Такова Доля (гет)

Внимание! Финальная сцена на грани NC-17!

Почувствуй страх во мне — вонзи же в чрево плоть,

Задуй мою свечу… нет больше сил гореть.

Мозаика сложилась.

Мерлин!

Отчаяние неуправляемой волной затопило все вокруг.

Она почти, что примирилась со своим положением, привыкла к боли, если к ней можно было привыкнуть, конечно. И Малфой уже не вызывал у нее того безумного страха, как было сначала. Тогда Гермиона увидела впервые этого нового — жестоко, безумного, дикого и абсолютно незнакомого — бывшего сокурсника.

Вот тогда да — дикий ужас пробирал до костей; но сейчас, когда она уже, казалась бы, смирилась со всем, и вдруг…

Ее милый Рон…

Что он тут делал? И… почему он такой?!

Этому было лишь одно объяснение — сумасшедший и беспощадный Малфой.

Со своими играми, своим желанием поквитаться с ними всеми.

Унизить их.

Ну почему он такой?! Почему ему нужно делать ей еще больнее? Он же хочет ее, хочет ее всю, так зачем убивать ее сердце?

Ведь она и так уже попрощалась с надеждой…

Девушку трясло.

Она же смирилась, она трепетала под ним… зачем ему Рон? Добить ее? Так у нее в груди все кровоточит… И так, без него.

Гермиона забыла, как дышать — настолько сильным было ее потрясение.

Мерлин!

Все… все нереально!

Она горько усмехнулась: все у Малфоя продумано и просчитано. Вот тебе и сюрприз от бывшего недо-Пожирателя!

Как же он коварен, хитер и злопамятен!

Этого просто не может быть!!

Девушка во все глаза смотрела на Рона, не смея даже моргать. Казалось, она увидела привидение — в таком она была ступоре.

Настоящий шотландский горец — крупные кольца волос, прямой нос… и призраками вокруг него — маленькая бойкая девочка, с длинными рыжевато-русыми волосами и теплыми карими глазками — их возможная доченька… или задумчивый маленький мальчик, с серьезным взглядом и книжкой в руках. Почти как сама Гермиона в детстве.

Перед глазами девушки появились самые настоящие фантомы ее возможного будущего с Роном…

Она сама сходила с ума — все подземелье было пропитано безумством.

И это возможное будущее оказалось перечеркнуто одним высокомерным и жестоким человеком.

Которому всего было мало — нужно было унизить ее и своего неудачного соперника.

Уничтожить. Растоптать.

Глаза Рона переполняли боль и брезгливость. В них читалось неприкрытое отвращение, ярость и, между тем, страх.

О, Мерлин!

Отвращение? К кому — к Малфою? Или, может… к ней?

Он все видел!

Видел, как Малфой трахал ее, как она раскинулась под ним и не сопротивлялась. Давала свое тело ему.

Не билась раненной птицей — а безвольно отдалась Малфою.

Бедный Рон! Ее честный и добрый Рон. Каково ему пришлось? Что он пережил из-за нее? И… ради нее?

Гермиона вспыхнула. Она просто-таки вздрогнула, как от удара. Взгляд ее лихорадочно исследовал пленника: он был сильно избит, одежда отсутствовала, а то, что осталось — разорвана, лицо с одной стороны представляло собой один сплошной кровоподтек.

А тут… она…

Нож в спину.

По бедрам сочилась сперма Малфоя, грудь открыта, ноги призывно раздвинуты… Девушка в страхе обернулась к Драко.

Дьявол, кукловод, манипулятор.

Какая грязь! Какой чудовищный план!

Он стоял в шаге от нее во всей красе — зверь во всей своей мощи. Малфой скривил губы, глаза бешеные; он, не отрываясь, смотрел на нее. И Рон смотрел на Гермиону, будто готовый к чему-то…

— Дорогая! Ты не рада, что нас посетил твой друг? Мне жаль, что не предупредил тебя — наш секс публичен… Был… Опять.

Издевательски ехидный тон.

И опять все на ее хрупкие плечи.

Какое решение она ни примет, что ни решит — их будущее будет зависеть от этого. Ее, Рона, даже участь Малфоя сейчас находилась в ее руках. Нужно было решиться, а это — самое тяжелое…

Мужчины, как вы неблагодарны! Как эгоистичны, бесчувственны! Почему же вы так жестоки?!

Все ваши слова о нежности и хрупкости женщин, фальшивая забота…

Все это ничего не значит…

Опять ваши амбиции, игры в «крутых».

А выжженная душа, слезы, ссадины в промежности, закушенные губы — это все так, мелочи…

Наша женская плата, да?

Такова наша доля?!

И она должна рассудить их обоих, развести в разные стороны, придумать решение, которое устроит всех!

Прощайся с надеждой, дорогая!

Или ты думала, все в этой жизни происходит по правилам? Да?

Думаешь, что если ты добрая и честная, то обязательно будешь счастлива?!

Наивная глупышка…

Они оба выжидающе смотрели на девушку. Затравленный, раздавленный Рон и ликующий Малфой.

Малфой… Все мысли Гермионы снова и снова возвращались к Малфою. Вились вокруг него, как ядовитый плющ.

Будто он знал, что она сейчас сделает.

Девушка опустила голову, отворачиваясь. Она подобрала колени к груди, сжалась в кокон из собственного страха и дикой, ноющей боли в груди.

«Рон! Что этот псих сделал с тобой? Нет! Ты весь в крови… Рон… Мой милый, милый Рон!» — невысказанные слова комом застывали у нее в горле, буквально разрывая Гермиону изнутри.

