Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

«Если оставить в стороне предубеждения, — уговаривал Альбус, — и относиться к нему так же, как к другим детям, то вы обнаружите, что мальчик вовсе не настолько уж плох».

К сегодняшнему дню Минерва готова была подтвердить: «не плох» — катастрофически неполное описание.

Будь это кто-нибудь — кто угодно! — другой, она не могла бы нарадоваться. Образцовый студент!

Своей формальной, слегка старомодной вежливостью и пиететом по отношению к преподавателям он напоминал ей префекта Уизли — однако Персиваль всегда был немного подлизой, а этот… не был. Внимательный, идеально послушный, тихий (но не тихоня!). В любом разговоре сразу бросался в глаза его интеллект. Подвижный, цепкий, изобретательный ум, способный одинаково хорошо как видеть общую картину, так и вникать в детали, умеющий анализировать и верно ставить вопросы. Он походил на дикий алмаз — правильная огранка могла бы придать ему изумительный блеск.

И это было хуже всего. Носи он другую фамилию, другое лицо — Минерве он бы понравился. Она бы думала с гордостью о том, какой он талантливый, каким выдающимся волшебником он должен однажды стать.

И некоей части её он нравился даже сейчас, как ни ужасно.

Отродье жадного до власти садиста и больной убийцы.

Том Риддл.

Сын дважды проклятой крови, получивший в наследство не только имя, но и волшебную палочку своего отца.

И надо отметить — в отличие от маленького Лонгботтома, у Риддла не было ни малейших проблем с тем, чтобы ею колдовать. А это кричало о глубинном внутреннем сходстве, о тождестве, что иные из магов почитали за доказательство переселения душ.

Но он не выглядел ни злым, ни коварным — в чудовищного отца, — ни угрожающе нестабильным — в безумную мать. Серьёзный, прилежный, избыточно вежливый юноша с по-детски распахнутым взглядом.

«Детёныши нунду, — мрачно напоминала себе Минерва, — тоже очень милы на вид. И невероятно опасны, включая и самых маленьких».

Второй кошмарной вещью, сразу вслед осознанию, что Том Риддл сам по себе не был плох, являлось его неочевидное сходство с Гарри.

Хотелось от этого отмахнуться, не обращать внимания, и как раз потому Минерва принуждала себя смотреть внимательно, не отводя глаза. И вроде бы ничего не роднило между собою этих двоих — кроме Неназываемого, их страшного общего знаменателя, — но вместе с тем они производили впечатление братьев, выросших вместе: ни единой похожей черты лица — но при том одинаковые ухватки, жесты, улыбки, манера небрежно крутить волшебную палочку, рассеянно водить по подбородку кончиком писчего пера или, скрестив на груди руки, отстукивать беззвучные мелодии пальцами. И, наконец, та деликатная, вкрадчивая интонация, сопровождавшая чопорное обращение «госпожа профессор, мэм».

И парселтанг, разумеется. Никак нельзя забывать о парселтанге.

Змеиный язык был наглядным свидетельством — их связь Минерве не примерещилась; она и вправду у них была. Нелицеприятный эпитет «змееуст», ещё с осени прочно прилепившийся к Гарри, был, к сожалению, полностью справедлив. Что же до Риддла — никто ещё не слышал, чтобы тот разговаривал на ином наречии, кроме английского (и чуть-чуть латыни, само собой). Но никто и не сомневался, тем не менее, что он мог. Все, абсолютно все в школе поняли уже, кто таков Том Риддл, и кем он приходится Неназываемому.

И пусть его репутация покуда была кристально чиста в остальном — этого одного хватало, чтобы они проверяли его при каждом мало-мальски подозрительном случае. Она и Альбус.

Чтобы они проверяли обоих, его и Гарри. Со всей тщательностью.

При неустанном повторении, за семь лет — да и за два с половиной года, в случае Риддла, — какой результат на невиновном человеке это могло бы дать?

Минерву не покидало ощущение порочного круга. Словно самоисполняющееся пророчество, словно проклятие: ты сам подталкиваешь события именно к тому, чего всеми силами пытаешься избежать. Видишь это, осознаёшь. И не в состоянии заставить себя поступать иначе.

«Я должна. У меня нет другого выхода. Если это он, то… То мы очень серьёзно с ним побеседуем. Ещё не поздно его образумить, — так успокаивала себя она, привычно расхаживая по проходу между партами. — Я проверю всего раз. Один раз!».

Зачёт по трансфигурации шёл своим чередом. Смешанная учебная группа Гриффиндор-Слизерин в основной своей массе успела покончить с письменной частью проверочного задания, и теперь занималась практической — трансфигурировала канарейку в хрустальный бокал. Результаты были… местами курьёзные, а местами откровенно удручающие.

— Мистер Уэлш, минус один балл. Мистер Ноббс, это и вас касается.

Кёртис Уэлш, широкоплечий и большерукий крепыш с наивными голубыми глазами, состроил жалобную физиономию:

— Но декан МакГонагалл, мэм! У меня просто зачесалась нога…

Минерва нахмурилась и похлопала себя по раскрытой ладони кончиком волшебной палочки.

— Ещё минус балл за препирательства. Шпаргалку на стол и вон из класса. Мистер Ноббс! Вам тоже требуется персональное приглашение? Правила вы знаете.

Ноббс лягнул соседа под партой и с показным раскаянием повесил голову:

— Простите, Мордред попутал… — пробубнил он. — Я честно больше не буду, мэм!

Минерва поджала губы. И решительно указала на дверь:

— А больше и не надо. Ступайте. Вам всё одно дорога на пересдачу. Во-первых, у вас получился стакан. А во-вторых, я и отсюда могу разглядеть, что это стекло, а не хрусталь. Остальные… — она бдительно огляделась по сторонам. — У вас ещё четверть часа. Продолжайте!

Около парты Риддла она остановилась ненадолго. Тот моментально спрятал волшебную палочку и вскинул на неё глаза.

