Инсайт (гет)

Глава 7

Мне становится трудно выходить из инсайтов. Иногда кажется, что я уже в реальности, но это обман. Инсайты становятся многоуровневыми. К чему это всё приведет? Хорошо, что все воспоминания из архива промаркированы и описаны. Не придется просматривать их вновь, когда я буду готов провести процедуру для Нарциссы.

Из учетной книги Люциуса Малфоя.

* * *

Ей очень идет голубой цвет. Даже удивительно, насколько он подходит к ее глазам. Люциус сидит в гостиной, наблюдая, как мадам Малкин подшивает подол платья. Игла сама скользит по шелковой ткани.

— Вы так хороши, миссис Малфой. Вы действительно хороши.

Нарцисса сдержанно улыбается.

— Благодарю вас.

Она — само изящество. Худая, черты лица заострились, но это ее не портит.

— Вас устраивает длина подола? Оставим такой?

— Да, благодарю вас.

— Мистер Малфой? — Малкин оборачивается к Люциусу. — А вам платье нравится?

— Разумеется, оно прекрасно, как и всё, что вы шьете, мадам.

Щеки Малкин вспыхивают румянцем, она тихонько смеется.

— Ах, Люциус… Вы меня в краску вогнали, негодник.

Она может позволить себе называть его так, ведь когда-то шила ему, одиннадцатилетнему ребенку, мантии для Хогвартса. Люциус старается не думать о том, сколько ей сейчас лет.

— Что ж, думаю, это всё.

Малкин выпускает из рук иголку, и та ныряет в парящую рядом подушечку.

— Благодарю вас, — отвечает Нарцисса.

Люциус кивает.

— Домовики ждут вас в гостиной с оплатой. Я буду рад видеть вас снова.

— Не желаете ли обновить одну из ваших мантий, мистер Малфой? Вы давно не заходили ко мне. — Малкин лукаво улыбается. Ей хватает такта не спрашивать ни о чем, кроме пошива одежды.

— После приема обязательно, дорогая.

Она уходит, постукивая каблучками, а Люциус смотрит на Нарциссу задумчиво и мягко.

— Покрутись…

Та послушно крутится и останавливается напротив него.

— Мне очень нравится. Ты красивая, Цисси. Вот только волосы…

Они очень короткие и неровно сострижены. Может, надо было заказать для нее модную шляпку?

— Благодарю, — шепчет она снова. — Благодарю тебя.

* * *

— А вот и моя супруга! Ей некоторое время нездоровилось, но теперь всё в порядке. Мы снова можем принимать вас в своем доме.

Никто не аплодирует, никто не смеется. Тишина.

Но все смотрят на Нарциссу так, словно решают, кто сейчас больше нуждается в колдомедике, — она или Люциус.

— Дорогая...

Люциус опускает её худенькую ладонь. Улыбнись же.

Нарцисса сдержанно улыбается.

— Мне приятно снова видеть вас всех в этом доме.

Они не устраивали приемов уже лет десять. Последний был, когда Драко учился на втором, а может, на третьем курсе.

Гости молчат, но изумление легко прочесть на их лицах. Домовики разносят напитки.

Первым к ней подходит Кингсли Шеклболт.

— Миссис Малфой, вы поразили всех. Это значит, что теперь все жертвы Обливиэйта смогут вернуть свои воспоминания?

Люциус потратил много времени, чтобы убедить его прийти. Шеклболт не переносит Малфоев так же, как не переносит всех Пожирателей смерти. Это известный факт. Потому его имя значится в списке подозреваемых первым.

— Возможно. Со временем, — уклончиво отвечает Нарцисса.

Потом к ней подходит Руквуд. Беседа проходит на тех же подчеркнуто вежливых тонах, но всем гостям безумно интересно узнать, как колдомедикам, Люциусу или самому дьяволу удалось вернуть Нарциссе память.

Руквуд интересуется ее здоровьем. Руквуд целует ее руку. Руквуд вопросительно смотрит на Люциуса.

Тот молчит и наблюдает, но не замечает ничего подозрительного. Все гости в одинаковой степени удивлены, смущены, озадачены.

