Амулет Времени II: Два мира, Две войны  (гет)

Студенты и преподаватели собирались в Большом Зале. Гарри не слышал и не видел ничего. Он не мог поверить, что Перси больше нет. Так просто — раз, и все, словно щелчок пальцев. Просто, словно никогда и не было. Как Седрика. Только что они смеялись и шутили, а через мгновение все закончилось. Гарри сидел в оцепенении, роняя слезы. Первым звуком, прорвавшимся сквозь туман в его голове, стал отчаянный крик Рона и Джинни, когда они вернулись с поля битвы и увидели, что их тетя безжизненно лежит у ног Гарри. Слегка развернувшись, Гарри обнял Джинни, она плакала. Гермиона таким же образом пыталась утешить Рона. Пивз летал над головами собравшихся, необычно унылый, в глазах больше не светилась озорная искорка. Юстас и Роберт стояли рядом с другими гриффиндорцами, пытаясь объяснить, что произошло.

Все внимание переключилось на Дамблдора, когда он подошел к собравшейся группе, все время осторожно наблюдая за Гарри. Он осмотрелся прежде, чем расспросить Минерву о произошедшем. Она рассказала о пузырях, которые отвекли нападавших, когда им это так было нужно, как потолок обвалился прямо на стол Гриффиндора. Дамблдор выглядел печальным, он оглядел Зал, убедился, что все остальные студенты и преподаватели в сборе, а затем усилил голос.

— ВНИМАНИЕ! ВО-ПЕРВЫХ, СПАСИБО ВСЕМ, КТО УЧАСТВОВАЛ В ОБОРОНЕ ШКОЛЫ. БЛАГОДАРЯ ВАМ ВРАГ БЕЖАЛ. ВО-ВТОРЫХ, Я ХОТЕЛ БЫ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО ШЕСТЕРО СТУДЕНТОВ И СЕМЕРО ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ПОГИБЛИ В БОЮ, ВКЛЮЧАЯ НАШЕГО ДИРЕКТОРА. МНЕ ПРИДЕТСЯ ПРИНЯТЬ РУКОВОДСТВО ШКОЛОЙ НА СЕБЯ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВСЕ ВЕРНУЛИСЬ В ОБЩИЕ ГОСТИНЫЕ, ЧТОБЫ МЫ МОГЛИ ОЦЕНИТЬ УЩЕРБ. СПАСИБО.

Дамблдор подошел к тому месту, где Гарри, сжавшись в комок, по-прежнему держал Перси за руку. Положив ладонь на плечо парня, он ждал, когда Гарри посмотрит на него.

— Мистер Эванс, я хотел бы, чтобы вы зашли в мой кабинет, как только закончится подсчет студентов. Меня очень заинтересовали ваши методы ведения боя.

Гарри со злостью взглянул на новоиспеченного директора.

— Со всем уважением, сэр, только что погибла моя подруга. Ей было тринадцать. Это слишком рано для смерти. Не могли бы мы отложить разговор до окончания похорон? Мне хочется почтить ее память.

Дамблдор окинул зеленоглазого юношу проницательным взглядом прежде, чем кивнуть в согласие.

— В течение двух дней в школе будет проходить поминальная служба. Ты придешь ко мне поговорить после этого?

— Да, директор.

— Хорошо. Я оставлю тебя наедине с твоим горем. Я сочувствую твоей утрате.

После этих слов Дамблдор вышел из Зала, чтобы начать организацию поминальной службы. Гарри вновь обернулся к Джинни и покрепче обнял ее.

На следующий день в школе воцарился хаос. Уроки были отменены, как дань уважения погибшим, да еще пришлось восстанавливать Большой Зал. Следующим вечером Дамблдор организовал поминальную службу. В школу собирались прибыть семьи погибших, а после должен был пройти ужин. Родственники организовали частные похороны, а поминальная служба позволила бы всем студентам выразить свое уважение.

В шесть часов следующего вечера начали прибывать родные студентов и учителей, павших в бою. Рядом с преподавательским столом для них был установлен еще один. Поминальная служба проводилась Дамблдором, он первым взял слово.

