Лабиринт забвения (джен)

Койка попалась та же, что и в прошлый раз, но ситуация сегодня была не в пример лучше — без песка в глазах и жутких змеиных калейдоскопов. Впрочем, если отбросить собственное состояние и посмотреть шире, то впечатление перевернётся с ног на голову.

Висеть над пропастью на хирургической нитке — страшно.

Если вытянуться на койке и расставить руки в стороны так, чтобы кисти свисали к полу, можно вообразить, что лежишь на подвесном мосту над бездонной пропастью. Длина моста — несколько десятков маэ. Он висит на той высоте, где ветер не стихает ни на секунду. Мост постоянно раскачивается из стороны в сторону.

У арзаков в моменты сильного психического напряжения считалось нормальным присесть к кому-нибудь на уши и страдать-страдать-страдать, пока не станет легче. Мон-Со был не лучшим кандидатом в слушатели. Пару секунд Ильсор даже жалел, что отговорил его от выстрела.

Комэск слушать умел. Ещё он — весьма вероятно, это общеменвитская черта — был довольно злопамятен. Приказ Лон-Гора — лишь отсрочка, ведь утром врач выгонит обоих взашей. Есть возможность, что Мон-Со отвлечётся на генерала, но комэск предпочитает избегать спорных ситуаций, а значит, эту проблему отдаст Кау-Руку. По крайней мере, штурман выступит основным инициатором смены командования, и тогда…

Несмотря на скверные перспективы, после разговора на башне стало легче. Ильсор смутно помнил, как его туда занесло (кажется, сущность привела), но в присутствии полковника там было… спокойно? безопасно?

Ильсор распахнул глаза и, не моргая, уставился на выключенную полусферическую лампу на потолке. Обжигающе холодная констатация факта. Закаливание и холодный душ — худшее воспоминание из детства.

Однако Мон-Со, как ни странно, может защитить от генерала. Тот в последнее время стал гораздо страшнее комэска. Мон-Со хотя бы был понятен и относительно предсказуем.

На край койки приземлилась тень. Посмотрела на Ильсора, удостоверилась в чём-то и вскарабкалась на одеяло с ногами.

— Не спишь.

— Пытаюсь осознать, что я сегодня натворил. Ты как?

— Не спрашивай, ладно? Я грохнула офицера. И ещё одного покалечила.

М-да… И почему Ильсор посчитал, что Мон-Со будет достаточно одного мятежника, когда тут такое? Кси-Лей действительно был мёртв. Его убил арзак. Это — смерть. Утилизация. Последний взгляд.

— Раньше сошло бы за достижение, — продолжила Морни. — Хотя и достижение есть: удержала лицо, пока рану ему перевязывала.

— Да сколько мо-ожно? — патетически вопросил Ланат с соседней койки и выдал что-то наподобие лозунга с менвитского плаката о пользе… чего-нибудь: — Будь сильным — скажи «нет» пороку.

— Я сейчас скажу «нет» твоим зубам! — зашипела Морни.

Кто-то из спящих возмущённо забормотал, и девушка затихла. Ильсор взял её за руку и погладил по внутренней стороне ладони.

— Нам всё-таки придётся задействовать воду.

— Чтобы обезопасить себя от расследования? — криво усмехнулась Морни.

— Да. Подумай, кто нам нужен.

— Штурман.

— Однозначно. Кроме него?

— Ты сможешь проконтролировать взлёт и посадку?

— В теории, да, но у меня слишком мало практического опыта.

Лицо сестры озарила улыбка торжества. Ну конечно, кто тот единственный кандидат с практическим опытом управления звездолётом?

— Тогда нам нужен второй пилот. Вроде всё. Врач есть наш, а больше конкретные специалисты не нужны.

— Химик, — вспомнил Ильсор.

Вода, изумруды…

— И геолог, — дополнил он тут же.

— Ну, наши же?

— Конечно, это я на будущее.

— Когда действуем?

— Максимально быстро. Если вспомнить прошлые инструкции Кастальо, у нас не больше двадцати часов.

Морни некоторое время молчала, видимо, прикидывая варианты, а потом заявила:

— Завтра займусь, то есть… уже сегодня.

Интендант в лазарете, никто помешать не должен. Серьёзных ран у Морни нет, значит, её выпустят к утру. Могут, конечно, в камеру сунуть — сейчас, похоже, про неё просто забыли в суматохе.

— Ланат, — позвал Ильсор.

— Ау? — зевнул связист.

— Возможно, это придётся делать нам.

— Понял. Давайте спать — всё равно придётся действовать по обстановке.

Морни хмыкнула и ушла на свою койку. Когда её шаги стихли, в палате повисло абсолютное бесшумие. За окном шелестел лес, хохотала какая-то птица.

Подкрадывался сон. Мир ещё оставался реальным, и, открывая глаза, Ильсор по-прежнему видел над собой потолок. Однако вокруг появлялись иллюзии из мира снов. То розоватый ранвиш полз по стене, то красные цветы, похожие на бабочек, кружили возле выключенной лампы, то по палате бродил, задевая крыльями койки, фиолетовый дракон…

«Сусака, масака, лэма, рэма, гэма. Буридо, фуридо, сэма, пэма, фэма!»

