Последние из Хогвартса (гет)

Запертый в полуразрушенной клинике, Гарри прижимал к себе рюкзак с драгоценными лекарствами. Снаружи раздавались крики и беспорядочная стрельба бандитов. Они прочесывали улицу, и грохот их сапог и злобные выкрики становились все ближе. Окно, через которое он проник внутрь, теперь было под их прицелом. Возвращаться тем же путем — чистое самоубийство. Гермиона ждала, ее жизнь висела на волоске, и каждая потерянная секунда уменьшала ее шансы.

Паника грозила захлестнуть его, но годы борьбы с Волдемортом и недавнее выживание в мертвом мире научили его подавлять страх, заменяя его холодной, отчаянной расчетливостью. Он оглядел помещение — бывшую регистратуру клиники. Взгляд упал на заколоченную досками дверь в дальнем конце короткого коридора. Возможно, она вела в задний двор или в соседнее, менее охраняемое здание. Это был шанс, пусть и призрачный.

Бандиты уже врывались в главный вход клиники, их голоса гулко отдавались в пустых коридорах. «Проверьте все комнаты! Он не мог уйти далеко!» — прорычал один из них.

Времени не оставалось. Гарри бросился к заколоченной двери. Доски были толстыми, прибитыми намертво. Нож был бесполезен. Его взгляд упал на тяжелый металлический штатив для капельницы, которым он только что расправился с кликером. Грубо, шумно, но это был единственный вариант. Он схватил штатив и, используя его как рычаг, с яростным усилием налег на одну из досок. Раздался оглушительный треск дерева и скрежет выдираемых гвоздей. Гарри замер, ожидая, что бандиты услышат, но они, похоже, были заняты обыском передней части клиники. Он снова налег. Одна доска поддалась, потом вторая.

Шум был ужасающим, но альтернатива была еще хуже. Наконец, он проделал достаточно широкую щель, чтобы протиснуться. За дверью оказался узкий, заваленный мусором переулок, темный и сырой. Это была свобода, или, по крайней мере, другой вид ловушки.

Он скользнул в пролом, рюкзак с лекарствами больно ударил по ребрам. Едва он выпрямился, готовый бежать без оглядки, как резкий, грубый голос остановил его:

— Не двигайся.

Гарри застыл, как громом пораженный. Медленно, очень медленно, он поднял руки. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Из огня да в полымя.

Из густых теней переулка выступили две фигуры. Мужчина и девочка-подросток. Мужчина был высоким, крепко сбитым, с усталым, изборожденным морщинами лицом и глазами, в которых застыла вечная настороженность. В его руках была винтовка, ствол которой был направлен точно в грудь Гарри. Девочка, с вызовом во взгляде и копной рыжеватых волос, сжимала в руке выкидной нож, ее поза была напряженной, готовой к бою. Это были Джоэл и Элли.

— Кто такой? — голос Джоэла был низким, хриплым, лишенным каких-либо эмоций. — Что делал в клинике?

Мысли Гарри лихорадочно метались. Правда была слишком невероятной, слишком опасной. — Искал… припасы, — выдавил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Как и вы, наверное.

Элли фыркнула, ее взгляд был острым и проницательным. — Припасы? Или удирал от тех парней, что подняли такой шум?

— И то, и другое, — признался Гарри. Он должен был разрядить обстановку. Он не был им врагом, и отчаянно надеялся, что и они ему не враги. — Послушайте, я не ищу неприятностей. Мне просто нужно уйти отсюда.

Глаза Джоэла сузились, он внимательно изучал Гарри — его потрепанную одежду, самодельный рюкзак, печать смертельной усталости на лице. — Один?

— Да, — инстинктивно солгал Гарри. Упоминание о больной Гермионе могло сделать его более уязвимым, или, что еще хуже, сделать ее мишенью, если эти двое окажутся враждебными.

— Что в сумке? — спросила Элли, кивнув на его рюкзак.

— Лекарства, — ответил Гарри, и в его голосе прозвучали защитные нотки. Он не мог сдержаться. — Для… для друга. Она больна.

