Разоблачение государственной измены (джен)

Час настал.

Сержант Гарсия, в сопровождении отряда улан и повозки, ожидал Диего у ворот гасиенды, дабы препроводить его к кораблю. Диего уже побрился, оделся и поел принесенную ему еду. Теперь он просто сидел на краю кровати, погруженный в тягостное ожидание. Весь день он не видел отца. Проводи́т ли его дон Алехандро? Эта мысль терзала его. Разум подсказывал, что, возможно, нет, но сердце отчаянно молило об обратном. Звук приближающихся шагов по лестнице вырвал его из оцепенения. Резкий голос сержанта Гарсии прорезал тишину.

— Уланы! Открыть дверь!

Один из стражников распахнул дверь, пропуская Гарсию. Он старался казаться одновременно услужливым и строгим.

— Дон Диего, время не ждет, — произнес он, обращаясь к Диего. — Корабль отплывает в четыре часа, и нам нельзя опоздать. Прошу, протяните руки. Пожалуйста?

— Неужели это необходимо, сержант? — спросил Диего, не двигаясь с места и пряча руки за спиной. — Что, если я дам слово не пытаться бежать?

Сама мысль о наручниках вызывала у него отвращение.

— Сожалею, дон Диего, но Его Превосходительство, магистрадо, приказал, чтобы вы носили их даже на борту корабля, — заметив мрачное выражение на лице Диего, он протянул ему наручники. — Пожалуйста, не усложняйте задачу, дон Диего. Позвольте мне исполнить свой долг. В любом случае, мне придется это сделать.

С тяжелым вздохом Диего неохотно протянул руки. Гарсия мгновенно защелкнул наручники на его запястьях. Диего поднял руки, рассматривая их с презрением:

— Улан, возьми чемодан и следуй за нами, — проглотив комок в горле, произнес Гарсия. Повернувшись к Диего, он добавил: — Будьте добры, — указав на дверь.

Диего вышел, сопровождаемый двумя солдатами с наведенными мушкетами. Гарсия первым пересек балкон и спустился по лестнице.

Диего окинул взглядом внутренний двор, но отца нигде не было видно. Достигнув подножия лестницы, он задержал взгляд на дверях, ведущих в залу. Там, притихшие, стояли слуги гасиенды и несколько вакеро, сжимая в руках шляпы. Среди них он заметил Рауля, Бенито, Пепито, старого Хуана и Кресенсию. Многие плакали, и этот знак сочувствия глубоко тронул Диего, хотя он и старался скрыть свои чувства. Больше всего на свете он хотел увидеть отца. Подталкиваемый мушкетами улан, он был вынужден двигаться дальше. Сохраняя достоинство, он приблизился к повозке и забрался внутрь. Улан положил чемодан рядом с ним, обошел повозку и занял место кучера.

Сантьяго был там, во главе солдат, которые должны были сопровождать его в Сан-Педро. Он развернул коня так, чтобы видеть Диего. На его лице застыло выражение ледяного удовлетворения, которое вызвало у Диего лишь прилив неприязни. Пока что он ничего не мог с этим поделать. Бросив на Сантьяго последний взгляд, Диего повернулся к гасиенде, но тщетно. Того, кого он жаждал увидеть, там не было.

Сержант Гарсия вскочил в седло, и Сантьяго отдал приказ начинать движение. Повозка медленно тронулась с места, покидая гасиенду. Приблизившись к первому повороту дороги, Диего еще раз обернулся. Его сердце болезненно сжалось, когда он увидел одинокую фигуру отца, стоящего посреди дороги и смотрящего им вслед. Дон Алехандро не махал рукой, и Диего не ответил ему тем же. Они просто смотрели друг на друга, пока позволяло расстояние. Затем деревья и кусты сомкнулись, и гасиенда исчезла из виду.

