То, что спит в холмах (джен)

Глава 8, в которой старший суперинтендант начинает подумывать об отставке

По всей видимости, мое решение вполне устроило Мэлоуна. Он быстро встал с табурета и сухо бросил:

— Следуйте за мной!.. И еще, Доу, — добавил он, когда мы уже вышли из избушки. — До тех пор, пока вы не попадете к Максвеллу, молчите. А лучше, молчите и там, пока вам не будет позволено говорить.

— Кем будет позволено?— на всякий случай уточнила я.

— Мною, — с мрачной усмешкой сказал маг. — Или у вас еще кто-то есть на примете?

— Да нет, в общем-то, — я отвела взгляд. — Ладно, не обращайте внимания. Мне всего лишь хотелось внести ясность.

Мэлоун положил ладонь мне на плечо и крепко сжал пальцы. Я ощутила неприятный рывок, схожий с тем, который сопровождал перемещения посредством ключа и родового перстня, и сразу же зашлась кашлем от внезапно нахлынувшего резкого запаха. Кажется, это было то же самое, с примесью ладана, благовоние, которым пропахла одежда Мэлоуна, только в значительно более убойной концентрации. В темной, сильно задымленной комнате, единственное освещение которой составлял желтоватый свет свечей, выставленных на полу в большой, густо заполненный причудливыми переплетениями рун круг, в центре которого мы с мастером как раз и оказались, можно было смело развешивать целый арсенал топоров, и ни один бы не упал. Ну, это в теории. На практике, конечно, никаких топоров не было, зато имелись два человека в форме констебля, причем обоим было немного не до нас.

Что именно происходит, я поняла не сразу. Сначала мне показалось, что у скорчившегося на полу молодого парня приступ эпилепсии. Однако когда он довольно-таки шустро подскочил, отмахиваясь от чего-то, видимого только ему, и перемежая невнятное бормотание хриплыми вскриками, стало ясно, что эпилепсия ни при чем. До сих пор мне приходилось видеть наркотические трипы только на видеозаписях в Интернете, но даже такого опосредованного опыта хватило, чтобы понять — в деле определенно замешаны вещества.

Мэлоун приглушенно выругался и силком подтащил меня к окну.

— Стойте здесь, — распорядился он, распахивая настежь ставни. — Никуда не отходите.

Предупреждение, в общем-то, было излишним. Я прижалась к подоконнику и жадно вдохнула свежий и холодный, имеющий слабый солоновато-йодистый привкус воздух. Это оказалось весьма вовремя, поскольку от навязчивого тяжелого запаха, заполняющего помещение, у меня начинала кружиться голова. На улице было темно. На ясном небе колко проблескивали звезды, никаких иных источников света не имелось, но и без них становилось ясно, что я не в Эдинбурге — во всяком случае, не в пределах городской черты. Где именно, если не там, вопрос уже другой, но я сильно сомневалась, что это место находится за пределами Британских островов. Сделав еще пару глубоких вздохов и убедившись, что в голове начинает проясняться, я обернулась, чтобы понять, в какой притон меня все-таки занесло.

При повторном, более спокойном рассмотрении место не показалось мне таким уж злачным. Скорее оно выглядело так, как, наверное, и следовало выглядеть кабинету человека, занимающегося магическими искусствами. Вот только лежащий на полу молодой констебль в состоянии наркотического опьянения несколько портил общее впечатление. Мэлоун, очевидно, тоже так рассудил, потому что, когда, затушив равномерно расставленные по периметру магического круга жаровни, из которых еще продолжали подниматься ясно различимые струйки дыма, он шагнул к продолжавшему бессвязно копошиться парню, на лице его отчетливо читалась смесь раздражения и брезгливости, впрочем, почти сразу исчезнувшая.

— А, мастер, — наконец, отвлекшись на него, сказал второй констебль, — ты вовремя. Скажи-ка на милость, что нам теперь делать с этим излишне рьяным дурнем?

— Разве только на свежий воздух вывести, — отрывисто произнес маг. — Всего остального, что следовало бы с ним сделать, когда это недоразумение очнется, Фергюссон мне не простит. А ведь я предупреждал. Перкинс, вы можете сказать, как давно у него начался приступ?

— Да аккурат перед твоим возвращением, — пропыхтел названный Перкинсом констебль, пытаясь вынудить своего сослуживца подняться на ноги. Задача осложнялась тем, что сослуживец этому благому намерению рьяно сопротивлялся. — Я как раз вышел на лестницу, потому что, при всем моем уважении, дышать этими твоими адскими смесями нет никакой возможности. А Лоусон, отправив голубя, вернулся обратно и сразу внутрь полез, ничего слушать не пожелал. Не знаю уж, что он рассчитывал найти, но обрел он явно не то, на что рассчитывал.

Мэлоун кивнул и, наклонившись над лежащим парнем, сделал пару быстрых пасов. Мои татуировки резануло, послушался сухой треск, как от электрического разряда, и молодой констебль затих. Уже вдвоем мужчины беспрепятственно подняли его, после чего Мэлоун снова удосужился вспомнить о моем существовании и приказал:

— Доу, ступайте вперед. И аккуратнее на лестнице. Я вас искал не для того, чтобы вы свернули себе шею.

