Игры не для нас (джен)

Это люди сошли из-за денег с ума.

Все богатство людей — это грязь и гнилье.

Так пускай мертвецы охраняют свое.

Для меня же бесценно встретить ее — эту новую жизнь вне смерти.

Пламенев — Вне смерти

Время в доме Фронтмена тянулось по каким-то своим немыслимым законам. Если на игре оно убыстрялось до сверхсветовой, то здесь Ки Хун явственно чувствовал, что оно замедлилось. Почти как в детстве, когда время, ползущее до Соллаль,⁽¹⁾ ощущалось ленивой улиткой. Впрочем, этот откат был объясним — Ки Хун всё ещё передвигался по дому с оглядкой на «а где же стена?». Проще говоря, до выздоровления ему ещё было далеко.

То ли из Ин Хо доктор не очень или же из Ки Хуна пациент паршивый, а скорее, и то и другое, но заживали раны плохо. Настолько, что это понимал даже сам Ки Хун. Сложно не понимать, когда, отстояв своё право на самостоятельные перевязки (думать, что отстоял-то с применением удушающего приёма, не хотелось, как и про то, что делать их было крайне неудобно, больно и вообще — были сомнения, что Ки Хун не косячил), каждый раз видишь вместо картины улучшения ту же жутковатую, а то и хуже. Да и самочувствие застыло на одном уровне: паршиво, но ползать по дому можно. А ведь должно было становиться лучше! Ки Хун ведь горстями эти таблетки лопает, каждый раз рискуя, вообще-то, принимая их от Ведущего слепо.

В конечном итоге он не выдержал. Проснувшись, кажется, на излёте недели, проведённой в этой странной компании, Ки Хун поднялся с постели с твёрдым намерением спросить этого криволапого: уверен ли тот, что нормально его зашил. Может, нити какие-то не такие? Хотя Ин Хо говорил, что снимать швы не надо — те, мол, сами рассосутся. Но... Должна же быть причина, почему Сону до сих пор хреново?

Малышки и гада на месте не обнаружилось. Но это редкостью не было. Ин Хо был убежден, что ребёнку нужно гулять, поэтому регулярно выходил с ней в сад, с завидным упрямством не замечая, как скрипят челюсти Ки Хуна. Нет, Сон признавал пользу прогулок для детей, но ничего с собой поделать не мог. Он нервничал, когда тот уносил Чон Дже далеко. Будто Ин Хо мог сойти с ума и бросить собственный дом, сбежав с малышкой... Ага, сдалась она ему. А Ки Хун зачем тогда сдался? По-прежнему одни вопросы без ответов.

Выбираться в сад Ки Хун ещё не пробовал, но сегодня его было не остановить. Он только нахрабрился, пусть и в претензионной форме, показать раны. Нет, если сейчас не пойдёт — вообще тогда промолчит. А на боку рана как-то даже гнильцой попахивать начала... Умереть и оставить ребёнка вот этому мерзавцу в его планы не входило. Нет уж, ещё научит Чон Дже плохому. Например, играть в Кальмара.

Мысли эти придали Сону сил. Кое-как, вперевалочку, он достиг цели. Даже по ступенькам, вися на перилах, спустился. А там то ли воздух в лёгкие с непривычки свежий попал, то ли ещё что, но взбесился Ки Хун знатно, едва завидев И... Гада!

Он обнаружился в тени раскидистого, с несформированной искусственно кроной тиса. Качался себе спокойно, бережно придерживая малышку. Что же тогда взбесило Ки Хуна? Нет, не качелька — та не имела издевательски веселой расцветки, как в игре — обычная такая садовая качеля для выгоревших взрослых, с цепями и деревянной сидушкой, покрытой прозрачным лаком.

— Непривычно видеть вас не в чёрном, — буркнул, понимая, что не могло его появление и, главное, хмурая мина остаться незамеченными.

Специально ж ведь наверняка это сделал. Надел развесёлую оранжевую футболку с Губкой Бобом, Патриком-звездой и Сквидвардом... И да — Ки Хун мультяшек знал. Мало кто не знал, на самом деле. Однако это дурашливая футболка взбесила его, как если бы Ин Хо вырядился тут в свою хламиду и маску. То честнее было б, чем вот так, якобы невинно напоминать ему об Игре. Та тоже любила детские воспоминания оборачивать кошмаром. А тут... Сквидвард... Кальмар.