— Дамы и господа, студенты. Мы собрались здесь, чтобы восхвалить жизни тринадцати смельчаков, которые отдали ее для спасения школы от страшного врага. Сегодня мы празднуем эту отвагу, и несколько друзей ушедших хотят сказать пару особенных слов.

Сойдя вниз, он попросил жестом встать первого выступающего. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни сидели в конце зала, наблюдая за происходящим. Многие вставали, чтобы поговорить о тех, кого потеряли. Друзья, семья, сумасшедшие соседи и коллеги, все они одинаково поднимались и рассказывали короткие истории о людях, которых они знали, так что ситуация казалась как никогда реальной. Гарри не мог удержаться от мыслей, что люди становились более живыми благодаря тем, кто видел в них лучшее. Каждая история, каждое воспоминание доказывало, что они были не просто именами или статистикой, а настоящими людьми — с друзьями, семьей и собственной жизнью.

Наконец, настало время рассказать о Персефоне. К большому сюрпризу рыжеволосой семьи, сидевшей впереди, вдруг поднялся Рон и направился к трибуне.

— Здравствуйте, меня зовут Рональд Уэстон, и Перси была моим близким другом. Хотя я знал ее недолго, с первого момента, как мы встретились на приветственном пиру, я почувствовал глубокую связь с ней, как-будто знал ее всю свою жизнь. Она во многом напоминала мне моих братьев-близнецов, у которых такой же озорной характер и невинная улыбка. Когда она входила в комнату, ее нельзя было не заметить. Ее... индивидуальность невозможно было игнорировать. Она погибла, спасая своих товарищей, проявив невероятную изобретательность и умело использовав одну из шалостей, которые она так любила. Она показала мужество и самоотверженность, которые заставили бы Годрика Гриффиндора гордиться ей, и я восхваляю ее. Персефона навсегда останется в наших мыслях и сердцах.

Глаза Рона блестели от слез, когда он спускался с трибуны. Взглянув на Уизли, собравшихся вместе, он послал им улыбку, полную печали. Он обрадовался, когда его дедушка улыбнулся в ответ, с признательностью и уважением в глазах. Садясь на место, Рон почувствовал, как Джинни незаметно приобняла его.

— Прекрасная речь, Рон.

— Спасибо, Джин. Я думаю, Уизли были немного удивлены, но я должен был что-нибудь сказать. Она была не просто нашей тетей; она была и нашим другом. Я просто рад, что нам выпал шанс познакомиться с ней.

— Я тоже.

В это время к трибуне направился еще один человек. Это был мальчик лет десяти, он был неуклюж и выделялся фирменным цветом волос Уизли. Когда он повернулся лицом к собравшимся, все заметили его решительный взгляд, несмотря на дрожащие руки и опухшие, покрасневшие глаза. Вопреки очевидной нервозности, его голос был громким и четким.

— Я — Артур Уизли, брат Персефоны. Я только хотел сказать, что, несмотря на то, что говорят люди, смерть Персефоны — не трагедия. Она прожила счастливую жизнь, с друзьями и семьей, которые любили ее. Я буду очень скучать по ней. Она была моей сестрой, и я скорблю по ней. Но я не позволю горю взять надо мной верх. На следующий год я приеду в Хогвартс и попаду на Гриффиндор. Я сделаю все, чего не может теперь Перси, и в эти моменты буду думать о ней. Но я не позволю ее смерти управлять моей жизнью. Она бы этого не хотела. Перси хотела бы, чтобы мы отпраздновали ее жизнь, а не оплакивали смерть. Это все, что я хотел сказать, спасибо.

Когда он сошел с трибуны, Большой Зал наполнился шепотом. Гарри нагнулся к Гермионе и тихо сказал.

— Это было неожиданно.

— Да уж. Он говорил так по-взрослому... Трудно поверить, что ему только десять.

