Борьба с сумраком (джен)

Для Алексея потянулись утомительные и однообразные дни ожидания. Надо было как-то отвлекаться от мыслей — и он много гулял по Москве. Рассматривал прохожих, замечал Иных, старался привыкнуть к новому способу общения с миром. Блок на Сумрак запустил процесс развития других способностей, как потеря одного из пяти чувств приводит к обострению прочих. С каждым днем ему все проще давалось разглядеть в толпе переливчатую ауру Иного, угадать его уровень. Развивалась привычка к предвидениям — сначала они появлялись спонтанно, но уже спустя неделю Алексей научился правильно формулировать вопросы к мирозданию и получать какие-то внятные ответы.

Для каждого Иного существует свой способ выражения вопроса и свой способ получения ответа. Иные старой закалки часто представляют вопрос как начало нити в лабиринте клубка реальности. И мысленно распутывают этот клубок, находя свой, только для этой нити подходящий конец. Только часто таких однозначных ответов мироздание дать не может, поэтому маги в качестве ответа видят совокупность нитей-событий, наступление которых возможно с равной или разной долей вероятности. Алексей был дитя двадцать первого века, поэтому мироздание общалось с ним посредством «дружественного пользователю интерфейса». Он представлял себе экран монитора, клавиатуру в крошках от печенья и мышку, воображал где-то внизу, под столом, пыльный, развинченный для лучшей вентиляции системник, и мысленно отправлял компьютеру вопрос — и получал на экране ответы в виде таблицы с вариантами, распределенными согласно процентному соотношению. «Получится ли у меня помочь Юрию Юрьевичу? 48% — Да, 52% — Нет». «Победят ли наши в финале канадцев? 94% — Нет, проиграют со счетом 6:1, 1,5% — Нет, проиграют со счетом 4:2, 4,5% — Да, победят со счетом 1:0». В общем-то, быть чуточку Кашпировским дозорному Романову нравилось. Пожалуй, для повседневной жизни это было гораздо полезнее умения входить в Сумрак.

А еще у Алексея начала проявляться эмпатия. Сначала это было спонтанно, но потом, как и с провидением, ему стало потихоньку удаваться считывать эмоции других людей по собственному желанию. И это новое чувство пугало его больше всего. Он ощущал людей, ощущал радость и боль. Боли было больше. Он был Светлым, поэтому чужие страдания его трогали до самого сердца, проникали глубоко в душу. Алексей не знал, что обычно, когда светлый Иной достигает в своем развитии того уровня, на котором ему становится доступны подобные ощущения, его сердце обрастает столь крепкой броней, что в реакциях своих он едва ли отличается от Темного.

И еще — он начал иногда чувствовать Юрия. Размытые образы, мутные картины тягучим туманом всплывали в голове Алексея. Обычно это случалось в предрассветную пору ночи, и тогда Светлый просыпался с ощущением липкого, ледяного ужаса и душе, а сердце билось так сильно, что казалось, готово было выпрыгнуть наружу. В этом сердце поселилось четкое ощущение, что Юрий Юрьевич, его Юрий — там, внутри этого липкого ужаса, и нет у него никакой защиты от этого кошмара, он полностью раскрыт, распахнут навстречу — не Тьме, нет, Тьма не таит в себе подобный ужас — распахнут навстречу Смерти, ибо она одинакова для всех, и Светлых, и Темных.

Воспоминания об этих ночных кошмарах заставляли Алексея сходить с ума от неизвестности и томительного ожидания. Он названивал Городецкому, слонялся вокруг офиса Ночного Дозора, и отводил душу только в разговорах по скайпу с Костиком, которому он жаловался на отсутствие сведений, проволочки и бесконечные отписки, которыми Инквизиция щедро снабжала Антона.

В один из таких дней, наполненных мучительным ожиданием и бесцельным шатанием по центру Москвы, Леша Романов встретил Ядвигу. Он сразу понял, что перед ним Темная, ведьма, очень сильная и древняя, хотя на вид Ядвиге можно было дать лет шестнадцать-семнадцать. Худенькая, стройная, с фигурой подростка и личиком отличницы, она стояла напротив центрального входа в Зоопарк, и вид у нее был грустный и задумчивый. Алексей, сопоставив отпечаток ауры с этим милым тинейджерским обликом, от неожиданности встал как вкопанный, и так и остался стоять и пялиться на ведьму. Она первая к нему подошла:

— А не подскажите, как отсюда до Красной площади добраться? А то я первый раз в Москве, а телефон разрядился и теперь навигатор не запустишь, — Ядвига мило надула губки, в глазах заиграли веселые искорки — не дать ни взять, девчонка знакомится с понравившимся молодым человеком!