Ильсор резко сел. Послышалось?

Стало холодно. По стеклу застучали капли. В грозной серой вспышке мелькнул Тайси, сидящий на койке напротив.

Техник испуганно таращился на Ильсора, словно тот и был виновником разразившейся бури.

Включилось дежурное освещение — тусклые, хмуро-жёлтые диоды по углам. В палату вошёл Лон-Гор в мятом комбинезоне и, кажется, без обуви.

Это явно не положенный ночной обход — для него врач бы обулся. Значит, он, по всей видимости, спал в соседней палате. Нет, ну какая ещё у него может быть причина начать проверку с арзаков?

Лон-Гор обошёл всех, чуть дольше задержался возле Морни, погладил Тайси по голове, вколол ему успокоительное и подошёл к Ильсору.

— Все арзаки, попавшие в реанимацию, стабильны, — тихо произнёс полковник, присев на край койки. — Их жизням ничто не угрожает.

— Благодарю, что сообщили, господин.

— Пустое. Здоровье пациента начинается с хорошего психологического климата.

— Простите?..

— Шахматы… Эта игра заставляет думать, знаете ли. И, как выяснилось, не имеет никакого значения, с какой стороны доски ты находишься.

Лон-Гор приостановился, будто ожидая ответной реплики, но Ильсор промолчал, не зная, что можно сказать в такой ситуации.

— Они важны для вас. Поэтому я счёл необходимым сказать вам, что всё в порядке.

— Спасибо.

— Отдыхайте, инженер. Завтра вам опять будут трепать нервы.

Поправив очки, Лон-Гор ушёл. Ильсор рухнул на подушку.

Не день, а фестиваль срыва покровов! Баан-Ну и арзакский, Мон-Со и вполне мирный разговор на крыше, теперь ещё и Лон-Гор… Осталось только разоблачить Нар-Вена как сочувствующего арзакам!

Кау-Рук ещё есть… И с ним, кажется, можно договориться. По крайней мере, он выслушает, а не кинется сразу стрелять или гипнотизировать. Поздновато озарило, конечно… До этого штурман попадал под категорию «неизведанные и опасные». Теперь её занимал Баан-Ну.

Гроза за окном набирала силу, дождь колотил по цветным стёклам. Под эту музыку всегда хорошо спалось. Главное, заставить себя закрыть глаза и перестать думать.

* * *

В прошлый раз всё куда-то завертелось, и Тайси не успел ничего сказать командиру. Ильсор и Юнсар что-то замышляли — он должен был сообщить об этом, раз уж услышал. Но почти сразу объявили общий сбор, потом была великанша, потом… В общем, Тайси так ничего и не сказал.

Сейчас опять происходило что-то не то. Ильсор, Морни и Ланат обсуждали какую-то воду, которую нужно будет задействовать, и менвитов, которые могут пригодиться. Пригодиться где? И как они вообще могут пригодиться или нет — это же менвиты?!

Наконец разговор затих. Тайси сел и обхватил колени руками. В своих мыслях он чувствовал… нет, не чувствовал — не мог — видел некую неправильность. Это было сродни ошибке в задачке из двух действий: когда ты в самом начале вычел из двадцати четыре, получил восемнадцать и не можешь сообразить, почему у тебя в итоговом ответе семь тоэми воды вошло в бак объёмом в два с половиной.

Возможно, Тайси просто неправильно понял смысл разговора, и там на самом деле что-то безобидное… Но сообщить о нём полковнику Мон-Со всё-таки стоит. Завтра утром.

Тайси кивнул себе. Завтра утром он скажет об этом. А!

Ильсор подскочил на койке и уставился на Тайси. Казалось, он мгновенно всё понял.

Ну нет, мыслей он точно не читал!..

На полу проступили во вспышке молнии разноцветные пятна. Может, его просто разбудила гроза? Скорее всего.

Появился полковник Лон-Гор. Может, ему сказать? Быстрее будет.

Полковник не разрешил говорить. По его мнению, сейчас следовало молча лечь спать. Отдохнуть, забыть об ужасном дне… А всё важное — завтра.

Хорошо. Господину виднее.

* * *

Водная стена снаружи должна была оказать экипажу необходимую психологическую помощь. Теоретически. В принципе, обойдя лазарет, Лон-Гор убедился, что гроза усыпила всех, кто по какой-то причине ещё не спал.

В коридоре возле реанимации он наткнулся на слонявшегося без дела Мон-Со.

— Я предписывал спать.

Комэск в ответ махнул листом бумаги с десятком заметок. Судя по нумерации, это были какие-то пункты Устава.

— Смещаем? — Из общего коридора показалась голова штурмана с разбитой губой.

— Придётся, — буркнул Мон-Со.

— Завтра, — отрезал Лон-Гор. — Спать! А ты вообще вон отсюда — у тебя домашнее лечение!