Комок подступил к горлу Диего, а глаза обожгло слезами. Это прощание разительно отличалось от того счастливого момента, когда он уезжал в Испанию. Тогда их объятия с отцом были долгими, а слезы — слезами радости. Сейчас он оставлял дона Алехандро с мыслью о том, что его сын опозорил его имя, предал свою родину и своего короля. Для дона Алехандро не могло быть большего горя, чем стыд за такого сына. Диего вздохнул, вытирая глаза. Затем он просто уставился в пол повозки, которая тряслась и подпрыгивала на ухабах. Он не видел, что после того, как повозка скрылась за поворотом, лицо дона Алехандро было мокрым от слез. Диего не видел, как долго дон Алехандро стоял, не двигаясь, глядя на то место, где в последний раз видел своего сына. Человек, который наконец развернулся и пошел обратно в гасиенду, был уже не тем, кто когда-то противостоял Орлу и его банде. Сердце его было разбито, а плечи согнуты под тяжестью горя.

-Z-Z-Z-

Дорога в Сан-Педро тянулась бесконечно, и на скрипучей повозке они тряслись почти три часа. Где-то на полпути сержант Гарсия отстал и поравнялся с повозкой. Ему было жаль Диего. Он видел, как дон Алехандро, сгорбившись, провожает взглядом увозимого сына. Видел он и как Диего тайком утирает глаза. Однако вслух Гарсия не решался коснуться этой темы. В нерешительности он предложил свою флягу.

— Дон Диего, не хотите ли глотнуть воды? — спросил он, стараясь придать голосу непринужденность.

— Благодарю, сержант, — отозвался Диего, принимая флягу и делая небольшой глоток.

— Конечно, это не вино, но вода тоже неплохо утоляет жажду, не так ли? — пробормотал Гарсия, пытаясь поддержать разговор.

Он нервно усмехнулся, забирая флягу и торопливо накидывая ремень на луку седла. Молчание вновь опустилось на них, пока Гарсия судорожно перебирал в голове темы для беседы. Но Диего опередил его.

— Сержант, вы не обязаны отвечать, если не хотите, но я хотел спросить о Бернардо. Он…

Гарсия с облегчением выдохнул, получив возможность сообщить хорошие новости.

— О нет, дон Диего! Вашего маленького мозо сегодня не повесили.

— Не повесили? — переспросил Диего, искусно изображая крайнюю степень изумления. — Что случилось?

— Зорро явился ночью и вызволил его. Магистрадо был в ярости.

— Зорро? Зорро спас Бернардо? Кто-нибудь знает, куда они направились? — Диего продолжал играть роль удивленного обывателя.

— Нет, дон Диего. Никто не имеет ни малейшего представления. Кто знает, куда Зорро направляется, когда не желает быть найденным? Магистрадо поднял нас всех на поиски еще до зари. Естественно, мы ничего не обнаружили, — тут сержант Гарсия шумно зевнул. — Не отказался бы я сейчас от короткого сна.

— Значит, Бернардо избежал виселицы? Простите, сержант, если я не огорчен этой новостью? — произнес Диего с напускной небрежностью.

— О, все в порядке, дон Диего. Но магистрадо клянется, что мы найдем Малыша и добьемся исполнения приговора. Я? Я не слишком уверен, что это когда-нибудь произойдет.

— Итак, Зорро вновь вернулся в Лос-Анджелес, да? — задумчиво произнес Диего. — И он явился не для того, чтобы разжигать революцию или проливать кровь, а чтобы спасти жалкого слугу? Слугу, которого он даже не знает? Это весьма любопытно, не находите, сержант?

— Да, дон Диего, весьма, — согласился Гарсия, затем на мгновение задумался и выдал: — Слугу, которого он не знает? Но, дон Диего, Зорро ведь знает вас. Разве он не знает и Бернардо?

Прежде чем Диего успел что-либо ответить, раздался крик Сантьяго:

— Сержант Гарсия! Немедленно подойдите сюда.

Гарсия поспешно произнес:

— Прошу прощения, дон Диего. Я должен идти.

Диего с интересом наблюдал за каждым движением Гарсии. Сержант что-то недолго обсуждал с Сантьяго, затем Гарсия отдал честь магистрадо и развернул коня лицом к конвою. Вскинув руку, он остановил процессию. Приказав своим людям следовать за ним, сержант проехал вперед и укрылся в тени кучки деревьев. Даже улан, правивший повозкой, был вынужден спешиться и присоединиться к ожидавшим его всадникам.

