Rise (гет)

Я был уверен, что иду ко дну,

Что жизнь отыграна, растеряна, разбита.

Но ты сказала — я не утону,

А я доверился. Пути назад закрыты.

Этот понедельник обещал быть сумасшедшим. Хотя бы потому, что начинался с нелюбимого почти всеми урока по защите. Требования профессор предъявляла высокие, и, пусть за невыполнение снимала не так уж и много баллов, ее манера держаться и испепеляющий взгляд буквально убивали студентов морально.

Перед уроком все были на взводе. Даже Алекс, обычно не сомневающийся в своих знаниях, что было оправдано, сейчас постукивал пальцами по столу и лихорадочно листал мой учебник, правда, не по ЗоТИ, а почему-то по чарам. Как только Куппер влетела, как всегда, чересчур стремительно, в аудиторию, все разговоры мгновенно смолкли.

— Добрый день, студенты! Сегодня, как я и обещала в предыдущий раз, мы снова будем выявлять ваши пробелы в недополученных за прошлые годы знаниях. Но это будет позже, а сейчас у меня для вас есть кое-что, — с этими словами она подошла к столу и, убрав с него все бумаги, отлевитировала на него какой-то ящик, накрытый непрозрачной тканью, стоявший до этого в углу кабинета у окна. И как мы его не заметили раньше?

Она стянула ткань, и все уставились на то, что находилось внутри. Непонятная живность, похожая на змею с небольшими крыльями, свернулась кольцом на дне пустого аквариума. На голове у этого неизвестного животного красовался небольшой хохолок.

— Итак, кто знает, что это за существо? — спросила Куппер.

Все молчали. Профессор недовольно оглядела аудиторию в поисках «жертвы».

— Мистер Малфой, назовите нам это существо, — наконец сказала она. Ну вот, досталось именно мне.

— Я не знаю, — честно ответил я.

— Мистер Митчелл? — обратилась она к сидящему рядом Алексу.

Тот неуверенно произнес:

— Может быть, это оккамий?

— Верно! — немного удивленным тоном сказала Куппер. — А что вы про него знаете?

— Только то, что он агрессивен, но человеку с ним справиться вполне реально, чего нельзя сказать об обезьянах и тем более грызунах и птицах, которыми он питается. Только я думал, что он побольше должен быть.

— Да, мистер Митчелл, вы правы. Когтеврану два балла в плюс, а Слизерину столько же в минус. Это действительно оккамий, существо, обитающее в Индии и на Дальнем Востоке. Этот, — она махнула рукой в сторону аквариума с животным, — еще пока маленький. Всего несколько футов в длину, тогда как взрослые особи достигают пятнадцати футов. Привлекает волшебников скорлупой от яиц, которые откладывает, она состоит из серебра. Не советовала бы нападать на него, но если другого выхода нет, смело атакуйте Ступефаем или Петрификусом и не проиграете. Это существо к магии восприимчиво, так что проблем возникнуть не должно. Главное, не дать ему напасть на вас первым. После окончания занятия сможете подойти и посмотреть на зверюшку поближе, а теперь перейдем к обещанной проверке знаний.

Куппер поделила всех на пары, только перемешала так, как захотела. Суть сегодняшнего занятия сводилась к тому, что мы должны были подготовить вопросы по темам предыдущих годов обучения и задавать их друг другу.

Мне в пару досталась Амелия Дэвидсон, которая Куппер боялась больше, чем все остальные, вместе взятые. После спора на втором занятии профессор на каждом уроке не забывала ткнуть ее в какой-то малоизвестный ей факт.

Мы обменялись пергаментами с заранее составленными вопросами и принялись писать ответы. Куппер ходила между рядами, лениво заглядывая то в одну, то в другую работу.

— Мистер Малфой, что это такое? — спросила она. — «Дайте определение понятию оборотень». Это детский вопрос, а я просила составить более серьезные. Дальше еще лучше. «Перечислите влияние дементоров на состояние человека». Слишком просто! Вы случайно не сговорились с мисс Дэвидсон, чтобы она облагодетельствовала вас этим примитивом?

— Я подумала, что часть вопросов должна быть простой, а часть посложнее, — пробормотала Дэвидсон неуверенно.

— Вы плохо подумали. Теперь ни вам, ни мистеру Малфою я не могу засчитать эту работу.

— Но, но, но… — никак не могла подобрать слов Дэвидсон.

— Вы с мистером Малфоем на следующий раз сделаете мне общий доклад на тему «Оборотни, вампиры, дементоры, водные твари и способы защиты от них» длиной пять футов. Это ясно?

— Да, — пробурчал я. Дэвидсон даже не кивнула.

