Хранитель тайны (гет)

Утром Дэйзи не хотела вылезать из постели и, конечно, спускаться вниз. Но под дверью лежало письмо от отца.

«Дорогая Дэйзи, у меня всё хорошо, никто меня больше не тревожит. Думаю, и ты находишь способы не заскучать, ведь ты отличаешься от жеманниц, которые получают радость только от танцевальных вечеров и пабов.

Мистер Скабиор сообщил мне, что ты питаешься хорошо, и это правильно: ты же знаешь, впалые щёки тебя не красят.

Многое может поменяться, если ты будешь такой же, как при мне: сговорчивой и славной. Помни что сэр Трэвис человек своего слова, сердце у него не злое, а душа ранимая и чуткая.

P.S. И помни, ты у меня одна».

В голове у Дэйзи выводились новые смыслы поведения мистера Ридли-Скабиора и всего этого спектакля с преследованием «людьми Лангедока». Что, если папаша пишет свои письма из Девоншира, находясь под воздействием неких матремониальных планов? В дверь негромко постучали.

— Вы нашли письмо?

— Да.

— Тогда спускайтесь на завтрак.

Мистер Ридли-Скабиор, как всегда, ел и пил, развлекая себя газетой. На этот раз магическим еженедельником. Физиономия радиозвезды магического мира кривлялась на его передовице, а Джек вёл себя так, точно ничего не замечал.

Когда мистер Ридли высунулся из-за газеты и поставил чашку на стол, Дэйзи вспомнились строки про «ранимую и чуткую» душу, которую приписывал ему наивный папа...

Ридли как раз наклонился над столом, чтобы положить локти на колени, и на отворотах его кожаной куртки тускло блеснуло сияние свечи. «Сердце не злое» и «ранимая душа». Да он просто ангел, если верить Борджину. Дэйзи усмехнулась. Мистер Ридли-Скабиор никак не отреагировал на её улыбку, только покручивал в губах папиросу.

Погода была ветреной и беспокойной. Невысокие деревья, растущие вокруг пруда, тревожно шептались, клёны помахивали багровеющими листьями. Поверхность пруда казалась безжизненной, блёклой, там, под тонким слоем всплывших со дна водорослей и опавших берёзовых листьев, затаилась в преддверии зимнего холода невидимая жизнь. Тем не менее, мальчонка стоял чуть поодаль с удочкой, надеясь выловить рыб, которые ещё кормились у берегов. Утки недавно исчезли, присоединившись к другой стае в лесу, о них напоминали только серые пуховые перья, оброненные у моста. Природа жила, подчиняясь своим непреложным законам, и никто не властвовал над ней.

Даже теперь... нет, особенно теперь, в эту сладкую и скоротечную октябрьскую пору, здесь было очень живописно. Стефанида орудовала ножницами у кустов изгороди.

Получается так, что Булстроуд остаётся в стороне в один из самых важных моментов. Она приняла это решение, не посчитавшись с ним. Но что он мог сделать, как помочь?.. Увы, Дэйзи ни с кем не делила свою любовь к непутёвому Борджину. Его оставили все — жена, собутыльники, подельники. Хитрый и себялюбивый, папаша Борджин нечасто с кем-нибудь считался и так любил жить в своё удовольствие, что и отсутствие жены не стало для него утратой. Он и впрямь чем-то напоминал мистера Ридли. Запоздалая любовь к дочери могла и не встретить участия, но ему повезло: Дэйзи не была злопамятна.

Интересно, какой ценой мистеру Ридли-Скабиору, который, похоже, неплохо спекулирует на людях и их проблемах, достался этот дом и титул? Он, наверное, может и не такое... Вытурить старых Ридли из дому, и при этом не привлечь внимания. Увы, даже если такие размышления преждевременны, красивого в жизни мистера Ридли-Скабиора мало.

Дэйзи уселась на скамью, откуда она могла видеть весь двор и фасад дома. Старая беседка, расположенная неподалёку от пруда, не манила, как прежде, — внутри было сыро и неприютно. Через полчаса бесцельных скитаний по поместью она всё-таки решила подойти к Стефаниде.

