Гарри Поттер против... (гет)

Вот уже три дня, как я с дядей Верноном занимались ремонтом в гостиной, наружную стену которой прошлым летом разрушило вторжение рыжего семейства Уизли. Мистер Уизли тогда подправил её волшебным образом, но не очень качественно. Со временем стена стала чуть толще фанеры и, естественно, зимой здорово промерзала. Нам пришлось почти полностью разбирать её и выкладывать заново. Сегодня мы закончили штукатурку. Жену и сына Вернон, к слову, отправил в дом отдыха. Я был с этим решением согласен — иначе они бы мешались под ногами (Дадли) и лезли со своими советами (тётя Петуния). Теперь предстояло ждать, когда всё высохнет, затем шпаклевать и приступать к поклейке обоев.

Кстати, мне понравилось работать с дядей. Следовало признать: руки у старшего Дурсля росли с того самого места, где и должны быть у нормального мужика. Не зря же он закончил строительный колледж. Любопытный факт: за всё время работ он ни разу не повысил на меня голос и не обозвал "уродом" или "ненормальным". Конечно, я больше был на подхвате, но не так чтобы — "принеси, подай, отойди, не мешай". Дядя Вернон учил меня как правильно класть кирпичи, для того чтобы стена осталась ровной и гладкой, как правильно замешивать раствор для штукатурки. И даже доверил мне и постановку самих кирпичей и наложение штукатурки. Правда, только сверху — всё же с его тучным телосложением трудно удерживаться на лестнице. И могу сказать без ложной скромности: у меня неплохо получалось. Ещё на мне было приготовление завтраков и обедов — ужинали мы тем, что оставалось после обеда — и вечерний полив цветов тёти Петунии в палисаднике — лето в этом году в Англии выдалось аномально знойным. Естественно, мне было тяжело, но возникшая усталость была приятной и отвлекающей от мрачных дум вокруг смерти Седрика Диггори. И обо всём том, что со мной произошло в этом учебном году в Хогвартсе.

— Ну, вот и всё! — довольно проговорил дядя Вернон, вдоволь насмотревшись на влажную гладкую серую поверхность стены, — Умение и ловкость рук, и что более главное — никакого тебе волшебства. — с ехидством в голосе, но без привычной для меня злобы, добавил он. — Ладно. Уже поздно. Давай-ка соберём инструменты и отнесём всё в сарай. Потом в душ. Ты поужинай и ложись спать, уберёшься завтра. А я поеду, навещу Петунию с Дадли. Там и отужинаю. Да и обои надо купить. Это уж пусть сама хозяйка выбирает.

Дядя Вернон уехал. Я принял душ, поел, однако спать совсем не хотелось, поэтому решил прогуляться. На всякий случай, подумав, решил взять волшебную палочку и мантию-невидимку.

Ночь была тёплой и ясной. Чёрное ночное небо без единого облачка, и только серебряные и загадочно мерцающие, как будто перемигивающиеся между собой, звёзды, да неполная луна, стойко стоящая на страже этого ночного волшебства, освещали пространство.

Пройдя через парк, я направился к озеру, которое было недалеко от Тисовой улицы, и сел у кромки воды на небольшой пенёк. Рукотворное водное пространство было окружено ивами, склонившимся свои ветви в воду, образуя образ девушек, сидящих возле воды с распущенными волосами или русалок, но не тех, что обитают в Чёрном озере, возле Хогвартса. Думать ни о чём не хотелось. Хотелось лишь наслаждаться ночной тишиной, которую нарушал только стрекот кузнечиков и цикад в густой траве. Да ещё тихий разговор и хихикание влюблённой парочки, разместившейся в кустах, чуть поодаль от меня.

Но в одно мгновение что-то произошло с самой ночью. Тёмно-синее небо, усеянное звёздами, вдруг стало совершенно чёрным. Весь свет в нём пропал. Вместо ласкового летнего ветерка подул ледяной холод, пробирающий насквозь. На озеро и близлежащее пространство опустилась кромешная тьма. Непроницаемая и безмолвная, словно чья-то огромная рука, набросила плотную ледяную ткань.

На долгую секунду мне померещилось, будто я невольно использовал волшебную палочку, которую всё это время крутил между пальцами. Но потом опомнился: выключить звёзды и месяц не было в моей власти. Я поднялся на ноги и стал крутить головой во все стороны, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но мрак облегал глаза, как чёрная невесомая вуаль.

Я стоял как вкопанный, поворачивая глаза то вправо, то влево. Стужа была такая, что я содрогнулся всем телом. Руки покрылись гусиной кожей, волосы на затылке встали дыбом. Я пялился во тьму во все глаза, но толку не было. Полный мрак.

Это просто невозможно! Они не могут появиться здесь, в Литтл-Уингинге...

Я напряг слух — дементоров сначала должно быть слышно, только потом видно...

И я услышал.

Долгие хриплые клокочущие вдохи и выдохи...

— Что за чёрт? — испуганный мужской голос, доносящийся из кустов, прорезал звенящую тишину. — Что происходит?

— Молчать! Чтобы не происходило! Просто молчите. — шепнул я. — Сидите тихо. Не вылезайте из кустов. Люмус! — кончик волшебной палочки засветился.

Паря над землёй, гладко скользя по воздуху, ко мне приближалась, всасывая в себя ночной воздух, высокая фигура в плаще до пят с надвинутым на лицо капюшоном.

Сделав пару нетвёрдых шагов назад, стараясь увести угрозу от замерших в кустах молодых людей, я поднял волшебную палочку.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Из кончика палочки вылетела тонкая струйка серебристого пара. Дементор замедлил движение, но заклинание не подействовало так, как нужно. Спотыкаясь о свои же ноги, я отступал всё дальше от приближающегося ко мне дементора. Паника туманила разум.

"Сосредоточься..."

Из-под плаща дементора высунулись в мою сторону две серые склизкие, покрытые струпьями, лапы. Уши наполнились стремительно нарастающим шумом.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Собственный голос показался мне чужим, смутным и далёким. Последовала ещё одна серебряная струйка, слабее первой.

Это заклинание не в моих силах. Не могу заставить его работать! Но я должен сделать это. Я не могу допустить, чтобы пострадали ни в чём неповинные люди.

Внутри головы раздался пронзительный смех на высокой ноте... Зловонное, холодное как смерть, дыхание дементора уже наполнило мои лёгкие. Я тонул в нём...

"Подумать... Подумать о чём-нибудь радостном..."

Но не было радости... Ледяные пальцы дементора уже смыкались на моём горле, пронзительный смех становился всё громче, внутри головы зазвучал свистяще-шипящий голос: — "Поклонись своей смерти, Гарри Поттер!"

Ну уж нет! Ты не победишь меня! Я не боюсь тебя!

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!!! — Что есть сил заорал я.

Из палочки появился серебристый... Зверь. Это был не мой олень. Я увидел огромного грифона с густой серебристой гривой и большими крыльями. На месте хвоста извивалась змея с распахнутой пастью на кончике. Грифон ударил дементора головой по тому месту, где у человека находится сердце, и отбросил его назад, невесомого, как сама тьма. Эфемерный защитник продолжал наступать, подбрасывая противника в воздух. Под его натиском побеждённый дементор стал уплывать и вскоре скрылся во мраке ночи. Крылатый зверь вернулся ко мне и ткнулся призрачной головой в грудь. Я завороженно смотрел на незнакомого защитника.

— Привет. Я рад с тобой познакомиться. Спасибо, что пришёл на помощь. — тихо проговорил я и погладил животное по гриве. Грифон мотнул головой, фыркнул и рассыпался серебристым туманом у моих ног.

Я посмотрел на палочку. Это была не моя волшебная палочка — остролист с пером феникса в сердцевине. Это была палочка Седрика Диггори, которую я забрал вместе с его телом из лабиринта и "забыл" отдать его отцу. Вот почему у меня не получилось вызвать своего защитника-оленя, у Седрика, оказывается, был грифон. И он вышел ко мне. Внутри меня закрутились щемящие сердце боль и тоска.

Спрятав палочку в карман, я подошёл к кустам, в которых прятались эти двое.

— Эй. Вы там живы? — спросил я независимым голосом. — Всё нормально?

— Что это было? — из зарослей показалась лысая голова парня, на первый взгляд, мой ровесник, может, чуть старше.

— Что? Да так, ничего. Просто фокус такой. Иллюзия. Знаете иллюзионистов? Дэвид Копперфильд, Гарри Гудини, Амаяк Акопян?

— Но это слишком реальная иллюзия. — испуганным голосом произнесла девушка, на четвереньках вылезая из кустарника, отряхивая с коротких шорт прилипший сор. — Мне показалось, что из меня всё счастье и радость вытекли, как вода из крана. Ещё бы чуть-чуть и...

— Ну да. — кивнул я, стараясь говорить ровным нейтральным голосом. — Типичная ментальная иллюзия страха. Я учусь в цирковом училище. Это моё домашнее задание на лето было, тренировался. Надо было сотворить иллюзию страха, а потом её победить. Я не знал, что здесь в это время кто-то будет. Так что прошу прощения, что напугал вас.

— Да ладно, — восторженно воскликнул парень, — Это было клёво! Так страшно мне давно не было. А можешь ещё что-нибудь показать эдакое?

— Нет. На сегодня лимит чудес исчерпан. Вам, наверное, уже домой надо. Да и мне пора.

— А ты живёшь в Литтл-Уингинге? Я тебя ни разу не видел тут.

— Я приезжаю к родственникам на летние каникулы. А живу и учусь я в Шотландии, в закрытом цирковом колледже. — и ведь даже почти не соврал.

Мы пошли по тропинке и отошли от озера на достаточное расстояние, когда я услышал за спиной характерный для аппарации хлопок.

— Что это? — испуганно вздрогнула девушка.

— Наверное, рыба в озере или же птица какая-нибудь, — равнодушно пожал я плечами.

— А что ты ещё можешь? — парень, видимо, не собирался отстать от меня.

— Что? Да я много чего могу. Только это всё профессиональные секреты.

— Ну покажи ещё что-нибудь простое.

— Ладно. — согласился я, — Только отвернитесь и считайте до десяти. И не подсматривайте, а то фокус не получится.

Они повернулись ко мне спиной и даже закрыли глаза руками. Я усмехнулся и быстро надел на себя мантию-невидимку и сделал несколько шагов назад, чтобы если что, они не могли дотронуться до меня руками.

— Где он? — спросил парень, кружа вокруг себя.

— Исчез. Может просто убежал, а мы с тобой купились, как две малолетки.

— Но не мог же он так быстро это сделать: топота шагов я не слышал.

— Иллюзионист! — с уважением произнесла девушка. — Мы даже имени его не спросили. Вот как теперь узнаем, где он будет показывать свои фокусы.

— Ничего. — обнимая девушку за талию, успокоил её парень. — Литтл-Уингинг небольшой городок. Поспрашиваем и узнаем, к кому на каникулы приезжает родственник — молодой парень в круглых очках и со шрамом в виде молнии на лбу. Ты заметила?

— Ага. Такого действительно не пропустишь. Симпатичный мальчик. А какие у него глаза! Прямо как у ведьмака.

— Смотри не влюбись. Я ревнивый. Пошли, домой провожу.

Я хмыкнул про себя — ох уж эти круглые очки и дурацкий шрам на лбу. Мало мне этих особенностей в магическом мире, так и в магловском отличительные приметы.

Дождавшись, когда они скроются за поворотом, я, не снимая мантию-невидимку, вернулся к озеру. На том месте, где я, вернее, грифон воевал с дементором, стояли два человека в красных мантиях и вращали волшебными палочками. Мракоборцы?

Я подобрался к ним поближе и затаился.

— Эй, Стэф, да здесь были дементоры! — удивлённо воскликнул один из них, — Смотри. Аура мрака и смерти буквально зашкаливает.

— Точно. — не менее удивлённо ответил второй, — Что делали эти твари в магловском районе?

— Что? Жрали души маглов. Им-то по фигу — магловская душа или магическая.

— Но если так, то почему нет тел?

— А вот это действительно интересно и не понятно. — первый мракоборец ещё раз покрутил в воздухе палочкой, — Глянь-ка. Кто-то использовал заклинание Патронуса. Теперь понятно, почему нет тел. Дементоров прогнали.

— Но кто это мог быть?

— Не знаю. Как называется это место?

— Литтл-Уингинг, кажется.

— Ладно. Давай сворачиваться. Делаем запись заклинания и ауры дементоров. Пусть Амбридж сама разбирается, кто послал сюда этих тварей и кто здесь колдовал. Наше дело маленькое.

Они ещё повозились несколько минут и с хлопком исчезли в воздухе. А я задумался.

Кто же действительно послал сюда дементора? И не по мою ли душу? Но Дамблдор ведь уверенно утверждал, что никто в магическом мире не знает, где я живу. Только он сам да ещё семейство Уизли знает адрес Дурслей. Даже Гермионе это неизвестно — у неё имеется лишь номер моего телефона. Конечно, по номеру можно найти адрес, но зачем Гермионе моё местонахождение потребовалось, после того, как я ясно дал понять — нет больше ей доверия? Её предательство ударило по мне даже больше, чем отступничество Рона. Ладно он, но Гермиона... Она всегда казалась мне воплощением верности и справедливости.

Кстати, кто же такая Амбридж? Это она послала сюда мракоборцев? И почему?

Так и не снимая с себя мантию-невидимку, в глубокой задумчивости я даже не заметил, как подошёл к ограде дома Дурслей. Возле калитки стояли миссис Фигг — соседка-кошатница и ...Дядя Вернон. Его машина стояла ещё снаружи. Я притормозил.

— ... А я говорю вам, миссис Фигг, что мой племянник сейчас дома и спокойно спит в своей комнате. В это время Гарри всегда дома. Мы с женой строго следим за этим. Так что, извините и... Спокойной ночи, миссис.

Дядя Вернон раскрыл ворота и сел в машину, чтобы загнать её во двор. А я сломя голову рванул на задний двор, залез в открытое окно бойлерной. Через кухню забежал в свою комнату, не забывая перепрыгивать через ступеньки. Скинув мантию, засунул её и палочку под одеяло, разделся и рухнул в кровать, притворяясь уже давно спящим.

Дядя Вернон не успел закрыть дверь, как в приоткрытое окно влетела сова и, полетав по комнате, устремилась ко мне и уселась поверх одеяла, чуть ли мне не на лицо. К её лапке было привязан рулон пергамента.

Птица гулко ухнула и, заметив, что я открыл глаза, протянула лапку.

"Уважаемый, мистер Поттер!

Согласно имеющимся у нас сведениям вчера в одиннадцать часов двадцать три минуты вечера, в населённом маглами районе, вы использовали заклинание Патронуса.

За грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних вы исключены из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. В ближайшее время представители Министерства Магии явятся к Вам по месту проживания, с тем, чтобы уничтожить вашу волшебную палочку.

Поскольку за предыдущее нарушение вы, согласно разделу тринадцать Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы, с сожалением, извещаем вас о том, что ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии двенадцатого августа в девять часов утра.

С пожеланиями доброго здоровья, искренне Ваша Муфалда Хмелкирк.

Сектор борьбы с неправомерным использованием магии.

Министерство Магии."

Письмо вспыхнуло и осыпалось пеплом на пол.

Не успел я сообразить, что вообще происходит, как в открытое окно влетел сычик Рона Уизли и заметался по комнате. Я поймал совёнка и отвязал от его лапки письмо.

Гарри!

Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается всё уладить. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ. НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. НИКОМУ НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.

Артур Уизли.

Дамблдор пытается всё уладить? Что именно?

— Гарри, что, чёрт возьми, происходит? — раздражённо прошипел старший Дурсль, крепко сжимая в руке непонятно откуда-то появившуюся вилку.

— Понятия не имею, дядя, — честно ответил я, сонно и не понимающе хлопая глазами.

— Прогони этих птиц, — распорядился тот и закрыл дверь, а сам остался стоять, прислонившись к косяку.

Я схватил лежащий на столе карандаш и начал писать на обратной стороне письма от мистера Уизли.

Мистер Уизли! Что за дела? Мне пришло письмо из министерства магии о каком-то волшебстве, которое я якобы использовал вчера вечером. Но я ничего подобного не совершал. Объясните пожалуйста. Я ничего не понимаю. Гарри Поттер.

Пока я писал, а потом вылавливал совёнка и привязывал к нему письмо, в дом залетела ещё одна сипуха.

Следующее послание гласило.

Уважаемый, мистер Поттер!

В дополнение к предыдущему письму, отправленному двадцать две минуты назад, сообщаем вам о том, что министр магии Фадж отменил своё решение о немедленном уничтожении вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить её до дисциплинарного слушания, назначенного на двенадцатое августа сего года, на котором и будет принято по поводу вас решение.

С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша Муфалда Хмелкирк.

Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Министерство Магии.

— Может, ты всё же сделал это? — недоверчиво прищурившись спросил дядя Вернон. — Когда я был в душе. Или когда уехал?

— Когда вы были в душе, я был в кухне и разогревал нам ужин. А после того, как вы уехали, я убрался, поужинал, принял душ и лёг спать. Я даже на улицу не выходил, да и это возможно, если вы закрыли входную дверь снаружи? — нервно проговорил я.

Привязав письмо к лапке вертящегося совёнка, я поднёс его к окну, — Лети домой. — сказал я, вышвырнув его на улицу и буркнул, глядя вслед птицы. — И вы же сами забрали у меня палочку.

— Но ведь ты умеешь это делать и без этой... Твоей штуки. Как тогда, когда сбросил торт на голову миссис Смит или раздул Мардж. — всё ещё недоверчиво глядя на меня, произнёс мистер Дурсль.

— С тортом это был не я, а домовой эльф. А с тётей Мардж... Это было нечаянно... спонтанный выброс называется. — Так бывает, когда эмоции зашкаливают, тогда я сильно разозлился. А сейчас с чего бы мне злиться?

— Ну тогда, что же это всё значит?... — он кивнул головой на письма

— Я же сказал, что сам ничего не понимаю. — я подошёл к столу и ткнул пальцем в лежащую без движения птицу.

— Она что, сдохла?

— Вряд ли. — я ещё раз ткнул уже кулаком птицу в крыло. — Обморок, привычный для этой птицы.

— Дурдом на выезде. Птицы падают в обморок. — нервно хохотнул дядя Вернон. — Убери эту гадость отсюда.

Я взял сову в руки, она затрепыхалась. Живая.

В это время в гостиной зазвонил телефон.

— Успокойся, Петуния, ничего у нас не происходит... Хорошо, я сейчас приеду. — дядя Вернон положил трубку и повернулся ко мне. — Твоя тётка напугана. Ей тоже пришло письмо. Ваш чокнутый директор написал, чтобы она помнила, о чём он ей говорил. Ты что-то знаешь об этом? — дядя Вернон продолжал подозрительно смотреть на меня.

— Тёти Петунии прислал письмо Дамблдор? — удивлённо спросил я. — Они что, знакомы?

— Видимо, это так. — неопределённо пробурчал дядя Вернон. — Я сейчас же вернусь к ним, узнаю, в чём там дело. Петуния в истерике. А ты сиди в доме и не высовывайся на улицу. Даже на крыльцо не выходи.

— Хорошо, дядя.

Я убрал посуду, потом спустился в бойлерную, запустил стиральную машину. Спать уже не хотелось.

Значит, меня как-то вычислили? Но как? Да чего там "как"?! Я единственный волшебник в этом районе. А это значит, что кроме меня колдовать больше тут некому. Если бы был кто-то ещё, я, наверное, знал об этом. Магическую ауру человека я начал считывать ещё в детстве. Так я мог определять, что те "ненормальные" люди, которых я изредка встречал, были такими же, как и я. А то, что я не такой, как мои родственники и одноклассники, я тоже почувствовал рано.

Ну и ладно, пусть и вычислили, но доказать они ничего не смогут. Палочка моя чистая. Последнее заклинание на ней — облегчающее вес на школьном сундук, и это было ещё в Хогвартсе. Дядя Вернон свидетель, что я был всё время дома и безмятежно спал, а палочка благополучно заперта под замок в чулане под лестницей. Кроме тех двоих меня никто не видел на озере. Не думаю, что маги будут расспрашивать маглов.

Я вернулся в свою комнату. Первым делом спрятал в мешочек из ишачей кожи, который подарил мне Хагрид, палочку Седрика и мантию-невидимку. Не найдут и не докажут. Взял первую попавшуюся книгу и сел на подоконник — с целью сделать вид, что что-то читаю, а сам, наблюдая за происходящим на улице, стал ждать...

Но ничего не происходило. И следующую неделю тоже ничего не происходило. Вообще ничего. Не было писем из Министерства, да и ни от кого больше из мира магии тоже не было никаких известий. Ко мне никто не приходил и не пытался меня арестовать или сломать мою волшебную палочку. Первое время дядя Вернон всё ещё подозрительно косился на меня, но когда я сказал, что всё это, по всей видимости, было каким-то розыгрышем организованным близнецами Уизли, чтобы немного растормошить меня, дядя недоверчиво помотал головой, но принял мой ответ.

— Я всегда говорил и буду говорить, что они все чокнутые идиоты и шутки у них такие же идиотские. — Было его словами, на что я согласно кивнул.

А что я мог ему возразить на это, когда у них были сплошные неприятности от волшебников.

Первой из которой было подбрасывание годовалого ребёнка на крыльцо их дома без каких либо документов и объяснений, а в магловском мире "без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек". По рассказам мистера Дурсля им немало пришлось побегать по инстанциям, собирая различные справки и документы и заплатить, чтобы хоть как-то легализовать моё существование. Нам с тётей Петунией даже пришлось сдавать тест на определение родственной связи, иначе меня хотели отдать в приют для младенцев. На мой вопрос, почему они меня не отдали, дядя тяжело вздохнул.

— Мне было пять лет, когда в автокатастрофе погибли наши с сестрой родители. Мардж тогда было пятнадцать. Конечно же оформить опекунство она не могла. Других родственников у нас нет. Меня отправили в детский пансионат. Но это только оно так называется, а на самом деле, самый обычный детский дом со всеми вытекающими... Мардж поступила в ветеринарный колледж, она с детства грезила собаками. Конечно же сестра меня не оставляла, навещала, покупала какую -то одёжку, конфеты, ходила со мной гулять по выходным. Но многого она не могла сделать. Хорошо хоть смогла сохранить родительский дом, она и сейчас там живёт. Мардж смогла забрать меня только через шесть лет, когда ей исполнилось двадцать один год и она устроилась на работу в собачий питомник. Мне уже было одиннадцать. На что способны приютские дети — да зачастую и воспитатели тоже — я знаю не понаслышке. Нам пригрозили, что если мы отдадим тебя в приют, может случится такое, что наш сын тоже останется круглым сиротой. Как понимаешь, эта угроза нам не добавило любви к магам, и к тебе тоже, но и своему сыну такого детства, что было у меня, я тоже не хочу.

— Ну вам хоть как-то помогали? Хотя бы материально?

— Да, — невесело засмеялся дядя, — помогали. Два раза в год — на Рождество и твой день рождения присылали какую -то странную, правда, золотую монету. Петуния говорила, что это деньги у волшебников, она такие видела у сестры. Но что нам делать с этими монетами? Я сдавал их в скупку как лом. Это было немного, но хоть что-то. Я тогда уже работал административным директором фирмы "Граннигс". Я был на голом окладе плюс процент от заключения сделок со строительными компаниями. Петуния ещё училась в педагогическом колледже. После свадьбы мы жили с её родителями, вашими с Дадли бабушкой и дедушкой. Хорошие были люди. Твоя мать редко появлялась в доме родителей. А после того, как вышла замуж за ... твоего отца, мы её больше не видели. Последний раз — на нашей свадьбе, где твой отец и его дружок устроили дурдом, опозорив и нас — молодожёнов — и своих будущих тестя с тёщей перед гостями.

— Что они сделали? — спросил я, нахмурив брови.

— Что они сделали? Они стали запускать фейерверки. Вроде бы ничего, красиво. Разноцветные сказочные звери и птицы, но потом эти огненные звери стали нападать на людей. Началась паника, столы с угощением были перевёрнуты, вся еда на земле. Праздничные одежды в дырах от искр, причёски и лица женщин в копоти... А эти двое сидели и ржали как кони, пока мистер Эванс не велел дочери убираться вместе с ними. После этого хаоса несколько человек попали в больницу с ожогами и переломами. Вот такое поздравление приподнесли нам будущие родственники. Как ты думаешь, могли ли мы после этого лояльно и непредвзято относиться к этим уродам? Ну и к тебе тоже, хоть ты и ребёнок пока, но твои, как ты их называешь, спонтанные выбросы, тоже немало нам вещей попортили.

— А что случилось с дедушкой и бабушкой?

— Они погибли за день до рождения Дадли. Утечка газа. Вечером легли спать, а утром не проснулись. Нас с Петунией в это время дома не было. Её отвезли в родильный дом, ну а я сидел всю ночь с ней. Поэтому у нас в доме всё на электричестве, Петуния боится газа. Мы потом продали дом Эвансов и внесли первый платёж за ипотеку на вот этот коттедж. Мы не смогли разыскать твою мать, чтобы сообщить ей о смерти родителей. Но Петуния всё же открыла на имя сестры счёт в Национальном банке Англии, положив под проценты некоторую сумму. Если ты сможешь доказать, что Лилиан Терезия Эванс была твоей матерью, то, когда тебе исполниться двадцать один год, ты сможешь снять эти деньги.

— А если не смогу доказать?

— Через сто лет деньги уйдут в национальную казну Великобритании. — как очень равнодушно пожал плечами дядя Вернон. Я то думал, что он за пенс удавится. А оно вон как. — Ну ладно, хватит болтать. Давай заканчивать. Завтра Петуния с Дадли возвращаются. Да и у меня отпуск уже заканчивается. Через два дня на работу.

— Дядя Вернон, можно мне забрать свои учебники из чулана. Нам задали домашнее задание.

— Домашнее задание? — настороженно переспросил он, глядя на меня исподлобья. — Ты собираешься делать эти свои... колдовские штуки здесь? — Он всё ещё с опаской произносил это слово. — Тебе же нельзя...

— Нет, нет. — успокаивающе поднимая руки на уровне груди ладонями вперёд, ответил я, — Колдовать мне не надо. Все задания теоретические, так что мне нужны только учебники и писчие принадлежности. Вы даже палочку можете мне не отдавать. Она всё равно мне сейчас без надобности.

— Хорошо. — через некоторое время ответил дядя Вернон, доставая из кожаной ключницы связку ключей и снимая с неё один, довольно массивный ключ от навесного замка, на который была заперта дверца в чулан. — Забирай свой сундук. — насмешливо проговорил он, — Уже давно все цивилизованные люди перешли на кожаные чемоданы, а вы всё с деревянными сундуками...

— Это не просто сундуки. Они вместительны и многофункциональны. — я вытащил свой сундук из чулана. — У меня стандартный школьный сундук 70×50×50. Но и в него много можно чего поместить. Например, платяной шкаф, письменный стол и один стул. А так же в нём есть специальные ниши для стазисного хранения. Это работает как холодильник. А есть такие сундуки, в которых даже жить можно.

— Это что же. Купил себе такой вот ящик и живи себе. Дом не нужен что ли? — внимательно разглядывая мой сундук, ворчливо произнёс дядя Вернон.

— Можно и жить. Но недолго. Хотя, — почесав затылок протянул я, — в этом году один человек провёл в сундуке весь учебный год.

— И что? Жив остался?

— Вроде бы жив. — зябко передёрнул я плечами, вспоминая как выглядел этот человек, которого Дамблдор вытащил из сундука Крауча.

— Наверное, дорогое удовольствие?

— Да. Дорогое, — согласно кивнул я.

Когда я перед третьим курсом сбежал из дома Дурслей, перед этим надув спонтанным выбросом ту самую сестру дяди Вернона, тётушку Мардж, я две недели жил в "Дырявом котле" и почти всё свободное время проводил гуляя по Косой Аллее. Заходил во все магазины расположенные в магическом торговом центре Лондона. Лавку-мастерскую Мастера Мэкера я обнаружил совершенно случайно. Моё внимание привлекло огромное как в высоту, так и толщину дерево, которое росло за высоким зданием банка Гринготтс. Вот рядом с ним и находился этот, на первый взгляд, неприметный магазин волшебной мебели, больше похожий на столярную мастерскую.

Мастер краснодеревщик Мэкер с сыновьями изготавливали не только мебель: столы, стулья, кровати и шкафы, но и сундуки с расширенным пространством и сундуки-дома. Но эти лишь по заказу, потому что стоили они действительно, целое состояние. Там-то мне и ...подарили вот этот сундук, который сейчас у меня. Из рассказа словолюбивого Мастера я узнал, что эта мастерская была построена ещё до появления банка Гринготтс сыном внучки Годрика Гриффиндора, которая была замужем за Линфредом Поттером, который считается родоначальником семьи, а потом и Благородного и Уважаемого Дома Поттеров. Сама мастерская за сотни лет много раз перестраивалась и продавалась, но земля и магический источник всё ещё находятся в собственности семьи Поттеров.

"Да вы, мистер Поттер, наверное, это и сами знаете. За аренду земли и источника вам в хранилище немалые денежки капают."

Помню я тогда смутился от стыда — вот уже два года как нахожусь в магическом мире и до сих пор ничего не знаю о своей семье, и даже не пытался узнать — но я всё же кивнул головой и решил, во что бы то ни стало узнать историю Поттеров. Я ведь даже имён дедушки и бабушки не знал.

Но потом в "Дырявый котёл" прибыло семейство Уизли и с ними была Гермиона. Миссис Уизли обратила внимание на мой новый сундук и спросила, где я его взял. Я ей всё и рассказал и даже спросил, где можно узнать про моих предков, но по её недовольному выражению лица понял, что отчего-то ей не понравился мой интерес, и ничего рассказывать она мне не собирается. А потом завертелось, закружилось и я про всё забыл и вот только сейчас почему-то об этом вспомнил. Почему я забыл? Ведь я помню, что и Гермиона и Рон(с завистью) спрашивали, откуда у меня этот сундук, но я совсем не помню, что им отвечал.

Я встряхнул головой, как будто взбалтывая мозги. Где-то на периферии памяти всплыли слова; Гримуар — книга Рода. Банк Гринготтс — поверенный. Всё это пронеслось в моей голове буквально за одну секунду.

Я решительно захлопнул сундук. Мне надо в Гринготтс. Сегодня уже поздно. Завтра. Через несколько дней у меня день рождения. Не знаю почему, но почему-то я знаю, что мне нужно попасть в банк Гринготтс до своего пятнадцатилетия, иначе будет поздно. Поздно для чего?

Я уселся на кровать, обхватив согнутые ноги руками и опершись лбом в колени, задумался — почему мне кажется, что именно до моего дня рождения необходимо попасть в Гринготтс и если этого не произойдёт, то я чего-то потеряю, что-то очень важное и не просто важное, а жизненно необходимое для себя.

Но как мне добраться до магического квартала из Литтл Уингинга? Я не знаю, где находится в Лондоне бар "Дырявый котёл". Не знаю не только название улицы, но и даже район города. Я был мал, растерян и невнимателен, когда мы с Хагридом четыре года назад добирались туда. И хотя обратно я ехал сам, но я не помнил ни адреса, ни номера автобуса, на который посадил меня Хагрид. А на какой остановке выйти, мне подсказал тогда водитель автобуса. Так что магловском транспортом воспользоваться не представлялось возможным и правильным. Это получится — отвезите меня туда, но я не знаю, где это находится. Есть ещё вариант вызвать автобус для волшебников попавших в трудные обстоятельства "Ночной рыцарь", но я уверен, что он не отслеживается надзором министерства магии. Тогда министр Фадж ведь как-то узнал, на чём я приеду и куда направлялся — хотя я только внутри автобуса сказал кондуктору конечный пункт — и даже сам лично встретил меня. А сейчас мне не хотелось бы встречаться с кем-то из министерских. Значит и этот вариант не подходил. И тут я почувствовал слабое покалывание в кончиках пальцев, которое быстро начало распространяться по всему телу, и в мою голову как будто вложили идею — эльфийская аппарация. Кто-то говорил, что она не оставляет следов и не отслеживается волшебниками. У домовых эльфов нечеловеческая магия. ДОББИ!

Только я подумал об этом необычном эльфе, как передо мной с глухим хлопком материализовался свободный эльф Добби. Я недоумённо вытаращил на него глаза. На лопоухой и лысой голове эльфа кокетливо сидела вязанная шапочка-берет, тонкая шея обвязана несколькими шарфами гриффиндорской расцветки, которые Гермиона в этом году вязала для хогвартских эльфов и разбрасывала по всей гостиной, тощее тельце закутано в полотенце грязно-серого цвета, а на ногах надеты разнокалиберные носки, которые мы с Роном подарили Добби на прошлое Рождество.

— Добби? — удивлённо проговорил я, выпрямляя ноги и опуская их с кровати. — Как ты тут оказался?

— Гарри Поттер сэр звал Добби. — громко и радостно воскликнул Добби. — Добби услышал зов Великого волшебника Сэра Гарри Поттера.