— Это какой-то фокус? — спрашивает Гиппократ Сметвик. Он давно работает в Мунго и никогда не слышал, чтобы кто-то возвращал свои воспоминания после полного Обливиэйта. Гиппократ в списке потому, что накануне того злополучного дня Нарциссу настиг приступ мигрени. Утром она собиралась вызвать врача. Гиппократ — семейный врач Малфоев, когда-то лечил Абраксаса. А еще он спускает все деньги на игру в Плюй-камни.

— Ну что вы! — Нарцисса доверчиво смотрит ему в глаза. — Никакого фокуса, мистер Сметвик. Это магия, ничего больше.

Люциус наблюдает и ждет, он ловит на живца. Нарцисса разговаривает с Крокером, Крэббом, Бэгменом и Робардсом, но никто из них не удивлен больше остальных. Потом подходит Долиш. Тот выглядит растерянным, впрочем, он такой всегда. Люциус пару раз грубовато подшутил над ним в Хогвартсе. Так что мотив был и у него.

Люциус прогуливается по залу. Время идет, а результатов нет.

— Думаю, всем хочется узнать, как мы вылечили Нарциссу, — Люциус решается на

заявление. — А мне хочется знать другое: зачем ты это сделал?

Тишина в комнате становится гнетущей. Они не понимают или успешно делают вид.

— Я знаю, кто ты...

Люциус смотрит в глаза Руквуду, но тот с недоумением хмурится. Не он. Крокер отводит глаза. Во взгляде стыд, наверняка из-за того, что, будучи другом со школьной скамьи, не пришел в гости ни разу за последние шесть лет. Робардс жует канапе, Сметвик листает блокнот, Долиш и Шеклболт замерли с бокалами в руках, Бэгмен вежливо улыбается. Кого-то здесь не хватает.

Крэбб…

Он ни капли не изменился. Снова сбегает, опять струсил.

— Дорогая, удели внимание каждому нашему гостю. Мне нужно отлучиться.

Люциус целует руку Нарциссы и выскальзывает на улицу. Неужели это Крэбб? Но... как? Почему? Они ведь росли вместе, учились вместе и к Темному Лорду тоже пошли… вместе. Их дети дружили в школе.

Он шагает по дорожке к саду, сворачивает и идет вдоль живой изгороди. Никого.

— Экспеллиармус!

Палочка Люциуса улетает в кусты.

— Люциус...

Крэбб стоит у фонтана.

— Я просто должен знать, как ты это сделал? Как вернул ей память... Мне нужно знать. Пойми.

Люциус молчит. Без палочки в руках он чувствует себя слишком уязвимым. Он читает по глазам бывшего друга все его планы и понимает, что смотрит в глаза своему убийце. Только вот дом полон магов, сильных, возможно, самых сильных магов в Британии. Неужели решится? Вот так?

— А я хочу знать — почему? — Люциус прячет руки за спину. Он открыт, вот он весь, без палочки и защиты, без чар, без артефактов, почти без магии.

Люциус знает, как заставить человека потерять бдительность.

Ш-ш-ш, не спеш-ш-ш-ши…

Он вновь превращается в змею — в опасного хищника, выслеживающего добычу. Все ближе и ближе, шаг, полшага, движение.

Он тень, он призрак, он ш-ш-шорох…

— Ты еще не понял? Ты не понял?! — Крэбб нервничает. Палочка дрожит в пухлой ладони. — Это парадоксально, насколько ты глуп!

— Прости, мой друг! — Еще один шаг.

Руки сплетаются в замок, Люциус склоняет голову набок — изящно, неторопливо, и смотрит в глаза, потому что нужно смотреть в глаза. Это сбивает, это завораживает, это гипнотизирует.

— Прости? О, Люциус! Мой сын. Винсент! Теперь ты понял? Твой мелкий мозг наконец смог осознать, что ты отобрал у меня? Я почти не помню его. Я уже почти его не помню. Это твоя чертова корпорация, твой «Омут». Я пришел к тебе, чтобы забыться, а ты отобрал у меня последние воспоминания о нем.

— Отобрал?

