь, забраться, но не «бух». В любом случае, обещаю, вас не накажут за то, что вы сделали. — Алиска кривила душой, но на крыше дома, когда с одной стороны пропасть, а с другой грязный бассейн, где напуганные дети — можно и соврать. — Ну, подумаешь, потоп. Ерунда же?

— Но мы оказались! Мы были у бабушки! А потом здесь!

— Чернова, все в порядке? — голос Горюна заставил ее вздрогнуть и неожиданно понять, насколько ей не хочется продолжать разговор с детьми.

— Да! Ну раз «бух», значит, поплыли разбираться?

Оба ребенка воды побаивались, и Алиска заставила себя все же встать в полный рост, позволяя им убедиться, что вода доходит ей только до груди и слишком мелко, чтобы им утонуть.

— Я буду вас держать, обещаю, и не позволю захлебнуться. Ага?

Марк едва ли из братских чувств — а они были братом и сестрой, это явно показывал одинаковый цвет волос и веснушки — заставил Лизу первой забраться Алиске на плечи. Она пищала и ерзала, но когда сделали первый шаг, замерла, вцепившись Алисе в волосы.

— Держи меня за голову, а не за волосы, мне больно!

Все-таки общаться с детьми Алиска не умела...

До нее только что дошло, что откат по ней все же ударил, если судить по резкой усталости, перемене настроения и нежеланию говорить с детьми. И уж точно — искать улицу какой-то армии.

Солнце приближалось к горизонту, раскрасив небо во фламинговый цвет, столице предстояла душная ночь и чуть прохладное утро... А ведь девочка говорила...

— Лиза, слушай, а что ты там говорила про ночь? Ты спросила меня, почему сейчас не ночь, так?

— Ну да, было темно, когда мы сюда прилетели.

— Уже прилетели? Не «бух»? А ты видела кого-нибудь незнакомого, когда все случилось?

— Нет, бабушка уже спала, а дедушка умер давно. Никого не было, а что?

— Да просто интересно... Вот мы и пришли, кстати.

Горюн снял с Алискиных плеч девочку, бегло ее осмотрел и адресовал Алисе вопросительный взгляд.

— Что-то интересное?

— Наверное, мне кажется, их кто-то похитил. Я мальчика притащу сначала, ладно? — На что получила короткий кивок. Потом Горюн присел на корточки около девочки, намереваясь либо расспросить ее, либо упокоить.

Дорога туда-обратно показалась долгой, потому что с каждым шагом все больше хотелось исчезнуть с этой крыши, оказаться под подаренным пледом, на старом диване. И спать. Чем больше, тем лучше.

Мальчик тоже ерзал у нее на плечах, но за волосы не хватался. Зато оказался разговорчивее своей сестры. Алиске пришлось ответить на полдюжины вопросов, впрочем, вполне насущных и не праздных. Название города, где бабушка, где папа, а скоро они спустятся, и что за человек изображен на футболке Алисы.

— Да ты что, Звездные войны не видел?* Это Грейс.

— Видел, мы с папой их смотрели. Но там не было...

— Чернова, быстрее!

Кричал Горюн зря, она все равно уже подходила к нему, но мальчик перестал задавать ей вопросы, и стало немного легче.

— Давай, Марк, хватайся за... — назвать дяденькой Горюна в лицо она не решилась. — Плечи.

Он стащил с нее мальчика и подтолкнул его к входу.

— Давай, спускайся осторожнее. Твоя сестра уже ждет внизу. Чернова, сами справитесь, или вас тоже надо вытаскивать?

— Справлюсь... — она выбралась из воды и поняла, что даже на его тон не хочет реагировать. — Идите, я позже...

— Если не справитесь — так и скажите, топить вас не буду. Идите за мной, ясно? Никаких «еще немного посижу и догоню».

Мальчик больше не произнес ни слова, и Алиска прекрасно понимала почему — уж если она до сих пор побаивалась Горюна, то как страшно не достигшим даже десятилетия детям.

* * *

Пока они спускались, село солнце.

Темный подъезд и отсутствие фонарика замедляли движения, хотя обоих детей тащил на руках Горюн. Они молчали, иногда скорбно шмыгая носами, а Алиса, плетясь позади него, по-прежнему мечтала о постели. И о покое.

