Последние краски лета (джен)

На утро новое стекло в коридоре ставили, а человека-птицу поселили в «тихую» и, кажется, надолго. Народ толкался у окна и мешал мастерам. Андрюха с Ваней всех разгоняли. Васе и интересно-то не было. Чего он не видал, как окна меняют? Нет, вообще-то раньше не видал, но это не такое уж захватывающее зрелище.

Император где-то пропадал со своим новым соседом, которого Вася видел лишь мельком в столовке. У Миши выходной, и, в общем, заняться было решительно нечем.

Окно наконец-то вставили, и народ разбрёлся, кто куда. Вася устроился в кресле у телика, и наблюдал, как Андрюха подкатывает яйца к медсестре. Он, по ходу, тот ещё ёбарь-террорист, потому как в прошлую ночную читал похабные стишки Таньке. Та, правда, его отбрила, а Андрюха, похоже, решил найти кого-то своего возраста или ему вообще было пофиг, кому присунуть. Новая пассия Андрюхи выглядела на все сто двадцать… килограмм и над его пошлыми шутками ржала, как лошадь, обмахиваясь чей-то картой. Игриво строила «глазки», расстегнув верхние пуговицы халата. Андрюха же ласково называл её «Маришка». Вася аж фыркнул, как услышал.

Андрюха отлип от своей пассии, которую облапал с ног до головы, и шагнул к нему.

— Чё уши греешь?

— Просто скучно, — ответил Вася, смерив его насмешливым взглядом.

Андрюха обернулся к медсестре, и та кокетливо махнула рукой, а он в ответ послал воздушный поцелуй.

— Учись, салага, как надо с дамами обращаться, — наклонившись, шепнул он Васе.

Вася счёл благоразумным промолчать, а не то этот местечковый ловелас ещё обозлится. Стоит попробовать прожить без неприятностей хотя бы один день. Пришлось оторваться от столь увлекательного зрелища и возвращаться к себе.

В палате Толян донимал невменяемого соседа: швырялся в него яблочными огрызками и сухими корками, и от души хохотал, когда тот ползал по полу, собирал их и жрал.

— Хорошо уже, а! Чё ты до него докопался? — не вытерпел Вася. Надоело смотреть, как он над убогим измывается. Сам-то немногим лучше.

— А твоё какое дело, шкет? — оскалился Толян, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов. — Вписаться за него хочешь?

Толян щёлкнул костяшками татуированных пальцев, поглядывая исподлобья. Вася хмыкнул, отразив ухмылку. Не то что бы в психушке развлечений навалом.

— А чё бы и нет? — Вася подскочил с кровати, и с Толяном они сшиблись где-то посреди палаты. Толян, мрачно сверкая глазами, скалился, как тощий и злой старый пёс. Только вместо хриплого лая изо рта вырывались ругательства. Гнев, словно по щелчку угас, сменившись брезгливым раздражением.

Драки так и не случилось: потолкались чутка, да и всё. На шум Ваня влетел и раздал всем пиздюлей, в том числе и своему тёзке, из-за которого разгорелся весь сыр-бор.

Вася снова вытащился в коридор, нацепил наушники и уселся на пол. Жалко, что батарейки быстро сдохли (кассету он гонял уже по четвёртому кругу), и голоса реального мира разбили хрупкое равновесие, выдернув из блаженного одиночества.

В этот раз к Клавдии его притащил Андрюха и усадил на стул. Вася раздражённо дёрнул плечом, и тот отступил, однако остался «сторожить».

— Отвали, достал уже!

Клавдия жахнула по столу ладонью и прервала так и не разгоревшуюся перепалку.

— Вести себя в обществе ты так и не научился, — протянула она, задумчиво изучая его лицо, украшенное свежим «фонарём» — Ванькин «подарок».

Вася усиленно заморгал и потряс головой.

— Я-то тут причём?! Это ваш Ваня!

— Рот закрой! Нечего мне тут выступать! Значит, за дело получил, — даже не дослушав, решила Клавдия. — Как настроение?

— Ты издеваешься?! — подскочил Вася, но Андрюха, как верный надсмотрщик Клавдии, вновь прижал к стулу.

