Серия Полуночник: Испытания Чемпиона (джен)

Потребовались совместные усилия Рона и Гермионы, чтобы вытащить Гарри на ужин. Они ни о чем его не спрашивали. Или ждали, что Гарри сам заговорит, или уже узнали обо всем от профессора Дамблдора. Хорошо зная любознательность и упорство своих друзей, Гарри разумно предположил второе.

Рон с Гермионой всю дорогу рассказывали ему о том, как прошло прибытие учеников из других школ, о том, что выбирать чемпионов будет некий Кубок огня, а именно из тех, что положат в него бумажки со своими именами. Близнецы Уизли, Фред и Джордж, а также их друг Ли Джордан уже попытались это сделать и потерпели фиаско. Причем довольно причудливым образом. Постамент с Кубком опоясывала возрастная линия, и если тебе не было семнадцати лет, то посмевшего ее переступить студента не только отбрасывало назад, но и награждало необычайно длинной пышной белой бородой. Подобная участь постигла и близнецов. Гарри едва не рассмеялся, когда услышал об этом. И Фред с Джорджем еще надеялись обвести вокруг пальца профессора Дамблдора.

— По-поему, Анжелина Джонсон — самая лучшая кандидатура из гриффиндорцев, — произнес Рон, когда они входили в Большой зал. В такое раннее время в нем было еще довольно мало учеников. — Уж лучше она, чем этот парниша Диггори. Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь, что его участие — хорошая идея. Он ведь чуть не убил тебя в прошлом году.

Гарри сдержал нахлынувшее раздражение и спокойно сел за стол. Справа сел Рон, слева — Гермиона.

— Ты не прав, — произнес Гарри, всеми силами стараясь держать себя в руках. — Чтобы сделал ты, Рон, если бы оказался на его месте? У меня Молния. Я — главная опасность для их команды. Вывести меня из игры — лучший для них вариант. Однако они не пытались убить меня. Седрик Диггори играет честно. Равно как и Анжелина. Оба они достойны звания Чемпиона.

— Гарри прав, Рон, — сухо произнесла Гермиона, достала из сумки книгу и, казалось, углубилась в чтение. — Это просто игра. А предстоящий турнир всего лишь дружеское соревнование между школами. Диггори, к тому же, извинился за случившееся. Зачем мусолить эту тему?

Рон нахмурился, скрестив руки на груди, словно упрямый ребенок.

— Знаешь, ты был гораздо интереснее, пока не стал таким разумным, — с разочарованием произнес он. — Я думал, мистер Люпин и мистер Блэк сделают из тебя Мародера, а не вторую Гермиону.

Гарри улыбнулся.

— Сириус и хотел превратить меня в Мародера, — весело заметил он. — К сожалению, первым до меня добрался Ремус. Он был самым разумным из Мародеров, когда они еще учились в школе. Думаю, он был единственным, кто мог удержать Сириуса и отца от необдуманных поступков. Ты ведь не рассказал Фреду с Джорджем о том, кто был Бродягой, Лунатиком и Сохатым?

Рон затряс головой.

— Шутишь? — спросил он. — Ты хоть представляешь, чтобы они сделали, узнай, что ты сын одного из Мародеров? А если бы узнали, что мистер Люпин и мистер Блэк и есть те самые Мародеры? Они захотели бы узнать о каждой их проделке. Догадайся, кто бы стал их подопытным кроликом? Я! Очень нужно!

Оглянувшись на Гермиону, Гарри увидел, что она тоже улыбается. Значит, не он один нашел это забавным.

— Понятно, Рон, — задумчиво произнес он. — Но, быть может, мне все-таки следует им рассказать. Гермиона говорила, что они собираются открывать магазин шуток, и Сириус с Люпином могли бы помочь им…

— Ты не сделаешь этого, Гарри, — угрожающе начал Рон, но в его голосе не чувствовалось страха.

Студенты начали просачиваться в Большой зал. Рон, чтобы отвлечь лишнее внимание, начал рассказывать о том, что Виктор Крам, будучи студентом Дурмстранга, решил участвовать в турнире. Гарри с трудом мог поверить, что Крам еще учится в школе. А Рон, тем временем, начал рассказывать, как он караулил Крама, надеясь заполучить его автограф, но никак не мог собраться с силами, чтобы заговорить с мировой звездой квиддича.

