Кому ты такой нужен (джен)

Орать и ругаться Лауто устал довольно быстро. День и так был довольно утомительным и полным тревог: сначала он чувствовал торжество от обретения долгожданной свободы; потом — самодовольство от того, что удалось провести этих простаков из городской полиции. Как легко они поверили, что говорят с этим загадочным Максом! Как они на него смотрели — как на божество, сошедшее с радужного облака прямо на тротуар.

Но стоило их покинуть, как веселье тоже куда-то испарилось. Ну, свободен он, и что теперь-то? На этом пузыре можно долететь хоть до Капутты, хоть до самого Арвароха… но путь будет неблизкий и утомительный. Можно заблудиться и умереть с голоду. У него, конечно, есть деньги: сэр Джуффин Халли будто специально раскладывал их в легко доступных тайниках. Но проблема в том, что деньги могут оказаться мечеными и по ним его могут найти… и прежде чем транжирить их в трактирах, лучше бы оказаться как можно дальше от Ехо. А ещё, едва наступит вечер, захочется спать…

Лауто сник ещё больше. Чтобы нормально выспаться, ему нужен был либо этот странный сэр Шурф, либо пыльца малаш. А поскольку Шурфа он может получить, только сдавшись своим давешним тюремщикам, оставался один выход. Вот только где взять пыльцу?

Решение созрело довольно быстро. Лауто отлетел прочь от города — достаточно далеко, чтобы его не успели нагнать, но и не слишком, чтобы возвращаться в город окольными путями было не так тяжело. Он припрятал краденые деньги под деревом неподалёку, взяв на всякий случай лишь пару монет. Если придётся их потратить, он сумеет убраться достаточно быстро, чтобы его не догнали.

Обратный путь в Ехо был изнурительным. Первые четыре попытки стащить пыльцу были неудачными, но, в целом, последствий не имели — удалось притвориться, что «случайно с прилавка упало». А потом… потом было много криков, угроз и болезненных побоев, в результате которых его снова притащили в Дом у Моста.

— Хочешь, я тебя убью? — равнодушно спросил Джуффин, когда Лауто устал кричать и ломиться в дверь, пытаясь выбраться из очередной западни. Сэр Шурф стоял у стены каменным изваянием, в происходящем участия не принимал, и, кажется, даже не дышал. — Быстро, безболезненно, качественно. Нет, правда, ты даже ничего не почувствуешь. Хочешь? Всё лучше, чем провоцировать торговцев на сумеречном рынке.

— Да что вы… я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, — проворчал Лауто.

Джуффин покачал головой, и сожаление на его лице казалось почти искренним.

— Увы, этого я тебе предложить не могу. Пока нет.

— А когда? — спросил Лауто. Терпеть было бы легче, зная, сколько времени осталось.

Джуффин ненадолго задумался, а потом сказал:

— Сначала мне нужно, чтобы мы с тобой кое-куда сходили, и чтобы ты там кое-что сделал. Это не займёт много времени и будет самым увлекательным приключением в твоей бессмысленной жизни. И, поверь мне, оно того стоит…

Где-то в стороне едва заметно и бесшумно зашевелилась тень, а Джуффин продолжал говорить, монотонно и равнодушно, и смысл его слов ускользал из сознания. Лауто почувствовал, что начинает засыпать — оно и неудивительно, после таких-то встрясок! Но спать он не собирался — только не без пыльцы малаш! Но сопротивляться этой монотонности и ритмичности не было сил.

Смутная тень приблизилась, но Лауто не мог отвести взгляд от Джуффина, не мог отвлечься от его голоса. А когда он вдруг замолк — исчезли абсолютно все ощущения, мир внезапно опустел, а остался только один человек: сэр Шурф, стоящий на коленях рядом с креслом Лауто. Он тяжело дышал, глаза его опасно блестели, а его рука… его рука была погружена в грудь Лауто!