Через полчаса пытка с проверкой закончилась, и Куппер, забраковавшая предварительно вопросы еще у трех пар, отправила всех рассаживаться.

Я направился к своему месту, где Алекс с сочувствующим видом протянул мне записку. Она гласила: «Зато ты теперь не один страдаешь. У Дэвидсон вон волосы чуть дыбом не встали, когда она к месту своему возвращалась. Она аж пятнами пошла. А ты молодец! Хорошо держался». Я взял лист и дописал снизу: «Такими темпами я тоже пойду пятнами. Ну за что она меня так не любит?». Алекс ухмыльнулся и приписал снизу: «Да она никого не любит. Не бери в голову».

После окончания урока Дэвидсон материализовалась перед столом, где сидели мы с Алексом.

— Я ее ненавижу, — прошипела она. — Я… да меня все преподаватели хвалят, говорят, что способная, что… да у меня высшие баллы по всем предметам, кроме ЗоТИ, а эта… — Дэвидсон уже аж задыхалась от возмущения.

— Эй, спокойнее, — сказал ей Алекс. — Ты просто чем-то ей не приглянулась, вот и все. Перестань ее бояться, и у тебя все начнет получаться лучше. Ты же заикаешься каждый раз, как говоришь с ней!

— А ты кто такой, чтобы советы мне давать? — вспыхнула Амелия. — Я вообще не с тобой разговариваю. Малфой, — повернулась она ко мне, — сегодня в библиотеке в три, и не вздумай опаздывать, понял?

— Не я виноват, что ты облажалась, так что не командуй мной, — я демонстративно посмотрел на Митчелла. — Алекс, что там сегодня у нас в планах?

— Астрономия и нумерология, — ответил он. — ЗоТИ нет.

Дэвидсон округлила глаза и открыла рот, но слов подобрать не смогла.

— Ладно, не кипятись, — сказал Алекс примирительно. — Просто не надо гнев свой на нас обрушивать. Мы тоже пострадали, между прочим. Приходи в четыре в библиотеку, к трем мы с Малфоем не успеем. Я помогу вам с эссе, все равно хотел литературу по дементорам почитать.

— Хорошо, — хмуро сказала Амелия и пошла собирать свои вещи.

Мы с Алексом переглянулись, пожали плечами, и он ушел на арифмантику, а мне нужно было направляться на трансфигурацию.

Грейнджер сегодня тоже была сама не своя. Все занятие она задумчиво смотрела в окно, пока мы писали очередную проверочную работу. Студенты уже привыкли к этому, она устраивала нам письменные контрольные почти на каждом занятии, но всегда строго следила за выполнением работы. Я хотел спросить ее после урока, что с ней не так, но в итоге решил, что это не лучшая идея. Однако образ ее озадаченного лица еще долго не покидал меня.

В библиотеке я появился в полпятого, Алекс и Дэвидсон уже были там. Дэвидсон пробурчала что-то про то, что воспитанные люди приходят вовремя, но я проигнорировал ее слова. Мы принялись искать нужную информацию, что благодаря Алексу заняло не так много времени, потому что в этом равных ему не было.

Общее дело сближает, так что через час Амелия перестала бурчать, и мы уже неплохо общались между собой, кроме того, через два часа у нас уже было готово десять дюймов эссе. Кстати, выяснилось, что мой почерк лучше и крупнее, чем у Амелии, так что писать пришлось именно мне. Впрочем, я не возражал.

Пока я переписывал очередной отрывок книги под названием «Оборотни: люди или звери? Что делать волшебнику среди стаи?», Алекс и Амелия начали спорить о происхождении дементоров. А после того, как они надоели шумной беседой не только мне, но и мадам Пинс, которая пригрозила, что выгонит их, я не выдержал и сказал:

— Предлагаю вам, ребята, сменить тему и обсудить что-нибудь другое, причем лучше в письменном виде, так вы не помешали бы никому, а главное — мне.

Дэвидсон смерила меня испепеляющим взглядом и сказала Алексу:

— Давай от него избавимся. Он не хочет задумываться о происхождении вещей, а значит, все равно ничего не понимает в наших разговорах.

Алекс захихикал.

— Я не могу так поступить. Он обещал помочь мне с эссе по зельям. В них он понимает лучше нас с тобой. Видела, как Слизнорт поет ему дифирамбы? Возможно, всем его подопечным полагается талант к зельеварению.

Амелия фыркнула.

— Сомневаюсь, что причина в декане в данном случае. Просто ему повезло.