— Да, профессор МакГонагалл?

Минерва задавила в груди тоскливый вздох. Вот эти выжидательно приподнятые брови, спокойная полуулыбка — не виноват, или хорошо притворяется?

Убористо исписанный лист пергамента покоился на краю столешницы; рядом стояла чернильница, из которой флажком торчало перо. Хрустальный кубок…

— Для зачёта более чем достаточно, мистер Риддл, но если вы рассчитываете на дополнительные баллы, то я бы хотела увидеть полную обратную трансфигурацию.

— Да, мэм.

Минерве понадобилось определённое усилие воли, чтобы двинуться дальше. Что она там думала про себя, подозревала она его или нет — Риддл был не единственным студентом в классе. Другим детям тоже требовалось её внимание.

— Превосходная детализация, мистер Уизли.

— Благодарю, мэм!

— Мисс Фарли… Оригинальный дизайн. Вы любительница абстракций? Мистер Селвин… Хорошо. Мисс Уилсон… Впечатляющий результат. Мистер Вуд…

Минерва, раздавая сухие замечания и скупые похвалы, медленно переходила от ученика к ученику — и не могла в то же время перестать прислушиваться к лёгкому шуму у себя за спиной, не могла прекратить отвлекаться. Вначале до её слуха донёсся тихий стук коготков о дерево, а вслед за тем и робкая, неуверенная, быстро оборвавшаяся певчая трель.

Это подвергнутая полному обратному магическому преобразованию канарейка прыгала по парте.

Обычно Минерва чувствовала что-то вроде смутного разочарования при звуке звонка. Но теперь она ждала его с нетерпением и, когда тот возвестил окончание урока, даже обрадовалась. Она взмахнула волшебной палочкой, призывая письменные работы с парт. Пергаменты вспорхнули в воздух, как стайка птиц, собрались на её столе аккуратной стопкой. Кубки и канарейки исчезли с дружным хлопком — со стороны это выглядело так, будто последние полопались от зависти: Минерва предусмотрительно лишила птичек маховых перьев, и те не смогли бы летать.

— Мистер Риддл! — окликнула она. — Пожалуйста, задержитесь. Вам необходимо сейчас пройти со мной. Директор хочет видеть вас.

Риддл, внешне сама безмятежность, только кивнул.

— Конечно, мэм. Я сообщу префектам — кто-нибудь из них проводит меня…

Минерва остановила его жестом:

— Не нужно. Я сама отведу вас.

Тот, уже с сумкой на плече, замер:

— Да, профессор. Как скажете.

«До чего невозмутимый, — думала Минерва, прокладывая путь сквозь лабиринт школьных коридоров. — Всё-таки — он это? Или… Нет. Нет, я не верю, что на такое способен Гарри!».

— Вы знаете, почему вас вызывают? — желая перебить эти надоевшие мысли, спросила она. Риддл покосился на неё. Лицо его сделалось аккуратно пустым, ничего не выражающим.

— Нет, мэм, — отозвался он и, поколебавшись мгновение, добавил:

— Но я подозреваю.

— Вот как? — нахмурилась Минерва. Он бестрепетно встретил своим взглядом её пытливый взгляд.

— Да. Я слизеринец. Я новенький. И я вам не нравлюсь.

Она сбилась с шага. Чувство вины укололо её — она-то полагала, что держит себя профессионально.

— Нет! — она и сама различила в этом поспешном отрицании фальшь. — Нет, что за глупости!..

Риддл принял её протест с улыбкой — как всё, что Минерва допрежь говорила ему — но на сей раз его улыбка выглядела неуловимо иначе. Не вежливая гримаса, а настоящая улыбка — грустная, горькая, отразившаяся в уголках глаз.

— Прошу вас, профессор МакГонагалл, — сказал он мягко. — Никогда больше не лгите. У вас очень плохо получается, — он подтянул ремень сумки повыше, небрежно дёрнул свободным плечом. — Всё нормально, честно. Я этого и ожидал. Из-за… Волдеморта… все вокруг держатся со мной так, словно я вот-вот… Не знаю, — он снова пожал плечами. — Вырежу половину замка?.. Выпущу адское пламя за ужином в Большом зале?

Поражённая, она остановилась. Остановился и он. Они были в пустом коридоре одни, не считая замыкавшей проход каменной статуи.

— Я не он, — страстно заявил Риддл; спокойствие (напускное, как выяснилось) подчистую слетело с него. — Я совсем на него не похож. Мы, — его верхняя губа сморщилась, выражая презрение и отвращение, — очень разные.

— Вот как, — повторила она растерянно, почти беспомощно. Он тут же потупился, с силой прошёлся ладонью по лицу, точно пытался стереть лишние эмоции.

— Простите, мэм, — быстро проговорил он. — Я не имел в виду ничего… Я не хотел дерзить вам. Пожалуйста, извините меня.

— Мистер Риддл… — она прикусила язык посредине начатой фразы.

«Прошу вас, никогда больше не лгите».

— …я вижу его тень за вашими плечами, — продолжила она, совсем не так, как собиралась сперва. — Не могу не видеть. И эта тень ужасна. Но я верю, я искренне верю, — она подчеркнула сказанное интонацией, стремясь сделать доходчивее свои слова, — что если вы и впрямь на него не похожи, то в конце концов она исчезнет. Любая тень бывает вынуждена отступить в ярком свете нового дня.

Он поднял голову. Лицо его озарилось надеждой, требовательной и жадной.

— Вы правда так думаете, профессор МакГонагалл? — тихо спросил он. — Правда?

И Минерва, как только могла твёрдо, ответила:

— Да.

В кабинете директора приветливо горел камин. Чайный поднос уже стоял на столе. Альбус, самозабвенно ворковавший над своим фениксом, скармливая тому с рук какое-то лакомство, обернулся и энергично замахал вошедшим.