— В-вам на метро надо, — неожиданно хриплым и заикающимся голосом ответил Алексей и показал в противоположную от метро сторону рукой, правда, сразу же поправился.

Ведьма, взглянула на него, прищурившись, и лицо ее посерьезнело.

— Чувствуешь меня? — скорее констатировала факт, а не спросила Ядвига. — А слабенький и в Сумрак не умеешь ходить.

— Я ауру вашу вижу…

— А истинный облик не видишь? — Алексею почудилась в голосе ведьмы надежда. Какая ведьма не жалеет о том, что истинный облик ее — это облик древней старухи, и какой ведьме не приятно было бы оставаться в глазах мужчин все той же молоденькой девочкой, что и в юности.

— Нет, не вижу, — с сожалением ответил Светлый. — Но вы очень … взрослая и сильная.

— Сильная, чай, до второго рангу дослужилась. Ну и старая, конечно. Полтора века живу уж, Землю ведаю, — ведьма с облегчением откинула притворство. — Тебя как зовут-то, Светлый? Хотя что это я, даже не представилась. Ядвига Полонская, ведьма.

— Алексей Романов… Светлый.

— Пойдем, Леш, накормлю тебя обедом. Да ты не бойся, я же не домой зову, а в пиццерию, знаю тут местечко одно, готовят неплохо. Повар у них — пра-пра-правнук Тихоновны, она у нас в усадебном доме кашеварила, а потомок, глянь-ка, итальянец вышел! Хоть и зовут Марио, а кровь наша чувствуется, самарская.

Алексей быстро поднял на нее глаза. «Наша, самарская» — не спроста эта встреча, ой, как не спроста. Но сейчас задавать вопросы не хотелось. Здраво рассудив, что раз с него брать нечего, информацией он никакой не владеет, то значит, Ядвига вышла на него, чтобы что-то рассказать. А стало быть, торопить события не надо, а надо просто дождаться момента, когда она сама расскажет, зачем пришла. За последнее время одинокие блуждания и размышления сильно изменили характер Алексея. Раньше он с ходу начал бы осаждать ведьму вопросами, а сейчас … сейчас он просто подождет. Так наверняка сделал бы Юрий. А ждать оказалось не долго. Ведьма перешла к делу, как только они расположились за одним из запрятанных в полутьме столиков тихого ресторанчика и оставили официанту заказ.

— Лешенька, тебе, наверное, не терпится узнать, кто я, зачем я тут и что мне от тебя нужно.

Алексей вежливо наклонил голову. Настрой у него был очень собранный и деловой.

— И я тебя вынуждена буду разочаровать, — усмехнулась ведьма. — По некоторым пунктам. Пропуская два первых вопроса, перейдем сразу к третьему — что мне от тебя нужно. Мне нужно помочь тебе и себя не обидеть. Я старуха древняя и храню много тайн. А еще я много чего знаю — и еще больше того, о чем догадываюсь. Ты ищешь Темного мага Юрия. И ты просил о помощи у Великого. Но и Антон зашел в тупик. А я могу вам подсказать, где искать Темного.

— Где? — напускное спокойствие мигом слетело с Романова.

— А это я тебе расскажу только при выполнении моего условия. Оно не будет слишком сложным, не переживай. Я не буду требовать с тебя прав на применение вмешательств, не буду требовать клятвы при сомнении между Светом и Правдой выбрать Свет. Я попрошу об одном — даже когда сомнений в своей правоте не будет, даже когда справедливость будет требовать возмездия, оставайся Светлым. Оставь в сердце место состраданию и прощению.

Алексей во все глаза смотрел на Ведьму. «Наверное, она сбреднила на старости лет. Лопочет что-то невразумительное. Но, кажется, обещать ей это будет не так уж сложно. Знать бы еще, что я ей обещаю». Ведьма протянула ему руку. Алексей, словно зачарованный, медленно-медленно приблизил к ее ладони свою кисть.

— Я … обещаю проявить сострадание… если…

— А вот это подождите! — звучный голос Городецкого почти прервал Алексея, но тот все же успел закончить:

-...придется выбирать между справедливостью и светом.