— Тихо. Не кричи так сильно, пожалуйста. Ты же помнишь, как после того твоего посещения меня наказали? — я осторожно открыл дверь и выглянул в коридор, снизу доносился приглушённый звук телевизора. Добби тут же закрыл безгубый рот лапками и быстро-быстро закивал.

— Добби не хотел, чтобы Гарри Поттера наказали. Добби лишь хотел, чтобы сэр Гарри Поттер не пострадал в школе. — понуро опустив голову и хватаясь за кончик своего острого носа, проговорил эльф.

— Ладно, Добби, не расстраивайся. Что было, то прошло. — быстро произнёс я, опасаясь, что эльф начнёт биться головой о стену, на которую уже косился, видимо, примериваясь. — А что это на тебе надето? Ты чего так вырядился? На улице ведь жара?

— Добби не чувствует ни жары, ни холода. Сэру Гарри Поттеру не нравится новая одежда Добби? Добби снять это? — опечаленно вздохнул Добби.

— Не то что не нравится... Просто это как-то не по сезону, что ли. Ну да ладно. Если тебе так удобно и нравится, то пусть будет. Добби, как у тебя вообще дела? Ты всё так же работаешь в Хогвартсе?

— Нет. Добби больше не работает в Хогвартсе.

— И где же ты теперь? Чем занимаешься? Где живёшь? — с беспокойством разглядывая эльфа, спросил я. А выглядел он, надо признать, не очень. Если раньше его кожа была светло-серого цвета, то сейчас она была коричневой и с ещё большими складками. От него пахло чем-то кислым и грязным. И он не стоял ровно, а всё время покачивался, как будто ему трудно держаться на ногах.

Эльф опустил голову и тихо, но тем не менее, восторженно произнёс.

— Сэр Гарри Поттер такой добрый. Сэр беспокоится о Добби.

— Конечно же беспокоюсь. Мы же с тобой договаривались, что будем друзьями. А друзья беспокоятся друг о друге и отвечаем за тех кого приручили. Так чем ты занимаешься? Где теперь живёшь, если ушёл из Хогвартса? И, собственно, почему ушёл?

— Старейшина хогвартских эльфов прогнал Добби, когда Добби принёс им одежду, которую приготовила для них плохая подруга сэра Гарри Поттера, мисс Гренжер. Эльфы не хотят становиться свободными. Им нравится работать и жить в замке. В Хогвартсе много вкусной пищи для эльфов. — обиженно шмыгнул носом Добби.

— Так. Ясно. Но ты так и не сказал мне, где ты сейчас обитаешь?

— Добби нигде не обитает. У Добби нет хозяина и нет дома. — эльф поднял голову и я увидел, что по его морщинистому лицу из глаз стекают крупные слёзы. — Добби хочет служить волшебникам.

— Но Добби, ты же так был доволен, что стал свободным? — расстроенно произнёс я, подтягивая его к себе за тонкую руку.

— Добби был глупый. Добби больше не хочет быть свободным. Добби без хозяина и дома скоро умрёт. Может сэр Гарри Поттер захочет стать хозяином Добби? — неуверенно проговорил Добби, глядя на меня чуть ли не щенячьими глазами. — Добби будет честно и преданно служить великому волшебнику сэру Гарри Поттеру.

— Но, Добби, у меня ведь тоже нет своего дома. Ты же знаешь, что я сам живу у родственников, а они не волшебники и дом у них не магический. Ты не сможешь здесь жить со мной.

— Добби сможет служить Гарри Поттеру так, что никто из не волшебников и даже "спящих"(сквибов) не сможет увидеть, а жить Добби может вот в этом сундуке сэра Гарри Поттера. В нём достаточно для Добби места. А когда у сэра Гарри Поттера будет свой дом, Добби с радостью будет помогать сэру. — эльф с надеждой поднял большие синие глаза на меня.

— Жить в сундуке? Хм. Может быть это отличная идея. — задумчиво проговорил я, переводя взгляд с эльфа на сундук. А почему бы мне и не завести себе личного эльфа? — Хорошо, Добби, я согласен взять тебя к себе на службу, но с некоторыми условиями.

— Добби слушает сэра Гарри Поттера. — с готовностью возгласил эльф.

— Добби, понимаешь, мне не нужен слуга. Мне нужен помощник и даже больше скажу — учитель. Я ведь ничего не знаю как о бытовой, так и социальной жизни волшебников, об правилах и законах магического мира, чтобы никого не оскорбить и самому не попасть впросак. А волшебники отчего-то не торопятся меня посвящать в свою жизнь.

— Добби может помочь сэру Гарри Поттеру узнать всё. — радостно кивнул эльф, — Добби не глупый эльф. Добби много видел и много знает.

— А так же, Добби, я никакого самоистязание не потерплю. Ты понимаешь, что я говорю? — сказал я, строго глядя на эльфа.

— Добби понял, что сказал сэр Гарри Поттер, — с готовностью кивнул эльф, — Но Добби не понимает, что сэр имеет в виду.

— Я имею в виду никаких наказаний, битья головой об стену, прижигания пальцев утюгом и прищемления ушей дверями. Ты это понимаешь?

— Добби всё понял, сэр Гарри Поттер. Хозяин Гарри сам будет наказывать Добби?

— Я надеюсь, что мне не придётся этого делать. — с досадой вздохнул я. Вот не понимаю, почему им так нравится причинять себе боль. — Ладно. Потом мы с тобой обсудим, как ты должен будешь вести себя. А что мне сейчас нужно сделать, чтобы ты стал моим эльфом?

Я всё ещё продолжал держать эльфа за руки, потому что он еле стоял на ногах и если бы я его отпустил, то он бы просто свалился на пол.

— Сэр может просто дать Добби немного своей магии через кровь. И сказать, что принимает на службу. И дать другое имя.

Я сосредоточился. Через пару секунд почувствовал пульсирование в месте солнечного сплетения и покалывание по всему телу, переходящее в кончики пальцев рук, на которых заплясали золотые всполохи. Добби закрыл глаза и, прикусив острыми зубами бок моей ладони, стал тяжело дышать.

— Я, именуемый Гарри Джеймс Поттером, принимаю бывшего свободного эльфа по имени Добби к себе на службу. Нарекаю

тебя имя Дэббиан. Обещаю заботиться о тебе, а ты же храни мне верность и оправдывай мои ожидания. Я сказал!

Вокруг меня и, теперь уже Дэбби, пронёсся тёплый ветерок и я почувствовал, как между нами возникает связь. Эльф растянул в счастливой улыбке рот и издал какой-то тихий писк, а потом, прямо на моих глазах, начал преображаться.

Исчезли слоновьи уши, а на их месте появились маленькие с чуть заострёнными кончиками аккуратные ушки. На бугристой лысой голове стали пробиваться, как трава ранней весной из-под снега, тёмные волосы, они быстро росли и достигнув шеи эльфа, остановились. Длинный и острый — как у Пиноккио, когда он врал — нос, отвалился с лица, как сосулька, оставив маленький чуть вздёрнутый кверху носик. Кожа посветлела и разгладилась.

Лица и тело эльфа стали принимать более человеческий вид. Преображение длилась не более пятнадцати минут, я всё это время продолжал держать эльфа за руки, вливая в него магию и своим воображением меняя его внешность.

— Достаточно, хозяин. Я уже здоров, — нормальным, но тонким голосом сказал преображенный эльф, и открыл глаза. — Я, новообразованный эльф по имени Дэбби, клянусь верно и преданно служить хозяину именуемому Гарри и всему роду Поттеров отныне и во веки веков. Да будет мне магия эльфов свидетелем.

Вот так просто я и заимел себе верного помощника. Гермиона меня убьёт.

— Мда... — справившись с удивлением протянул я, разглядывая стоявшего передо мной эдакого мужичка, едва достававшего макушкой до моей талии, темноволосого, с голубыми раскосыми как у кошки, глазами, с удивительно гармоничными чертами лица и с острыми ушками. Худой, но не скелет обтянутый серыми складками кожи и с пропорциональным телосложением.

— Хочешь посмотреть на себя в зеркало? — поинтересовался я у этого чуда, откидывая длинные пряди с его лица.

— Да, хозяин. Если можно. — тихо пролепетал эльф.

Я открыл дверцу шифонера, на внутренней стороне которой было встроенно зеркало, и подвёл эльфа к нему.

— Как так получилось? — всё ещё находясь в изумление, спросил я.

— Эльфы подстраиваются под то, какими их хотят видеть хозяева. — ответил новосотворённый эльф, вертясь во все стороны и с удовольствием рассматривая себя в зеркало. — Спасибо, хозяин Гарри. — он низко поклонился.

— Так, Дэбби, давай договоримся раз и навсегда. Никакого самоуничижения, преклонения и членовредительства. Мне не нужен слуга, я и сам о себе в состоянии позаботиться. Я уже говорил тебе, мне нужен советник и друг, поэтому прошу не говорить о себе в третьем лице и не называть меня хозяином.

— А как мне к вам обращаться тогда? — спросил эльф, недоумённо глядя на меня через зеркало.

— Ну я не знаю, — почесал я подбородок, — может просто по имени? Как друзья называют друг друга.

— Нет, так нельзя. — покачал головой Дэбби, — Я буду пока называть вас мастер Гарри.

— Ну хорошо. Пусть будет так, главное не хозяином. — согласно кивнул я, — Как ты себя чувствуешь?

— Я хорошо себя чувствую. А вот вам надо покушать и поспать. Вы очень много магии отдали мне.

Я прислушался к себе и действительно, почувствовал голод, как будто не ел несколько дней. И усталость во всём теле.

— Да, ты прав, Дэбби, мне надо перекусить. И поспать. Ты пока можешь из этого полотенца сделать себе какую-нибудь одёжку. Но чтобы были штаны и рубаха, а не то, что носят все эльфы?

Эльф взял из моих рук полотенце и несколько раз щёлкнул пальцами, появились махровые штаны и рубаха без пуговиц.

— Вот и хорошо. Обживайся пока тут, а я пойду поем. Дядя Вернон, кажется, уже ушёл спать.

На следующий день, дождавшись, когда Вернон отправится за своей семьёй, сообщив мне, что вернутся они лишь завтра к полудню или даже к вечеру, как получится, так как хотят навестить Мардж, я с помощью Дэбби изменив внешность — волосы отросли, я завязал их в хвостик на затылке, глаза слегка изменили разрез и стали казаться ещё больше, а известный на магическую и, как оказалось, не только Британию, шрам в виде молнии, спрятал под кепку, одетую козырьком назад — Дэбби расстроенно признался, что не может совсем убрать этот знак магии — а форму очков я изменил сам,

с помощью палочки Седрика, сделав их как у Дамблдора или Макгонагалл — половинками — с помощью Дэбби переместился прямо на мраморные ступеньки банка.

Вежливо поздоровавшись низким наклоном головы с гоблинами стоявшими на входе, затаив дыхание прошёл во внутрь здания. Банк по-прежнему поражал своим величием и красотой. Высокие узкие окна похожие на бойницы с причудливой мозаикой стремились ввысь, хрустальные люстры переливались радужным светом в лучах солнца и даже пыль от гроссбухов затейливо кружилась вокруг столов клерков.

В банке кипела работа. Гоблины, ловко скользя по гладкому мраморному полу между посетителями, резво пробегали то в одну , то в другую сторону. Почти все стоящие за стойкой служащие были заняты с клиентами, в зале царил приглушённый гомон, тихо переговаривающихся между собой волшебников. На нового посетителя едва ли кто-то бросил мимолётный взгляд, и не мудрено — кому интересен робко пробирающийся вдоль стеночки подросток одетый в магловские одежды. Сразу видно, что для него в банке всё чуждо и непривычно, вон как рванул к первому же свободному гоблину.

Служащий, в рукав которого я вцепился, недовольно поморщился, прослушав мою сбивчивую речь — Дэбби научил меня как правильно приветствовать, разговаривать и что просить у гоблинами, но я от страха почти всё перепутал, только и смог пролепетать:

— Мир вам, Хранитель Злата, до продлятся ваши дни под этим солнцем... Моё имя Гарри Поттер и я бы хотел встретиться с поверенным Поттеров, если таковой есть, конечно. А если нет, то с кем-нибудь, кто сможет помочь мне и ответить на некоторые вопросы.

Надменно приподняв густые брови, кивнул и велел ждать, гоблин утопал куда-то за стойки.

Но не прошло и пяти минут, как передо мной снова появился тот же гоблин.

— Прошу проследовать за мной, молодой маг.

Мы шли по длинному и узкому коридору минут пять, гоблин остановился и открыл дверь небольшого кабинета, где из мебели было всего лишь два стула, а центр комнаты занимала огромная чаша из чёрного камня со светящимися рунами по ободу, напоминающая омут памяти, который я видел в кабинете директора Дамблдора.

Гоблин жестом указал мне на один из стульев.

— Что ж, юноша, давайте сначала удостоверимся, что то имя, что вы назвали является вашим настоящим именем и к какому роду волшебников вы принадлежите. Для этого нам надо немного вашей крови.

Шмыгнув носом, согласно кивнул. А куда деваться? Кровь, так кровь. Я уже давно понял, что у волшебников кровь является единственной валютой, которую нельзя подделать.

Сморщившись, острым ножом провел по запястью левой руки и красная кровь, почему-то, с золотыми прожилками, полилась на подставленный пергамент, который мгновенно, едва ли со чмоканием, начал впитывать жидкость в себя.

— А теперь подождём немного. — прижав мою рану своими длинными пальцами, которая прямо на глазах зажила и даже шрама не осталось, сказал гоблин, засунув лист в чашу, в которой переливалась какая-то субстанция, а сам откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и закрыл глаза. Мне даже показалось, что он задремал. Жидкость в чаше начала закипать.

Спустя несколько минут из чаши появился то ли дым, то ли пар. Гоблин встрепенулся и достал пергамент, на котором стали проявляться буквы и складываться в слова.

— Ну-с, что мы здесь имеем, — проговорил гоблин, потирая руки, когда лист полностью заполнился словами.

Я настороженно взглянул на пергамент.

Эдгар(Гарри) Джеймс Поттер — Маг крови Поттер(мужской линии); Маг крови Певерелл(по женской линии); Маг крови Гриффиндор(по женской линии); Маг крови Слизерин(кровь Вынашивающей матери). Лорд Магии по праву рождения; Глава Дома Поттеров-Певерелл по выбору Магии.

Вынашивающая мать: Илиана(Лили) Стези Эванс. Новая кровь рода Слизерин.

Биологический отец: Флимонт Поттер-Певерелл — Гранд Лорд Магии.

Брат: Джеймс Игнатиус Поттер-Певерелл. Маг крови Поттер; Отверженный.

Магические способности: Маг Стихий — Огонь, Воздух, Земля.

Наследуемые Дары магии: парселтанг(активен), заклинатель(блок), целитель(блок).

Магический потенциал: 85 Манн из 100 возможных.

— Ну что ж, мистер Поттер, вы теперь можете быть уверены, что принадлежите Благородному и Уважаемому Дому Поттеров. У вас есть ещё ко мне вопросы? — спросил гоблин, ставя печать банка Гринготтс на пергамент и протягивая мне свёрнутый в рулон свиток.

— Да. Я по-поводу, хм... Родителей не совсем понял.

Гоблин презрительно посмотрел на меня и, фыркнув в пышные усы, язвительно проговорил.

— Я в этом помочь вам ничем не могу.

— А кто может?

— Поверенный рода Поттеров.

— У Поттеров был свой поверенный? — удивился я.

— Почему был? Он и сейчас есть, как и всех волшебников имеющих в нашем банке хранилища.

— Вот как... Значит, кроме того сейфа, из которого я беру деньги для обучения в Хогвартсе, есть ещё и другие?

Гоблин посмотрел на меня как на идиота.

— А я могу встретиться с этим поверенным?

— Пойдёмте со мной.

Мы вновь отправились по лабиринту извилистого коридора со множеством разветвлений и туннелей.

Коридор с обеих сторон освещался факелами спрятанными в устремлённых вверх пастях каменных драконов, что создавало мрачную атмосферу. Снедаемый любопытством я непрерывно крутил головой, но стены, отделанные тёмными плитами, чередовались с такими же тёмными дверными проёмами и глазу просто не за что было зацепиться.

Спустя нескольких поворотов, гоблин остановился возле одной из ничем не примечательных дверей и потянул обе створки на себя.

Вырвавшийся из-за дверей свет на секунду заставил меня зажмуриться. Контраст с мрачным коридором был просто потрясающий. Отделанные белоснежными плитами стены устремлялись ввысь к украшенным сложными мозаичными переплетениями потолку. Глубокие светло-кремовые кресла с необычайно высокими ножками окружали такого же цвета стол. Вдоль стен вперемешку стояли — застеклённые резными стёклами — шкафы и стеллажи упираясь в потолок.

Я повернулся к сопровождавшему меня клерку, ожидая, когда он представит меня, сидевшему за старинным столом гоблину, по всей видимости, старшему по должности — если судить по его виду, одежде и самому кабинету.

Мой сопровождающий что-то сказал на незнакомом мне языке. Старший гоблин кивнул ему и властно махнул рукой — тот с поклоном исчез за дверью — и начал пристально разглядывать меня. Я же в свою очередь тоже уставился на него. Какое-то время прошло в полном молчании.

— Итак, — неожиданно приятным высоким голосом произнёс гоблин, — мистер Поттер наконец -то соизволил лично явиться в банк, чтобы пройти процедуру подтверждение личности и заняться делами своего рода.

Я вскинув брови, спросил.

— Что значит "наконец-то явился"?

Гоблин снял с приплюснутого носа пенсне и, слегка прищурив глаза, ещё внимательнее стал рассматривать меня.

— Приходите и присаживайтесь, мистер Поттер, будем говорить. Нам предстоит много говорить. — кивнул головой в сторону круглого стола, вокруг которого стояли стулья с мягкими сиденьями и высокими спинками, — .Чай, кофе, огневиски, ром?

— Спасибо, но думаю, что огневиски и ром мне пока рановато, — стараясь держаться непринуждённо, я сел на стул и положив руки на мягкие подлокотники и постарался изобразить невинную улыбку. — А вот что-нибудь попить... можно просто воды, был бы очень благодарен.

Гоблин тоже улыбнулся и взмахнул рукой, передо мной появился запотевший керамический кувшин и такая же кружка.

— Пожалуйста, мистер Поттер, грушёвый сок.

Я благодарно кивнул. Грушёвый сок! Я никогда не пил грушёвый сок. Блин! Я даже и груши-то никогда не ел и видел только огрызки этих фруктов в мусорном ведре в доме Дурслей. Нет, родственники, конечно, не морили меня голодом, но подобных десертов мне не доставалось. А в Хогвартсе давали лишь тыквенный сок и редко томатный. а фрукты можно получить только лично от домовиков в кухне. Так что я с удовольствием и без стеснения выпил подряд целых две кружки.

— Вкусно? — с улыбкой спросил гоблин, я кивнул. Конечно же, вкусно. — Кстати, этот сок изготовлен на консервном заводе, который принадлежит Поттерам. И эта посуда тоже сделана на керамической фабрике, которая находится во владение Поттеров. Видите, на дне кружки стоит логотип Поттеров.

Я перевернул пустую тару и увидел рисунок равнобедренного треугольника внутри которого, стоявший на задних лапах животное с львиной головой, крыльями ворона и хвостом саламандры. — Но основной продукцией фабрики являются статуэтки, а также чайные и столовые сервизы.

Вздёрнув брови я удивлённо посмотрел на гоблина.

— Что? — единственное что я смог произнести.

— Ну конечно же, вы не в курсе. — покачал головой гоблин. В его голосе звучало явное неодобрение и даже разочарование. — Как я догадываюсь, вы преступно мало знаете о своих предках и их деяниях? Так? — Я, виновато понурился и кивнул головой, — Это очень и очень прискорбно, но вас оправдывает то, что подобные знания вам просто негде было получить. Я всё правильно понимаю? — я опять молча кивнул. — Что ж, давайте по-порядку. Меня зовут Гриндог. Я старший менеджер банка Гринготтс и управляющий делами, финансами и недвижимостью семьи Поттеров, в которые влились кровь, магия, финансы и другая недвижимость родов Гриффиндора и Певереллов. Вам, мистер Поттер, разумеется, известно, что для получения доступа к ученическому сейфу достаточно иметь на руках ключ от ячейки, который вы должны получить от своего опекуна в одиннадцатый день рождения. Однако, для полного вхождения в наследство мы обязаны провести проверку на кровное родство, если условиями завещания не предусмотрен другой порядок наследования.

— Простите, мистер Гриндог, но я был бы вам очень признателен, если бы вы объяснили мне, о каком наследстве идёт речь? Я знаю лишь о сейфе, из которого беру деньги для покупок в школу. Ни о каком другом наследстве я не в курсе. Да и ключ от этого сейфа мне никто не отдавал. Мои опекуны маглы и, навряд ли, ключ мог хранится у них. Я вообще сомневаюсь, что они были в курсе насчёт того, что у меня имеются какие-то деньги. А ключ, когда я в первый раз пришёл в банк, был у Хагрида, он сказал, что его дал ему директор школы Дамблдор, а потом у миссис Уизли.

Гриндог озадаченно покивал головой.

— До нынешнего дня, к моему сожалению, я не имел физической возможности связаться с вами напрямую — уж очень тщательно прятали наследника Уважаемого Дома Поттеров-Певерелл, являющегося последним потомком Гриффиндора и Певерелла по женской линии. К несчастью, министерские законы запрещают нам вмешиваться в дела волшебников, тем более, когда столь влиятельный маг, как Альбус Дамблдор, берёт кого-то или что-то под свою ответственность. Вы, мистер Поттер, наверное, в курсе, что до недавнего времени мистер Дамблдор являлся вашим магическим опекуном? Кстати, самоназначенным.

— Нет, я не догадывался об этом. Но что значит "являлся"? Сейчас не является?

— Сейчас не является. Да, собственно, никогда и не являлся. С того момента, как вы переступили порог школы "Хогвартс" и до марта 1992 года, Дамблдор, как директор школы, был вашим опекуном, так же как и других студентов. Вы можете припомнить, что тогда произошло?

Я в задумчивости прикрыл глаза.

— Март 1992 года. О! Это, наверное, когда Макгонагалл ночью отправила нас с Гермионой, Невиллом и Малфоем в Запретный лес на отработку. За то, что мы были не в своих гостиных после отбоя.

— Вас отправили на отработку в Запретный лес? Ночью? Одних? Вы тогда ведь учились на первом курсе? — загремел он возмущённо гневным голосом.

— Ну да. — я зябко передёрнул плечами, вспоминая то ночное путешествие. — Но мы были не одни. С нами был Хагрид. Правда он разделил нас. С собой оставил Гермиону и Невилла, а нам с Малфоем выделил свою собаку. Тогда я первый раз встретился с Волан-де-Мортом — ну это если не считать то, когда мне было год и три месяца, но я этого не помню.

— Вам угрожала смертельная опасность?

— Возможно. Меня спас кентавр по имени Флоренц. А вообще-то, если подумать, то смертельная опасность угрожала мне на протяжении всего того учебного года. Преподаватель защиты профессор Квиррелл был одержим личем. В него вселился дух Волан-де-Морта. Я сам видел его рожу на затылке профессора.

От перевозбуждения или же от волнения гоблин соскочил с кресла и принялся мерить шагами ковёр, произнося при этом, видимо, очень неприличные слова на своём языке.

— Откат за пренебрежение долгом опекуна бывает весьма неприятным и весьма болезненным. А уж если по его вине подопечный подвергается опасным для здоровья и жизни действиям, то этого... и вовсе должно было раскатать его тонким слоем. Как он смог пережить откат? — это единственное, что я смог разобрать в монологе поверенного.

— Но ведь Дамблдор не сам лично отправил нас в этот лес. — я в задумчивости потёр пальцами виски, стараясь вспомнить тот год, — Это сделала профессор Макгонагалл.

— Вот! — резко остановившись и тыча в меня длинным пальцем, кстати, я обратил внимание, что ногти гоблина были коротко и аккуратно подстрижены, понимающе воскликнул он, — Вот! Он сделал это не сам лично, а приказал своей заместительнице. Но запомните, мистер Поттер, — он поднял палец кверху, — ничего не происходит в школе и в самом замке без ведома директора. Но прежде чем мы продолжим разбираться в действиях мистера Дамблдора, я думаю, что вам будет интересно узнать о своих предках. И узнать, каким образом Гриффиндор и Певерелл являются вашими предками.

Я с энтузиазмом кивнул и немного поёрзав, удобно устроился в кресле, приготовившись слушать.

НАЧАЛО СЕМЬИ ПОТТЕРОВ.

— Настоящее имя Годрика до нас, естественно, не дошло. Сомневаюсь, что даже его современники знали его. На землях Саксов он появился в конце прошлого тысячелетия и уже прозывался Гриффиндором, что означает — Золотой грифон. Откуда он родом и из какой семьи неизвестно. Да этого и не надо. Если верить летописцам, то у Гриффиндора было несколько внебрачных детей от разных женщин, о жизни которых почти неизвестно. До нас дошли только хроники об Уильяме Певерелл, который был сыном Вильгельма Завоевателя и одной из дочерей Гриффиндора, которая по матери была саксонской принцессой. У Уильяма родились три сына и одна дочь — кто был их матерью тоже неизвестно, но, по легенде — матерью их была сама Вечная Леди. Старший — Антиох стал воином, средний — Кадма целителем, тогда они назывались травниками или знахарями. Самый младший Игнатиус — воплотил в себя много разных талантов, но уже в довольно приличном возрасте, именно он и начал писать летопись или хроники совершенствования магического мира Британии, собрав в один справочник все существующие на то время Законы и традиции Магии, ритуалы и обряды. Все братья были талантливыми артефакторами. Антиох, первым из всех волшебников, создал волшебную палочку, которую удобно спрятать в кармане или в складке одежды. Кадма — камень, с помощью которого можно на короткое время воскресить умершего, а Игнатиус — мантию-невидимости. Естественно, с такой матерью они все были магами Смерти и Крови. А дочь Уильяма Кассандра родилась слепой, но она была Видящей прошлого и будущего и много чего предсказала на много лет вперёд.

Потомками Антиоха считаются предки Геллерта Гриндевальда, возможно, так оно и есть. В те времена рождение бастардов не считалось чем-то позорным и неправильным, лишь бы ребёнок был магом и принят отцом. Первый предок Гриндевальда, видимо, был признан отцом.

У Кадмы тоже был сын, его мать умерла в родах, поэтому тот и создал воскрешающий камень, хотел вернуть любимую жену из-за грани. А когда у него не вышло, он покончил жизнь самоубийством. Сына Кадмы растил и воспитывал дед и женил его на внучке Слизерина. Она была полунагом. Кассандра была отдана в супруги в семью Лавгуд.

Кто был женой Игнатиуса неизвестно. Да и была ли она вообще. Есть подозрения, что он был мужчиной снаружи, а женщиной внутри, маглы таких называют гермофрадитами, и сам зачал, выносил и родил сына. Несмотря на то, что Игнатиус прожил около трёхсот лет, больше детей у него не было. Его сын тоже не был женат, но у него была дочь. Вот она-то и стала матриаршей семьи Поттеров, выйдя замуж за Яна известного в той местности чудаковатого травника, Хардвина Поттера. В приданное ей была отдана Долина грифов, сейчас она называется Годрикова Впадина, мантия-невидимости и шар-думосбор, которые создал её дед. Иоланта Поттер была чародейкой и почти сто лет директорствовала в школе Хогвартс. Умерла она уже в почтенном возрасте, пережив своего мужа, детей и даже некоторых внуков. Поттеры были одними из первых клиентов Григоттса. Мой отец стал работать с семьёй Поттеров, когда старшему внуку Иоланты и Хардвина Фиделю Поттеру-Певерелл присвоили титул барона магического мира Британии — он создал защиту для магических доменов. Вы, возможно, слышали о такой защите, как Фиделиус. — я кивнул. Конечно же, я слышал об этом. Дамблдор мне все уши прожужжал, что именно он ставил эту защиту на дом в Годриковой Впадине. — Барон Фидель продал эти знания нашему народу за золото... Недосуг ему было самому мотаться по всей уже тогда объедененному королевству Великобритании. Продал за очень большое количество золота. И с того времени, только мы, ну и сами Поттеры, имеют эксклюзивное право устанавливать эту защиту на территории магических Источников. Волшебники, которые хотят защитить и спрятать свои дома не только от маглов, но и от других разумных и полуразумных созданий магии, платят золотом, чтобы установить её. — Гриндог самодовольно и, как мне показалось, злорадно усмехнулся. — Именно Фидель Поттер-Певерелл стал, едва ли не первым клиентом нашего банка и именно на Гринготтсе была установлена первая кровная защита с Хранителем. С ним начал работать мой отец, Игаркс. Я же, после того, как отец ушёл на покой, стал работать с Карлусом Поттер-Певерелл, это ваш прапрадед, мистер Поттер. Раньше влияние Поттеров-Певерелл в магическом сообществе было очень велико. Им хватало и денег и политического веса, чтобы делать то, что они считали нужным и важным для развития и жизни волшебников. Адамс Поттер-Певерелл был главой Палаты Лордов до возникновения Визенгамота. Генрих Поттер-Певерелл — пэром Соединённого Королевства Великобритании от магического мира и общался с самой королевой Англии того времени. Лукреций Поттер-Певерелл тридцать лет руководил клиникой Святого Мунго, которую и образовал вместе со своим другом Бонамом Мунго. За свои деньги они выкупили у маглов территориию, где сейчас находится клиника для волшебников народа. Спустя несколько лет маглы пытались построить там что-то, но у них не вышло ничего. Посчитали это место аномальным и забросили строительство. Но идём далее по Поттерам-Певерелл, — продолжил Гриндог, подняв руки, вверх, тем самым останавливая меня, у которого накопилось уже куча вопросов. — Все вопросы и разъяснения позже, мистер Поттер. Так вот, Поттеры роднились с Блэками, Брендами, Гампами, Макмиланнами, Прюэтт, но не брезговали брать в жёны девушек из неродовитых и бедных семей. Если разобраться, то едва ли не четверть волшебников Британии приходятся вам, в той или иной степени, кровными родственниками. Вопросы есть?

— Конечно есть. Во-первых, меня интересует, что значит "Вынашивающая мать" и почему Джеймс — брат, а не отец? Они что не родители мне? Это в первую очередь. И если у меня, действительно, столько родственников, то почему никто из них не пожелал взять меня к себе? А сплавили к маглам? — спросил я через несколько минут.

— Ну... — протянул Гриндог, озадаченно потирая затылок, — по-поводу первого вопроса, я, если честно, сам удивлён. Подробностей вашего появления на свет я не знаю. А вот на второй вопрос я смогу ответить. Когда последний глава рода лорд Флимонт Поттер-Певерелл, лишил своего сына Джеймса всех титулов и привилегий, которыми обладают наследники рода и финансового обеспечения, влияние Поттеров сошло на нет. Уж за какие грехи, я не в курсе, но Джеймса Поттера чистокровные приравнивают к предателям крови и магии. А это позорное наказание от магии для волшебников. — развёл руками Гриндог. — Вас же, часть волшебников, тех, у кого нет родового гобелена и алтаря, считают его сыном, то есть сыном предателя крови, с отверженными мало кто желает общаться, а истинную историю той или иной семьи знают только близкие, да и то не всегда. Я даже сомневаюсь, что леди Поттер знала о том, что вы не внук, а сын её супруга. Как видите, даже мне об этом ничего не известно.

— Чем дальше, тем всё странше и странше, — буркнул я себе под нос.

— Я повторяю, что не знаю причины, которые привели вашего деда к таким радикальным действиям. Но могу догадываться. Старший сын рождён для выполнения долга перед родом и предками. Остальные дети — плоды любви. После рождения внука, глава семьи передаёт главенство над семьёй и родом старшему сыну, который с этого момента должен руководить всеми церемониями домашнего культа. Только старший сын вступает во владение всем наследством, накопившимся предками, а остальные братья и сестры живут под его властью, как жили под властью отца. Старший сын выполняет долг по отношению к предкам и продолжают жить в родовом доме, заботясь о своих родителях. Младшие сыновья покидают отчий дом, чтобы зажечь свой новый очаг. Старший сын единственный из всех детей сохраняет фамилию рода. Другие дети, независимо от того мужского или женского пола, меняют фамилию, а со сменой имени, меняется и кровь. Ваш же отец, являясь единственным сыном, добровольно ушёл из дома с женщиной, которую назвал своей женой.

— Что значит "с женщиной, которую назвал своей женой" ? Разве они не были женаты? Я же видел их свадебные колдограффии...

— У них не был заключён магический брак. — презрительно скривившись сказал гоблин, — Регистрацию их, так называемого, "брака" проводил директор школы Альбус Дамблдор. Не будучи мастером- ритуалистом он не имел на это никакого права. Так что, по-сути, ваши биологические родители, как таковыми родителями вам не являются. Вы, мистер Поттер, просто биологический сын Джеймса Поттера и Лили Эванс.

— Как?! Это получается, что я бастард?

— Нет. — отрицательно покачал головой гоблин, — И бастардом вы тоже не являетесь. Как я уже сказал, вы преемник, то есть, наследник рода Поттер-Певерелл-Гриффиндор. Вас принял в свой род лорд Флимонт Поттер-Певерелл со всеми вытекающими последствиями. Флимонт Поттер-Певерелл ваш отец перед магией, а вы его наследник.