— Могу я тоже чем-нибудь себя занять? Может быть, убрать траву?

— Разумеется, нет, мисс Борджин, сэр Трэвис и так ругался из-за того, что вы в прошлый раз готовили ужин.

Дэйзи вздохнула.

— Но ведь работа в саду — это хорошее занятие.

— Ну... что ж. Может вы и правы. Но сэр Джетро всегда говорил, что лучшее занятие для леди в послеобеденное время это чтение книг!

— А что говорит по этому поводу Трэвис?

— Думаю, то же самое. Он ведь благородный человек, как и его отец, сколько бы ни злословили его завистники.

— В чем же заключается его благородство?

Стефанида обернулась и одарила Дэйзи долгим взором тёмных и блестящих глаз.

— Это нужно сыскать. Всё не так просто.

Дэйзи пожала плечами и направилась в дом. Очень скоро она успешно закончила книгу, и, надев старые сапоги, в которые удалось засунуть и носки, отправилась в сад. Почти всё время, пока она исследовала розовые кусты, из дома доносились звуки игры на клавесине. На фоне рдеющего от солнечных красноватых разливов неба ветви деревьев и блеклое пятнышко умирающей луны выглядели фантастично и таинственно. Ветер шумел среди высыхающих стеблей виноградной лозы, бесплодным навесом устилающих правую сторону дома. Дэйзи согревала зябнущие руки тёплым дыханием.

— Чем это ты занимаешься? — грянул за её спиной голос сэра Трэвиса.

Дэйзи в молчании рассматривала его белоснежное жабо, рвущееся наружу из-под остроконечного воротника пальто. Он приблизился к кусту и наклонился, чтобы заглянуть в корзину. Обычно беспорядочно спутанные пряди волос мистера Ридли вились от висков к затылку, где были перехвачены лентой, а из-под них выбивались другие, спрятанные под воротник.

Он забрал у Дэйзи ножницы и задумчиво срезал ветку с цветком, а потом две...

Четвёртый цветочек, слишком маленький, чтобы помещать его в вазу, он неторопливо вручил Дэйзи.

— Он мал и не идеален, он даже не слишком юн, но все так же ароматен. Даже испытания лишениями октября не лишили его свежести и очарования.

— Очень поэтично, Трэвис.

— Он напоминает мне тебя, — не глядя на Дэйзи, продолжал сэр Трэвис.

Дэйзи ответила не сразу...

— Ох, даже так?..

— Иди домой.

Влажные и холодные цветы в тепле гостиной запахли в полную силу.

— Вы рано вернулись.

— Может быть, — ответил Трэвис, обрывая пожелтевшие листья со стеблей.

— Вы помните, что это значит?

Тот покачал головой.

— Это значит, что я должна позвонить.

Мистер Трэвис продолжал глядеть под ноги, теребя пучок довольно некрасивых петуний.

— Ладно. Но тебе нужно хоть немного отличаться от себя обычной. Никаких плащей с буфами! Не стану же я тратить на тебя оборотное зелье.

Дэйзи озадаченно молчала.

— Можешь накраситься, сейчас уже вечер.

— Вы собираетесь сдать меня в бордель?

— Нет, — ответил Ридли.

Она оделась в тёплое платье и в меховую накидку, доставшуюся от матери. Дэйзи знала, что это всего лишь путешествие до первого телефонного аппарата, но какое-то неясное предвкушение окрасило её щёки в лихорадочный румянец. Ридли хочет, чтобы она сама на себя не была похожа, наверное, в глазах этого прохиндея она — серая мышь? Что он говорил про розу, — мала и не идеальна? Какой негодяй.

А может, ну его, снять всё это к чёрту, надеть старьё и плащ с буфами?

— Ну, где вы там, Дэйзи? — нетерпеливо вопрошал хозяин.

— Сейчас выйду.