Ведьма довольно кивнула и раскинула руки в стороны и начала звучно, нараспев произносить незнакомые заклинания. Время и пространство вокруг сгустились. Немногочисленные посетители и персонал пиццерии старательно не замечали странности, творящиеся за столиком возле окна. Красивые рифмованные строчки на незнакомом грубоватом языке продолжали звенеть в воздухе. И тут перед Алексеем и Темной блеснул золотистый овал, который начал все быстрее увеличиваться в диаметре. И тут до Романова дошло, что это сложное заклинание — личный способ ведьмы прокидывать порталы. Он слышал о таком методе на Иной Истории. Раньше порталы необходимо было сначала проговаривать, а потом визуализировать. Это было очень давно, последние тысячу лет таким способом никто не пользуется, ввиду его громоздкости. Ой, наврала она про полтораста лет, как пить дать — наврала! Как же стара эта ведьма!

В золотистом овале портала показалась стена — каменная кладка ее была такой древней, что камень почернел. Стена была влажной, блестящей от воды, из портала пахнуло сыростью. Алексей понял, что портал открылся в какой-то подвал, где-то в глубине его горел факел.

— Давай, Леша, вперед! — подтолкнула она его, и , строго взглянув на Антона, пригрозила пальчиком. — Городецкий, не смей нас останавливать! Ты меня знаешь, я вреда не несу. А впрочем, — она соблазнительно подмигнула, — полезай с нами, сам убедишься, что все в порядке.

«Какая она смешная девочка-школьница, указывает двоим взрослым мужикам, что делать. Интересно, как ее видит Антон? Как старую-престарую каргу?» — пронеслось в голове у Алексея.

Дозорный Романов никогда не был склонен думать хотя бы на два шага вперед, анализировать, взвешивать и решать. Он делал, а потом думал, рубил с плеча. И эта стратегия до сих пор ни разу его не подводила, а, напротив, приносила дивиденды. Так и на этот раз, не размышляя, не желая впускать в душу ни грамма сомнений, он шагнул вперед. Что на этот раз усыпило его бдительность, сложно сказать — может, обнадежила миловидная внешность старой ведьмы, а может, слова, обращенные к Антону, внушали ему доверие. Как бы то ни было, он резко шагнул в портал. Антон, в сердцах плюнув себе под ноги и, кажется, произнеся что-то явно нецензурное, шагнул следом. Ядвига довольно улыбнулась и легко запрыгнула в овал портала, который мгновенно схлопнулся за ее спиной.

Они втроем и правда оказались в каком-то невообразимо древнем подвале. Сколько земли и толстых скальных пород было над их головами, Алексей даже боялся представить. Помещение было небольшим, десяток квадратных метров, свет шел от факела, который, по всей видимости, напитали магией еще в незапамятные времена, потому что он совсем не чадил и, наверняка, не прогорал. Пол и стены были влажными и блестели. В одной из стен была деревянная, тоже очень старая, вся черная от времени, дверь.

Антон с раздражением смотрел на Ядвигу.

— Рассказывай что знаешь, ведьма, я с тобой ни на какие сделки идти не буду, а соврешь — развоплощу на месте.

— Не кипишуй, Светлый! Хотела я с Алешкой заранее договориться, клятву с него взять о содействии, да придется, видимо, все-таки и с тобой говорить, — Ядвига вздохнула. — С чего начать-то?

— Для начала — где мы находимся? А потом посмотрим.

— Находимся мы в Праге. Этому подвалу больше тысячи лет. Когда-то тут были пыточные камеры и казематы Инквизиции — это было в те времена, когда Инквизиция была объединенной, когда в нее входили и люди, и Иные, — Алексей присвистнул, вот так новость. — Из архивов Инквизиции информацию об этом помещении давно удалили, а из людских и подавно, выходов наверх нет, попасть сюда можно только порталом.

— А ты-то откуда знаешь, бывала?

Ядвига бросила короткий взгляд на Городецкого.

— Бывала, Антон, — ответила она с горечью в голосе.— Я такого не пожелаю даже Гесеру с Завулоном.

Городецкий прикусил язык. А ведьма тем временем продолжала.

— Об этом месте знаю я — и знает Адальберт. Собственно, это он и позаботился о том, чтобы подвал стерли из памяти. Адальберту много, очень много лет. И он давно уже безумен. Он искал Сумеречного Иного, чтобы вернуть из небытия свою возлюбленную. Бедная девочка, я ей не позавидую, если ему однажды удастся воплотить свой замысел в жизнь. А теперь он ищет Фуаран, — Алексей вопросительно поднял глаза на Антона, услышав незнакомое слово, а Антон вздрогнул. — Говорят, рецепт оживления из мертвых там тоже есть… — она замолкла и опустила голову. — Фуаран он найти не должен.

