Шамад (гет)

В Большом зале Поттер, как всегда, был в центре внимания. Идиоты гриффиндорцы собрались вокруг него и что-то обсуждали.

Драко сел за слизеринский стол вдали от всех — он не выдержит сейчас отвечать на тупые вопросы Грега или Пэнси. Пусть думают, что он опять не в духе. Впрочем, он и был не в духе. Накануне ночью он нашел в исчезательном шкафу записку с датой. «30 июня». В этот день он должен открыть шкаф, и Пожиратели войдут в Хогвартс. А ему придется убить директора.

Любимая прежде еда не вызывала аппетита. У него не было ни настроения, ни желания есть. Он взял яблоко и откусил кусок. Его прервал настойчивый взгляд Поттера. Что надо этому придурку?

— Слышал… Кэти Белл, — раздался рядом голос.

Драко перестал жевать. К нему придвинулась Пэнси.

— Что с нею? — делая свое самое безразличное лицо, спросил он.

— Она вернулась в школу, — продолжала Пэнси. — Она тут, в зале.

Кисло-сладкий сок яблока обжег горло. Драко закашлялся. Пэнси протянула ему стакан воды. А Поттер снова уставился на него. Вода немного помогла, но кислый вкус во рту никуда не девался. Как будто он выпил стакан уксуса. Дыхание перехватило. Чертова Кэти. Чертово ожерелье. Чертово задание.

А в это время компания гриффиндорцев разошлась, и Драко увидел Кэти Белл. Она уставилась на него. Драко встал и попятился. Увидел в толпе глаза Гермионы.

— Драко, ты куда? — голос Пэнси.

— Вспомнил кое-что…

Драко развернулся и пошел прочь из зала. Кажется, Поттер смотрел на него, но ему сейчас было не до этого. Мысли путались в голове, воздуха не хватало. Ему надо срочно укрыться где-то, и ноги сами повели его в заброшенный туалет.

Плаксы Миртл не было, а ему так хотелось поговорить с ней сейчас. Драко открыл кран, ополоснул лицо водой, но легче ему не стало. Щеки горели. В груди жгло. Драко стащил жилет и бросил его на пол. Уперся руками в края раковины, пытаясь удержаться на ногах. Тяжесть на душе придавливала к полу. Тащила вниз. Как весь этот год.

Неужели Кэти догадалась, что это он дал ей ожерелье? Она так смотрела на него! А скоро он убьет человека. Это то, на что он подписался?

Он глубоко вдохнул. Еще раз. И увидел себя в зеркале. Лицо скривилось — он не смог удержать слез. Слишком много на него навалилось. Бессилие. Чувство вины. Страх за свою жизнь. Одиночество. Убийство. И он не может ничего изменить. Ничего! Ничего! Ничего!

Слезы текли по лицу. А потом он услышал за спиной какой-то звук и поднял взгляд. Где-то в глубине души мелькнула мысль, что это Гермиона. Но в отражении зеркала он увидел темную макушку и ненавистный блеск очков. Его переполнила злоба. Чертов Поттер следил за ним! Следил за ним весь год! Подсылал свою подружку! Директорский любимчик, которому вечно накидывают баллы! Которого все выгораживают! И теперь Поттер приперся смотреть, как он плачет. Драко обернулся. Поднял палочку. Злость и бессилие вылились в одно слово:

— Кру…

— Сектумсемпра, — проорал Поттер.

Кровь.

Рубашка.

Капающая из неисправного крана вода.

Заброшенный туалет.

* * *

Драко лежал в постели. Он потерял много крови и чувствовал себя очень слабым. Уроки и экзамены пошли к черту, но ему было все равно. Давным-давно все равно.

С утра шел дождь. Почему-то ему нравилось это. Как будто сама природа взяла передышку. Создавалась иллюзия, что вместе с дождем весь мир притормозил, и ему самому можно перестать беспокоиться. Хотя бы на время. Хотя бы пока он лежит тут.

Он смотрел, как капли бегут по стеклу, и думал о матери. Вчера его навещала Пэнси, и Тео, и Грег с Винсом. Пэнси принесла ему зеленые яблоки, хоть он все равно еще не мог их есть. Гриффиндорцы, естественно, не появились. Еще бы Поттер пришел извиниться. Сначала следил за ним, потом застал его в туалете и, наконец, бросил в него каким-то заклинанием, которое чуть не отправило его на тот свет.