Гарри уже с трудом сохранял молчание. Он не мог поверить, что Рон может так говорить о Краме. Все это напоминало ту фанатичность, с которой братья Криви преследовали самого Гарри. Он всегда думал, что Рон никогда не будет таким, поскольку наблюдал все это в первоисточнике. К счастью, вскоре подошли их соседи по спальне, Симус Финниган и Невилл Лонгботтом, и Рон переключился на них. Симус и Невилл охотно поддержали его разговор. Вскоре подошли Лаванда Браун и Парвати Патил, сев напротив. Среди этого шума вокруг, Гарри вновь вернулся к своим мыслям, никто его не беспокоил.

Оглядевшись, Гарри наконец увидел Кубок Огня. Он стоял на преподавательском столе напротив кресла Дамблдора. Женщина, которая прибыла недавно и своим ростом и размерами могла бы поспорить с Хагридом, сидела справа. На ней было надето атласное платье, а волосы были туго стянуты на затылке. Однако ее черные глаза смотрели не так дружелюбно, как у Хагрида, пока она оглядывала толпу сидящих перед ней учеников.

Слева сидел мужчина в мехах, с короткими серовато-белыми волосами, которые были зализаны назад. По сравнению с женщиной он выглядел карликом, тогда как был даже выше профессора Снейпа, сидевшего справа. Он имел козлиную бородку, закрывавшую большую часть его подбородка. Мужчина изредка бросал взгляды на Снейпа, будто ожидая от него чего-то, но тот умело делал вид, что не замечает их.

Заметив заинтересованность Гарри, Гермиона сообщила, что высокая женщина — это мадам Максим из Шармбатона, а человек с козлиной бородкой — профессор Каркаров из Дурмстранга. В дополнении к двум иностранным гостям за главным столом присутствовали Людо Бэгмен с мистером Краучем. В отношении последнего Гарри с облегчением подумал, что хорошо, что Сириуса тут нет, ведь он натерпелся немало из-за этого человека.

Наконец прибыл Дамблдор, и пир начался. Не евши почти весь день, Гарри думал, что должен был бы чувствовать ужасный голод, но голова его еще была полна мыслями о произошедшем ночью и днём. Он медленно ел, невольно трогая ожерелье. Оно было скрыто воротником рубашки, и Гарри надеялся, что никто его так и не заметит. Он не представлял, как объяснит это Сириусу с Ремусом, не говоря уже о Роне с Гермионой.

В конце концов тарелки опустели, и в зале наступила тишина. Все взгляды были направлены на преподавательский стол, из-за которого не спеша встал Дамблдор.

— Ну что ж, сейчас, когда все накормлены и напоены, Кубок может вынести свое решение, — произнес он. — Те, чьи имена я назову, должны проследовать в комнату позади меня, чтобы получить дополнительные инструкции.

Внезапно погасли все свечи, кроме тех, что были спрятаны в тыквах. Кубок, казалось, весь светился в языках голубоватого пламени. Все ждали, напряжение усиливалось. Внезапно несколько человек восхищенно выдохнули: пламя из голубого превратилось в красное, и из Кубка посыпались искры, точно кто-то кинул в него фейерверк. Секунду спустя в воздух взметнулся длинный язык огня и выбросил кусок пергамента. Дамблдор поймал его на лету и поднес к свету, чтобы прочитать имя того, кого выбрал Кубок.

— Первый чемпион выбран от Дурмстранга, — провозгласил Дамблдор. — Это… Виктор Крам!

Гарри заметил, как Крам поднялся со своего места за слизеринским столом и проследовал в указанную комнату. Профессор Каркаров поздравил своего ученика, когда тот проходил мимо, и хлопал громче остальных. Казалось, все в зале одобряли такой выбор.

Когда крики стихли, все вновь в ожидании посмотрели на Кубок. Ожидание длилось недолго, пламя вновь стало красным, и из него вылетел новый кусок пергамента. И снова Дамблдор ловко его поймал и поднес к свету, чтобы огласить имя еще одного чемпиона.

— И чемпионом от Шармбатона становится… — громко произнес Дамблдор, — Флер Делакур!