Перкинс смерил меня оценивающим взглядом.

— Какой такой Доу? Ты же, вроде, пропавшего Сандерса должен был искать. Сержант Фергюссон говорил, что все только ради этого все затевалось.

— Затевалось, — без малейшего замешательства ответил Мэлоун. — Так это он и есть. С одной лишь загвоздкой — у мальчишки здорово отшибло память. Но с пропажей воспоминаний пускай Максвелл сам разбирается. Я на такое не подряжался. Доу, вы почему еще здесь? Вам, что, какая-то особая просьба требуется?

Решив, что сейчас не время разводить дискуссии о том, кому именно и что именно требуется, я сделала еще один глубокий вдох про запас и прошмыгнула мимо мужчин к распахнутой настежь двери. Сразу за порогом стал ясен смысл предупреждения Мэлоуна насчет сломанной шеи. На лестнице было темно, хоть глаз коли. Нащупывая ногой первую ступеньку, я хотела было создать канделу, но вспомнила, что вроде как не должна еще уметь этого делать в силу детского возраста тела, в котором нахожусь. Пока я лихорадочно соображала, стоит ли светить перед констеблем татуировки, или лучше спуститься наощупь, из-за моего плеча, разрешая сомнения, выскочил шарик света размерами с мяч для настольного тенниса и бодро поплыл вперед, слабо освещая исхоженные ступени. Должно быть, это был какой-то более подвижный аналог канделы, которому Мэлоун меня не обучал. А теперь про обучение, кажется, вообще следовало забыть. Печально, но факт.

Шарик света провел меня через скромных размеров гостиную и еще более тесную прихожую. По сторонам, признаюсь честно, я особо не смотрела, поскольку освещенности хватало лишь на то, чтобы увидеть, куда именно ты наступаешь. А, отворив входную дверь, в которую с настойчивостью барана уткнулся мой проводник, я засомневалась, что хочу и дальше следовать за ним сквозь ночь черт знает куда. Впрочем, сам шарик тоже не выказал особого желания продолжить путешествие. Вместо этого он выскочил на крыльцо, где и замер в ожидании. Я спустилась по ступенькам и, отойдя чуть в сторону, поежилась. На улице было зябко, кажется, даже холоднее, чем возле родовой избушки. Хотя, возможно, там мне просто было немного не до отслеживания реальной температуры, а теперь начинался отходняк. Плюс ко всему прочему сказывалось то, что из лавки Проныры я сбежала без верхней одежды, только в рубашке и жилете, и сейчас этого явно было маловато.

Из глубины дома донесся грохот, а затем в ночной тишине я хорошо расслышала ругань Перкинса и его же вопрос:

— Мастер, ну на кой ляд ты его вообще глушил, а? Ведь мог бы хоть ногами перебирать.

— Все равно бы по-другому вывести не удалось, — ответил Мэлоун. — Значит, говоришь, голубя вы уже отправили?

— Отправили, — подтвердил Перкинс. — А что нам еще оставалось делать? Ты бы хоть предупредил, что за мальчишкой идешь. А так кто его знает — может, сбежать решил?

— Оставив вас хозяйничать в своем доме? — по тону было похоже, что маг усмехается. — Не дождетесь. Какая у вас была договоренность? Фергюссон примчится сразу или утра дожидаться станет?

— Спрашиваешь так, будто первый раз с ним дело имеешь, — хмыкнул Перкинс.

— Не в первый, к сожалению, — отозвался Мэлоун. — Что ж, во всяком случае, будет, на чем до Инвернесса добраться.

Вся троица, наконец, показалась на пороге. Молодой констебль все еще был в никаком состоянии, хотя сопротивления оказать не пытался — возможно, потому, что действие примененного Мэлоуном заклинания еще не кончилось.

Перкинс попробовал было усадить бедолагу на крыльцо, однако тот упорно заваливался набок. Немного посмотрев на усилия констебля, Мэлоун посоветовал оставить все, как есть. В конечном счете, именно так Перкинс и поступил. Парень сразу свернулся в подобие эмбриона, а констебль переключил внимание на меня. За следующие десять минут Перкинс раз двадцать пробовал со мной заговорить, однако поскольку мои ответы неизменно варьировались от «не помню, сэр» до «не знаю, сэр», в конечном счете все-таки прекратил попытки. Что касается Мэлоуна, то он, пару раз нервно пройдясь взад-вперед, остановился у стены дома, скрестив руки на груди и продолжая задумчиво меня рассматривать. Я невольно поежилась, на сей раз не из-за холода. От пристального взгляда мага мне становилось не по себе. Не знаю уж, чего именно он опасался, но если моей излишней болтливости, то зря. Я еще не настолько спятила, чтобы откровенничать с представителем закона. По факту на данный момент я могла доверять разве что самому Мэлоуну, да и то с большой натяжкой.

К тому моменту, когда Перкинс окончательно умолк, я уже начала основательно замерзать и как раз собиралась спросить у Мэлоуна, не будет ли он возражать, если конкретно я продолжу ожидание в помещении, поскольку в отличие от некоторых личностей мне трезветь не требовалось. Однако именно тогда события, наконец, начали ускорять ход. Молодой констебль ожил и со стоном уселся на земле, держась за голову и ошалело оглядываясь по сторонам.