— Я знаю. Я в том возрасте еще жил в чулане. Тем не менее, он прав. Перси не хотела бы, чтобы мы страдали. Она хотела бы, чтобы мы продолжали жить и помнили счастливые времена с ней.

— Да. Ты хочешь поговорить с семьей Уизли после службы?

— Да, я хотел бы кое-что узнать.

Как только стихли разговоры, служба была продолжена, закончившись ужином в честь погибших студентов и учителей. После ужина Гарри подошел к столу, где сидели Уизли. Заметив его приближение, они прервали разговор.

— Здравствуйте, я Гарри Эванс. Я был хорошим другом Персефоны.

Мистер Уизли заговорил от всей семьи.

— Да, кажется, Перси упоминала тебя в своих письмах.

— Я просто хотел сказать, что сочувствую вашей утрате. Я буду очень скучать по Перси, но не могу представить себе, через что прошли вы. Однако мне хотелось бы поговорить с вами кое о чем.

— Присаживайся, — предложил ему мистер Уизли, указывая на пустой стул. Гарри сел перед тем, как продолжить.

— Я хотел бы кое-что сделать, но сначала мне нужно получить ваше разрешение. Я хочу сделать статую Персефоны, чтобы установить ее здесь, в Хогвартсе. Этот вечный памятник будет напоминать будущим студентам о ее величайшей жертве. Я собирался высечь ее сам, но сначала мне нужно ваше одобрение.

Мистер и миссис Уизли даже не знали, что сказать. Они были удивлены, что студент, который знал их дочь на протяжении всего двух месяцев, хотел создать памятник ей. Мистер Уизли озвучил свой интерес.

— Ты уверен, что она будет сделана со вкусом? Я не хочу, чтобы это была большая статуя с цветами и колокольчиками, или другими украшениями, которые сделают нашу пямять похожей на... безвкусицу.

— Сэр, я бы никогда такого не сделал. Она будет небольшой и изящной, и открываться только тем, кто искренне хочет выразить свое уважение. Я никогда не разрушил бы память о друге таким образом. Даю вам слово.

— Хорошо, но мы хотели бы увидеть ее перед тем, как она будет установлена. Ты будешь на похоронах?

— Если мне позволят.

— Тогда там ты и сможешь показать ее нам.

— А моим друзьям можно присутствовать на похоронах? Персефона много значила для всех нас. Мы не причиним неприятностей.

— Конечно, если только вас немного.

— Нет, нас будет только шестеро, я заверяю вас.

— Хорошо. Похороны будут проходить в церкви Оттери Сэйнт Кэтчпоул в пять пополудни. Мы надеемся увидеть вас там.

Гарри кивнул семье, а затем подошел к друзьям, чтобы поделиться новостями.

На выходе из Большого Зала Гарри остановил никто иной, как Альбус Дамблдор. Директор осторожно посмотрел на него, и положил ладонь на плечо Гарри, направляя его в свой новый кабинет. Как только они добрались, Дамблдор подошел к горгулье и прошептал пароль.

— Шоколадки Фрая.*

Пароль был принят, горгулья отпрыгнула в сторону, и директор провел Гарри по спиральной лестнице в круглый кабинет. Войдя, он сел за стол и указал юноше на стул напротив него.

— Лимонную дольку?

— Нет, спасибо, сэр.

— Итак, Гарри. Я привел тебя сюда, чтобы задать несколько вопросов о битве.

— А что с ней, сэр? — ответил Гарри, пытаясь увильнуть, хотя хорошо знал, что имел в виду Дамблдор.

— Я был обеспокоен тем видом магии, который ты использовал в сражении с Гриндевальдом.

— Со всем моим уважением к вам, сэр, я не вижу в чем тут проблема.

— Это была Темная Магия, Гарри. Это опасно, она одурманит тебя. До того, как мы узнаем об этом, у нас появится новый Темный Лорд.

— Он и так появится, но это буду не я, это я могу привести в качестве аргумента.

— Гарри, почему ты использовал Темную Магию?

— Она ведь сработала, не так ли?

— Ты знаешь, это не то, что я имею в виду.