Аплодисменты второму чемпиону оказались более сдержанными. Некоторые из одноклассниц выбранного чемпиона даже заливались слезами, пока высокая, со светлыми, отливающими серебром волосами девушка шла по залу и входила в комнату, в которой уже ждал Крам. Гарри заметил, что эта девушка чем-то походит на вейлу, но не стал говорить об этом сидящим рядом. Его опыт с Ремусом говорил, что далеко не все люди с терпением относятся к таким «полулюдям», к каковым, возможно, принадлежала Флер.

И в третий раз в зале установилась тишина — все смотрели на Кубок. Оставалось выбрать только одного чемпиона — чемпиона от Хогвартса. Каждый факультет застыл в ожидании, все надеялись, что именно с их факультета будет выбран счастливчик. Прошло несколько мгновений, но для многих они показались целой вечностью. Пламя вновь стало красным, и взметнувшийся язык пламени определил имя последнего чемпиона.

Профессор Дамблдор взглянул на пергамент и немного подождал, прежде чем обратиться к преподавателям и ученикам.

— И чемпионом от Хогвартса стал… — радостно произнес он, — Седрик Диггори!

Стол Хаффлпаф взорвался аплодисментами, все ученики факультета вскочили со своих мест, как и все ученики из Рейвенкло. За столом Гриффиндора тоже многие поднялись и принялись аплодировать, в их числе и Гарри.

Седрик, казалось, никак не мог прийти в себя, пока шел к комнате, где ждали два остальных чемпиона. Только через некоторое время аплодисменты стихли, дав Дамблдору продолжить.

— Сейчас, когда все чемпионы определены, — начал Дамблдор, — я надеюсь, все вы окажете им свою поддержку, в которой они, я уверен, нуждаются. Часто всего лишь небольшое ободрение позволяет сотворить нечто потря…

Кубок поразил всех, вновь окрасив свое пламя в красный цвет. В четвертый раз взметнулся вверх огненный язык, выбросив еще один кусок пергамента. Профессор Дамблдор осторожно вынул пергамент из огня и прочитал имя на нем. В зале повисла мертвая тишина, Дамблдор моргнул и тяжело вздохнул. Он прочистил горло, потом поднял глаза на учеников, застывших в неизвестности и удивлении.

— Гарри Поттер!

В первый момент Гарри не поверил своим ушам. Должно быть, он плохо расслышал. Непременно так! Профессор Дамблдор определенно не называл только что его имени. Это всего лишь сон… ночной кошмар, нужно скорее проснуться. Это единственное объяснение… К сожалению, когда все уставились на него, Гарри понял, что не ослышался. Кошмар был реальностью.

Гарри закрыл глаза и попытался осознать, что он только что услышал. «Пожалуйста, скажите кто-нибудь мне, что этого всего нет», — взмолился он, и не получил ответа, да он уже знал, что не получит. Открыв глаза, Гарри не посмел взглянуть на окружающих. Он не хотел видеть их пораженные, недоверчивые и даже злые взгляды, которыми они, очевидно, его награждали.

— Гарри Поттер, — снова позвал Дамблдор, — пожалуйста, пройдите в комнату.

Гарри неохотно поднялся и побрел к столу преподавателей, медленно мотая головой. Он испытывал что-то среднее между неверием и злостью. Почему каждый год что-то случается? Почему он опять выделяется? Постотрев прямо на профессора Дамблдора, Гарри понял, что старый учитель заметил вспышку эмоций Гарри, но все же хочет, чтобы тот присоединился к остальным чемпионам. На лице директора не было улыбки. Ведь в произошедшем не было ничего радостного.

Не посмотрев больше ни на кого, Гарри прошел в комнату, в которой уже ждали три остальных ученика. Оказавшись внутри, Гарри не обратил внимания ни на убранство комнаты, ни на трех подростков, находившихся в ней. Он просто прошел в один из углов и сел на пол, прижав колени к груди. Гарри проигнорировал удивленные взгляды, которыми его сопроводили остальные чемпионы, стоявшие около камина.

Седрик Диггори очнулся первым.

— Гарри? — с участием спросил он. — Гарри, ты в порядке?

Гарри лишь покачал головой и уткнулся лицом в колени. Он никогда не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Как так случилось, что он оказался участником мероприятия, к которому допускают лишь учеников седьмого года обучения? Он слышал, как кто-то подошел к нему и присел рядом, но он не мог заставить себя поднять голову и посмотреть, кто это.