— Когда ты окажешься на Границе, ты должен сказать буквально следующее: «Вспомнить своё прошлое в Ехо, и чтобы Тёмная Сторона меня вспомнила, и моя сила ко мне вернулась, я хочу!»

Шурф повторил эту фразу ещё раз, а потом ещё. Слова и буквы впечатались глубоко в память, как будто были там всегда, как будто действительно ничего Лауто не желал в этой жизни больше, чем вспомнить самого себя, хотя он и не верил, что этот «он сам» вообще существует. Шурф отдёрнул руку, а его голос всё ещё звучал в ушах: когда ты окажешься на Границе…

Лауто тяжело дышал, не в силах даже отстраниться. Что это сейчас было? И почему Джуффин, наконец, умолк? Он огляделся и понял, что Почтеннейший Начальник покинул кабинет. Когда он успел?

Не говоря больше ни слова, сэр Шурф снова отошёл к противоположной стене. Глядя на него, Лауто вдруг кое-что вспомнил.

— Вы так делали в моём сне?

— Да. — Коротко, тихо, безучастно.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем вернулся Джуффин. Выглядел он довольным — и что его так обрадовало?

— Нам придётся немного подождать. Я уже послал зов в «Обжору». Шурф, да не стой ты, как памятник самому себе, совсем скоро всё наладится.

Шурф опустился на стул, но выглядеть как памятник самому себе не перестал. Лауто невольно поёжился от такого соседства и вздохнул. Скорей бы уже всё закончилось.

Он старался не думать о том, что будет, когда сэр Джуффин отпустит его на все четыре стороны. Придётся снова идти на сумеречный рынок… но там продавцы, похоже, куда более бдительные, чем в Капутте. Нет выхода, кроме как всё-таки тратить меченые деньги или же стащить что-нибудь ценное. Лауто оглядел кабинет рассеянным взглядом и приметил в дальнем углу соблазнительно выглядящий сейф. Но вряд ли он охраняется хуже, чем лавки торговцев на рынке. Надо придумать что-то ещё…

Прибыл поднос с едой из «Обжоры Бунбы», но заинтересовал он одного Джуффина. Лауто никогда не любил объедаться — сытость ослабляла эффект пыльцы малаш. Он мог не есть дюжину дней, на его самочувствие это почти никак не влияло.

Прошло не меньше получаса, прежде чем дверь в кабинет распахнулась, и мрачный сэр Мелифаро спросил:

— Ну что, долго вас ждать?

Почтеннейший Начальник вскочил и сказал:

— Считай, что мы уже там!

— Куда мы идём? — спросил Лауто, когда сэр Джуффин жестом пригласил следовать на ним.

— Увидишь, парень. Не забивай себе голову раньше времени.

Но «не забивать» не получилось. Они шли по лестнице вниз и вниз, в глубокие подземелья. Лауто стало трудно дышать, и он замедлился.

— Слушайте, я не уверен, что…

На его плечо легла тяжёлая рука в огромной перчатке и слегка подтолкнула вперёд. Похоже, выбора не было, но как же унизительно было признавать себя побеждённым! Подбодрив себя мыслью, что совсем скоро, согласно обещанию Джуффина, он станет свободен, Лауто продолжил спускаться.

Это были жуткие места. Длинный тёмный коридор, крошечные дверцы, ведущие в странные каморки… Лауто почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. Кажется, это было место из его сна. Он не был уверен, но ощущение складывалось именно такое…

— Нет, я не хочу, — сказал Лауто со всей доступной ему решимостью. — Слушайте, сэр Джуффин, я…

— Убить тебя? — спросил он с любопытством и снисходительностью, как будто это ему действительно ничего не стоило.

— Не говорите ерунды! — вспылил Лауто. — Какое вообще вы имеете право…

— А никакого, — равнодушно пожал плечами Джуффин. — Но эти двое, — он указал на Шурфа и Мелифаро, — на моей стороне и прикроют меня перед законом. Правда, ребята?