Джоэл и Элли быстро переглянулись. В этом мире болезнь часто означала смертный приговор или, по крайней мере, огромные проблемы.

— Бандиты все еще у главного входа? — спросил Джоэл, его взгляд метнулся в сторону клиники, откуда все еще доносились крики.

— Да. Их много. Обыскивают все здание.

— Мы слышали шум, — нехотя пояснил Джоэл. — Думали проверить, может, что останется после них. Похоже, ты нас опередил. Или, по крайней

мере, влип в ту же заварушку.

Повисла напряженная тишина. Гарри чувствовал на себе тяжелый, испытующий взгляд Джоэла. Он был чужаком, появившимся из ниоткуда, убегающим от кого-то. В этом мире такие люди редко приносили что-то хорошее.

— Послушайте, — снова заговорил Гарри, в его голосе звучало отчаяние. — Мне действительно нужно идти. Мой друг… у нее мало времени.

Элли, к его удивлению, вмешалась, в ее голосе прозвучала неожиданная нотка сочувствия, или, может, просто прагматизма: — У него лекарства, Джоэл. Может, он не врет.

Джоэл не опустил винтовку, но его поза, казалось, немного расслабилась. — Куда направляешься?

Гарри колебался. Раскрывать свое местоположение было рискованно. Но он должен был что-то сказать. — Обратно в лес. Там… безопасное место, которое я знаю.

— Вся эта территория кишит ими, — пробормотал Джоэл, скорее себе, чем Гарри. — И кое-кем похуже. — Он имел в виду зараженных.

Новая волна криков донеслась со стороны главного входа в клинику. Бандиты явно приближались к их укрытию.

— Надо валить, — поторопила Элли, нервно оглядываясь по сторонам.

Джоэл принял решение. — Ладно. Мы идем на запад. Можешь присоединиться, если хочешь. Вместе безопаснее, вроде как. — В его голосе не было энтузиазма. Это было скорее прагматичное предложение, чем дружеское приглашение.

Гарри на мгновение задумался. Соблазн идти с вооруженными, опытными спутниками был велик. Он был измотан, а путь обратно к Гермионе обещал быть смертельно опасным. Но тут же он вспомнил, почему они с Гермионой оказались в этом мире. Артефакт, Арки, магия. Они были аномалиями, чужеродными элементами. Их поиски были не просто выживанием, а попыткой вернуться домой — путем, который эти люди не поймут и которому могут невольно помешать. Он не мог рисковать, подвергая Гермиону, в ее ослабленном состоянии, контакту с новыми незнакомцами. Что, если они увидят, как он использует магию, пусть даже случайно? Что, если начнут задавать слишком много вопросов?

К тому же, он не знал этих двоих. Да, они выглядели как закаленные бойцы, но в этом мире у каждого были свои скелеты в шкафу. Мог ли он полностью доверить им безопасность Гермионы или свою собственную? Встреча с Потрошителями стала для него жестоким уроком. Нет, он не мог рисковать. Их путь с Гермионой был слишком специфичен, слишком опасен, чтобы впутывать в него посторонних. И он не хотел подвергать опасности этих двоих из-за своих, чуждых этому миру, проблем.

— Спасибо, — сказал Гарри, приняв решение. — Но мне… мне нужно идти своей дорогой. Мой друг ждет. Я знаю маршрут. — Он постарался, чтобы его голос звучал уверенно.

Джоэл пожал плечами, его лицо осталось непроницаемым. — Как знаешь. Но не жди, что мы придем на помощь, если нарвешься на неприятности.

— И не подумаю, — ответил Гарри, выдавив из себя слабую, усталую улыбку.

— Пошли, Элли, — сказал Джоэл, отворачиваясь. — Убираемся отсюда, пока эти падальщики не решили проверить черный ход.

Элли бросила на Гарри последний долгий, любопытный взгляд, в котором смешались подозрительность и что-то еще… возможно, проблеск сочувствия? Затем она последовала за Джоэлом, ее рука по-прежнему сжимала нож. Они растворились в лабиринте переулков и разрушенных зданий, двигаясь с той отточенной скрытностью, которая говорила о долгих годах выживания.