— Перкинс? — нервно хихикнул он, зацепившись взглядом за своего напарника. — Так это вы были? Ей богу, а мне ведь виделось… — тут парень осекся, заметив нас с Мэлоуном, и я увидела, как резко изменилось выражение его лица. Признаюсь честно, такой ничем не обоснованной, бессмысленной и бессильной злости я обнаружить не ожидала.

— Лучше оставайтесь на месте, Лоусон, — не повышая голоса, произнес мастер. — Вам еще рановато вставать.

Парень помотал головой и сглотнул, болезненно сморщившись.

— Ты! — он ткнул трясущимся пальцем в сторону мага. — Перкинс, откуда он здесь взялся?

— Известно откуда, — ответил Перкинс. — Вернулся. По собственной воле, да к тому же с находкой.

Лоусон без малейшего интереса посмотрел на меня и, снова переключив внимание на Мэлоуна, заверил:

— Сержант Фергюссон получит полный отчет о происшедшем, можешь не сомневаться.

Маг демонстративно подавил зевок и, глянув куда-то вверх, произнес:

— Если вы так категорично настроены, то, конечно, можете начинать готовиться к обсуждению ваших видений с благодарным слушателем. Только примите добрый совет и за оставшееся время постарайтесь придать своему виду больше убедительности.

Я закинула голову и оторопела. Первой мыслью стало предположение о том, что, несмотря на все предосторожности, я все-таки успела тоже надышаться чем-то не тем. А что еще мне оставалось думать, наблюдая, как по небу, постепенно снижаясь, на приличной скорости несется кэб, запряженный парой угольно-черных лошадей? Четыре керосиновых фонаря, как габаритные огни, обрисовывали контуры повозки, кроме этого слабо светилась дорога, возникавшая под копытами лошадей и исчезавшая сразу же позади кэба. Пока я лихорадочно соображала, в честь чего может пригрезиться столь экзотический вариант Санта-Клауса, стало ясно, что грезится он не только мне. Молодой констебль, очевидно, тоже заметив приближающегося гостя, все-таки попытался встать на ноги, однако тут же снова повалился на колени, зайдясь в захлебывающемся кашле, почти сразу сменившемся звуками рвоты. Кэб заложил над нами крутой вираж и исчез за крышей дома, заходя на посадку. Я озадаченно сморгнула, борясь с желанием протереть глаза. Себя со стороны я, конечно, не видела, но, должно быть, на лице у меня отразилось что-то совсем уж неописуемое, потому что Мэлоун все же снизошел до объяснения.

— Это найтмары, — сухо бросил он. — Только не говорите, что не встречали таких прежде.

— Вживую точно нет, — честно призналась я. — Хотя на картинках и в кино еще и не такое обнаружить можно. Там все исключительно от бюджета зависит и от фантазии режиссера с художником. А в реальности у нас ни лошади, ни коровы, к счастью, не летают.

— Найтмары не являются лошадьми, — коротко сказал Мэлоун, однако развивать тему не стал. Не до того было. Кэб снова появился в поле нашего зрения, только на сей раз он, как и подобало уважающей себя повозке, двигался по земле, по проселочной дороге. Запряженные в него существа — при ближайшем рассмотрении я охотно согласилась с утверждением Мэлоуна о том, что это не совсем лошади — остановились аккурат напротив крыльца. Дверца кэба распахнулась, и я морально подготовилась к тому, что сейчас перед нами с возгласом «Хо-хо-хо!» появится какой-нибудь готический аналог Деда Мороза. Не сезон, говорите? А кого это волнует?

Впрочем, я все равно ошиблась. Выбравшийся из кэба здоровяк в форме, очень похожей на форму уже присутствовавших на месте констеблей, не тянул ни на Деда Мороза, ни даже на Санта Клауса, да к тому же пребывал в отвратительном настроении. Мне хватило одного взгляда на него, чтобы инстинктивно придвинуться ближе к Мэлоуну. В нынешней ситуации из двух зол следовало выбирать меньшее.

Здоровяк быстро оглянулся и, заметив мастера, нехорошо сощурился.

— Мэлоун, какого черта? Мне сообщили, что ты сбежал.

— Вот как? — скучающе произнес маг. — Впрочем, я не удивлен. Думаю, вы услышите еще много чего любопытного, если констебль Лоусон согласится поделиться своим первым опытом общения с шалфеем предсказателей.

Здоровяк мимоходом обернулся к молодому констеблю, все еще выглядевшему довольно жалко, и сказал:

— С Лоусоном и его опытами я разберусь. А ты прекрати заговаривать мне зубы. Перкинс, для отправки сообщения были причины?

— Да, господин сержант, — после кратковременной заминки подтвердил Перкинс.

— Мэлоун исчезал из-под вашего наблюдения?

— Да, господин сержант.

— Надолго?

— Примерно на полчаса.

— На полчаса, значит, — сипло протянул здоровяк, сдвигая шлем на затылок. — И где же ты пробыл эти полчаса, а Мэлоун?