— Я хочу, чтобы вы поняли, Чернова, если я спрашиваю о вашем самочувствии, вы должны отвечать максимально честно и развернуто. Ваше мычание не дает мне возможности контролировать вас и действовать правильно. Вам ясно?

— Угу.

— Так как себя чувствуете, Чернова?

— Я очень хочу спать.

— Вам что не понятно в словосочетании — максимально честно и развернуто?

— У меня апатия и усталость. В остальном все как обычно...

Девять этажей наконец-то закончились, и они вышли на улицу, под медленно темнеющее небо. Алиска, однако, прикрыла рукой глаза, ослепленная яркими фарами какого-то грузовика. Он так тарахтел, словно большой, сердитый шмель, и ужасно раздражал.

— Наконец-то!

— Чего так долго?

— ...воду откачивать можно?

Люди бросились к ним любопытной стайкой, задавая тысячу ненужных вопросов, но, к счастью, Горюн себе не изменил и все-таки рявкнул на них что-то на грани цензурного и допустимого. Дети сжались на его руках, а Лиза бросила на Алису испуганный взгляд. Словно думала, что ее тут же спасут. Но Алиса просто попыталась ободряюще улыбнуться.

Грузовик, ослепивший их фарами, оказался служебной машиной управляющей компании, и, зайдя за него, можно было увидеть, что установку для откачивания воды уже вытащили. На этом дело застопорилось — решали, как поднимать ее на крышу: вызывать кран или попробовать своими силами. Большего услышать не удалось, кроме короткой фразы Горюна о том, что воду откачивать действительно можно.

Потом была обратная короткая дорога, и светофора они на этот раз дождались.

Никто, похожий на родителей Лизы и Марка, их не преследовал, но Алиса, заторможено наблюдая, как окрашиваются постепенно в неопределенно темный цвет тополиные листья, все же отбросила свою версию о похищении. Она теперь казалась безумной и абсурдной, и первое же «но» ломало теорию. Например: но почему их затащили именно на крышу и там оставили? В самом же деле, не мог похититель совершенно случайно утонуть?

— А почему вы спрашивали меня о самочувствии? — она поравнялась с Горюном и увидела, как сильно сжаты его челюсти. Неудивительно, что дети сидели на его руках безмолвными статуями, Алиса бы тоже испугалась.

— Вы так и не поняли? Я всю неделю, если не считать игр в «Рассказчике», почти не прикасался к свободной энергии, все поглощали вы. А там оказалось много лишнего, вы не смогли переработать все.

Алиса слегка поморщилась и пожала плечами.

— Ну и что? Значит, у меня есть... ну, тормоз. Или как это называется... У вас нет?

— Чернова, завтра поговорим, ясно? Я хочу, чтобы вы пошли домой и легли спать.

Она вздохнула, снова отступив от него пару шагов назад. Завтра так завтра, завтра она спросит, чем он так недоволен, и, может быть, даже не станет волноваться.

— Ясно...

В ЦКМ Алиска, как и планировала, забрала рюкзак с ключами, заперла кабинет и вышла на улицу, где ее, словно бы случайно, ждал их штатный водитель. Он предложил подвезти ее до дома, а когда она выходила, рассеял всякие сомнения в благородности жеста.

— Горюн просил передать, что вы можете завтра опоздать.

— А... спасибо...

* * *

Она действительно опоздала — с разрешения и спалось лучше, чем прежде. Позабытый будильник впустую прозвенел все утро и, обессиленный, был выключен только в одиннадцать утра. Алиса немного испугалась, что интерпретировала слова водителя не так, но яркое солнце, непривычная бодрость и здравый смысл выветрили из нее все сомнения. Полчаса она угрохала на горячий душ, потом еще полчаса задумчиво сидела над чашкой чая, в конце концов, почувствовала угрызения совести, привычно заплела короткую косу из сырых волос, надела последний чистый комплект — шорты и футболку — и отправилась в ЦКМ.

Там ее встретила сияющая Наташа, с которой Алиса почти все время разминалась, не имея возможности действовать самостоятельно и планировать рабочее время. Ей снова повезло, и Горюн уехал куда-то еще с утра, никаких других вызовов не поступало, так что остаток обеда прошел спокойно — без иронии, издевок и ставшего почти привычным обращения «Чернова».