Дверь распахнулась, и в нее влетела группа людей. Гарри не шелохнулся, обреченно надеясь, что про него забудут. Все начали говорить одновременно. Гарри закрыл уши ладонями, надеясь, что не сможет ничего услышать. Он знал, что они говорят о нем, что они недовольны. Он знал, что никто из говоривших не собирается его защищать.

— Леди и джентльмены, — громогласно обратился Дамблдор, заставив других замолчать. — Я не могу объяснить, как имя Гарри было выбрано и почему мы имеем четырех чемпионов вместо троих. И перед тем, как вы продолжите, профессор Каркаров, я могу уверить собравшихся здесь, что Гарри никак не смог бы пересечь возрастную линию или подговорить кого-нибудь положить в Кубок его имя. Он был в больничном крыле с вечера вчерашнего дня.

— И как вы тогда все это объясните? — произнес профессор Каркаров. — От Хогвартса не должно быть двух чемпионов, когда от остальных школ — по одному.

— К сожалению, здесь мы бессильны, — резко ответил мистер Крауч. — Правила четко говорят, что все, кого выбрал Кубок, обязаны участвовать в Турнире. А так как пламя уже потушено, до следующего Турнира чемпионов выбирать нельзя.

— Значит, мы должны смириться? — закричал Каркаров. — Это недопустимо! У вас не получится! Я забираю своих учеников и уезжаю!

— Ты не можешь, Каркаров, — прорычал профессор Моуди. — Твой чемпион должен участвовать, как и остальные. Это связывающий магический контракт. Вполне удобная вещь, не так ли?

— О чем это ты говоришь, Моуди? — спросил Каркаров.

— А ты подумай хорошенько, — прорычал Моуди. — Раз мы знаем, что Поттер не имел возможности положить свое имя, единственное объяснение случившемуся в том, что кто-то положил в Кубок пергамент за него, зная, что выбранный чемпион обязан участвовать в Турнире. Он должен будет столкнуться с опасностями, о которых знают лишь ученики последнего курса. Если ты взглянешь на Поттера, то поймешь, что ему меньше всего хочется тут находиться.

Как по сигналу все стали оглядываться, пока не заметили, что кто-то сидит в углу за Седриком. Профессор МакГонагалл поспешила к Гарри, зная только то, что ответственна за него, ведь он на ее факультете и никто другой не окажется более мудрым, так как большинство взрослых не представляют, как Гарри близок к большинству преподавателей.

— Мистер Поттер, вы в порядке? — спросила она.

Гарри медленно поднял голову, потом огляделся по сторонам — все смотрели на него. Протерев глаза, Гарри понял, что сейчас не время быть полностью честным и кивнул. Он встретился глазами с Дамблдором, и понял, что оба они знают, что он далеко не в порядке.

— Возвращаясь к главному, — произнес Бэгмен, пытаясь сменить тему, — Барти, чемпионов нужно проинструктировать.

Мистер Крауч, казалось, очнулся, тяжело вздохнул и прочистил горло.

— Итак, первое испытание проверит, насколько вы смелы, — произнес он. — Вам не скажут, что это будет до дня самого испытания, двадцать четвертого ноября. Никто из вас не имеет право просить или принимать помощь от преподавателей, касающуюся заданий Турнира. Вы пойдете на первое испытания, имея в руках лишь вашу палочку. Когда вы пройдете его, получите информацию о следующем. И так как задания Турнира требуют больших знаний, все вы освобождаетесь от итоговых тестов в конце учебного года. Это все, Альбус?

— Думаю, да, — кивнул в ответ Дамблдор. — Вы знаете, что мы будем рады, если вы останетесь, Барти, и…

— Нет, я должен вернуться в министерство, — прервал его Крауч. — Молодой Визби останется вместо меня, а теперь давайте расходиться.

Все задвигались. Мадам Максим вместе с Флер Делакур первыми направились к выходу, за ними — профессор Каркаров и Виктор. Гарри заметил, что Флер и Виктор смотрели на него со смесью подозрения и удивления. Впрочем, эти чувства больше отражались на лице Флер, чем Виктора. Лицо Виктора, казалось, всегда имело одно выражение — хмурое и задумчивое.