— И вам доброго утра, господин Сон, рановато вы выбрались, но и выздоравливающим воздух полезен, признаю, — вполне мирно отозвался Ведущий, поднимая на него внимательный и чуточку обеспокоенный взгляд. — Знаете ли, дети имеют обыкновение срыгивать... А у меня здесь нет армии кругов-прачек.

— И, разумеется, ничего другого не нашлось. Надо было продолжить линию старика О с очернением детских воспоминаний. — Язык у Ки Хуна сработал быстрее мозга. — У меня Ка Ён любила посмеяться над Губкой, а ты... — Сон прикусил губу. Нужно было умерить гнев. Ну футболка да футболка — на то он и Фронтмен, чтоб гадить ему в душу. Тем более тут ничего глобально страшного нет. Не стоит тревожить Чон Дже из-за пустяка.

— Вы... — Ин Хо аж резко затормозил, останавливая качелю под недовольной хныкание малышки. — Думаете, я сделал это, чтобы вас позлить? Ки Хун... — на него посмотрели как на слабого рассудком. — Мне эту дурацкую футболку коллеги подарили со словами: надо же хоть немного разбавить твои 50 оттенков чёрного. Полицейские, коллеги, — прибавил он поспешно, заметив, как расширяются от ещё большего гнева глаза Ки Хуна. — Вот и не выкинул... Старались всё же. Позитив привнести, — ткнул он в улыбающегося Губку.

— Понятно, — Сон сильнее прикусил губу. Что ж, тот мог и лгать, но... Мог и не лгать. Взгляд против воли сомкнулся на шее, где пару дней назад сомкнулись его руки. Синяки расцвели такие, что забыть никак не удавалось. А Ведущий и не помогал ему. Мог бы рубашки с воротом носить... Так нет — открытые футболки, где всё напоказ. Ки Хун вздохнул. Вот вечно его, когда речь об Ин Хо заходила, мотало из стороны в сторону. Поэтому может и хорошо, что выставил напоминалочку. Так хоть не доходило до новой беды. Ки Хун злился, местами язвил, иногда обвинял, но кулаки не распускал.

Это как минимум нечестно. Всё же Фронтмен не такая сволочь, чтоб отвечать ему, раненному. Это Ки Хун всё же готов был признать. С оговорочкой: это его от хорошей драки, как Сон оправится, не спасёт.

— Ки Хун, — он вздрогнул, осознав, что настолько провалился в мысли, что позорно упустил момент, когда Ин Хо приблизился. — Выглядите не очень. Сейчас я уложу Чон Дже и помогу вам вернуться в дом. Стойте, где стоите, — и исчез в доме, оставив Ки Хуна скрежетать челюстью и вцепляться в перила. Он и при всём желании не мог уйти далеко. Ноги потряхивало, по спине и вискам лился пот. Сон ненавидел собственную слабость, но это возвращало его к цели спуска. Но почему-то, когда Ин Хо вскоре явился за ним, он выпалил другое:

— Ты был копом?

— Был, — Ин Хо поднырнул к нему под плечо — так было удобнее, потому что Ки Хун был выше. — И любил свою работу, — зачем-то прибавил, когда они медленно двинулись по ступенькам в дом.

— Ещё скажи, что хэллоу-китти коллекционировал. И в людей верил, — прошипел Ки Хун. Он и правда не понимал. Эта двойственность Ин Хо вводила его в ступор, заставляя чувствовать себя глупо, да и вообще заставляя чувствовать сочувствие к нему. А так быть не должно. Не должно же?

— Я не ханжа, но таким хобби, Ки Хун, не отличался, — вкрадчиво ответил Ин Хо, помогая перебраться через порог. — Что до людей, то лгать не стану — сомнения у меня были и до игры в кальмара. По долгу службы я видел некоторое дерьмо, но... Да, тогда я ещё верил, что хороших людей больше, просто подонки более заметны.

— А сейчас? — Ки Хун как мог вывернул шею и посмотрел на него. — Сейчас веришь?