— Минерва! Как раз вовремя. Том, мальчик мой, проходи, проходи. Здравствуй. Практически все в сборе, а? Придётся пару минут подождать. Как насчёт чашечки превосходного…

Дверь за их спинами отворилась и чей-то детский голосок нерешительно произнёс:

— Директор Дамблдор?

— А, великолепно, — потёр руки Альбус. — Вот и Гарри. Сюда, мальчик мой, смелей!

Минерва молча наколдовала себе стул. Покосилась на кресло для посетителей — и сотворила второй такой же, для Гарри. Тот, благодарно глянув на неё, просеменил вперёд.

— Чаю? — огладил бороду Альбус. Он улыбался.

— Спасибо, сэр.

— Спасибо, господин директор, — ответили слизеринцы нестройным дуэтом.

— Спасибо, но нет, — фыркнула она.

Альбус вздохнул с шутливым упрёком:

— Ах, Минерва, зря ты отказываешься! Ну, как пожелаешь. Итак…

Он примолк, передавая чашки своим гостям.

Гарри, присевший на краешек стула, напоминал умостившегося на жёрдочке воробья — взъерошенный, очень серьёзный и такой маленький. Минерва почувствовала прилив стыда. Нет, это не Гарри. Как могла она допустить в своё сознание даже идею, как смела, хотя бы и мысленно, его обвинять? Он же всего-навсего ребёнок! Зря она послушала Альбуса…

Риддл, расположившийся точно напротив директора, забросил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла, баюкая чайную пару в руках. Минерве, честно говоря, впервые довелось лицезреть человека, которому пыточное устройство, звавшееся у Альбуса креслом для посетителей, не причиняло видимых неудобств. Риддл выглядел полностью расслабленным: ни дать ни взять курортник на пляже; не хватало разве что газеты — прикрыть лицо от солнышка, чтобы спокойно подремать. Учитывая мимолётную вспышку откровенности, случившуюся совсем недавно, оставалось лишь подивиться его самообладанию.

Альбус поболтал ложечкой, размешивая сахар в чае. Отхлебнул, сдвинул очки на кончик носа и повторил многозначительно:

— Итак. В первую очередь хочу подчеркнуть, что это ни в коем случае не допрос.

Начало не вышло удачным: Гарри нахохлился ещё больше, у Риддла окаменело лицо и чуть расширились глаза. Кадык его прыгнул вверх-вниз на шее. Минерва переплела в замок и изо всех сил стиснула пальцы.

А директор продолжал задушевным тоном:

— На самом деле я совершенно не хочу вас подозревать. Не подозреваю, — исправился он. — Всё это просто формальность. И чем быстрее мы с нею покончим, тем быстрее сможем спокойно допить чай и разойтись по своим делам. Пятница, вечер, мы все устали… Договорились, да? Ну вот и славно.

И Риддл, и Гарри внимали ему в полном молчании. Завозился на своём насесте феникс, стукнул ветер в стёкла высоких окон, выстрелил уголёк в камине — и вновь кабинет наполнила тишина. Минерва ощутила комок в горле. Напрасно Альбус это затеял, напрасно.

Нельзя добиваться доверия, одновременно подрывая его.

— Ваши палочки, будьте добры. Том, сперва ты.

Тот без единого слова отставил нетронутый чай на край стола, вытащил из крепления в рукаве волшебную палочку. И передал Минерве белое, похожее на кость, тисовое древко — рукоятью вперёд, как союзнику. Выражение его лица оставалось отстранённым и замкнутым.

Но ему — и теперь она это знала — на самом деле не было всё равно.

Альбус, протянувший было руку, чтобы забрать палочку Риддла, кашлянул и потеребил бороду. Минерве показалось, что кашель призван замаскировать непроизвольный смешок.

— Приоре инкантатем, — шепнула она, направляя кончик древка в пол. Одно за другим перед её глазами замелькали заклинания.

Чары преобразования, использованные в её классе… Бытовые — чистка и глажка, за ними ревелио, потом левитационное заклинание…

Альбус заинтересованно подался вперёд.

— Стоп, стоп! Минерва, мне ведь не показалось, а?

Она, озадаченно поджав губы, кивнула. Не показалось.

— Том, мальчик мой, зачем, позволь полюбопытствовать, тебе понадобились чары распознавания анимага?

Гарри внезапно заёрзал на своём стуле, звякнул чашкой о блюдечко, отвёл глаза.

— Это из-за меня, — негромко, но отчётливо выговорил он. — Господин директор, сэр. Том учил меня.

Нельзя сказать, кто удивился прозвучавшему объяснению сильнее: она или Альбус. Директор откинулся в кресле, Минерва растеряла контроль над «приоре» и опустила на колени чужую палочку.

— У меня складывается впечатление, что за этим стоит некая презабавная история, — заметил Альбус и подмигнул Гарри поверх очков. — Не затруднит ли тебя поведать её нам?

Гарри вздохнул — глубоко, прерывисто, тяжко. Ссутулил плечи, поковырял носком ботинка ковёр — но всё-таки переборол смущение.

— Профессор МакГонагалл… Я… Пожалуйста, только не принимайте на свой счёт! Пожалуйста-пожалуйста, мэм! — он оторвал, наконец, взгляд от пола и тревожно уставился ей в лицо. Подбородок его слегка дрожал, за стёклами в круглой оправе подозрительно поблёскивало; до Минервы дошло, что Гарри вот-вот расплачется.

А тот зачастил, будто плотину прорвало:

— Я знаю, что это всего лишь байка! Правда! И Б… — он явно проглотил чьё-то имя, — …и тот, кто мне рассказывал, тоже знал! Короче…

Он перевёл дух и выпалил с решительностью отчаяния:

— Есть история, что близнецы Уизли однажды вас перепутали с миссис Норрис. И в чулане заперли.