Дэйзи застыла перед зеркалом. Не надевать же, в самом деле, этот инспекторский плащ! Лицо Дэйзи Борджин постепенно теряло румянец, бледнело. Скабиор, наверное, начинал терять терпение. Она вышла.

— Ох, прекрасно.

Мистер Ридли предложил взять его под руку. Так они и спустились с лестницы, — Джек, протиравший полотенцем поднос, замер, а Стефанида провожала их глазами. Дэйзи было очень неловко.

Спустившись с крыльца, она спешила за ним по бетонной дорожке. Наконец-то она увидит чугунную калитку!

— Как же мы доберёмся?

— Очень просто, мы трансгрессируем. Если ты крепче возьмёшь меня за руку, тебе ничего не грозит.

Предчувствуя, что слова мистера Ридли-Скабиора не пустые, Дэйзи всё ещё переживала. Давно уже трансгрессия не давалась ей так легко: в круговороте сияющих искр угадывался тоннель из улиц, обставленных фонарями, и зелень хлёстких ветвей. Дэйзи стремительно скользила по яркой и крутой трубе, держась за руку Скабиора, который оставался где-то вверху.

Наконец, её ноги коснулись мягкой земли. Мисс Борджин огляделась, впереди маячил вокзальный шпиль.

— Идём, на маггловском вокзале есть телефонные аппараты.

Борджин догоняла мистера Ридли-Скабиора, — он, в отличие от неё, выглядел как обычный мелкопоместный представитель джентри вполне маггловского происхождения. Дэйзи вошла в не очень симпатичную будочку. Мистер Ридли стоял рядом, поглядывая на часы. После недолгих гудков в трубке послышался сонный голос Вальдемара.

— Алё!

— Добрый вечер.

— Как неожиданно! Это ты, Дэйзи? Как у тебя дела? Куда ты пропала?

— Хорошо. Извини, у меня не было времени на звонки.

— Понимаю... И сам совсем замотался, халтуры, ночные смены.

— Почему ты не пишешь?

— Ты ничего не ответила на последнее письмо, ну я и подумал, ладно уж.

— Мне этого не хватает.

— Ммм... хорошо. Я напишу, когда у меня будет свободный вечер.

Дэйзи глянула сквозь стекло будки: Ридли стоял чуть поодаль и дымил.

— Ну... что уж сделать. Подожди чуть-чуть, это просто работа. Начало недели… надо войти в колею. Вот разберусь со своими делами, и мы свидемся.

До чего же спокойно он это проговорил, но так убедительно, что Дэйзи больше не решалась его упрекать.

— А я тебе звонил дня три назад.

— Я же предупреждала тебя, что меня может и не быть дома.

— Не быть дома в одиннадцать вечера? Или ты была у папаш… у отца?

— Ты сердишься?

— А ты что делаешь? — вторил Вальдемар.

— Я нарочно пришла на вокзал, чтобы найти телефон, тебе это ни о чём не говорит?..

— Говорит.

— Не стоит звонить, лучше пиши письма.

— Хорошо. Хотя это странно и несовременно, — наконец, сказал Булстроуд.

Повисла долгая и напряженная пауза. Дэйзи вздохнула.

— Спишемся и обо всём договоримся.

— Ладно.

Дэйзи повесила трубку, в которой раздавались короткие гудки. Она покинула будку, пребывая в задумчивости. Мистер Ридли повернулся к ней, разгоняя ладонью клубы дыма. Завеса мелкой мороси, пронизывающая стену вечернего тумана, почти начиналась сразу за его спиной, где оканчивался козырёк над платформой.

Там туда и сюда проходили магглы, одетые в будничную, скучную одежду. На их фоне Ридли выглядел очень необычно, но недовольная Борджин этого не замечала.

— Поедемте обратно, мистер Ридли.

— Что случилось?

— Давайте вернёмся.

— Ты замёрзла, промокла?

Мистер Ридли-Скабиор всё так же продолжал разговаривать то учтиво, то небрежно.

— Нет.

— Тогда нет смысла торопиться.

— Но на улице дождь.

