Кукловод (джен)

Раз череп, два череп, три череп... Их количество всё увеличивалось на подходе к пещере. Иногда я даже слышала подозрительный хруст костей под ногами. Мы крались по заснеженным холмам, укрытые широкими еловыми ветвями — Цицерон впереди разведывал дорогу, а я сзади... по остаточному принципу. Холодное солнце вот-вот должно было залить наши спины светом. Очередная кучка снега упала мне на нос, от чего я чуть не расчихалась. Цицерон тут же повернулся на звук.

— Слышащая хочет, чтобы нас порубили на мелкие аппетитные ломтики и поджарили на костре?! — зашипел он на меня едва ли громче ветра. Вот как у него получается так тихо, но угнетающе орать?

Я лишь пожала плечами в ответ на реплику и продолжила идти вперёд.

Темнеющая пасть пещеры показалась из-за деревьев довольно быстро. Магических ловушек на входе вроде бы не стояло — ха, как будто мы смогли бы их найти! По мере расширения входного коридора я поравнялась с имперцем и начала осматривать свою половину пещеры. Мы напряжённо сжимали в руках луки: Хранитель — эбонитовый, который мне так приглянулся полтора года назад, а я — свой спортивный Хойт. Правда, не думаю, что от нас с ним будет много толку — всё-таки выстрел из него производится довольно долго, да и цели будут "слегка" отличаться от неподвижных мишеней на соревнованиях. Цицерон был не против моего участия в штурме, но что-то мне подсказывает, что при первой же возможности он отпихнёт меня в сторону и сделает всё один.

Кстати, в этом была основная сложность — колдунов (троих из них, по крайней мере) нельзя было убивать сразу, чтобы потом лишний раз не светиться, заряжая камни кем-то ещё; в то же время, пока у магов были свободны руки, они могли обороняться. Так что выстрелы просто "на поражение" не годились: Цицерон битый час показывал мне, куда нужно стрелять, чтобы вывести противника из строя от болевого шока или потери сознания, но я, если честно, запомнила лишь то, что мне стрелять в принципе нежелательно.

— Ты их видишь? — шёпотом спросила я, устав напрягать глаза в темноту. Высокая, куполообразная пещера являла собой классическое логово некромантов — груды беспорядочно сваленных костей всех размеров и возрастов, разбросанные кое-где грубо сколоченные столы со свечами и потрёпанными книгами; у дальнего конца виднелся мелкий ручеёк, пересекающий пещеру насквозь, а в углублении слева слегка привыкшие к полумраку глаза заметили меховые спальники. Пока я пыталась определить, лежит в них кто-то или нет, имперец уже бодро потрусил в ту сторону. Он отложил оружие, поднял удачно валяющиеся на земле верёвки, бросил одну из них мне и кивком показал на спящих людей.

— Может, оглушим их сначала? — одними губами прошептала я, от чего Цицеро скорчил рожу в весёлом недоумении.

— Они же могут проснуться, и...

Имперец лишь отмахнулся от меня и бесстрашно пошёл к спящим один. Я бросила взгляд на верёвку в руке — и меня замутило: она была насквозь пропитана бурой, засохшей кровью. Фантазия против воли уже строила картины кровавых жертвоприношений. Под ногами некстати расположился черепок — совсем крошечный, будто детский...

В общем, когда я смогла нормально дышать, Цицерон уже деловито рылся в вещах мычащих в кляпы некромантов. Их было четверо, но один из них — видимо, первый, попавшийся под руку, неподвижно лежал в луже собственной крови. Ещё живые с ужасом и злобой пялились на Цицерона; меня они пока не заметили.

— Ха! Нет, не то... — Хранитель с бешеной скоростью вертел в руках и откидывал прочь предметы, хоть немного похожие на камни душ; после очередного досадного вопля он в сердцах пнул одного из связанных по рёбрам.

— Не стой столбом, Слышащая! В пещере много-много уголков, в которые можно спрятать эти твои камешки.