Антон, бледный и напряженный жадно вглядывался в ее лицо в ожидании продолжения. А ведьма все никак не могла решиться. Наконец она заговорила.

— Фуаран все еще существует. Он — в памяти Арины. Моей внучки, — Антон присвистнул. — Городецкий, я помогу тебе, если ты обещаешь ей защиту. Я боюсь за нее, Адальберт силен и опасен, и он преследует ее. Она — вне закона и ей некуда обратиться за помощью.

Антон ничего не смог выдавить из себя, кроме короткого «Ого!». Он начал в большом волнении ходить взад и вперед по помещению, периодически запуская пальцы рук в свою шевелюру и сжимая голову.

— Вот так дела! — наконец произнес он. — Ядвига, ни одна живая душа не должна была знать о Фуаране! Я думал, что Арина взрослая женщина и понимает меру своей ответственности! Тьфу, ты, ё-моё! Зачем же она разболтала обо всем тебе?

— Да потому что я ее бабушка! Она с детства привыкла ко мне за советом приходить, кто ж еще ей помочь-то мог!

— А Адальберт ее дедушка? — сыронизировал Антон.

— Антон, не шути так! Адальберт как-то в Инквизицию пролез и до их архивов добрался. А кто такие важные сведения в Инквизицию передал — это у тебя надо спрашивать!

Антон насупился.

— Ладно, Ведьма, что ты сейчас предлагаешь делать?

— Адальберт опасен. Я предлагаю его уничтожить. Но сама я не справлюсь. Думала, вот Лешка поможет, все-таки Сумеречный, но, я вижу, кто-то постарался уже над ним. Не Юрий ли? — она заговорщически подмигнула Алексею.

Тут настала очередь Алексея угрюмо отвернуться.

— Значит так, мальчики! Адальберта мы поймаем с поличным. За этой дверью — коридор. В него выходят помещения застенков. В одном из них и содержат вашего Темного товарища, — она опять взглянула на Алексея и противно хихикнула, а потом внезапно посерьезнела. — Его наверняка пытали. Думаю, Светлому магу Антону Городецкому увиденного хватит, чтобы заподозрить Инквизитора в преступном деянии. Светлый маг потребует объяснений, а когда Инквизитор окажет сопротивление, мы уничтожим его. Думаю, вдвоем сдюжим, у меня как-никак первый уровень силы, в Антон вообще Высший. Алексей будет выступать свидетелем правомерности наших действий. Согласны?

— Да, — твердо сказал Алексей.

— Согласны, — вздохнул Городецкий. — Одним невменяемым Темным меньше — и хорошо.

— Тогда пошли. Замок на двери — с той стороны. Надо дверь выламывать, или заклинанием открывать. Через Сумрак, я так понимаю, Лешенька не может. Возможно, наше появление уже заметили, а если и нет, то обязательно заметят. Поэтому действовать надо быстро. Заранее подвешиваем на рефлекс боевые заклинания, бить надо с опережением, на поражение.

Антон кивнул, а Алексей, вопросительно взглянув на него и Ядвигу, подошел к двери.

— Я попробую с ноги?

— Давай уж, рекрут, ломай! — ответил Антон за обоих.

И Алексей ударил, со всех сил, вложив в удар всю свою молодую энергию. Сначала подумал, что дверь не поддастся, но она была очень стара, и крепления замка снаружи прогнили. С гулким шумом, разнесшимся по всему подземелью, она распахнулась. Трое выскочили в коридор. Он был освещен светом факелов, видимо, тоже подпитанных магией.

Коридор был длинным, и в него выходило множество дверей, но свою цель они заметили сразу — в самом конце, в десятке метров от них, одна из дверей была распахнута. Все трое бросились туда. Сердце Алексея бешено колотилось. Он всей душой жаждал, и так же сильно страшился увидеть Юрия. Он представлял себе его — спокойного и уравновешенного, в неизменном наглаженном костюме без единой складочки, с холодным и насмешливым взглядом темных глаз — и тут же отбрасывал этот образ. «Его наверняка пытали» — эта фраза Ядвиги ледяным страхом наполняла душу и подстегивала решимость.