— Искал пропажу, — сухо произнес мастер. — Что же касается подробностей, то отчитываться по ним я буду только перед старшим суперинтендантом Максвеллом, поскольку именно он давал мне поручение. Если желаете большего, спрашивайте позволения у него. Заодно, быть может, и нам сэкономите время, доставив в Инвернесс меня и вот этого молодого джентльмена, — Мэлоун положил руку мне на плечо, чуть подталкивая вперед.

— Если я тебя куда и доставлю, то только в антимагических браслетах и до камеры в моем участке, — огрызнулся здоровяк и, ткнув пальцем в мою сторону, враждебно поинтересовался:

— Это, как я понимаю, Сандерс? Что-то он больше на побирушку из трущоб Гроссмаркет смахивает.

— Что поделать, — философски заметил Мэлоун, — внешний лоск это такая вещь, которую трудно приобрести, но легко потерять. Пробродяжив не менее месяца, даже сам принц Георг выглядел бы крайне сомнительной личностью. Впрочем, ритуал поиска не дал никаких поводов для разночтения, так что вы понимаете правильно. Это действительно Сандерс.

— Что-то я сомневаюсь, — рявкнул сержант, — в особенности когда гляжу на его нахальную морду. Впрочем, вот что. Я отвезу мальчишку к Максвеллу, и пускай тот сам разбирается. Что же касается тебя, Мэлоун, то ты останешься здесь. И только попробуй снова куда-либо исчезнуть. Из-под земли достану, можешь не сомневаться. Перкинс, останешься с ним. Лоусона… — сержант со злостью глянул на молодого констебля, — Лоусона я заберу с собой. Замену пришлю сразу, как только смогу. Ну-ка, иди сюда…

Фергюссон шагнул вперед, протягивая ко мне руку, и я инстинктивно отступила на шаг. Предупреждение Мэлоуна насчет молчания я отлично помнила и, наверное, честно продолжила бы молчать, если бы все это выяснение, кто куда кого и в каком состоянии повезет, не затрагивало мои личные интересы. Поэтому я громко заявила, стараясь придать голосу максимум уверенности:

— Я никуда не поеду без мастера Мэлоуна. И мне плевать, кто меня ищет. Если так сильно хотят найти, пусть сами приезжают сюда.

Пальцы Мэлоуна на моем плече сжались не хуже тисков.

— Сандерс, сделайте одолжение, вспомните, о чем я вас просил, и заткнитесь! — сквозь зубы прошипел маг.

— Но… — попыталась было возразить я, однако меня встряхнули так, что стало ясно: лучше и в самом деле продолжить молчать в тряпочку.

— Ты мне еще условия будешь ставить, сопляк? — протянул Фергюссон. — Ну-ка живо в кэб. Поедешь в Инвернесс как миленький.

Я покачала головой, собираясь с мыслями. Никуда ехать я, разумеется, не намеревалась. Во всяком случае, не при таком раскладе. Мои татуировки, к состоянию которых я теперь прислушивалась особенно тщательно, не отмечали никаких изменений, так что стоило надеяться, что дополнительных заклинаний с момента нашего с Мэлоуном появления в центре магического круга на меня не накладывали. Поэтому я решила, что, если придется, буду применять перстень и драпать в Эдинбург. Даже если мастер последует за мной, как это получилось с местом Силы, его присутствие я как-нибудь переживу. Зато это станет неплохой возможностью убраться подальше от инквизиции, поскольку у них-то никаких предпосылок для того, чтобы определить, куда именно я отправляюсь, уж точно не имеется.

Реакция Мэлоуна не заставила себя долго ждать. Готова поклясться, что я ничем — ни словом, ни жестом — не выказала своих намерений, однако маг, должно быть, прочитал мои мысли, потому что, стоило мне только начать выстраивать цепочку дальнейших действий, как он стиснул мое плечо еще крепче и еле слышно прошипел:

— Даже не вздумайте!

Сразу вслед за этим я почувствовала, как кожу в области запястий начало жечь — так навязчиво, как жгутся горчичные пластыри или же мази на основе змеиного яда, а мастер произнес уже вслух:

— Боюсь вас разочаровать, сержант Фергюссон, но мальчишку я передам только Максвеллу с рук на руки. Так что выбирайте, что вам больше по душе: либо мы отправляемся в Инвернесс всей компанией, либо вы отправляетесь за старшим суперинтендантом в одиночку, ну а мы с Сандерсом непременно дождемся вас здесь, хотя бы даже в обществе Перкинса. А для того, чтобы избавить вас от траты времени на перебор иных вариантов, скажу сразу: на мальчишке висит якорь, и снимать его я не намерен.

Фергюссона даже передернуло. В какой-то момент, глядя на то, как стремительно багровеет его физиономия, я решила, что сейчас он либо сорвется на крик, либо начнет силой утрамбовывать меня в кэб. С учетом численного превосходства инквизиторов это второе предположение не выглядело таким уж невероятным. Однако вопреки моим опасениям, сержант лишь раздраженно вытянул из кармана плоскую, похожую на табакерку коробочку и, вынув из нее прозрачный кристалл, провел им у меня перед лицом. Не знаю, что именно это должно было засвидетельствовать, однако какой-то результат, очевидно, все-таки был, потому что закончилось все тем, что сержант раздосадовано произнес:

— Вот сволочь! А с чего это ты, Мэлоун, вдруг решил мальчишку на привязь сажать? Испугался, что сбежит?