Брови Минервы сами собой полезли вверх. Альбус стиснул в кулаке бороду и беззвучно захохотал. Феникс хлопнул крыльями — по стенам кабинета пробежал тёплый оранжевый отсвет.

— И я сразу представил, как я… — продолжал свою исповедь Гарри, не обращая внимания на их реакцию. — Я не собирался использовать это на вас, профессор МакГонагалл, никогда! Но я подумал… Что могу однажды вот так угодить в очень… в просто ужасно неловкую ситуацию. Если мне встретится анимаг, а я не буду этого знать. А я и так, понимаете… Из-за того, что я рос у магглов, я постоянно попадаю впросак. И, в общем, так вышло, что Том именно сегодня научил меня.

Риддл шевельнулся в кресле, прочистил горло.

— Это правда, — прокомментировал он. — Я действительно учил Гарри заклинанию выявления анимага. Вы найдёте эти чары и на его палочке, сэр.

— И ты, конечно же, не предполагал заранее, что они могли бы вам вскорости пригодиться? — уточнил Альбус. К чему это было сказано, Минерва уяснить себе не смогла; кроме неё в школе больше не было анимагов.

— Нет, сэр, заранее мы ничего подобного не предполагали, — качнул головой Риддл. — Ни Гарри, ни я.

— Что же, — директор поправил очки и придвинул к себе недопитый чай. — С этим мы разобрались. Посмотрим, что дальше. Минерва, девочка моя, пожалуйста — с самого начала.

И Минерва опять наколдовала приоре. Назад во времени, ещё назад…

— Петрификус тоталус и ступефай, — вздохнул Альбус. — Уверен, у тебя и для них наготове объяснение, Том. Порадуй меня.

Риддл как-то весь подобрался — даже его поза перестала казаться такой вальяжной.

— Охотно, сэр, — сухо ответил он. — Как вам известно, профессор Муди разрешил Гарри не посещать его класс. И я обещал декану Снейпу, что к итоговому экзамену подтяну Гарри по программе.

— Ступефай — заклинание четвёртого года обучения, — строго заметил Альбус.

Тут Гарри бросил вертеть в руках чашку с так и не выпитым чаем и, по примеру Риддла, сгрузил её на уголок стола.

— Господин директор, — заговорил он сердито (куда вся его робость и подевалась!). — Том правда учит меня защите. И не одного меня. Спросите Драко, спросите хоть… неважно. Знаете, какое заклинание мы освоили первым делом? Протего! А ступефай… Я бы не отказался уметь пользоваться им тогда. В Косом переулке. Припоминаете?

— Боюсь, имеет место небольшое недоразумение, — вмешался Риддл в речь своего самозваного адвоката. — Дело ведь не в конкретных заклинаниях, сэр, или я не прав? Просто в школе есть пострадавший, а мы — слизеринцы. И этого достаточно. Мы — первые и единственные ваши подозреваемые. Так было и раньше — и так будет, конечно, всегда, — по мере этой запальчивой тирады его пальцы, стиснувшие подлокотники кресла, сжимались всё сильней, а возле губ проявлялась всё резче злая, угрюмая складка. — Будь мы с другого факультета, разве вы не поверили бы под честное слово? Так вот вам моё слово: это не я! И не он, — Риддл мотнул подбородком в сторону боязливо съёжившегося Гарри. — Не трогали мы мистера Филча! И не помогали, и не содействовали прямо или косвенно, нас вообще не было там, но вам, кажется…

— Том, — попытался прервать его Альбус, но не тут-то было.

— …всё равно, вы никогда мне не доверяли и никогда не будете…

— Том!

— …я монстр для вас…

— Я был не прав! — перекрикивая его, громко сказал Альбус.

И Риддл замолчал так резко, точно подавился. Минерва почти улыбнулась при виде его вытянувшегося в шоке лица.

— Я был не прав, — повторил директор в воцарившейся тишине. — Пожалуйста, прости меня. Похоже, не одного тебя ведёт слишком знакомыми тропинками старая память. Мне следовало лучше держать своё обещание. Извини.

Он вздохнул, снял очки и потёр глаза.

— Минерва, будь так добра, верни мальчику его палочку.

Когда она исполнила — с большим облегчением, надо отметить, — его просьбу, Альбус поднялся из-за стола. Вид у него сразу стал торжественный и величавый — кисти рук спрятались в соединившихся рукавах, седая борода распушилась, очки, отражавшие блики каминного пламени, таинственно замерцали.

— Если поразмыслить как следует о твоих словах, Том, — проговорил он, — то я нахожу, что действительно запамятовал кое-что сделать. К счастью, ещё не поздно это исправить.

Слизеринцы тревожно переглянулись. А директор внушительным тоном продолжал:

— Разумеется, в тот момент вы находились за пределами территории школы… Но следует иногда пренебрегать буквой закона, чтобы сохранить его дух. Поэтому, скажем… десять баллов Гарри Поттеру за превосходные успехи в защите от тёмных искусств.

Тут Альбус ухмыльнулся и заговорщицки добавил:

— И двадцать баллов Тому Риддлу за организацию факультатива по ЗОТИ. На твоём месте, Том, я бы задумался в будущем о карьере преподавателя.

Если Альбус чаял дождаться выражения благодарности — то зря. Награждённые дружно утратили дар речи.

— На этом вы оба свободны, я полагаю, — уведомил Альбус, когда стало ясно, что пауза совсем неприлично затягивается. — При условии, конечно же, что вы не собираетесь допивать свой чай. Нет? Очень жаль! Да, кстати…

Последняя реплика догнала слизеринцев уже в дверях. Гарри, едва ли не прижимаясь к своему старшему товарищу, вперил испуганный взор в Альбуса. Риддл насупился и воинственно выпятил нижнюю челюсть. Они вновь заговорили одновременно:

— Да, господин директор?

— Да, сэр?

— Два часа назад ваш декан поступил на попечение мадам Помфри в состоянии сильнейшего магического истощения. В этой связи… есть что-нибудь, что вы хотели бы рассказать мне?