— А волшебникам и зонты не нужны, не так ли? Когда сутками бегаешь по улицам Лондона, разыскивая заказных лиц, ещё и не такую магию освоишь.

Дэйзи подняла глаза к бледному лику Трэвиса.

— Я хочу вернуться.

— Я не собирался домой так быстро, — негромко ответил Ридли.

Всё это ужасно не нравилось Дэйзи, которая теперь смотрела на Трэвиса как на незнакомого мужчину.

— Да что с тобой? Все это болтофон дурацкий... глупая штука магглов.

Дэйзи молчала.

— Скоро они и размножаться друг без друга научатся, — недовольно продолжил мужчина.

— Уже научились.

— Я так и думал.

— Куда мы идём?

— На другую сторону вокзала.

— Туда нам точно нельзя, вот это уже лишнее!

— Что ж, спустимся в переход и за киоском трансгрессируем на привокзальную площадь.

— И что мы будем там делать?

— Пройдемся, может, наймем такси или встретим Гвидо, я как раз собирался... ммм...

— Да?

— Я хотел бы немного подчистить ему мозги. Так. На всякий случай.

Дэйзи, поддерживаемая рукой мистера Ридли-Скабиора, спускалась вниз по серой лестнице. В углу за газетным киоском мистер Ридли огляделся и привлёк её к себе.

— Обними меня.

Жабо мистера Ридли оказалось как раз у её лица, щекоча её нос. Через миг они оказались на улице, на краю площади. Мистер Ридли взмахнул палочкой, и над Дэйзи появилась завеса, защищающая её голову от дождя.

— Вот видишь, милая, теперь и чепец больше не понадобится.

Камни мостовой, орошенные дождём, блестели в сиянии газовых фонарей, передавая неизъяснимую глубину серого неба. Дэйзи смотрела вверх, не смиряясь с отсутствием зонта.

— Нас не узнают?

— Вряд ли. Я редко здесь бываю. А ты так прихорошилась, я даже смущён.

И тут Дэйзи кто-то толкнул. Это оказалась старушенция, тележка которой зацепила её платье.

— Чёрт возьми, — выругалась Дэйзи, подбирая подол. С нетерпением дождавшись, когда же Дэйзи вытащит нижнюю юбку из колеса, старушка быстро засеменила дальше.

— Вот негодная старушонка! У меня теперь на юбке дырки и грязь.

— Дэйзи, не зазнавайся, тебе это не к лицу! — весело ответил Ридли. Он спрятал пальцы в карман, приглашая Дэйзи взять его под руку. Некоторое время они шли вдоль череды лавочек, магазинов и кафетериев. Волшебники спешили домой, закупаясь, или гуляли.

Оба молчали, каждый думал о чем-то своём.

— Разве Гвидо не должен быть на вокзале? — решила заговорить Дэйзи.

— Я его не заметил, видно куда-то поехал, — а если нет, значит сидит в пивнушке.

Дэйзи продолжала держать его под руку, чувствуя, как в вечернем тумане похолодел рукав его короткого кожаного плаща.

— Думаешь о Булстроуде?

Дэйзи осторожно подняла глаза к его лицу.

— Что ты чувствуешь, когда думаешь о нём?

— Почему-то мне кажется, что он надул меня, хотя этого как будто и не было.

— Ты любишь его?

Дэйзи продолжила не сразу. Она хотела бы, но не могла уйти от ответа.

— Иногда я думаю, что любила его и люблю, а иногда думаю, что это не так.

— Значит, ничего и не было, — пожал плечами мистер Ридли.

— Почему это может быть интересным?

— Потому что у твоего папы есть свой угол зрения.

Мисс Борджин замолчала. Конечно, она догадалась, что имеет ввиду Скабиор. И в то же время надеялась, что это не так.

Впереди резвился малыш, которому только что купили детскую метлу. За ним наблюдали отец и мать. Очень скоро Ридли-Скабиор и Дэйзи обогнали счастливую чету, — малыш загляделся на витрину со сдобой. Он и сам был как пирожок, пухлый и румяный. И ему явно не доставало твёрдой руки: шалун показывал на пряник и подпрыгивал.