Клавдия постучала ручкой по столу.

— Для буйных у нас отдельные «номера» предусмотрены, — угрожающе произнесла она. — Может, на недельку тебя туда прописать? Быстро научишься себя вести.

Вася, и правда, захлопнул рот и стиснул зубы. За неделю в «тихой» можно, наверно, свихнуться. То есть по правде, по-настоящему, как человек-птица или этот дёрганый Саня.

Клавдия перебрала бумажки на столе и тяжело вздохнула, будто бы её заставляют выполнять её же работу.

— Что у нас дальше? Попытки суицида… — она махнула рукой. — А что там у тебя спрашивать, и так всё ясно. Вон как руки себе «разрисовал»…

Вася вздрогнул и дёрнулся, вцепившись в стул. Мать возникла за левым плечом и, поправив платок, скорбно поджала губы. Голоса её и Клавдии прозвучали в унисон.

— Чего примолк? Попытки не увенчались успехом? — хохотнула Клавдия.

А мать покивала.

— Расскажи-расскажи.

Брат с отцом присоединились и водили вокруг него хоровод. Аж башка закружилась от их «ритуальных танцев». Сердце перевернулось в груди и скакало невпопад, а воздух, тяжёлый и плотный, почти осязаемый, сдавил грудь тугим обручем. Вася достал ингалятор, однако тот, почему-то не помог. Голоса Клавдии и Андрюхи доносились, будто сквозь вату. Кажется, она опять какие-то уколы назначила. Андрюха вытащил в коридор. Вася прислонился спиной к стене, оттолкнул его из последних сил.

Андрюха встряхнул за шиворот.

— Угомонись, придурок! — злится, видать, что ему свиданку сорвали. Дон Жуан херов!

Будто буйный морской прилив, резко нахлынула тьма. Что-то, наверное, в этом промежутке времени произошло, однако память начисто отбило. Вася очнулся на своей койке. Мысли в голове ворочались сонные и вялые, словно ленивые аквариумные рыбки. От уколов, которые Клавдия назначила, он бродил по коридорам, как в тумане, и сил ни на что не оставалось. Всё словно во сне, а проснуться никак не выходит.

Ночью у Толяна случился припадок. Васю разбудил невменяемый сосед своими заполошными воплями. Толяна трясло, будто под током, а изо рта у него пошла пена. Вася бы, может, посочувствовал, если бы Толян не оказался таким мудилой. Однако делать что-то надо, а не то он башку себе разобьёт или вовсе двинет кони.

— Да заткнись ты уже! — Вася раздражённо оттолкнул невменяемого с дороги и вытащился в коридор, залитый холодным голубоватым светом.

Пост медсестры пустовал, что и неудивительно. Дрыхнет, наверное. Оглядевшись, Вася не обнаружил никого из санитаров поблизости. Чья сегодня смена вообще? Два или три дня выпали из памяти, а, может, и того больше. Всё из-за суки-Клавдии и её проклятых уколов!

В сестринской дверь была заперта и шторы задёрнуты. Вот какого хера?! Они же должны делать обход или как? Из-за двери слышались охи и вздохи. Видать, Андрюха всё-таки уломал свою даму. Или кто там другой сегодня? Вася затарабанил изо всех сил, и вскоре дверь распахнулась. Андрюха, встрёпанный, в одних штанах, вытащился в коридор и пронзил недобрым взглядом.

— Ты какого хера здесь забыл?!

Васю настиг приступ астмы, и пока он пытался с ним справиться, Андрюха недовольно дёрнул за рубашку.

— Там… Толяну хуёво, — вытолкнул Вася, махнув в сторону палаты.

— Чё с ним?

Вася пожал плечами.

— Откуда я знаю! Припадок какой-то.

Андрюха оттолкнул в сторону и скрылся в сестринской. Вскоре оттуда выплыла его драгоценная Маришка, застёгивая на ходу халат. Смотреть, что они там будут делать с Толяном, не очень-то хотелось. Вася предпочёл остаться в коридоре. Опустившись в кресло, бездумно крутил в руках ингалятор. Каким таким чудом никто из его знакомых ещё не помер в этой больнице, остаётся загадкой.