В тот момент я искренне хотела помочь ему с поисками, только ноги отказывались делать хоть один шаг вперёд. Ведь после того, как камни будут найдены, Цицерон достанет свой трофейный, зачарованный на захват душ кинжал, "о, это был весёлый контракт, Элис, тот колдушинка так уверенно вытащил из чехла свежую морковку вместо вот этого ножичка, который был уже у меня в руках...", и прямо передо мной начнёт их поочерёдно убивать. И будет счастьем, если не предложит эту часть работы мне... При всём желании собрать компоненты для портала, я просто не смогу занести оружие над связанным человеком. То убийство в Лондоне до сих пор снится мне в кошмарах, и рукоять Зиг Зауэра начинает жечь даже сквозь одежду.

— Опять она где-то витает!.. Мы стукнем по затылку ей, она начнёт кормить червей...

Вскоре мелодия перешла в посвистывание. Я крепко сжимала Хойт, как спасительный круг, зажмурив глаза и считая про себя от одного до бесконечности. На трёхсот восьмидесяти двух на плечо мне легла рука и направила к выходу. Уже в ярких лучах рассветного солнца имперец показал мне грубые чёрные камни, внутри которых плескались голубые блики, и я поняла — всё кончено.

Ах, если бы.

— Почаще бери меня на такие прогулки, а?

Цицерон буквально мурлыкал от удовольствия, так похожий на кота, объевшегося сливок. Он зачерпнул перчаткой гору кристально белого снега и начал протирать забрызганный кровью кинжал.

— Рилл думает построить Матушке святилище, там, в холодном Скайриме...

Я поняла, к чему он клонит. Если тело Матери Ночи будет помещено в склеп с надлежащими условиями, необходимость в должности Хранителя в Братстве отпадёт. И мужчина напротив меня, удивительным образом сочетающий в себе детскую непосредственность и маниакальную жестокость, сможет вырваться из каменного мешка Убежища и вдоволь "порезвиться" на всех землях, где несчастные люди осмеливаются взывать к тёмным силам с просьбой оборвать чью-то жизнь.

Страшно даже подумать об этом.

Рассвет — стенание и злоба. Хочешь поселиться в матушкином особняке, а она вычеркнула тебя из завещания? Собери денег на всю свою семью — добрый дядя Цицерон придёт и решит твои проблемы, всё равно завистливый братик рано или поздно додумался бы сделать то же самое.

Полуденное солнце — интриги и ложь. Красавица-невеста нагуляла полукровку от данмерского ублюдка? Смешной человек в ярких одеждах разберётся и с ним, и с ней, а заодно и плодом их любви. А быть молодым вдовцом не так уж и плохо.

Вечерняя звезда — тень, дрожащая от гнева. Невидимая рука занесёт кинжал над твоим бывшим соратником, которого подкупили коварные враги. Этой ночью город будет спать спокойно, ворота не откроются захватчикам, но чьи-то сыновья больше никогда не обнимут любимого папу.

Весь мир так жил, и этого не стереть, не вычеркнуть. Но раньше я помогала убивать кучи пикселей и текстур, а сейчас на кону жизни реальных людей, четыре из которых только что оборвались по моей вине. И ради чего?..

Узнаю, когда доберусь до Обливиона! Я мысленно дала себе подзатыльник и попыталась улыбнуться. Судя по ответной ухмылке Цицерона, вышло не очень хорошо.

— Слышащая слишком много думает! Хватит отворачивать свой миленький носик всякий раз, когда проливается кровь, это, знаешь ли, не идёт... человеку с нашими интересами. Так что побыстрей говори, куда идти дальше, пока я не пошёл прирезать чьих-нибудь детишек!

Хранитель вторил моим мыслям — кроме фразы про детей, конечно.

— Нам нужна соль пустоты и частица дракона. Только я не представляю, где и как всё это добыть.

— О, Цицерон может кое с чем помочь! Ещё в Убежище, когда ты перечисляла компоненты, я вспомнил об одном трофее... Так, где же оно...

После копаний в сумке на свет была извлечена изогнутая пластина треугольной формы, довольно толстая и увесистая. Она тускло зеленела на солнце, в тени становясь практически чёрной. Хранитель сиял лучезарной улыбкой и чуть не пританцовывал на месте.

— У тебя всё это время была чешуя дракона? И ты молчал?!

От злости я запустила ценным ингредиентом в Хранителя. Но его рефлексы!.. Вместо того, чтобы мирно врезаться в чью-то не в меру болтливую голову, чешуйка пролетела с десяток футов и нырнула в сугроб.