Дэйзи думала только о Вальдемаре. Оставалось признать, что её звонок для него не был чем-то особенным, и ему не удалось скрыть своего равнодушия, несмотря на льстивые слова и уверения. Она и впрямь чувствовала себя обманутой: он просто брал все эти месяцы и ничего не хотел давать ей взамен. Он пользовался её нежностью.

Она опять начинала злиться. Тут подоспел и мальчик с метёлкой: он пытался чуть-чуть летать, уплетая слойку. Но сразу два дела давались непросто, так как метла требовала сноровки, даже детская. Дэйзи вызвала в нём такое же непочтение, как и в старушке с телегой. Он наткнулся на неё и потерпел крушение. Малыш упал на мостовую, потеряв булочку. Дэйзи неловко оступилась и повисла на руке Ридли.

Опечаленного малыша быстро поставили на ноги. Мистер Ридли ловко перехватил улетающую метлу за древко и вручил её молодому папаше.

— Извините, он такой шустрый, за ним не угнаться, — кудахтала его пухленькая мать.

— Он не ушибся? — спросил Скабиор.

— Покажи ладошки. Покажи ладошки, Берти. Все хорошо.

— Не надо было давать ему эту булку, — вдруг заявил папа. Мать возразила:

— Что ж, ему до ужина ходить голодным?

— Иногда можно и потерпеть!

Все трое удалились, родители спорили, а мальчик снова резвился и шалил.

— Кажется, я порвала сапог. Вот теперь точно придётся вернуться.

— Дэйзи, ты ужасная стерва. Поэтому с тобой случаются неприятности. Не берусь судить, но мне кажется, твой неотёсанный Вальдемар хотел для себя девушку посговорчивее и попроще.

Дэйзи, конечно, могла бы начать жаркие дебаты, пытаясь пристыдить Ридли-Скабиора, но что-то мешало ей, — не то усталость, не то понимание правдивости его слов. Она шагнула в неопределённую сторону.

— Странно слышать такое от человека, который затащил меня в постель при очень сомнительных обстоятельствах.

Мистер Ридли-Скабиор не мешкал с ответом:

— Однажды я хотел переспать с одной красивой грязнокровкой. Но мне не удалось, потому что она действительно не хотела этого.

Прихрамывая, Дэйзи двинулась вперёд:

— Знаете, с меня хватит.

— Стой, Дэйзи. Злиться глупо.

— Ещё чего. Я и не собиралась…

Так продолжалось недолго, очень скоро Дэйзи обнаружила, что идёт совсем рядом с витринами.

— Мистер Ридли?

— Сюда, под эту вывеску.

На вывеске красовался сапог и мелкие готические буковки:

«Обувь мистера Доббса».

Мистер Ридли и Дэйзи Борджин вошли в распахнувшуюся дверь и очутились в магазине.

— Скоро мы закро... о-о-о! Сэр Трэвис!

Старый и скукоженный, точно детский сапожок, забытый на горячей печи, торговец радушно встречал вампирически бледного мистера Ридли-Скабиора.

— Что вас интересует?

— У этой дамы что-то с сапогом.

— Мы его отремонтируем, — развёл руками Доббс.

Глаза Доббса хищно сверкнули, когда он усадил Дэйзи на пуф и оглядел её лодыжки.

— Так, так. Это — деньги на ветер. Чинить такое я не возьмусь.

— Почему? — улыбнулся Ридли.

Тот незамедлительно ответил:

— Сапоги этой дамы на ладан дышат. Можно, конечно, их подлатать. Но я бы посоветовал приобрести новые.

Трэвис окинул глазами зазывные полочки с сапогами и ботинками. За сегодняшний вечер Дэйзи уже в который раз стало стыдно.

— Вот, это из нового поступления! — проговорил Доббс, указав рукой на композицию из коробок, выставленных в виде пирамиды.

— Эти, — сказал Ридли старому лавочнику. — Но они явно велики. У неё цыплячьи ножки.