— Я могу посмотреть это завещание? Или мне надо ждать совершеннолетия?

— Когда вам пришлось в принудительном порядке согласиться с магическим контрактом, заключённым с магическим артефактом, а власть имущие согласились принять вас как совершеннолетнего, произошло автомагическая эмансипация. Для социальных законов вы ещё не достигли нужного возраста, а вот для исполнения магических обязанностей, Магия приняла вас достойным. Дамблдор, как Верховный Чародей и директор школы, который несёт ответственность за безопасность любого студента Хогвартса, мог, и даже обязан был аннулировать этот контракт, вы на тот момент были несовершеннолетним по биологическому возрасту. Но он этого не сделал и, тем самым, подтвердил решение магии артефакта принять вас как совершеннолетнего волшебника.

— Это же просто замечательно! — восторженно воскликнул я, — Я приравниваюсь к совершеннолетним волшебникам! Теперь никто не станет мне указывать, где, как и с кем мне жить! И я могу колдовать на каникулах?! Мистер Гриндог а у меня есть что-то пригодное для жилья?

Гоблин неожиданно нырнул под стол, и через пару минут вытащил папку, стал в ней копаться, выуживая на свет сероватые бумаги.

— Имущество угасших родов при отсутствии завещания последнего представителя рода, получает статус выморочного и переходит в собственность министерства Магии. Существует правило: если наследник не принимает обязанности главы рода на себя в течение одного года после смерти предыдущего главы, то магия предков сама ищет других членов семьи, достаточно близких по крови. Но с вами всё не так, мистер Поттер. Род Блэков, как самые ближайшие кровные родственники по линии супруги Лорда Флимонта Поттера-Певерелл — леди Поттер была родной сестрой Вальбурги Блэк, ставшей матриархом рода Блэк, после смерти своего супруга и признания целителями Лорда Арктуруса Блэка неадекватным — приобрёл обязательства перед последним из Поттеров-Певерелл. Защищать и достойно воспитать наследника. Леди Блэк пожелала, хотя бы увидеть ребёнка, связанного с родом магией, но... Как вы понимаете, мистер Поттер, ей это не удалось. Вы были надёжно спрятаны от всех. Леди Вальбурга Блэк скончалась в 1985 году от остановки сердца, а ведь ей было то всего семьдесят лет. Это не возраст для ведьмы. На данный момент из рода Блэков никого в живых не осталось.

— Подождите. А как же Сириус Блэк? Он же жив. И он не преступник! Его подставили!

— Сириус Блэк до сих пор является заключённым в Азкабан. А заключённые не имеют ни гражданства, ни социальных прав и обязательств. Вот если он будет оправдан и проведёт все необходимые обряды очищения и благодарения магии, а так же ритуалы чтобы вернуться в род, тогда он может стать вашим регентом. — гоблин с сочувствием посмотрел на меня, но слова его прозвучали хлёстко и беспощадно. — А теперь, мистер Поттер, давайте поговорим о вашем безобразном поведение, которое сказывается на вашем финансовом положении.

— О чём? О каком безобразном поведение? — не понимающе и даже немного обиженно уставился на него.

— Ну вот например. Штраф за нарушения Статута Секретности от 30 июля 1992 года. Применение волшебства несовершеннолетним в присутствии маглов. 50 галеонов в пользу сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Подпись Муфалда Хмелкирк.

Я вспомнил, что получил это предупреждение после того, как Добби опрокинул торт на голову жены начальника какого-то строительства, с которым Вернон собирался заключить сделку о поставках дрелей.

На следующем листе тоже был выписан штраф за нарушение Статуса Секретности от 2 сентября того же года. Это, видимо, когда мы с Роном полетели в Хогвартс на машине мистера Уизли. И опять в этом был виноват Добби. Размер штрафа... Ух ты!.. 50 галеонов и снова в пользу того же сектора и та же подпись Муфалды Хмелкирк. Ох, ну и имечко, да и фамилия не лучше.

И опять штраф от 7 августа 1993 года. То же самое — нарушение Статута Секретности. Это когда я раздул тётю Мардж, сестру дяди Вернона. 20 галеонов. Что-то мало за тётку взяли.

А вот это уже ни в какие ворота!... Штраф в 50 галеонов за несанкционированное использование каминной транспортной сети и снова нарушение закона о неправомерном применение волшебства несовершеннолетним в присутствии маглов. Это же вообще не я! Это мистер Уизли! А штраф взяли с меня! И мне ещё пришлось восстанавливать стену, которую он разрушил! И где, скажите пожалуйста, справедливость?!

— Это всё оплачено из моего сейфа?

— Нет, конечно. — уязвлено замотал головой Гриндог, — Из министерства присылали мне эти счета, но я ответил, что пока преемник моего безвременно усопшего клиента не примет наследство и не перезаключит контракт с банком, назначая своего поверенного, ни у кого из работников банка нет доступа к счетам и сейфам рода Поттеров.

Я удовлетворённо кивнул. Потому что искренне считал, что ничего не должен ни министерству, ни вообще всему магическому сообществу.

Благородство — это душевная чистота, высокая нравственность и честность.

Благородство — это готовность протянуть руку помощи каждому, кто в этом нуждается, это твердая воля и крепкая вера.

Благородство — это умение и готовность отвечать за свои слова и поступки.

Честь — это внешняя совесть.

Честь — это благородство человеческой натуры, его личности. Честь выражается в том, насколько точно вы для себя определили что достойно, а что нет.

ДОСТОИНСТВО, БЛАГОРОДСТВО, ЧЕСТЬ — это и есть моттор⁽¹⁾ рода Поттеров-Певерелл, который объединил в себе магию Гриффиндора и Певереллов. Для каждого волшебника важна история его рода, и он обязан знать, откуда берёт корни генеалогическое древо семьи.

Как оказалось, мне не нужно было проводить какие-то ритуалы, чтобы принять главенство над родом, в котором, увы, на данный момент, всего один член и это я сам.

То есть — я сам себе голова.

После ухода за грань предыдущего главы, тот, кого магия предков выбрала как первородного, в априоре становится во главе семьи — рода. Так что, несмотря на то, что на момент смерти деда-отца Флимонта мне тогда было всего десять месяцев от роду, я уже в первые часы был признан магией предков главой рода Поттеров-Певерелл.

Как такое может быть? Что может младенец, который ещё и говорить-то не умеет?

А вот для этого и назначается регент рода, но, надо заметить, что не опекун. Опекуном круглой сироты становится сама Мать Магия.⁽²⁾ Она и выбирает из смертных тех, кто должен будет заботиться о здоровье, жизни, обучение и материальном благосостояние своего несовершеннолетнего дитя и наказывает тех, кто не выполняет, в должной мере, её поручения. Откат за пренебрежение долгом, наложенным самой Магией, весьма и весьма болезненный — это может быть и потеря магических способностей и, даже смерть. И ещё неизвестно, что для волшебников хуже.

Гриндог вручил мне несколько книг по законам, обычаям, традициям магии и истории магии, как в целом, так и истории магического мира Британии.

— Не смотрите, что эти книги потрёпанные и неказистые на вид, зато процент полезной информации в них куда больше, чем в тех учебниках, по которым сейчас в Хогвартсе учат юных волшебников. Эти книги написала Иоланта Поттер-Певерелл, которая, как я вам уже говорил, почти сто лет была директором школы Хогвартс. Обращайтесь с ними бережно, потому что к ним нельзя применять магию для реставрации.

Я с внутренним трепетом, осторожно взял в руки одну из книг и начал перелистывать пожелтевшие от времени страницы.

На титульном листе имелся рисунок; поразительно красивая женщина с изумрудными, слегка, раскосыми глазами, и, несмотря на то, что она сидела в кресле, можно определить, что женщина была высокой и стройной, с её плеч ниспадали две чёрные косы, кончики которых лежали на её коленях. В руках она держала книгу. Под рисунком красивым почерком было написано:

Если тебе довелось родиться в семье, чей род уходит корнями глубоко в прошлое, тебе нужно неустанно

думать о долге перед предками, а также посвятить своё тело и разум только одной цели — служению Матери нашей Магии. Надеюсь, что эта книга не для обучения, а для назидания и да поможет она тебе и твоим потомкам.

— Это и есть Иоланта? — с придыханием спросил я гоблина, неохотно отрывая взгляд от рисунка, тот утвердительно кивнул. — Вы сказали, что она была директором школы Хогвартс почти сто лет, но я не помню, чтобы видел её портрет в кабинете директора. Ведь там висят все портреты бывших директоров.

— И портреты Основателей тоже? — язвительно спросил гоблин.

— Нет. — помотал я головой, — Я вообще не видел нигде в замке портреты Основателей. Кстати, а почему их действительно, нет в замке? Лишь в Тайной комнате стоит статуя Слизерина.

Гоблин только пожал плечами.

— Эти вопросы не ко мне, мистер Поттер. Если вас это интересует, то спросите об этом у у Дамблдора. Впрочем, сомневаюсь, что он ответить вам правду.

Я, кстати, тоже начал в этом сомневаться и перевел взгляд на книгу.

Это была книга-почемучка с ответами на самые разнообразные вопросы. То что дети волшебников, да и не только волшебников, узнают с тех пор, как начинают говорить.

— Почему этих книг нет в свободном доступе? — возмущённо спросил я, когда прочитал первую страницу, на которой было описание, что такое магия и откуда она появилась на нашей планете. — Это же... Это же именно то, что нужно тем, кто вырос не мире магии.

— Я думаю, что когда вы прочтёте эти книги, вы и сами поймёте, почему их нет, как вы говорите, в свободном доступе. Но в старинных семьях они еще сохранились.

— Я могу взять эту книгу? Или должен прочитать её при вас?

— Конечно, вы можете взять её себе. Она ваша, мистер Поттер. И вот это...

В воздухе, прямо перед моим лицом, зависла шкатулка — это был небольшой сундучок из красного дерева, больше похожий на ларец.

— Возьмите, мистер Поттер.

Аккуратно отложив в сторону книгу, я протянул руку и шкатулка сама упала мне на раскрытую ладонь, кожу опалило огнём. Я непроизвольно дёрнул рукой, но шкатулка как будто прилипла к ладони, а через некоторое время, просто стало тепло, которое начало распространяться через руку по всему телу.

— Откройте её. — глядя на мое дергание и лукаво улыбаясь, предложил гоблин.

Я перевел взгляд с шкатулки на него. Но тот лишь кивнул, продолжая добродушно улыбаться.

— Просто открыть? — с сомнением спросил я, Гриндог, продолжая щериться, снова кивнул. — И не надо капнуть кровью или там какой-нибудь словесный код? Шифр? Например, "Сим-Сим, откройся"?

— Не надо. Она, и то что находится внутри, уже и так ваше.

Всё ещё держа шкатулку на ладони, другой рукой я приоткрыл крышку и заглянул под неё. Внутри шкатулка была обита голубым бархатом и разделена на несколько ячеек. В одной лежал массивный перстень, в трёх других фигурки животных — лев, ворон и ...олень. Отдельно, в углубление, круглая чаша.

Первым я взял перстень и повертел его в руках. Серебро с позолотой, треугольник выложенный мелкими драгоценными камнями красного цвета, внутри треугольника такой же рисунок, как и на чашке.

— Перстень-печатка главы рода Поттеров, — произнёс Гриндог, пока не надевайте его, — предостерёг он меня, когда я уже нацелил перстень на палец. Я поспешно отдёрнул руку и положил перстень обратно.

— Лев с хвостом огненной саламандры — символ сильных и непобедимых воинов. Тотем-талисман Магии Огня. Перешёл к Поттерам от Годрика Гриффиндора.

Я осторожно вытащил из шкатулки фигурку льва. Она была тёплая, как живая, мне даже показалось, что она шевелиться в моих пальцах — дышит.

— Ворон, — продолжил гоблин, — Тотем-талисман Магии Воздуха. Достался Поттерам от Игнатиуса Певерелла, олицетворяет собой мудрость и долголетие. И, наконец, олень, тотем-талисман Магии Земли. Символ Благородства и верности. А также моногамии. Талисман Поттеров.

— Олень, талисман Поттеров? — удивлённо проговорил я и двумя пальцами достал фигурку животного с ветвистыми короной на голове. — Странно...

— Что вам кажется странным, мистер Поттер?

— У моего отца... Я имею ввиду Джеймса, анимагическая форма была олень. А у меня самого Патронус — в образе оленя.

— Ну, это-то совсем не странно. Анимагическая форма, как и магический защитник, как раз и принимают форму животного-хранителя. Вы уже умеете вызывать своего защитника? — спросил гоблин, недоверчиво глядя на меня.

— Да. Умею. Меня научил профессор по ЗоТИ Люпин на третьем курсе, когда Хогвартс был окружён дементорами. Тогда министерство искали и пытались поймать Сириуса Блэка.

— О-о-о! Значит магия ваших предков вас защищает.

— Думаю да. Видимо только благодаря защите от магии я до сих пор жив. — тихо проговорил я, вертя в руках фигурку оленя. — Знаете, мистер Гриндог, а ведь и эти два тотема тоже мне помогают. На первом курсе я смог защититься от одержимого духом Воланд-де-морта профессора Квиррелла. Не знаю как, но я сжёг его, просто прикоснувшись к нему голыми руками. А ворон — ну я люблю летать на метле. Хотя, вот насчёт мудрости, тут я сильно сомневаюсь. Учусь я не очень хорошо. — смущённо пробормотал я, надеясь, что гоблин меня не услышит.

— Где хочет спать, окружает себя хвостом огненной саламандры. Дикие звери обходят вокруг того места, внутрь же не дерзают войти. Если кто приблизится к нему с враждебными намерениями, тогда лев просыпается и сжигает его свои хвостом. А вот про во́рона:

Ворон — мудрая, сильная птица!

Триста лет жить и парить, не сломиться

Может лишь тот, кто летать не боится,

Рад и способен у жизни учиться...⁽³⁾

— Замечательно! А есть что-то похожее про оленя?

— Если поискать, то и про оленей немало мудрых изречений можно найти. Быстрый, тихий, спокойный как олень. Я слышал такое.

Я аккуратно положил фигурки животных назад в шкатулку и обратил внимание на чашу.

— А это что?

— Это Омут памяти. Творение Адамса Поттера, который был главным Судьей в Палате лордов, ещё до возникновения министерства и Визенгомота.

— Такая маленькая. Я видел Омут памяти у Дамблдора в кабинете, он был много больше этого.

— Достаньте его и произнесите заклинание увеличения.

Я смущённо заморгал и потупился. Я не знал этого заклинания.

— Забыли? Или не знаете? — с ехидной усмешкой спросил гоблин. Я пожал плечами.

— Не знаю. Мы этого ещё не учили.

— Это элементарно. Возьмите свою волшебную палочку и прикоснитесь к чаше, произнося простое слово — "Maximum".

Сделав как сказал гоблин, я с удивлением наблюдал как, буквально, на глазах маленькое блюдце стало расти и превратилось в круглую серебряную чашу щедро украшенную по ободу резьбой, видимо, древних рун. Мысленно стукнув себя по голове, я поставил заметку — в этом году обязательно начать изучать руны. Чаша была заполнена перламутровой субстанцией, такой же как и у Дамблдора.

— В одной из ячеек Поттеров храняться несколько фиалов с воспоминаниями важных событий развития рода Поттеров ваших предшественников, мистер Поттер. Но только начиная с Судьи Адамса Поттера. Когда мы с вами разблокируем основное хранилище, вы сможете воочую посмотреть и послушать историю своей семьи, а также заветы предков.

— А когда мы это сделаем? — нетерпеливо ерзая как пятилетка, поинтересовался я. Уж сильно мне хотелось посмотреть, так ли похожи мои деды и бабушки, на тех, кого я видел в Зеркале Еиналеж на первом курсе.

— Всему своё время, мистер Поттер. Нам сперва надо с вами оформить новый договор на оказание вам услуг банком Гринготтс и ... Если вы не против, то назначения меня вашим поверенным.

Я согласно кивнул. Конечно же, я был не против.

— Мистер Гриндог, я безмерно ценю всё, что вы сделали и делаете как Хранитель для моей семьи и для меня, поэтому не вижу смысла что-то менять.

Гриндог удовлетворённо кивнул.

— Я подготовлю все необходимые документы... Думаю, недели две мне будет достаточно. Я пришлю вам письмо, когда всё будет готово. Вы сможете сами добраться в банк?

Я вспомнил про Дэбби.

— Думаю, да. Смогу. Наверное, — не очень уверенно проговорил я.

— Если нет, то я пришлю вам портал.

Я снова кивнул. Так и голова отвалится от частых кивков.

— А что с этим? — указал рукой на шкатулку. — Я могу это взять сейчас?

— Лучше не надо. Пусть пока храняться здесь. Эти обереги нужны будут, чтобы разбудить поместья и Кастл Поттеров.

— А что их много?

Гоблин вытащил из папки ещё один лист пергамента и протянул мне.

— Здесь перечисленно всё имущество, доставшееся вам от ваших предков, мистер Поттер.

Наскоро просмотрев, я удивлённо присвистнул.

— Не свистите, денег не будет. — засмеялся Гриндог

Да, род Поттеров был весьма и весьма не беден. Несколько поместий на самой территории Великобритании — в графствах Уэльс, Шотландии, Дерби. Есть дом в Ирландии, шале в Альпах. Резиденция и виноградники, а так же виноделочный завод в Италии. Молочно-мясная и птичья фермы в России. Две сельско-хозяйственные деревни — не считая Годриковой Впадины — название одной мне показалось слишком знакомой — Литтл-Хэнглтон. Дом в Лондоне на площади Гриммо. И... Та-Дам! 25% земель и замка Дамбартон в Шотландии, в котором Гриффиндор, Слизерин, Ровейнкло и Хаффлпафф основали школу Чародейства и Волшебства "Хогвартс".

На банковском счёте Поттеров лежит довольно крупная сумма денег, по сути, настолько внушительная, что можно спокойно позволить себе жить в роскоши и довольстве ещё паре десятков поколений. И все эти накопления теперь в моём распоряжении.

Я судорожно вздохнул. Всё это... Всё до мелочей теперь принадлежит мне, и я могу распоряжаться всем этим по своему собственному усмотрению. И это после четырнадцати лет полного беспредела и возможности обладания хоть какими-то вещами.

Я поднял слегка осоловелый взгляд на гоблина, тот, не обращая на меня внимания, что-то быстро писал на пергаменте.

— И что мне со всем этим делать? — хриплым голосом спросил я.

— Жить, мистер Поттер. Жить и приумножать накопления и знания предков.

— Жить?! Да мне жизни не хватит, чтобы хотя бы побывать в этих местах! — взмахнув пергаментом, ошарашенно воскликнул я. — Я же ничего не знаю и не умею!

— Это очень и очень печально, мистер Поттер. — искренне огорчённо произнёс гоблин, — Ваш отец, я имею в виду Джеймса, не занимался делами рода, так что бумажной волокиты накопилось достаточно. Но я, простите за нескромность, постарался сделать так, чтобы деньги не лежали на счетах мёртвым грузом. Почти на всех предприятиях работают вассалы рода Поттеров, они, в большинстве своем сквибы и под оммежной клятвой. Так что ни одно из них сейчас не находится в упадке.

— Как я уже сказал, что очень и очень благодарен вам за вашу работу, мистер Гриндог. Но, надеюсь, вы же не бесплатно всё это делаете?

— Нет, конечно, — хитро улыбнулся гоблин, — По договору с лордом Карлусом, банк за аренду хранилища и трёх ячеек получал тысячу галлеонов в год за каждую. Я, как поверенный и делопроизводитель, получал от всего дохода 20%.. Школа "Хогвартс" и клиника Святого Мунго получали благотворительность натурой — продукты питания, ингредиенты для зелий, посуда, ткань для постельного белья, а также гусиные и лебединые перья — они до сего дня поступают из России. Так как все земли, на которых стоят жилые дома Поттеров, приобретались ещё до появления министерства и получения волшебниками хартии на земли от королей Великобритании, то налог на землю Поттеры не платят. Лорд Флимонт оставил ту же оплату.

— Знаете, мистер Гриндог, а я, наверное, прибавлю вам зарплату. Если вы не против, то пусть будет 25% от всего дохода.

Гоблин удивлённо приподнял брови.

— Муж моей тёти бизнесмен. Он говорит: чтобы работник хорошо работал, не пытался обокрасть работодателя и уважал своего босса, ему надо хорошо платить. — широко улыбаясь, ответил я.

— Что ж, могу сказать, что муж вашей тёти весьма мудрый человек. — тоже расплылся в улыбке гоблин. — И, естественно, я не против повышения. А как с благотворительностью?

— Всё оставить как есть. И, если я вас ещё окончательно не утомил, расскажите немного обо всём этом.

— Хорошо, — вздохнул гоблин и отложил в сторону перо, — С чего начнём? Что конкретно вас интересует.

— Да всё... Ну может кроме дома в Годриковой Впадине, здесь более-менее понятно.

— Ладно, начнём с Поттер-Кастла в Уэльсе. Это родовой замок Поттеров. Его построил Игнатиус Поттер, сын Хардвина и Иоланты. Он стал родовом домом всех поколений Поттеров. Именно там и находится алтарный камень и склеп. Все Поттеры, где бы они не жили, похоронены в родовом склепе...

— Кроме Джеймса, как я понимаю, — печальным голосом перебил я гоблина.

— Нет. Тело Джеймса Поттера, несмотря на то, что был отчуждён от магии рода, тоже там. Домовики перед тем, как уснуть, перенесли тело своего любимца в семейный склеп. Рассказать об этом месте невозможно, его надо видеть. В Шотландии, как вы можете догадаться — земли, на которых расположены школа "Хогвартс", Волшебный лес и деревня Хогсмид. Эти земли когда-то принадлежали шотландскому барону Дамбартон. Когда барон умер, его наследники не захотели жить и вообще находится в месте, "где творится всякая дьявольщина" и, практически за бесценок, продали земли вместе с полуразрушенным фортом, лесом и деревней, где жила прислуга барона, четырём молодым и таким же ненормальным как их дед, колдунам. В графстве Дерби, Шарлотта Поттер — единственная дочь Уильяма Поттера, вышедшая замуж за младшего сына Поллукса Блэка, который вошёл в род жены и принял её фамилию — в буквальном смысле, выжила из доминиканского мужского монастыря всех монахов, выкупила у Королевства землю и в начале шестнадцатого века организовала в нём сиротский приют-школу для детей-волшебников — много тогда было таких. Войны, инквизиции, да и от болезней умирали целыми поселениями. Он действовал до появления министерства. Сейчас там развалины, но земля всё ещё числится за Поттерами. В Ирландии — там небольшой домик в рыбацком посёлке. Туда отправлялись в основном на отдых, порыбачить и подышать морским воздухом. Главным там оборотень-русолоид Фишь, а работают простые рыбаки-сквибы. Шале в швейцарских Альпах. Домик в горах. Тоже для отдыха. В Италии, в Тоскани, можно сказать — офис. Рабочий дом. Но и для проживания тоже пригоден. Сейчас там живёт и заведует всеми делами управляющий — Вольф Мейсон. Он Вервольф и все, кто работает на виноградниках и на виноделочной фабрике — оборотни- волки, лисы... Литтл-Хэнглтон, это в южной части острова. Там фруктовые сады и плодовоягодные плантации, и, соответственно, консервный завод. Раньше управляющим директором были Риддлы, сквибы из рода Риддлкофф, евреи. Эту землю выкупил вместе со всеми жителями у семьи Гонтов — которым она досталась по линии среднего брата Певерелла, дочь которого была замужем за старшим сыном Гонтов, что вели свою родословную от Салазара Слизерина по женской линии — в начале четырнадцатого века Симеон Поттер. Работают там в основном сквибы, но есть и простые люди — маглы. Дом в Лондоне на площади Гриммо — вира за неисполнение обязанностей наложенных магией на род. Ну вот, если в кратце, то и всё. Подробнее вы всё узнаете, когда будете посещать эти места.

— Спасибо, мистер Гриндог, но вы ничего не рассказали про Россию. Каким это ветром туда занесло Поттеров?

— А. Это уже было при мне. Генри Поттер... Его матерью была вейла. И его старшая дочь унаследовала гены своей бабушки. Вы, наверное, в курсе, как в Англии волшебники пренебрежительно относятся к магикам. Славянские колдуны более лояльны к малым магическим народам. Барон Генри Поттер принимал активное участие во время первой мировой войне — в противовес министерству и всему английскому сообществу магов. А в России в то время была революция. Генри, то ли выкупил — по крайней мере, я никакой купчей не видел, то ли просто захватил и приватизировал земли на берегу реки Волга, принадлежащие какому-то русскому дворянину. Когда его дочь вошла в возраст и у неё стали проявляться вейловские черты, Генри отправил её в Россию и передал ей в наследство эти земли. Натали уже сама организовала там животноводческое производство. Замуж она не вышла, так что детей у неё нет.

— Она жива? Сейчас, она ещё жива? — взволнованно спросил я. Всё же, какая-никакая, а родная кровь.

— Да. Жива, ей же всего чуть больше ста лет.

— А она... Эта Натали... Она знает обо мне?

— Я получаю от неё поставки, и отсылаю отчёты, но мы не ведём личную переписку. Так что я не уверен, что она в курсе о вашей истории. Если только могла что-то прочитать в газетах, но, опять же, я не уверен, что в российских газетах может быть упомянуто ваше имя или имя Джеймса. Мистер Поттер, я понимаю, что вам хочется узнать как можно больше про свою семью, но и я знаю лишь то, что проходит через наш банк. Как я уже сказал, подробнее вы сможете познакомиться с историей рода Поттеров, просмотрев воспоминания предков.

— Я понял, мистер Гриндог. Простите, что надоедаю вам своими вопросами. Но последний, пожалуйста. — я молитвенно сложил руки и постарался сделать глаза кота из мультфильма про Шрэка. Гоблин усмехнулся и приглашающе махнул рукой. — В каком из всех этих домов, я смог бы жить... сейчас?

Гриндог задумался.

— Коттедж в Годриковой Впадине разрушен. Министерство сделало из него мемориал. Кастл в Уэльсе спит. Надо будет будить его, — гоблин бросил взгляд на шкатулку, — а на это может уйти несколько недель. Долго спит. Вы, конечно, можете отправиться как в Ирландию, так и в Тасканию, — я отрицательно помотал головой, пока не подходит. Гоблин согласно кивнул. — В Литтл-Хэнглтон...? Ну не знаю... Можно попробовать. Но сначала надо выяснить, цел ли господский дом. Я отправлюсь туда, как только мы с вами заключим контракт, а иначе, я просто не увижу этого дома. Если вам действительно так хочется убраться от своих родственников, то вы можете посмотреть дом на Гриммо. Адрес я могу взять у Морикура, это поверенный рода Блэков. После смерти Вальбурги Блэк он без работы. Можно попробовать... — задумчиво произнёс Гриндог. Я вам напишу, мистер Поттер.

1) девиз

Вернуться к тексту

2) как и всех сирот Всевышний Создатель берет под свои крылья

Вернуться к тексту

3) стихи из интернета

Вернуться к тексту

Гриндог выдал мне свёрнутый в рулон и запечатанный зелёным сургучом плотный свиток, ещё несколько небольших книг со словами:

— Надеюсь, мистер Поттер, вы всё это прочитаете и осмыслите к нашей встрече через две недели. — гоблин вытащил из ящика стола кожаный кошель и сунул его мне в руки, — Здесь пятьдесят галеонов, на первое время вам должно хватить. А если понадобится магловская валюта, обменяете сами в обменном пункте на ресепшене, столько, сколько вам нужно. А сейчас идите, мистер Поттер, идите. У меня, благодаря вам, появилось много дел и мало времени. — он замахал на меня руками, выпроваживая из кабинета.

Гоблины всё так же работали за стойками, вели подсчёты, измеряли разные драгоценные камни, попутно делая пометки в огромных книгах. Народу в холле банка было немного, каждый был занят своим делом и никто не обращал на меня внимания. Ещё находясь в коридоре, я спрятал в свой схорон — мешочек из ишачьей кожи — все книги и свиток, который мне подсунул Гриндог, отсчитав из кошеля десять золотых кружочков, остальные убрал — на чёрный день, так сказать, а то мало ли что...

Высмотрел стойку с табличкой "Обмен валюты", за которой сидел скучающий и, как мне показалось, что даже подрёмывавший, гоблин и направился к ней.

— Доброго дня, уважаемый, — слегка прокашлявшись, я смело обратился к нему.

Гоблин оторвал заострённый подбородок от груди и осоловелыми глазами посмотрел на меня.

— Курс один к пяти. Два процента банку за конвертацию, — равнодушным, монотонным голосом рекламного агента сообщил мне гоблин, — Вы также можете купить у нас сквозной кошелёк с двумя отделениями — для магловской и нашей валюты. Новейшая разработка; защита от воров, настройка на валюту, полная невидимость для посторонних лиц, если кошелёк не у вас в руках, возврат к владельцу в случае потери, предупреждающий сигнал, если в расходном фонде осталось меньше определённой суммы. Сумму устанавливаете сами, но она не должна превышать больше, чем находится в вашем сейфе.

— О как! — я задумчиво почесал затылок. Интересно, а почему сам Гриндог не предложил мне подобный кошелёк? — И сколько будет это стоить?

— Сам кошелёк стоит двадцать галеонов. И за зачарованное ещё десять. Обмен валюты происходит автомагически по курсу действующему на определённый период. — уже более заинтересовано глядя на меня, проговорил "меняло"; по крайней мере так называл дядя Вернон тех, кто работал в обменнике валют.

— И что, имея такой кошелёк не нужен даже ключ от сейфа? — зачем тогда вообще нужен сейф? Сложить всю имеющуюся наличность в этот кошелёк и не будет необходимости для частого посещения банка.

— А вот ключик как раз-то и нужен. Он привязывает кошелёк к вашему сейфу или ячейки, что там у вас есть в банке Гринготтс.

Я досадливо щёлкнул языком. Вот как раз-то ключика у меня и не было ни от одного из сейфов.

— Я обязательно приобрету у вас такую полезную вещицу. Но в другой раз. А сейчас просто обменяйте мне вот эти десять галеонов на английские. — я выложил на прилавок деньги.

Клерк-меняло недовольно поморщил крючковатым, напоминающим клюв хищной птицы, носом, одним движением руки смахнул золотые кругляшки в один из ящиков, а из другого достал банкноты с изображением известного британского премьер-министра Уинстона Черчилля, добавил к ним ещё несколько монет, потеряв ко мне всякий интерес, и по-моему, снова впал в спячку.

Запихнув банкноты в карман джинсов, я распрощался с гоблином, на что тот не открыл глаза и даже не кивнул напоследок, вышел наружу. Посмотрев на позолоченные часы расположенные на фронтоне здания банка — не было ещё и двух часов по-полудни— время у меня ещё есть, решил пройтись по магазинам и лавкам на Косой Аллее. А так же зайти в кафе-мороженое к мистеру Фортескью. Я с ним познакомился, когда две недели до начала учебного года жил в "Дырявом котле" перед третьим курсом. Он мне очень сильно помог тогда с домашними заданиями. А также с заклинаниями и бытовыми чарами. И ещё побывать в букинистической лавке, которую мне рекомендовал мистер Фортескью. Там я купил несколько книг по старинным и современным законам магического сообщества. Для сравнения. Да и надо знать законы мира, в котором мне предстоит жить. В магазин мадам Малкин не стал заглядывать, так как решил обновить одежду в магловских магазинах — там дешевле и, как мне думалось, выбор больше.

Выполнив всё задуманное, я позвал Дэбби и попросил его вернуть меня в дом Дурслей.

Тишина в доме, разбиваемая лишь ритмичным тиканьем часов в гостиной и шорохом слабого ветра за открытым окном, колыхавшего лёгкими занавесками, говорила о том, что хозяев ещё нет.

Это было мне на руку.

Я сел на кровать и стал разбирать свою добычу. Дэбби тоже уселся рядом.

Первым делом решил посмотреть свиток, что мне всучил Гриндог — он даже не объяснил, что это такое.

Разломав сургучную печать, я стал разматывать плотный пергамент. На нём было изображено семейное древо Рода Поттеров. С помощью Дэбби, растянув его во всю длину своей комнаты, стал елозить глазами по толстому стволу и ответвлениям, находя уже знакомые, а больше незнакомые имена своих предков. В самом низу древа — корнях — стояло имя Линфред Стинчкомбский и уже от него шёл сам ствол. На макушке дерева — Флимонт Поттер, а от него прямая ветка с моим именем — Эдгар Флимонт Джеймс Поттер Крон-лорд Певерелл, барон Гриффиндор. В отдаление две пунктирных линии соединяющие имя Флимонта и Джеймса, от Джеймса тоже пунктирная линия к моему имени.

— Прерванная линия говорит о том, что волшебник с этим именем был оторван от корня рода. — испуганно хлопая глазами, подсказал мне Дэбби.

— Да, Дэбби, я это уже понял. Поверенный в банке просветил меня, что Джеймс был отрезан от магии предков и лишён наследства. — я вздохнул и печально покачал головой.