После того, как Толяна угомонили и привязали к койке, медсестра дружелюбно предложила всем снотворного на ночь. Ну как бы, отказаться не представлялось возможным. Невменяемого соседа уже «угостили», Вася дёрнулся было и подскочил из кресла, однако, встретившись с выразительным Андрюхиным взглядом, брякнулся на место.

— Можно таблетку, а не укол? Задница уже, как решето.

Маришка хмыкнула:

— Отчего же нельзя? Всё для дорогих «гостей», — нарочито выделила она последнее слово.

— Ну вот, всех и уложили, — ухмыльнулся Андрюха, ущипнув свою драгоценную Маришку за необъятный зад. Та игриво взвизгнула. — А теперь и тебя уложу.

Вася отвернулся: тошно смотреть на эти «брачные игры». Другого места, что ли не могли найти? Бордель, а не больница!

Этой ночью кошмары не навещали: Вася отрубился и спал, как убитый, и то благо. Хоть призраки унялись.

* * *

Миша как-то заходил проведать в ночную, а, может, лишь примерещилось. Дня два прошло или три, когда они снова встретились.

За окном занимался бледно-жёлтый рассвет, тусклый, как и все краски здесь. Вскоре объявили подъём, но Вася просто валялся на койке и глядел в потолок. Подумывал даже о том, чтобы действительно что-то сделать и прервать этот замкнутый круг. Как тот чувак, про которого Андрюха рассказывал. Но сил на это не находилось. Предки опять донимали во снах и наяву, а от этих проклятых лекарств башка совсем не соображала.

Миша появился как обычно бодрый и позитивный, уселся на соседнюю койку и изобразил осторожную улыбку.

— Как дела-то?

Вася молча отвернулся к стене. Не было настроения болтать, да и просто сосредоточиться на чём-то стало сложно.

Миша прочистил горло и покачал головой.

— Давай-ка, вставай и пойдём прогуляемся.

— Чё, правда? — недоверчиво уточнил Вася.

— По больнице, покажу тебе нашу библиотеку.

Вася презрительно фыркнул:

— Да у меня башка трещит! Какая нахер библиотека!

Миша сочувственно поджал губы.

— Что, совсем плохо?

И сразу стало неловко, что сорвался на него. Не Миша ведь его в эту чёртову психушку сослал.

— Совсем плохо, — деревянно повторил Вася. — Я здесь сдохну! А я… вообще всё по-другому хотел, — с трудом подбирая слова, заявил он.

— Ну что ты, обычно у нас никто не умирает.

— Обычно?!

— Да вот … Но ему было восемьдесят семь, он от старости умер, — торопливо пояснил Миша.

— А тот чел, который вешался в душе?

— Его спасли. Всё, хватит киснуть, вставай. Ты даже не умывался, что ли ещё?

Вася закрыл лицо руками и покачал головой. Вообще-то этот придурок Андрюха оказался прав. В сущности, было плевать, да тут даже и зеркал нигде не наблюдалось. Миша, однако, настаивал на своём, и Вася неохотно поднялся.

— Сегодня другая смена, завтрак будет хороший, — подбодрил Миша.

— Ну да-а, верится с трудом, — лениво протянул Вася. Однако испытывать терпение Миши больше не стал, потому что, да, честно говоря, не заслужил он такого отношения, о чём неустанно твердили предки. Ваня давно бы ему вломил, и дело с концом.

Завтрак оказался каким-то нереальным после всей той баланды, что давали прежде. Манная каша и какао с булочкой с корицей. Сон, что ли в кои-то веки приснился хороший? Нет, кажется, это наяву. В длинных больничных коридорах, в этом вечно повторяющемся дне, зыбкие границы яви и сна окончательно размыло. Порой не сразу удавалось сообразить, что реально, а что нет.

Библиотека располагалась на третьем этаже. Миша распахнул тяжёлые дубовые двери, и Вася с удивлением уставился на высокие шкафы, доверху забитые книгами. Посреди зала, на пушистом изумрудном ковре, расставлены были тяжёлые столы, за которыми чинно расселись посетители, уткнувшись в книги. Кто-то тихонько переговаривался, а двое, у окна, играли в шахматы. Вася протёр глаза, чтобы убедиться, что всё это ему не чудится. Уж слишком благостная картинка. А ещё в зале царила блаженная тишина, которой лишены были палаты и коридоры. Видать, в библиотеку допускали только выздоравливающих, ну, или хотя бы тихих пациентов.