— Предполагал, что могут возникнуть проблемы, — с непрошибаемым спокойствием отозвался маг. — Ну, так что, господин сержант, вы уже решили, к чему более склонны? Или стоит еще дать времени на размышление?

Фергюссон насупился, что-то мучительно соображая, и, наконец, нехотя процедил сквозь зубы:

— Черт с тобой, Мэлоун. Если так рвешься сопровождать мальчишку, придется выделить тебе место, и пусть Максвелл сам решает, что с тобой делать. Живо в кэб оба. Лоусон, умойтесь, наконец, дьявол вас побери, и вспоминайте о своих должностных обязанностях. Перкинс, проследите, чтобы он вернулся хотя бы быстрее, чем за четверть часа!..

До конца дослушать раздачу ценных указаний мне не удалось, а все из-за Мэлоуна. Не растрачиваясь на словесные увещевания, мастер сгреб меня за шиворот и силком поставил на подножку кэба, после чего буквально втолкнул внутрь. Не упасть мне удалось лишь каким-то чудом.

— Послушайте, это, что, было обязательно? — возмутилась я. — Просто попросить было нельзя? Я, вообще-то, и самостоятельно передвигаться могу.

— Самостоятельно вы пока что можете разве что ворон ловить, — вполголоса ответил Мэлоун, устраиваясь на сидении напротив меня, спиной к вознице. — Это у вас неплохо выходит. А в присутствии Фергюссона соизвольте сидеть тихо, как мышь. Вы сейчас не в том положении, чтобы ставить условия.

— Конечно, куда уж мне до вас, мастер, — не сдержавшись, съязвила я.

Мэлоун криво усмехнулся.

— Это определенно не те вещи, которые следует сравнивать, Доу, — произнес он и отвернулся к окну.

Я тоже демонстративно занялась изучением прикрывавшей окно бархатной занавески, края которой за время длительной эксплуатации успели вытереться до нитей основы. Наверное, именно за счет подобных мелочей и происходит разрушение волшебных образов. Так же, как когда-то первое электрическое освещение развеяло магическое очарование балов, с бесстрастной откровенностью показав морщины, нездоровый цвет лица и несвежесть платья светских львов и львиц, так и сейчас при ближайшем рассмотрении кэб инквизиции переставал казаться мне чем-то удивительным. Повозка как повозка, видавшая виды и, скорее всего, давно самортизированная, если в этом мире успела сложиться привычная мне система бухгалтерии. Что же касается способности летать, то сама по себе, в качестве сферического коня в вакууме, она, конечно, была занятна, однако на практике отсутствие хотя бы ремней безопасности делало это удовольствие крайне сомнительным. Во всяком случае, с моей точки зрения, которая на данный момент, похоже, никого особо не интересовала.

На то, чтобы привести Лоусона в транспортабельное состояние, у инквизиторов ушло куда менее отведенной сержантом Фергюссоном четверти часа. По моим оценкам еще не успело пройти десяти минут, как вся оставшаяся троица так же разместилась в кэбе. Мне выпала сомнительная честь сидеть рядом с сержантом, а вот Мэлоуну даже с его отнюдь не богатырским сложением оказалось трудновато уместиться на одном сидении с двумя констеблями. Я хотела было в порядке жеста доброй воли предложить мастеру поменяться местами, но потом представила, как всю дорогу, которая еще неизвестно сколько займет по времени, мне придется созерцать мрачную физиономию Фергюссона, и быстро отказалась от этой мысли. Тем более Мэлоун буквально только что просил меня в присутствии сержанта прикидываться ветошью, так что сам виноват.

