Гарри Поттер против... (гет)

Птица скрылась во мгле наступающего вечера. Я, засунув в карман шорт письмо, собрал обрезанные ветки и скошенную траву, отнёс всё в компостную яму. Собрал инструменты и направился в дом.

— Приведи себя в порядок, — встретила меня на пороге тётя Петуния, — ужин будет через десять минут. — резким тоном бросила она с некоторым недовольством.

Миссис Дурсль была яростной сторонницей семейных традиций. Если по ряду причин завтракали все в разное время, обедали тоже не всегда вместе, то на ужине должны присутствовать все домочадцы, а так как я у неё не ассоциировался с членом семьи, то меня не ждали за семейными трапезами, ел я в кухне и только после того, как все насытятся и займутся своими вечерними делами. Надо всё же отдать им должное — голодом меня не морили... специально, а только в наказание за мои "ненормальности", которые со мной начали происходить лет с пяти, насколько я помню. А тут нате-ка! Меня приглашают к ужину. Хотя, чему удивляться, видимо после нашей беседы, она пересмотрела своё отношение ко мне и что-то для себя решила. А может это дядя Вернон на неё повлиял, всё же мы с ним неплохо общались весь этот месяц.

В два прыжка я преодолел лестницу и забежал в свою комнату. Дэбби, уютно расположившись в кресле, читал газету.

— Как дела, Дэбби? — спросил я эльфа. — Ты достал газеты?

— Конечно, мастер Эдгар, я достал много газет. — эльф резко вскочил с кресла. — Я разложил их по датам. — он махнул рукой в сторону письменного стола, где лежала приличная стопка газет.

— Молодец, Дэбби, спасибо тебе. Я после ужина их просмотрю. Прикинь, тётя Петуния лично пригласила меня к ужину. — злорадно ухмыльнулся я.

— Если мастер Эдгар не желает ужинать со своими родичами, я могу доставить еду для вас из Хогвартса.

— О, нет. Спасибо, конечно, но не надо. Ты меня извини, но жаренные куриные ножки и грудки с пюре мне за девять с половиной месяца осточертели. А тыквенный сок так вообще изжогу вызывает.

Я достал с полки нового гардероба сменное нижние бельё, куда его успел уже уложить Дэбби( надо обязательно всё обновить. Те трусы, которые я носил с первого курса — тогда три пары трусов мне отдала тётя Петуния, они были совсем новые, их подарила тётушка Мардж для своего любимого племянника, но они ему оказались малы — стали мне в обтяжку).

Я удивлённо рассматривал трусы — даже удивительно. Я приносил их четыре года, а они выглядят как новые.

— Э-э-э. А ведь это не мои трусы! Дэбби, это ты их где-то взял? — нахмурив брови я сурово посмотрел на эльфа.

— Следить за одеждой хозяина входит в прямые обязанности домового эльфа. — скромно ковыряя носком туфелек ковёр, пролепетал он.

— Хорошо. Но где ты их взял? Надеюсь, не украл в магазине? Здесь стоит логотип магазина мадам Малкин.

— Я не украл их, мастер Эдгар, я их купил. Добби получал от директора за работу в Хогвартсе один галеон в месяц. Тратить их эльфу не куда. Вот я и купил вам на эти деньги новое нижнее белье и носки, сэр. — с горделивым вызовом ответил эльф.

— И эти газеты ты тоже купил на свои деньги? Я ведь совсем забыл дать тебе денег. — тот лишь пожал плечами, — Ладно, Дэбби, мы с тобой об этом после поговорим. — Я обвиняющие ткнул в него палец. — И вот ещё. — я достал из кармана полученную записку и цилиндр, — Вот, Дэбби, это мне принесла чья-то сова.

Дэбби вскинул голову:

— Чужая сова? Мастер Эдгар! — неожиданно возмущённо завопил он, всплеснув руками, — Ну как так можно? Как вы могли без проверки взять это? Это мог быть портключ! Бумага могла быть пропитана какой-либо гадостью, а может даже смертельным ядом! Могли быть наложены ментальные чары! Вы забыли, что было с вами в Хогвартсе? У вас, мастер Эдгар, очень много недоброжелателей в магическом мире.

— Э-э-э! — я раскаяно почесал затылок, виновато посмотрев сначала на записку, которую бросил на стол, потом на сердитого эльфа. — Я как-то об этом не подумал. Ну-у... я просто не успел об этом подумать! Всё произошло очень быстро. — оправдывающимся голосом пробормотал я. — Но ты же сможешь проверить её?