Однако Наташа все же сумела намешать в безмятежное настроение немного чего-то темного. Алиса, идя в контору, и не думала, что вчерашняя история с бассейном на крыше все еще не закончилась привычным сценарием.

— Родителей детишек так и не нашли до сих пор, представляешь? — Наташа уткнулась в чашку с кофе, словно бы не желая встречаться с Алисой взглядом. — Знаю, времени прошло мало, но адреса, что они называют, не существует. И номера телефона тоже. Зато полиция нашла деревню, откуда якобы они исчезли, но ни улица, ни дом не подходит. И дети там не пропадали. Чудеса прямо.

— Может быть, они перепутали. Это же дети... Я не помню себя в пять и четыре года, но сомневаюсь, что разум работал так же, как в девять и дальше. Они, кажется, называли улицу Красной армии, да? Мало ли еще похожих названий. Ну и... кто сказал, что они не из другого города?

— Код телефона столичный, — возразила Наташа, по-прежнему не отрывая взгляда от кофе. — Может быть, ты права. Я привыкла, что все дети знают свой адрес, фамилию, имя, и в большинстве случаев знают правильно.

В этот момент зазвонил в приемной телефон, и разговор прервался.

— Горюн просил, чтобы ты сходила к ним, когда будет время. Спонтанные выбросы до сих пор не прекратились, и... ты лучше справишься. Ну, а я пойду.

Вызов оказался сущей ерундой. Звонили из парка, там, в огромном фонтане, проходили спонтанные игры в водный волейбол. Подростки — непонятно, целенаправленная ли магия, — но звонившая насчитала двенадцать отдельных фигурных радуг.

Когда Алиса приехала — непривычно одинокая — поняла, что ей многое забыли рассказать. Например, то, что всех прохожих радостно окатывали струей теплой воды и кричали какую-то ерунду. На первый же взгляд было ясно, что они развлекаются, но Алиса на случай постояла рядом с фонтаном около пяти минут и вызвала полицию. Жалко было прерывать странную игру, но и лезть одна она побоялась. Если колдуют специально — могут попытаться навредить, прежде чем она представится, а может, и после тоже попытаются. Если нет, в любом случае, Алиса не была уверена, что сможет уговорить их ехать в ЦКМ.

Полиция ехала около получаса, Алиса успела расплатиться за мороженое мокрыми купюрами — продавец уже имела подобные и, ничего не смущаясь, спокойно сушила их, прицепив внутри ларька к натянутой веревке невесть откуда взявшимися прищепками. Это здорово ее развеселило, добавив теплого очарования такому неожиданному понедельнику.

Сидя на солнышке и поедая мороженое, Алиска думала, что, наверное, Горюну там приходится хуже, чем ей. Ведь если он уехал с самого утра и после обеда не появился, либо дело было плохо, либо проходили соревнования, похожие на «Рассказчика», только в другом интернате.

Она сморщилась, вспомнив, что он пообещал поговорить с ней завтра — о том, что произошло, об ее тормозе. То есть уже сегодня, и приятнее воспоминание от этого не становилось, он снова станет на нее кричать, непонятно за что. Но она могла понять, как его заинтересовали те дети, если спонтанные выбросы случались до сих пор — силы у них было немеряно, а как успокоить — за неимением родителей — непонятно. Но с этим должны были в итоге справиться их штатные психологи, а потом, скорее всего, воспитатели в интернате.

Алиса подумала, что она появилась точно так же, только не имея памяти, но ей повезло с обычным детским домом. Там тоже было много проблем и с ровесниками, и со старшими ребятами, все решалось в большинстве своем силой, но не магической. И не было тех унизительных соревнований, Алиска даже не подозревала, что можно быть благодарной детскому дому, хоть и после пятилетнего расставания.

Она успела вовремя подскочить к полицейским, представиться и быстренько, с помощью одного из них, надавать на ребят, выясняя — специально ли они колдовали. Ребята оказались студентами столичного университета, и она со спокойной совестью вернулась в машину. За все нарушения и проблемы со студентами ответственность несет университет либо же родители.

Когда она садилась в машину, увидела, как сморщился от досады водитель.

— Извините, мне там нечем было, ну... высушиться. Вы можете меня до дому довезти, а потом уже в ЦКМ?

— Не переживайте, — по его лицу невозможно было сказать, что он действительно так снисходителен, но ничего другого, как поверить, не оставалось. — Это еще не самое страшное.