Еще я успела отметить, что даже после всех усилий, приложенных Перкинсом и Фергюссоном, Лоусон все равно выглядит прескверно, и что дорога нам, по всей видимости, предстоит веселая. А потом кэб тронулся. Его постепенно ускоряющееся движение более всего напомнило мне старт самолета, когда по мере разбега крылатой машины частота и сила вибрации корпуса увеличивается, а в момент отрыва от земли вдруг резко сходит на нет. Ощущения были настолько знакомы и привычны, что могли бы послужить успокаивающим фактором, в особенности если закрыть глаза и заняться самоубеждением насчет салона самолета и стюардессы с напитками. Наверное, именно так я и поступила бы, если бы меня не угораздило выглянуть в окно прежде, чем идея аутотренинга оформилась окончательно. После этого стало как-то не до аутотренингов, потому что по ту сторону тонкого оконного стекла творилось что-то совсем уж невообразимое. Вместо того чтобы медленно уплыть из поля зрения, земля вдруг резко ушла вниз, а небо, разом затянувшееся грозовыми облаками, приобрело такие невероятные цвета, что мне только и оставалось, что рассматривать его в полнейшем ступоре. При всей своей необычности зрелище оставляло гнетущее впечатление. Конечно, атмосферные явления и в реальной жизни бывают весьма грандиозными, а уж после фантастических 3d-фильмов, в которых компьютерную графику совали всюду, куда только можно и куда нельзя тоже, казалось бы, удивляться больше ничему не стоило… Тем не менее, многоярусные, клубящиеся и постоянно меняющие форму тучи с расцветкой, варьирующей от цвета гниющего мяса до цвета венозной крови все равно вызвали у меня неприязнь и тревогу вперемешку с постепенно усиливающимся чувством клаустрофобии. Как ни странно, ни за кем из своих попутчиков я подобной реакции не заметила, так что это, наверное, было делом привычки. Но даже тучи сами по себе были не самой большой неприятностью. Чем дальше в небо уносил нас кэб, тем темнее становились краски, и тем большее волнение наблюдалось среди облачной массы. Временами тучи вскипали, формируя вращающиеся воронки, а окончательно меня добил тот момент, когда две облачные громады ненадолго расступились, и в образовавшемся проеме я увидела звездную бездну. Не кромешную тьму, слегка оживленную искорками звезд, доступных восприятию невооруженным глазом, а то наполненное светом и облаками космической пыли пространство, каким оно представало на фотографиях, сделанных телескопами в нескольких диапазонах света. Вот только в то время как фотографии оставались неподвижными, здесь, в реальности, все двигалось и изменялось, как будто миллионы лет развития вселенной по чьей-то прихоти сжались в считанные минуты. Чувствуя усиливающееся головокружение, я отвернулась от окна и зацепилась взглядом за занавеску. Ее старая ткань своей обыденностью сейчас успокаивала, служа своеобразным маячком, удерживающим меня на грани здравого рассудка.

Наш путь занял, казалось, целую вечность, и за это время я успела досконально изучить все изъяны висевшего у меня перед носом полотнища, подспудно ожидая каких-нибудь неприятностей. Даже в моем родном мире, после ста с лишним лет развития авиастроения, когда самолеты превзошли по размерам небольшие дома, турбулентность никто не отменял. Но если для наших самолетов вихревые воздушные потоки по большей части были не опасны в силу размеров и конструкции летательных аппаратов, то о том, как в случае чего должно болтать ни разу не аэродинамичный экипаж размерами чуть больше легкового автомобиля, мне не хотелось даже думать. И хотя, вопреки опасениям, полет сквозь грозовые облака прошел достаточно спокойно, а приземление оказалось не жестче, чем стандартная посадка обычного самолета, возможность покинуть тесный салон кэба меня порадовала. Ну, то есть это я так решила, что можно выходить, однако Мэлоун меня обломал.

— Оставайтесь на месте, Доу, — сквозь зубы бросил он, стоило мне только потянуться к двери. — Это не Инвернесс.

— А зачем мы тогда вообще сюда приехали? — возмущенно спросила я, но мастер не ответил. Сам Мэлоун, кстати, из кэба вышел, не забыв захлопнуть дверцу у меня перед носом. Сквозь стекло я видела, как маг перекинулся парой слов с Фергюссоном, после чего, покачав головой, остался возле экипажа, а сержант направился к приземистому зданию, в котором в паре окон теплился слабый желтоватый свет. Вскоре он возвратился, снова в сопровождении двух констеблей, только теперь это уже были не Перкинс с Лоусоном, а совершенно незнакомые мне люди.

Следующий отрезок пути, по ощущениям, оказался еще дольше предыдущего. Инквизиторы хмуро отмалчивались, Мэлоун, казалось, вообще задремал, а я продолжала мрачно созерцать уже приевшуюся занавеску, размышляя о том, что подумает мастер Нолан, обнаружив утром, что меня нет в лавке. Все-таки жаль, что не получилось оставить для старика объяснительную записку. Нехорошо это выглядело, почти как предательство. Кто-то, возможно, скажет, что беспокоиться следовало совсем о другом, но перебирать все возможные варианты ближайших перспектив в тот момент у меня не было никаких сил. Кроме того, повлиять на развитие событий я все равно никак не могла, поэтому решила разбираться с неприятностями по мере их возникновения. В идеале, наверное, стоило бы последовать примеру Мэлоуна и попытаться хоть немного поспать, однако после нервной встряски сон у меня отшибло напрочь. Поэтому, выбрав, как говорится, из двух зол меньшее, я продолжила мучать занавеску.

Наконец, кэб снова начал заходить на посадку. За окном потемнело, и я с трудом различила внизу крыши строений. Город, в который мы прибыли, был, кажется, больше предыдущего, однако освещение в нем так же отсутствовало. Коснувшись земли, мы подкатили по темной улице к подъезду двухэтажного дома. Констебли и Фергюссон выбрались наружу. Я вопросительно посмотрела на мастера, и тот, кивнув, коротко бросил:

— Выходите.

На улице было определенно теплее, чем возле дома Мэлоуна, однако воздух оказался не таким свежим. В нем ощущался слабый неприятный запашок, напоминающий запах от прорвавшейся или наоборот засорившейся канализации. Я брезгливо повела носом и поспешила за инквизиторами, которые уже добрались до входной двери дома и теперь настойчиво колотили в нее, требуя открыть. К тому моменту, как мы с Мэлоуном к ним присоединились, дверь открылась, и очередной человек в униформе пропустил нас внутрь здания.