Вслух никто не ответил, но тишина была вполне красноречивой. Лауто почувствовал, как его начинает бить дрожь. Может, и правда лучше позволить ему убить себя? Потому что ему казалось, что он вот-вот заснёт навсегда без пыльцы малаш. Погрузится в неконтролируемый и непостижимый ужас — навечно!

— Я останусь здесь. — Ещё один опасный осколок сна. — Я вас запомню.

Джуффин исчез. Может, теперь, когда его нет, можно попытаться… Но на его плечо вновь опустилась рука — пути к бегству не было. Сил сопротивляться и спорить — тоже. Может, всё и не так страшно на самом деле…

— Шурф, Макс, вы готовы?

«Никакого Макса здесь нет! — хотел заорать Лауто, но его горло как будто сдавило паническим спазмом, и он не смог издать ни звука. — Чокнутые угуландские колдуны!»

— Да, — едва слышно сказал сэр Шурф.

— Тогда подойди, Макс. Не бойся, мы о тебе позаботимся.

Его слегка подтолкнули сзади. Одна рука исчезла, другая появилась.

— Ты с… — начал Мелифаро, но больше Лауто ничего не слышал и не понимал.

К нему неслось нечто — тяжёлое, огромное, непоправимое. «Поезд, — пришло в голову странное бессмысленное слово. — Метро».

Грохот и шум — сначала механический, но постепенно превращающийся в оглушительный рёв падающей воды, и такой же беспощадный. От него не скрыться, не уйти! Всё ближе и ближе…

«Когда ты окажешься на Границе…»

Да, это она, несомненно. Она, та самая ужасная опасная граница, на глубине сотен метров. Так много тяжести, так много тьмы! И это не ветер бушует вокруг, это сами стены надвигаются со скоростью и с энтузиазмом урагана. Вот и всё!

«…ты должен сказать буквально следующее…»

Нет, нет! Лауто понял, что не может просто так сдаться. Если он погибнет сейчас, этот кошмар останется с ним навеки! Они не имеют права! Он должен бороться за себя! Не бежать, но сопротивляться, получить своё по праву, потребовать, выгрызть! Начать вот с этого, который не-один-а-двое. Приготовиться, прицелиться…

— …Говори!

И он выпалил раньше, чем успел сообразить, зачем это делает:

— Вспомнить своё прошлое в Ехо, и чтобы Тёмная Сторона меня вспомнила, и моя сила ко мне вернулась, я хочу!

Каменный ураган замер на мгновение, словно готовясь к взрыву, а потом вдруг улёгся, разом. В его, Макса, голове. Обломками, осколками, путаницей и болью. Две жизни смешались — обе чужие и обе свои, такие страшные и странные… и это объединение грозило породить новый взрыв — теперь уже от несовместимости и взаимной неприязни, двух взаимодополняющих частей… И Вершитель закричал изо всех сил, надеясь выместить через этот крик всё, что не могло улечься внутри.

Макс никогда не любил кричать, он был сторонником тихого и мирного решения вопросов. Лауто же не заморачивался выбором средств и использовал первое, что под руку попадёт: будь то крик, ругань, слёзы или ложь — не важно. Но сейчас они орали вместе — дуэтом, друг на друга и на весь Мир — за то, что в нём существуют такие тяжёлые недоразумения.

— Эй, ну всё! Всё!

Окрик Джуффина заставил осознать, что мир реален и физически ощутим, что тело находится в подземельях под Управлением Полного Порядка. Снова набрав в лёгкие воздух, Макс почувствовал, что теперь будет достаточно не вздоха, а лёгкого, на грани угрозы, рыка. Со следующим выдохом он мог бы застонать, но это не совпадало с его потребностью с сохранением остатков чувства собственного достоинства, и он просто выдохнул. Потом ещё раз. И ещё.

Он моргнул, пытаясь привести зрение в норму, но глаза его странно косили, а мышцы всего тела продолжали непроизвольно дёргаться. Прикосновение к макушке — и тело расслабилось, стало тепло и приятно. И смешно от воспоминаний о том, каким ничтожеством он был весь последний год. И очень грустно от осознания того, кем бы он стал, не будь у него могущества.