В тот момент, когда Драко упал на грязный пол туалета, он подумал, что было бы хорошо, если бы ему пришел конец. Он устал. У него не было сил продолжать. Но как бы больно ему ни было, он понял в тот момент, что не хочет, чтобы все для него закончилось так. Мать не вынесет еще одной потери. Он не мог всё так бросить. Он — Малфой! Пусть его ненавидят, он не сдастся. Он встанет и пойдет дальше, не смотря ни на что. Он встанет, как бы хреново ему ни было.

Наверное, стоило плакать в туалете, чтобы понять, что он не готов сдаться. Пусть весь мир против него — он выживет. Ради матери.

Дождь давно прекратился. К вечеру вышло солнце, и, кажется, пришло время решить всё, что на него навалилось. Хотя сможет ли он когда-нибудь это решить?

Драко посмотрел в окно. Там уже давно светило солнце, и в облаках летали игроки в квиддич. Пэнси рассказала, что гриффиндорцы устроили страшный кипеш, потому что Снейп за использование боевого заклинания оставил Поттера отрабатывать по субботам и Поттер не сможет продолжать тренироваться. Переживут!

Игроки делали повороты, уходили в пике и поднимались снова. Ему отчаянно захотелось оказаться там, с ними! В небе… Но теперь это всё так далеко от него — словно было в прошлой жизни.

Ему всё равно придется сделать то, что он задумал, — желает он того или нет. И сделать это прямо сейчас. Пожиратели уже ждали в Лютном переулке, когда он откроет шкаф в Хогвартсе.

Драко дождался ночи. В небе уже давно не было никого, только звезды и облака. Значит, сейчас. При мысли о том, что именно сейчас ему придется открыть шкаф и впустить Пожирателей, а затем убить Дамблдора, в теле нарастало сопротивление. Все его существо сопротивлялось. Но выбора у него нет. Если он это не сделает, если не убьет Дамблдора, то Темный Лорд убьет его.

Драко встал. Переоделся и как можно тише выскользнул из больничного крыла.

Он думал, что сможет спокойно уйти в Выручай-комнату, но в коридоре он встретил Грейнджер.

В ее руке было яблоко. Зеленое яблоко. Она протянула яблоко ему. И Драко взял его.

— Значит, ты в порядке? — спросила она, — раз решил уйти из больничного крыла ночью.

— Зачем ты пришла?

— Я могу что-то сделать для тебя? — спросила она, как в прошлый раз.

И Драко покачал головой:

— Даже если бы ты могла что-то сделать, у меня всё равно нет выбора.

— У человека всегда есть выбор.

Он вдруг понял, что совершенно не беспокоится, если она вдруг решит последовать за ним. Он беспокоится о другом… когда он убьет директора, мир изменится так сильно, что, вероятно, он больше ее не увидит. Его это не должно волновать. Не должно волновать никак. Но он сказал:

— Это все было неправильно.

— Ты про что?

— Про наш поцелуй в коридоре.

— Я уже и не помню, — соврала она.

— Я помню.

Он сделал шаг ей навстречу. Она тоже. Драко провел ладонью по ее плечу, бессознательно скользнул ладонью ей на шею. И опустился к ее губам. Он едва касался ее губ, и Гермиона сама приоткрыла рот, но тут же прикусила губу, лишь бы не поцеловать его первой. Однажды она уже сделала так — и он ее оттолкнул.

Он совершает ошибку. Еще одну ошибку в своей жизни. Но…

Весь этот год они могли быть вместе. Целоваться у фонтана. Танцевать на вечеринке у Слизнорта. Делать уроки в библиотеке. Обнявшись смотреть первый снег. Делать всё то, над чем он всегда смеялся.

Быть вместе.

Не вспоминая обиды, не думая о том, что подумают их друзья. Но год прошел. И один поцелуй уже ничего не решит.

Но он скользит по ее губам губами, а затем целует ее, как давно хотел. Она отвечает тут же. Он целует ее, как в последний раз. Или как в первый. Долго. Искренне и отчаянно. Притягивая ее к себе, обнимая. Пока время не останавливается только для них. И сделав последнее, очередное, еще одно… самое, самое, самое последнее движение языком по ее языку, он отстраняется.

Гермиона смотрит на него непонимающим взглядом.

А он разворачивается и уходит. Снова.

В конце коридора он останавливается и говорит:

— Беги из замка.