— Смогу, конечно. Но в следующий раз, когда к вам будут прилетать чужие совы, ничего не берите у них без проверки. Пока не примите кровь и магию рода, просто зовите меня. — нравоучительно и строго проворчал эльф. — И мы с вами об этом ещё поговорим, мастер Эдгар. — насмешливо прищурив глаза, он повторил мой жест. — Не подумал он! Вам, мастер Эдгар, уже пора научиться думать. — раздосадованно продолжая ворчать, Дэбби, вытащив откуда-то из воздуха лоскут похожий на змеиную кожу, и завернув в него записку, с возмущённым хлопком исчез из комнаты.

Я похлопал глазами, глядя на место, где только что стоял разъярённый эльф, удручённо вздохнул и направился в ванную. Прошло уже минут пять из отведённого мне времени.

* * *

Дэбби был прав. После категорического отказа играть за команду факультета у меня появилось ещё больше "недоброжелателей". Если до этого была просто словесная травля, то теперь они перешли на физическую. Мне в постель подсыпали чесоточный порошок. В шампунь подливали зелье для облысения и я два дня щеголял по Хогвартсу светя лысиной и своим знаменитым шрамом. Все обратили внимания, что у меня слегка заострённые кверху уши и в открытую рассматривали шрам на лбу, который раньше я пытался скрыть под длинной чёлкой. Присылали оскорбляющие и взрывающиеся вопилёры... Накладывали на мою одежду чары исчезновения при большом скопление народа. Девчонки визжали от "возмущения", но как мне кажется, что больше от восторга, а парни хохотали, тыкая в меня пальцами. Хорошо хоть стесняться мне было больше нечего. Мышцы, пресс, ну и всё остальное, у меня было в норме, я уже не тот доходяга, что был на первых курсах. В спину кидали заклятия подножки, когда я находился на лестнице и я кубарем скатывался вниз, ломая рёбра. А однажды за ужином, умудрились подсунуть мне в еду что-то, отчего у меня начались сначала колики в животе, а потом пошла ртом кровь. Но преподаватели делали вид, что ничего страшного не происходит. И даже мадам Помфри, которая раньше всегда хорошо относилась ко мне, молча лечила и отправляла обратно на занятия.

Такая активная агрессия направленная на членовредительство, в котором можно подозревать покушение на убийство, началась после того, как я отобрал у Джинни — она стала ловцом — свою "Молнию". Если бы они хотя попросили, может я и дал бы метлу. Но нет! Рон втихую вынес её из спальни, когда меня там не было. Я обвинил его в воровстве — ведь взять что-то чужое без спроса у хозяина и является воровством. Разве я был не прав? Уизли зашипел, что он всем расскажет о том, кто подарил мне эту метлу и тогда этого кого-то ждёт поцелуй дементора. Я ответил ему, что не вижу преград к тому, чтобы поведать всему магическому сообществу, кого его семейка прятала тринадцать лет в своём доме, ухаживала за ним, кормила, лечила и даже укладывала спать в свою кровать. Сириус, конечно, мой крёстный (так он сказал), но я его практически, да что там практически, я его совсем не знал, и видел то всего пару часов. Меня больше прельщала возможность уйти от Дурслей, где я был не ко двору, и жить в магическом мире. Думаю, что Блэк и сам может себя обезопасить. А вот что будет с их отцом и матерью?.. Рон прорычал, чуть ли не заплёвывая мне лицо, что мне никто не поверит, типа — их семья чистокровная и входит в список двадцати восьми священных родов и, вообще, прямых доказательств этому нет. На это я лишь ухмыльнулся — может и не поверят, но слово не воробей — вылетит не поймаешь.

После этого Уизли притихли на какое-то время, по крайней мере, они перестали доставать меня и занялись своими делами. Близнецы продолжили травить наивных младшекурсников своими изобретениями, Рон вообще пропадал неизвестно где — ну мне, благодаря карте мародёров было известно — он крутился возле карет француженок, и на что только надеялся? — Джинни в открытую флиртовала с болгарами, а Грейнджер... Грейнджер взялась освобождать домовиков от "рабства". Вместо того, чтобы прояснить ситуацию с эльфами, она бросилась на баррикады, чтобы ликвидировать то, что считает несправедливым. Так что, основным зачинщикам стало не до меня, а остальным было по-барабану.

Сказать что мне было всё равно на всю эту травлю и бойкот, это не значит сказать правду. Нет, мне было не всё равно, как это я показывал снаружи. Мне было обидно, больно и досадно. Обидно до слёз, сердце болезненно сжималось от осознания собственного одиночества. А ведь я уже начал верить в то, что кому-то нужен, а в итоге оказалось всё иллюзией. Пустота внутри поглощала все чувства. За что они так со мной? Что не так во мне? Чем я не такой, как другие подростки?