— Почему? Толком не знаю. Кажется, дед лишил его права на главенство над родом и наследства из-за того, что он не захотел заключать магический брак с моей матерью. Хотя я не понимаю, что в этом могло быть плохого. Ведь даже у маглов венчание в церкви стоит выше, чем просто гражданская роспись в мэрии.

— Вот, — Дэбби протянул мне книгу, что я купил в букинестической лавке на Косой Аллее. "Канонические законы и традиции магии. Праздники. Ритуалы. Обряды." — В этой книге всё написано.

На первой странице шло оглавление, я нашёл раздел: "Магический брак" и начал читать вслух.

— Магический брак — особый ритуал, который связывает волшебников на духовном, юридическом и магическом уровне. Один из самых распространённых, но в то же время тонких ритуалов, который легко провести, но который, как правило, имеет тяжёлые последствия, если был проведён бесцельно и без раздумий. Магический брак — это также клятва, причём одна из сильнейших магических клятв, нарушение которой будет иметь страшные последствия.

В магическом мире Великобритании браками занимается Отдел Тайн, а именно невыразимцы, работающие в Комнате Любви. Основная задача данного отдела — создание брачных ритуалов, их контроль, регистрация магических браков и изучение данной магии. Каждый сотрудник Комнаты Любви изучает проведение брачного ритуала, детали которого не распространяются среди обычных волшебников, а каждый невыразимец, вступивший на службу, обязан подписать контракт о тайне информации. После проведения брачного ритуала в Комнате Любви появляется новый свиток, который является артефактом — в нём указаны детали совершённого магического брака, имена и имя, того, кто его провёл. Данный пергамент магический, и прикоснуться к нему могут лишь те, к кому он непосредственно относится. Пергаменты исчезают после смерти одного из вступивших в брак волшебников. Данные с магического пергамента переносятся в реестр Родовой комиссии при министерстве Магии, которая тесно сотрудничает с Комнатой Любви и банком "Гринготтс". Магическим признаком брака волшебников являются обручальные кольца, которые также проходят через Комнату Любви. Над ними проводится особый ритуал, делая из них магические обереги. Это могут быть как обыкновенные ювелирные украшения, так и артефакты. Фамильных обручальных колец нет. Для каждой пары создаются индивидуальные кольца или обручи при однополом браке. — я удивлённо приподнял брови и посмотрел на мирно сидящего эльфа. Тот лукаво ухмыльнулся и кивнул головой. И такое бывает? — Магический брак подразумевает вхождение одного волшебника в род другого. После проведения подобного ритуала брак считается действительным, а новый член семьи появляется на семейном древе, может использовать родовую магию и официально принадлежит новой семье. Также среди чистокровной аристократии распространены ритуалы, так называемых "проводов" , когда глава рода того, кто уходит в другую семью, "отвязывает" его от родной семьи. Ни один волшебник не может принадлежать двум, не связанным по крови и магии родам одновременно.

— Но я всё же не понимаю, отчего Джеймс и Лили отказались проводить ритуал магического брака?

— Магия не терпит нарушения заветов — один из них измена супружеской верности. — ответил эльф, — При измене и неисполнение супружеских обязанностей, и это касается не только секса, создаётся избыточный потенциал энергии, которая может сформироваться в проклятие, степень которого зависит от причин нарушения.

— В магическом мире развод считается делом неприличным и порицается, и если молодые поколения могут отнестись к этому проще, то маги старой закалки негативно относятся к данному действию. Если же всё же развод совершён, то это будет иметь последствия для обоих разведённых магов, и для их потомков, и для других кровно-родственников⁽¹⁾.

— Ты думаешь, что Джеймс не был уверен, что их брак может просуществовать до самой смерти. Как это там — и в боли, и в здравии; и в печали и в радости?

Это был риторический вопрос.

Я стал дальше листать страница книги:

— О. А вот про контракты... Так, так... Что тут у нас? "Для заключения магического контракта может быть достаточно не только личного контакта, но лишь имени исполнителя, написанное его рукой. Сторонние прозвища, псевдонимы, и ложные имена никогда не создадут этой связи. Лишь подлинное имя, то что было произнесено при проведение ритуала имянаречения. В момент скрепления магического контракта возникает видимое магическое поле, имеющее вид красного пламени." А ведь я читал, и именно это смирило меня, что я должен принять участие в этом турнире. И ещё мне кажется, что огонь из Кубка был больше фиолетовым, чем красным, — задумчиво проговорил я, закрывая глаза, пытаясь восстановить в своей памяти тот момент, когда из кубка лишний вылетел лист. — Но не красным. Это точно, — уверенно кивнул я самому себе. — Да. Пламя было почти фиолетовым. А это значит, что контракт не был закреплён со стороны артефакта. Почему? Потому что моё настоящее имя вовсе не Гарри, и фамилия не просто Поттер. И это получается, что Магия артефакта однозначно не нашла волшебника с именем Гарри Поттер. Но ведь я тогда не знал своего подлинного имени.

— А вам и не было необходимости знать об этом. Достаточно было увидеть цвет пламени и взрослые маги, должны были догадаться, что контракт между вами и данным артефактом не заключён, хоть он и выплюнул листок из себя. Кто-то сильно желал, чтобы вы приняли участие в этом соревновании, что смог изменить магию древнего артефакта. Иначе листок бы даже не вылетел, он там просто бы сгорел, как и все остальные записках.

— Да. Так и есть. Я даже знаю, кто это был. Но почему мы с Гермионой не обратили внимание на цвет пламени?

Вытащив из мешочка ещё один свиток, я развернул его и прочитал.

Там зелёными чернилами по коричневому было написано: ЭДГАР ФЛИМОНТ ДЖЕЙМС ПОТТЕР. КРОН-ЛОРД ПЕВЕРЕЛЛ. БАРОН ГРИФФИНДОР.

— Видите, мастер Эдгар, так же указано и на родовом древе. — довольно улыбаясь, проговорил Дэбби. — Это ваше истинное имя.

— Ясно. А вот это что, Дэбби? Здесь написано — Долг жизни; Артур, Молли, Уильямс, Чарльз, Персиваль, Фредерик, Георг Уизли. Образован 2 июня 1992 года. И Сириус Орион Блэк — долг жизни образован 12 июня 1994 года. Питер Петтигрю — тот же день.

— Долг жизни — это магическая связь образующаяся между волшебником или ведьмой, чью жизнь вы спасли. Тогда вы, несмотря, на мои предупреждения, всё же влезли в Тайную комнату Слизерина и спасли жизнь и магию Джинни Уизли.

— И что это значит?

— Это значит, что тот кто оказался в долгу перед спасителем, если он совершеннолетний волшебник или ведьма, будет обязан отплатить за содеянное, сделав что-то полезное для вас. Вот например, Уизли, я имею в виду совершеннолетние Уизли, за спасение своей несовершеннолетней дочери и сестры, могли вместо вас пройти один из туров Кубок Огня, чтобы отплатить долг, образованный перед ними. Все они были смертельно опасными.

— Фред и Джордж пытались, и даже прошли возрастную черту, но кубок не пропустил их.

— Не сам кубок, мастер Эдгар, а Магия, заложенная в артефакт. Видимо мистер и мистер Уизли написали в записках те имена, на которые привыкли отзываться, а не те, которыми были названы после рождения.

— Вот почему нас не учат этому. Никто ничего не рассказывает.

— А вы кого-нибудь спрашивали об этом, мастер Эдгар? — с нескрываемой язвительностью проговорил Дэбби. — Знаете как? Не спросишь — не узнаешь.

— Да кого спрашивать-то? Рона? Так я сомневаюсь, что он сам об этом что-то знает. Гермиону? Та может бы и нашла ответы в книгах, но... Это же она нашла всё о магических контрактах. Но про истинные имена даже она, навряд ли, знает. А больше-то и спрашивать не у кого. Не Малфоя.

— А почему бы и нет. Драко Малфой вырос в чистокровной семье и просто обязан всё это знать. Да и, вы уж простите меня, мастер Эдгар, но он ни раз предупреждал вас, что водиться с предателями магии и крови — это не полезно для волшебников с чистой магией. Они живут в магическом мире, пользуются магией и ничего не отдают взамен. Они присасываются к чужой магии и тянут не только магическую силу, но и жизненную. Посмотрите, там, в этой книге должен быть раздел объясняющий что такое предатели крови, и чем они отличаются от предателей магии.

— А они отличаются? — я снова взглянул на оглавление. — "Предателями крови называют тех волшебников, которые совершили непростительный грех против жизни родственных по крови — отцеубийцы, детоубийцы( аборт, принуждённый выкидыш), убийство других членов одной крови, кража наследий и даров магии." Как можно украсть наследия?

— Посредством крови, мастер Эдгар. Взять чужую кровь и влить себе. Ведь магия она в крови. Поэтому маги и стараются отсекать от семьи волшебников, совершивших эти преступления. Их наказывает магия рода или семьи. Они даже могут лишиться своей фамилии, но при этом оставаясь волшебниками. Как это произошло с Уизли. Когда-то их фамилия звучала совсем по-другому.

— И всё же опять не понимаю. Если кто-то один из очень дальних предков совершил эти преступления, то почему наказание остаётся на последующих поколениях? Они то ведь ничего подобного не делали.

— Наказывают не люди. Наказывает сама магия и только она может решить, когда и с кого приходит время снять это проклятие.

— Звучит так: "всё на волю магии". — скептически буркнул я.

— А так оно и есть, мастер Эдгар. — строго ответил эльф, погрозив мне пальцем, — И это не повод для шуток и скепсиса.

— Ладно. Прости. Я, конечно же, не прав. С магией шутить не стоит. Читаем дальше: "Предатели магии — это волшебники преступившие законы Матери нашей Магии. Предавшие или уничтожившие свой или чужой род. Наказание — лишение магической силы. Их потомки считаются грязнокровками." Это как? То есть получается, что те кто уничтожил каким-то образом свой или чужой род становятся сквибами. А их дети тоже сквибы? Это что же — те, кого считают маглорождёнными, все "грязнокровки"?

— Не совсем так. Да, грязнокровки — это потомки предателей магии. А маглорождённые — это новые маги, рождённые от маглов или не от проклятых сквибов. Их ещё называют Искрами или Новой кровью.

— Но как это можно определить на взгляд? Вот, например, Малфой едва ли не с первого взгляда стал называть Гермиону "грязноковкой". Откуда он мог это взять?И почему других маглорождённых он так не называет?

— Некоторые из рода Блэков обладали даром называемый "Истинное око". Они видят чистоту и грязь вокруг магического ядра и видят ауру человека.

— Э-э-э. Ты сказал — "род Блэков", а причём здесь Малфой?

— Драко Малфой, но это не его истинное имя, наполовину Блэк через кровь своей матери, когда-то принадлежавшей роду Блэк. Видимо ему достался этот дар, ведь прямых Блэков уже не осталось. Магия рода Блэков посчитала наследника рода Малфой достойным этого дара.

— Как это Блэков не осталось? А Сириус? Он же ещё жив.

— Жив. — согласно кивнул Дэбби, — Но как продолжатель рода он бесполезен. Он бесплоден и предпочитает мужеложство в сексуальном плане. И к тому же тоже проклят Магией за предательство перед отчим родом, а также родом Поттеров. Вашим родом, мастер Эдгар. Сириус Блэк не предатель крови,но он на грани принятия клейма предателя магии. А что касается вашего биологического отца. Джеймса изгнали из рода, отсекли от наследства и Родовой магии, а это уже было пол-пути до клейма предателя. Если бы он не сделал то, что сделал, то после смерти предыдущего главы рода, принятый магией наследник, когда вошёл бы в своё совершеннолетие, мог вернуть его в род. Но не с поступком против магии предков.

— А что он такого сделал? Ну не зарегистрировал брак как положено? Разве это может считаться уничтожением рода? Может он потом бы женился по обряду. Какие его были годы?

— Он пожертвовал своим ребёнком, сделав из него приманку, этакого жертвенного агнца, избранника ложного пророчества, "ради общего блага". — едва ли не сквозь зубы выкрикнул тихий и мирный эльф, — Откат! Только магический откат спас вас, мастер Эдгар. Вы же читали, что убийство ребёнка самый великий грех перед магией, и она покушавшего на убийство наказала, развоплотила. А так как дитя Магии всё же остался жив, то Мать наша Магия дала тому возможность раскаяться в содеянном. Но, видимо, зря. — уже много тише произнёс эльф.

— Так получается, что я не совершил никакого подвига и никакая Авада не отлетела от моего толоконного лба? А это просто был магический откат? — с облегчением выдохнул я. — Тогда получается, что Волан-де-мор⁽²⁾ предатель магии и крови? Но он же не стал сквибом?..

Тут с улицы раздался гудок автомобиля. Дурсли вернулись.

— Ладно, Дэбби. Убери здесь всё пожалуйста, а я пойду встречать хозяев. Но... — я ткнул пальцем в эльфа, — имей в виду, у меня к тебе ещё туева куча вопросов. И один из них — что ты знаешь и откуда ты всё это знаешь?

— М! Вообще-то это не один, а совсем даже два разных вопроса, — пробурчал эльф, когда я уже закрывал дверь комнаты.

1) информация взята с форума Магический брак.

Вернуться к тексту

2) Волан-де-мор — в переводе означает "Полёт смерти" — из одного из интервью Дж. Роулинг.

Вернуться к тексту

Тетя Петуния осталась довольна ремонтом и даже расцеловала в щёки своего мужа, а меня как-то неловко потрепала по волосам.

— Подстричься бы тебе надо, наверное. — нейтральным голосом произнесла она.

— Не, мам, — хлопнул меня по плечу Дадли так, что у я едва не присел, — таким как он нельзя стричься. У них же вся сила в волосах. — хрустя печенькой, которую стащил со стола, — Помнишь мы смотрели мультик про Геракла, кажется... Ну там ещё его жена ему волосы обрезала и он потерял всю свою силу.

— Это не про Геракла, сынок, а Самсона. — поправил его отец. — Ладно, вы тут разбирайте пока вещи, а я поеду в авто мастерскую. Что-то не нравится мне как двигатель стучит и стреляет в карбюратор. Боюсь, как бы не пришлось в ремонт машину отдавать.

— Да какая разница, Геракл, Самсон, главное что у ведьмаков сила в волосах. Так же, Поттер? — гундосо проговорил Дадли, когда его отец вышел из комнаты.

— Возможно. — я пожал плечами, вспоминая длинные волосы Дамблдора и Малфоя-старшего. А если честно, то я больше ни у кого, по крайней мере, из тех волшебников, которых видел, не наблюдал длинных волос. А Волан-де-мор так и вовсе лысый, ха-ха, без единого волоска или хотя бы пушинки, на голове. Я даже хмыкнул про себе, если о магической силе судить по длине волос, то самыми могущественными волшебниками были бы женщины. — Вообще-то я не думаю, что это так. Среди... — я замялся, не зная как продолжить, ведь слова "волшебство" и "магия" всегда были под строжайшим запретом в семье Дурслей.

— Среди таких как ты. — с ухмылкой подсказал Дадли и дёрнул меня за прядку выбившуюся из куцего хвостика, в который я собрал отросшие почти до плеч волосы.

— Ну да, — дёрнул я головой и поморщился, больно всё же было, — ...много с короткими стрижками и даже есть абсолютно лысые. Я вообще-то всего и видел двоих с длинными волосами.

— Один ваш директор? А кто ещё? — неожиданно спросила тётя Петуния. Я удивлённо посмотрел на неё.

— Вы знаете Дамблдора? — я неверяще уставился на неё.

— Встречались. — скрививши в неприятной гримасе рот, как будто съела что-то кислое или горькое, коротко бросила она и развернулась к своему багажу. — Помоги...те мне отнести чемоданы в бойлерную. Надо всё перестирать.

Мы с Дадли переглянулись, подхватили по чемодану и двинулись вслед за ней в подвал, где находилась бойлерная и стояла стиральная машина.

Дадли поставил чемодан на пол и крикнув матери:

— Ма, я ну улицу! — выбежал в дверь чёрного входа.

Я поднял чемоданы на стол и отошёл в сторону, чтобы не мешать тёти разбирать одежду по цветам. Всё-таки там были и женские, чисто интимные, вещи.

— Ты тоже можешь идти пока, или что-то хотел? — не поворачиваясь, спросила тётя

— Да. Тётя, а что за послание вы получили и от кого?

Она нервно передёрнула плечами, а потом вздохнула-выдохнула и сказала через плечо.

— Иди, поставь чайник. Я заправлю машину и поднимусь.

Я вернулся в кухню. Налил в чайник отстойной воды, насыпал в заварник свежую заварку и встал к окну.

* * *

— Мы не хотели тебя вообще оставлять у себя и воспитывать. — стиснув тонкие длинные пальцы с безупречным маникюром вокруг чайной чашки, нейтральным голосом начала Петуния Дурсль. — Всё-таки ты не такой как мы. Тебе нет места в нашем мире, ты должен жить среди тебе подобных. Я пыталась достучаться до ваших. Даже ездила на вокзал Кинг-кросс к тому месту, через которое твоя мать проходила на этот ваш невидимый перрон. Надеялась встретить там кого-то из ваших. В приют мы тоже не могли отдать тебя, потому что у нас на тебя не было никаких документов. Нам совсем не нужны были разговоры, сплетни и неудобные вопросы о внезапно появившемся у нас втором ребёнке. Мы уже год как жили здесь и все в округе знали, что у нас только один сын. Представь себе, как бы я объясняла соседям, полицейским и в опеке, что нам просто ночью подбросили ребёнка на крыльцо дома, завёрнутого лишь в детское одеяло, и это в начале ноября, когда уже вовсю прихватывали морозы — а в то утро, так и вообще, шёл мокрый снег — и с одной лишь невнятной запиской, — тётя Петуния положила передо мной небольшую резную, на вид старинную шкатулку, которую принесла с собой, — Вот, смотрим сам.

Я отставил в сторону чашку и, проведя кончиком пальца по витиеватому узору на крышке, открыл шкатулку. Поверх, видимо, того самого одеяла лежал лист жёлтого пергамента сложенный пополам.

Бросив неуверенный взгляд на тётю, — та поджав губы и нахмурив тонко выщипанные брови, кивнула, указывая головой на лист. Пожав плечами, я развернул пергамент. В нём, до боли в сердце, знакомым мне затейливым почерком директора Дамблдора сообщалось о произошедшей смерти Джеймса и Лили Поттер от рук злого волшебника и просьба взять малыша на своё попечение, и ещё, директор выражал надежду, что дядя и тётя отнесутся к племяннику со всей возможной теплотой и заменят сироте утраченную семью. Стояла дата: 2 ноября 1981 года и его короткая подпись — С любовью ваш А. Дамблдор. ...И ВСЁ!!! НИ ДАТЫ РОЖДЕНИЯ, НИ ИМЕНИ РЕБЁНКА!

— Да уж. — выдохнул я, разглядывая лист с обеих сторон. — Не слишком информативно. А как же вы узнали мое имя и дату рождения?

— Она, твоя мать, прислала поздравление на рождество родителям, в котором и сообщила о рождении сына 31 июля 1980 года. И что назвала его в честь нашего дедушки по папе. Дедушку звали Генри, но мы его называли деда Гарри. Мамы с папой к тому времени уже не было в живых. — печально вздохнула тётя Петуния и аккуратно приложила белоснежный носовой платок к глазам.

— Но вы могли бы поступить так же, как и Дамблдор. — дёрнул я плечом, — Просто подкинуть меня в какой-нибудь приют... И всех делов-то. Может так оно и было бы лучше. — задумчиво, как бы про себе, добавил, — Для всех лучше.

— Мы пытались. Несколько раз в течение года мы оставляли тебя и возле той самой тумбы на вокзале, в надежде, что тебя найдут ваши же, и на пороге полиции, и детской больницы, и даже на паперти церкви. Но каждый раз, на следующее утро, я находила тебя на крыльце дома. А в последний раз тебя принёс сам Дамблдор.

Я хмыкнул. Тоже хороши родственнички — оставить беззащитного ребёнка одного на вокзале, ну ладно ещё на пороге полиции или больницы, да даже у церкви не так страшно, но просто бросить на вокзале... Да они ничем не лучше того, кто оставил меня на крыльце их дома.

— Дядя Вернон рассказал мне, что он угрожал вам. Он и сейчас угрожал, когда прислал вам то письмо?

— Да, угрожал. — раздражённо вскинулась тётя Петуния. — Угрожал! Сказал, что если мы не оставим тебя у себя до твоего совершеннолетия, которое по вашим законам наступает в семнадцать лет, то наш сынок тоже станет сиротой! Я спросила, что же мы сможем сделать, когда у тебя начнутся ...такие же ненормальности, как и у твоей матери. Я же помню, что она творила, пока не отправилась в эту вашу школу. Он сказал, что ничего подобного не будет, если держать тебя в строгости, умеренности в питании и не допускать никаких поблажек, которые присуще давать детям, а так же наказывать за малейшую провинность. Сказал, что ты не должен привязываться к нам и считать нас своей семьёй.

— А как дедушка с бабушкой относились ко всему тому, что делала мама? Они тоже наказывали её?..

— Как не странно, но нет. И даже радовались и гордились ею. После каждой её выходки покупали ей подарки и что-нибудь сладкое. А меня даже за отличные оценки в школе и примерное поведение, просто хвалили. — как-то чересчур надрывно всхлипнула взрослая женщина. Я снова ухмыльнулся про себе — обидно ей, видите ли было, что её лишь только хвалили, а для меня она вообще никакого доброго слова не находила, и даже, наоборот, всегда была недовольна, когда я приносил в табеле лучшие отметки, чем её сынок. Да и как вообще могло прийти в голову взрослому здравомыслящие человеку использовать ребёнка трёх-четырёх лет в качестве домашней прислуги, да ещё и ругать его за нерасторопность, только из-за того, что когда-то просто завидовала его матери, своей младшей сестре, за то что та умела делать то, что не могла она? Я вспомнил с какой ненавистью она высказывалась о ней тогда, когда за мной пришёл Хагрид. Сколько злобы и неприятия было в её голосе...

— Тётя Петуния, — как бы не было мне неприятно с ней разговаривать, но я смог сглотнуть ненавистный ком, ведь мне необходимо узнать всё что возможно про семью своей матери и как она может быть связана со Слизериным, кто такие Гонты и Мраксы. — а не могли бы вы рассказать о них. О бабушке с дедушкой. Я ведь даже имён их не знаю. — прокашлявшись, попросил я.

— Отчего же не могу? Могу. Сейчас, подожди. — странно, но она охотно согласилась. Однако неожиданно. М-да. Мне никогда не позволяли задавать вопросы ни о своих родителях, ни о дедушки с бабушкой со стороны матери.

Она вышла из кухни и вернулась через несколько минут, неся в руках две деревянные рамки в которые были вставлены фотографии.

— Вот это папа, когда ему было восемнадцать лет. Это он сфотографировался перед тем, как его обрили налысо. Перед службой...

Я взглянул на чёрно-белое фото и не удержавшись, испуганно вскрикнул, зажав рот ладонями. Крепко зажмурился, помотал головой, снова открыл глаза.

На меня смотрел ... молодой Том Риддл, каким я видел его, когда учился на втором курсе, сначала в его воспоминаниях из дневника, а потом в Тайной комнате.

— Что такое? — обратила внимание на мои ужимки тётя Петуния.

Я схватил чашку и залпом выпил уже подостывший чай, вскочил со стула и несколько раз прошагал по кухни вокруг стола. Потом вернулся обратно и пристально всмотрелся в лицо молодого парня, как две капли воды похожего на того, кто стал пугалом магического мира Британии и сделавший меня круглым сиротой.

— Тётя Петуния, кто это? — тыча пальцем в беззаботно улыбающегося парня.— Нет, — помотал я снова головой, — Нет. Это не может быть он.

— Да кто он? — нахмурив брови, сердито спросила тётя, — Кто он?

— Тётя Петуния, пожалуйста, скажите, кто это? Как его имя?

— Я же тебе уже сказала, что это наш с твоей матерью отец. Его звали Георг Эванс. В чём дело? Ты чего так всполошился?

— Расскажите о нём, пожалуйста. — сложив молитвенно руки и не отрывая взгляда от фото, произнёс я всё ещё шёпотом, буквально сваливаясь на стул.

— Хорошо, я расскажу то, что знаю. То, что рассказывала нам бабушка. Это было в начале нынешнего века, между двумя мировыми войнами. Наша бабушка Тесси тогда работала в приюте, названия не помню, медсестрой или как тогда называли — сестрой милосердия. В аккурат перед Новым годом к ним в приют заявилась странная женщина, она была беременна и уже практически на сносях. За несколько минут до окончания старого года у неё начались роды. Бабушка приняла младенца, это был крепкий и здоровый мальчик. Та женщина только и успела дать ему имя и умерла. Но ...как оказалось, что в её чреве был ещё один ребёнок. Бабушка, хоть и не имела навыков акушерки, но ... В общем, она разрезала живот этой женщины и вытащила ещё одного мальчика, но он, по-сравнению со своим братом, был слабым и почти мёртвым. Как бабушка сказала, кожа у него уже была синюшной, как бывает у задохнувшегося. Первого ребёнка оставили в том же приюте, а второго отправили в детскую больницу. Бабушка навещала этого малыша, тот был слабеньким и плохо поправлялся и она решила взять его себе. Ей уже тогда было около пятидесяти лет. Она усыновила мальчика и дала ему свою фамилию. Муж у бабушки погиб на первой мировой войне, бабушке выплачивали королевскую пенсию как вдове военного. Ну а потом они просто жили как и многие. Папа, после войны отслужил в армии. Служил он в Германии, оттуда он привёз нашу маму Розу. Она была среди детей евреев, которых немцы держали в гетто и была круглой сиротой. Они поженились, папа закончил курсы бухгалтеров и устроился работать на ткацкую фабрику, сначало простым кладовщиком, потом стал управляющим, а мама закончила педагогический колледж и стала работать воспитательницей в детском саду. На деньги, что папе выдали за службу в армии, они купили дом неподалёку от той фабрики. Ну так и жили, потом родилась я. Обычная английская семья. — нервно дёрнув плечом, печально усмехнулась женщина, — Была... Пока через три года не родилась Лили.

— А ничего необычного с вашими родителями не происходило? — Тётка задумалась. Затаив дыхание, я взволнованно ждал ответа. А потом она кивнула чему-то своему в голове.

— Да. С мамой нередко происходили странности. То цветы увядшие вновь зацветут, то чашка разбитая целой станет. Ну и другое по-мелочи. Но не так, как это было с твоей матерью и тобой. А у папы была феноменальная память и он чувствовал ложь, и как мне иногда казалось, мог распознавать мысли других. И ещё он был красавец! — с гордостью проговорила она. — Мама тоже была красивой. Но какой-то другой красотой. Они были полной противоположностью друг другу, внешне и очень похожи друг на друга внутренне. Мама было маленькой, миниатюрной, с огненно-рыжей густой шевелюрой, со светлой кожей и зелёными глазами — Лили была похожа на маму. А папа — высокий, черноглазый шатен. Да вот посмотри сам. — она показала мне другое фото.

На снимке стояла пара — девушка, одетая в пальто, держала на руках маленького ребёнка, завёрнутого в розовое одеяло, волосы заплетённые в две косы, снимки были чёрно-белые и поэтому цвета не разобрать. Она едва доставала макушкой до плеча мужчины, так похожего на молодого Тома Риддла — но уже повзрослевшего — а тот, обняв её за плечи, со счастливой улыбкой нежно смотрел на малышку. Перед ними стояла девочка, на вид, лет трёх в одетая зимнее пальто и белую шапочку.

— А как фамилия вашей мамы? Бабушки Розы.

— Не знаю. — тётя дёрнула головой и плечом, — Мама никогда не рассказывала нам о своем детстве и своих родителях. А к чему ты всё это спрашиваешь? — настороженно спросила она.

— Видите ли, тётя Петуния. Дедушка очень сильно, прямо один в один, похож на одного знакомого мне... Ну... одного из наших. Сейчас, конечно, он выглядит абсолютно по-другому. Да и не наш вовсе. Но, я видел, как он выглядел, когда ему было то ли пятнадцать, то ли шестнадцать лет. Тётя, а что стала с тем, другим ребёнком? Ну, который родился первым.

— Не знаю. Меня это как-то не особо интересовало. Лили, кажется, спрашивала бабушку, когда последний раз приезжала. Но я без понятия, о чём они говорили. Ты думаешь, что тот, про которого ты говоришь, и есть брат папы?

— Боюсь, что это так. — я как тот китайский болванчик, который стоит на книжной полке в гостиной Дурслей, несколько раз покивал головой. — Уж слишком они схожи между собой. Просто один в один.

— И думаешь, что папа мог быть ... Этим... ну, одним из ваших?

— Не знаю. Может быть. Тот, другой, он волшебник. А дедушка мог быть быть сквибом. Это...

— Я знаю, кто такие сквибы. — резко и раздражённо перебила она меня. — Ваш директор мне подробно это объяснил, когда я просила его принять меня в эту вашу школу, чтобы быть рядом с сестрой и даже написала ему письмо. Он ответил, что сквибы не могут учиться в этой школе, потому что они... Ну в общем, не такие как надо...

— Так вы знали, что вы ...сквиб?

— Знала. — недовольно поджала губы тётя Петуния и перевела взгляд поверх меня.

— Поэтому вы и не любите меня? Да? Потому что у меня есть эти способности, а у вас и Дадли нет?

— Да. И поэтому тоже. — резко ответила она и поднялась со стула, взяла свою чашку, выплеснула остывший чай в раковину и налила себе новый, — Бабушка Тесси жива, если хочешь, можешь навестить её в пансионате имени Святой Марии Магдалины, и она тебе всё подробно расскажет. Несмотря на то, что ей уже за сто лет, она всё ещё в своем уме. И... нечего на меня так смотреть, я её туда не отправляла. После смерти мамы и папы, она сама так решила. А у меня был новорождённый ребёнок на руках, а потом и ты появился. — как бы оправдываясь, сказала тётя Петуния и высоко вздёрнув голову, вышла из кухни, а я остался рассматривать фотографии семьи Эванс.

* * *

Моя жизнь в семье у Дурслей была безрадостной и нелёгкой. Во всяком случае, дети не должны спать в чулане под лестницей, питаться тем, что не в состояние съесть другие, потому что уже не лезет, а выбрасывать жалко. Не должно у ребёнка сводить желудок от голода, потому что взрослые просто забыли про него. У ребёнка всегда должен быть тот, кто пожалеет, обнимет, кому можно без страха задать множество вопросов и получить на них ответы, а не окрик: "Не задавай вопросов!" и, вдобавок затрещена по затылку или мокрым полотенцем по заднице. Сколько раз я проклинал тот день, когда погибли мои родители и жалел о том, что не погиб тогда в автомобильной катастрофе вместе с ними. И всё это из-за банальной зависти и злобы этой женщины. Муж, конечно, голова в семье, но жена — шея. Куда шея повернёт, туда голова и смотрит. Если бы тётка хоть немного проявляла ко мне теплоты и доброжелательности, я думаю, что ни её муж, ни сынок не относились бы так, как относились. По крайней мере, дядя Вернон никогда не бил меня. Да, обзывал уродом и ненормальным, иногда замахивался, но лишь тогда, когда тётка чересчур уж доставала его своими жалобами. Иногда даже порыкивал на неё: "Твой племянник, сама с ним и разбирайся". А так, он вообще не обращал на меня внимания. Его нисколько не интересовала моя жизнь, как, впрочем, и жизнь собственного сына. Лишь один раз он действительно вышел из себя, когда Добби опрокинул на голову жены его, увы, не состоявшегося, делового партнёра, а потом и вообще, прилетела сова и сбросила прямо перед её носом "вопилёр" из министерства.( Ха! Это значит не является нарушением Статута Секретности?!) И даже тогда дядя Вернон не ударил меня, а просто схватил за шкирку и швырнул в комнату — я сам уже не удержался на ногах и ударился носом об спинку кровати, отсюда и синяки под глазами, которые наблюдали братья Уизли, когда явились на зачарованном на полёт автомобили своего отца, чтобы спасти меня — и по наущению тётки навесил на дверь кучу замков. А решётка на окне уже стояла. Кстати, надо поинтересоваться у Дэбби, как он узнал о том, что в тот год в Хогвартсе будут происходить ужасные события, и вообще, как он, смог найти меня, если никто в магическом мире не знал, где я проживаю. Странно всё это. А самое странное это то, что я об этом происшествии даже не разу за всё это время даже не задумывался. Откуда и сами Уизли узнали адрес Дурслей?

Я посмотрел в кухонное окно, которое выходило на задний двор с тенистыми деревьями и цветущими нарциссами, тётка, развесив свои постирушки на верёвки, стояла возле калитки и разговаривала с соседкой. Видимо, хвасталась отдыхом в санатории. Я понял, что уж если миссис Дурсль зацепилась с кем-то языком, то это надолго, взял фотографии и поднялся к комнату, которую Дурсли выделили мне после того, как пришло первое письмо из Хогвартса, на конверте которого было написано: "чулан под лестницей для мистера Поттера" и был чрезвычайно удивлён увиденным.