...Спустя четверть часа барахтанья в снегу мы с Цицероном напоминали криво слепленных снеговиков; от моего гнева не осталось и следа. Второй компонент ведь у нас? И не важно, про что него "забыли" рассказать в начале пути.

— Извини... — пролепетала я, выковыривая снег из капюшона накидки. — Только давай ты больше не будешь оставлять подобные сюрпризы на потом? У меня и так нервы ни к чёрту с этими даэ...

Я в панике закусила губу, обрывая саму себя. В Братстве знают о том, что мне нужны ингредиенты, но о конечной цели я не сказала ни слова. Как бы это выглядело? "Я иду штурмовать Обливион, сделайте мне пока венок на могилу из паслёна, что-то он у вас буйно разросся у входа"... Невероятный кредит доверия позволил обойтись дежурной фразой "так надо". Но Цицеро, заметивший мою оговорку, понятия не имел ни о каких кредитах.

— Слышащая когда-нибудь расскажет, что происходит? — жалобно протянул имперец, — Только не ври Цицерону, бегающие глазки и нездоровый румянец не идут этому личику!

— Нельзя ли выяснения перенести на попозже?

— На то "попозже", когда ты опять скроешься на неизвестно сколько времени?! — гневно завопил мой спутник, буквально с каждым словом делая смешные взмахи руками. — Имею я право знать, из-за чего ты утащила меня так далеко от Семьи на эту чёртову землю? Ох, прости, конечно, Слышащая знает, что делает, не глупому убийце ей перечить...

Под конец голос Цицерона звучал совсем тихо, видимо, ему стало стыдно за вспышку гнева. Но это не отменяло того факта, что он был абсолютно прав.

Я подошла к Хранителю, сконфуженно разглядывающему свои ботинки. Даже при своём невысоком росте он был выше меня на полголовы, но всё равно умудрялся вопрошающе глядеть из-под насупленных бровей. На него было невозможно злиться. Сумасшедший, вспыльчивый, с огромным кладбищем за плечами — уже успел стать родным.

— Я всё расскажу, правда. — я пыталась придать голосу уверенность, но слова выходили сухими и надтреснутыми — не от того, что лгала, а потому, что не знала, смогу ли выжить и исполнить обещание. Что-то, наверное, было в интонациях, раз Цицерон подобрался и взволнованно схватил меня за плечи:

— Слышащая собирается сделать какую-то огромную, непоправимую глупость?

Вроде того. Я ни за что ему в этом не признаюсь, но сил душевных не было врать. Так и пялились молча друг на друга, как застывшие в лаве изваяния, пока утреннее солнце не зарядило мне лучом прямо в глаз. Я зажмурилась и замотала головой, пытаясь разогнать пятна перед глазами; Хранитель тут же отвернулся и начал деловито перебирать вещи, мол, не было никаких неловких разговоров, я тут всего лишь людишек убиваю! Наверно, это и к лучшему. Чем больше я думаю об истинной цели путешествия, тем сильнее хочется сойти с ума от щемящей тоски.

* * *

Здравствуй, Брума. Неожиданно для самих себя мы вошли в город, разузнать об оставшемся ингредиенте — соли пустоты, собираемой из особым способом уничтоженного грозового атронаха, и оттого невероятно редкой. Одна мера соли могла обойтись покупателю в тысячу септимов, а мне нужно было целых пять! Чёрт бы побрал эти долбаные порталы, почему было не обойтись хлоридом натрия?..

Хранитель был мечтателен и угрюм — только на его лице могли спокойно ужиться такие разные эмоции. Солнце мягкими закатными тонами освещало наш путь сквозь заснеженные улочки; город — ещё не Скайрим, но уже не пропахший теплом юг — месяцами утопал в снегу. Вот и сейчас промозглый ветер бросал в нас клочья снега, который забивался под одежду не смотря на шарфы и плотно надвинутые капюшоны. После алхимической лавки, хозяин которой устроил естественный холодильник, попросту не заколачивая крупные щели в стенах, мне жутко хотелось тепла. Отапливаемый трактир, кружка эля, объятия первого встречного путешественника — я была согласна буквально на всё, чтобы снова почувствовать свои пальцы! Но Цицерона, кажется, совсем не заботили его конечности. Он то и дело забегал вперёд, ныряя в очередной переулок, но вскоре я находила и перегоняла его, застывшего истуканом, тревожно вглядывающегося в каменную кладку в стене. Когда же я хватала его под локоть и пыталась увести в спасительное тепло, он лишь отмахивался и сам подталкивал меня к таверне. Да, очередной город оказался гораздо больше своей игровой копии, так что путь от магазина до манящего уютом "Радушия Джерола" занял не меньше пяти минут. Но когда мы, уставшие, продрогшие и голодные, наконец, ввалились внутрь, вкуснейшие запахи и тепло очага развеяли все мысли о поведении Хранителя. За ароматной тушёной бараниной под пряное вино мы, наконец, смогли перевести дух.