Во мне медленно стал агонировать "герой без страха и упрёка", тот, кто готов был спасать всех, рискуя своей жизнью; тот, кто считал Рональда Уизли своим братом — у Рона стало проявляться слишком много недостатков, чтобы даже ради слепой дружбы их игнорировать. А Гермиона... Не скрою, она иногда бесила! Я испытывал приливы непонятного раздражения, как только она поднимала руку на уроках, а уж когда она ещё и подпрыгивать начинала, так и хотелось запустить в неё чем-то тяжёлым. Особенно, когда вызванный учителем ученик не мог сразу ответить на вопрос. Грейнджер не меня одного доводила до белого каления своим поведением в стиле: "в отличие от тебя я знаю всё на свете" и своим особо раздражающим тоном: "как можно не знать таких элементарных вещей". А уж Рон, так тот и вовсе выходил из себя... И да, мы подружились с Гермионой только благодаря тому, что Рон не выдержал и наговорил гадостей про неё, а та это услышала и нет бы треснуть того по башке своей тяжеленной сумкой, она побежала рыдать в туалет, где на неё наткнулся тролль, от которого мы с Роном её спасли и после этого стали общаться ближе. Почему-то, несмотря, на внешние попытки Гермионы приучить нас с Роном к учёбе, происходило совершенно противоположное — ничего не хотелось учить, учебники вызывали только большее отвращение. Но тем не менее, несмотря на то что Гермиона раздражала своим назидательным тоном и кучей критики и замечаний — сотня слов за короткий промежуток времени и никакого определённого смысла — она была мне не безразлична и даже дорога. Мы с Роном как-то обсуждали, как с её талантами Распределяющая шляпа не отправила её на Рейвенкло. Тогда Рон высказал умную вещь — надо признать, такое с ним бывало, не часто, но бывало — Грейнджер сама напросилась на факультет Гриффиндор, потому что — слизни не примут, барсуки не поймут, а среди воронов она будет середнячком, что её, само собой, не устраивает. Мне иногда казалось, что ей не нужны друзья, нужны те, за счёт которых она могла бы самоутвердиться и мы с Роном подошли для этого, как больше никто другой. Рон из семьи чистокровных, хоть и бедных, волшебников, ну а я "знаменитость", да и Поттеры, как я слышал, занимали не последнее место в магическом мире.

Иногда я замечал на себе её тоскливый, растерянный и одновременно удивлённый взгляд, будто она не понимает, почему всё это происходит. Я и сам не мог понять — что случилось со всеми, что они так агрессивно настроены против меня. Все на одного. Те, кто всего несколько дней назад набивались мне в друзья, вдруг резко изменили своё отношение.

А собственно, чему тут удивляться? Подобное происходило уже не впервые. На первом курсе против меня, Гермионы и Невилла ополчился весь факультет, и так же объявили нам бойкот, за то что мы в одночасье лишили факультет ста пятидесяти баллов. И это, несмотря на то, что едва ли не большую часть этих баллов заработала Гермиона, да и я тоже не слишком сильно отставал от неё. Тогда я ещё пытался учиться, да и квиддич... И Невилл с каждого занятия по травологии добавлял в копилку факультета десятки изумрудов.

На втором курсе меня приняли за наследника Слизерина и обвинили в том, что я каким-то образом нападаю на маглорождённых учеников, которые мне, по какой-то причине, досаждают. И всё это только из-за того, что я оказался змееустом — а способность понимать змей и уметь с ними общаться в Английском магическом мире приравнивается к владению тёмной магией. Это мне поведал Рон Уизли и я, подспудно, подозревал, что именно он растрепал всем, что это настолько плохо, что хуже некуда. И вообще, интересно, откуда знали, что Слизерин и Волан-де-мор владели парселтангом?.. Лично я нигде подобной информации не встречал, хотя перелопатил десятки книг об этих магах, и сомневаюсь, что такие как Симус Финниган или Дин Томас, да и та же Гермиона, могли знать о том, какие магические способности могут определять стороны светлой или тёмной магии, пока им об этом не рассказали. А дурачества близнюков Уизли только подливали масло в огонь презрения и ненависти в мою сторону.

* * *

В первый день после зимних каникул в гостиной факультета отмечали начало нового семестра.

Я, естественно, не принимал участие в этом "шабаше", хотя и упрямо продолжал сидеть в своём кресле, читая книгу. Через некоторое время я заметил, что Рон и Гермиона вместе вышли из гостиной, а до этого они яростно ругались — Рон обвинял Гермиону в том, что та близко "якшается" с Крамом, чемпионом из Дурмстранга. Гермиона в свою очередь орала, что это не его дело с кем она общается и что ей гораздо интереснее и приятнее разговаривать с Виктором, чем часами слушать глупости Уизли и что сам Рон часами крутится возле карет шармбатонцев — ну что-то типа этого, я особо не прислушивался. А вот то, что они вместе вышли, да ещё за полчаса до комендантского часа, меня заинтересовало... Куда это они? Я тихо вышел вслед за ними, благо, что в гостиной никто не обращал на меня внимания.