— Нет, сэр, — ответил Риддл. Его ладонь легла на плечо Гарри и крепко сжалась. — Нет. Совсем ничего.

* * *

Белый, неяркий, по-зимнему холодный свет позднего утра просачивался сквозь толстые стёкла, пойманные в сеть оконного переплёта. Если прищуриться, можно было разглядеть размытые, точно погружённые в дымку, контуры пейзажа: чёрная, как лужа дёгтя, водная гладь, дальняя кромка озёрного берега, серое небо с плывущими по нему серыми пухлыми облаками. Солнце, прятавшееся где-то в их глубине, выдавало своё присутствие лишь редкими отблесками яркого серебра. Где-то внизу, невидимые с такой точки обзора, мёрзли, поскрипывая на ветру, обледеневшие лодочные сараи.

Ну, честно-то говоря, скрипело не рассохшееся от вечной непогоды дерево их стен, а всего-навсего писчее перо. Драко вздохнул, подпёр кулаком щёку, поболтал бесцельно ногами.

Поттер, сидевший напротив него за тем же библиотечным столиком, левой рукой подтянул к себе раскрытый на середине фолиант и принялся быстро, небрежно листать. Судя по иллюстрациям, мелькавшим то тут, то там на страницах, опять зельеварение. Картинки в книге выглядели смутно знакомыми — должно быть, Драко её уже когда-то читал.

— Ты бы тоже домашкой занялся, лодырь, — ворчливо заметил Поттер, хотя до того казалось, что на Драко он и внимания ни малейшего не обращает.

— Не хочется. Потом как-нибудь, — Драко сильнее растёкся по крышке стола, навалился локтями, а после и вовсе пристроил голову поверх скрещённых рук. — Когда мы уже пойдём сам-знаешь-куда? Гр… Зелёный рыцарь, небось, нас заждалась.

— Зелёный рыцарь, в отличие от тебя, небось, давно все эссе приготовила, — отбрил Поттер. — Как я закончу, так и пойдём. Можешь и дальше себе мечтать, а можешь хоть «Историю магии» под голову подложить, коли не выспался за ночь.

Драко в отместку пихнул его лодыжку своей.

— Да не сплю я, угомонись, будущий префект! Я… так просто. Думаю.

И он вновь устремил взгляд в заоконную даль.

В детстве Драко Малфою не рассказывали сказок. Он совсем недавно ознакомился со сборником Бидля — да и то не по своей воле, а чтобы от Грейнджер ни в чём не отставать — и прочитанное его не впечатлило. Глупости какие-то — ни подвигов, ни приключений, ни любви до гроба, ни жутких смертей. Сплошные морали.

Но что-то всё же цепляло. Сама манера повествования, надо полагать. Примерно так начинался и рассказ про тёмного лорда Вейдера. «Давным-давно, так давно, что уже никто и не помнит, когда в точности это случилось, в одной далёкой-далёкой стране…»

Драко мечтательно взмахнул ресницами, видя, как солнечный луч на мгновение прорывается сквозь вуаль облаков. В его голове сама собой начала складываться сказка.

Давным-давно, так давно, что не осталось живых свидетелей, в далёком-далёком городе Лондоне, где круглый год дожди и туман, жили-были два брата, два колдуна. Их семья была древнейшей и благороднейшей, самой чистой крови, какая только бывает.

Когда подошёл срок старшему из них поступать в Хогвартс, Шляпа отправила его в…

— Дом Гриффиндор!

— Ты шутишь, — разинул рот Поттер. Драко покрутил головой.

— Нисколько! Я у мамы спрашивал. Сам удивился, но это его спальня. Вот так.

— Дом Гриффиндор, — задумчиво повторил Поттер, разминая пальцами свой шрам на лбу. — Интересно. Нетрадиционно для Блэков, насколько я понимаю?

Драко пожал плечами. И попытался, как мог, защитить честь двоюродного дядюшки:

— Ну, это недавно стало так. Было время, когда поступить в дом Годрика не считалось зазорным. Отчаянные храбрецы, всё в таком роде. Ты понимаешь…

— Что же изменилось с тех пор? — допытывался Поттер, отняв руку от лица.

— Грязнокровки, — лаконически пояснил Драко.

— А мне кажется… — протянул нараспев Поттер, сузив глаза. — Мне кажется, дело вовсе не в них. Мы думаем, что это наш выбор, единственный выбор для чистокровного, но дом змей в действительности не убежище. Это резервация. И нас совершенно намеренно загоняют туда…

Семейство пришло в ужас. Мать пригрозила отречься от поправшего обычаи сына — и в конце концов отреклась. Отец с горя запил. Младший брат трое суток подряд прорыдал в кровати…

Но на самом деле всё это была иллюзия. Обман. Долгий в реализации, тщательно подготовленный план, потому что уже тогда Сириус Блэк точно знал, кем будет, когда сделается чуть постарше.

Верным и отчаянно храбрым слугой Тёмного Лорда. Как Грейнджер. Тайным агентом в доме Годрика, секретным гриффиндорским пожирателем смерти, вот кем он готовился стать.

Два года спустя в Хогвартс приехал учиться и Регулус. Этот традиций не нарушал — распределился в Слизерин, честь по чести, открыто поддерживал идеи Тёмного Лорда и всячески выказывал ему лояльность. Не выделялся на общем фоне, одним словом. Со старшим братом для вида был на ножах. Извечная вражда факультетов тут играла им на руку — поддерживать легенду оказалось легко.

Интересно, какие миссии им поручали? И сколько раз? Драко живо представилось, как один или оба из братьев Блэк аппарируют в ночь, затенив испещрённую узорами маску капюшоном глухого плаща.

Но ныне летопись их свершений окутывал, скрывая собою, мрак забвения. Поттер не помнил о них ничего — по крайней мере, пока. Память возвращалась к нему кусками, и процесс этот был долгий и практически неуправляемый.