Нет, она спасет его!

Пусть она пожертвует собой, но ОН не должен больше страдать! Тем более что из-за нее.

Мерлин, кто знает? Может…

Если бы она не выставляла свои мозги напоказ, этого бы ничего и не было? И война с Вольдемортом прошла бы иначе? Может, все было бы… лучше?

Может, и Малфои бы не знали, что она самая умная и одаренная ведьма в Хогвартсе за последние пятьдесят лет? И она сейчас не была бы здесь, в мэноре…

Не обольщайся, Гермиона. Они ведь, в соответствии с гребаным кодексом, все знали о тебе, раньше всех…

И ты была рождена для него — для высокомерного и жестокого человека, ее невольного господина.

Это их магия. Родовая.

Только для него…

Только для Малфоев.

Все хорошее в твоей жизни — в прошлом.

Молли, Артур, Джинни, его братья — все эти теплые и сердечные люди достойны счастья; и Гермиона сделает все, чтобы они были счастливы! Хватит с них боли. Ты невольно их обманула, ты бы никогда не стала Уизли…

Хватит.

Верни им спокойствие.

Не медля больше ни секунды — будто очнувшись ото сна — Гермиона слезла со стола,

теряя туфли. Она медленно, словно в забытьи, опустилась перед Малфоем на колени, царапая и раня тонкую кожу.

Оскал тут же исчез с лица Драко.

«Подонок», — внутренне сжалась девушка. — «Ты же хотел этого! Хлыст, плеть, твои жестокие слова, жестокие руки — весь ты этого жаждал!!»

Скоро его изумление пройдет, нужно было что-то делать! Срочно что-то предпринять! Решиться… Слова уже сложились в голове, готовые сорваться с ее языка.

Она сделает это, чего это ей не стоило!

Мысли путались. Слова горечью наполняли рот Гермионы.

Она просто сделает это.

Малфой с недоверием уставился на девушку.

Похоже, Драко ждал эмоций — слез, криков обвинения, истерики, — а она была предельно собрана. Ее теплый взгляд на мгновение стал затравленным; но, решительно прикусив губу, Гермиона взяла себя в руки.

Такая хрупкая — такая сильная, такая нежная — такая выносливая.

Настоящая Малфой!

«Какая же внутренняя сила в этой маленькой женщине!» — ликовал он, снова и снова убеждаясь в правильности своего выбора.

Гермиона подобралась, наблюдая за непроницаемой маской Малфоя.

Теперь у нее был лишь один выход.

— Я, Гермиона Малфой, в девичестве Грейнджер, — девушка смотрела ему прямо в глаза. — Принимаю тебя, Драко Люциус Малфой, моим супругом и сюзереном.

О, Мерлин! Роковые слова. Она сама подписывала себе приговор!

Просила. Умоляла. Унижалась.

Весь ее вид говорил — смилуйся. Пощади!

— Я обещаю быть послушной во всем и впредь следовать кодексу, принятому твоим родом, — продолжала Гермиона.

По ее щекам текли слезы, но голос, хоть и сиплый, не дрогнул.

Она знала — ее ждет Ад. Она же сама выбрала это.

— Я постараюсь стать для тебя идеальной женой, идеальной хозяйкой, родить наследников и стать идеальной матерью. Обещаю.

Драко потрясенно молчал.

Да, не этого он ждал. Ждал слезы, сопли, крики, потом… а что потом? Он не знал, но клятва… Это сильно!

Нет, он действительно был впечатлен. Она принимает его? Принимает своим хозяином? Идеальная жена?

Очень возбуждающе звучит.

Внутреннее похотливое животное Малфоя усмехнулось от радости…

Неужели он ей не безразличен, и она хочет быть его женой по всем правилам? Быть его, целиком и полностью? Принадлежать и отдаваться?!

Только его!

Противоречивые эмоции затопили его всего, наполнили непонятной, звериной энергией.

Она стояла на коленях перед ним. Темные карие глаза; сухие, хотя на вмиг побледневших щеках в свете факела сверкали тоненькие мокрые струйки.

Она вся трепетала перед ним…

Нежная самочка перед безжалостным сильным самцом. И второй самец — поверженный, униженный…

Малфой зачарованно наблюдал, как маленькая капелька сорвалась с подбородка девушки и аккуратно упала на нежную и бархатистую кожу груди.

Маленькая прозрачная капелька.

Горькая капелька.

Он сглотнул.

Драко смотрел сверху в этот божественный вырез декольте. Смотрел, как высоко вздымается грудь Гермионы, когда она вдыхает. Смотрел, как торчали сквозь тонкую ткань затвердевшие соски — на дворе осень, да и в подземелье было прохладно.

Ей же холодно!

Ее маленьким ножкам и ручкам тоже холодно, губы дрожат…

Гермиона тяжело дышала; он вообще затаил дыхание от потрясения — осень, холод… Это все не важно!

Малышка, ты доставила мне такое удовольствие своим признанием!

Нет, она просто убила его своим поступком! Своими словами. У Драко внутри все скрутилось в непонятный узел.

Девушка склонила голову перед ним и превратилась в комок боли и отчаяния. Покорный комок.

Мерлин, он был готов кончить сейчас же!

Он ликовал, удовлетворение переполняло его.

Сердце же Гермионы было готово разорваться — так часто оно билось. Страх сковал ее, будто сдавив стальным прутом легкие.

Все силы ушли на этот отчаянный шаг.