— Я посмотрю поменьше. Если что, обращайтесь к помощнику.

Мистер Ридли приблизился к Дэйзи и опустился перед ней на одно колено.

— Боже! Да у тебя и носки!

Увы, теперь уже ни на что не похожие сапоги перестали греть ноги, а носки из шерсти Дэйзи никому показывать не собиралась. Впрочем, тёплые чулки тоже не были хороши. Скабиор поспешно одернул её подол: к ним подошёл торговец.

— Окантовка мантикорой, пряжки медные... Кожа, конечно, телячья.

Мантикору никто не жалел, и никто не вспомнил о том, что охотиться на неё нельзя. Лавочник льстиво улыбнулся, склоняясь над Дэйзи и протягивая ей сапожок. Его украшала блестящая витиеватая пряжка.

— Я знаю, сэр Трэвис, волшебники вроде вас ценят такие вещи.

— Увы, о свойствах этой шкуры знают не во всех кругах Лондона, что уж тут говорить о наших предместьях.

— Ну, что, леди... леди...

— Макмиллан. Леди Макмиллан, — вежливо подсказал Ридли.

— Леди Макмиллан, подать вам второй?

Скабиор опять опередил Дэйзи, подтолкнув лавочника вместе с сапогом к пуфу, на котором сидела Дэйзи.

«Почему Макмиллан? — задумалась Дэйзи. — И где мои старые сапоги?..»

Дэйзи оглянулась: юный помощник лавочника уже нашёл её обувь и бесцеремонно сунул её в мусорное ведро.

— Мисс Макмиллан, у нас мало времени! Вы помните об этом?

Очнувшись, Дэйзи оглянулась: старый мистер Доббс расхваливал кожаные ремни, наверное, надеясь всучить один из них Ридли. Она торопливо спрятала теплые носки, надела новую обувь и направилась к зеркалу.

До чего же она была непохожа на себя обычную! Волосы, перекинутые через плечо, красиво струились по светлому меху манто. На лице застыло недоверие, прямые брови сперва нахмурились, потом мечтательно приподнялись.

«И этот балбес так просто отказался от такой женщины?..»

Пока Дэйзи пыталась осознать эту новую, озарившую её мысль, позади неё нарисовался Трэвис. Он заглянул в глаза её отражению. Дэйзи, в свою очередь, подняла ресницы и посмотрела в глаза отражённому в зеркале Ридли.

— Они очень хороши. Но... правда, не нужно. Они слишком дорогие.

— Это совсем не так.

— Мистер Ридли!

Дэйзи обернулась на лавочника. Тот насвистывал, закрывая ящик кассы и убирая под столик деревянные счёты.

— Хорошего вам вечера, сэр Трэвис и вам, леди Мак... Мак...

— И вам того же… Мы еле успеваем в пивнушку, — тем временем пробормотал мистер Ридли-Скабиор, — возможно, Гвидо уже там!

Дэйзи заметила, что сила заклятия, защищающая её от дождя, ослабла.

— Спасибо.

— Не за что.

Она накинула на голову капюшон. Мистер Ридли-Скабиор немного поёжился, потому что жабо совершенно не согревало его шею. Но он был неприхотлив. Вполне возможно, его неплохо закалили годы непростой службы в министерстве. Дэйзи охватывала странная смесь чувств. Она снова взглянула на него. Его волосы уже не пушились, высокий лоб, ставший влажным, поблёскивал в сиянии дверного фонаря.

Нет, он не был просто красивым, а скорее и вовсе не был таким. Но необычный разрез его холодных глаз, высокие скулы и прямой нос, казалось, так и просились на иллюстрацию в какую-нибудь книгу про тёмные чары и таинственного колдуна, живущего в своём замке, точно граф Монте Кристо.

Он широко улыбнулся.

— Ты засмотрелась на меня, Дэйзи?

Дэйзи немедленно опустила глаза.

— Это сапоги натворили столько чудес?

Заходя из предбанника в зал, Дэйзи ответила, не сумев утаить загадочную усмешку:

— Скорее мех мантикоры, он же волшебный.