— Седрик, я предлагаю тебе вернуться в башню Хаффлпаф, — посоветовал профессор Дамблдор ласковым, но не терпящим возражений тоном. — Думаю, твои одноклассники не могут дождаться тебя, чтобы начать праздновать.

Диггори кивнул, вставая. Перед тем как уйти, он еще раз взглянул на Гарри. Едва дверь закрылась, Гарри понял, что влип. К тому же, быть в окружении профессоров Дамблдора, МакГонагалл, Моуди и Снейпа далеко не самая приятная вещь, кем ты ни был.

Закрыв глаза, Гарри стал отклоняться назад, пока не уперся в стену. Он принялся разглядывать потолок, не замечая, впрочем, ничего перед собой. Гарри знал, что никто из остальных чемпионов не поверил до конца, что он никак в этом не замешан, а значит, и все остальные ученики не поверят. Как они себя поведут с ним? Будут его ненавидеть? Насмехаться? Гарри даже вздрогнул от этих мыслей. Именно из-за этого он и не хочет выделяться.

— Гарри, я знаю, что чтобы я не сказал, это не облегчит твое положение, но все же я настаиваю, чтобы ты сохранял спокойствие, — терпеливо произнес Дамблдор, пытаясь вывести Гарри из молчания. — И я обещаю, что мы выясним, кто положил твое имя в Кубок огня.

Гарри выпрямился и взглянул прямо в глаза Дамблдора.

— А смысл? — просто спросил он. — Мне все равно придется участвовать.

Гарри вздохнул и встал. Ему нужно было уйти отсюда, нужно было остаться одному и подумать.

— Мне еще нужно подумать обо всем, — добавил он более мягко и вышел, оставив всех в тишине.

Проходя через теперь уже пустой Большой зал, Гарри решал, куда пойти. Он знал лишь, что совсем не хочет подниматься в башню Гриффиндора. Он еще не готов встретиться со своими одноклассниками. Они или обижены тем, что он сделал то, что не смогли они, или радостны из-за того, что кто-то будет представлять их факультет. Гарри не хотел видеть ни тех, ни других.

Парень очнулся только тогда, когда оказался в совятне с Хедвигой, восседающей на его плече. Он посмотрел в темноту ночи и снова взмолился, чтобы это оказалось шуткой, но в глубине себя знал, что все происходит на самом деле. В нем начала зарождаться паника. Что он скажет Ремусу и Сириусу? Поверят ли они ему? Да и вообще кто-нибудь поверит? Гарри сам с трудом верил, так чего он может ждать от остальных. Единственный аргумент в его пользу тот, что он все время находился в больничном крыле. Только поэтому преподаватели поверили ему.

По крайней мере, так они сказали.

Гарри вздохнул и оперся на перила, по-прежнему вглядываясь в темноту. Он не представлял, когда стал таким скептиком по отношению к другим. Возможно, когда узнал, что его невиновного крестного без суда заточили в тюрьму на целых двенадцать лет. Возможно, когда узнал, как волшебное сообщество нетерпимо к оборотням. Возможно, вследствие занятий с Сириусом этим летом. Сложно сказать. Гарри знал только то, что его взгляд на окружающий мир изменился. Проблема в том, что он не мог понять, насколько он изменился.

— Вы в курсе, что нарушили комендантский час, Поттер, — раздался позади ехидный голос, заставив Гарри подпрыгнуть на месте и обернуться, оказавшись лицом к лицу с профессором Снейпом. — Боитесь встречаться со своими обожателями?

Гарри опустил взгляд и снова отвернулся, уставившись в темноту.

— Вы ничего обо мне не знаете, сэр, — тихо произнес он. — Если бы знали, то понимали, что мне больше всего этого не хочется.

Он услышал, как профессор Снейп подошел ближе. Тут же пришло удивление, что ни одного балла с Гриффиндора еще не снято.

— Так ли это? — холодно спросил Снейп, не показывая ни малейшего признака того, что его это как-то заботит. — И чего же вы хотите?

Закрыв глаза и быстро сосчитав десяти, чтобы успокоится, Гарри вытянул руку и подождал, пока Хедвига перелетит на нее с плеча. Когда она оказалась на своем новом насесте, он взглянул ей в глаза, а затем оглядел остальных сов. Хедвига ухнула, а затем перелетела на жердь, сев рядом со спящей коричневой совой. Снова повернувшись, Гарри встретился с холодным взглядом профессора Снейпа, в глазах парня была мольба.

