Долина змей (джен)

Позвонил мой гениальный друг через неделю. Обрадовал, что всё перевёл. Снова встретились у меня дома. Денёк выдался хороший — сам бог велел во дворе расположиться под открытым небом.

"Дорога к гроту могущества и силы в Долине тысячи змей. Раз ты не убит ещё моей верной стражей, ты, добрый или злой, иди. Плоский камень, голова змеи. Двигайся и двигайся кхумен, кхумен, кхумен (это слово проф перевести не сумел). Богатства несметные. Непобедимое оружие. Станешь властелином мира, получишь могущество и силу, если добрый. Умрёшь, если злой. В сосуде познания — новая жизнь". Вот что принёс мне профессор. Текст я запомнил дословно. Ещё бы — столько ждал! Каждое слово на подкорку записалось — хрен сотрёшь. Про загадочное словечко я профа, само собой, спросил.

— Я над ним до сих пор бьюсь, — сокрушённо поведал профессор. — В европейских языках оно не имеет аналогов. Не забывайте, Травен, что это тайнопись. Из контекста следует, что кхумен может быть каким-нибудь символом, указывающим дорогу. Или наоборот — символом опасности, поджидающей очередного смельчака.

Ну и чего ты мне прикажешь делать, дорогой профессор? Так дорога или опасность? Это, если что, немножко совсем другое дело. Я только зубами скрипнул. Так, не бесись, Берни, до этой минуты ты вообще ни одного слова в этой бумажке прочитать не мог. Не надо привередничать. Тебе Тарнаса сам бог послал. Вот и будь благодарен. Разберёмся со всеми кхуменами на месте. План экспедиции в джунгли у меня тогда уже появился в голове. И без профессора там делать нечего. Хрен я сам все эти кхумены найду. А вот когда найду, тогда и профессор станет не нужен. Сгинет тихонечко посреди джунглей — с кем не бывает — и поминай, как звали.

Я задумчиво вертел в руках драгоценный, но на редкость вонючий манускрипт и обдумывал то, что узнал. И на фига, спрашивается, доставал? Хватило бы той копии, что распечатал проф. Не сразу заметил, как всполошился Дэнг. А когда заметил, вскочил с места, как ужаленный, и профессор вместе со мной.

На нас смотрела очередная змея, тихо и незаметно успевшая доползти почти до самого стола, за которым мы расположились. Так, это становится совсем не смешно. Я начинаю ненавидеть змей, которых в последнее время в моей жизни стало слишком много.

Буквально на инстинктах (и не спрашивайте, откуда у меня такие инстинкты) выхватил пистолет и выстрелил в змею раз, другой, третий. Разумеется, все три раза попал (годы тренировок даром не прошли). Змея осталась валяться на дорожке изломанным кровавым жгутом, а я с удивлением понял, что не дышал всё это время. Я боюсь, что ли? Ну да, боюсь. А кто бы не боялся? Посиневшее мёртвое лицо электрика пока ещё отлично помню. Не хочу повторить его судьбу от слова ни разу.

Тарнас спешно засобирался, подхватил плащ, заметался, сам бледный, как полотно. Испугался, конечно, и я его понимаю. Но отпускать рановато. Есть вопросики не решённые. Надо по горячим следам решить. Соскочит ещё со страху.

— Профессор, — говорю, — вам не кажется, странным, что с момента прочтения манускрипта вокруг нас постоянно кружатся эти... змеи?

— В манускрипте тоже говорится о змеях, — обернулся Тарнас. — Долина тысячи змей.

— Профессор, а вы бы не хотели вместе со мной съездить туда?

Задумался. Прямо чувствую, как в нём сейчас страх и любопытство сражаются не на жизнь, а на смерть. Я, конечно, убедил. Пообещал всё на свете. И оплачу-то я всё до последнего носового платка, и проводника найду, и с Университетом все формальности утрясу, и материал ему для всех его изысканий предоставлю по результатам. Обещать я умею. Разумеется, Тарнас сдался практически без боя. У него просто не было шансов. Итак, экспедиции быть!