— Я оставил тебе пару воспоминаний. Четыре-пять… Может, больше. Но я не думал, что они навсегда исчезнут из моей памяти. Моя голова скоро треснет! В ней слишком много чужого, не моего…

Люциус качает головой.

— Воспоминания не исчезают. Мы лишь делаем копии…

— Ты не понимаешь!

Люциус молчит. Понимать он и не пытается. Он думает лишь о спасении, потому что Крэбб определенно свихнулся.

— Ты не убил мою жену. Ты забрал ее память.

— Потому что ты поставил себя выше всех, выше самого Мерлина. Решил, что тебе подвластны чужие воспоминания? Решил сделать бизнес на чужой памяти?

Люциус отступает на шаг. Крэбб стал его самым первым клиентом. «Омут» только открылся, у них был один думосбор. И Люциус позвал друга, потому что знал — Крэбб остался один, без сына, без жены. Он сыграл на его чувствах и поплатился за это.

— Я виноват… Мне жаль. Я просто хотел помочь тебе. Понимаю, как это больно и…

— Но Драко жив. Твой сын жив. Откуда тебе знать, что я чувствую?

Люциус качает головой и подается вперед.

Тиш-ш-ше…

— Твоя жена солгала Лорду, и вы увели оттуда Драко. Этого сопляка и труса, который бросил моего сына умирать.

— Тогда почему Нарцисса? Почему не Драко?

Крэбб смеется. Кончик палочки выписывает в воздухе круги и восьмерки.

— Потому что я не такой, как ты. Я даже близко не хочу быть похожим на тебя, Малфой. Хочешь узнать, с чего начались мои неприятности? Ты привел нас к Лорду. Ты кричал, что это наша судьба, что чистокровные должны возвыситься. А мы верили. И что же случилось потом? Вы сбежали, как крысы с тонущего корабля. А мы остались там умирать. Твой сын… Он тоже сбежал. Вы все бежите, у вас нет совести, вы понятия не имеете о чести, вы подстраиваетесь под любые условия, лишь бы получить свою выгоду. Я бы весь ваш род истребил, проклятые змеёныши! Но тогда я окажусь в тюрьме. Твоей смерти мне слишком мало, а смерти Драко…

Крэбб всхлипывает и сам шагает ближе к Люциусу. Ловушка вот-вот захлопнется.

— Смерти Драко для меня слишком много. Я с детства его знаю… С пеленок. Если бы его воспитывала твоя жена, он мог бы вырасти достойным человеком. Но ты считал, что она его избалует, а сам растил из него сопляка и труса.

— Заткнись.

Слова жгут. Больно. Глубоко. В то единственное уязвимое место, которое у Люциуса еще осталось. Впрочем, шесть лет бесконечных поисков сломали непроницаемый панцирь из лицемерия и лжи. Он уже не справляется со своими эмоциями. Чужие воспоминания разрывают его на куски — жалость, сострадание, благородство… Когда-то его тошнило от этих слов, а сейчас…

— Что, Малфой? Правда жжет глаза? — Крэбб визгливо смеется и вытирает слезы. — Хочешь познать ее полностью? Я не смог убить Драко. Я хотел, я действительно хотел, и даже пришел в ваш дом как-то. Только он начал говорить о Винсе. Об их детстве и о том, как сильно скучает по моему мальчику. Мерлин! В твоем наследнике всё еще есть что-то человеческое. Тогда я понял, что сломать тебя можно и по-другому. У тебя была жена, которая любила тебя. И ты ее любил…

— Крэбб, это… — Люциус разводит руками, намереваясь поспорить, но замолкает.

Потому что палочка Крэбба перестает дрожать.

— Малфой, ты ничтожество. Ты червяк, который питается падалью. Единственную доступную тебе человеческую эмоцию ты закопал настолько глубоко, что сам о ней забыл.

Люциус сглатывает и беспомощно озирается по сторонам. В голове начинает шуметь. Только не сейчас. Не нужно воспоминаний. Но они уже готовы захватить его целиком.

— Стоп. Хватит, — говорит он не то Крэббу, не то самому себе. — Я понял.

— Неужели? — Крэбб вытирает слёзы. — Неужто ты способен что-то понять?