Комната, казалось, стала больше размером, если до этого в ней помещалось минимум мебели — стол, больше напоминавший тумбочку, колченогий табурет, возле двери металлический шкаф, привезённый дядей Верноном откуда-то с мусорки и односпальная с железными спинками кровать, тоже, видимо, оттуда же.

То теперь возле окна, занавешенного лёгкой тюлевой занавеской, на всю длину стены, стоял письменный стол из тёмного полированного дерева, перед ним кресло-стул с мягкой спинкой и сиденьем из ткани. С обеих сторон окна висели книжные полки, на них разместились не только мои учебники, но и другие книги, которых я никогда раньше не видел. Слева от входной двери, вдоль стены — широкая, обрамлённая кремовым балдахином, с мягким постельным бельём того же цвета, двумя огромными подушками и призывно откинутым пуховым одеялом, кровать почти шептала, зазывая лечь и ни о чём не думать. Напротив кровати — два кресла обращённые друг к другу, между ними овальный столик на гнутых ножках. От кровати и до самой двери высился резной платяной шкаф со множеством ящиков и зеркалом.

Стены оклеены тканевыми обоями, основной гаммой которых был зелёный с мелким рисунком золотых завитков, виноградных лоз и разных птиц. На полу лежал ковёр, занимавший всё пространство от стены до стены с рисунком из гигантских цветов. На потолке качалась старинная люстра с множеством подсвечников.

А посреди этого великолепия стоял эльф Дэбиан и довольно скалился, глядя на меня снизу вверх.

— Дэбби, откуда всё это? — растерянно спросил я. — Где ты всё это достал?

— В Хогвартсе. — радостно сообщил эльф.

— В Хогвартсе? — ещё более удивлённо присвистнул я, — А разве можно из Хогвартса брать вещи?

— Вам, мастер Эдгар, не только можно, но и нужно. — уверенно кивнул Дэбби, — Жалко, что дом ваших родичей не волшебный и нельзя расширить пространство. — мечтательно прищуриными глазами, оглядев помещение, произнёс предприимчивый эльф. — Вы не волнуйтесь, мастер Эдгар, эти все вещи очень долго лежали никому не нужными в специальной комнате, куда эльфы много лет складывали, когда они выходили из строя. Я лишь немного их трансфирепарил.

— Трансфирепарил? Это что за заклинание? — поглаживая ладонью по дереву шкафа, недоумённо переспросил я.

— Это я объединил трансфигурацию и реппаро. — лукаво улыбаясь, ответил Дэбби. Но тут же погасив довольную лыбу, взволнованно задал вопрос. — Вам не нравится?

— Нравится, Дэбби. — успокоил я его, — Но... Просто это как-то, наверное, неправильно. Это ведь вещи, они принадлежат Хогвартсу. И что скажут Дурсли, когда это увидят?

— Если вы, мастер Эдгар, так переживаете, то, когда вы переселитесь в свой дом, мы всё вернём обратно в Хогвартс. Зачем вам старые чужие вещи, когда у вас будут свои? А ваши родичи, если и заглянут в эту комнату, то увидят тоже самое убожество, что и было. Наследник Великих Родов не должен жить как нищий. — обиженно, но пафосно произнёс эльф и горделиво стал в стойку.

— Ну ладно. Не обижайся. — я погладил его по голове, эльф зажмурился и замурчал, напитываясь моей магией. — И книги? — в восторге воскликнул я, — Книги тоже никому не нужные?

Взяв в руки одну из книг, я прочитал "Трактат Икабода Флинча. О защитных чарах и их плетениях. Учебник по заклинаниям и чарам для отроков третьего курса школы Хогвартс. 1658 год издания".

— Ничего себе! — восхищённо воскликнул я, — Это же настоящий раритет!

Не долго думая, я положил снимки на стол и усевшись на стул, стал осторожно перелистывать ветхие страницы старинного учебника, пока читая заглавие разделов и рассматривая рисунки плетения защитных чар. Я погрузился в книгу целиком, с головой, забыв об окружающем мире. А когда вынырнул из просмотра, то заметил с каким волнением Дэбби смотрит на фотографию моего деда.

— Дэбби, — отложив книгу на стол, я окликнул эльфа. Тот вздрогнул и оторвав от снимка взгляд, вопрошающе посмотрел на меня, — Дэбби, тебе знаком этот человек на фотографии? — настороженно вглядываясь в лицо эльфа, спросил я.

— Нет, — помотал головой Дэбби, — я не знаю этого человека. Я видел другого, похожего на этого.

— Видел? Где и когда видел?

— Когда был Добби и жил со своей матерью Похлёбой и был ещё совсем несмышлёнышем. Хозяйкой матери Добби была вдова Хепзида Смит. Молодой волшебник, похожий на этого человека, часто приходил к хозяйки в гости. А потом вдова Хепзида умерла, а мать Добби обвинили в том, что она отравила свою хозяйку. Похлёбу развоплотили. Добби остался без матери, хозяйки и дома.

Из сумбурного и эмоционального повествования Дэбби я узнал, что Добби забрала к себе племянница почившей хозяйки мисс Друэлла Розье. Она воспитала и выучила всему маленького эльфа и привязала его к себе, так Добби стал личным домовиком мисс Друэллы. Когда она вышла замуж за младшего брата леди Вальбурги Блэк Поллукса Блэка, они часто посещали городскую резиденцию Блэков, расположенную в пространственном кармане на площади Гриммо. Там он тоже встречал того самого волшебника, чаще всего он находился в библиотеке. После смерти мужа миссис Друэлла рассорилась с золовкой, которая самовластно распорядилась жизнью своих двоих племянниц, выдав их замуж за тех, кого сама предпочитала. Миссис Друэлле женихи дочерей не нравились. Ей также не нравилась и политика, которой придерживались её уже престарелая бабушка и её сыновья, один из которых уже тогда находился в Азкабане. Волшебник, который называл себя Тёмным лордом Волан-де-мор, также часто посещал поместье Розье. В общем, Друэлла рассорилась со всеми Блэками и Розье, перебралась жить к своей кузине по матери, Юфимии Поттер и, само собой, взяла с собой Добби. Они жили в Поттер Кастле до самой смерти леди и лорда Поттер. Леди Поттер тяжело перенесла решение мужа, отторжения сына от магии рода. Но понимала, иначе нельзя было поступить. Клеймо предателей магии могло уничтожить всё, чего добились тысячелетиями славные предки Поттеров. Лорд Поттер позволил сыну и его гражданской жене проживать на территории усадьбы пока та была беременна, так как ребёнку, находящемуся в чреве была необходима подпитка родовой магии. Они жили на "детской" половине замка. Но, когда женщина родила, лорд Поттер сразу же забрал новорожденного внука и провёл ритуал принятия его в род как своего магического сына, тем самым сделав его своим наследником, а сына и его женщину, как только та пришла в норму после родов, выпроводил с территории усадьбы, оставив Джеймсу право для проживания в коттедже в Годриковой Впадине.

Так как леди Поттер была очень слаба, то все заботы по уходу за маленьким наследником легли на плечи миссис Друэллы, ну и соответственно, эльфа Добби, у которого был опыт работы с грудничками... А потом лорд и леди Поттер умерли.

— От драконьей оспы? — спросил я.

— Нет, — печально покачал головой Дэбби.

— Нет? — удивлённо переспросил я. — Что значит "нет"? Мне все говорили, что они умерли от драконьей оспы.

— Я не знаю, почему вам так говорили, мастер Эдгар. — терпеливо проговорил эльф, — Но откуда же в Англии может взяться дракон и драконья оспа? Да и после того, как глава рода прогнал своего сына из дома, лорд поднял все щиты вокруг поместья. Даже семейный целитель и кормилица наследника постоянно жили в Поттер Кастле. И сами хозяева редко куда выходили. Но на майский Белтайн лорда Флимонта и леди Юфимию пригласили быть посажёнными родителями на свадьбе сына одного из вассалов Поттеров. Вам, мастер Эдгар, тогда было всего десять месяцев, у вас резались коренные зубки и вы температурили и капризничали, поэтому миссис Друэлла осталась дома с ребёнком, а матушка Юфимия с мужем впервые за десять месяцев отправились в своё другое поместье, где жила семья этих вассалов. Я не могу точно сказать, где это... Но где-то в Ирландии. Их не было несколько дней. В ночь на седьмой день домовики Поттеров обнаружили, что защита поместья пала. Это могло значит только одно — хранитель мёртв. А хранителем своей земли и всего что на ней находилось, был сам Крон-лорд Поттер. На утро тела лорда и леди Поттер привезли домой. Никто толком не знает, что произошло на самом деле на этой свадьбе. Как сказали авроры, которые сопровождали катафалк — что они были отравленны, как и несколько других гостей присутствующих на свадьбе, а чем и как неизвестно. Ни в напитках, ни в пище следов никакого яда не было обнаружено. Но расследование ещё ведётся. Потом начались погребальные обряды, которые необходимо проводить только после захода солнца. Казалось, что на панихиду по усопшим Крон-лорда и Крон-леди Поттер прибыли все волшебники мира Магии и не только Британии.

— А мой отец Джеймс, он был на похоронах родителей? — взволнованно поинтересовался я.

— Был, — кивнул Дэбби, — мастер Джеймс сильно плакал и клялся, что изменит своё поведение, сделает всё, как велели ему глава рода и магия предков. Его рыжая женщина тоже была. — Дэбби помолчал немного, а потом выдал, — Эльфийка леди Поттер Малушка сказала, что эта волшебница, она не маглорождённая.

Я понимающе покачал головой — это я уже и сам понял.

— Обряды проходили три дня и три ночи. Вас, мастер Эдгар, вынесли к гробу ваших магических родителей только один раз. Глава палаты Лордов Гранд-лорд Норфолк зачитывал письмо-распоряжение Флимонта Поттера, в котором передал жезл главы рода Поттеров своему магическому сыну и биологическому внуку Эдгару Флимонту Джеймс Поттеру, а так же титул и регалии Крон-лорда Певерелл и меч барона Гриффиндор.

— Меч Гриффиндора? Тот что сейчас находится в Хогвартсе? — я, что называется, впал в столбняк. Так это выходит, что этот меч принадлежит вовсе не Хогвартсу, а роду Поттеров?

Ответить на этот вопрос Дэбби не успел, в дверь постучали.

Я чуть приоткрыл дверь так, чтобы не было ничего видно внутри. На всякий случай. В коридоре стояла тётя Петуния с недовольным выражением на лице.

— Ты забрал фотографии. — раздражённо произнесла она, не спрашивая, а констатируя факт.

— Да. Я их взял на время. Скопирую и верну. — нейтральным тоном ответил я. — Разве у вас нет других снимков?

— Эти единственные на которых нет твоей матери, — всё же она упорно на желала произносить имя своей уже больше десяти лет как мёртвой сестры. Неужели до сих пор зависть и злоба гложет?

— Ладно. Я же сказал, сделаю копию и верну. Мне нужны эти снимки для расследования родословной мамы. — да и твоей тоже, подумал я, но вслух не сказал.

— После завтра к нам приезжает моя давняя подруга, мы с ней много лет не виделись, встретились в пансионате. Но она только приехала, а мы уже уезжали, так что поговорить не успели. — зачем-то она стала объяснять мне это. — Я ей про тебя ничего не говорила, да, если честно, то и говорить не хочу. Марго пробудет у нас неделю. Не мог бы ты пожить это время у своих друзей?

Хм. Интересненько получается. Послезавтра мой день рождения, а меня выпроваживают из дома. Ну и ладно. Для Дурслей никогда этот день не был праздничным, как, собственно, и для меня самого.

— Наверное, смог бы. Мне уйти сейчас или...

— Нет, не сейчас. Сейчас ты отправишься в палисадник. Я посмотрела там, ты совсем обленился без моего надзора. — я хмыкнул, а ничего что я был занят ремонтом с её мужем? — Надо подравнять газон, обрезать изгородь вдоль забора. И прополоть в цветах. Всё заросло сорняками. А завтра поможешь мне сделать генеральную уборку в доме.

— Зачем уборку в доме? Ведь чисто. Я убирался после того, как мы с дядей Верноном закончили ремонтировать стену. — недовольно буркнул я, окидывая взглядом коридор и лестницу.

— Я вижу как ты убирался. — презрительно сморщившись, ткунула она пальцем в потолок. — Всё в паутине.

Ну может быть и так. Я на потолок не смотрел совсем. Всё же я не профессиональный уборщик.

— Ладно. Как скажете, мэм. Только переоденусь. — ухмыльнувшись, я сделал шутовский поклон и так же бочком через узкую щель пробрался назад в комнату.

Отложив продолжение беседы с Дэбби на потом, да и осмыслить полученную информацию было просто необходимо, потому как чувствую, что чем дальше, тем будет ещё страньше, я дал эльфу галлеон и отправил его за газетами. Ведь я абсолютно не знал, что происходит в магическом мире. Как магический мир принял возвращение того, кого они так боятся называть по имени, а впрочем Волан-де-мор это вовсе и не имя, а так, кличка, как у не породистого пса. Не зря же его адепты прозваны УпСами.

Палисадник действительно зарос сорняками — я ведь только поливал растения, на остальное времени просто не хватало — углубившись в свои размышления, я не заметил, что провозился до темноты.

Мысли мои были сумбурным перескакивающие с одного на другое.

Если Том Риддл и мой дед по материнской линии родные братья, более того, близнецы, то моей матери он приходится родным дядей, а мне двоюродным дедом! И, видимо, он не знал об этом. Если бы знал, наверное, не стал бы убивать свою племянницу. А может он и не собирался её убивать? Он же сказал мне, тогда, когда охотился за философским камнем, что моей матери не нужно было умирать... Может он и меня не хотел убивать? А что хотел? Зачем вообще пришёл? Может хотел познакомиться, просто пообщаться, а Джеймс напал на него первым?..

Ох, знать бы в точности, что же на самом деле произошло в Годриковой Впадине. И как я, маленький, вообще оказался в том коттедже, если до этого жил в Поттер Кастле и по распоряжению деда Флимонта не должен был покидать родовой замок до одиннадцати лет?

Дамблдор знает, я в этом почему-то уверен, но вряд ли он скажет правду. "Правда — это прекраснейшая , но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью" — прозвучали у меня в голове слова Дамблдора. Он никогда не говорил мне полной правды. Я перестал доверять ему после третьего курса, когда просил его помочь Сириусу Блэку реабилитироваться, ведь он ни в чём не был виноват. Директор тогда сказал мне, что если рассказать всю правду о Блэке и о том, где всё это время скрывался Питер Петтигрю, которого считали погибшем, Артур Узли будет обвинен в укрывательстве предателя-анимага и его могут уволить с работы, а то и вовсе посадить в Азкабан. А он единственный кормилец в этой семье. Не хочу же я, чтобы пострадала семья, которая приняла меня как родного сына...

А может Сириус в курсе что произошло тогда? Они же с Джеймсом были друзьями, как говорят все вокруг, не разлей вода. Интересно, где он сейчас прячется от министерства и дементоров?

И тут меня осенило понимание, что я чуть не отхряпал себе секатором пол пальца и застыл на месте.

Дементор! Он явился не по мою душу. Министерство оставило его здесь для поимки Блэка. Видимо Фадж уверен, что Блэк появится в Литтл Уининге, чтобы навестить меня, а эмоции той молодой парочки спровоцировали нежить на нападение. Надо сегодня же попробовать связаться с Сириусом и узнать у него, в курсе ли он, что род Блэков является, вернее, являлся, регентом рода Поттеров.

Хм! Связаться! А как? Хедвиг то я оставил у Хагрида, потому что писать письма мне было не кому. Может Дэбби сможет как то отправить послание? И ещё надо подумать, где мне перекантоваться эту неделю.

С Уизли в этом году я рассорился окончательно и, надеюсь, бесповоротно.

* * *

После того, как из кубка вылетела записка с моим именем, первым отвернулся от меня мой лучший, а может даже и единственный друг Рон, который как ни кто знал, что я никогда самостоятельно не искал приключений на свою голову и просто ненавидел славу "мальчика, который выжил". Видите ли, Рон посчитал, что я зазвездился, друзей не во что не ставлю и не мечтаю днём и ночью делиться с ними славой, деньгами или что-то ещё он от меня хотел... Высказав вслух, громко, при всех, в гостиной факультета всё, что он думает о своём, теперь уже бывшем друге, Рон возглавил травлю студентов Хогвартса и сделал всё, чтобы превратить мою жизнь в Ад на земле. Мало того что он сам не поверил, что я не бросал заявку со своим именем в этот чёртов кубок, так он намеренно провоцировал конфликты своими презрительными взглядами и саркастическими(как он думал)выражениями в мою сторону. Я же не собирался объясняться с ним, а тем более, оправдываться. Да кто он такой, чтобы я ему что-то доказывал?! Он оказался даже хуже Малфоя, тот хотя бы никогда и не скрывал своего отношения ко мне и я ничего положительного от него не ждал. Мой игнор Рон воспринял как личное оскорбление, ведь Малфою я хоть как-то, но отвечал, а на рыжего не обращал абсолютно никакого внимания. Гермиона почему то считала, что я должен первым подойти к Рону, поговорить с ним, объясниться и тогда он одумается и простит меня. Она приняла стойкий нейтралитет — не поддерживая троллинг и подначки Уизли, но и не пытаясь его остановить, объясняя свою позицию тем, что мы оба её друзья и она не хочет ссориться с нами обоими, и нам нужно самим разобраться в этой ситуации. Рон всё поймёт и простит меня.

Простит?! За что он должен прощать меня?! Я знал, что Грейнджер, хоть вслух и не говорит, но то же не верит, что я не бросал сам заявку со своим именем в кубок... Вернее не так. Она верит, что я САМ не бросал — не считая меня способным обойти чары Дамблдора — она уверенна, что я попросил сделать это Добби! Я услышал совершенно случайно беседу в библиотеке — Лаванда Браун и Парвити Патил говорили об этом нашим однокурсницам из Хаффлпаффа Сьюзен Боунс и Ханне Аббот.

* * *

О том, что первым заданием будут драконы, я узнал за неделю до начала турнира. Летая на метле над Запретным лесом, я заприметил вольеры, в которых сидели четыре дракона. Накинув на себя мантию-невидимку, я подлетел ближе и увидел, как один из драконологов разговаривает с тремя рыжими гриффиндорцами. Сверху лиц мне было не видно, но кто бы ошибся в Уизли. По-моему, только эта семейка обладает таким уникальным цветом волос.

Чарли, старший брат Уизли, работал в драконьем заповеднике в Румынии. Я прислушался... Он велел своим братьям, чтобы они рассказали мне о том, что первым заданием в турнире будут драконы и что чемпионы должны что-то у них забрать. После этого шестой представитель семейки предателей ходил по Хогвартсу, бросая на меня взгляды полные превосходства, как будто знал что-то такое, чего не знает никто. Но он был неправ. И Делакур, и Крам были в курсе о драконах. Я ещё несколько раз пролетал над загоном, чтобы вблизи рассмотреть этих огнедышащих животных, и видел там и мадам Максим, директора Шармбатона, которую "выгуливал" Хагрид — а ведь мне он ничего не сказал — и директора Дурмстранга, он подсматривал за этой парочкой, прячась в кустах как партизан. Само собой, что директора обязательно рассказали своим подопечным о драконах. Я считал, что не знает только Седрик Диггори, оказался не прав. Он знал. Ему рассказали Джордж и Фред Уизли, за деньги... Этого было достаточно, чтобы понять, на сколько правы те, кто называл эту семейку предателями крови и нищебродами. За деньги они готовы и мать родную продать, хотя яи не уверен, что за неё много дадут.

С драконом я справился, можно сказать, играючи, без какого-либо риска для себя любимого.

Я заранее купил в Хогсмиде несколько пакетиков орешков Берти Боттс, трансфигурировал из них сотни снитчей(программа по трансфигурации из первого курса), наложил на них чары привлечения внимания (программа седьмого курса, подсказал Сириус) и пустил в полёт. Пока мои "снитчи" отвлекали животное, кружа над его мордой как мелкие надоедливые насекомые, которые своей многочисленностью могут и слона завалить, а толпа наблюдала за радужным полётом, сам встал так, чтобы дракониха меня не видела, заклинанием левитации (программа того же первого курса по заклинаниям) я выдернул подальше от лап драконихи и поближе к себе золотое яйцо, а потом заклинанием призыва Акцио, подхватил летящую ко мне в руки добычу и спокойно вышел из загона. Дрожже снова вернулись в свою изначальную форму и, как горох посыпались на камни, оставив дракониху в непонятках: — "А что это вообще было?" и разочарованную толпу волшебников, которые хотели насладиться гладиаторским боем и запахом горелого тела. Моего тела! А не получилось! Да! Вот так вам!

На всё про всё у меня ушло не более пяти минут. За первый тур я, неполный четверокурсник, заработал больше всех очков и занял первое место. Как кто-то сказал: "Не надо мудрствовать лукаво, всё гениальное просто!"

Кстати, весь выигрыш с тотализатора, который организовали Фред и Джордж Уизли, забрали, как ни странно, старшекурсники из Слизерина и Рейнвенкло. Они поставили на меня на три позиции: 1) Я останусь жив. 2)Меньше всех потрачу времени на выполнение. 3) Непредсказуемость и неординарность выполнения задания. То, что я использовал заклинания изучаемые на первых курсах, посчитали непредсказуем и неординарным. Гриффиндорцы и хаффлпаффцы пытались опротестовать мою победу и их выигрыш, после того, как Грейнджер на весь Большой зал, во время праздничного ужина, обвинила меня в мошенничестве, заявив, что я знал о первом задании и заранее подготовился. Диггори, Делакур и Крам скромно промолчали о том, что они тоже знали об этом. Но мне уже было всё по-барабану. Главное что я остался цел и невредим, чего не скажешь о других чемпионах. Диггори подпалило лицо и волосы с правой стороны. Делакур обожгло ноги, а Крам, хоть и не получил физического увечья, но сломал свою волшебную палочку.

Потом был рождественский бал. И то, кого я пригласил стать моей спутницей на балу, шокировало всех.

Трейси Девис — тихая, скромная и довольно симпатичная девушка с длинными до пояса чёрными волосами, всегда аккуратно заплетёнными в две косы и глазами цвета незабудки, с факультета Слизерин нашего потока. От всезнающий и вездесущих кумушек-сплетниц Браун и Патил, я узнал, что Дэвис, так же как и я круглая сирота и воспитывалась, хоть и является чистокровной, у своих родственников-сквибов и жила в магловском районе. Это потом она мне сама рассказала, что её маму убили Пожиратели Смерти в том же пресловутом восемьдесят первом году, девочке тогда было всего несколько недель от роду. Кто её отец, она не знает, а тётя молчит, только плачет, когда она начинает спрашивать об этом. Я спросил у неё разрешения помочь ей оплатить бальный наряд. Девушка смутилась, но согласилась с условием, что после бала вернёт всё обратно.

На этот раз на меня надулась Джинни Уизли. Она отчего-то решила, что я должен был пригласить именно её и обвинила меня в том, что ждала до последнего дня, отказывая всем, кто приглашал её. А их, по её же словам, было немало со всех факультетов и даже со Слизерина. И если до этого она не принимала участие в действиях своих братцев против меня, то после бала я стал для неё врагом номер один — она пустила слух, что сама отказала мне, и поэтому мне пришлось пригласить эту "слизеринскую плоскую и кривоногую змею, у которой нет ни кожи, ни рожи, ни сисек, ни..." Я ей ответил, если бы она была парнем, то я вызвал бы её на дуэль за оскорбление своей девушки. Вот тут она взбелинилась, как укушенная банши и едва не расцарапала мне лицо и не вырвала волосы своим коронным летучемышиным сглазом(а больше, по-моему, она ничего путного и не умеет, по крайней мере я не видел)И только Инкарцио и Ступефай усмирили рыжую малолетнюю ведьму. Так что минус ещё одна Уизли из моего общения.

С решением второго задания мне помог Пивз — хогвартский полтергейст. Как-то пролетая мимо, он облил меня водой и захохотав, пропел — "Тупой Поттер никогда не догадается, чтобы понять, о чём поют русалки, нужно нырнуть в воду с яйцом!"

Нырнуть в воду с яйцом? И где это можно сделать? В Чёрном Озере? Но, простите, сейчас зима и озеро затянуто льдом.

Но и с этим мне повезло. Стоя в одиночестве возле кабинета зельеварения, я подслушал разговор Забини и Малфоя. Тот его приглашал в ванну старост и сказал, что купил у Маркуса Флинта пароль.

В Хогвартсе есть ванна старост?! Я даже не подозревал об этом, хотя был уверен, что неплохо знаю замок, благодаря карте мародёров. Надо внимательно рассмотреть её. А пароль? Ну как-нибудь проберусь. У меня же есть замечательный друг — свободный эльф Добби и замечательная мантия-невидимка.

Через два дня я узнал, что нас ожидает во втором туре. Всё же Чёрное озеро! Надо будет за один час успеть спасти какое-то сокровище, без которого я не смогу ходить по земле. А что есть у меня такого ценного? И как продержаться под водой целый час, если я даже плавать не умею. Ха! Возможно самое дорогое у меня, это моя жизнь, а так как я не человек-амфибия и дышать под водой не могу как рыба, то запросто утону... Наверное, я должен спасти самого себя. Потому что на данный момент ничего более ценного, чем я сам у себя, у меня нет. Да я просто могу не нырять в ледяную воду в феврале месяце. На том и порешил, и успокоился, забросив яйцо в сундук, занялся другими делами.

Как-то в выходной день, я сидел в своём излюбленном кресле возле камина — никто, даже во время бойкота, не решался садиться на это место — и читал книгу Жюль Верна "20 000 лье под водой". Я в первый раз за три с половиной года, написал письмо Дурслям и попросил прислать мне эту книгу. Я знал, что она у них есть и знал, что никто из них читать её не будет. Через два дня Букля принесла мне от них посылку, в которой были не только эта книга, но и пара тёплых шерстяных носков. Неужели тётя Петуния сама их связала? Видимо вязала для Дадлика, да промахнулась с размером, а мне они отлично подошли. В замке полы каменные и у меня всегда мёрзли ноги. Так вот, сидел я себе спокойно, никого не трогал, не обращал внимания на постоянный шум в гостиной, читал книгу. Конечно, она мало чем могла мне помочь в выполнение задания, но было просто интересно. Ко мне подошла Анджелина Джонсон, темнокожая девушка с седьмого курса. Её голову украшали дреды, в которые было вплетено множество разноцветных бусин, перьев и лент, а в брови пирсинг в виде колечка. А следом за ней стали подтягиваться и другие члены команды факультета по квиддичу — близнецы Уизли уселись на подлокотники кресла, в котором я сидел, Кэти Бэлл, Алисия Спинет сели на диван напротив. Джонсон осталась стоять передо мной... Я закрыл книгу, скинув Уизли с подлокотников(от них плохо пахло), поднял на неё ожидающий взгляд.

— Чем обязан?

— Поттер, — категорично начала Джонсон, — хоть мне и обидно, что кубок выбрал не меня чемпионом, и... сейчас неважно, каким образом туда попала заявка с твоим именем. Но раз магия избрала тебя, то значит ты этого достоин, и ты это неплохо показал во время первого тура. Скажу честно, я навряд ли с этим справилась бы так легко, как это сделал ты. Поэтому я на тебя больше не обижаюсь. — я молча ожидал продолжения, — Нам в начале учебного года объявили, что игр в квиддич в этом году не будет. Но болгары предложили провести дружеские матчи с каждой факультетской командой. Директор Дамблдор согласен. У нас в команде не хватает двух игроков — охотника и вратаря. Завтра после обеда мы проведём отбор желающих на эти позиции, а с понедельника начинаем тренировки.

— Рад за вас. — равнодушно пожал я плечами и снова открыл книгу, — Только не понимаю, для чего ты мне об этом докладываешь? При чём тут я? Отбирайте. Тренируйтесь. Вымпел вам в руки.

— Как причём? — возмущённо воскликнула Джонсон. — Ты же ловец! И ты в команде!

— В команде? — я вопросительно приподнял брови. — В чьей команде?

— Не тупи, Поттер, — влезли Уизли, так и оставшиеся сидеть на полу, — конечно же в команде Гриффиндора!

— Значит всё же в команде Гриффиндора? А не вы ли устроили мне остракизм?⁽¹⁾

— Но ты же остался на факультете. — неуверенно проговорила Кэти Бэлл, виновато опустив глаза в пол. Раньше мы с ней неплохо общались.

— Только потому, что сделать это вам не позволила магия. — резко отрезал я и поднялся с кресла, собираясь уйти. — Лучше быть одиноким, но гордым львом, чем жить и общаться с шакалами. Так что ищите игрока и на позицию ловца. Играть за стаю шакалов и падальщиков я не буду. НИКОГДА!!!...

Ко мне пыталась подъехать Грейнджер, убеждая в том, что я поступаю не по-гриффиндорски. Но я её даже слушать не стал, молча развернулся и вышел из гостиной. Зачем переливать пустое в порожнее. Макгонагалл тоже прилагала усилия, чтобы разбудить мою совесть и честь и, даже пыталась надавить авторитетом декана — то есть просто тупо приказать. Я ей напомнил про то, что происходило на факультете, на котором за дисциплину и воспитания она несёт ответственность, как декан. Профессор стушевались слегка, а потом выдала, что преподаватели не вмешиваются в частную жизнь и отношения студентов между собой. Это их личное дело и дело их родителей и опекунов. Я ей посоветовал прочитать магловские книги по педагогике и психологии детей подросткового возраста. Обиделась!

Беседа с директором тоже не имела успеха, для него. На укоризненные сетования и разочарованное покачивания головой: "Гарри, мальчик мой, пойми — потерять преданных друзей легко, а вот обрести очень сложно." Я с ним согласен, но это не я их потерял, это они меня потеряли. И, как выяснилось, у меня никогда и не было преданных друзей...

* * *

Прямо перед моими глазами на только что подстриженный куст самшита села серая сова. Она зловеще моргнула, голову вокруг шеи крутанула, как будто оглядываясь по сторонам — нет ли кого рядом посторонних, расправила тяжёлые крылья. Под одним из них увидел что там что-то прицеплено. Не присмотришься и не увидишь. Это что-то каким-то волшебным образом держался на перьях.

— Привет, красавица. — тихо произнёс я, тоже воровато оглядываясь, за зашторенным окном кухни горел свет. Видимо, тётя Петуния возилась с ужином, а дядя Вернон и Дадли уже вернулись домой. Из приоткрытого окна гостиной слышался звук телевизора, а в комнате кузена горел свет. — Ты ко мне?

Птица закатила глаза и нетерпеливо ухнула.

— Ну прости. Согласен, глупый вопрос. — кивнул я головой, — Я могу это взять?

Сова выше подняла крыло и стала клювом копошиться под ним. Я протянул к ней руку и через пару секунд мне на ладонь упал маленький цилиндр, похожий на шариковую ручку. Открутив колпачок, я вытряхнул из него скрученный в рулон листок тонкого пергамента.

— Но здесь ничего нет. — произнёс я, когда развернул листок. Сова насмешливо ухнула и клюнула меня за палец. — Эй! Ты чего? Больно же! — в ранке начала набираться кровь и одна капелька попала на листок, на котором стали появляться буквы. — О! Значит, чтобы прочитать, нужно капнуть кровью. Спасибо за помощь. Вот только угостить мне тебя не чем.

Сова презрительно ухнула. Взлетев с куста, она треснула меня крылом по голове и, в мгновение ока, скрылась в вечернем небе.

— Ясно, — почёсывая макушку, буркнул я, — значит ответ не нужен. Удостоверилась, что посылка дошла по назначению. Интересно, от кого это?

1) изгнание из общества

Вернуться к тексту

Птица скрылась во мгле наступающего вечера. Я, засунув в карман шорт письмо, собрал обрезанные ветки и скошенную траву, отнёс всё в компостную яму. Собрал инструменты и направился в дом.

— Приведи себя в порядок, — встретила меня на пороге тётя Петуния, — ужин будет через десять минут. — резким тоном бросила она с некоторым недовольством.

Миссис Дурсль была яростной сторонницей семейных традиций. Если по ряду причин завтракали все в разное время, обедали тоже не всегда вместе, то на ужине должны присутствовать все домочадцы, а так как я у неё не ассоциировался с членом семьи, то меня не ждали за семейными трапезами, ел я в кухне и только после того, как все насытятся и займутся своими вечерними делами. Надо всё же отдать им должное — голодом меня не морили... специально, а только в наказание за мои "ненормальности", которые со мной начали происходить лет с пяти, насколько я помню. А тут нате-ка! Меня приглашают к ужину. Хотя, чему удивляться, видимо после нашей беседы, она пересмотрела своё отношение ко мне и что-то для себя решила. А может это дядя Вернон на неё повлиял, всё же мы с ним неплохо общались весь этот месяц.

В два прыжка я преодолел лестницу и забежал в свою комнату. Дэбби, уютно расположившись в кресле, читал газету.

— Как дела, Дэбби? — спросил я эльфа. — Ты достал газеты?

— Конечно, мастер Эдгар, я достал много газет. — эльф резко вскочил с кресла. — Я разложил их по датам. — он махнул рукой в сторону письменного стола, где лежала приличная стопка газет.

— Молодец, Дэбби, спасибо тебе. Я после ужина их просмотрю. Прикинь, тётя Петуния лично пригласила меня к ужину. — злорадно ухмыльнулся я.