— Развлекайся, — улыбнулся Миша. — Я за тобой зайду.

Вася рассеянно кивнул и шагнул к стойке библиотекаря. За ней склонился седой старикан в тяжёлых квадратных очках. В вязаном жилете кофейно-песочных оттенков, белой рубашке, с аккуратной седой бородкой, походил он на какого-то писателя. Старикан заполнял формуляры и тихо напевал себе под нос, пока Вася топтался у стойки.

— Книжку взять хочешь? — спросил он, поставив последнюю завитушку.

Вася пожал плечами.

— Не решил ещё.

Старик неторопливо поднялся и одёрнул жилет.

— Может, тогда сыграем в шахматы?

— Да я не особо, знаю только, как фигуры ходят, — переступив на месте, неловко признался Вася.

— Ничего, для начала и этого хватит, — дружелюбно улыбнулся старик и указал рукой на пустой стол. Из-за стойки он достал бренчащую деревянную доску, расчерченную шахматными клетками. — Садись, садись, не стесняйся.

Вася шагнул к столу и провёл ладонью по лакированной столешнице. Обстановка в библиотеке, и правда, сохранилась с барских времён. Старик высыпал фигуры на стол и протянул узкую ладонь.

— Дядя Костя. А тебя, как звать?

Вася представился, поймав любопытный взгляд светлых глаз.

— Расставляй, а я пока чайку заварю, — сказал дядя Костя.

— Ты библиотекарь? — на всякий случай уточнил Вася, потому как в психушке никому нельзя доверять. Мало ли кем он там себя возомнил, может, Наполеоном.

Дядя Костя с тёплой улыбкой обвёл ладонью помещение:

— Всё здесь мои владения.

Вася кивнул в ответ и опустился на высокий стул с резной спинкой. Фигуры, он, похоже, расставил неправильно. Дядя Костя вернулся с двумя кружками ароматного цитрусового чая и покачал головой.

— Ладью и коня поменяй местами, вот так, — показал он пальцем на нужные клетки. Когда Вася выполнил указание, дядя Костя благосклонно кивнул и развернул доску. — Белые ходят первыми, уступлю тебе, как новичку, — добродушно заявил он.

Вася нахмурился: играть-то, по правде, неохота, но всё лучше, чем возвращаться в унылые больничные коридоры. Чуть подумав, он выдвинул пешку на клетку вперёд — ту, что перед королём.

Дядя Костя задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку и занёс над полем чёрного коня.

— Как тебе наша усадьба?

Вася хмыкнул:

— Да как сказать: смешанные чувства. С виду ничего, а изнутри не очень, — чуть поразмыслил, выдвинул вперёд ещё одну пешку. От этих чёртовых лекарств руки тряслись, как у алкаша. Вася поскорее прижал к столу ладони.

А дядя Костя подбодрил:

— Смелее, я умею хранить тайны.

Вася усмехнулся и покачал головой.

— Да чего рассказывать-то… Жратва поганая, а персонал не шибко любезный, я бы поставил две звезды, если бы это была гостиница. Но вряд ли мой отзыв кто-то спросит.

— Вот, как… — протянул дядя Костя, сделав уверенный ход ладьёй и срубив белую пешку. — А сам-то ты как здесь очутился?

— Ну-у, это уже совсем другая история, — неохотно ответил Вася.

— Торопишься куда-то? — шутливо поддел дядя Костя.

Вася изобразил кривую ухмылку.

— Да я уж, по ходу, никуда не тороплюсь, — интерес к партии он утратил вместе с почившим «офицером». Отхлебнул остывший чай и смиренно принял мат от вездесущего чёрного коня и слона.

Дядя Костя подал руку, серьёзно, по-деловому, будто играли они на равных. И Вася пожал его ладонь.

— Не расстраивайся, приходи ещё, сыграем. Научишься.