Заведение оказалось значительно скромнее, чем могла предположить Дэйзи. Здесь было темно, и мебель из тёмного дерева еще сильней усугубляла таинственность атмосферы, пронизанной дымами табака.

— Трэвис! — потянул к нему руку какой-то субъект в колпаке. Бородач, похожий на лепрекона, похлопал его по плечу. Бариста с щекастым и хитрым тоже улыбался.

Дэйзи почувствовала себя слишком уж нарядной. Конечно, она подозревала, что сейчас сразу несколько мужланов посмотрят на неё оценивающими глазами, хотя и постараются этот факт утаить. Бариста с наружностью немецкого бюргера еврейского происхождения был опрятен и лукав. Скабиор усадил девушку в угол на деревянный диванчик.

— Я опасался, что больше тебя не увижу, Трэвис, — запросто обратился к нему бариста. — До меня долетели слухи, что ты теперь потерял интерес к заведениям вроде нашего.

— Сейчас не время важничать.

— Помню, я слышал от кого-то, что у тебя новый роман. У меня сердце упало, — когда ты не один, то забываешь про наш паб.

— От кого же?

— От Гвидо.

— На его месте я бы меньше трепался.

— Смогу ли я когда-нибудь снова налить тебе бренди? Не напиваться же тебе с дамой, — философически заметил бариста, розовея на глазах у присутствующих.

— Эту даму называй мисс Макмиллан.

Бариста подмигнул своему другу, а потом комично поклонился Дэйзи.

— Так и быть!

Никогда опасности не притягивали Дэйзи, этого не происходило и теперь.

* * *

Она машинально проводила ладонью по манто. И снова, в связи с этим бездействием, принялась переживать по поводу телефонного разговора. Дэйзи чувствовала какую-то незавершенность, которая заключалась в неприятии и себя, и человека, сидящего напротив. Всё было странно и нехорошо. Старый папаша, наверное, нарочно влип в проблемы.

Он опять принёс ей разочарования, он делал так и прежде! Глаза сами собой устремились к мистеру Ридли. Оказывается, всё это время он следил за ней.

Но, в конце концов, она сама затеяла эту прогулку к телефону, так что лучше уж успокоиться.

Дэйзи не могла наслаждаться обществом Трэвиса даже в этот поздний час, когда на улице разбушевалась непогода, в пабе мирно горели свечи, и в очаге ласково полыхал огонь.

Он повернул голову и смотрел в окно. Бокал, стоящий возле него, почти опустел. Кольцо в виде оленьей головы мерцало на его тонком пальце. Она догадывалась, почему рядом с ним ей так некомфортно. В нём она видела нечто непонятное и недосягаемое. И надеялась, что высокомерие, которое проглядывает в его чертах, несвойственно его душе.

* * *

Видно, нелегко далось ему его богатство, иначе он давно забылся бы и уважал Борджина куда меньше, чем следовало. Глаза Трэвиса иногда бывали так холодны, что у Дэйзи пропадало всякое желание донимать его расспросами.

Как и предполагал мистер Ридли, в паб пришёл извозчик. Потирая выдающийся живот, он подслеповато щурился и шагал прямиком к стойке.

— Стакан содовой и немного виски. Хочется пить. Но и выпить я тоже непрочь, — гулко рассмеялся милейший возница. Его нос начинал алеть как бы в предвкушении горячительного напитка. Он пока ещё не замечал мистера Ридли. Когда тот подошёл к стойке, как бы невзначай коснувшись локтем его локтя, Гвидо повернул к нему упитанное лицо.

— Мистер… Ридли-Скабиор?

Возница был взволнован, но старательно скрывал этот факт.

— Что вы здесь делаете?

— Я здесь размышляю о том, как бы мне добраться до дому без трансгрессии. У этой дамы… у мисс Макмиллан проблемы с транссгрессией.

Что мог подумать этот жирный Гвидо? Дэйзи нервничала и даже начала сердиться. Но пришлось приблизиться к стойке.