— У меня было шесть лет ада. Я понял многое, Крэбб. Многое…

— Я забрал ее память. Чтобы ты узнал, каково это, когда теряешь самое дорогое. Сначала я потерял своего мальчика, а потом — свою память о нем. Ты виновен, Малфой. Ты виновен.

— Послушай, мы можем всё вернуть. У меня есть флаконы с твоими воспоминаниями…

— Я вижу их. Чужие воспоминания. — Крэбб вздрагивает. — Вижу. Они приходят ко мне ночами. Я хочу увидеть Винса, но вижу Беллатрикс, Темного Лорда, тебя…

Инсайты.

Люциус напряженно сглатывает. Его тоже мучают инсайты.

— Я увидел тебя в Министерстве, — продолжает Крэбб, — а Хэмиш проболтался, что ты интересовался кольцом. Тогда понял, что ты близок к разгадке... А мне нельзя в Азкабан, никак нельзя. Имя — единственное, что у меня осталось. Я не хочу, чтобы последний из Крэббов умер в тюрьме. Не вышло в Министерстве, получится сейчас.

Крэбб поднимает палочку. Он решается наконец закончить эту пьесу.

— Но они всё равно поймут. Ты окажешься в Азкабане!

— Нет, Люциус. Сегодня мы умрем. Оба.

Люциус еще никогда не видел Крэбба настолько уверенным в себе. Он хмурится и решается:

— Я имею право на последнее желание? Ради нашей юности. Вспомни школьные времена. — Люциус старается не отводить взгляда.

Тот замирает и смотрит в глаза.

С-с-смотри на меня. С-с-смотри…

— Во имя нашей многолетней дружбы. За то, что я защитил тебя от Аврората. За то, что…

— Заткнись! — Крэбб дрожит от ярости, но все же опускает палочку. — Чего ты хочешь?

— Я хочу увидеть тот день, когда ты наложил Обливиэйт. Я хочу знать, как это было. Шесть долгих лет я искал это воспоминание. Мне нужно знать.

Крэбб сомневается. Он сводит брови, поджимает губы и щурится, пытаясь найти в словах Малфоя подвох.

— Хорошо. Ты его увидишь.

— В моем кабинете есть думосбор…

— Нет! Я знаю тебя, Малфой! Ты обещал мне избавление от боли, но отнял лучшие воспоминания… Мы никуда не пойдем. Сделаем всё здесь. Сейчас. И никак иначе. Надеюсь, у тебя есть флакон.

Есть. У него всегда есть флакон, всегда. Он давно научился носить флаконы с собой, в кармане мантии, на тот случай, если кто-то захочет подарить ему воспоминание для коллекции.

Флакон из синего кварца оказывается в руке Крэбба. Взмах палочки, шепот заклинания, и голубая нить памяти погружается на самое дно. Что дальше?

— Попроси домовика принести думосбор сюда.

Люциус сглатывает. Сейчас или никогда.

— Мне нужно убедиться, что ты не обманешь. Я должен быть уверен, что увижу воспоминание… Можно, я возьму его?

Он протягивает руку к флакону. Крэбб медлит. Люциус не сводит с него глаз.

Ш-ш-ш, мой друг… Не спеш-ш-ши…

— Мантикора с тобой. Забирай! И зови домовика.

— Он здесь. Позади тебя. — Люциус сжимает в руке прохладный флакон и смотрит за спину Крэббу. А тот, словно кролик, загипнотизированный взглядом змеи, оборачивается.

Толчок. Крэбб падает, а Люциус, воспользовавшись мгновением, ныряет в кусты. Позади раздается крик, полный разочарования и боли, вспышка заклинания опаляет воздух. Где палочка? Где она?

Люциус лихорадочно шарит по траве, кругом палки, но это всё обломанный, сожженный магией кустарник.

Мордред!

Еще одна вспышка справа.

— Адеско файр!

Куст позади Люциуса загорается. Он поднимается и бежит по дорожке, петляя в лабиринте из живой изгороди. Крэбб идет за ним. Повсюду огонь, много огня.

Глупец!