Гарри дождался, пока их шаги затихнут, и только тогда позволил себе выдохнуть. Это было слишком опасно. Он крепче сжал рюкзак. Нельзя терять ни минуты. Он должен вернуться к Гермионе.

Путь обратно к затерянной в лесу охотничьей хижине превратился в сущий ад. Каждый шорох, каждая тень казались предвестниками смертельной опасности. Он гнал себя вперед, не чувствуя усталости, подстегиваемый адреналином и страхом за Гермиону. Лекарства в рюкзаке были его единственной надеждой.

Он избегал дорог, пробираясь через густые заросли, ориентируясь по солнцу и смутным приметам. Дважды ему пришлось замирать, прячась в кустах, когда мимо проходили вооруженные патрули — не Потрошители на этот раз, но выглядевшие не менее устрашающе. Один раз ему на пути встретился одинокий кликер, и ему пришлось делать большой, отнявший много времени крюк. Он до боли стискивал зубы, чтобы не поддаться искушению использовать магию, даже самое простое заклинание, помня о той изнуряющей слабости, которую она вызывала.

Наконец, после нескольких часов мучительного пути, когда силы были уже на исходе, он увидел ее — полуразрушенную хижину, почти невидимую среди деревьев. Облегчение было таким сильным, что у него едва не подогнулись колени.

Он осторожно приблизился, прислушиваясь. Тишина. Дрожащей рукой он отодвинул импровизированную баррикаду на двери.

— Гермиона? — прошептал он, заглядывая внутрь.

В тусклом свете, проникавшем сквозь щели, он увидел ее. Она лежала на его куртке, неподвижная. На мгновение его сердце замерло от ужаса… но потом он заметил едва заметное движение ее груди. Она дышала.

Он бросился к ней, отбрасывая рюкзак. Ее лицо было все таким же пылающим, кожа горячей на ощупь, но дыхание, как ему показалось, стало чуть ровнее. Она была без сознания, или в глубоком, лихорадочном сне.

— Гермиона, я вернулся, — тихо сказал он, его голос дрожал от переполнявших его эмоций. — Я принес лекарства.

Дрожащими от нетерпения пальцами он достал из рюкзака антибиотики и обезболивающее. Он не знал точной дозировки, но годы, проведенные в Хогвартсе под присмотром мадам Помфри, давали ему некоторое представление. Он растолок пару таблеток антибиотика, смешал их с небольшим количеством воды из фляги и, осторожно приподняв голову Гермионы, помог ей проглотить горькую смесь. Она слегка кашлянула, но большая часть лекарства попала внутрь. То же самое он проделал и с обезболивающим.

После этого оставалось только ждать.

Он сидел рядом с ней, не выпуская ее руки, следя за каждым ее вздохом. Он менял влажную тряпку у нее на лбу, шептал успокаивающие слова, не зная, слышит ли она его. Он рассказывал ей о Хогвартсе, о Роне, об их друзьях, о чем угодно, лишь бы заполнить гнетущую тишину и отогнать собственный страх.

Часы тянулись бесконечно. Солнце поднялось высоко, а затем начало клониться к закату, окрашивая пыльный интерьер хижины в тревожные багровые тона. Жар у Гермионы не спадал. Она по-прежнему металась, что-то бормотала во сне. Гарри охватывало отчаяние. Что, если лекарства не помогут? Что, если он опоздал?

Должно быть, он задремал, обессиленный, так и не выпустив ее руки. Его разбудил тихий вздох.

Он посмотрел на Гермиону. Ее глаза были открыты. Не широко и бессмысленно, как раньше, а более ясно, в них мерцала искорка сознания. Ее кожа, хотя и бледная, на ощупь казалась прохладнее.

— Гарри?.. — ее голос был едва слышным шепотом, но это был ее голос.

Слезы навернулись на глаза Гарри. Он не мог произнести ни слова, только крепче сжал ее руку.

— Ты… вернулся, — прошептала она, и слабая улыбка тронула ее губы.

— Я обещал, — выдавил он, его голос прерывался. — Как… как ты себя чувствуешь?