Ради Рона. Ради Джинни. Ради Гарри…

Она надеялась, что Малфой что-то скажет, хоть как-то прореагирует. Но он молчал.

Оставалось последнее.

Неужели она сможет все это вынести? Сделать еще один шаг.

Нет, нет, нет — это последний рубеж, преодолев который, пути назад не будет. Паника тошнотворным комом подкатывала к горлу, пробираясь желчью в рот.

Она сделает это! Чаша ее доли горькая, но пить ее нужно до дна.

И пути назад нет.

— И я, как твоя жена, прошу своего супруга о милости.

И, без колебаний, Гермиона взяла Малфоя за руку — вцепилась в его худые пальцы.

Дрожащие, горячие пальчики пробежались по каждому пальцу мужчины, задержавшись на изувеченном обрубке, погладили его.

Драко вздрогнул, но опять стал непроницаем.

— Я прошу о милости, Драко, — и она поцеловала холодную ладонь, после чего прижалась к ней щекой, смотря ему в глаза.

Малфой обомлел.

Он торжествовал! Он недоумевал…

Наконец грязнокровка поняла, она — его!

Смирилась!

Аллилуйя!!

Моя ты умничка, нежная девочка! Ты поняла, что ты для меня?! Ты смирилась?

— Я буду с тобой, Драко, — продолжала Гермиона, ласкаясь к его руке. — Такова моя доля, я буду. Буду покорной. Буду послушной. Прошу, не откажи мне в милости…

Хрупкое, нежное создание на коленях перед холодным и строгим господином.

Ее горячие, тонкие кисти держат в руках большую, жесткую руку. Прижимают к бархатной, мокрой от слез щеке ладонь.

Мужские руки, такие надежные и такие безжалостные, защищающие и карающие…

И она отдавалась его власти. Доверяла себя, надеясь на милость.

Посчитав про себя до трех, девушка подняла на Малфоя глаза, готовая увидеть в его серых льдинках все: и ярость, и презрение, и отвращение. Но, может, она все придумала, и это — всего лишь игра света, но на мгновенье в них, там, глубоко под коркой льда, мелькнуло торжество. Превосходство. И… казалось бы, совсем уже бред — облегчение.

А совсем уж на дне она уловила зыбкую тень… надежды?!

Глаза в глаза.

Он просто кивнул, разрешая ей продолжить.

— Прошу оставить Рона Биллиуса Уизли в покое, — прошептала Гермиона одними губами.

И опустила голову, готовая к каре за свои слова; слезы потекли сплошным потоком. Она ждала приступа бешенства, безумного и издевательского смеха — чего угодно, но, как она отчаянно надеялась, все не напрасно. И Рон будет спасен.

Должен же Малфой все-таки быть благороден! И не уничтожать поверженного соперника! Он же аристократ… Лорд!

Драко украдкой скосил взгляд на пленника.

Ярость затопила его с ног до головы.

Она пошла на все это ради никчемного рыжего обормота? У него в голове не укладывалось — все это и ради нищеброда?!

Гадина!

Шлюха!

Ей так дорог ее первый?! И ради него она готова на любые унижения!! Сучка!

«В таком случае, она свое получит!» — казалось, Малфой свирепел просто с каждой секундой.

А он то, хорош!

«Дурак!» — у него в глазах потемнело, все будто заволокло кровавой пеленой. — «Думаешь, ты для нее что-то значишь?! Ты слизеринское дерьмо, вот ты кто! Все для этого неудачника!»

И на коленки бухнулась чтобы его отмазать, и руки лобзала… Все для него…

«Ну, ничего, ничего, — туман рассеялся. Драко, взял над собой контроль. — «Дай мне срок, сладкая, и ты даже имени не вспомнишь своего рыжего. Я еще розги не пробовал, если по-хорошему не поймешь…»

А как же она все-таки хороша! Нежна и трепетна, маленький трогательный олененок… На коленях, покорная — она сейчас как никогда напоминала Нарциссу, такая же хрупкая…

Ну, ничего! Он ее супруг, и дальше все будет только его, для него, ради него…

Просишь милости, связываешь себя клятвами ради недоноска — пожалуйста, суйся сама в западню.

Покаешься потом, да поздно… Ты уже будешь моя — целиком и полностью.

Все это время Уизли был под Силенцио, поэтому уже давно перестал пытаться что-то проорать. Он просто хмуро молчал. И лишь по тяжелому рваному дыханию можно было догадаться о боли, испытываемой сейчас Роном.

Сам он, казалось, ничуть не был ни удивлен просьбой своей бывшей невесты.

Теперь уже никто не был удивлен.

Все предрешено…

Противостояние завершено, она досталась сильнейшему. Слабому же остается только зализывать раны.

«Возьми себя в руки, успокой малышку, потом все потом», — Малфой лихорадочно строил планы. — «Покажи, что ты оценил ее, не оттолкни».

Гермиона же буквально задыхалась от слез и от переполнявших ее эмоций.

Задыхалась в ожидании… гнева своего экзекутора? Это было ожидаемо. И все же… Она надеялась… Она молила… Неужели все напрасно?!

Драко провел большим пальцем по щеке девушки, вытирая мокрый след от слез. Такой нежный, заботливый жест!

Он кивнул, показывая, что принимает ее просьбу.

Глаза Гермионы тут же загорелись надеждой, а потом еще одной робкой мольбой.

— Можно мне попрощаться? Навсегда. Позволь… пожалуйста… — и вниз устремилась новая слезинка, упав как раз на пальцы Драко.