Кто-то должен это увидеть. Непременно.

Он торопливо прячет ценный флакон в кармане мантии и разбирает ветки голыми руками. Шипы впиваются в руку — как же больно!

Люциус продирается сквозь стену из колючего кустарника и ныряет в соседний коридор. Руки разодраны до крови, но он бежит вперед. Из-за густого белого дыма тяжело дышать. Давайте же, кто-нибудь.

— Мистер Крэбб.

Люциус останавливается, будто налетев на невидимую стену.

— Чай уже подали. Я надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку.

Это она…

Мерлин.

Зачем?

Он бежит назад, боясь опоздать, выворачивает из-за угла и хватает Нарциссу за запястье. Что же ты?..

Она смотрит растерянно.

— Ты ведь просил уделить внимание каждому нашему гостю, Люциус… Я что-то сделала не так?

Глупец!

Крэбб стоит, разинув рот, и держит в руках палочку. Его одежда в грязи, волосы обожжены, на руках алые ожоги. Он не понимает ровным счетом ничего. Позади него полыхает кустарник, весь сад объят огнем.

— Что происходит?

— Нарцисса зовет тебя выпить чаю. Разве не видишь?

Люциус пытается отдышаться. Кажется, он действительно стареет, пробежал совсем немного, а легкие готовы разорваться, воздуха не хватает. А еще этот запах гари…

— Нарцисса — что?

Люциус заслоняет ее.

Крэбб шагает ближе. Он присматривается, он принюхивается, он… понимает.

— Ты чокнутый, Малфой! Ты безумец! Я и не думал, что ты настолько безумен. Настолько… безумен.

От Нарциссы пахнет Империусом. Чудесный запах сирени маскирует его, да и мало кто вообще способен почувствовать аромат непростительного заклинания. Люциус смеется, потому что на Крэбба жалко смотреть.

— Ты наложил Империус на собственную жену…

Крэбб замолкает, Нарцисса смотрит благодарно и ожидающе. Ей сейчас очень хорошо — легко и просто. Люциус чувствовал подобное однажды. Не нужно принимать решения, они сами появляются у тебя в голове.

Крэбб с отвращением морщится.

— Ты должен умереть. Теперь ты точно должен умереть. Ты должен наконец избавить свою семью от себя. Им так будет лучше.

Уже ничего нельзя поделать, Крэбб решился. Люциус лишь вздыхает и замирает. Пусть так.

Тонкая рука скользит по его боку и ложится на живот. Нарцисса обнимает его сзади — зачем? Почему? Что он просил, когда накладывал Империус? Быть собой? Быть вежливой и осторожной, поговорить с гостями… Быть рядом.

Она рядом.

Люциус осторожно гладит ее руку.

Что ж… Он не смог вернуть ее, не способен и защитить. Он вяло смотрит на то, как поднимается кончик палочки Крэбба.

— Прости меня, — шепчет Люциус, надеясь, что Нарцисса услышит. И поймет.

Вспышка заклинания.

Он трусливо закрывает глаза. Нарцисса позади него вздрагивает, но ничего не происходит. Нет боли, нет легкости, ничего нет.

— Люциус…

Он открывает глаза и смотрит в озабоченное лицо Сола Крокера.

— Вы в порядке?

Крэбб лежит на траве, его серые глаза смотрят в небо. В них больше нет усталости и вины, лишь удивление.

Люциус опускается на землю, вытирает вспотевшее лицо рукавом и смотрит на Нарциссу.

— Иди сюда.

Она садится рядом. Шеклболт тушит пожар, Долиш вызывает авроров, Сметвик пытается влить в Люциуса какие-то зелья. В груди болит так сильно, что он уже не может нормально дышать.

— Да выпей же ты!

Он пьет. Дышать действительно становится легче. Сквозь назойливый шум в ушах Люциус слышит, как причитают домовые эльфы. Он кашляет и пытается что-то сказать, но в ответ получает уверенное:

— …конечно, сердце. А ты что думал? Что у Малфоев его нет?

Сердце.

Он закрывает глаза и ложится на траву, отдаваясь на волю не то зелью, не то нагнавшим его наконец инсайтам.