— С возвращением, — сказал Шурф, всё это время удерживавший его за голову.

— Спасибо, — огляделся ещё раз, разглядел чуть поодаль Мелифаро, отряхивающего одежду и повторил: — Спасибо.

Воспоминания о деталях произошедшего толчками возвращались в сознание, иногда путаясь в последовательности, но почти сразу выстраиваясь в нужной хронологии — как детали пазла, уже почти готового, но в котором остался самый сложный участок из нескольких идентичных кусочков — не поймёшь, куда какой присобачить, пока не переберёшь все варианты.

— Сможешь встать?

Макс провёл ревизию конечностей и ощущений в них и понял, что, пожалуй, да. В голове ещё немного путалось от всего пережитого и заново вспомненного, но, к счастью, от того момента, как его заставят чесать языком и рассказывать всю историю с начала, его отделяла длинная-длинная лестница. Но всё же был один вопрос, который ему следовало выяснить как можно скорее.

— Мёнин в Ехо? — спросил он, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно.

— Даже если да, внимания к себе он не привлекает, — ответил Джуффин. — А почему ты спрашиваешь?

— Сначала бальзам Кахара и хороший обед, а потом интересные сказки, — сказал Макс, собираясь с мыслями.

Джуффин вдруг рассмеялся.

— Вот уж точно, наш старый добрый сэр Макс вернулся! Знал бы я, что это окажется настолько разорительным, оставил бы всё как есть.

Макс вдруг замер и обернулся, глядя на шефа с ужасом и восхищением.

— Вы даже не заметили, что я спёр у вас пятнадцать тысяч корон? Точнее не я, а этот, Лауто. Впрочем, кого я обманываю, я это был, я.

Он помрачнел и быстрее зашагал по лестнице, но коллеги от него не отставали.

— А зачем тебе понадобилось красть у торговца на сумеречном рынке, если у тебя были деньги? — спросил Мелифаро.

Макс не ответил. Ему было ужасно стыдно за то, что он творил, не помня самого себя. И уж точно не стоило признаваться в том, что хоть он и обеспечил себе безбедное существование в Капутте, в продолжении всего этого он не видел смысла, и где-то в глубине души испытывал желание нарваться на неприятности, в надежде, что его убьют. А если бы не поймали — то он бы просто закинулся дармовой пыльцой малаш. Сколько бы денег ни было, а средство дорогое, покупать нужно только в самом крайнем случае, если другие способы его добыть не сработали.

— Не вини себя за то, что сделал, по сути, не ты, — Джуффин как будто прочитал его мысли. — Хоть ты и ощущаешь жизнь Лауто Метесса как часть своей собственной, она таковой не была. У него были другие воспоминания, другое воспитание… всё было по-другому. А вот сны ему достались твои. Не стоит винить обычного человека, что он не справился со сновидениями Вершителя.

Макс махнул рукой. Так или иначе, с этой частью собственной истории ему придётся просто смириться. Возможно, рано или поздно он сумеет убедить себя, что не несёт ответственности за поступки спившегося воришки, но это будет когда-нибудь потом.

И они продолжили подъём.

«Макс, я пойму, если ты не захочешь разговаривать прямо сейчас, — сказал Джуффин. — Я могу разогнать ребят и предоставить тебе убежище в гостевой спальне…»

«Да не сбегу я, не сбегу, — не удержался Макс. — Не беспокойтесь, Джуффин. Лауто, как сторона моей личности, меня, конечно, разочаровал, но он — далеко не самая большая моя проблема на данный момент. И хоть это больше мои личные проблемы, чем ваши, Тайный Сыск я, пожалуй, в курс дела введу. Можно начать с Мелифаро. Ну а Шурф… он так и так всё из меня вытрясет».