— Я хочу исчезнуть, — честно ответил он. — Я хочу быть таким, как все… и, одновременно, никем.

Профессор Снейп надолго прищурился. Могло показаться, что он пытается прочесть в глазах парня, не врет ли тот. Не чувствуя себя уютно под этим взглядом, Гарри отвернулся и прошел мимо мастера Зелий, желая как можно скорее уйти отсюда. В чем смысл? Никто ему все равно не поверит.

— Мистер Поттер, — голос Снейпа остановил Гарри у самой двери. — Мы все имеем потребности и желания. Проблема в том, что лишь малая часть из нас может их осуществить. Лучше принять то, что уготовано нам судьбой, чем тратить время на мечты, которым не суждено сбыться.

— Я знаю, — тихо ответил Гарри. — Но я ненавижу и не жду того, чтобы мне что-то доставалось от других.

Он оставил профессор Снейпа в полнейшей тишине. Гарри знал, что профессор Снейп считал, что ему нравится быть в центре внимания, ведь он — Мальчик-который-выжил. Он знал, что, возможно, так считают почти все. Гарри неожиданно был вырван из своих мыслей, оказавшись перед Полной Дамой. Он пробормотал пароль и вошел в тихую гостиную. По всему было видно, что одноклассники уже отчаялись его дождаться.

Гарри невольно испытал облегчение.

Стараясь двигаться как можно тише, Гарри стал подниматься к себе в комнату, надеясь, что его друзья уже спят. Он вошел в комнату и тут же оказался в полнейшей темноте, наполненной только храпом Рона и Невилла. «Хоть что-то хорошего», — подумал Гарри.

Проблема была в том, что Гарри не хотел спать, ведь проснулся он не так давно. Сняв обувь, он залез с ногами на подоконник и стал наблюдать за медленно плывущими темными облаками. Вскоре он почувствовал, как накатывают волны разочарования. Хотелось колотить кулаками стенку, но это был верный способ разбудить всех в башне… кроме, разве что, Рона.

Всю оставшуюся ночь Гарри пытался ни о чем не думать, что оказалось легче захотеть, чем сделать. Гарри представлял себе различные реакции, которые могут возникнуть у Рона с Гермионой, у Ремуса с Сириусом, и ничего из представленного не оканчивалось хорошо. Каждое возможное развитие событий в отношении его друзей и семьи воображение Гарри превращало в то, что неизменно заканчивалось плохо.

Глядя на озеро, Гарри наблюдал, как из-за него медленно встает солнце, освещая корабль Дурмстранга. Невозможно было представить, как за каких-то два дня все могло настолько выйти из-под контроля. Два дня назад Гарри волновался только о своих домашних заданиях. Если быть точнее, то его волновали и магические вспышки, но против них уже нашлось средство. Один шаг вперед, два шага назад.

Прислонившись лбом к холодному стеклу, Гарри снова попытался очистить голову. Он знал, что не все поверят ему. Его снова начнут выделять, как было еще в ту пору, когда он жил у Дурслей. Им снова будут бредить. Поразительно, как его жизнь отлична от того, что происходит в его внутреннем мире.

Не в силах больше ждать, Гарри спрыгнул с подоконника и подошел к сундуку. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти маленькое зеркало, которое Сириус дал ему на непредвиденный случай, а это был как раз тот случай. Ему нужно было поговорить со своими опекунами. Ему нужна их помощь.

Надев ботинки, Гарри схватил плащ и как можно тише вышел из спальни, постаравшись создать видимость, что ночью его здесь не было. Он спустился по лестнице, прошел через гостиную и вышел из башни Гриффиндора. Выйдя из замка, он накинул плащ. Нужно было скрыться на некоторое время, нужно место, где никто не услышит крики Сириуса.

Сев на берегу озера, Гарри посмотрел на зеркало в своей руке и назвал имя крестного, надеясь, что зеркало у того под рукой. Когда он не получил ответа, Гарри позвал уже громче. После долгого ожидания, Гарри уже решил сдаться, но тут в зеркале появилось заспанное лицо Сириуса.

— Гарри? — в удивлении спросил Сириус. — Гарри, тебе несомненно надо прекратить общаться с Лунатиком. Кто в здравом уме будет вставать так рано в воскресенье.