— Устала, — выдохнула она. — Все болит… но… лучше. Огонь… он уже не такой сильный.

Жар спадал. Лекарства действовали.

Облегчение, такое глубокое и всепоглощающее, обрушилось на Гарри, оставив его слабым и дрожащим. Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб, этот поцелуй был полон благодарности и невысказанной любви.

В течение следующих нескольких дней Гермиона медленно шла на поправку. Жар полностью спал, краснота и опухоль вокруг ее ран начали уменьшаться. Она все еще была невероятно слаба, и боль от ушибленных ребер превращала каждое движение в пытку, но искорка жизни в ее глазах разгоралась все ярче с каждым днем.

Гарри ухаживал за ней с преданностью, которая удивила бы его самого в прежней жизни. Он собирал ягоды и съедобные коренья, которые Гермиона, даже в таком состоянии, благодаря своим энциклопедическим знаниям, помогала ему идентифицировать. Ему удалось поймать пару кроликов в примитивные силки, обеспечив их столь необходимой белковой пищей. Он кипятил воду, поддерживал небольшой костерок для тепла холодными ночами и менял ей повязки, его руки двигались с неожиданной нежностью и сноровкой.

Они разговаривали, когда у нее хватало сил. Она обрывочными фразами рассказывала ему о своем пленении Потрошителями, об ужасе и страхе, которые ей пришлось пережить. Он, в свою очередь, рассказывал ей о своих отчаянных поисках лекарств, опуская самые страшные подробности своих столкновений, не желая пугать ее еще больше. Он не стал упоминать о Джоэле и Элли; эта встреча казалась сейчас незначительной, мимолетной вспышкой в мире, полном таких же мимолетных опасностей. Его решение не присоединяться к ним было продиктовано заботой о ней, и видя, как она поправляется, он понимал, что поступил правильно. Их путь был только их, опасный и неопределенный, но он принадлежал им двоим.

Он узнал, что Потрошители наткнулись на нее, когда она пыталась раздобыть еду в заброшенном фермерском доме — том самом, где он нашел оставленную ею руну. Они выслеживали небольшую группу других выживших и случайно обнаружили ее. Она пыталась отбиваться, используя свою палочку (ее магия, как и его, была здесь слабой и ненадежной), но они одолели ее числом.

По мере того как к ней возвращались силы, их роли медленно возвращались к привычной динамике. Гермиона начала задавать вопросы, анализировать их положение, строить планы. Ее ум, даже ослабленный болезнью, оставался их главным оружием.

— Арка, Гарри, — сказала она однажды вечером, ее голос звучал заметно сильнее. Они сидели у небольшого, аккуратно сложенного костра внутри хижины. — Нам нужно найти другую. Если первая забросила тебя в мертвый мир, а вторая — сюда… должна быть какая-то закономерность, какая-то связь. Эти… разрывы в реальности.

— Я знаю, — ответил Гарри, глядя на пламя. Образ жуткой, безмолвной Арки в мертвом мире все еще стоял у него перед глазами. — Но где нам вообще начинать поиски в этом огромном, разрушенном мире?

Гермиона на мгновение задумалась, затем ее глаза загорелись знакомым интеллектуальным огнем. — Артефакт, Гарри. «Осколок Иномирья». Ты говорил, он резонировал с Арками. Он — наш компас.

Он достал кристалл из кармана. Тот лежал на его ладони, холодный и инертный. — Он почти никак себя не проявлял с тех пор, как забросил меня сюда.

— Возможно, ему нужен… фокус. Или определенные условия, — размышляла Гермиона. — Нам нужно изучить его, понять. И нам нужно больше информации об этом мире, о местах… необычной энергии. Если такие здесь вообще существуют, помимо этой заразы.

Их надежда, хрупкая, но упорная, начала возрождаться. Они выжили. Они были вместе. И у них была цель, выходящая за рамки простого выживания. У них был путь, который нужно было найти, путь домой. Путешествие обещало быть долгим и полным опасностей, но, глядя на Гермиону, на то, как к ней медленно возвращается ее несокрушимый дух, Гарри чувствовал, что они справятся. Они должны были.