В кабинете Джуффина их уже ожидал ужин, предусмотрительно заказанный Почтеннейшим Начальником сразу по возвращении с Тёмной Стороны. Утолив голод и жажду, подстёгиваемый требовательным буравящим взглядом Шурфа, Макс начал объяснять.

— Я всё ещё заложник Тихого Города. Я сбежал оттуда, но часть меня навсегда останется связанной с тем миром… в том смысле, что само моё существование поддерживается по навязанной Тихим Городом схеме: я существую до тех пор, пока меня помнят в этом Мире.

Макс сделал паузу, не уверенный в том, как продолжить. Он надеялся, что кто-нибудь задаст вопрос или что-то прокомментирует, и тогда он перейдёт к главному, но все молчали. Даже Мелифаро, на которого обычно в таких вопросах можно было положиться, сосредоточенно жевал печенье, обдумывая то, что только что услышал.

— Но дело в том, что… не только я нахожусь в подобной ситуации. И так уж случилось, что оба мы носим звание Вершителя. И чем больше люди узнавали обо мне и о моих делах, тем сильнее меркли воспоминания о нём. Он это заметил… почувствовал, что опора под его могуществом становится шаткой. Почему-то он решил, что рано или поздно его окончательно забудут.

— Король Мёнин? — уточнил без надобности Шурф с таким холодным равнодушием, что никого не обманул.

Макс кивнул.

— Он объявился за пару дней до того, как я… стал Лауто Метессом. Назначил мне встречу на изнанке Тёмной Стороны, попросил никому об этом не рассказывать. Сами понимаете, что я ничего не заподозрил и решил выполнить его просьбу. А когда я явился… он не дал мне рта раскрыть. Он велел Тёмной Стороне забыть меня. Он велел мне забыть, кто я такой и внушил воспоминания о другой жизни.

— Но почему он просто не убил тебя? — спросил Мелифаро. — Нет, не то, чтобы мне этого хотелось бы, но это было бы логично, разве нет?

— Не совсем, — сказал Джуффин. — Вершитель не может убить другого Вершителя. Чтобы сделать это, нужно израсходовать всё собственное могущество — без возврата. Поэтому то, что сделал Мёнин в его представлении было единственным возможным решением.

— И его план бы сработал, если бы один из пиратов, которому я когда-то доставал пиво из Щели Между Мирами, по чистой случайности меня не узнал, — сказал Макс, и, поколебавшись немного, добавил: — И если бы вы не были так упрямы в своём намерении сделать из Лауто Метесса человека. Спасибо, друзья.

Повисла долгая пауза, которую никто не решался нарушить. Сам Макс никак не мог решить, нужно ли добавить что-нибудь к тому, что уже сказано, или пафоса на этот час уже достаточно. Первым заговорил Джуффин:

— Но пятнадцать тысяч корон ты мне всё-таки верни. Дружба дружбой, а деньги честно выиграны в «крак».

Макс облегчённо рассмеялся. Такая реплика Джуффина просто не могла сопровождать некое драматичное повествование с неизбежно плохим концом, значит, и его разборки с Мёнином закончатся самым благоприятным образом.

— Так что ты собираешься теперь делать? — спросил Шурф строго, так, что сразу стало ясно, что он намерен не только подвергнуть любой план тщательной критике и доработке, но и проследить за самым качественным его воплощением.

— Просто предприму превентивные меры. Я не собираюсь ссориться с Мёнином и доказывать ему, что он был не прав. В конце концов, его можно понять… он провёл в Тихом Городе намного больше времени, чем я, и, соответственно, зависит от собственной известности намного сильнее. Кроме того, кто знает, как и что изменится в моей собственной голове через три тысячи лет? Поэтому я на днях отправлюсь на Тёмную Сторону и сформулирую ей инструкции на случай, если подобное повторится. Конечно, Шурф, я дам тебе проверить формулировку.

Тот лишь кивнул с важным видом.

А за окном ночной Ехо сверкал разноцветными огнями, радуясь возвращению друга-Вершителя.