Вот что, интересно, было самым страшным?

* * *

Перед тем, как подняться в свой кабинет, Алиса тихо зашла в подвал к Марку с Лизой. Спускаясь вниз, она ощутила себя в почти настоящем подземелье. В отличие от «Рассказчика» там было всего лишь четыре этажа, достаточно высоких. Но совершенно ничем не отделанных. Бредя по серому коридору, Алиса видела и пятна плесени в неярком свете низковольтных ламп, трещины, избороздившие толстый камень, редко подметаемые узкие и крутые лестницы с этажа на этаж. Она старалась держаться рукой за стены, ощущая, как громада здания давит на нее. Будь ее воля, Алиса вместо ламп повесила бы факелы, сорвала проводку и обустроила небольшие комнаты, в которых обычно временно содержались нарушители: в стиле пыточных камер. И водила бы психически здоровых туристов, но никак не маленьких детей и впечатлительных подростков.

Лизу с Марком разместили в самой дальней комнате на минус четвертом этаже, пока она туда дошла, окончательно ощутила себя совершенно вне времени.

Комнаты, к счастью, были и оштукатурены, и обклеены светлыми обоями. Все портила железная, монументальная дверь, явно оставшаяся со времен постройки, с небольшой решеткой на уровне лица взрослого человека. Дети спали, а рядом с ними в кресле дремала молодая, чуть полноватая женщина. При Алисином появлении она встрепенулась и одними губами прошептала, что помощь ей не нужна.

Ответ на незаданный вопрос ожидал ее в своем кабинете. Хотя Алиска не могла точно утверждать, что он ее именно ждал. Горюн поднял на нее взгляд, когда она вошла внутрь. Он казался очень усталым, взлохмаченным больше обычного. Она даже почувствовала небольшой стыд.

— Извините меня... нужно было зайти в подвал до отъезда. Может, вам...

— Чернова, я что говорил по поводу платьев?

— А... я была в парке, там студенты развлекались и меня облили. И больше надеть нечего...

Он махнул рукой, одновременно показывая, что все понял, и прося ее сесть. Судя по вчерашней несвежей рубашке, он понимал проблему чистой одежды, как никто другой.

— Вам плохо, да? Я могу принести что-нибудь.

Он так на нее посмотрел, словно бы размышлял — отравит или нет, но все же скомкано кивнул, видимо, склонившись ко второму варианту.

— Кофе без ничего. И себе налейте, поговорим, пока никто не звонит.

Вся кухонная утварь до недавнего времени находилась в бухгалтерии, поскольку иногда они все же засиживались допоздна, а Людмила Павловна без кофе не могла — она сумела это сообщить даже Алисе, предпочитавшей держаться от нее и ее коллег на расстоянии. Но с появлением Алисы Горюн велел Наташе вынести все, что можно, в отдельную комнату. Так что больше не приходилось просить запасные ключи, чтобы добраться до кипятка.

Донеся и не расплескав до стола Горюна две кружки, Алиска уселась на стул и снова на него взглянула.

— Вам точно ну... не плохо? Я могу одна тут, а вы бы поспали. А?

— Одна вы тут не можете, Чернова. Вернется Игорь, и вот только тогда. Ясно вам? Что там случилось с фонтаном сегодня?

Она знала, что от помощи он откажется, да и помогать особо не хотела. Но когда человек выглядит таким усталым, Алисе казалось, что слова, хоть немного отдающие заботой, станут приятными. Видимо, она вновь ошиблась.

— Ничего особенного, студенты развлекались, я же сказала. Постояла рядом и вызвала поли... ой. Надо было силовую группу, да?

— Поздно спохватились. Почему вас вызвали к студентам? Или занимается университет.

— Ну... они совсем не похожи на студентов просто. Но колдовали точно специально, не было никаких выбросов.

Горюн казался удивительно покладистым ровно до того момента, как вспомнил про отчет.

— Чернова, вы вчера что мне сдать должны были?

Алиска открыла рот, собираясь оправдаться, но этого не потребовалось.

— Ладно-ладно, только не нойте. До шести чтобы он лежал у меня на столе, понятно вам? Теперь о главном, вчерашняя прогулка про крышам... Расскажите о ваших ощущениях. Я хотел бы, чтобы вы все-таки за столько времени удосужились научиться различать свое нормальное состояние и ненормальное. Но я, видимо, слишком хорошо о вас думаю. Так что придется опираться на ваше состояние после происшествия.