— Если мастер Эдгар не желает ужинать со своими родичами, я могу доставить еду для вас из Хогвартса.

— О, нет. Спасибо, конечно, но не надо. Ты меня извини, но жаренные куриные ножки и грудки с пюре мне за девять с половиной месяца осточертели. А тыквенный сок так вообще изжогу вызывает.

Я достал с полки нового гардероба сменное нижние бельё, куда его успел уже уложить Дэбби( надо обязательно всё обновить. Те трусы, которые я носил с первого курса — тогда три пары трусов мне отдала тётя Петуния, они были совсем новые, их подарила тётушка Мардж для своего любимого племянника, но они ему оказались малы — стали мне в обтяжку).

Я удивлённо рассматривал трусы — даже удивительно. Я приносил их четыре года, а они выглядят как новые.

— Э-э-э. А ведь это не мои трусы! Дэбби, это ты их где-то взял? — нахмурив брови я сурово посмотрел на эльфа.

— Следить за одеждой хозяина входит в прямые обязанности домового эльфа. — скромно ковыряя носком туфелек ковёр, пролепетал он.

— Хорошо. Но где ты их взял? Надеюсь, не украл в магазине? Здесь стоит логотип магазина мадам Малкин.

— Я не украл их, мастер Эдгар, я их купил. Добби получал от директора за работу в Хогвартсе один галеон в месяц. Тратить их эльфу не куда. Вот я и купил вам на эти деньги новое нижнее белье и носки, сэр. — с горделивым вызовом ответил эльф.

— И эти газеты ты тоже купил на свои деньги? Я ведь совсем забыл дать тебе денег. — тот лишь пожал плечами, — Ладно, Дэбби, мы с тобой об этом после поговорим. — Я обвиняющие ткнул в него палец. — И вот ещё. — я достал из кармана полученную записку и цилиндр, — Вот, Дэбби, это мне принесла чья-то сова.

Дэбби вскинул голову:

— Чужая сова? Мастер Эдгар! — неожиданно возмущённо завопил он, всплеснув руками, — Ну как так можно? Как вы могли без проверки взять это? Это мог быть портключ! Бумага могла быть пропитана какой-либо гадостью, а может даже смертельным ядом! Могли быть наложены ментальные чары! Вы забыли, что было с вами в Хогвартсе? У вас, мастер Эдгар, очень много недоброжелателей в магическом мире.

— Э-э-э! — я раскаяно почесал затылок, виновато посмотрев сначала на записку, которую бросил на стол, потом на сердитого эльфа. — Я как-то об этом не подумал. Ну-у... я просто не успел об этом подумать! Всё произошло очень быстро. — оправдывающимся голосом пробормотал я. — Но ты же сможешь проверить её?

— Смогу, конечно. Но в следующий раз, когда к вам будут прилетать чужие совы, ничего не берите у них без проверки. Пока не примите кровь и магию рода, просто зовите меня. — нравоучительно и строго проворчал эльф. — И мы с вами об этом ещё поговорим, мастер Эдгар. — насмешливо прищурив глаза, он повторил мой жест. — Не подумал он! Вам, мастер Эдгар, уже пора научиться думать. — раздосадованно продолжая ворчать, Дэбби, вытащив откуда-то из воздуха лоскут похожий на змеиную кожу, и завернув в него записку, с возмущённым хлопком исчез из комнаты.

Я похлопал глазами, глядя на место, где только что стоял разъярённый эльф, удручённо вздохнул и направился в ванную. Прошло уже минут пять из отведённого мне времени.

* * *

Дэбби был прав. После категорического отказа играть за команду факультета у меня появилось ещё больше "недоброжелателей". Если до этого была просто словесная травля, то теперь они перешли на физическую. Мне в постель подсыпали чесоточный порошок. В шампунь подливали зелье для облысения и я два дня щеголял по Хогвартсу светя лысиной и своим знаменитым шрамом. Все обратили внимания, что у меня слегка заострённые кверху уши и в открытую рассматривали шрам на лбу, который раньше я пытался скрыть под длинной чёлкой. Присылали оскорбляющие и взрывающиеся вопилёры... Накладывали на мою одежду чары исчезновения при большом скопление народа. Девчонки визжали от "возмущения", но как мне кажется, что больше от восторга, а парни хохотали, тыкая в меня пальцами. Хорошо хоть стесняться мне было больше нечего. Мышцы, пресс, ну и всё остальное, у меня было в норме, я уже не тот доходяга, что был на первых курсах. В спину кидали заклятия подножки, когда я находился на лестнице и я кубарем скатывался вниз, ломая рёбра. А однажды за ужином, умудрились подсунуть мне в еду что-то, отчего у меня начались сначала колики в животе, а потом пошла ртом кровь. Но преподаватели делали вид, что ничего страшного не происходит. И даже мадам Помфри, которая раньше всегда хорошо относилась ко мне, молча лечила и отправляла обратно на занятия.

Такая активная агрессия направленная на членовредительство, в котором можно подозревать покушение на убийство, началась после того, как я отобрал у Джинни — она стала ловцом — свою "Молнию". Если бы они хотя попросили, может я и дал бы метлу. Но нет! Рон втихую вынес её из спальни, когда меня там не было. Я обвинил его в воровстве — ведь взять что-то чужое без спроса у хозяина и является воровством. Разве я был не прав? Уизли зашипел, что он всем расскажет о том, кто подарил мне эту метлу и тогда этого кого-то ждёт поцелуй дементора. Я ответил ему, что не вижу преград к тому, чтобы поведать всему магическому сообществу, кого его семейка прятала тринадцать лет в своём доме, ухаживала за ним, кормила, лечила и даже укладывала спать в свою кровать. Сириус, конечно, мой крёстный (так он сказал), но я его практически, да что там практически, я его совсем не знал, и видел то всего пару часов. Меня больше прельщала возможность уйти от Дурслей, где я был не ко двору, и жить в магическом мире. Думаю, что Блэк и сам может себя обезопасить. А вот что будет с их отцом и матерью?.. Рон прорычал, чуть ли не заплёвывая мне лицо, что мне никто не поверит, типа — их семья чистокровная и входит в список двадцати восьми священных родов и, вообще, прямых доказательств этому нет. На это я лишь ухмыльнулся — может и не поверят, но слово не воробей — вылетит не поймаешь.

После этого Уизли притихли на какое-то время, по крайней мере, они перестали доставать меня и занялись своими делами. Близнецы продолжили травить наивных младшекурсников своими изобретениями, Рон вообще пропадал неизвестно где — ну мне, благодаря карте мародёров было известно — он крутился возле карет француженок, и на что только надеялся? — Джинни в открытую флиртовала с болгарами, а Грейнджер... Грейнджер взялась освобождать домовиков от "рабства". Вместо того, чтобы прояснить ситуацию с эльфами, она бросилась на баррикады, чтобы ликвидировать то, что считает несправедливым. Так что, основным зачинщикам стало не до меня, а остальным было по-барабану.

Сказать что мне было всё равно на всю эту травлю и бойкот, это не значит сказать правду. Нет, мне было не всё равно, как это я показывал снаружи. Мне было обидно, больно и досадно. Обидно до слёз, сердце болезненно сжималось от осознания собственного одиночества. А ведь я уже начал верить в то, что кому-то нужен, а в итоге оказалось всё иллюзией. Пустота внутри поглощала все чувства. За что они так со мной? Что не так во мне? Чем я не такой, как другие подростки?

Во мне медленно стал агонировать "герой без страха и упрёка", тот, кто готов был спасать всех, рискуя своей жизнью; тот, кто считал Рональда Уизли своим братом — у Рона стало проявляться слишком много недостатков, чтобы даже ради слепой дружбы их игнорировать. А Гермиона... Не скрою, она иногда бесила! Я испытывал приливы непонятного раздражения, как только она поднимала руку на уроках, а уж когда она ещё и подпрыгивать начинала, так и хотелось запустить в неё чем-то тяжёлым. Особенно, когда вызванный учителем ученик не мог сразу ответить на вопрос. Грейнджер не меня одного доводила до белого каления своим поведением в стиле: "в отличие от тебя я знаю всё на свете" и своим особо раздражающим тоном: "как можно не знать таких элементарных вещей". А уж Рон, так тот и вовсе выходил из себя... И да, мы подружились с Гермионой только благодаря тому, что Рон не выдержал и наговорил гадостей про неё, а та это услышала и нет бы треснуть того по башке своей тяжеленной сумкой, она побежала рыдать в туалет, где на неё наткнулся тролль, от которого мы с Роном её спасли и после этого стали общаться ближе. Почему-то, несмотря, на внешние попытки Гермионы приучить нас с Роном к учёбе, происходило совершенно противоположное — ничего не хотелось учить, учебники вызывали только большее отвращение. Но тем не менее, несмотря на то что Гермиона раздражала своим назидательным тоном и кучей критики и замечаний — сотня слов за короткий промежуток времени и никакого определённого смысла — она была мне не безразлична и даже дорога. Мы с Роном как-то обсуждали, как с её талантами Распределяющая шляпа не отправила её на Рейвенкло. Тогда Рон высказал умную вещь — надо признать, такое с ним бывало, не часто, но бывало — Грейнджер сама напросилась на факультет Гриффиндор, потому что — слизни не примут, барсуки не поймут, а среди воронов она будет середнячком, что её, само собой, не устраивает. Мне иногда казалось, что ей не нужны друзья, нужны те, за счёт которых она могла бы самоутвердиться и мы с Роном подошли для этого, как больше никто другой. Рон из семьи чистокровных, хоть и бедных, волшебников, ну а я "знаменитость", да и Поттеры, как я слышал, занимали не последнее место в магическом мире.

Иногда я замечал на себе её тоскливый, растерянный и одновременно удивлённый взгляд, будто она не понимает, почему всё это происходит. Я и сам не мог понять — что случилось со всеми, что они так агрессивно настроены против меня. Все на одного. Те, кто всего несколько дней назад набивались мне в друзья, вдруг резко изменили своё отношение.

А собственно, чему тут удивляться? Подобное происходило уже не впервые. На первом курсе против меня, Гермионы и Невилла ополчился весь факультет, и так же объявили нам бойкот, за то что мы в одночасье лишили факультет ста пятидесяти баллов. И это, несмотря на то, что едва ли не большую часть этих баллов заработала Гермиона, да и я тоже не слишком сильно отставал от неё. Тогда я ещё пытался учиться, да и квиддич... И Невилл с каждого занятия по травологии добавлял в копилку факультета десятки изумрудов.

На втором курсе меня приняли за наследника Слизерина и обвинили в том, что я каким-то образом нападаю на маглорождённых учеников, которые мне, по какой-то причине, досаждают. И всё это только из-за того, что я оказался змееустом — а способность понимать змей и уметь с ними общаться в Английском магическом мире приравнивается к владению тёмной магией. Это мне поведал Рон Уизли и я, подспудно, подозревал, что именно он растрепал всем, что это настолько плохо, что хуже некуда. И вообще, интересно, откуда знали, что Слизерин и Волан-де-мор владели парселтангом?.. Лично я нигде подобной информации не встречал, хотя перелопатил десятки книг об этих магах, и сомневаюсь, что такие как Симус Финниган или Дин Томас, да и та же Гермиона, могли знать о том, какие магические способности могут определять стороны светлой или тёмной магии, пока им об этом не рассказали. А дурачества близнюков Уизли только подливали масло в огонь презрения и ненависти в мою сторону.

* * *

В первый день после зимних каникул в гостиной факультета отмечали начало нового семестра.

Я, естественно, не принимал участие в этом "шабаше", хотя и упрямо продолжал сидеть в своём кресле, читая книгу. Через некоторое время я заметил, что Рон и Гермиона вместе вышли из гостиной, а до этого они яростно ругались — Рон обвинял Гермиону в том, что та близко "якшается" с Крамом, чемпионом из Дурмстранга. Гермиона в свою очередь орала, что это не его дело с кем она общается и что ей гораздо интереснее и приятнее разговаривать с Виктором, чем часами слушать глупости Уизли и что сам Рон часами крутится возле карет шармбатонцев — ну что-то типа этого, я особо не прислушивался. А вот то, что они вместе вышли, да ещё за полчаса до комендантского часа, меня заинтересовало... Куда это они? Я тихо вышел вслед за ними, благо, что в гостиной никто не обращал на меня внимания.

Рон и Гермиона шли тихо и мирно переговариваясь между собой. Краем уха я услышал несколько фраз брошенных Гермионой, которая, в принципе, не могла говорить тихо, когда ей надо было кого-то поучить уму разуму.

— Рон, не забывай, директор платит вашей семье именно за то что вы выполняете его поручения. Думаешь я не в курсе на какие деньги вы ездили в Египет? Хм. Выиграли в лотерею! Как же! — насмешливо хмыкнула она, — Или эти билеты на чемпионат? Вот откуда у вашей семьи, где работает только мистер Уизли и получает всего пятьдесят галеонов в месяц, столько денег, чтобы приобрести самые дорогие билеты в министерскую ложу?

— Ты не знаешь, но папу уважают в министерстве и его пригласил сам министр, а билеты выдали за минимальную цену в департаменте спорта.

— Вот как? — Грейнджер остановилась и уперев руки в бока гневно прошипела, — Значит за минимальную цену? Тогда почему твоя мама потом потребовала с меня полную стоимость? Сто пятьдесят галеонов? А? Да мне и на фиг не нужен был этот квиддич! Сколько я могла купить всего на эти деньги.

— Но ведь ты не относишься к нашей семье. — небрежно ответил Рон.

— Не отношусь, и рада этому. А Поттер значит относится к вашей семье?

— А для Поттера сам министр выдал... Как это называется, когда бесплатный билет?

— Контр-марка. — подсказала Гермиона.

— Ага, она и есть. Аж бесит, честное слово. — раздражённо проворчал Уизли, — Всё для этого Поттера, только лишь потому, что он, будучи сопливым и сранным младенцем отбил своим лбом непростительное заклятие. То же мне — герой в башке с дырой. Хочешь стать ловцом на первом курсе, когда это другим запрещено — пожалуйста! Хочешь новую метлу — на тебе, Гарри, лучшую метлу, и даже денег не взяли. Хочешь новую мантию — получи! А ты знаешь, что это мама дала ему парадную мантию для бала, а мне подсунула старую фигню, которую сто лет назад носила бабушка Марюэль.

— Ты хочешь сказать, что ту одежду, в которой Гарри был на балу, ему купила миссис Уизли? — недоверчиво спросила Гермиона и даже остановилась. — Но это же очень дорого.

— Нет, не купила. Вообще-то это одежда наследника рода Поттеров. Мама только отдала её на переделку. Поттер же мелкий,по сравнению со своим предками. А вот то, что под неё выбиралось платье для Джинни и всякие там побрякушки — это было действительно дорого. А он, козёл, пригласил на бал не Джинни, а эту слизеринскую змею. Придурок, так был рад, что у него появилось ещё что-то принадлежавшее его отцу, что даже не поинтересовался, откуда мама это взяла.

— А и правда, откуда миссис Уизли её взяла? — заинтересованно спросила Грейнджер.

— Не знаю, — пожал плечами Уизли. — отец откуда-то принёс. Думаю, Блэк передал.

А одежда действительно была великолепна — белоснежная рубашка со стоячим воротником и широкими рукавами с высокими манжетами из тяжелого атласа, поверх неё туника доходящая до колен из тонкого бархата пурпурного цвета, вышитая по краям золотыми, изумрудными и алыми нитями, штаны из того же материала и мягкие сафьяновые полусапожки, сверху, тоже бархатная, накидка-плащ алого цвета, подбитая по подолу и капюшону мехом какого-то животного, а на спине рисунок льва с головой ворона и хвостом саламандры. Я тогда ещё не знал, что это и есть тотемы и цвета рода Поттеров.

За разговорами они, а следом за ними и я, подошли к лестнице ведущей в башню, где на седьмом этаже находился кабинет директора.

— Как думаешь, зачем нас позвал директор к себе, да ещё и так поздно? — спросил Уизли.

— Не знаю, но думаю, что это из-за Поттера. Я слышала разговор Браун и Патил, что он слишком близко стал общаться с этой слизеринкой. Думаю, директору это не нравится. Наверное, хочет, чтобы мы помирились с ним.

— Помирились? И как он себе это представляет после всего, что мы сделали? — удивлённо спросил Уизли. — Зачем нужно было сначало травить Поттера, а теперь мириться с ним?

— Мне это тоже не понятно. — тяжело вздохнула Грейнджер, — Но, Рон, директор Дамблдор ничего не делает без причины. Если сказал — так надо, значит так надо, и не нам обсуждать его распоряжения.

* * *

И этих людей я считал своими первыми и единственными друзьями. Они были тем самым светлым воспоминанием, с помощью которого я смог сотворить Патронус.

После ужина, который прошёл в мирной и, если не считать недоуменных взглядов Дадли, бросаемых то на родителей, то на меня и напряжённое выражение лица тёти Петунии, то можно сказать, что в дружественной обстановке. Я не стал долго задерживаться за столом, быстро слопал свою порцию картофельной запеканки и тушёных овощей, запил грейпфрутовым соком,⁽¹⁾ поблагодарил за еду и попросил разрешения уйти, так как меня гложило любопытство — от кого же было то послание... Дядя, не глядя на меня, благосклонно кивнул, тётя Петуния натянуто улыбнулась, а Дадли всё ещё продолжал, приоткрыв рот, недоумённо таращить глаза.

— Пап, мам, и что всё это значит? — услышал я вопрос Дадли, как только я закрыл дверь в кухню.

— Акт перемирия. — коротко ответил его отец.

— Акт перемирия? А с чего это?

— Понимаешь, сын. Как бы это нам не нравилось, но он колдун. И, по-видимому, будет сильным... И ничего мы с этим сделать не смогли, когда он был ещё маленький, не можем сейчас и не сможет потом... И вот я подумал, а что он сделает с нами, когда войдёт в свою силу полностью и ему будет позволено свободно колдовать? А? Задумались? Вот и я задумался...

Я удовлетворённо фыркнул — наконец-то хоть у одного мозги прорезались — и хихикая, отправился в свою комнату.

* * *

Послание было от Невилла Лонгботтома, он и его бабушка приглашали меня на празднование его дня рождения, которое состоится завтра в шесть часов вечера. Они в курсе, что я живу в магловском мире с родственниками, которые сами не волшебники и не любят ничего волшебного, но ни Невилл, ни его бабушка не знают адреса моего проживания, поэтому они прислали порт-ключ в их минор. Вот этот самый цилиндрик, в который было вложено приглашение, похожий на магловскую шариковую ручку и есть порт-ключ и он сработает тридцатого июля ровно в пять часов сорок пять минут вечера. И чтобы я не волновался, что это может быть подставой от Того, кого нельзя называть, паролем для активации порт-ключа служит слово: "Branchias".⁽²⁾

* * *

Невилл Лонгботтом. Да, это неуклюжий и, казалось бы, неуверенный в себе парень, был единственным, кто не поддался провокациям Уизли. Нет, он прямо не выступал против, а просто был всегда рядом со мной, с молчаливой, ненавязчивой поддержкой. На уроках садился со мной за одну парту. В столовой тоже всегда сидел рядом. Как-то я услышал разговор Симуса Финнигана с Невиллом в спальне, они не знали, что я в это время лежал в своей кровати под балдахином и следил по карте Мародёров за передвижением "профессора Грюма", который почему-то на карте был отмечен, как Барти Крауч. Симус спросил: "Ты что, веришь Поттеру?" на что Невилл спокойно ответил: "Да, я верю Гарри. А кому ещё можно здесь верить, если не ему? Не этим же предателям, которые называли себя его друзьями?" "Но тебя могут так же начать чморить как и его. Ты же знаешь, что с этими Уизлями лучше не связываться. А ты и так не пользуешься большим авторитетом." — сказал Финниган. Невилл промолчал в ответ. Финниган вышел из спальни, я раскрыл балдахин. "Невилл, Финниган прав. Нет я не о том, что он сказал последним, а о том, что ты тоже можешь попасть под раздачу Уизлям."

"Да, нет. Симус тоже прав. Я действительно не пользуюсь авторитетом. Но это не потому, что никто не хочет со мной общаться, а потому что они мне не интересны. И меня всё устраивает. Бабушка меня учит — мир изменчив, люди тоже. Поэтому не стоит прогибаться под них и, когда-нибудь они сами прогнуться под тебя. Я не стремлюсь к тому, чтобы кому-то угодить или понравиться. Если только своей Ба. Не хочется её огорчать лишний раз. Она и так много натерпелась в этой жизни. Мой дед Хардинг погиб, когда папа ещё не родился и бабушке пришлось взять на себя все заботы по воспитанию наследника рода Лонгботтом и обязанности Регента. А для женщины в нашем мире, это непросто. Её называют "Железной леди", — печально усмехнулась Невилл, — и только я знаю, что она умеет плакать и страдать."

Как-то Малфой в очередной раз прицепился ко мне, поминая недобрым словом моих родителей, Невилл тихо проговорил: "Бриллиант затоптанный в грязи толпой шакалов, всё равно остаётся бриллиантом, а пыль поднявшаяся до небес этой же толпой, как была пылью, так ею и остаётся."⁽³⁾ — он сказал это тихо, но все, кто стоял в это время возле кабинета трансфигурации, его услышали и захлопнули рты, лишь Рон захохотал как гиена и дружески шлёпнул Невилла по плечу: "Молодец, Невилл, здорово ты уел Хорька!" Невилл брезгливо поморщившись, отодвинулся от него и так же тихо ответил: "Это и к тебе, Уизли, относится. И ко всем вам тоже." Вот такой наш тихоня Невилл Лонгботтом.

* * *

А за пару дней до начала второго тура, в котором я уже не собирался принимать участие и готовился к тому что стану сквибом, Невилл дал мне мешочек с жаброслями и объяснил, как ими пользоваться. Их надо было съесть за секунду до того, как окунусь в воду.

О! Это было действительно что-то с чем-то.

У меня под ушами появились жабры, между пальцами выросли перепонки, вместо ступней отросли ласты. Я солдатиком прыгнул в ледяную воду. Но она оказалась просто прохладной и даже приятной и удивительно лёгкой. Я вытянул руки и сильным гребком развёл в стороны вдоль тела, заработал ногами-ластами и удивился, как быстро я плыву. Видел я теперь ясно и далеко и можно было не моргать. Скоро я заплыл так глубоко, что уже не мог различить поверхности озера, и направился прямо ко дну...

...С помощью приведения Плаксы Миртл, я в за минут двадцать добрался до обрамлённой несколькими домами площади, на которой собралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед ней выстроился русалочий хор и пел песню, ту что была в яйце. К хвосту статуи были привязаны четыре человека.

Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Чжоу Чанг и ещё девочка лет восьми, я её видел среди шармбатонцев. Кажется, это была младшая сестрёнка Флёр Делакур. Вообще ополоумели эти чокнутые организаторы! Ребёнка засунули в воду! Все они походили на утопленников. Недолго раздумывая, я нырнул поглубже и отыскал камень с острыми гранями и начал обрезать водоросли, которыми была привязана эта девочка. Тритоны обступили незнакомую девочку, не давая приблизиться к ней: "Этого не твой заложник." — услышал я голос в своей голове. "Что значит, не мой заложник? А кто из них мой?" — "Вот этот. — тритон ткнул трезубцем в покачивающегося в воде Рона Уизли — он был похож на настоящего утопленника, впрочем как и девушки. — Забирай своего друга и плыви." Я попытался расхохотался, но изо рта вылетели лишь пузыри. "Он мне не друг! И я прекрасно обойдусь без него. А вот маленькой девочки не место под водой. Я забираю её и не вздумайте мне помешать! С дороги!" — не знаю, как мне удалось вообще что-то произнести и не захлебнуться водой, я выхватил волшебную палочку и выкрикнул — "РЕЛАССИО!" Из кончика палочки тритона обдало струёй кипятка. Он разозлился, но отступил.

Одной рукой перерезал водоросли, а в другой держал палочку, направленную на русалок и тритонов, посылая из неё небольшие струйки кипятка...

Я раньше всех приплыл к финишу, отдал девочку впадшую в истерику её сестре, а самому пришлось ещё несколько минут плавать под водой — ждать, когда спадут чары жаброслей. Я поплыл к другому берегу и улёгся на мелководье, погрузившись в воду с головой, поэтому не слышал, что там кричали Бэгмен и Дамблдор.

Когда я вылез на берег моё тело стало покрываться тонким слоем льда. Не месяц май на дворе. Спасибо Невиллу и Трейси, что принесли с собой большое полотенце, мою одежду и стакан горячего чая. Пока я одевался они рассказали новости.

Делакур вернулась раньше всех, она не смогла пробиться сквозь воинственно настроенных гриндлоу. Её даже ранили — в бок воткнули трезубец. Француженка не была в курсе, что там, в глубине Чёрного озера находилась её младшая сестра, и она должна была её спасти. После меня приплыл Крам — он трансформировался в какую-то большую рыбину, Невилл не знает, что за рыба, а Трейси сказала, что-то похожее между акулой и дельфином, тоже с раной в ноге, но с Грейнджер на буксире, которая до сих пор не проснулась. Седрика с Чжоу ещё не было, хотя отпущенное время уже минут десять как вышло. Оказывается, организаторы, чтобы погрузить в воду людей дали им Напиток Живой смерти, который на определённое время останавливает все жизненные процессы организма — сердце не бьётся, лёгкие не дышат. Страшно, чёрт побери! Как они вообще на такое могли согласиться? "Им заплатили за это. Мне тоже предложили, но я отказалась. Прости, но мне было страшно." — виновато потупив взгляд, проговорила Трейси. "И правильно сделала. — обняв за плечи и чмокнув её в порозовевшую то ли от холода, то ли от смущения, щёку, я успокоил девушку, — А то я бы не смог вытащить и тебя, и эту девочку. Говоришь им заплатили? И сколько?" "Мне предлагали пятьдесят галеонов. А им не знаю сколько." — ещё сильней покраснев, проговорила Трейси. Хм, всего-то пятьдесят галеонов, за риск здоровьем и жизнью! Хотя, для кого как. Для Уизли, конечно же, это нормально, но что сподвигло на это Грейнджер, родители которой были, конечно, не миллионерами, но всё же достаточно богаты, чтобы содержать в достатке единственную дочь. Навряд ли и Чжоу Чанг так уж сильно нуждалась в деньгах. Наверняка, здесь Дамблдор задействовал что-то другое. А по-поводу семьи Делакур я ничего не знал. Это я потом узнал, что они далеко не бедны, чтобы за пятьдесят галеонов подставлять свою дочь... Как потом выяснилось — несовершеннолетнюю девочку просто выкрали, напоили Напитком Живой смерти и погрузили воду. Шарль Делакур — отец Флёр и Габриэль(так зовут девочку, которую я спас) — глава департамента международных отношений во французском министерстве магии — подал в международный комитет магии претензию на организаторов этого мероприятия, конкретно — на Бэгмена и Крауча. Дамблдор остался не при чём, но я в это не верил тогда и не верю сейчас. Ни Крауч, а уж тем более Бэгмен, не могли бы сами придумать, кого сделать "заложниками" и, навряд ли, решились бы на такое без согласия директоров школ-участников. Ну да ладно. Пусть с этим разбираются те, кому положено по должности.

Мы уже подходили к трибунам для зрителей — хотя, на что там им было смотреть, всё происходило глубоко под водой — когда русалки вытащили на помост, где расположились судьи, Рона Уизли и Чанг, они, так же, как Габриэль и Грейнджер, находились без сознания или, что хуже, в клинической смерти. Ужас и кошмар! Спустя час, после окончания срока, русалки притащили Диггори — замёршего и еле живого. Он, оказывается, заблудился. Изначально поплыл в противоположную сторону. Я бы, наверняка, тоже заблудился, если бы не помощь Миртл. Надо будет её чем-то отблагодарить.

В общем, на этом этапе победил Крам — я же, несмотря на то, что справился с заданием первым, спас не "своего заложника". Да и наплевать. Невилл и Трейси громко и выразительно возмущались, но мне было всё это до одного места. Главное, я жив и даже здоров, чего не скажешь о моих соперниках.

После ужина меня вызвал к себе директор и долго пытался внушить мне вину в том, что я проигнорировал освобождение своих друзей — типа, пусть даже не Рональда, так хоть Гермиону — а отдал предпочтение незнакомой девочки. Я не стал ему ничего доказывать, просто сидел молча, тупо уставившись на портрет одного из бывших директоров Хогвартса — тот сначала мне подмигивал, потом начал зевать, а в конце проникновенной и укоризненной речи Дамблдора, и вовсе закрыл глаза. Чего попусту переливать с пустого в порожнее? Я уже раньше всё сказал — ни Уизли, ни Грейнджер я больше не считаю своими друзьями, просто — однокурсники. Директор тяжело подышал, недовольно попыхтел и отпустил меня — подумать о своём поведении.

Грейнджер, Чанг и Узли проснулись через сутки. Мсье Делакур забрал своих дочерей домой, сказал, что привезёт Флёр к третьему туру. Крам и Седрик пролежали в лазарете ещё неделю. Краму отращивали ногу, а у Диггори было магическое истощение. В общем, всё закончилось более-менее нормально для меня.

А впереди было три свободных месяца перед третьим и последним туром.

Где-то в середине марта в Хогвартс прибыла делегация волшебников из МКМ, в сопровождении министра Фаджа и его помощницы Амбридж, а так же главы департамента магического правопорядка мадам Боунс.

Нас — меня, Седрика, Крама, Уизли, Грейнджер и Чанг — по очереди вызывали для разговора в специально оборудованный кабинет.

У меня спросили — знал ли я кто будет "заложниками" и, кого я должен был "спасти". Я честно ответил, что не знал и вообще не думал, что это будут люди. Потом поинтересовались, почему я решил забрать незнакомую мне девочку, а не своего одноклассника, после того, как русалки указали мне на то, что моим "заложником" является Рональд Уизли. Я пожал плечами и спросил: "А как бы вы поступили в подобной ситуации? Я не посчитал, что Рон Уизли и есть то, без чего я не смогу жить дальше и решил, что ребёнку не место под водой, и не считаю, что поступил неверно."

На этом и закончилось расследование — насколько мне стало известно, виновным признали главу департамента спорта и магических игр Людо Бэгмена. По словам всех директоров школ-участников он единолично занимался поиском "заложников" для чемпионов и именно он поил "статистов" Напитком Живой смерти, а директора были поставлены в известность пост-фактум, когда исправить что-то было уже невозможно. А кого же ещё назначать "козлом отпущения?" Барти Крауч, глава департамента международных отношений, сразу же после окончания первого тура, по словам его секретаря Перси Уизли, внезапно заболел чем-то опасным и заразным и ни где не показывался(кроме моей карты), а кроме Бэгмена и Крауча больше никто не принимал участие в организации турнира. В общем, на Бэгмена наложили огромный штраф за применение полузапретного зелья к несовершеннолетним и выплату компенсации в пользу "заложников". Хотя как по-мне, так его надо было посадить в Азкабан, только за то, что он решил подсунуть мне Уизли... Но, так как это всё касалось меня постольку-поскольку, то я не особо и зацикливаться на этом,тем более, у меня появилась другая причина для переживания.

Погиб третьекурсник из Хаффлпаффа Рейчел Смитт. Мальчика обнаружили соседи по спальне, когда стали будить его утром. А так как это произошло в то время, когда в Хогвартсе находилась следовательская комиссия из МКМ, то ни Макгонагалл, ни Дамблдору не удалось, как обычно, замять это дело и списать на несчастный случай. Были вызваны целители из клиники Святого Мунго, по проведённой экспертизе они зафиксировали смерть от анафилактического шока, которая наступила за несколько часов до обнаружения. Подробностей всего следствия не знаю, но в тот же день во время ужина были арестованы братья Уизли за причинение вреда здоровью с летальным исходом. В их вещах обнаружили несколько килограммов конфет начинённых разными зельями, суть одного из этих зелий в том, что оно притупляет критичность мышления и вызывает просто-таки фантастическое желание подчиняться тому, кто "угостил" этой конфетой — по рассказам хаффлпаффцев конфетами их угощал Рон Уизли...

Рейчел Смит считался маглорождённым и воспитывался в патронатной семье священника служащего в церкви при "Больнице для подкидышей"⁽⁴⁾, Отец Джон и его жена сквибы и в курсе о существование магии и магического мира. За телом мальчика приехал их родной сын, тоже священник, который был волшебником и обучался в своё время в Хогвартсе, но не остался в магическом мире, а вернулся к родителям и служил в той же, что и его отец, церкви

и именно он и определил в Рейчеле магический потенциал, когда у того начались спонтанные магические всплески.