К счастью, в их распоряжении имелся Кричер. И вот он кое-что смог рассказать. Выяснилось, что…

— Да, Малфой, да! — Поттеру не сиделось на месте, и он возбуждённо прошёлся взад-вперёд вдоль дивана. — Подумай сам! Если Волдеморт доверил такую вещь младшему… то что тогда он мог доверить старшему?!

— Медальон Салазара? — скептически наморщил нос Драко. — Ценная реликвия, я не спорю…

— Да причём тут!. — Поттер энергично рубанул воздух ребром ладони. — Нет, это… Для Волдеморта медальон был кое-чем другим. Чем-то гораздо более важным.

— Я не понимаю, — сознался Драко.

Поттер остановился, засунул руки в карманы, поглядел пристально, склонив голову к плечу. И сказал:

— Как бы тебе объяснить… Давай так: медальон был нужен Волдеморту для той же цели, что и дневник.

Драко ошеломлённо уставился на него, чувствуя, как внутренности совершают замысловатый кульбит.

— О! Там что, его портрет внутри? Да? Да?!! Мерлин милостивый, так это был второй ключ к ритуалу?!

Поттер плавно перекатился с носка на пятку.

— Вроде того, — вымолвил он наконец. — В одном ты абсолютно прав: да, это был ещё один, запасной шанс провести ритуал.

Так Регулус Блэк стал, подобно отцу Драко, Хранителем. И, когда Волдеморт совершил в доме Поттеров то, что замыслил, для младшего из двух братьев пробил час. Он без раздумий пожертвовал своей жизнью, чтобы извлечь медальон, а на его месте оставить подделку, копию.

Вот этот момент, конечно, был не совсем ясным.

— Дамблдор охотится за… за ключами, — настаивал Поттер.

— Думаешь, ему известно о них? — потёр подбородок Драко. Поттер лишь отмахнулся:

— Ты что, забыл, как он встретил То… Тёмного Лорда? Все остальные купились на версию с сыном от твоей тётки, но этот-то сходу раскусил обман!

— Из-за палочки! — не сдавался Драко. Поттер наставил на него указательный палец:

— Остальных и палочка не смутила! Перешла по наследству, вот и весь сказ! Нет он… Я прямо чувствую… — тут Поттер прошёлся пятернёй по своим вечно растрёпанным волосам, окончательно их взъерошив, и твёрдо закончил:

— Слушай, всегда надо предполагать худший расклад. Поэтому будем считать, что он знает.

— Сейчас, — ангельским тоном подсказал Драко. — А тогда?

Поттер зарычал на него — прямо в голос, по-настоящему. Драко, посмеиваясь, вскинул ладони:

— Сдаюсь, сдаюсь! Воля ваша, мой лорд! Хорошо. Он знал.

Поттер прищурился подозрительно. И кивнул:

— Всё так. Подделка — подарок траханому Ордену Феникса. И вот ещё что… — тут Гарри неожиданно пронзил Драко холодным взглядом. — Регулус был верным слугой, — медленно произнёс он, будто старался как следует вбить Драко в голову эти слова. — Да, у него не получилось… В итоге он отдал свою жизнь зря. Но твой отец, Малфой… он даже не попытался.

Итак, Регулус Блэк героически пал, не успев или не сумев как следует проинструктировать своего домовика. В результате тот зачем-то долго старался разрушить медальон, полученный от хозяина, — с чем, вполне естественно, не справился.

А Сириус Блэк попался в ловушку Ордена Феникса. Его подставили с помощью Питера Петтигрю.

Это Петтигрю убил магглов, взорвал пол-улицы, отрезал себе палец, а сам обратился в крысу и убежал. Да так ловко, что Сириус и не понял. Хотя он, вполне возможно, и не подозревал в Петтигрю анимага.

Но фениксовцы опоздали. Миссию, что поручил Сириусу Тёмный Лорд, старший из Блэков успел реализовать сполна.

— Подожди-подожди… Фиделиус?! И эти дебилы выбрали его хранителем?! — теперь уже на диване не смог усидеть Драко. А Поттер, наоборот, плюхнулся на обтянутые гобеленовой тканью подушки и ухмыльнулся во всю свою зубастую пасть.

— Ага. Это Снейп рассказал. Не мне, Тёмному Лорду. И под «рассказал» я имею в виду легилименцию.. Так что мы можем в целом доверять этой информации. Вот где Гриффиндор сыграл, видишь? Сириус молодчина, от Блэка я такой выдержки, признаться, не ожидал… Втёрся в доверие, они там чуть ли не самым идейным фениксовцем считали его. Это при том, что у его миссий, так-то, был стабильно нулевой результат. Гонял на своём летучем мотоцикле, красовался…

— Но… — Драко нервно прикусил костяшки пальцев. — О, сиськи Морганы! Как… Тёмный Лорд заранее, что ли, решил, что сделает хоркрукс из тебя?

Поттер вздохнул.

— Ты не поверишь — да. Но это история для другого раза. А с крёстным тут всё попроще — они с Поттерами ещё со школы водились, вот Сириус и не упустил подвернувшегося шанса. Предложил себя в хранители тайны, а когда фиделиус закрепили, тут же передал весточку, куда надо.

Драко осторожно присел рядом со своим сюзереном. Обхватил голову руками. Не помогло.

Голова пухла от мыслей. Выходит, дядюшка Сириус не был предателем. Он всё это время, оказывается…

Конечно. Ведь он же Блэк, в конце концов.

— И он провёл Тёмного Лорда через фиделиус, — прошептал Драко.

— Да, — откликнулся Поттер. — Дамблдор прямым текстом сказал Снейпу, что это именно он. Все фениксовцы, как выяснилось, в курсе.

— И его ни разу не заподозрили?

— Нет. До самого конца.