Девушка взяла его вторую руку, прижала ее к своей щеке и посмотрела на него, вложив всю свою покорность, свое обещание послушания.

Он нахмурился, шрам ленточкой заиграл у виска, но спокойно освободил свои руки, делая шаг назад.

А потом, будто передумав, поднял пальцами ее лицо за подбородок, пристально вглядываясь в эти глаза, полные боли.

Гермиона поняла, что это — его безмолвное согласие. Он согласен дать эту милость, так необходимую ей, Рону — им.

Мерлин!

Все внутри умерло. Она растерялась, когда получила разрешение, ведь это значит, что она останется здесь навеки. До конца жизни.

Все. Клятва принята!

Она — его… Она присягала ему…

Малфой смотрел на девушку ледяным непроницаемым взглядом, и невозможно было догадаться, что он задумал теперь.

Почему же Мерлин проклял ее?

Неужели в их огромном мире и вселенной не нашлось кусочка счастья для нее?! Где огромный и добрый Рон — ее любимый. Где она сможет быть такой же беззаботной и веселой.

В душе у Гермионы играл реквием. Это были похороны ее жизни…

Сердце выпрыгивало из груди.

Где-то далеко осталась веселая девочка Гермиона, которая с распахнутыми и лучистыми глазами пришла в мир магов. Взахлеб училась, влюблялась, плакала, смеялась.

У нее были друзья, учителя и… волшебство. Весь мир был раскинут перед ее ногами, а теперь — все!

Он сузился до Малфой-мэнора.

Где ей предстоит провести всю оставшуюся жизнь, ублажая, утешая, ухаживая за ее хозяином.

Быть красивой женой, идеальной хозяйкой, заботливой мамой. Статусной дорогой вещью ее супруга. Соответствовать Малфоям, самой принять их правила, как и наказания, награды… Как же это жутко!

Девушка поднялась с колен, еле удерживая равновесие. Ноги как ватные. Гермиона схватилась на край стола, чтобы не упасть… Голова шла кругом. Все казалось таким нереальным…

Это все не с ней. Не с ее жизнью.

Но это все потом. Надо попрощаться с Роном — последним лучиком ее прошлого. С таким близким и родным…

Но как же выразить ему всю свою боль и горечь? Как за пару минут распрощаться навсегда?!

Она старалась не смотреть на пленника, пока шла к нему. Он же все слышал… но ничего не сказал!

Ничего!!

— Я… — и Гермиона подняла на рыжего глаза, полные слез.

Рон открыл было рот, будто собираясь что-то ответить ей, но передумал.

— Будьте счастливы, — сорвалось с ее губ прежде, чем девушка сама осмыслила свои слова.

Сейчас, смотря на избитого и поверженного друга детства, боевого товарища, жениха, Гермиона не верила в серьезность происходящего.

Как они, прошедшие через такие мучения, через лишения, и победившие в этой жестокой Войне, оказались здесь — в заложниках хитроумного Малфоя?

Как они позволили такому случиться?

Как?!

Она дотронулась до Рона.

Ее холодная рука чуть дрожала, нежно гладила его грудь, будто пытаясь тактильно запомнить все, к чему прикасается. Все его родинки, веснушки, шрамы…

Тот молчал, лишь изредка вздрагивая под ее хрупкими пальчиками, когда девушка внезапно обхватила руками его лицо, пачкаясь в крови.

Гермиона будто в исступлении приблизилась к Рону, почти нос к носу соприкасаясь с ним. Ее глаза лихорадочно бегали, не способные остановиться на какой-то конкретной черте лица юноши.

— Берегите себя, — прошептала она одними губами. — И пообещай мне позаботиться о Гарри.

Драко готов был взвыть.

Мерлин всемогущий!

И тут этот гребаный Поттер!!

Грязнокровка думала о всех — о рыжем недоноске, о шрамоносце — всех, кроме него!! А ведь у него, Драко Люциуса Малфоя, было абсолютное право на ее исключительное внимание! Пикси ей на голову!

Дракловы кости!

Он стоял, словно под действием Конфундуса, беззвучно свирепея. Дикий и беспринципный хищник, спрятанный у Драко внутри, готов был вырваться наружу.

И уничтожить все, что попадется под руку.

Кровавым взглядом зверь наблюдал, как его жена гладит гриффиндорского ублюдка по лицу. Смотрел, как она дрожит, что-то нежно шепча ему прямо в безобразное окровавленное ухо.

А потом…

Гермиона понимала, пора заканчивать свое прощание… Не нужно было испытывать терпение Малфоя.

Но сердце девушки болезненно сжималось, стоило ей подумать, что это — их последняя с Роном встреча. Что, отныне и во веки веков, она будет заперта здесь, в мэноре, в этой темнице.

И прошлое навсегда останется в прошлом…

Собираясь с духом для их последнего, прощального поцелуя, Гермиона понимала, что в губы — это слишком.

Малфой убьет ее. И Рона.

Она приподнялась на цыпочки, а потом…

Потом она, казалось бы, легко и непринужденно чмокнула его в щечку.

Простое прикосновение губ, но Драко видел, какую бурю эмоций этот жест вызвал у Вислого.

В этот миг Малфой окончательно сошел с ума.

Еще не хватает, чтобы это ничтожество кончило от прикосновений ЕГО жены!

— Довольно, — его голос грозным рыком прогремел по подземелью.

Гермиона вздрогнула и отшатнулась от Рона. Скорее просто интуитивно, нежели из-за страха.

Довольно.

Пришло время платить по счетам.