— Я просто не могу понять, почему у вас проблема с этим. Я видел, что Светлая Магия не оказывала на него воздействие. Единственной возможностью остановить его — было использование Темных Искусств. Не воспользуйся я ими, он бы победил. Вы знаете это так же, как и я.

— Не в этом дело…

— В этом, сэр. Факт в том, что я прогнал Гриндевальда. А то, что я при этом использовал Темную Магию, не важно. Я не превращаюсь в зло, сэр, я просто сделал то, что было необходимо.

— Я просто не хочу столкнуться с еще одним врагом…

— Профессор, у вас есть доказательства того, что я злой? Я не сделал ничего плохого. Я спас школу, людей в ней. Каким образом это делает меня злым?

— Я понимаю твою точку зрения, но и ты пойми мое беспокойство.

— Я понимаю и уважаю ваши убеждения относительно Темной Магии. Но, с другой стороны, мои убеждения сильно отличаются от ваших, и вы не сможете меня переубедить. Однако, если вам нужно доказательство того, что я хороший человек...

Гарри вдруг громко свистнул. Дамблдор посмотрел на него в недоумении. Все объяснилось через минуту, когда большое красно-золотое создание появилось в комнате, издавая неземные трели.

— Профессор Дамблдор, позвольте представить вам моего друга, Фоукса.

— Это феникс? — спросил потрясенный мужчина, глядя на птицу, которая уселась на плечо хозяина. Гарри самодовольно усмехнулся тому факту, что смог удивить вроде бы всезнающего человека.

— Да, это он. Фоукса мне подарил на день рождения мой друг-эльф. Как вы знаете, фениксы — Светлые создания, и избегают всего злого. Если бы я собирался стать следующим Темным Лордом, вы думаете, Фоукс сейчас сидел бы на моем плече?

— Я полагаю, нет.

— Тогда у меня все. Я не хочу продолжать доказывать вам свою точку зрения. Я предлагаю согласиться с нашим несогласием. Годрик Гриффиндор доверял мне даже до того, как я помог ему победить Слизерина. Я надеюсь, что и вы сможете мне так же доверять.

— Я постараюсь, Гарри. А теперь, есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить с тобой.

— Какой?

— Во время битвы я заметил, что ты и твои друзья использовали заклинания без волшебных палочек. Мне интересно, как такое возможно.

— Мы применяли беспалочковую магию.

— Это невозможно! Беспалочковая магия — миф.

— Уверяю вас, директор, это не так.

Указав рукой в центр комнаты, Гарри быстро вызвал Патронуса. Дамблдор в изумлении смотрел на оленя, бродившего по его кабинету.

— Преимущества использования беспалочковой магии неисчислимы. Прежде всего, во время боя ваш противник не узнает, какие чары вы пошлете в него, потому, что не нужно произносить само заклинание. Также вам не нужно беспокоиться о том, что вас могут разоружить.

— Ты сможешь обучить меня?

— Я боюсь, что вы сможете пользоваться ей только в простых заклинаниях. Обучаться беспалочковой магии надо, пока ты молод. Чем старше, тем сложнее преуспеть в этом. Я попробую, но только на одном условии.

— И каком же?

— Вы обучите меня и моих друзей трансгрессии.

— Договорились.

— Хорошо. Что-то еще?

— Только пара вопросов, если у тебя есть время.

— Слушаю вас.

— Ты и твои друзья — анимаги?

— Да. Нас обучала Леди Хаффлпафф.

— Понятно. Очень полезный навык. И еще, я хотел узнать, как получилось, что ты и мисс Грейнджер выжили после убивающего проклятия?

— На этот вопрос я не могу ответить. Не переживайте, я расскажу вам, когда вы станете старше.

Не дав Дамблдору возможности ответить, Гарри поднялся и покинул кабинет, радуясь своей маленькой мести: сколько раз Дамблдор говорил ему, что он узнает о некоторых вещах таким же образом.

_________________

*Шоколадки Фрая (Fry’s Five Boys) — довольно известный на Западе шоколад.