Рон и Гермиона шли тихо и мирно переговариваясь между собой. Краем уха я услышал несколько фраз брошенных Гермионой, которая, в принципе, не могла говорить тихо, когда ей надо было кого-то поучить уму разуму.

— Рон, не забывай, директор платит вашей семье именно за то что вы выполняете его поручения. Думаешь я не в курсе на какие деньги вы ездили в Египет? Хм. Выиграли в лотерею! Как же! — насмешливо хмыкнула она, — Или эти билеты на чемпионат? Вот откуда у вашей семьи, где работает только мистер Уизли и получает всего пятьдесят галеонов в месяц, столько денег, чтобы приобрести самые дорогие билеты в министерскую ложу?

— Ты не знаешь, но папу уважают в министерстве и его пригласил сам министр, а билеты выдали за минимальную цену в департаменте спорта.

— Вот как? — Грейнджер остановилась и уперев руки в бока гневно прошипела, — Значит за минимальную цену? Тогда почему твоя мама потом потребовала с меня полную стоимость? Сто пятьдесят галеонов? А? Да мне и на фиг не нужен был этот квиддич! Сколько я могла купить всего на эти деньги.

— Но ведь ты не относишься к нашей семье. — небрежно ответил Рон.

— Не отношусь, и рада этому. А Поттер значит относится к вашей семье?

— А для Поттера сам министр выдал... Как это называется, когда бесплатный билет?

— Контр-марка. — подсказала Гермиона.

— Ага, она и есть. Аж бесит, честное слово. — раздражённо проворчал Уизли, — Всё для этого Поттера, только лишь потому, что он, будучи сопливым и сранным младенцем отбил своим лбом непростительное заклятие. То же мне — герой в башке с дырой. Хочешь стать ловцом на первом курсе, когда это другим запрещено — пожалуйста! Хочешь новую метлу — на тебе, Гарри, лучшую метлу, и даже денег не взяли. Хочешь новую мантию — получи! А ты знаешь, что это мама дала ему парадную мантию для бала, а мне подсунула старую фигню, которую сто лет назад носила бабушка Марюэль.

— Ты хочешь сказать, что ту одежду, в которой Гарри был на балу, ему купила миссис Уизли? — недоверчиво спросила Гермиона и даже остановилась. — Но это же очень дорого.

— Нет, не купила. Вообще-то это одежда наследника рода Поттеров. Мама только отдала её на переделку. Поттер же мелкий,по сравнению со своим предками. А вот то, что под неё выбиралось платье для Джинни и всякие там побрякушки — это было действительно дорого. А он, козёл, пригласил на бал не Джинни, а эту слизеринскую змею. Придурок, так был рад, что у него появилось ещё что-то принадлежавшее его отцу, что даже не поинтересовался, откуда мама это взяла.

— А и правда, откуда миссис Уизли её взяла? — заинтересованно спросила Грейнджер.

— Не знаю, — пожал плечами Уизли. — отец откуда-то принёс. Думаю, Блэк передал.

А одежда действительно была великолепна — белоснежная рубашка со стоячим воротником и широкими рукавами с высокими манжетами из тяжелого атласа, поверх неё туника доходящая до колен из тонкого бархата пурпурного цвета, вышитая по краям золотыми, изумрудными и алыми нитями, штаны из того же материала и мягкие сафьяновые полусапожки, сверху, тоже бархатная, накидка-плащ алого цвета, подбитая по подолу и капюшону мехом какого-то животного, а на спине рисунок льва с головой ворона и хвостом саламандры. Я тогда ещё не знал, что это и есть тотемы и цвета рода Поттеров.

За разговорами они, а следом за ними и я, подошли к лестнице ведущей в башню, где на седьмом этаже находился кабинет директора.

— Как думаешь, зачем нас позвал директор к себе, да ещё и так поздно? — спросил Уизли.

— Не знаю, но думаю, что это из-за Поттера. Я слышала разговор Браун и Патил, что он слишком близко стал общаться с этой слизеринкой. Думаю, директору это не нравится. Наверное, хочет, чтобы мы помирились с ним.

— Помирились? И как он себе это представляет после всего, что мы сделали? — удивлённо спросил Уизли. — Зачем нужно было сначало травить Поттера, а теперь мириться с ним?

— Мне это тоже не понятно. — тяжело вздохнула Грейнджер, — Но, Рон, директор Дамблдор ничего не делает без причины. Если сказал — так надо, значит так надо, и не нам обсуждать его распоряжения.

* * *

И этих людей я считал своими первыми и единственными друзьями. Они были тем самым светлым воспоминанием, с помощью которого я смог сотворить Патронус.