«Прощай Рон! Будь счастлив! Будь любим! И вспомни когда-нибудь потом о своей несчастной подруге…» — но слова девушки так и остались несказанными.

Наклонившись, Драко рывком поднял потерянные девушкой домашние туфли. И, прежде чем та сумела что-то возразить, подошел к ней и сам обул ее. Гермиона была не в силах сопротивляться.

Малфой крепко взял девушку за руку и нахмурился, когда понял, что ладони у нее ледяные.

Гермиона тихо выдохнула. Она не давала Непреложного Обета, но поклялась.

Поклялась исполнять его волю.

Ад начался.

— Домовик.

Грубо. Грозно.

Появившийся домовой эльф лишь сдержано поклонился своему хозяину.

Гермиону передернуло.

Тот факт, что бедное существо привыкло к подобному виду зрелищ… Мерлин! И услужливая память подкинула девушке воспоминания ее собственной экзекуции в подземелье мэнора.

Окровавленные ягодицы, спина, сломанное ребро — все ее тело мгновенно откликнулось фантомной болью.

Ноги тотчас же подкосились.

Малфой мгновенно среагировал, поддержав девушку за локоть, не давая той упасть на каменный пол. Но со стороны казалось, что ему отнюдь неприятна эта вынужденная помощь грязнокровке.

Совсем как в школе, где все было намного проще…

Грязнокровка. Нищеброд. Шрамоголовый. Как же давно это было! Словно в другой жизни…

— Отправь ее в спальню, — отдал приказ Драко, даже не обернувшись к появившемуся домовику. Его внимание целиком и полностью занимала Гермиона. — Скоро я приду посмотреть, как ты исполняешь свой долг.

И мир перед глазами девушки завертелся — эльф переместил их на второй этаж. Точно в спальню, как и было приказано.

Малфой остался с Роном.

Гермиона не находила себе места.

Она дала клятву. И он… Он же… сдержит свою, правда?

— Ты была в ванной?

Девушка не слышала, как он вошел.

Драко был без рубашки.

Грудь в нескольких местах перепачкана кровью, штаны тоже испачканы. Волосы растрепались, и несколько прядей свободно обрамляли бледное лицо.

Знакомый ядовито-ледяной взгляд, полный отвращения, ярости и… равнодушия. Поджатые губы, глубокие морщины на лбу, безобразный шрам у виска — Малфой не был красив, как это было когда-то.

Он был жесток и демоничен.

Гермиона сглотнула.

— Я приняла душ…

Она сидела на кровати, поджав под себя ноги. Пеньюар, сорочка и чулки с поясом валялись на полу в ванной комнате, где девушка сняла их, разрывая в приступе безысходной ярости ткань. Сейчас же, заглянув после душа в гардероб, Гермиона была одета в простой махровый халат.

Мерлин!

Драко хмыкнул.

Он уже подошел к окну и искоса наблюдал за своей жертвой.

Обещала быть покорной…

Странная и разрушительная энергия, переполнявшая его в подвале, сейчас сошла на нет. Не хотелось бить, мучить. Хотелось только показать ей ее место.

Снова и снова указывать этой грязнокровке место подле него!!

Хотелось показать, на что она пошла ради ничтожества. Хотелось унизить, показать себя ее хозяином.

И он решил выпустить демона из груди.

Посмотри, на что пошла ради своего нищеброда…

Но его взгляда не укрылось, как девушка вздрогнула, когда он поднялся к ней.

И это покорность? Нет, это — покорность?!

Драко резко развернул кресло, нарочно медленно опускаясь в него. Ожидание… это же так волнительно, не правда ли?

— Я надеюсь, ты все сама сделаешь? — спросил он, широко расставляя ноги.

Гермиона кивнула, побледнев.

Она не смела спросить о Роне. Не смела даже заикнуться о нем, видя, в каком состоянии Малфой — тот был на пределе. Одно ее неверное слово, один неверный жест…

Кожа на ее спине мгновенно стала гусиной.

Тело в очередной раз свело в фантомном призраке боли. Она боялась… пусть секс, но только не порка! Она будет послушна

И покорна.

— Раздевайся.

Девушка тяжело выдохнула, опуская голову, и отросшая челка упала ей на лицо. Гермиона рефлекторно поправила волосы, откидывая их назад, после чего развязала пояс халата и поднялась с кровати.

Она стояла перед ним нагая, и было сложно сдержаться и не прикрыться руками. Сложно было просто так стоять и позволять ему себя рассматривать.

Нежная кожа, белые полушария груди, каштановый треугольничек волос — все такое девственное, будто бы нетронутое. И бордовые от стыда щеки.

— Поласкай меня.

И Драко приглашающее расставил ноги еще шире.

Приказ.

Как домовику пару часов назад. Гермиона была готова удавиться. Но она сама себе подписала этот приговор.

Она же знала — Ад уже начался.

Вот он. Сидит перед ней во всей красе.

Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не расплакаться.

Где же ее хваленая гриффиндорская храбрость? Где неукротимое бесстрашие, столько раз спасавшее их с ребятами в Хогвартсе? Где?!

Это он виноват во всем.

Он все отнял у нее… Даже это.

Всего-навсего секс. Это не страшно, не больно. Только противно, но ты же не боишься…

Гермиона покорно встала перед ним на колени.

Она же дала слово…

Безропотно расстегнула его брюки.

Принесла клятву…

И взяла восставшую плоть в рот.

Она — его.

— Оближи полностью.

Всецело и навсегда.

— Возьми его глубже.

Навсегда…

— Еще глубже! Да… так…

Гермиона просто выключилась.