— В отдельных людей — да, — помолчав, наконец ответил тот, замыкая их схлестнувшиеся взгляды. — В вас, например. Но некоторым экземплярам и игры даже не нужны, чтоб раскрыть скотский потенциал.

— А в себя? — неожиданно для самого себя спросил Ки Хун, когда его благополучно сгрузили на кровать. Ин Хо и вовсе замер над ним, явно зависнув от такого вопроса. Что ж, и Терминаторы ловят порой отказ системы при обработке изумительных данных.

— Я не знаю, — опустил тот голову. — Теперь не знаю.

Ки Хун и сам не заметил, как выдохнул. Если б Ин Хо солгал... Или сказал «нет» — это был бы совсем другой разговор. А здесь Сон неожиданно поверил и, повинуясь порыву, сообщил об этом ведущему:

— Тогда я постараюсь верить в тебя, пока сам не поверишь. Ты меня уже раз предал — второй будет последним. Плевать как — я отсюда уползу и малышку в зубах уволоку, — пообещал он ему.

— Это крайние меры. Вы скоро поправитесь, — по лицу у Ин Хо пробежала тень ужаса, и от Ки Хуна не укрылось, как тот слегка обернулся на Чон Дже.

— Кстати, об этом, — решился всё-таки Сон. — Ты уверен, что зашил меня нормально? — и задрал футболку, давая полюбоваться просочившейся сквозь бинты желтоватой жидкостью.

— Я не врач, — если Ин Хо и дрогнул от зрелища, то самую малость. — Но вы могли бы показать мне и раньше. Это безответственно, — бухтел он, попутно вытряхивая аптечку на кровать.

— Если не врач, то чем бы помог? — тихо спросил Ки Хун, прикрывая глаза, пока тот резал бинты ножницами.

— Сам ты себя ещё хуже налечил, — Ведущий цепким взглядом обвёл рану, а потом тяжело вздохнул, протягивая ему маленькое полотенце, — я не хочу ещё раз усыплять малышку. Скрути и зажми в зубах. Будет больно.

— Я в состоянии перетерпеть, — раздражённо отмахнулся от полотенца Ки Хун. — А что ты собрался делать? — на последнем слоге голос его чуть дрогнул.

— Смотри, — принял его довод Ин Хо. — Зачищу рану, нанесу мазь с антибиотиком посильнее. Увеличим дозу его же в таблетках — и понадеемся, что этого хватит. Не улучшится кожный покров за три дня, чёрт с ним — поедем в больницу, — исчерпывающе ответил.

— А у вас разве нет своего криминального доктора? — покосившись на отвергнутое полотенце, спросил Ки Хун.

— У меня нет, — хлёстко ответил Ин Хо, обрабатывая рану.

— Конечно, ты сам себе механик, Терминатор хренов, — проворчал, впрочем, беззлобно Ки Хун.

— Просто ты отвратительный пациент. Я из себя пулю вытащил, и всё нормально зажило. А у тебя здесь чуть кожа гнить не начала. Приготовься, — распаковал тот одноразовый скальпель.

В следующие несколько минут, показавшиеся получасом точно, Ки Хун отчаянно сожалел, что не взял полотенце. В результате прокусил язык — теперь ещё и он болеть будет. С другой стороны, может, хоть так думать будет, прежде чем сказать... Хотя кого он обманывает?

Ки Хун вздохнул и откинулся на подушку. Рану подергивало, в нос било стойким ароматом мази, малышку он, к счастью, не разбудил... А Ин Хо куда-то испарился. Ки Хун прислушался: в ванной текла вода. Ну ясно — отмывается, гад. Оставалось надеться, что хоть на этот раз всё правильно сделал.

Впрочем, Ин Хо быстро вернулся и, молча всунув ему в руку стакан шоколадного молока, так же быстро удалился назад на кухню. Однако Ки Хун успел разглядеть, что тот выглядел так, будто и голову под кран сунул. Стало быть, не терминатор? Сил разгадывать этот бесконечный ребус не было. Не сегодня. Ки Хун допил это.... чёртово извинение (или даже взятку) и наглухо вырубился.

1) Один из самых значимых праздников в Ю.К. — своеобразный аналог Нового Года

Вернуться к тексту