Алиса отставила кружку и откинулась на спинку стула, стараясь не показывать обиду. В конце концов — он слишком многого от нее требовал.

— Вы учились отличать эти состояния годами! А меня... от меня требуете, что я за неделю!

— Чернова, у меня нет сил на ваши детские обиды! Чего вы съежились, кому было сказано, что не нужно меня бояться?

— Да уж! Вы бы еще кулаком по столу грохнули! Я вчера все рассказала! Мне хотелось смыть с себя грязную воду, спать!

— Нужно будет — грохну. Еще раз повторяю вопрос — что не понятно в словосочетании — максимально честно и развернуто? Не злите меня, ясно? Ответите на мои вопросы и можете дальше психовать, сколько влезет.

Алиса вскочила, желая поскорее от него отойти, села на подоконник и не глядя на него, начала перечислять.

— Апатия, усталость, нежелание разговаривать с детьми даже сильнее, чем с вами, нежелание видеть этих детей... — потом она запнулась, почти что кожей ощущая, как злость сходит на нет, сменяясь удивлением. — Не знаю, точно ли это, но мне немного хотелось... поговорить с вами. Только нормально, чтобы вы не как обычно...

Он прищурился на нее, словно бы не веря. Да оно и понятно было, Алиса сама сомневалась в своих словах.

— Вот как? Не заметил у вас такого желания.

— Вы были заняты... орали на меня. Но больше не хочется, не переживайте.

— Не хамите, Чернова, — он поднялся, и Алиса с тоской стала наблюдать, как Горюн приближается к ее подоконнику. — Я на вас не орал, а пытался выяснить, нужна ли вам медицинская помощь. И объяснил вам это, жаль, что память у вас дырявая.

Он свернул почти около нее, открыл старый шкафчик и достал оттуда маленькую бутыль с коричневой жидкостью. Коньяк Алиса распознала сразу — гуляя зимой на улице по несколько часов, только им и возможно согреваться.

— В следующий раз, когда захочется — говорите прямо, понятно вам? Чем быстрее вы научитесь различать момент переработки энергии, и то, что вам помогает прийти в себя после слишком большой дозы, тем лучше будет для вас. И для меня.

— Но... мне могло показаться. И вообще, вы же не можете еще и обладать способностями лечить...

Он плеснул коньяк в кофе, совершенно ее не стесняясь, и одним глотком выпил почти половину кружки.

— Не будьте идиоткой, причем тут мои способности. Чем ниже по уровню развития собеседник, тем больше необходимо прикладывать усилий. Наоборот это тоже работает. Поэтому вам не хотелось общаться с детьми. А что со мной захотели поговорить — возможно, это помогает вам после лишнего отката.

— То есть, вы со мной сейчас разговаривать не хотите?

— Какая проницательность, Чернова. Завтра и послезавтра оставайтесь дома, гуляйте, отдыхайте, приходите в себя, но если что, будьте готовы прийти по первому звонку.

От неожиданной щедрости Алиса чуть не поперхнулась кофе, спешно проглотила и уставилась на Горюна во все глаза.

— А как же вы тут один?

— Как-нибудь. Есть еще какие-нибудь вопросы? Я собираюсь, если повезет, весь день нетерпеливо ждать ваш отчет, а потом уйти домой.

Вопрос был — вообще-то и не один, но, даже сердясь, Алиса не хотела слишком уж его доставать. Поэтому тему Марка с Лизой она оставила на лучшее время, не сомневаясь, что с ними и без ее участия будет все в порядке.

— Ну да... я хотела... а кто здесь остается после конца рабочего дня? Ну, кто на выезды...

— Понятно. Силовая группа, Чернова, в крайних случаях зовут кого-то из нас. Все?

После ее кивка Горюн с присущим ему тактом упал в компьютерное кресло и одним движением от нее отвернулся.

Алиске ничего другого не оставалось, как вернуться к недописанному вчера скучному отчету.

*Название и суть не одно и то же, «Звездные войны» в оридже не те же войны, что в реале. Просто хотелось дать название, связанное с космосом, и чтобы стало ясно, что фильм ОЧЕНЬ популярен.