Я с любопытством оглядывала помещение. Практически все столы были заняты, но удивляло то, что около половины посетителей носили облачение имперской армии. Идея остановиться здесь уже не выглядела так заманчиво, ведь Цицеро, с его зудящим шилом в заднице, какой-нибудь своей выходкой мог нехило нас подставить. Но пока он смирно ковырялся в тарелке, не съев и половины блюда, так что я немного успокоилась. В таверне стоял монотонный гул, но двое военных за соседним столиком, согревающихся явно не первой бутылкой спиртного, возобновили прерванный жареным кроликом диалог:

— Желтомордые точно до нас не докопаются? Помню, в прошлом месяце Баллиус так и не довёз книги до Гильдии, — прозвучал за нашими спинами тревожный голос.

— Ха! Баллиус, скажешь тоже, — ответили ему с презрением, — этому заморышу вилкой погрози — задрожит, как спичка на ветру. У нас же такой конвой, если пристанут — отобьёмся.

— Ты что, мы против них как дети будем! Они же в каждый карательный отряд по магу подрядили, а у них силища сам знаешь, какая. Сколько они наших своими заклятьишками положили, здесь и на севере...

— Не слушай ты эти байки! В Скайриме половину отрядов подрали медведи или сожгли старухи-колдуньи, а у сбежавших хватает наглости придумывать какие-то стычки с эльфами...

— А всё ж я этим байкам верю больше, чем тебе. Часть людей, может, и по глупости полегла, но остальные... Ты же сам видел, как жёлтые безвинных ребят брали в плен и убивали за малейшее сопротивление!

— Не будь параноиком, Кифиус. Мы же имперская армия, мы — закон! Никакие соглашения не запрещают нам перевозить в столицу трофеи.

— Ты просто не знаешь, что именно мы перевозим. Я бы не дал себе долгих лет жизни, если бы о тех вещицах прознал Совет, и уж тем более — альтмерские шпионы.

— Ты что, скумы нализался? Когда это Совету трофейное золото не нравилось?

— Да если б золото... Ты не почувствовал — повозки фонят магией? Пока мы их грузили, я в один ящичек заглянул — бутыли с зельями, трактаты магические, амулеты... Нас за такое могут живьём спалить, уж ушастым придумать повод — раз плюнуть.

На минуту собеседники замолкли, прерываясь на чоканье.

— С другой стороны, нам хоть будет чем отбиться в случае атаки.

— Ты, кажется, недавно назвал наши мечи бесполезными...

— Ты читать умеешь? Значит, в состоянии прочитать со свитка. А элементали остальное сделают за нас. Я посмотрю, как желтомордым понравятся их же молнии!

Я чуть не выплюнула вино на Цицерона. За ужином мы успели приговорить целую бутылку, так что я вначале списала слова легионера за галлюцинации. Но по круглым и блестящим, как септимы, глазам Хранителя, поняла — зря.

— Подумай, о чём говоришь! Твои элементали и нас заодно поджарят, как цыплят на углях.

— Мы-то успеем отбежать. А там пусть хоть в порошок друг друга сотрут, провалиться бы им всем в Обливион!

— Да если не довезём груз, нам так всыпят, что лучше бы...

Но окончание фразы я не услышала, вынужденная догонять мигом подскочившего Цицеро. Морозный воздух быстро сомкнул кольцо за нашими спинами; будто и не было отдыха в тепле и сытной пищи. Я бешено неслась по скользким улицам, уже не понимая, Цицерон ли мелькает впереди, или это чья-то тень так жестоко играет с моим воображением. Но вдруг я оказалась на освещённой масляными лампами широкой улице, на обочине которой — кто бы мог подумать? — выстроились огромные крытые повозки, утыканные красными штандартами. Под неровно пляшущим светом поочерёдно ходили двое конвоиров, сверкая стальными шлемами в бликах огней. Мой спутник был сокрыт тенью покатой крыши. Он не двигался, только губы что-то тихо шептали, но я не смогла разобрать слов. Он улыбнулся мне, будто только сейчас заметив, и бесшумно извлёк кинжал.