Драко ещё помолчал. Мир в его глазах приобретал новые, незнакомые очертания. И так… было лучше. Страшно, горько, но определённо лучше, да.

— Теперь мне понятно, — медленно проговорил Драко, — почему он кричал: «Я виноват». А я-то думал — это он так куражился…

— И я, — согласился Поттер. — Но, как видишь, дело в другом. На самом деле он хотел сказать…

Драко, не в силах сдерживаться, перебил:

— «Это из-за меня».

— Да. Он винил себя за то, что… — Поттер издал какой-то сложный звук, напоминавший задушенный в горле смех. — За то, что случилось дальше. Волдеморт исчез… Умер. И крёстный не смог простить себе, что якобы его подвёл. Вот почему он… Сдался. Не сопротивлялся, не пытался сбежать. Да и потом, в Аврорате…

— «Просто запиши у себя там, что это я виноват», — беззвучно, одними губам выговорил Драко. Ему не требовалось напоминание — строчки из стенограммы допроса намертво врезались в память, горели в ней, как огненные письмена.

Он выпрямился, обернулся к Поттеру. Тот сидел, с комфортом откинувшись на спинку дивана и сложив руки на животе. Растрепавшаяся чёлка больше не скрывала очертания знаменитого шрама.

— Поттер! Мы должны его вытащить! — почти крикнул Драко. — Обязательно должны!

Тот только лениво качнул головой в его сторону.

— Малфой! Охолони. Мы чем, по-твоему, занимаемся? А к тому же, — с тонкой улыбкой прибавил он, — у нас шикарный козырь есть на руках. Больше веры в своего лорда. Он не забывает предателей, но те, кто достойно ему служил…

— …получают награду, — закончил Драко.

И стиснул в кулак правую кисть, сделанную из серебра.

Сириус Блэк исполнил последний приказ. Его схватили, бросили в застенки Аврората и собрались было, как водится, долго пытать. А затем по-тихому пустить в расход — вот отчего ни в каких списках он не значился, и вот по какой причине не было ни следствия, ни суда. Однако вмешалась Судьба — исчез Волдеморт, воцарился форменный хаос…

И, всеми забытый, томится Сириус Блэк с тех пор на нижнем уровне Азкабана. Но наступит однажды день…

— И жили они потом долго и счастливо, — пробормотал Драко в рукав форменной мантии. — А Тёмный Лорд не умер никогда.

Поттер со смешком дёрнул его за прядь волос на макушке.

— Задрых всё-таки? Я же говорил!

— Нет, — Драко крепко зажмурился и потёр веки. — Я — так… Замечтался.

— Идём уж, мечтатель, — Поттер с шумом захлопнул книгу, выбив из страниц облачко пыли. — Грейнджер там обещала что-то сногсшибательное нам показать.

* * *

— Закрой глаза и дотронься до кончика носа, — командовала Грейнджер. Гарри наморщил этот самый нос изо всех сил — но всё-таки выполнил её странное указание.

— Зачем? — не удержался он при том от вопроса.

— Понятия не имею. Но так положено, — Грейнджер ткнула его под рёбра. — Ладно, давай посмотрим, как заживает ожог. Рубашку снимай!

— Миона, да хватит! — заныл Гарри. — Со мной всё нормально!

Грейнджер скрестила на груди руки. Лицо её приняло суровое и непреклонное выражение.

— Гарри, я ведь не принуждаю, — заявила она и тут же, вопреки сказанному, добавила:

— У тебя есть выбор: мадам Помфри или я.

Ультиматум подействовал — Гарри принялся расстёгивать рубашку.

— Признайся честно: как ты себя чувствуешь? — допытывалась тем временем Гермиона. — Головокружение? Нечёткое зрение? Тошнота?

— Желание устроить кровавую бойню и геноцид? — подсказал Малфой, свернувшийся в уголке дивана.

Гарри показал ему язык.

— Не больше обычного!

Грейнджер, обхватив щёки Гарри руками, развернула его голову лицом обратно к себе.

— Мне, а не ему! — отчитала она. — И зубы оскаль, раз уж начал.

— Да ты издеваешься, — уверенно постановил Гарри.

— Ни капельки! — заверила девочка.

Со стороны дивана донеслось издевательское хихиканье:

— Это ты ещё не знаешь, что она вытворяла с тобой дохлым! Рассказать?

Так, под шутки и препирательства, обещанный медицинский осмотр всё-таки состоялся. Диагноз Гарри получил следующий: здоров физически, но питание недостаточное, а к тому же законченный психопат.

Что до «хорошего секрета», открыть который сулила Грейнджер, то им оказалась…

— Ванная комната? — Гарри прижал очки к переносице, огляделся по сторонам. — Очаровательно.

Гермиона уже успела нафантазировать себе, будто бы ей удалось обнаружить своего рода «Северо-Западный проход» к префектам в их отдельную особую ванную. Однако Том её домыслы разбил вдребезги.

— Это не она, — он щёлкнул ногтем по краю медной купели, повертел краны, скользнул по глазурованной плитке подушечками пальцев. — Видишь ли, я хорошо знаю, как выглядит та ванная. Даже если бы всю сантехнику переменили — сильно отличается интерьер.

Новооткрытую территорию порешили именовать на первых порах Загадочной Ванной. Где она в точности располагалась в замке, было неясно, но это, вне всяких сомнений, было неким образом связано со свойствами Комнаты-где-всё-спрятано и её чудесных, открывающихся ровно там, где тебе требуется, дверей.

А Драко мимоходом разрешил мучавшую его загадку.