Сантьяго направил своего коня к повозке. Встретившись в ним взглядом, Диего увидел в глазах магистрадо ту же ледяную непреклонность, что и в момент предательства. Холод пробежал по спине Диего. Он остался один на один с Сантьяго, связанный и беззащитный. Стиснув зубы, он приготовился ждать.

— А, вот и осужденный предатель, — произнес Сантьяго вместо приветствия. — Я оказал тебе честь, лично прибыв, чтобы проводить тебя в твое долгое путешествие, юный сеньор Предатель. Не правда ли, я сама любезность?

Диего не выдержал:

— Вы не хуже меня знаете, что я не виновен в измене, сеньор магистрадо, так что давайте оставим эти оскорбления, хорошо?

— Именно поэтому я здесь, чтобы лично тебя проводить, сеньор Предатель, — ответил Сантьяго, одарив его хищным оскалом. — Я пришел еще раз напомнить тебе о нашей… договоренности. В этом не должно было быть нужды — по закону тебя следовало бы вздернуть на виселице. Но судья Васка проявил неосмотрительную милость. Поэтому ты запомнишь, что тебе следует и дальше держать язык за зубами относительно твоей якобы мнимой невиновности, и твой отец продолжит наслаждаться свободой и оставаться верным подданным Короны. Позволь мне быть предельно ясным: если до меня дойдут хоть малейшие слухи о том, что ты намерен доказать свою невиновность, или, хуже того, попытаешься вернуться в Лос-Анджелес, твой отец тут же получит звание предателя. А к отцу предателя, который сам окажется предателем, милосердия не будет. Виселица все еще ждет своего часа на городской площади. Я достаточно ясно выражаюсь?

Диего вперил в Сантьяго взгляд, полный ненависти, и медленно, с трудом, кивнул:

— Да, предельно ясно.

— Отлично. Значит, мы понимаем друг друга. Пусть так и будет.

С этими словами Сантьяго развернул коня и направился обратно к сержанту и уланам. Вскоре вернулся и возница, и процессия снова двинулась в сторону Сан-Педро. Сантьяго ехал впереди, бок о бок с сержантом Гарсией. Кровь Диего кипела от бессильной ярости. Он мог лишь прожигать взглядом спину магистрадо, вынашивая планы мести. Угрозы в адрес отца жгли его душу с той же силой, что и в первый раз, когда магистрадо выдвинул свой грязный ультиматум. В его сердце вновь родилась клятва: найти способ сокрушить планы Сантьяго и добиться его справедливого наказания.

-Z-Z-Z-

Более часа спустя небольшая процессия въехала в маленькую пыльную рыбацкую деревушку Сан-Педро. У причала сонно дремала «Санта-Антония», свернув паруса. Теснились к берегу, покачиваясь на волнах, разномастные рыбацкие лодки. «Санта-Антония» не блистала размерами, но вполне могла вместить немалый груз. Когда-то корпус ее был выкрашен в угольно-черный цвет, но время, морская соль и палящее солнце изрядно потрепали некогда яркую краску. Золотое имя корабля и резные украшения потускнели и облупились от тех же неумолимых стихий. Однако палуба сияла чистотой, а каждая снасть лежала на своем месте, что, несмотря на общую ветхость, говорило о заботливой руке капитана.

Когда процессия медленно пробиралась сквозь узкие улочки, жители, бросив свои дела, глазели на проезжающую свиту. Любопытство пересилило, и некоторые потянулись следом за повозкой, пытаясь разгадать причину столь необычного визита. Вскоре по деревне пронеслась весть: Диего де ла Вега, осужденный предатель, прибыл в их тихую гавань. Толпа росла, словно тесто на дрожжах.

