Лучший враг (джен)

* * *

Сириус всегда знал, что зельеварение — зло. Вот честно, возни запредельно много, а толку мало: у каждого зелья куча ограничений и побочных эффектов. Например, он убедился в этом на своем печальном опыте, нельзя одновременно пить кроветворное и костерост. А ведь если в организме что-то ломается, всегда требуется восполнить кровопотерю. Или то же перечное. Все хорошо, но для чего из ушей пар? Не говоря уже об оборотном. Нет, иногда оно бывает крайне полезным, тут не поспоришь, но эти идиотские временные ограничения... а боль при превращении? И ведь оборотка несовместима ни с одним из зелий, то есть, если с тобой что случится, а ты под оборотным — сиди и не чирикай, пока его действие не закончится. А как оно повлияет на анимагическую форму даже думать не хотелось. Вдруг это будет болонка?

Обо всем этом лениво рассуждал Блэк, стараясь не вдыхать вонючие испарения. Конечно же, Макнейру и в голову не пришло оборудовать вытяжку. Подумать только, он притащил совершенно бесполезный тигель и не озаботился вентиляцией. Хотя... Чего от него еще ждать?

Ничего хорошего. Как он может предсказать поведение Макнейра, которого и видел-то последний раз в школе, если поведение Снейпа ставит в тупик. Того самого Снейпа, которого, мнилось, знал лучше Джеймса. Того Снейпа, память о котором пощадил не только Азкабан, но и Арка Смерти. Того самого, о котором он вообще ничего не знал. Как оказалось.

Раньше все было просто. Есть Снейп. Нюнчик. Которого интересно доводить до точки кипения и наблюдать за взрывом. Ненавидел ли его Сириус? Скорее, нет. Как можно ненавидеть дождь? Ветер? Заморозки? Нюнчик просто был. Но когда он появлялся, Блэк никогда не оставался равнодушным.

* * *

— Снейп, а, Снейп, ты куришь?

Снейп только фыркнул и выразительно повел плечами, мол, отстань. Но Блэк не унимался:

— А я бы сейчас... очень не отказался. Не то чтобы я был заядлым курильщиком, но вот в такие минуты тянет.

— Это в какие же? — Снейп старался быть ехидным, но получалось почему-то плохо.

— Ну, скажем так, в минуты опасности и горьких разочарований. Когда ты скован обязательствами и не имеешь возможности повлиять на выбор судьбы.

— Трепло.

— Ну не скажи! Просто я умею красиво выражать свои мысли.

Снейп недоверчиво посмотрел на него через плечо, но быстро отвернулся и сосредоточенно принялся помешивать клокочущее зелье.

Сириус вытянул ноги. Ему очень хотелось размяться. Но больше всего он хотел жрать! Чувство голода становилось каким-то навязчивым фоном во всех его размышлениях.

— Снейп, а ты умеешь готовить? Не просто яйца разбить на сковородку, а что-нибудь мясное?

— Отвали.

— Ты, как всегда, любезен. А я вот люблю жарить мясо. Когда берешь свежую вырезку, режешь ее порционно на куски, натираешь специями и бросаешь на раскаленную сковородку. Надо только сначала отбить...

— Заткнешься ты, наконец? — Снейп в раздражении отбросил черпак и каким-то совсем усталым жестом смял свое лицо. — И без твоих подробностей тошно.

Блэк постучал по матрасу рядом с собой.

— Нервный ты какой-то. Тебе нужно больше отдыхать.

Снейп нетерпеливо повел плечами, но уселся рядом и вытянул ноги.

— Теперь будем ждать...

— Чего?

— Пока зелье настоится.

Блэк рассмеялся, представляя себе, как они нетерпеливо ждут, заглядывая под крышку и перебивая друг друга бесконечными «готово?». Снейп посмотрел на него, как на идиота, но потом не выдержал и усмехнулся:

— Спорим, ты этого не знал?

— А оно мне надо? Экзамен не завалил — и хорошо. — Сириус усмехнулся. — А я ведь ни разу не пользовался обороткой. Обходился своими силами.

— Ты многое потерял.

* * *

Макнейр навещал их по утрам. Он, не заходя в комнату, чарами очищал ведро с крышкой, наполнял водой ведро без крышки и бросал хлеб. Вероятно, он знал зельеварение лучше Блэка, потому что совсем не удивился, когда Снейп перестал подходить к котлу и разжигать под ним огонь. Он только поинтересовался:

— Лунный цикл?

Снейп лишь кивнул. Такое поведение тюремщика злило, и однажды Блэк не выдержал:

— Почему он обращается с нами, как с прокаженными?