— Еще! Еще, грязнокровка. Возьми его в рот полностью!

Это не она. Это не с ней.

— Гриффиндорская сучка, — сыпал ругательствами Малфой.

А она продолжала ласкать его.

— Мерзкая грязнокровка, — голос Драко сочился презрением. — Скажи, что тебе нравится мой вкус!

Он яростно схватил Гермиону за волосы, запрокидывая ей голову.

— Мне нравится твой вкус, — покорно повторила она, смотря в его безумные, поддернутые поволокой серо-голубые глаза.

— Драко! — взревел он, дергая до одурения девушку за кудри.

Сейчас его ничего не волновало. Лишь нужно было унизить, растоптать. Показать этой твари, кто здесь хозяин!

— Мне нравится твой вкус, Драко! — отозвалась Гермиона, из последних сил сдерживая слезы.

Цепкая мужская рука разжалась и коснулась зардевшейся щеки.

— Продолжай.

Приказ.

И она не смела сказать «нет».

Реальность была чересчур зыбкой, фантомной. И эта волна желания, накрывшая его с головой. Эти ласки… Малфой смотрел на нежную девушку у его ног, в а ушах — будто сквозь туман — раздавался тошнотворный визгливый голос Уизли.

Рыжий нищеброд высказался в адрес своей Грейнджер понятно и однозначно. В подвале, когда они остались наедине.

— Должен… как там говорят? А-а-а, снять шляпу перед тобой, хорек. Ты правильно дрессируешь женщин. Хороша сучка. Ха! Я еще и трепетал перед ней, а ей только хлыст и нужен. Малфой, сто балов Слизерину за послушание моей бывшей невесты.

«Рон» стоял слева от Драко и так же, как и Малфой, смотрел на Гермиону. На ее кудрявую макушку, на ее пальчики…

Она прошлась языком по всей длине его достоинства.

Драко шумно выдохнул, не в силах сдержать наслаждение. В ушах все стояли слова недоумка:

— Знаешь, ей идут следы от хлыста, — рыжий визжал на высоких тонах. — Выполнено с таким искусством… Так и хочется войти в нее, да? Теперь она покорна? Как шлюха, да?

В голове у Малфоя все смешалось.

Казалось, голос Уизли все еще преследует его.

— Да… Грязная маггловская шлюха, — зашипел Драко, силясь пересилить в ушах другой голос.

— Но тебе все равно достались объедки Уизли. Ты трахал ее после меня? Как же ты смирился с этим? А, Малфой? А знаешь, я когда выберусь и засажу тебя в Азкабан, я дам тебе ее колдографию, и уже ТЫ, слизень, ТЫ будешь дрочить на нее…

В висках у Драко зверски пульсировало. Дышать было тяжело — воздуха не хватало. И эти безумные ласки… Он все больше и больше терял ощущение реальности. Безумство почти полностью поглотило его.

Как же хорошо…

— Достаточно, — выдохнул он резко.

Гермиона отстранилась, но не могла заставить себя посмотреть на Малфоя. Он поднял ее подбородок, вглядываясь в ее лицо — глаза, огромные, полные боли и унижения, распухшие алые губы, струйка слюны тянется вниз…

— Садись на меня.

Ад продолжается…

Она неловко поднялась с колен — ноги ее затекли, и теперь их будто кололо сотнями иголочек. Сдавленные сосуды снова пускали застоявшуюся кровь. Она неловко покачнулась, но Драко, уже разгоряченный, легко подхватил девушку на руки и посадил на себя.

Гермиона закусила губу.

Твердый и влажный член легко проник в нее на всю длину, отчего девушка едва слышно застонала от боли и последующий резких движений.

Малфой готов был вот-вот кончить.

— Скажи, — скалился он в ярости. — Скажи, что тебе нравится, мугродье.

— Мне нравится, — тихо простонала Гермиона, силясь не показывать своего страха и боли. — Мне нравится, Драко. Мне нравится.

Но в ушах у него раздавался лишь презрительный голос Уизли:

— Ты сядешь в Азкабан, Малфой! И я буду трахать твою подстилку, буду ее пороть, насиловать, раз она так любит силу…

Сильнее, глубже.

— Я тебя посажу! Я, пожалуй, знаю, как теперь воспитывать ее!

Резче. Сильнее. Еще.

— Она у меня увидит настоящего мужчину! Всего-то делов, хлопнуть плетью по попке, и она на коленях передо мной…

Еще. Еще!

— Но я на ней не женюсь…

Да! Да!! Еще!!

— Безумец Поттер и жена Малфоя — вот идеальная пара. И мне прикрытие, согласен? Я, пожалуй, тоже в парламент пойду, с твоего совета. Пора уже Уизли основать свою династию, ты не считаешь? А к ней буду ходить спускать пар… и сперму…

Драко кончил.

Потом он, не сказав больше ни слова, взял девушку на руки и отнес в кровать, где тут же крепко прижал, практически вмяв Гермиону в себя.

Чуть погодя дыхание Малфоя стало размеренным.

Гермиона лежала в кольце его железных объятий не в силах пошевелиться. Воздуха не хватало, девушка буквально не могла вдохнуть — так сильно он ее стиснул. Наверное, она просто уже не отдавала себе отчета, столько всего произошло… Беззвучные слезы потекли сами собой.

Когда, как ей показалось, Малфой уснул, Гермиона сделала попытку вылезти из-под захвата, но стоило ей только пошевелиться — и Драко пресек самовольство, сжав ее еще сильнее.