Повозка остановилась у самого причала. Уланы, расчищая путь, оттеснили любопытных зевак, когда Диего ступил на землю. Сержант Гарсия и двое улан спрыгнули с коней, а Сантьяго остался в седле, взглядом окидывая толпу и оценивая корабль. Капитан Завала, заметив движение на берегу, спустился по трапу, чтобы встретить прибывших.

Капитан «Санта-Антонии» оказался высоким, худощавым мужчиной средних лет, с аккуратной бородкой и одетым в темно-синюю матросскую куртку.

— Сержант? — спросил он, подходя ближе. — Я капитан Луис Завала с «Санта-Антонии». Это тот самый пленник, которого я должен взять на борт? — он бросил взгляд на Диего.

— Да, это Диего де ла Вега, — подтвердил Гарсия. Затем, указав жестом на Сантьяго, представил: — Позвольте представить Его Превосходительство Хорхе Сантьяго, магистрадо округа. Ваше Превосходительство, это капитан Завала с «Санта-Антонии».

Капитан низко поклонился магистрадо, а Сантьяго, не соизволив слезть с коня, удостоил его лишь легким кивком.

— Капитан Завала. Хотел бы я, чтобы наша встреча произошла при более приятных обстоятельствах, но у нас есть дело, — произнес он, указывая на Диего. — Сержант, пожалуйста, передайте судебные документы.

Сержант Гарсия извлек из-за пояса бумаги и протянул их капитану. Завала, развернув, внимательно изучил свиток.

— Кажется, все в порядке, Ваше Превосходительство, — заключил Завала. — Я должен доставить заключенного в ссылку, подальше от земель, принадлежащих Его Величеству Королю. По своему усмотрению я должен освободить заключенного в иностранном порту и больше не иметь с ним никаких дел, как только он покинет борт моего корабля.

— Именно так, капитан Завала, — подтвердил Сантьяго. — Сержант, передайте ему деньги.

Сержант Гарсия полез в свой кошелек и извлек мешочек с песо, предназначенными для оплаты перевозки заключенного. Он протянул его капитану, который ощупал мешочек рукой, оценивая вес. По-видимому, его это устроило, потому что он, не пересчитывая, спрятал деньги в карман.

— Благодарю вас, сеньор магистрадо, — сказал он. — Мой корабль готов к отплытию в любую минуту. Прилив сейчас на нашей стороне.

— Прекрасно, капитан, но позвольте мне сказать еще кое-что.

Повернувшись к собравшейся толпе, Сантьяго сказал:

— Мы здесь, чтобы выполнить законное распоряжение суда и отправить этого заключенного, — он указал на Диего, — в изгнание за его предательство перед королем Испании. Прошлой ночью в казарму проник его покровитель, разбойник, известный как Зорро, и вырвал из лап правосудия глухонемого слугу этого преступника, Бернардо, которого ждала виселица. Этот дерзкий акт лишь подтверждает мои слова: Зорро — главный вдохновитель этого гнусного заговора. Зачем ему спасать никчемного слугу, если не для сокрытия собственных злодеяний? Но мы успели помешать ему освободить его пособника, Диего де ла Вегу, и теперь приводим в исполнение вынесенный ему приговор. Клянусь жителям этого округа и всей Калифорнии, я добьюсь того, чтобы Зорро предстал перед судом! Мы прочесываем каждый уголок в поисках этого преступника и сбежавшего заключенного. Но я предупреждаю вас, если Зорро не будет схвачен, законному правительству Калифорнии грозит падение, а вам, вашим семьям и вашему имуществу — неминуемая опасность! Поможете ли вы нам поймать Зорро?

В ответ на его слова взметнулась волна одобрительных криков, и на губах Сантьяго заиграла улыбка.

— Благодарю вас за вашу преданность! Теперь, сержант, сопроводите преступника на борт «Санта-Антонии». Пришло время отплыть и унести эту заразу предательства подальше от наших берегов.