В страшное помещение, которое служило для Юрия домом весь последний месяц, Алексей ворвался первым. Ворвался и остановился в ужасе, не в силах пошевелиться. Городецкий налетел на него с размаха, а Ядвига успела затормозить и теперь выглядывала из-за широких плеч мужчин.

В центре подвала пол с потолком соединял столб с несколькими перекладинами, с которых свисали цепи. К одной из таких перекладин за соединенные за спиной запястья и был подвешен Юрий в полуметре над землей. Он был полуобнажен, все тело покрыто следами ожогов и кровоподтеками, и было ясно, что он, наверняка, провисел так довольно долго — суставы покинули свое нормальное положение и были вывернуты, кожа подмышками лопнула от невыносимого натяжения, а бока были покрыты кровью — и свежей, и засохшей. Он не взглянул на вошедших. Его напряженный взгляд был неотрывно направлен вперед, на черное окно портала посередине камеры. Алексей широко распахнутыми глазами смотрел на эту страшную картину, почему-то больше всего фиксируя взгляд на босых ногах Темного, с которых двумя тонкими ручейками капала кровь. Эта картина наполнила ужасом его сердце, и он почти утратил способность мыслить.

Зато Антон сориентировался мгновенно.

— Юрий держит портал, Ядвига! — закричал он. — Перехвати у него управление!

До Алексея, наконец, дошло происходящее. Адальберт узнал об их приходе и сбежал порталом. Но Юрий не зря был Высшим. Он зацепил тонкую ниточку, в которую готов был свернуться портал и теперь держал ее, питая Силой, которой у него совсем не осталось, выжимая себя до дна, отдавая все без остатка. «Уже не в первый раз» — пронеслось в голове у Алексея.

Ядвига сделала шаг вперед и, раскинув руки, пропела заклинание. Все-таки у нее был свой особый способ работы с порталами, явно не самый удобный и не самый быстрый. Но перехватить управление чужим темным порталом было проще именно темной ведьме, а не светлому магу. Как только она замкнула портал на себе, глаза Юрия закатились и он безвольно обвис на цепях, потеряв сознание и уронив голову на грудь.

Антон молниеносным движением оказался рядом с порталом и шагнул в темный проем. Ядвига на секунду задержалась возле Алексея.

— За нами не лезь, о нем заботься, а ублюдка того мы накажем, не сомневайся, — быстрым полушепотом проговорила она и шагнула вслед за Городецким. Портал захлопнулся, а Алексей подскочил к Юрию.

Вблизи вид его оказался еще ужаснее, чем Светлому показалось вначале. На теле не осталось практически ни одного здорового участка. И хотя Юрий был жив, Алексей чувствовал, что силы покидают его. Кое-как исхитрившись, он сумел снять своего Темного мага с этого ужасного орудия мучений, радуясь, что тот без сознания, и поэтому не чувствует дополнительную боль.

Алексей, придавленный тяжестью Юрия, опустился на пол, накинул на обнаженные плечи свою куртку в попытке согреть, а голову устроил у себя на груди, обхватив ее обеими руками и, как всегда действую понаитию, попытался сосредоточиться на передаче сил. Вскоре он почувствовал, как его светлая энергия сквозь пальцы рук, по венам и жилам, перетекает к Юрию, как наполняет его и пробуждает собственные силы. Сколько он просидел так, он не помнил. Кажется, прошло более трех часов. Алексей был выжат как лимон и теперь, действительно, перестал быть Иным, пусть и временно, потому что такую отдачу сил ему придется восстанавливать не один год и даже не десять лет.

Наконец дыхание Юрия выровнялось, и он заснул. Алексея тоже клонило в сон.

С тихим треском в подвал открылся светлый портал. Из него шагнул Городецкий, а за ним — невысокий худощавый человек в строгом сером костюме, который был Алексею незнаком. Этот человек долго и внимательно изучал открывшуюся ему картину, а потом повернулся к Антону с усмешкой:

— Я никогда ему не доверял. Когда слишком долго ходишь по грани и пытаешься вписать свою сущность в свои представления о добре и зле, в итоге меняешь цвет, — а потом добавил чуть тише, многозначительным и проникновенным тоном. — Ты тоже ходишь по грани, Антон, поэтому я не теряю надежды когда-нибудь увидеть тебя в наших рядах.

Антон неопределенно хмыкнул.

Светлый маг Юрий поморщился во сне.