— М-м-м… Мне тяжело дышать, — тихо прошелестела она.

— Привыкай, дорогая, — сквозь сон отозвался Малфой.

И опять плен стальных объятий.

Только его пальцы переплетены с ее, и нет сил дышать полной грудью… Нет сил, чтобы отодвинутся…

Остается только терпеть… Терпеть…

Утро выдалось туманным.

В какой-то момент Гермиона поняла, что методичное постукивание, пронизывающее ее сон — не что иное, как мелкий, едва моросящий дождь, и проснулась.

Все было серо. Уныло.

Реальность давила на виски болезненными воспоминаниями. Тело слегка саднило, но все было так далеко… и не с ней.

Драко же после слишком раннего завтрака решил, что на сегодня сделки лучше отменить. А сейчас у него есть час-другой, чтобы подняться в спальню и проверить жену. Она спала слишком беспокойно, постоянно ворочалась. Не дай Мерлин заболеет от холода подземелья.

Малфой уже связался с Блейзом по каминной сети, и тот должен приехать ближе к обеду — привести укрепляющие микстуры, еще зелья, мази, необходимые для Гермионы.

Когда он зашел в комнату, то с удивлением обнаружил, что та совершенно пуста. Девушки нигде не было.

Сбежала?

Сбежала после принесенной ею клятвы?!

Да твою ж…

— Домовик! — громогласно позвал он эльфа, скидывая одеяло на пол. То еще хранило тепло девичьего тела… Ее запах, сводящий его с ума.

— Хозяин.

В миг появившееся существо беспрекословно кивнуло и сложило лапки на груди, ожидая указаний.

— Где она?!

— Госпожа принимает ванну, — ровно ответил домовой эльф.

Драко моментально успокоился.

Ванна? Всего лишь ванна!

Отпустив домовика, он хотел было с садистским наслаждением пнуть дверь ванной комнаты, вышибить ее…

Но, махнув рукой, просто отворил, мягко нажав на ручку.

Гермиона лежала в ванне, до краев наполненной пеной. Под головой у нее была маленькая подушечка, обтянутая белой махровой тканью; веки опущены, двое эльфов ухаживали за ней.

Спокойное, умиротворенное лицо.

Девушка интуитивно почувствовала движение — она открыла глаза и увидела Драко рядом, у края ванны.

Он наклонился, наблюдая за ней. Рассматривая ее.

Румянец залил щеки Гермионы. Она рефлекторно прикрыла грудь руками, желая лишь одного — чтобы он ушел.

Но Малфой хотел остаться — это было многообещающее зрелище…

Небрежным взмахом волшебной палочки он трансфигурировал себе кресло и сел в него, закинув ногу на ногу.

Домовиков присутствие хозяина не смущало, и они деловито возились со своей подопечной — один, вылив на лапку бальзам, стал втирать его в густые волосы девушки; другой, взяв мочалку, принялся за тело.

Щеки Гермионы уже пылали, румянец распространился на шею.

Драко с удовольствием и растущим возбуждением смотрел на нее.

От его взгляда не скрылось, как, поборов себя, девушка снова закрыла глаза, стараясь успокоиться, полностью отдаться в «лапки домовиков». Она смирилась с присутствием зрителя в ее жизни.

Малфоя это забавляло…

После всего, что произошло между ними, она все еще стесняется его?

Маленькая глупышка…

Вот один из них начал мылить и натирать ножки девушки и ее маленькие пальчики, другой — усадив девушку, принялся лить из кувшина воду, ополаскивая густые и тяжелые волосы. Затем эльф с самым серьезным видом промокнул тугие кудри и тюрбаном уложил белоснежное полотенце.

После этого оба домовика притащили огромный кувшин с чистой водой, и Гермиона покорно встала в полный рост в ванне. Струи теплой ароматизированной воды стали смывать с ее тела пену.

Девушка была прекрасна, нежная белая кожа блестела своей чистотой, и Драко с вожделением смотрел на нее, чувствуя, как напряглось все в его штанах.

Поэтому, когда домовик взял в руки чистую простыню, чтобы вытереть Гермиону, мужчина решительно встал и взял ту в руки. Промокнув плечи, Малфой завернул свою драгоценную ношу и, подняв на руки, понес в комнату, где бережно положил на кровать…

Гермиона с растущим беспокойством наблюдала за ним — что за новую игру придумал этот хитрый и опасный человек? Почему каждый раз он ломает ее? Почему снова и снова переворачивает жизнь вверх дном?

Она и так безумно стеснялась всего личного. Для нее казалось неправильным, что она занимается этим с НИМ! Ей все время было не по себе от его вожделения. Она удивлялась его дикому желанию, безмерной похоти, постоянной готовности к сексу, не сознавая своей прелести и притягательности.

Голодный, почти что граничащий с безумием, взгляд Малфоя обещал ей — этот раз не будет исключением.

Драко не спускал с нее глаз. Он был околдован нежной прелестью девушки. Ее смиренностью и покорностью. И ему не нужно было торопиться, чтобы успеть кончить прежде, чем Гермиона снова пихнет его в ребро. Или прежде, чем она снова начнет падать в обморок в приступе неконтролируемой боли. Сейчас наконец-то он сможет насладиться ее телом. Наконец-то узнать, какая она на вкус…

Такая ослепительная, чистая, нежная.

Гермиону бросило в жар.

Малфой расстегивал рубашку, брюки. Ботинки, носки, белье — и вот он полностью обнажен.

Она еще же… Она… Не видела его… таким…

Воздуха отчаянно не хватало.