Я был удивлён, когда он захотел встретиться и поговорить со мной. В приватном разговоре, который проходил на берегу Чёрного озера, он сообщил мне, что Рейчел не был маглорождённым — он проверил кровь мальчика в Гринготтсе, как только понял, что тот волшебник — мать Рейчела была родом из очень известной в магическом мире семьи, но так как была сквибом и вдобавок ещё страдала слабо выраженным синдромом Дауна, что на внешнем облике не отражалось — она была очень красивой — родители девочки отправили её в приют, откуда девочку направили в "Больницу для подкидышей". Когда она выросла, то не нашла ничего лучшего, как зарабатывать себе на жизнь проституцией, но вот отец мальчика... Его отцом был ... та-дам! ...Джеймс Поттер! Навряд ли сам Поттер знал о существовании этого ребёнка, так как родился он незадолго до происшествия в Годриковой Впадине. Двадцать девятого сентября тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

У меня был родной брат, почти мой ровесник — и неважно, что матери у нас разные — а я даже не знал о его существовании! Моему возмущению не было предела. Как оказалось, Отец Павел искал меня, даже обращался по этому вопросу к гоблинам, те отправили его к Дамблдору. Дамблдор отказал, ссылаясь на то, что это может быть небезопасно как для меня, так и для другого мальчика.

Вы можете представить себе состояние человека, узнавшего, что его отец, которого он идеализировал и едва ли не возводил в ранг "святых" обманывал свою жену, и у тебя (есть) был брат, о котором ты узнал только после того, как его не стало!

Признаюсь, я ревел. Я чувствовал, что больше не могу сдерживаться — боль, ярость, обида и разочарование затопили меня до краёв и уже рвались наружу мощным потоком, ломая щиты, ограничения и волю. Наконец-то они нашли выход и я, находясь в калейдоскопе своих эмоций, не мог остановиться. Я буквально выл, не стесняясь сидевшего рядом постороннего человека. Он не успокаивал меня, ничего не говорил в утешение. Молча и печально ждал, дав мне выплакаться... "Я хочу видеть его, — хриплым шёпотом проговорил я, поднимая на него глаза, — Это можно?" Отец Павел кивнул — "Я думаю, что можно. Сейчас мадам Помфри и профессора готовят тело Рейчела к транспортировке." "Где вы его похороните?" "К сожалению, не все дети, попадающие в наше заведение, выживают и у нас есть своё кладбище." — грустно ответил священник.

Я видел его. Если бы я присматривался к нему раньше, а не был зациклен только на Грейнджер, Уизли и своих проблемах, я бы заметил, что мы похожи. Чёрные чуть вьющиеся волосы, но аккуратно уложенные в мальчишескую стрижку, высокий лоб, нос с горбинкой и такой же как у меня, чуть заострённый к подбородку овал лица. Он лежал на столе посреди больничной палаты, тихий, спокойный, умиротворённый, одетый в магловскую одежду — ведь хоронить будут на магловском кладбище — единственное что выдавало его принадлежность к миру магии — галстук факультета Хаффлпафф.

"Он был твоим яростным фанатом с первого курса и один противостоял всему факультету в травле против тебя. — сказал подошедший к столу Невилл, держа в руках охапку цветов. — Дрался со всеми и вызвал на дуэль Уизли, считая его зачинщиком всего. Дуэль должна была состояться в пасхальные каникулы. Рейчел просил меня быть его секундантом и просил ничего не говорить тебе." "Я не знал его. Совсем не знал и даже не замечал среди других. — всё ещё хриплым шёпотом проговорил я, обречённо глядя на Отца Павла, — Он знал?"

Тот печально улыбнулся и кивнул: "Знал."

Вот так я потерял то, чего не имел по воле одного человека, возомнившего себя повелителем судеб.

Как же я ненавидел в тот момент Дамблдора! Как же я ненавижу его сейчас!

1) Дадли всё ещё был на диете

Вернуться к тексту

2) что значит — жабросли на латыни

Вернуться к тексту

3) если честно, то не знаю, какой мудрец это сказал, просто где-то услышала и мне понравилось это выражение

Вернуться к тексту

4) такая на самом деле существует в Англии, кому интересно, набейте в поисковике

Вернуться к тексту

Наскоро просмотрев передовицы магических средств массовой информации и, не найдя там никаких сообщений о возвращении в мир магии Волан-де-морта, совсем никаких, даже косвенных объявлений, что волшебникам необходимо быть осторожным, я совсем этому не удивился. Ведь министр Фадж, даже просмотрев мои воспоминания о финале турнира Кубок огня и проведенном Петтигрю ритуале для возврата своего господина, не поверил им, а высказал свое мнение, что это всё мои галлюцинации, навеянные ядом акромантула и смертью товарища, который умер от большой дозы яда этого паука и желанием сфальсифицировать доказательства невиновности Сириуса Блэка. Ведь живых свидетелей нет. Больше нет. Крауча-младшего — который как бы умер несколько лет назад будучи сидельцем в Азкабане — и на протяжение всего учебного года заменял знаменитого ветерана борьбы с "мраком" Аластора Грюма, пользуясь оборотным зельем, всё же поцеловал дементор. Не желая признаваться в своей некомпетентности, министр Магии занял страусиную позицию — пока не вижу, не страшно. Да и драккл с ними со всеми. Я, за свою не так уж и длинную жизнь, успел не раз убедиться в том, что нет смысла доказывать что -либо тому, кто не желает слышать тебя и уверен лишь в своей правоте. Пустая трата времени и нервов.

На глаза попалась заметка о внеплановом заседании попечительского совета школы Хогвартс об "отчисление из школы Фредерика и Георга Уизли и ограничения использования магии путём лишения их волшебных палочек на три года, за нелегальную торговлю нелицензированным и не прошедшем проверку товаром, плюс хранение запрещённых ингредиентов высшего уровня опасности и вовлечение несовершеннолетних детей в мероприятии заведомо несущие вред и опасность как физическому , так и магическому состоянию пострадавших. По данным колдомедика школы мадам Помфри, за три года "преступной деятельности" близнецов таких набралось больше десятка студентов младших курсов, в основном это были маглорождённые или волшебники. Лишь настойчивое заступничество и взятие их на поруки директором Дамблдором, спасло близнецов от десяти лет лишения свободы в Азкабане".

Репортаж о заседание Визенгамота, на котором было вынесено решение о снятие с должности Верховного Чародея Альбуса Дамблдора, откуда -то неожиданно выплыл закон принятый магами ещё в далёком тысяча пятьсот сорок четвёртом году и благополучно забытый, но не отменённый, о том, что Верховным Чародеем магического Суда может быть только волшебник, в роду которого находится не менее шести поколений магов и, который не имеет сюзерена. Несмотря на то, что при своём представлении Дамблдор использует для наглядности имена своих прадедов(кстати, как по матери, так и по отцу) они все были сквибами — волшебником среди них был только его отец Персиваль, мать же Дамблдора и вовсе была маглорождённой ведьмой, родом откуда-то из Северной Америки. В архивах отдела Тайн есть запись о том, что семья сквибов фамилии Дамблдор находится в вассальной зависимости от рода..(?). И вассальная клятва предков Альбуса Дамблдора до сих пор не снята. Верховный Чародей магического Суда должен не только знать и быть исполнителем Законов магии, но и быть независимым ни от кого и ни от чего. На заседание международной конфедерации магов, по инициативе французских представителей, поднят вопрос об выдвижении вотума недоверия и отстранения от должности президента МКМ Альбуса Дамблдора и вообще членства представителей Английского мира магии в этом альянсе. Даже я ничего не понимающий и не разбирающийся в политике, понимал, что магическое сообщество Британии находится в глубокой заднице, благодаря деяниям Дамблдора и попустительству власть имущих.

В газете "Оракул" были напечатаны списки фамилий почти всех моих однокурсников, которые прошли или ещё пройдут в скором времени рубеж малого совершеннолетия и теперь являются не вероятными, а потенциальными наследниками своих Родов и Домов. Моего имени не было.

— Дэбби, а почему меня нет в этом списке? — обиженно спросил я.

— Каждый волшебник мужского пола обязан в определённое время пройти обряд инициации — как бы переступая из возраста в возраст. — взяв из моих рук газету, домовик начал ликбез, — Первым таким серьёзным обрядом является "ритуал посвящение новорожденного в живые и представление его магии Рода и усопшим предкам". Этот обряд проводят старейшины семьи на сороковой день после рождения, во время которого ребёнок получает имя одного из пращуров Рода, который становится его покровителем.

Следующий обряд проводят после первого выброса магической энергии, обычно это происходит в пять-семь лет. Родители или опекуны ребёнка устраивают большой приём, на котором впервые представляют юного мага обществу. С этого момента начинается обучение и воспитание волшебника.

Следующий этап обряда перед одиннадцатилетием — считается, что именно в этом возрасте магическое ядро становится стабильным. В одиннадцать лет юного мага отдают на обучение наставникам или в специальные магические школы.

Если первые три этапа обряда инициации — это своего рода знакомство с магией предков Рода, то последний этап обряда инициации перед взрослой жизнью самый важный, его проводят в, так называемое, малое совершеннолетие по достижению пятнадцати лет — мальчик должен стать мужчиной. Чтобы приобщиться к магическому сообществу он должен пройти определённые испытания магии. Показать ей, что он достаточно силён, смел, мужественен, достоин пополнить собой ряды избранных и может принести пользу не только своему Роду, а и развитию и прогрессу магического мира. Испытания эти бывают весьма жестокие, под час даже кровавые, бывали случаи, когда посвящаемые попросту теряли магические способности, становясь сквибами и даже умирали так и не выйдя из магической комы. А те, кто успешно проходит испытания, становится полноправным членом общества и обретает духа-помощника(тотемное животное, так же это может быть птица или другое существо), который будет помогать в главном испытании героя — дальнейшей жизни — и имеет право вступать в брак и продолжать Род предков, а то и образовать свой Род. А если его признают достойным, то он может получить и дары — силу рода, накопленную годами мудрость, знания и умения, защиту. Жестокость обряда посвящения связана с тем, что это имитация смерти. "Временная смерть". Мальчик умирает, рождается мужчина. Естественно, всё это происходит не в реальности, а на ментальном уровне, и или в родовом Доме, а ещё лучше, когда на родовом алтаре. Вы же, мастер Эдгар, по понятным причинам, всё это, кроме первого обряда, не проходили. К сожалению, но магия ваших предков вас перестала ощущать. Не видит она вас. И хоть вы в этом меньше всего виноваты, но магия не ищет виновных, она одинаково требует исполнения своих Законов от всех. Если вы в день своего малого совершеннолетия не представитесь как должно магии рода Поттеров-Певерелл, то она начнёт искать других носителей крови и магии этого рода. Даже с малой каплей крови. Таков один из основных Законов Магии — Род отмеченный магией не должен и не может исчезнуть окончательно. И даже то, что кто-то, кто посчитал себя вправе вершить чужую судьбу, не будем конкретизировать кто, и боюсь, что это было сделано целенаправленно, изменил ваше имя в Книге Душ Хогвартса, но в другой, основной, Книге, которая хранится в архиве отдела Тайн, а её аналог у гоблинов, ваше имя значится таким, каким было представлено в первом знакомстве с магией. Для обывателей вы — Гарри Джеймс Поттер, но для магии вы — Эдгар Флимонт Джеймс Поттер-Певерелл. И это не главное, почему ваше как настоящее, так и изменённое имя не появилось в этом списке. Главное то, что вы, мастер Эдгар, никакой не наследник, а вы и есть потенциальный глава Дома Поттер-Певерелл. Вас магия рода ваших предков уже выбрала, в тот час, когда за грань ушёл ваш магический отец. Ваш биологический родитель мог быть всего лишь вашим наследником, и то не факт, когда у вас родится свой сын.

— Дэбби, ты говоришь, что обряд посвящения в магию, это один из основных Законов магии. А какие ещё есть законы?

— Когда, после Всемирного Потопа, Боги решили помочь людям заново обустроить Землю, они послали к ним своих детей — демиургов. Наказав им плодиться и размножаться как люди. Несмотря на то, что демиурги божественного происхождения, не все их потомки рождались с магическим потенциалом. И, как водится, начиналась зависть, ревность и стало доходить до братоубийства. Тогда магам был дан ещё один Закон. Дети с магическим геном остаются с родителями, а "спящие", как их сейчас называют — сквибы, — им меняли память и отправляли жить за Вуаль, которая разделяла мир "спящих" и маглов с миром магов. Маги не должны пересекаться с миром людей. И это тоже, и по сей день, является основным Законом магии. Нарушение этого Закона — или лишение волшебной силы, или смерть.

— А как же маглорождённые? Они же живут с родителями, у которых нет магических способностей?

— Маглы — потомки Ноя и его сыновей. У них не могут родиться дети одарённые магией. У них нет нужного гена. Сквибы — потомки демиургов, у них иногда рождаются дети с магическим потенциалом. Ген у их родителей никуда не девается, он просто спит. Чаще всего такие дети погибали ещё в детском возрасте. Или от своей же магии, но чаще от рук своих же родителей — которые считали их одержимыми демонами. Много позже маги научились определять и отслеживать появление в семьях не принадлежащих миру магии таких детей и стали воровать их, чаще всего меняя на своих, в которых не проснулся ген магии.

— О! Видимо, отсюда и пошли сказки и всякие легенды о воровстве детей и подменышах? А про некоторых людей говорят, что у него талант от бога?

— Наверное, так и есть. Я плохо знаю мир простых людей.

— Дэбби, а откуда ты вообще про всё это знаешь?

Эльф лукаво прищурился и помахал перед моим носом книжкой, которую я до сих пор не удосужился хотя бы поверхностно просмотреть.

— Всё это я узнал из этой книги, мастер Эдгар. Очень познавательная книга.

Я протянул руку, чтобы взять книгу, но эльф отставил руку в сторону.

— Ложитесь сейчас спать, мастер Эдгар. У вас уже глаза вон слипаются.

— Да, ты как всегда, прав. Надо спать.

Я с удовольствием развалился на новой кровати и уже засыпая, сквозь сон услышал:

— Спи, малыш, и пусть тебе к наконец-то прилетит синяя птица счастья.

* * *

Проснулся я от странного ощущения тяжести в ногах. Сначала я подумал, что это Дэбби улёгся поперёк моих ног, но нащупав верёвочку ночной лампы и включив свет, я увидел что в изножье кровати прямо на моих ногах сидела огромная птица похожая на феникса Фоукса, только нежно-голубого цвета и смотрела на меня.

— Э-э-э. Ты откуда взялась? — растерянно проговорил я шёпотом, оглядываясь на зашторенное окно. Створки окна были распахнуты настежь, а шторки колыхались под напором прохладного воздуха. — Дэбби, — позвал эльфа, не отрывая взгляда от странной птицы. — Ну так чего тебе? — я снова обратился к птице.

— Мастер Эдгар, — эльф мгновенно появился около кровати. — Что случилось?

— Дэбби, что это за посланник? Как он вообще попал в этот дом? Ты же говорил, что дом Дурслей закрыт не только от магов, но и от волшебных птиц.

— А это, мастер Эдгар, непростая птица, — радостно улыбаясь, проговорил Дэбби, — Это и есть птица счастья, она может пролететь куда угодно.

— Посмотри, она что-то принесла.

Та быстро протянула мне длинную перепончатую лапу, к которой был привязан небольшой свёрток.

— Э-э-э. — снова повторил я, почесав голову, вежливо произнёс, — Ты, конечно, извини, но я не могу взять это у тебя. Я же не знаю, кто тебя послал и что в этом свёртке.

Птица продолжала смотреть то на меня, то на эльфа какое-то время, будто решая, что ей делать. Потом протянула лапу эльфу. Тот быстро освободил птицу от ноши.

— Это послание от Сириуса Блэка, — прочёл он надпись и протянул свёрток мне, — оно безопасно.

Я с осторожностью взял свёрток и прежде, чем развернуть его, покосился на птицу, пытаясь высвободить из-под тяжёлой тушки хотя бы одну ногу, которая жутко затекла. Птица издала странный звук, похожий на недовольное фырканье, с наслаждением потопталась на моих коленях и вылетела в окно. Я вздохнул с облегчением, массируя ноги.

В свёртке оказалось письмо и небольшая деревянная коробочка. Открыв её, я увидел гладкий серебряный шар размером чуть больше снитча. Шар был покрыт узорами, где-то напоминавшими буквы, где-то — цифры, но по-большей части абсолютно непонятными. Пожав плечами я взял письмо.

Дорогой Сохатик, надеюсь ты не разозлишься за такое к тебе обращение. Я знаю, что ты этого не любишь. Но по другому пока никак. Да-да, понимаю, я чёртов идиот, который вёл себя всё время, как... чёртов идиот и не смог убедить Дамблдора, чтобы он позволил забрать тебя на лето и ты в полном праве обижаться на меня. Но прошу тебя, хотя бы дочитать письмо до конца. Я не очень хорошо умею выражать свои чувства, ну уж как смогу. Всё, что я делал всё это время, я делал неверно. Не правильно. Глупо и даже преступно. Но я хочу, чтобы ты знал, ты — единственное, что мне дорого и необходимо. Азкабан, знаешь ли приучает правильно расставить приоритеты. И я плевать хотел на собственную жизнь, если тебя в ней не будет. Честно. Когда я узнал, что тебе пришлось пережить в Хогвартсе за эти четыре года — нет, никто мне специально ничего не рассказывал, я, абсолютно случайно, подслушал разговор твоих, так называемых, друзей — я хотел закатить грандиозный скандал. Иметь таких друзей и врагов не надо. Но решил сперва поговорить с тобой. Да, ты же, наверное, не знаешь, что Уизли, полным составом, кроме старших братьев, и Гермиона всё лето живут у меня в доме. Как так получилось, расскажу при встрече. Надеюсь, что она состоится. Мне многое нужно рассказать тебе до того, как тебе исполнится пятнадцать лет. Я и Джеймс, мы так виноваты перед тобой, что ты имеешь полное право, когда узнаешь всю правду, убить меня. Я приму смерть от твоей руки со смирением и раскаянием. Этот шарик — это портключ в дом Блэков в Лондоне. Нужно только сжать шарик в руках и назвать пункт назначения "Гримо, 12. Дом Блэков" и ты окажешься там, где надо. Его невозможно отследить от министерства. Я очень надеюсь, что ты воспользуешься им. Твой несостоявшийся идиот-крёстный.

Я долго сидел на кровати, прислонившись к стене и молча глядя в потолок. Потом грустно проговорил: "Наконец -то он созрел, надо ловить момент", соскочил на пол и стал быстро кидать в сундук всё, что попадалось под руку.

— Дэбби, давай сворачивай тут всё. Мы уходим и, надеюсь, больше сюда не вернёмся. А я пока напишу записку Дурслям. Пусть тётушка сама наводит порядок в своём доме.

Наспех набросав записку Дурслям, в которой сообщил что ухожу и, вероятно, уже никогда не вернусь в их дом, я поспешил вниз, чтобы оставить её на кухонном столе. Утро ещё не наступило, за занавесками брезжил ранний рассвет едва освещая гостиную. Стрелки часов показывали начало шестого. В это время в доме все ещё должны были спать, и поэтому я удивился, увидев узкую полоску света просачивающуюся между кухонной дверью и полом.

Тётя Петуния сидела за столом, облокотившись и, положив голову на руки, тихо плакала. Перед ней стояла чашка с уже остывшим ромашковым чаем и несколько фотографий. Услышав щелчок открываемой двери, она вздрогнула всем телом и быстро стала вытирать лицо полотенцем. Я молча прошёл в кухню и встал напротив неё.

— Ты чего не спишь? Рано ещё. — смущённым голосом спросила она, шмыгая покрасневшим носом.

Посмотрев на разбросанные по всему столу фотографии, я сел на стул. Фотографий было немного — штук десять — и на всех были сняты две девочки, одна повыше со светлыми волосами заплетёнными в тонкие косички, а другая ниже почти на голову, с короткими кудряшками тёмных волос. Фотографии были чёрно-белыми, но понятно, что у второй девочки волосы могли быть рыжими. На некоторых снимках девочки были в нарядных платьях и с пышными бантами на голове, на других — в простой домашней одежде. Они счастливо улыбались, глядя в объектив фотоаппарата и держались за руки.

— Можешь забрать их. — прокашлявшись, сказала тётя Петуния, и взяв в руки ножницы, резанула одну фотографию прямо там, где руки девочек были соединены ладошками.

— Зачем? — вскрикнул я, отодвигая от неё другие снимки.

— Навряд ли ты желаешь видеть меня рядом со своей матерью, — резко ответила она.

— Не надо. Не надо разъединять. Зачем? Вы же хранили их. Значит они вам дороги. Значит не всё так плохо.

— Ты возьмёшь их с моим изображением?— женщина посмотрев на меня, удивлённо приподняла тонкие брови.

— Нет. — помотал я головой, — Не все. Я возьму только эту, — на этом снимке девочки были уже постарше, одетые в школьную форму и держали в руках портфели, — остальные пусть останутся у вас. Я же вижу, что вы не настолько ненавидите свою сестру, как это представляете.

— Это последняя наша с Лили совместная фотография. Она тогда закончила начальную школу, а уже в сентябре уехала в свой Хогвартс. Больше мы вместе не фотографировались. — грустно ухмыльнулась Петуния.

Она стала собирать фотографии в стопку.

— Ну коли ты уже проснулся, то давай приготовим завтрак и, чем раньше начнём уборку, тем быстрее закончим. — с явным облегчением вздохнула она.

— Э-э-э. Тётя Петуния, я хотел вам сказать, что я не смогу сегодня помочь вам в уборке дома. Я ухожу. — быстро проговорил я, поднимаясь со стула. Она вопросительно взглянула на меня. — Ухожу прямо сейчас. — и подтверждающе кивнул несколько раз. Она продолжала молча и вопросительно смотреть на меня. — Вот, — я выложил на стол портрет её отца, — я возвращаю вам этот портрет.

Петуния всё ещё молча взяла фото и присоединила её к стопке других снимков.

— Хорошо, — после небольшой паузы произнесла она, — так, наверное, будет лучше всего. Я сейчас.

Она вышла из кухни, но быстро вернулась обратно и протянула мне конверт. Я удивлённо взял его и заглянул во внутрь. Там лежало несколько бумаг; свидетельство о рождении и справка об окончании начальной школы с табелем, в котором все отметки были положительными.

— У меня было свидетельство о рождении?

— Конечно было. — недовольно фыркнула тётя Петуния, — Как бы иначе мы могли оформить на тебя опекунство, да и в школу зачислить? Надо сказать, что это не мало нам стоило, как денег, так и нервов. Честно скажу, нервов больше. Как было доказать, откуда появился у нас ещё один ребёнок, да ещё и почти ровесник нашего сына? Аист принёс? В наше время детей уже не подкидывают на крыльцо дома добропорядочных людей. Думаю, что соседки до сих пор перемывают нам косточки за спиной — они считают, что ты ребёнок Вернона и его любовницы. — громким шёпотом, выговаривала мне в лицо наболевшее тётка.

Я внезапно разозлился. Как будто это я виноват в том, что меня подкинули к ним. Ага. Сам притопал к ним в год и три месяца и свалился на крыльце от усталости. От моего благодушного настроения не осталось и следа.

— Я. Не. Хотел. Этого! — так же шёпотом заорал я в ответ. — Это не моя вина, что со мной так поступили. А вы! Вы могли бы сдать меня в приют! Может быть тогда я бы не узнал ещё в раннем детстве, что такое презрение и ненависть родных людей! Чего же оставили у себя?

Тётка как-то резко сдулась и устало опустилась на стул.

— Сдавали. И не раз. — потухшим голосом произнесла она. — Да только тебя возвращали обратно всякий раз, да ещё и грозились оставить Дадлика сиротой. Ты даже не представляешь, как с тобой было сложно... Мы всё время жили как на пороховой бочке. Эмоции! Любые эмоции — положительные, отрицательные и всё начинает гореть, взрываться, летать... Не зависимо от того, где мы находились. В детской поликлинике, на площадке, в магазине, в других общественных местах. Ты вытворял такое... Маленький, ты не мог контролировать свою демонскую силу. Даже с твоей матерью такого не было. Её сила не была такой страшной, как твоя. Нам было страшно. Да страшно! — вскрикнула она и стукнула ладонью по столешнице так, что подскочила чайная чашка, — Мы боялись, что ты когда-нибудь просто убьёшь себя и нас. Такие как ты не должны жить среди нормальных людей. У вас есть свой мир. Мы в него не лезем, так что оставьте и нас в покое и дайте жить так, как нравится нам.

— Простите, тётя, — после такого признания я тоже сдулся, — я понимаю вас. Да, понимаю. — я для большей убедительности в своих словах, несколько раз кивнул. — Вы не виноваты, что не смогли принять меня и хотя бы капельку проявить ко мне тепла и ...сочувствия. Но моей вины во всём этом тоже нет и исправить уже то, что было я и был бы рад, да, увы, это невозможно. Не было между нами любви и понимания, так что, расставание будет без слёз и печали.

Она не смотрела на меня, её раздражённый взгляд был устремлён на коричневое пятно расползающиеся по белоснежной скатерти(никогда не понимал, для чего на кухонном столе стелить такие скатерти, которые после каждого принятия пищи необходимо стирать).

— Прощайте, тётя Петуния. Благодарю за хлеб-соль, чай без сахара и крышу над головой. Не поминайте в плохом, — усмехнулся я, направляясь к двери. Взявшись за ручку, обернулся, — И... Тётя, вполне вероятно , что дети Дадли могут быть такими же как я.. — тётка дёрнулась и подняла на меня испуганные глаза, прикрыв рот ладонями, отрицательно быстро-быстро мотая головой. — Примите их такими какими они будут, а если всё же не сможете пересилить себя, то... Не портите детям жизнь. Найдите меня. Меня, в нашем мире, все знают. Надеюсь я ещё буду жив к тому времени. А если меня уже не будет, то в банке Гринготтс спросите гоблина по имени Гриндог, я уверен, что вы узнаете как это сделать. Завтра же оставлю специальные распоряжения, на всякий случай. — кивнув на прощание, я вышел из кухни и прислонившись спиной к двери, глубоко вдохнул-выдохнул.

Так мы и расстались не поняв и не простив друг друга. Я не понимал Дамблдора. Чего он хотел добиться, отправляя маленького мага, которого необходимо держать всегда, почти круглосуточно, под контролем, чтобы он не покалечил себя и других неконтролируемыми всплесками. Хотел, чтобы угробился? Или, чтобы сотворил такое, за что можно лишиться магии, несмотря на возраст? Решив, что с данным вопросом я пока разобраться не в состоянии, я направился в свою комнату.

* * *

Дэбби уже убрал свои трофеи в коробку из-под зимних сапог Вернона — всё выглядело, как кукольная мебель — комнату вернул в тот вид, которой она и была до его вторжения. Только от чего-то в ней стало светлее и даже уютнее, несмотря на железную кровать, колченогий стул и стол с тремя ножками. О! Он оставил обои на стенах. Ну и ладно. Пусть будет подарком Дурслям.

— Дэбби, вижу ты готов к переезду. — снимая добытые эльфом спортивные штаны и футболку и напяливая джинсы Дадли с дырами на коленях и растянутую как в ширину, так и в длину футболку.

— Зачем, мастер Эдгар! — возмущённо воскликнул Дэбби, сердито глядя на меня.

— А чтобы они не думали, что у меня всё в шоколаде. Ты тоже, давай, возвращай свой прежний облик и чеши в Хогвартс или куда там хочешь. Рано им ещё знать про тебя. И не показывайся, пока я тебя не позову.

Дэбби обиженно шмыгнул носом, взял под мышку коробку и с тихим хлопком исчез.

Взяв в одну руку сундук и, хоть с некоторых пор я испытывал серьезное недоверие к портключам, но решил рискнуть, зажал шарик в другой руке. Оглядел в последний раз комнату.

— Больше я сюда не вернусь! Ни за что! Чего бы там Дамблдор не говорил. Этого не мой дом! Как там Блэк написал? Площадь Гриммо, Блэк Хаус, 12. — как только я произнёс эти слова, мир вокруг меня закружился, сжался, подцепил острым крючком за кишки и всосал в тёмную узкую трубу, словно гигантский взбесившийся пылесос. А потом выплюнул в темноту. Приподнявшись на локти я прищурился, заставляя тем самым свои глаза побыстрее привыкнуть к мраку, распознал силуэт кресла, в котором находился кто-то... А на спинке сидела птица. От грохота, который создал мой сундук, да и моё тело тоже, тот кто был в кресле, дёрнулся, как от сна, вскинул голову и кинулся ко мне.

— Гарри! — негромко воскликнул он, — Ты... ты здесь! Я даже и не надеялся, что ты согласишься.

Крепкие руки подхватили меня под мышки, через мгновение я уже стоял на ногах.

— Сириус Блэк? — спросил я, поднимая голову и вглядываясь в лицо человека, который был намного выше меня. Я понимал, что это довольно глупый вопрос — кто это ещё мог быть? — но мало ли...

— Ну конечно же это я! — опять воскликнул он. — Я так рад, что ты согласился встретиться со мной. Мне так много надо тебе рассказать. Ой. Что это мы тут стоим? Пошли...

Я нагнулся, чтобы взять сундук, но Блэк махнул рукой.

— Оставь тут. Суок заберёт его и отправит в комнату, в которой ты будешь жить.

— Суок? Это так зовут эту птичку? Это та самая, что принесла от тебя письмо?А что это за птица? На феникса похожа. Только голубая и размером больше.

— Это и есть своего рода феникс, только голубого цвета. В России таких называют — птица Гамаюн. Она может преодолевать огромные расстояния за небольшой промежуток времени и проходить сквозь стены. Да, вообще -то она много чего ещё может. Я её от диких собак спас... А она спасла меня от безумия и одиночества. Ну пойдём. Я тебе потом всё подробно расскажу. — он взял меня за предплечье и направился в сторону приоткрытой двери.

Судя по интерьеру это была кухня выполненная в стиле Прованс с наличием специфических элементов кухонного декора и аксессуаров. Вдоль одной из стен тянулась печь облицованная под серый камень с двумя топками, перед которыми лежали кучками дрова, и чугунной плитой. Шкафы, буфеты, полки выкрашенные в серо-зелёный цвет, закрывали стены из матовой зелёной керамической плитки. Пол выложен паркетом из тёмного дерева, высокий потолок оснащён толстыми балками, над длинным дубовым столом, вдоль которого стояли простые деревянные стулья с высокими полукруглыми спинками, и печью свисали кованые люстры, на каждой не менее дюжины толстых почти обгоревших свечей.

Несмотря на всё богатство убранства и чистоту, здесь не чувствовалось домашнего уюта и комфорта. Застоявшийся запах запустения не создавал ощущения роскоши. По всему было видно, что единой хозяйки у этого помещения давно уже не было.

Мой взгляд остановился на предмете, который чужеродно смотрелся в этом помещение.

Рядом с печью застенчиво пристроилась древняя газовая плита с духовкой, а над металлической раковиной — такая же старинная газовая колонка для нагрева воды.

— Газовая плита? Откуда в доме волшебников газовая плита? — если честно, я был удивлён, ведь Гермиона утверждала, что магловские технологии не работают там, где есть магия.

— А это ещё мой дед Арктурус её здесь установил, когда в соседние дома маглы провели газ. Раньше на этом месте был огромный очаг, на котором домовые эльфы готовили еду. Но я уже не застал того времени.

— Она в рабочем состоянии? — я покрутил переключатели, из конфорок послышалось характерное шипение и запах газа неприятно ударил в нос.

— Да. Мы с Гермионой её пользуемся. А Молли больше по-старинке, на печи готовит. Боится, что может взорваться. — несколько неуверенно проговорил Блэк.

Я резко развернулся, вперив на него негодующий взгляд.

— Гарри, я же писал тебе, что сейчас здесь находятся Уизли и Гермиона. — ещё больше растерявшись, виновато пробормотал мужчина.

— Почему они здесь? Это же твой дом? Дом твоих предков. Я читал, что родовое поместье или родовой Дом, в общем, то место, где хранится родовой алтарь, — это часть самого мага. Дом будет защищать своего хозяина до последней крупицы магии, но и хозяин должен заботиться о нём. — опершись спиной на край плиты, я сложил руки на груди. — А ты позволяешь жить в доме своих предков предателям. Тем, по чьей вине ты провёл двенадцать лет в Азкабане. Да и сейчас находишься не в безопасности?!

— О чём ты, Гарри? Как Уизли могут быть ответственны за то, что меня упекли в Азкабан? Если кто и виноват, то только я сам. Не надо мне было поддаваться эмоциям и мчаться разыскивать Питера прежде, чем заняться необходимыми на тот момент вещами. Уизли совсем не при чём. Их там даже не было тогда. Да и знакомы мы были только с одним Артуром. — произнёс Блэк, с искренним непониманием глядя на меня.

— А ты уже забыл в чьей семье прятался Петтигрю те самые двенадцать лет, в тепле и сытости, бл..., да его даже лечили и кормили специальными крысиными витаминами, в то время, когда ты развлекал дементоров? Забыл?

— Нет. Не забыл. — неожиданно зло рявкнул Блэк, — Не забыл! И никогда не забуду! Но, пойми, сейчас не тот момент, чтобы разбираться во всём этом. — уже более миролюбиво сказал Сириус. — Мне надо знать, что произошло между тобой и твоими друзьями. Только после этого я смогу решать, как поступить дальше. Не злись. Я не хочу навредить тебе. Давай, попьём чаю и ты мне всё расскажешь. — он открыл дверцу одного из шкафов.

— Ух ты! Это что? Холодильник? — сунул я любопытный нос.