— А ты бы хотел, чтобы он к нам захаживал? Все для того, чтобы скрасить досуг хорошему парню Блэку? — Снейп зло шипел. — А тебе не приходило в голову, что он мог пожелать развлечься?

— Он что? — Блэк похолодел от догадки. — Ему что, девок мало?

Снейп невесело рассмеялся:

— Сири, ты та-а-акой противный. Спешу тебя разочаровать, Уолли — гомофоб. Хотя это не мешает ему оставаться садистом, психопатом и вообще редкой сволочью.

— И он не?...

— А хрен его знает.

И потянулись дни ожидания. Погода на улице вконец испортилось. В маленькую прорезь окошка виднелось только серое небо. Ночи стали по-осеннему холодными, и узники теснее прижимались друг к другу в поисках тепла.

* * *

— Снейп, а, Снейп... А вот серьезно, чем ты займешься дальше?

Снейп молча сидел рядом и совершенно не собирался вступать в разговор. Такое его настроение приводило в уныние, которого в этой каморке было и так достаточно.

— Наверняка откроешь аптеку где-нибудь в Лютном и будешь приторговывать всякой гадостью. Хорошо если разрешенной. А потом тебя поймают на чем-то очень незаконном. И сменишь ты тогда свою скучную черную мантию на полосатый костюмчик, и будешь вот так же сидеть и пялиться в стену в холодной и мрачной камере Азкабана.

— Блэк, у тебя когда-нибудь рот закрывается?

— Только когда я сплю. И то не всегда.

— Это точно.

— Ты не увиливай, я ведь серьезно интересуюсь.

— Чтобы передачки носить?

— И не только. Что ты еще умеешь делать?

— А с чего ты взял, что я непременно захочу возвращаться в магический мир? Мне и тут неплохо.

— Неплохо? Скажешь тоже! Ни работы, ни развлечений. Вот какого фига ты к «Дырявому котлу» ходил?

Снейп угрюмо молчал.

— Не знаешь? А я знаю! Потому что тянуло.

— Много ты знаешь! А вот скажи тогда, умный Блэк, что бы ты ощутил, глядя в зеркало и понимая, что все должно быть не так?

— Ты назвал меня умным?

— Не увиливай! Что бы ты делал, чувствуя, что ответы на твои вопросы где-то рядом? На расстоянии вытянутой руки? Потянуло бы тебя на развлечения, если бы ты не помнил, кто хотел тебя убить и за что? Если бы вокруг тебя постоянно крутились воспоминания, которые не ухватить? Если ты понимаешь, что внезапная вспышка — это опасность, но не знаешь, почему? Если...

Снейп замолчал и, задыхаясь, откинулся спиной к стене. Его пальцы, судорожно сцепленные на согнутых коленях, слегка подрагивали. Сириус встал и, набрав воды, протянул жестяную кружку Снейпу. Тот взял ее, жадно выпил воду и отбросил кружку в сторону. Блек сел рядом и, сгорбившись, обнял колени.

— В Арке было почти так же.

— Что?

— В Арке было почти то же самое. Туман, тишина, покой. И не понимаешь, кто ты и откуда. Только помнишь, что потерял что-то очень важное. Но не представляешь, что это и как искать.

Снейп чуть повернул голову, но ничего не сказал. Вздохнув, Блэк продолжил:

— А самое страшное началось, когда я вернулся. Ощущение потери никуда не делось. Я не мог понять, зачем мне надо утром вставать. Нет. Понять-то я мог. Я стал чертовски логичным и правильным. Я знал, чего от меня ждут. Я даже научился изображать радость. Но я ничего не чувствовал. Все мои чувства остались там. Ни боли, ни любви, ни радости. При этом я совершенно точно знал, что люблю Гарри, но я этого не чувствовал!

Снейп не перебивал. Он чуть прикрыл глаза, но он слушал. Очень внимательно. И Сириус мог поклясться, что он его понимает!

— Мегги Степлтон...

Снейп удивленно открыл глаза, а Блэк с улыбкой продолжил:

— Ее звали Мегги Степлтон. Никогда не думал, что восьмидесятилетняя женщина может пробудить во мне интерес к жизни. Но она единственная, кто интересовался мной, вне зависимости от моего поведения. Она не тревожилась, когда я не веселился. Она кокетничала, носила мне биточки и просто жила. Но этого ее желания жить хватало и на меня. А потом я встретил тебя...

— И что?

— И мне стало жить интересно. Но ты так и не ответил, чем собираешься заниматься. Ну, когда все это закончится. — Блэк неопределенно провел вокруг себя рукой.

— А ты так уверен, что мы отсюда выберемся?

— Даже не сомневаюсь.

— Вот, когда выберемся, тогда и поговорим.

— Я это запомню.