— Я-то всё ломал голову, как ты ухитрилась так быстро попасть из гриффиндорской башни к туалету Плаксы Миртл! — Малфой придирчиво оценил чистоту настенного кафеля прежде, чем облокотиться на него. И тут же принял вид записного денди — голени скрещены, руки в карманах, на лице скука. — А тебя, получается, просто Комната выпустила где-то совсем рядом с местом. Обидно, знаешь ли — только-только я уверовал, что ты обладаешь способностью аппарировать внутри Хогвартса, словно домовый эльф…

В итоге едва ли полчаса осталось до ланча, когда они, наконец, занялись трофейной картой. Откладывать никому не хотелось, ведь после ланча двое из них должны были вести заседания своих клубов, а третий — присутствовать на таком, что тоже кое за что считалось, как ни крути. И снова они собрались бы тут все вместе хорошо если к вечеру: на календаре вновь была чётная суббота, а это значило, что Гарри поджидает встреча со Скитер, а Тома — старшекурсники, потенциальные будущие приспешники (кроме всего прочего, он ведь был уже без пяти минут снова префект).

С другой стороны, первый беглый взгляд — лучше, чем ничего, не правда ли?

Сойдясь на том, что так оно и есть, они разместились согласно вкусам и сложившемуся обыкновению — Рыцари Самайна, во главе с Гарри, оккупировали диван, Том занял кресло напротив. Журнальный столик более-менее расчистили от книг, смахнули со столешницы скопившуюся пыль и развернули вытертый на сгибах пергамент.

«М-р Сохатый предлагает м-ру Малфою пойти пожаловаться его разлюбезному папеньке».

«М-р Лунатик с превеликою скорбью в сердце штрафует мисс Грейнджер на пять баллов и засим напоминает ей, что в Хогвартсе категорически запрещено воровство».

 «М-р Бродяга искренне советует наследнику Малфою держать свои пальчики подальше от чужих вещей, дабы не подцепить ненароком какое-нибудь весьма неприятное проклятие».

«М-р Хвост выражает надежду, что грязнокровка Грейнджер сделает уже что-нибудь со своими зубами, как у бобрихи, да и волосы хоть ради разнообразия приберёт».

— Надо же, — Гарри взлохматил собственные вихры на затылке. — А мне этот Хвост показался сначала довольно вежливым парнем.

— Искусственный интеллект, — примостив локти поверх колен и подперев подбородок сцепленными ладонями, вслух размышляла Грейнджер; со стороны выглядело так, будто до оскорблений ей и дела никакого нет. — Тут явно должно быть что-то похожее на портретные чары. Смотрите, она распознаёт нас и сразу подстраивается. Как если бы это и впрямь разговаривал живой человек.

— Поттер, я хочу узнать, как оно нахамит тебе, — капризно заявил Малфой. Гарри шарахнулся от протянутого листка, как чёрт от ладана.

— Э, нет!

— Чего стесняешься, валяй! — на Драко после дремоты в библиотеке напало какое-то особо ехидное настроение. — Хочешь я для разминки сам тебя сперва обругаю?

— Да, Гарри, — скосила на него глаза Гермиона. — Попробуй ты тоже. А потом, кстати, нужно передать карту по кругу несколько раз. Это самый очевидный тест, он здесь прямо напрашивается.

— Имеешь в виду, будет ли карта повторяться? — Том, облокотившись на ручку кресла, рассеянно потирал нижнюю губу пальцами. В его опущенной правой руке всё ещё была зажата волшебная палочка, которой он несколько секунд назад что-то сосредоточенно колдовал. — Не будет. Здесь чары, напоминающие портретные, ты верно угадала. Как ты назвала это? Искусственный интеллект?

Грейнджер, вспыхнувшая до корней волос от услышанной похвалы, сбивчиво затараторила:

— Да! Но термин не я придумала, это из научной ф… Из маггловской литературы. Понятие… уже существует, а… А воплощения у них покуда нет.

— Не с того конца мы заходим, мне кажется, — попытался перенаправить общее внимание Гарри. — Нам бы поспрашивать аккуратно про эти клички. Может статься, из старшего поколения кто-то узнает их. Твой отец, например, Малфой. Опять же, профессор Снейп… Кто там у нас ещё повменяемее? О, тётушке Нарциссе нужно обязательно отписать!

— Ох уж эти мне чистокровные, — расфыркалась Гермиона. — А мистер Филч вам словно и не человек! Ставлю все свои… — она порылась в карманах мантии, — …восемь кнатов, шестипенсовик и автобусный билет на то, что в разуме мистера Филча мы найдём нужную информацию!

— У флоббер-червя мы её найдём скорее! — возмутился Драко. — Ставлю галеон против твоих умопомрачительных богатств. Поттер, разбей!

И только Гарри собрался уже порадоваться, до чего ловко получилось у него увести разговор от неприятной темы, как Том обратился прямиком к нему:

— Гарри, твоя очередь. Я жду.

Не так много зрелищ на свете могли в принципе внушить Гарри страх божий и сбить с него самоуверенную спесь, но одним из них, безусловно, являлась широкая, голодная и зубастая усмешка его брата.

Без дальнейших пререканий он протянул руку, вытащил карту из пальцев Малфоя, глубоко вздохнул, набираясь решимости — и развернул лист.

«М-р Лунатик приветствует Гарри Поттера и настоятельно рекомендует ему получше выбирать себе друзей».

«М-р Сохатый полностью с вышесказанным согласен, а от себя предлагает совет бросить как можно скорее занятия тёмными искусствами — не то, не ровен час, последние мозги вытекут через нос на манер соплей».

«М-р Бродяга с тревогой в сердце просит Гарри Поттера больше спать и лучше питаться».

«М-р Хвост выражает уверенность в том, что и на Гарри Поттера однажды Кто-Нибудь управу найдёт».

— Вот про сопли сейчас обидно было, — взгрустнул Гарри. — И что за манеру вы все взяли пилить меня?.. Нормально я ем!

Гермиона сочувственно погладила его по лохматой голове:

— Не переживай, Гарри, я читала, что Геббельс тоже был совсем невысокого роста.

Драко, совершенно не улавливая контекста, важно поддакнул:

— Да, Поттер! Зато вон, злющий какой! А что мелкий, так это ерунда!