Но страха пока не было.

Просто… все было… иначе.

(1) Драко медленно провел кончиками пальцев по ее руке — от кисти и выше, к плечу. Он невесомо положил ладонь ей на ключицу, нежно поласкав большим пальцем маленькую впадинку под шеей.

Малфой лежал на боку, почти не соприкасаясь с Гермионой — его изувеченная рука была единственным их контактом. И его пальцы аккуратно, дюйм за дюймом, исследовали это доселе неизвестное ему тело.

Манящее, чувственное.

Он провел указательным пальцем по щеке девушки, чуть поворачивая ее голову — их глаза встретились.

Драко чувствовал, как по ее коже побежали мурашки. Его самого будто пронзил разряд Экспеллиармуса. Он замер на мгновенье, наслаждаясь, упиваясь моментом. Взгляд его переместился на ее приоткрытые губы.

Мягкие, податливые.

Сочные.

Влажные…

Малфой наклонился ближе, почти касаясь своими губами ее губ. Мгновенье — и он ощутил возбуждающе сладкий вкус ее губ.

Их первый поцелуй.

Зверь внутри него издал протяжный стон.

Мерлин, какая же она сладкая!

Он готов быть сойти с ума.

Сейчас же…

Ласки его тут же стали настойчивее, но, вместе с тем, не потеряли своей нежности. Его пальцы стали проводником в другой, совершенно неизвестный мир чувственного наслаждения.

Он упивался своей собственностью.

Это все его! Нежное, мягкое — все для него…

Гермиона же замерла от нахлынувших противоречивых мыслей. Мерлин, не дай же ему сделать ей больно…

Да разве же такое возможно?

Мерлин… Так стыдно, что он трогает ее… ТАМ.

Легонько прикусив губу девушки, Драко углубил поцелуй, пьянея от вкуса ее губ. Но этого ему было мало…

Она так податлива, что он просто не может не попробовать ее ВСЮ на вкус.

И прежде, чем Гермиона поняла, что происходит, Малфой, устроившись между ее ног, провел кончиком языка по самой ее сущности.

Мерлин, как же стыдно!

Она не хочет этого! Почему он там?!

Искалеченный разум сковал туман желания. Но не ее собственного.

Его…

Все было настолько нереально. Она не понимала — кто, что, где… Только чувствовала жар, исходивший от его напряженного тела.

Драко горел.

Она такая нежная, сладкая, а ее запах… Он сводил с ума.

Он потерял чувство реальности. Он был полностью поглощен страстью, вихрем обрушившейся на него.

Он прошелся указательным пальцем по ее складочкам, ощущая, как тело девушки отдает дрожью.

Малфой облизнул губы.

Сладкая…

Такая она на вкус, его грязнокровка, — сладкая.

Все, больше терпеть он может.

Он должен кончить сейчас же, но не будет делать это резко.

Это его подарок ей. Она же подарила себя ему, так пусть не корчится под ним от боли… хоть в этот раз.

Драко осторожно накрыл девушку своим телом, поднимая ей руки над головой, переплетая ее пальцы со своими.

Гермиона приоткрыла глаза, шумно выдыхая под тяжестью мужского тела. Их взгляды встретились. Теплые, карие — и ледяные, серые. Будто расплавленный металл. Поддернутые поволокой…

Удивление в ее глазах переплеталось со страхом — это было божественно…

Малфой потянулся к ней, ловя ее губы в новом поцелуе. И вошел в нее, полностью заполняя собой ее лоно.

Драко на мгновенье замер, стараясь прочувствовать это… А потом, немного ослабив давление, вошел в нее снова, сжимая в ладонях пальцы девушки.

Его поцелуй стал приобретать дикую, звериную энергию, распаляясь.

Казалось, Малфой хочет поглотить ее без остатка. Вобрать в себя всю, до конца.

Гермиона шумно выдохнула ему прямо в губы — это стало последним порванным якорем.

Драко потерял над собой контроль.

(2) Он вжимался в нее, грудью ощущая ее тело — мягкость ее кожи, твердость набухших сосков. Малфой снова и снова входил в это податливое тело, всецело принадлежащее только ему…

Ему…

Он готов был рычать подобно волку, терзающему свою жертву.

Еще!

Чувственные губы…

Глубже!

Бархатная кожа…

Сильнее!

Это был танец дикой похоти…

Да!!

Реальность полностью растворилась. Страсть поглотила Драко без остатка. Для него существовала только Гермиона и ее нежное тело.

Это его торжество, это его добыча!

Он выиграл…

Сводящие с ума ласки, плен ее нежных рук… дразнящих ног…

(3) Гермиона хватала ртом воздух — легкие отказывались работать. Малфой кончил, но еще продолжал гладить ее тело, целовать в шею, прокладывая дорожку к груди.

Что это было? Что на него нашло?

Мерлин…

Сердце и разум ликовали, это было не больно…

Ты привыкнешь отдавать себя, научишься смиряться, будешь покорной… Он твой хозяин, ты — его собственность…

Пусть просто больше не будет боли…

И только там, в глубине, остались невыплаканные горькие слезы.

Это все неправильно, она не хочет больше ничего.

Мир погрузился во тьму.

__________

Автором и Музой предлагается к прослушиванию композиция группы Serebro «Sound Sleep» для финальной любовной сцены.

Для полноты и объема восприятия:

(1) — начало;

0:46 — поцелуй;

1:31 — начало оральной ласки Малфоя;

3:04 — долгожданное соитие;

3:35 — (2) — кульминация;

4:07 — (3).