— Видишь ли, Гвидо, я с дамой, мы немного выпили, и нам неохота здесь задерживаться.

Гвидо перевёл выпученные глаза на Дэйзи. Ничего особенного в них не появилось. Кажется, он вообще её не узнал. Мистера Ридли-Скабиора это насмешило. Он послал мисс Борджин свою обычную полуулыбку, как бы говорящую: «Вот видишь, как ты хороша». А может быть, его улыбка о чём-то предупреждала? Дэйзи некогда было разбираться, потому что ей всё меньше хотелось якшаться с этим Гвидо. От неотёсанного возницы веяло опасностью и холодком, что было совсем уж странно.

Через четверть часа мистера Ридли и Дэйзи тихо потряхивало в повозке, которую катил фестрал.

Дорога была долгой, мистер Скабиор молчал. Он смотрел в неопределённую точку на тёмной стене напротив. Дэйзи стало не по себе. Её больше не знобило от холода, но казалось, что ему неуютно, что его поглотили какие-то мысли, совсем как её иногда.

Немного погодя он уснул, положив голову на стекло. Его тёплое дыхание породило облачко на тусклой поверхности окошка. Мимо проплывали неведомые и сумрачные картины просёлочных дорог. Далеко за стволами деревьев виднелась размазанная, точно пятно акварельной краски, полоса заката. Дэйзи нечаянно коснулась плечом его плеча и постаралась задержаться рядом.

Ей не нравилось то, что он спит. Это вселяло в неё ощущение одиночества и усиливало подступающую тревогу. Наверное, он устал, и будить его было неправильно. Но повозка остановилась, немного качнувшись вперёд, затем назад.

Очнувшись, Скабиор почти сразу переглянулся с Дэйзи. Он как будто не узнавал это место. Нужно было спросить у Гвидо, почему он велел фестралу встать. Он так и поступил. Дэйзи потёрла ладонью запотевшее стекло. Мистер Ридли стоял чуть поодаль от крытой повозки, а шагов за десять от него, утопая в сером мареве дождевой завесы, проступали силуэты человеческих фигур. Их было две или три. Подлец Гвидо сохранял спокойствие.

— Добрый вечер, Скабиор, — вкрадчиво поздоровался какой-то незнакомец. Он держал руки в карманах. Его выцветшие волосы липли ко лбу, ростом он был невысок, и глаза у него были осоловевшие и в то же время бдительные.

— Зачем ты меня задержал?

— Я знаю, что ты не приветлив и не принимаешь гостей.

— Давай, не томи. Что ты хотел сказать?

Кажется, Скабиор не догадался об очевидном факте, — Гвидо имел к этой встрече прямое отношение.

— Между прочим, ты мог бы быть со мной любезным, Ридли. Как поживает мистер Малфой? Он больше не злится? Удача теперь на моей стороне, мне фартит?

— Ещё как фартит.

— А что нам делать дальше?

— Ящерице рановато отбрасывать хвост, она хорошо спряталась.

Мужчина продолжал вглядываться в Скабиора с неутомимым вниманием. Только теперь Дэйзи почувствовала, как быстро бьётся сердце в её груди.

— А она точно хорошо спряталась? Хвостик у неё только один, дорогой Трэвис, — захихикал Бэрк.

— Лучше уж лишиться хвостика, чем жизни, — глухо рассмеялся Скабиор

— Слушай, друг, знаешь что, ты выбери что-то одно: или отмахиваться, или помогать. Ты на меня обиделся из-за той дурацкой шутки в трактире? Все давно её забыли. Или в тебе остался осадок? Так может это хороший осадок. Как винный камень в старом вине.

— Неудачное сравнение.

— Я тебя не узнаю, ты же всегда шёл мне навстречу.

— Мы в расчёте, Жюль. Я предотвратил твой полный крах, а ты оставь в покое старые обиды.

Жюль опять рассмеялся, и его рука, спрятанная в карман, зашевелилась.

— У тебя ещё есть время, Скабиор. Клетус ответит за содеянное.