Сириус помолчал, его сонливость стала проходить. Он внимательно посмотрел на Гарри и нахмурился:

— Гарри, ты вообще спал этой ночью?

— Нет, — честно ответил парень. — Сириус, кое-что случилось, и я не знаю, что делать.

Сириус протер глаза, окончательно проснувшись.

— У тебя снова была вспышка? — тут же спросил он.

Гарри потер затылок.

— Нет… то есть, да, у меня была одна, но я хотел поговорить не об этом, — быстро произнес он. — Сириус, кто-то сделал так, что я участвую в Турнире. Клянусь, я тут не при чем. Я не знаю, кто это сделал, но Дамблдор, Крауч, Бэгмен, все они говорят, что у меня нет выбора, и я должен проходить испытания. Ты поможешь уладить это. Пожалуйста, скажи, как мне выйти из Турнира.

Сириус выглядел совершенно пораженным.

— Помедленнее, Сохатик, — произнес он. — Начни с начала и ничего не пропускай.

Гарри так и сделал. Он рассказал Сириусу все, что смог вспомнить о своей головной боли и о том, что Дамблдор сделал, чтобы решить проблему. Потом он продолжил и объяснил, как для него было невозможным каким бы то ни было образом принять участие в отборе, рассказал обо всем, что произошло после того, как его имя вылетело из Кубка. Сказать, что Сириус был взбешен, было бы преуменьшением. К счастью, Сириус злился не на Гарри.

— Не могу поверить, что Дамблдор не сообщил нам, — бушевал Сириус. — Честно, не знаю, что делать с этим турниром, но поверь мне, я скажу Лунатику и перемолвлюсь парой словечек с Дамблдором. Он не имел права взваливать на тебя все это, не переговорив с нами, — Сириус остановил себя, успокаиваясь. — Главное, как бы ни было тяжело, Гарри, постарайся не волноваться ни о чём. Я верю тебе. Я знаю, что ты не клал свое имя в Кубок. Объясни все друзьям. Когда они увидят, как ты переживаешь из-за этого, у них не останется иного выбора, кроме как поверить тебе. Если они так не поступят и начнут осложнять тебе жизнь, значит, они ненастоящие друзья.

— Сириус, что же мне теперь делать? — испуганно спросил Гарри. — Как мне перестать думать об этом?

— Послушай, Гарри, Лунатик и я прибудем как можно быстрее, — обнадеживающе произнес Сириус. — Вместе мы кое-что придумаем. Обещаю.

Теперь Гарри думал, что не стоило говорить правду Сириусу. Он не учел, что Сириус бросит все и прибудет сюда. Он ведь лишь хотел с кем-нибудь поговорить.

— Сириус, со мной все будет хорошо, — быстро произнес он. — Правда. Тебе не нужно приезжать. Уверен, у вас с Лунатиком много важных дел…

— Неплохая попытка, Гарри, — перебил Сириус. — Но нет ничего важнее тебя. Ремус и я будем у вас очень скоро, не успеешь соскучиться. И все же нам нужно решить несколько вещей с Дамблдором. Держись там, парень.

Гарри увидел, как Сириус пропал из зеркала. Холодный утренний ветерок заставил Гарри вздрогнуть и плотнее закутаться в плащ. Он знал, что не сможет здесь долго находиться, но ему очень не хотелось возвращаться в замок. Сириус поверил ему, и это было хорошо. Плохо было то, что Сириус и Ремус приедут сюда, к тому же, быть может, в далеко не лучшем настроении. Но сейчас его волновало больше то, поверят ли ему Рон с Гермионой.

Он не знал, сколько просидел около озера, просто глядя перед собой, пока не наложил нагревающее заклинание на свой плащ. Больше он не чувствовал холода, но знал, что не сможет оставаться тут вечно. Сириус прав. Нужно отвлечься. Работа над домашним заданием помогла бы, но для этого нужно вернуться в башню Гриффиндора.

А это совершенно невозможно.

Решив так, он откинулся на большой валун, закрыл глаза и стал слушать. Он слышал, как вода плещется о берег и корпус корабля, как ветви деревьев шелестят на ветру, как далеко в лесу раздаются крики различных животных. Сосредоточившись на них, Гарри смог расслабиться. И он чувствовал, как усталость от бессонной ночи завладевает им.