Сантьяго не сводил глаз с Диего, и в его взгляде читалась торжествующая усмешка. Возможно, Диего и выиграл молчаливое сражение в зале суда, но Сантьяго был уверен, что выиграл войну. Ничто не могло поколебать его уверенность. Толпа шумела, перешептываясь, и имя Зорро звучало в каждом разговоре. Предыдущие инсинуации Сантьяго и сфабрикованные «доказательства», представленные на суде, прочно закрепили в сознании людей уверенность в виновности легендарного разбойника. Его последний отчаянный поступок лишь подлил масла в огонь.

Диего кипел от ярости. Он понимал, что Сантьяго намеренно настраивает народ против Зорро, преследуя какие-то темные цели, но это лишь усиливало его гнев. Возможно, даже больше, чем клевета на его собственное имя. Ему было противно, что спасение Бернардо превратилось в нечто столь зловещее. Но в данный момент он был бессилен что-либо изменить, поэтому, стиснув зубы, он повернулся и пошел по пирсу к кораблю, сопровождаемый капитаном и сержантом Гарсией. Два улана шли по обе стороны от него, словно стражи. Внезапно что-то мягкое и влажное коснулось шеи Диего, и скользнуло на воротник его рубашки.

Из толпы раздавались злобные выкрики: «Предатель!». Диего обернулся и увидел Сантьяго, восседающего на коне и ухмыляющегося во весь рот. Он и не думал останавливать разъяренную толпу. Вероятно, он был бы рад, если бы люди учинили самосуд и лишили Диего жизни прямо на месте. Сержант Гарсия, нахмурившись, смахнул с шеи Диего остатки раздавленного помидора и бросил их в залив. До самого корабля он шел позади Диего, защищая его от дальнейших обстрелов. Диего был благодарен сержанту за его заботу, поскольку сам не мог дать отпор. Впятером они поднялись по трапу на палубу корабля, где и остановились.

— Капитан Завала, — произнес Гарсия. — Вот ключ от наручников. Согласно указу магистрадо, их нельзя снимать, пока он находится на борту корабля, если только вы лично не поручитесь за то, что он не сбежит.

Гарсия взглянул на Диего, и в его глазах промелькнула печаль.

— Прошу прощения, дон Диего, но я лишь исполняю приказ магистрадо.

Диего молча кивнул, понимая неловкость ситуации. Гарсия, казалось, не знал, что делать дальше. Его сердце разрывалось от боли из-за потери друга, но он не хотел показывать своих чувств. Дружба с предателем была опасна. С трудом сглотнув, он произнес:

— Прощайте, дон Диего. Да пребудет с вами Господь.

— Спасибо, сержант, — тихо ответил Диего. — Пожалуйста, не забудьте моего отца.

Вновь с трудом сглотнув, Гарсия ответил:

— Да, дон Диего. Я сделаю все, что в моих силах.

Затем он сошел с корабля и направился к пристани в сопровождении двух улан. Гарсия жестом приказал уланам возвращаться к лошадям, а сам остался стоять на причале, провожая взглядом отплывающий корабль. Сантьяго продолжал наблюдать за происходящим до тех пор, пока сержант и уланы не покинули корабль, затем он и толпа зевак двинулись обратно в деревню.

— Поднять якорь! — скомандовал капитан своим людям. — Поднять паруса! Отдать швартовы!

Моряки быстро и слаженно выполнили свои обязанности, и вскоре корабль отчалил от берега Сан-Педро. Диего подошел к борту корабля и посмотрел на сержанта, положив скованные наручниками руки на поручни. Он знал, что еще увидит этого человека, но Гарсия этого не знал. Диего никогда не забудет, что единственным человеком, осмелившимся прийти проводить его в изгнание, был мягкосердечный сержант. Он не винил остальных, кого считал своими друзьями, за то, что они не пришли, понимая, что страх, посеянный магистрадо, сковал их сердца, заставив бояться даже малейшей связи с предателем. Нет, он не винил их. Но он был благодарен, что хотя бы у одного хватило смелости проводить его.

Корабль уже был далеко в заливе, его силуэт казался маленькой точкой на горизонте, когда сержант Гарсия, наконец, повернулся, чтобы уйти. Он достал носовой платок, якобы для того, чтобы вытереть пот со лба, но на самом деле ткань намокла от его слез.