— Максвелл еще не прибыл? — спросил Фергюссон, едва переступив порог. Получив отрицательный ответ, он ехидно осклабился и, указав констеблю на нас с Мэлоуном, распорядился:

— В таком случае деньте куда-нибудь вот этих двух до прибытия господина старшего суперинтенданта.

— А, это опять ты… — мрачно сказал инвернесский констебль, заметив мастера, потом без особого интереса посмотрел на меня и приказал следовать за ним. Мы прошли по узкому коридору, спустились на несколько ступеней и оказались перед обшарпанной дверью, за которой обнаружилась комната с голыми стенами, посреди которой стоял один стол, два стула, и больше ничего. Освещения в ней, кажется, не предполагалось.

— Свет хотя бы оставьте, — подтверждая мои догадки, попросил Мэлоун.

— Ты, что, в браслетах? — враждебно осведомился констебль. — Нет? Значит, сам разберешься.

Дверь за нами захлопнулась, послышался скрежет защелкнувшегося замка. На несколько мгновений стало совершенно темно, если не считать слабого рассеянного свечения, вырисовывавшего крохотное зарешеченное окошко, расположенное высоко под потолком. Затем на ладони у Мэлоуна затеплился язычок канделы. Мастер подошел к столу, позволил пламени перепрыгнуть на столешницу, после чего, указав на ближайший ко мне стул, сухо сказал:

— Ну что ж, Доу, располагайтесь.

— Нас арестовали? — спросила я, не трогаясь с места.

— Еще нет, — коротко ответил Мэлоун, устраиваясь за столом.

— В таком случае почему нас здесь заперли?

— А вы чего ожидали? — иронично поинтересовался Мэлоун, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. — Кресла у камина и ужина с французским вином? Возможно, что-то из этого вы и получите после уточнения своего статуса, но для начала все равно придется дождаться появления Максвелла. С меньшими чинами говорить о вашей проблеме не только бесполезно, но и опасно.

— И как долго нам его ждать?

Мастер едва заметно пожал плечами.

— Все зависит от того, послал ли Фергюссон из Страткаррона голубя с сообщением о том, что мы направляемся в Инвернесс, и переслали ли это сообщение Максвеллу. Если да, то есть шанс, что он появится в ближайшее время, поскольку заинтересован в скорейшем обнаружении Сандерса. Если же нет, значит придется дожидаться утра.

Я нервно поежилась и сделала несколько шагов вдоль стены, глядя на черную решетку, расчерчивающую окно на ровные квадраты — точь-в-точь готовое поле для игры в крестики-нолики. Непрошибаемое спокойствие Мэлоуна было мне не понятно. Впрочем, судя по реакции инвернесского констебля, он был в этом заведении нередким гостем, так что времени для адаптации, наверное, вполне могло хватить. Мне в этом отношении было хуже. В родном мире мне доводилось общаться и со следователями, и с налоговыми инспекторами, и даже с представителями федеральной службы безопасности, но там эта необходимость воспринималась проще и… как-то привычнее что ли. Здесь же все было по-другому, и невозможность повлиять на ситуацию понемногу начинала сводить меня с ума.

Я дважды прошлась от одной голой стенки до другой, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, и остановилась было под окном, но с улицы так ощутимо несло канализацией, что в конце концов я не выдержала и вернулась обратно к столу, устроившись напротив Мэлоуна. Тот сидел неподвижно, полуприкрыв глаза, и никак не реагировал на мои перемещения. Ну и ладно, не слишком-то хотелось.

Подперев щеку кулаком и глядя на колеблющийся язычок пламени, я снова задумалась, не правильнее ли все-таки будет не дожидаться появления старшего суперинтенданта и попробовать удрать прямо сейчас, пока есть такая возможность. Тем более что мастер, кажется, снял контроль, потому что татуировки вели себя спокойно.

— Я бы не советовал вам этого делать, — произнес Мэлоун, и, подняв взгляд, я обнаружила, что он внимательно смотрит на меня. Его глаза блестели, отражая огонь, хотя из-за скудного освещения я так и не смогла разобрать, какого они сейчас цвета.

— Чего именно «этого»? — на всякий случай уточнила я.

— Снова пытаться сбежать. Вне зависимости от результата эта попытка лишь ухудшит положение дел.

— А с чего вы взяли, что я вообще собираюсь куда-то убегать? У меня такого даже в мыслях не было, — парировала я и только потом задумалась, а какими еще незадекларированными способностями мог обладать мастер, и не относится ли к ним, например, телепатия в том виде, в каком ее понимали в нашем мире, потому что одно дело иметь возможность видеть чужие воспоминания, и совсем другое… Да нет, ерунда…

— С вашей мимикой, Доу, — без тени улыбки произнес Мэлоун, — не требуется никакого навыка чтения мыслей. Все и так ясно по лицу. Поэтому повторю еще раз: не вздумайте пытаться сбежать, в особенности не пытайтесь сделать этого при помощи магии.

— Почему например? — спросила я.