Вася состроил кислую мину: настроение сразу потухло, будто задутый резким порывом ветра огонёк свечи. Не из-за партии, так, из-за всего. Жизнь-то свою он тоже проебал с оглушительным треском, хотя вроде играл королём, а не пешкой.

— Книжку какую возьмёшь? — предложил дядя Костя.

— На твой вкус.

— Стоит подумать, — потёр подбородок дядя Костя.

— Давай, что ли, весёлое. Настроение не в пизду.

Дядя Костя хмыкнул и отошёл к стеллажам, а Вася рассеянно катал по столу шахматного конька. Пару минут спустя дядя Костя вручил ему бело-голубоватую книжку в твёрдом переплёте. «Трое в лодке, не считая собаки».⁽¹⁾

— Эта неплохая, поднимает настроение, — сообщил он.

Вася, рассеянно повертев книжку в руках, кивнул.

— Читать-то любишь?

— Когда-то любил, а сейчас уже всё забыл.

— И кто тебе нравился, были любимые писатели? — с интересом спросил дядя Костя.

Вася задумался: когда он там в последний раз брал в руки книгу? После технаря-то особо и не читал. Не до того стало, на заводе впахивал, а после работы ничего и не хотелось.

— Горький, Некрасов в школе нравился.

Дядя Костя одобрительно кивнул, и они распрощались. Миша как раз пришёл его забирать.

— Как тебе наша библиотека? — с любопытством спросил он.

— Мне понравилась, там как будто… как будто в другой мир попадаешь, — с заминкой признался Вася.

— И в какой же?

— Не знаю, в какой-то более нормальный, чем этот, — дёрнув подбородком, указал Вася на несущегося навстречу голого мужика. Вслед за ним, матерясь, летел Дэн.

— Я сам дорогу найду, — сказал Вася, отступив к стене, и этот придурок промчался мимо с воплями: «Они украли мои трусы!»

Миша кивнул, на секунду сжав его плечо.

— Увидимся, — и отправился на помощь Дэну.

* * *

Дядя Костя показался забавным, хотя и странным слегка. Может, стоит, и правда, ещё раз его навестить? Партию отыграть, хотя… Если уж честно, хорош он больше в бильярде, а в шахматах полный профан. Игры, в которых есть шанс на победу, несомненно, захватывают больше. Впрочем, здесь не из чего выбирать.

Вася повертел в руках книгу и положил на кровать. Вспомнил, что приготовил подарок Императору. Тот толкался в компании стариков у телика, но увидев Васю, замахал обеими руками. Они отошли к окну. Император просто бог коммуникабельности и, кажется, в любом месте умудряется завести полезные знакомства.

— Я забыл совсем из-за этих долбаных лекарств, — неловко признался Вася. — Давно хотел уже отдать, — он вручил Императору сигареты, которые выпросил у Миши. Толян давно на них покушался, но Вася сказал, что тот рылом не вышел.

Император заулыбался и прижал его к себе, расцеловал в обе щёки. И Вася смущённо отступил, выдавил кривую ухмылку.

— Ну ладно, хватит.

— Спасибо, сынок, очень выручил.

Вася кивнул, изучая квадраты бело-коричневой плитки под ногами. Такое бурное проявление чувств обескуражило. Нет, по правде, было даже приятно, но всё равно как-то неловко. Ни мать, ни отец нежностей не признавали, и он как-то не привык.

— У тебя есть семья? — спросил Вася, прислонившись спиной к подоконнику.

Император поджал губы и печально вздохнул.

— Была семья, расстреляли.

Вася зажмурился и с досадой покачал головой. Совсем позабыл, что Император, в самом деле, мнит себя последним царём.

— Прости.

— Ничего, сынок, ничего. Пойдём лучше, покурим, — дружески приобняв за плечи, предложил Император. — А у тебя есть семья?

— Была, — заметив маячивший в отдалении призрак отца, с трудом вытолкнул Вася.

Император сочувственно кивнул.

— Что случилось?

— Я их убил, — глядя на вставших напротив отца, мать и брата, признался Вася. Этого ведь они хотят, так, признания?

1) юмористическая повесть Джерома К. Джерома

Вернуться к тексту