— Что ты делаешь?

— Слышащая хочет свитки?

— Нахрена мне свитки?! Кто из нас по твоему гениальному плану будет убивать этих тварей?

— Они, конечно. — Хранитель указал остриём кинжала на охранников повозок.

— Рехнулся, их всего двое!

— Да не эти тупицы! Мы тихо свистнем свитки, а когда утром караван выйдет за город, их там будет ждать сюрприз, ха-ха! Слышащей не нравится план?..

Цицерон обрекал всех тех людей на смерть. Я хотела добыть соль, но не так же...

— Где гарантия, что они справятся с атронахами, притом, сделав всё правильно?

— Фи, Элис, такое чувство, что ты книжек не читала. Ядро разрушается сильным магическим воздействием, и где ты среди этих солдафонов увидела мастеров-волшебников? Человечки помахают мечами, очищая ядра от ненужной оболочки, попутно повеселятся под молниями... — имперец тихонько захихикал. — Всё, жди меня здесь, и не вздумай нас выдать!

Стоит ли говорить, что Цицеро не заметил ни один таракан? Уже через полчаса мы сидели в съёмной комнате в трактире, рассматривая закорючки на тяжёлых пергаментах. Лично мне распознать нужные нам чары помогли только изображения атронахов грозы во главе листов — все заклинания были написаны на даэдрике, который, к моему сожалению, не преподавали в лондонских школах. А вот Хранитель был, кажется, с ним знаком: он торопливо вчитывался в тексты и рассортировывал свитки, коих, полагаю, из-за вредности, умудрился умыкнуть гораздо больше пяти.

— Зачем? — спросила я, лениво жуя булочку. Шорох пергамента распугал и без того вялые мысли, поэтому я отчаянно пыталась не заснуть.

— Слышащая такая ску-чная. С этими заклинаньицами можно устроить столько веселья!

— И каким количеством трупов измеряется твоё веселье?

— Оторванные у живых конечности считать? — невинно улыбнулся Хранитель. Я только фыркнула и продолжила жевать.

Через несколько часов мы убили небольшой имперский отряд. Засада была устроена в лесу, на узкой полосе Серебряной дороги, извивающейся среди пышных деревьев. Мы с Цицероном быстро прочитали заклинания призыва, и пять смертельно прекрасных элементалей грозы окружили имперцев со всех сторон. Солдаты даже не заметили нас в горячке боя; они бились храбро и слаженно, но это не помогло им спастись — я с ужасом наблюдала, как буквально за несколько минут атронахи превратили живых людей в поджаренные, дымящиеся трупы. А затем настал наш черёд.

— Ха-ха, неплохое... веселье... — промямлил Хранитель, когда в землю перед нашими ногами начали бить молнии. Он оттолкнул меня с пути одной из них, а затем — в это было невозможно поверить — с одним только кинжалом бросился в самую гущу стихии. Я в замедленной съёмке наблюдала, как Цицеро танцует вокруг элементалей, будто отсекая невидимые нити, удерживающие их каменные тела в воздухе. Они всё таяли и осыпались, так и не сумев ни разу попасть в неуловимого убийцу; одним росчерком кинжала Хранитель разметал по земле последних чудовищ, да так и застыл, растрёпанный, шумно вдыхая пропахший озоном и гарью воздух.

— Слабаки! Кажется, кое-кто должен сказать мне "спасибо", — он всё ждал ответа, но я не могла говорить, поражённая тем, что мы наделали. Что я наделала. Десять тел на дороге — десять новых билетов на страшный суд. Но это будет после — а пока я трясущимися руками складывала в сумку чуть тёплые магические ядра атронахов.

Мы ушли на северо-запад, оставив тела позади. Горло сдавил тошнотворный запах горевшей плоти, а в ушах стоял скрипучий звон — кажется, бессмертные боги смеялись над этой крошечной трагедией. Терпеливые, мудрые боги, что расчищали мне путь прямиком в ад. А я вспоминала золотистые глаза и улыбалась, предвкушая встречу.