— Потому, что на данный момент вы все еще считаетесь пострадавшей стороной, и как пострадавшая сторона должны в первую очередь быть заинтересованы в прояснении обстоятельств. Попытка уклониться от расследования вызовет ненужные вопросы о возможности вашей личной причастности к происшествию, а демонстрация свободного владения заклинаниями эти вопросы лишь удвоит.

— Вы хотите сказать, что инквизиция может решить, будто я сама переместилась в тело ребенка? — опешила я. — Но я этого не делала, вы же видели! Да и зачем бы мне заниматься подобной ерундой?

— Причины могут быть разными, — отозвался Мэлоун. — Например, необходимость временно уйти на дно может стать не самой худшей из них. Выбор для подобной цели малолетнего беспризорника, которого никто не хватится, был бы вполне логичен. Правда, Сандерс в полном смысле слова беспризорником не являлся, но это несоответствие можно списать на фатальное невезение и недостаточную информированность того, кто проводил ритуал.

Последние фразы были произнесены настолько многозначительно, что я, не выдержав, вскочила на ноги.

— Сядьте, Доу, — сказал Мэлоун, прежде чем я успела начать возмущаться в голос. — Я, кажется, не сказал, что ритуал проводили вы. Но именно таким будет ход мыслей инквизиции, вернее мог бы быть. К счастью для вас, вы не имеете ни малейшего представления о том, как обращаться с приобретенными способностями, что, в общем-то, неудивительно для выходца из мира, в котором напрочь отсутствует магия.

— Но ведь я уже имею такое представление, — тоскливо возразила я. — И даже применяла их по назначению.

— Разве? Что-то не припомню такого момента. Полагаю, вы все же ошибаетесь, выдавая желаемое за действительное.

Я открыла было рот, собираясь поинтересоваться, когда именно мастер успел обзавестись склерозом, но так ничего и не спросила, потому что поняла, на что именно намекает Мэлоун.

— Да, пожалуй, вы правы, — пробормотала я, опять усаживаясь и опуская взгляд, — я понятия не имею, для чего предназначены эти мои новые украшения. Хотя обрести такое понятие, конечно, хотелось бы.

Мастер промолчал, и мне не осталось ничего, кроме как смириться и ждать дальнейшего развития событий. Ждать, впрочем, пришлось недолго: должно быть, голубем или еще каким способом, но старшего суперинтенданта все же известили о нашем прибытии, и это известие показалось ему достаточно важным, чтобы посреди ночи покинуть дом и прибыть на рабочее место.

По моим субъективным ощущениям прошло всего минут сорок, когда дверь снова открылась, и все тот же констебль приказал нам следовать за ним.

Кабинет старшего суперинтенданта выглядел куда дружелюбнее той камеры, в которой нам с Мэлоуном пришлось коротать время, да и сам Максвелл по первому впечатлению показался мне не таким опасным, как его успело нарисовать мое воображение. Вместо Торквемады в дверях кабинета нас встретил грузный пожилой человек с добродушным лицом.

— Мэлоун! Значит, тебе все же удалось его отыскать! — с ощутимым облегчением воскликнул он, едва завидев меня. — Вот уж действительно хорошая новость для любого времени суток!

— Да, сэр, — согласился мастер и продолжил только после того, как входные двери за нами окончательно закрылись. — Только радоваться вам, думаю, пока рановато. Потому что это уже не Сандерс, хотя тело, действительно, принадлежит именно ему.

Выражение лица Максвелла стоило видеть, и на какой-то момент мне даже стало жаль инквизитора. Похоже, мальчишка, действительно, был ему зачем-то крайне нужен. Либо не ему, а кому-то, перед кем ему предстояло отчитываться. В любом случае старшего суперинтенданта, похоже, только что посетил большой облом.

— Что значит, не Сандерс? — спросил Максвелл с еще ощутимым проблеском надежды. — Ведь это же не зомби и не голем, как я погляжу.

Мастер кивнул, и старший суперинтендант, очевидно, вспомнив о своем статусе, осведомился уже требовательно:

— В таком случае кто это такой?

Мэлоун глянул было на меня, но я, решив не проверять, последует ли за этим приказ говорить или нет, отчаянно замотала головой и жалобно протянула.

— Мастер, если вас не затруднит, объясните, пожалуйста, сами. Вы в этих делах лучше разбираетесь. А на вопросы, если они возникнут, я отвечу. Честное слово.

У меня почему-то была уверенность, что мужчина пошлет меня вместе с моей просьбой одним известным маршрутом, однако я ошиблась. За объяснения мастер все-таки взялся. Максвелл дослушивал его рассказ уже сидя за столом и накапав в стакан с водой какого-то едко пахнущего снадобья.

— Знаешь, Мэлоун, — тоскливо-обреченным голосом сказал он, когда мастер умолк, — а ведь я не далее как сегодня днем думал, не пора ли мне уходить на покой. Тяжеловато становится, и все такое… Долго думал, похоже. Стоило это сделать сразу, как только Боллингхэм у меня на пороге появился. Ведь знал же, старый дурак, что от Сандерсов и всего, что с ними связано, добра ждать не стоит. И вот, извольте, дождался.