— Ну можно сказать и так. — хохотнул Сириус, — Стазисный шкаф. В нём еда может храниться несколько лет и быть, как будто только что приготовленной. Даже овощи и зелень всегда свежие. Ты что, никогда не видел такие шкафы?

— Интересно, где бы я их мог видеть? — насупившись, обиженно буркнул я. — Забыл где я жил?

— Но ты же бывал в доме у Уизли. У них, конечно, поменьше, чем этот, но тоже в кухне есть стазисный шкаф.

— Да я не присматривался там ни к чему особо. — независимо пожал я плечами. — Может и замечал, но не интересовался. Мало ли какие шкафчики, тумбочки, полочки могут находиться в кухне. Есть стол, на котором едят, есть стул, на котором сидят, есть кровать, на которой спят, мне этого было достаточно.

— Ясно. Садись, я ещё вчера приготовил кое-что. Не знаю, что ты любишь.

— Не беспокойся, Сириус,(крёстным называть его я ещё не торопился) я всеядный. Дурсли приучили не привередничать. Что дадут и за то спасибо. Лишь хоть что-нибудь дали, а не просто кусок хлеба и чай без сахара.

После этих слов Блэк застыл около шкафа. Я, сложив руки на столе, смотрел на его напряжённую спину, терпеливо ждал, что он будет говорить.

Но Блэк молча поставил передо мной глубокую(суповую) тарелку поджаренной картошки с внушительным куском курицы, нарезанный хлеб, салат из помидоров и огурцов с зелёным луком и полное блюдо блинчиков и сметану.

— Ешь. Я сейчас чай сделаю. А может ты хочешь кофе? У меня есть, правда растворимый.

— Давай кофе. — согласно кивнул я, подтягивая ближе к себе тарелку с едой. — Если честно, то я ещё ни разу в жизни не пил кофе. Даже растворимый. У Вернона больное сердце и они кофе в доме категорически не держат. Так что разницы вкуса не особо понимаю.

Блэк взял чашку с кофе и, видимо, для того, чтобы не стеснять меня, отошёл к окну, за которым утро всё больше наливалось светом. Но я и не собирался стесняться, всё-таки ел я последний раз несколько часов назад, да и то, что ел полноценной пищей назвать трудно, конечно, полезно, но мой растущий организм требовал калорий каждые три часа, и не просто тушёные на пару и даже без растительного масла овощи, а пусть, те же овощи, но с мясом или котлетой, желательно с двумя, но и курочка подойдёт. Так что я непринуждённо и с аппетитом навалился на еду.

За несколько минут съев всё, что мне предложили (три блинчика осталось, не полезли), я сытно откинулся на спинку стула.

— Наелся? — улыбаясь спросил Сириус.

— Ага. Спасибо. Всё было очень вкусно. Ты сам это готовил?

— Это сам. Для тебя. Обычно готовит Молли. — сказал Сириус, убирая в раковину посуду. — Ну что, поговорим, пока есть возможность. А то скоро здесь будет не протолкнуться.

— Да уж, семья Уизли большая и шумная. А если ещё и Грейнджер с ними, то от навязчивого, скорее назойливого, внимания просто так не отделаешься. Она даже не понимает, что мне абсолютно по-боку, всё что она пытается внушить. У меня выработался стойкий иммунитет на её поучения. Поучает, поучает. Надоело. Пусть вон Уизли поучает. Хочешь знать, когда у нас начался разлад? Хорошо. Слушай.

— После того, как мы с Гермионой освободили тебя из башни и ты улетел на Клювокрыле, мы вернулись назад в больничку, я свалился с магическим истощением. Видимо, сильно выложился, когда вызывал Патронуса. Проспал я почти двое суток. Как только мадам Помфри выпустила меня, я помчался к директору. Там начал его просить, умолять, требовать, чтобы он хоть что-то сделал, чтобы снять с тебя все обвинения. Убеждая его, что ты мой крёстный по слову и магии, а значит никак не мог остаться безнаказанным от магии, если бы выдал тайну моих родителей и, тем самым, подставил их и меня под убийство. Дамблдор сказал, что он не уверен, что ты на самом деле являешься моим магическим крёстным, что, на сколько он в курсе, был словесный договор между Джеймсом и тобой, без какого либо магического обряда. Но это не главное. Судили тебя не за предательство — за это не судят. Осуждают. Да. Но нет такого закона, который позволил бы сажать в тюрьму за предательство. Тюрем бы тогда не хватило. Тебя судили за убийство волшебника и большого количества маглов. Но этот волшебник жив! И мы с Роном и Гермионой можем это доказать. Пусть возьмут у нас воспоминания. Ведь три идентичных воспоминаний с разных ракурсов — это может быть доказательством того, что Петтигрю жив. А этого достаточно для того, чтобы с тебя сняли обвинение в убийстве. Пусть будет покушение, но за это ты уже отсидел даже больше, чем полагается. И вот тогда он заявил мне. "Если мы поставим министерство и магическую общественность в известность о том, что Питер Петтигрю жив, тот кого весь магический мир Британии считал героем, жертвой, павшей от руки одного из приспешников Волан-де-морта — ведь его наградили орденом Мерлина третьей степени — то можешь себе представить, что начнётся в массах? Могут узнать, где всё это время он скрывался, тогда пострадает замечательная семья Уизли. Ты же не хочешь, чтобы Артура Уизли, отца твоего лучшего друга, отправили Азкабан. А общественность будет это требовать. Маги не любят, когда их обманывают и водят за нос. Неужели ты сможешь поставить свободу и жизнь незнакомого тебе человека против свободы и жизни человека, который считает тебя наравне со своими детьми?" Да-а-а. Пристыдил он меня тогда. Я вышел из его кабинета, как оплёванный дурак. Меня больше всего задели его слова, что ты никакой мне не крёстный, что не было магического обряда, а простой словесный договор за бутылкой огневиски. Типа — будешь крёстным моему сыну? А то! Давай за это выпьем! Я направился к Римусу. Тот уже собирался уходить из Хогвартса, собирал вещи. Я напрямик спросил его — крёстный ты мне или нет! Прости, но тогда для меня это имело большое значение. Люпин тоже ответил как-то не так. Я не совсем понял, что он имел в виду, говоря, что моё рождение это вообще тайна покрытая вуалью похлеще, чем Вуаль Скрытности. И что у магов нет крёстных как таковых. Маги по своей сути язычники и не принимают во внимание все христианские атрибуты и обряды. Для магов во главе всего стоят Законы Магии. Просто так проще называть того, кого магия выбрала наречённым отцом или матерью для новорождённого ребёнка. А наречённые отец или мать нередко бывают приоритетнее биологических родителей. Поэтому наречённые родители всегда старше биологических родителей. Кто на самом деле является моим наречённым отцом Люпин не в курсе. Но уверен, что это кто-то из Блэков. А вот ты это или нет не знает и не уверен, что лорд Поттер доверил бы воспитание и наставничество тебе, особенно после того, что вы с Джеймсом натворили на пятом курсе. На мой вопрос, что вы такое сотворили, Люпин сказал, что ты сам должен мне это сказать. Скажешь? — я наклонился через стол к Блэку, который всё это время сидел молча, уткнувшись взглядом в стол, иногда казалось, что он и дышит-то через раз.

— Скажу. — коротко ответил он, наконец оторвал взгляд от столешницы и открыто взглянул мне в глаза. — Но позже.

Я нервно дёрнул плечами. Хорошо, хоть пообещал.

— После такого открытия я не знал как быть. Я должен был узнать правду. Узнать, что такое наречённые родители? Они же, если судить по сути названия, то они должны быть опекунами для ребёнка, потерявшего обоих родителей, всех дедушек, бабушек, а так же дядей и тётями. А у кого её узнать? Конечно же у Гермионы. Она всё знает. Но... Как всегда, сотня слов за короткий промежуток времени и никакого определённого смысла. А когда я ей сказал, зачем мне это надо, что я хочу, реабилитировать тебя, потому что хочу жить с волшебникоми, а не с маглами и поведал ей всё, что ответил мне на это Дамблдор, она напустилась на меня, как на нашкодившего ребёнка. Отчитала за милую душу. Обозвала меня взболмошенным и непредсказуемым подростком, не ценящем директора Дамблдора, который заботится о моём благосостояние и старается обеспечить мою безопасность. Она тогда много чего наговорила, забыв, что сама рекомендовала мне поговорить с директором о тебе. Обвинила меня, что ради своих капризов — типа нежелания проводить с маглами всего-то два месяца в год, она же как-то справляется, хотя ей тоже последнее время стало нелегко с ними общаться, несмотря на то, что они её родные отец и мать, разные интересы — я готов подставить семью, которая... Ну, в общем, так далее и тому подобное... А Рон стоял рядом и поддакивал. "Действительно, дружище, ты чего-то уж совсем с катушек слетел. Ради какого-то чужого мужика, готов передать нашу семью. Не ожидал я такого от тебя. Мама с папой столько сделали для тебя..." Вот тогда я взорвался.

Сделали? А что они сделали? Ну перечислите мне по пальцам, что вообще кто-то в этой жизни и в этом мире, что-то сделал для меня? Это у таких как они, выросших окружённые заботой и любовью, всегда есть те, с кем можно посоветоваться, кто обнимет, пожалеет, ответит на кучу вопросов и будет любить, несмотря ни на что. Им не понять, что значит выживать и воровать еду, только чтобы живот перестало сводить от голода. Какого это жить в каморке под лестницей и донашивать шмотки жирдяя кузена, который на три размера больше тебя самого. И получать подзатыльники от тётки за то, что принёс из школы оценки лучше, чем её сынок. Волшебники возвели меня в ранг знаменитости, только из-за того, что я выжил после авады, а никто не знает, сколько раз я проклинал тот день и жалел о том, что не погиб тогда вместе с родителями. А вообще, кто знает, что там произошло на самом деле? Была ли она, эта Авада? А может просто ударился обо что-то лбом? И что стоит за той пресловутой материнской защитой? Кто видел, что она проводила этот обряд? Почему все поверили Дамблдору? Он что, был там лично и всё наблюдал своими глазами, спрятавшись под мантию-невидимку. Не просто же так она оказалась у него ещё до смерти отца. Да, я хочу своего взрослого, который будет понимать меня, будет давать житейские советы. Который будет — просто БУДЕТ. Своего взрослого, а не чьего-то папу или маму, у которых в приоритете всегда будут свои дети. Такого взрослого, который всегда будет выбирать меня, а не какое-то там общее благо. Эгоистично? Возможно. Значит, считайте меня эгоистом!

Даже сейчас, вспоминая тот разговор со своими "друзьями", который проходил посреди гостиной факультета и его слышали почти все, мне было обидно, что никто, кроме Невилла, не поддержал меня. Послушали, пообсуждали, пошептались и равнодушно разошлись по своим делам.

— Короче, разругались мы тогда знатно. Они обиделись на меня, я обиделся на них. В Хогвартс-Экспрессе мы расположились в разных купе. Я сел с Невиллом. Говорить с ним было намного интереснее, чем с Роном и Гермионой. У одного только квиддич на уме, а вторая всё поучает и поучает. За те семь часов, что мы ехали, я столько всего узнал о жизни магов. О простой, бытовой жизни. Чем занимаются, какие есть развлечения. Что читают. Куда отправляются на каникулах. Как проводят праздники. Так же узнал и про себя. Оказывается, я не только мальчик, который выжил и всё такое, а я являюсь наследником Благородного и Уважаемого Дома Поттеров. И не просто наследником, а последним представителем этого рода. Невилл поведал мне и о инициациях, которые я не проходил в определённом возрасте. И о том, что за это я могу огрести от магии предков не хилых люлей, если и в пятнадцать лет пропущу это. В общем, как говорится, что не делается, всё к лучшему. Если бы я не рассорился с Роном и Гермионой, то и не узнал бы, что выражение "предатели магии и крови" это не просто ругательство и его получают в наказание от магии не за то, что лояльно относятся к маглам, а совсем по другой и очень неприятной причине не желают близко общаться с теми, кто носит это клеймо. Но, наверное, ты и сам об этом знаешь. И "грязнокровками" не всех маглорождённых,да и не только маглорождённых, называют. Вон, Дамблдора старые волшебники тоже зовут грязнокровкой.

Сириус сидел опершись локтями о стол и зажав голову между ладонями. Его глаза были крепко зажмурены. Он молча кивнул головой. Конечно же, он знает за что магия "награждает" непокорных своих детей подобными "украшениями". Сам с уже проявляющейся подобной печатью на лбу щеголяет. Немного осталось и будет полноценным магическим изгоем. Если не образумится и не начнёт исправлять уже сейчас, то что натворил в юности и молодости.

— Гарри, я хочу стать для тебя тем человеком. Мы с Джеймсом столько натворили, что меня давно уже магия Рода Блэков должна была размазать по стене. Предки Блэков всегда были жестоки, но они дали мне, недостойному, шанс, хотя бы что-то исправить. Нет. — помотал он головой, — Не исправить. Изменить прошлое не возможно. Просто начать всё по-новой. Жить правильно, как завещали нам наши пращуры. А ты? Ты дашь мне этот шанс?

— Это будет зависеть от того, насколько ты виноват и насколько раскаиваешься. — сухо ответил я.

В это время открылась дверь, на которую я ранее не обратил внимания. Я вообще её не видел. Она была спрятана между двумя шкафами. В кухню зашла Гермиона Грейнджер. На ней был надет шёлковый халат намного выше оголённых колен. И, как всегда, с копной волосы. Она что, их совсем не расчёсывает. Заметив меня, она тормознула у приоткрытой двери.

— Гарри?! Что ты здесь делаешь?! — с ходу включив строгую учительницу, обвиняющим тоном спросила она.

— Мне кажется, Грейнджер, что в данной ситуации уместнее и логичней спросить — что здесь делаешь ты? Что от маглов-родителей уже так тошнит, что ты сбежала от них? — я язвительно усмехнулся.

— Гермиона! — почти гневно выкрикнул Блэк. — Что за вид?

— Что такое, Сириус? — игриво повела плечами девушка, кокетливо поморгав глазами. Я даже рот раскрыл от удивления, никогда бы не подумал, что она так умеет. Грейнджер всегда мне казалась, как говорят про таких "синим чулком". — Могу же я хотя на короткое время побыть девушкой, а не солдафоном в юбке. Ты просто спишь долго, вот и не видел меня в этом пеньюаре. Сейчас выпью кофе и пойду надену паранджу. Но, Гарри, ты так и не ответил. Что ты здесь делаешь?

— Ты тоже не соизволила ответить — что делаешь здесь ТЫ?!

Место, в которое я перенёсся, оказалось лондонской резиденцией Блэков, в котором жили последние два поколения этой семьи и находился в пространственном кармане между двумя пятиэтажными домами простых людей. Площадь Гриммо прилегала через парк к привокзальной площади Кингс Кросса, до которого пешим ходом можно дойти за пятнадцать -двадцать минут. Блэк Хаус был построен, сотворён, создан⁽¹⁾ в одно время с платформой 9и 3/4 прадедом Сириуса Блэка, в начале нынешнего века. Кстати, Косая Аллея тоже находится в пешеходной доступности до вокзала в пространственной складке, тянущейся от Косой Аллеи до министерства Магии и клиники Святого Мунго, захватывая все магические строения Лондона.

Блэк Хаус в два раза больше, чем могут видеть те, кто побывал в нём когда-то в качестве гостей. В особняке два крыла — хозяйское и гостевое. В хозяйском(закрытом или чистом) три этажа, на которых размещены апартаменты хозяев и их наследников с ванными комнатами, гардеробными, каминным гостиными и учебными классами и рабочим кабинетами. Банкетный и музыкальный залы, где проводилось множество различных светских мероприятий, на которые приглашались все самые известные люди не только магической Британии, но и всего магического мира, находится на первом этаже. Вход туда доступен лишь по приглашению хозяев особняка.

В цокольном этаже — ритуальные комнаты( их две — Большой и Малый ритуальный Залы.); артефакторная мастерская; алхимическая и зельеварочная лаборатории и помещение для занятий дуэленгом. Огромная библиотека, уходившая на все три этажа вверх.

В гостевом крыле тоже три этажа, находятся покои для гостей( виде гостиничного типа) и малая библиотека( в ней книги открыты для общего доступа). На первом этаже каминная гостиная, сам камин размером в рост человека и дугообразная деревянная лестница, начинающаяся в небольшого коридоре входной двери и ведущая на этажи. Кухня. Под ней помещения для хранения продуктов и жилья домовых эльфов.

На стене, которая закрывает хозяйскую часть дома, висят разносюжетные картины.

Посредине — парадный портрет женщины неопределённого возраста сидящей в кресле перед камином, положившей руки на подлокотники. Её одежда, осанка и выражение лица так и говорят о том, что эта леди не так уж и давно являлась человеком из высшего аристократического общества. Чёрный цвет наглухо закрытого у горла платья выглядит настолько глубоким, а редкие блёстки такими яркими, что сама ткань кажется прекрасным безоблачным ночным небом. Тонкие черты лица, немного греческий нос, в меру пухлые губы, черные, в разлёт, брови. Глаза, словно синее осеннее небо. Из-под чёрного чепца(знак вдовства) выбиваются тёмные кудрявые локоны спадающие на гладкий высокий лоб. Невероятно красивая женщина.

Сириус Блэк не был полноценным хозяином этого дома, так что ему было доступно только гостевое крыло особняка, которое видели все побывавшие в этом доме, когда он стал штабом "Ордена феникса".

Но обо всём этом я узнал несколько позже. А пока... пока вернёмся к насущным событиям.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

За дверью что-то громыхнуло и раздался резкий, тревожный звук пожарной сирены.

От неожиданности я чуть не свалился на пол, а Грейнджер опрокинула кофе.

— Сириус! — возмущённо заорала она, отбрасывая в сторону чашку, — Сколько можно?! Когда ты уберёшь этот сигнал с камина?!

Я перевёл испуганный и не понимающий взгляд на спокойно сидящего Сириуса.

— Что это?

— Камин сработал. — невозмутимо ответил тот. — Видимо, Молли вернулась.

Он встал и вышел из кухни, я отправился за ним и чуть не был сбит каким-то тяжёлым мешком, вылетевшем из камина. Едва успел увернуться, как следом из жерла появилась корзинка полная продуктов и овощей. И в этот момент на глухой стене(по моему мнению, там должно было быть окно или дверь) раздёрнулись траченные молью бархатные портьеры, когда имевшие тёмно-синий цвет, но никакого окна и двери за ними не было. На долю секунды мне почудилось, будто я смотрю в окно, за которым стоит и кричит, кричит, точно её пытают, старуха в чёрном чепце. Потом я понял, что это просто портрет в натуральную величину, но портрет самый реалистичный из всех, которые я видел.

Изо рта у старухи потекла пена, она закатила глаза, жёлтая кожа её лица туго натянулась. Висящие рядом с этой картиной портреты от шума пробудились и тоже подняли вопль, так что я невольно зажмурился и закрыл уши ладонями.

Сириус кинулся к картине и попытался задёрнуть портьеры, но у него это не получилось с первого раза. Женщина на картине завизжала ещё громче и подняла тонкие сухие руки, точно хотела расцарапать ему лицо.

— Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон из моего дома! Ты-ы-ы! — взвыла старуха, вылупив глаза на Сириуса и наведя на него когтистый палец. — Ты-ы-ы! Осквернитель нашего рода! Гад! Предатель! Позорище моей плоти!

— Ну вот, Гарри, — не обращая внимания на крики нарисованной женщины,

Блэк, нахмурившись обратился ко мне, — ты и познакомился с моей матушкой. Не так я хотел представить тебя ей. — печально покачал головой он.

Женщина внезапно замолкла и посмотрела на меня внимательным, оценивающим и вполне осознанным взглядом.

— Кто это? — спросила она чуть хрипловатым, но спокойным голосом. — Это тот самый мальчишка? Он похож на тётку.

— Я потом тебе скажу, — кротко кивнул головой Сириус и задвинул занавески обратно. И тихо добавил, — сейчас не время.

— Это твоя мама? — удивлённо переспросил я. Не такой я представлял себе леди старинного и благородного дома Блэков. По рассказам Дэбби, это когда-то была властная и очень красивая женщина, но то, что я увидел на картине, меня, честно сказать, сильно удивило, и даже несколько напугало.

— Да, да. Это моя дражайшая матушка.— сказал Сириус, поправляя портьеры. На мой взгляд, как-то очень бережно поправляя.

— Но почему здесь висит портрет твоей матери? — озадаченно спросил я.

— Это дом моих родителей, — неопределённо дёрнув плечами, ответил Сириус, — Я последний мужчина из оставшихся Блэков. И дом теперь мой, ну и твой тоже. Вернее, только одна половина моя... Я тебе потом всё объясню.

В этот момент в камине вновь вспыхнуло пламя и в нём появился мистер Уизли, бережно держа в руках ещё одну корзину, в которой, как я понял, лежали яйца, он вышел наружу из жерла, а сигнализация всё продолжала гудеть.

— Сириус, ну когда ты отключить этот вой? — произнёс он, стараясь перекричать гудок и мотая головой, словно пытаясь вытрясти из ушей раздражающие звуки.

— Ты же знаешь, Артур, что это не в моей силе. Не я устанавливал этот рингтон на камин. — громко ответил Блэк.

— О, Гарри! — заметив меня, удивлённо воскликнул мистер Уизли, — Ты уже здесь?

— Ну, да. Как видите, — развёл я руками в стороны, — Доброе утро, мистер Уизли.

— Доброе утро. — кивнул тот. — Это хорошо. А то мне надо было идти за тобой вечером, а я, честно сказать, слегка побаиваются встречаться с твоим дядей. — смущённо проговорил он.

— Ну ещё бы. После того, как вы вынесли им пол стены в гостиной, а ваши сыновья чуть не угробили их сына, я уверен, дядя был бы не очень рад вас ещё раз увидеть.

— Но я же всё поправил.

— Плохо поправили. — слегка усмехнувшись, резко ответил я, — Мне пришлось целый месяц помогать дяди восстанавливать новую стену и гостиную.

— Да? — виновато улыбнулся мистер Уизли, дёрнув плечами. — Мне всегда плохо давался Репаро.

Я согласно кивнул. Судя по их дому это было правдой.

— Репаро владеем неважно, зато Конфудус и Обливейт у нас на "Превосходно". — тихо буркнул Сириус, но так как я стаял рядом, то услышал его и подивился брезгливым ноткам явно прозвучавших в его голосе.

— Тебя Тонкс забрала? Почему так рано? Мы должны были забрать тебя вечером.

— Тонкс? — приподняв брови, я вопросительно взглянул на Сириуса. — Кто такая Тонкс? И кто это такие "мы"? И почему должны были забрать меня вечером? Куда, не спрашиваю.

— Нет, Артур, — сказал Сириус, — это не Нимфадора. Это я переслал Гарри портключ.

— А. Ну ладно. Потом поговорим. — махнул он рукой, — Сейчас пойду, заберу остатки. Молли сегодня здорово затарилась. — он сунул в руки Блэка корзинку, — Если не трудно, отнесите всё это в кухню, — напоследок выкрикнул он и вновь нырнул в камин.

Мы с Сириусом переглянулись, синхронно пожали плечами и достали палочки. Волшебники мы или как?

Мешок с картошкой взлетел в воздух, я же заклинанием Левиоса поднял корзинку с другими продуктами. Но ту, в которой лежали яйца, Сириус всё же нёс в руке.

Грейнджер в кухне уже не было. Я даже не заметил, когда она свалила оттуда. Наверное, когда я рассматривал портрет леди Блэк. ⁽²⁾

Опустив корзину на стол, я заглянул в неё.

— Э-э-э. Сириус, я как-то никогда не интересовался, а откуда волшебники берут продукты питания? — рассматривая упаковку с макаронами. Магловскую упаковку.

— Приобретают у фермеров.

— У фермеров? Магловских фермеров?

— Нет. Почему магловских? И среди волшебников много фермеров, которые выращивают и скотину на убой, и овощи, фрукты, ягоды. Например; Флинты содержат молочно-мясную ферму. У них там и коровы есть, и свиньи, и бараны. Они же и производят колбасы, сметану, масло. Паркинсоны — те больше по злаковым. Пшеница, рис, греча, ну и ещё что-то. У них есть мельницы, макаронная фабрика, пекарня и маслобойня. Лонгботтомы выращивают овощи, травы для приправ и ингредиентов для зелий. У Боулстордов огромные сады фруктов и ягодные плантации. Малфои держат виноградники и винные заводы. У Крэбов и Гойлов — птичники. В Лондоне есть Квартал мастеров и фермеров. Он находится чуть дальше от Косой Аллеи, за банком Гринготтс и присоединён к платформе 9и 3/4. Там и продают всё это в лавках и магазинах, куда поставляют свою продукцию фермеры с помощью железной дороги. Ведь продукты питания не желательно уменьшать. Их можно только хранить в статизе, но в натуральную величину.

Вона чё! Как многого я не знаю. Да что там, многого. Я вообще ничего не знаю про бытовую и социальную жизнь волшебников.

— Поттеры? Блэки? Они чем занимались? — осторожно спросил я.

— Поттеры? — Сириус опёрся локтями на столешницу, сплёл пальцы и опустил на эту своеобразную подставку подбородок и как-то обречено посмотрел на меня. — Поттеры были Крон-Лордами. У них были свои земли и вассалы, работающие на этих землях. Но сами Поттеры, по большей части, артефакторы, зельевары, заклинатели, были даже целители. — немного помолчав, Блэк тихо добавил, — Гарри, я должен тебе многое рассказать...

— Но не сейчас. Да? — я всё ещё вертел в руках и делал вид, что внимательно рассматриваю упаковку с рожками.

— Да. Не сейчас. Сейчас сюда нагрянет куча народа...

— Что за куча? Что за народ? Почему они сюда должны нагрянуть с утра пораньше?

— Народ? Да разный народ. — усмехнулся Блэк, . — Члены Ордена феникса. А с утра пораньше, так на завтрак же.

— Что такое "орден феникса"? И почему они завтракают в твоём доме? — положив обратно в корзину упаковку, я сел напротив и вопросительно уставился на него.

Но тут вновь загудела сигнализация на камине.

— Я потом тебе всё расскажу. Обещаю. — быстро ответил Блэк и тряхнув головой, направился их кухни.

— Но эти продукты, они явно из магловских магазинов. Уж мне-то этого не знать. — пробормотал я. — И что, в конце концов, здесь происходит? Я здесь нахожусь всего полчаса, а вопросов у меня возникло ещё больше, чем было до этого.

За дверью послышались громкие возбуждённые голоса; немного визгливый миссис Уизли, успокаивающий мистера Уизли и незнакомый мне женский голос. Но, кажется, я его где-то слышал раньше. Там, видимо, ругались. Женские голоса перебивая друг друга, что-то выговаривали Сириусу.

Странно, но тот молчал.

Я было хотел выйти и узнать, что там такое, но тут дверь резко открылась и в комнату торопливым шагом вошла миссис Уизли.

— Гарри, дорогой. — широко распахнув руки и лучась радушием, миссис Уизли стиснула меня так, что, кажется, ребра затрещали. — Как я рада увидеть тебя.

— Я тоже рад видеть вас, — отстраняясь от её объятий, я упёрся ладонями ей в плечи и сделал шаг назад. — Доброе утро, миссис Уизли. Как вы? — я заметил, что со дня нашей последней встречи, а это было ещё прошлым летом, она похудела и побледнела, ярко рыжие волосы как будто выгорели на солнце и в них появились ниточки седины.

— Ох, Гарри. Какой же ты вежливый и обходительный молодой человек, — она чуть отодвинулась на расстояние вытянутой руки и принялась критически изучать меня. — У тебя нездоровый вид. Тебя надо подкормить хорошенько, но завтрака придётся подождать. Мне пришлось задержаться в Аврорате.

— В Аврорате? — с искренним удивлением и смятением спросил я.

— Ах, да. Ты же, наверняка, ничего не знаешь. — громко всхлипнув, проговорила женщина.

— Не знаю о чём?

— Ну про Джорджа с Фредом.

— А. Про это. — покивал я головой, — Да кое-что слышал ещё в Хогвартсе. Вроде бы у них что-то нашли запрещённое...

— Ох, Гарри, дорогой, ты даже не представляешь, что творится. — миссис Уизли устало и глубоко вздохнув, тяжело опустилась на стул. — Их же арестовали, Гарри. Представляешь, моих сыновей держат в камерах предварительного заключения, как настоящих преступников. За что так с моими мальчиками? Их будет судить Визенгомот. Следователь считает, что они виноваты в смерти этого маглорождённого мальчика. А на адвоката у нас нет денег. Эта Хаббарт запросила неимоверную сумму. Откуда у нас такие деньги? А Билл с Чарли отказались помочь. Гарри, я знаю, ты чем-то обижен на них, но может ты поможешь? Вы же дружили. Они же не хотели ничего плохого, просто шутили так, разыгрывали. — она разрыдалась взахлёб.

Я налил в кружку воды и подал ей. Когда она судорожно глотая, выпила воду, я сел напротив неё и глядя ей в глаза сказал.

— Миссис Уизли, я всё понимаю. Они ваши сыновья, вам их жалко и вы ищите, и даже находите оправдания их поступкам. Их выходки на самом деле иногда были забавными розыгрышами, но гораздо чаще жертвы их экспериментов занимали койко-место в Больничном крыле. И под удар попадали в основном маглорождённые, у кого не было тех, кто мог бы за них заступиться. Ведь и Фред, и Джордж не были идиотами и прекрасно осознавали возможные последствия своей деятельности. Так кто же они? Шутники-затейники, не всегда просчитывающие результаты, или же они хладнокровные экспериментаторы-убийцы, нацепившие маски клоунов? — миссис Уизли вздрогнула всем телом, её лицо приняло гневное выражение. Она попыталась что-то сказать, но я поднял руку, останавливая её и давая знать, что ещё не закончил, — Сознательное подмешивание в пищу человека неизвестного и непроверенного зелья и подбрасывание этого, не важно кому — маглу или волшебнику, независимо от его чистоты крови и происхождения — это не шуточки и не просто милый розыгрыш, а покушение на здоровье и магию. Дамблдор и Макгонагалл делали медвежью услугу, спуская им всё столько времени и не вынося "сор из школы". А тем, кто всё -таки набирался смелости и пытался жаловаться или как-то самостоятельно противостоять им, от ваших сыновей доставалось ещё больше. Миссис Уизли, я не хочу обидеть вас оскорбительными словами, поэтому просто скажу — ваши младшие сыновья нехорошие люди. По их вине погиб ребёнок. И я, даже если бы от меня что-то зависло, не стану помогать им. Преступление должно быть наказано.

— Так тебе жалко этого грязнокровку, ни кому не нужного мальчишку, у которого не было ни рода, ни племени, и поэтому не было будущего?

В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Рон. Его лицо было красным от злости, а губы презрительно кривились.

— Жалко. Да. Мне жалко этого мальчика. Он был таким же как и я, сиротой, которого "ради общего блага" лишили его наследия, связи с семьёй. А потом отняли и жизнь. Ричи Смит не был маглорождённым, или как ты говоришь, "грязнокровкой". Его отец чистокровный маг в очень длинном перечне поколений, а мать сквиб. И он не был круглым сиротой, как я. Его мама жива и ждала его на каникулы. — резко ответил я, глядя в глаза бывшего друга, из которых так и лучились искры злобы и ненависти. Ненависти ко мне. Почему он так меня ненавидит? Что такого я мог сделать, чтобы заслужить такое к себе отношение? Я весь прошлый год пытался это понять. — И с каких это пор, ты маглорождённых называешь "грязнокровками"? А как же твоя подруга? Она тоже "грязнокровка"? Не боишься, что она услышит? Обидется ведь. И списывать больше не даст.

— Не услышит. Она вновь забурилась в библиотеку. А когда она с книгой в руках, она ничего не видит и не слышит. А ты ничего ей не скажешь, да она и не поверит тебе, что я мог так сказать. — с ехидной усмешкой произнёс Рон. — Мам, я есть хочу. — тут же переключился он на свою любимую тему.

— Да, да. Я сейчас что-нибудь приготовлю. — миссис Уизли с трудом поднялась со стула и тяжело шаркая ногами по полу, пошла к плите. — Гарри, дорогой, ты не поможешь мне. Я так и не научилась зажигать эту печь. Куда там запропастилась Тонкс? — она поставила огромную чугунную сковороду на плиту.

— Да, конечно, в этом я вам помогу, миссис Уизли. — мне чисто по-человечески было жаль эту женщину. Но что-то делать для тех, кто был виновен в смерти моего брата, я не собирался. Даже ради уважения к ней и её мужу. Если уж старшие братья отказались помогать близнюкам, то кто я такой чтобы высовываться.

⁽³⁾

1) не знаю, как на самом деле с появляются магические дома

Вернуться к тексту

2) Забегая вперёд скажу — эта дама не могла носить титул Леди, она была родом аж из третьей ветви семьи Блэков, а её муж Орион Блэк не был Лордом. Так как когда он умер, жив был его отец, который и носил был Лордом магии от рода Блэк — Арктурус Сириус Блэк.

Вернуться к тексту

3) прошу прощения за долгое отсутствие. Были небольшие проблемы. Они ещё не решены до конца. Но думаю, что теперь мне будет проще.

Вернуться к тексту