Кау-Рук усмехнулся, тут же скривился и сообщил:

— Опоздавшие явились. Семнадцатые, двадцать вторые и один шестнадцатый.

Лон-Гор выскочил в приёмную. На скамье, в рядок, как приличные люди, сидели мокрые насквозь, покрытые грязью лётчики. Двое тяжело опирались о стену, трое пытались сидеть прямо, но по ним тоже было заметно, как они вымотаны. Лон-Гор достал сканер и принялся проверять их состояние.

— Гао-Ше, где ваш стрелок? — поинтересовался Мон-Со, маячивший где-то позади.

— Мой полковник, лейтенант Унг-Ол был тяжело ранен и попросил нас оставить его… Я готов понести наказание.

— Какое вам наказание, — вопросил Лон-Гор, — если вы даже своего товарища нести не способны? Так, все — в душ. Койки кончились… Янши, нужны пять раскладушек. Кау-Рук поможет.

Медбрат и штурман ушли. Лон-Гор снял очки, чтобы протереть, и уставился в потолок. Сколько ещё осталось?

— Три экипажа и Унг-Ол, — сказал Мон-Со через некоторое время. — Ты так линзы в пыль сотрёшь.

Лон-Гор недоуменно посмотрел на очки и водрузил их на место. Хмыкнув, он пробормотал:

— Кажется, нам пора докладывать о поражении и возвращаться домой.

Мон-Со пожал плечами, но ничего не сказал. Простояв ещё с полминуты в приёмной, он убрался в палату и, как надеялся Лон-Гор, лёг спать. Была у комэска раздражающая привычка шариться ночами по коридорам.

Возвращаться… На Рамерии его ничего не держало, и Лон-Гор записался в экспедицию без сожалений. Однако уже на пятый год полёта он понял, что разлука без срока давности будет сложнее, чем казалась. Он отчаянно скучал по родине и, честно говоря, не возражал бы, если бы ему пришлось вернуться бесславно. Лон-Гор был обычным человеком, а не бесстрашным завоевателем. Рамерия была ему милее чужих звёзд над головой и своих на парадном мундире.

За спиной что-то еле слышно прошелестело. Он обернулся.

Кто-то вошёл в коридор реанимации.

Лон-Гор последовал за ним и тут же выхватил пистолет.

Беллиорка. Похожа на менвитку. Стоит напротив двери Кун-Сата. Целится в ответ из чего-то вроде указки. В правой руке держит узкий клинок.

— Уходи, — сказал Лон-Гор по-беллиорски. Он учил язык в свободное время из чистого интереса.

Указка в её руке зловеще заискрилась.

— Уходи! — повторил Лон-Гор, посмотрев ей в глаза. Без гипноза, просто посмотрел.

Беллиорка отреагировала резко. Из её головы полезли красные рога, а из-под кожи — чешуйки.

Ламия? Н-нет, у ламий же нет рогов. Это какой-то беллиорский дух-эндемик? Её вообще лучевик возьмёт?

— Уходи.

— Поразишь — уйду.

Условие духа. Здесь это так же работает? На Рамерии Лон-Гор знал того, кто попал в такую ловушку, и много от него слышал. Ладно, поразить так поразить.

Выстрел!

Разбился о розовую сферу.

Клинок. Выпад.

Лон-Гор едва увернулся.

Удар пришёлся в пистолет.

Указка вновь заискрилась.

Что-то грузно свистнуло.

Беллиорка упала. По её спине на пол съехал костыль.

Рога исчезли, зато по затылку поползли красные линии.

— Она и к вам прицепилась, мой полковник? — спросил Гил-Над из полутьмы коридора.

Лон-Гор до этого его не видел. Сейчас лейтенант стоял на одной ноге, держась за дверной косяк. Видимо, опять болтал с Кун-Сатом. Надо было его к нему в палату, в общей была бы лишняя койка.

Рядом с беллиоркой на миг возник жёлтый силуэт и тут же исчез. И она тоже исчезла — растворилась в сумраке.

— Спасибо, лейтенант, — сказал Лон-Гор, отнеся ему костыль. — Где второй?

— В палате. Что я тут, двадцать маэ не дойду?

— Я в вас не сомневался, но не в два же часа ночи!

Всё-таки режим нужно соблюдать, если уж вас угораздило загреметь в лазарет.

— Разрешите спать, мой полковник?

— Спите.

И самому бы тоже пойти спать… Ещё раз осмотрев реанимацию через прозрачные стенки палат, Лон-Гор, зевая, дошёл до своего кабинета и улёгся на кушетку.

Хотелось бы переночевать в комнате отдыха, но удобный диван по жребию достался Аш-Риа. Фей-Лит, который, единственный в Научном корпусе, не пострадал в прошедшие сутки, до сих пор бродил по Ранавиру, оказывая мелкую помощь: исправлял за криворукими офицерами повязки, гонял тех, кто шлялся после отбоя… Коллеги были ему за это весьма благодарны.