— Тогда и нам просто повезло — в другом. Не навешивай ярлыки на него, ладно? То, что он не любит книги настолько сильно, как мы с тобой, еще не делает его хуже. Как, впрочем, и лучше, — поучительно сказал Алекс.

— Эй, я вообще-то здесь сижу и все слышу! Хватит обсуждать меня! — возмутился я.

— Не отвлекайся, Малфой, — прошептала Амелия и повернулась к Алексу: — Ладно, он не плохой, и все такое. Но лично я зелья не очень люблю. Я фанат трансфигурации и арифмантики, ну и чар, пожалуй.

— Я тоже! — воскликнул Алекс, чем заработал еще один суровый предупреждающий взгляд мадам Пинс. — Чары — моя стихия, — прошептал он. — Ты читала «Книгу всевозможных заклинаний для воды и ее производных»? Сколько там интереснейших и сложнейших действий с водной стихией описано! Жаль, что мы не изучаем ее в рамках школьной программы.

— Конечно, читала! — воодушевленно ответила Амелия. — И ты прав, интереснейшая и полезнейшая книга. А ты читал «Вестник силы» про составляющие волшебной палочки и их влияние на силу мага?

— Читал, но не со всем там согласен. Слишком уж сильно книга обобщает свойства сердцевины для палочек. На самом деле все более тонко и сложно.

— Возможно, — нехотя согласилась она, — но зато про древесину там все абсолютно правильно.

— Я бы не сказал, — возразил Алекс, — важно не то, из чего сделана палочка, а прежде всего потенциал самого волшебника.

— Я вам не сильно мешаю? — пробурчал я, нарочито недовольно отодвинув эссе.

— Не особо, можешь оставаться, — съязвила Амелия. — Малфой, а ты читал эту книгу? Вот скажи, из чего твоя волшебная палочка?

— Не читал, — сказал я. — И я понятия не имею, из чего сделана моя палочка. Я не сам выбирал ее.

— То есть ты хочешь сказать, что палочка тебя не выбирала? — удивленно спросила Амелия.

— Нет, я в тот момент был несколько занят, — вздохнув, проворчал я.

Они с Алексом переглянулись. Я уже начал чувствовать себя третьим лишним.

— Драко, а ты был сильным волшебником тогда… — Алекс замялся, подбирая слова, но я уже понял, что он имел в виду. — Ну, до того, как ты покинул учебу?

— Не знаю, — пожал я плечами, — но явно был лучше, чем сейчас.

— А может, ты такой слабый из-за волшебной палочки? — неуверенно спросила Дэвидсон.

— Не знаю, — ответил я и нахмурился. — Хватит меня обсуждать, я вам не подопытный кролик.

— Ты мне не нравишься, Малфой, — сказала она. — Но мой исследовательский интерес пересиливает неприязнь. Ты должен узнать, из чего твоя палочка и, возможно, попробовать сменить ее на другую.

— Ничего я никому не должен! — возмутился я.

— Драко, ты же хочешь нормально колдовать? — спокойно спросил меня Алекс. — Я давно заметил, что магия тебе дается с большим трудом, без обид.

— Твоя, эм, травма ведь не влияет на магические способности, да? Это же только физическое повреждение? — робко уточнила Амелия.

— Я не хочу об этом говорить! — я вышел из себя. — И палочку менять не буду! Отстаньте от меня! — не мог же я им объяснить, что министерство и эту палочку очень нехотя поставило на контроль, если бы не мама, я бы вообще не мог колдовать все это время.

— Ну и оставайся слабаком! — прошипела Дэвидсон и скрестила руки на груди. Алекс деликатно промолчал.

Следующие полчаса каждый молча занимался своим делом. Теперь я никак не мог сосредоточиться на эссе. Мысль о том, что я могу быть сильнее, если сменю волшебную палочку, плотно засела в голове и не давала покоя.

Первой нарушила молчание Амелия, спросив Алекса о боггартах, информация о которых нужна была нам для эссе, и нельзя было ограничиться учебником для третьего курса. Слово за слово, они выяснили, что раньше у них боггарты принимали похожий вид: у Алекса это были сожженные древние книги, а у Амелии — разрушенная до основания библиотека. Потом выяснилось, что у них вообще много общего. Они шепотом обсуждали новинки в трансфигурационных заклинаниях, а я продолжал корпеть над ненавистным и бесполезным эссе по ЗоТИ. Потом Алекс попросил Дэвидсон рассказать больше о себе, и мы узнали, что она училась на дому, потому что родители не хотели, чтобы «дурное», как она процитировала слова отца, окружение оказывало на нее негативное влияние. А когда началась война, Амелию и вовсе увезли в США, где она продолжала самостоятельное обучение. А в прошлом году родители решили, что она достаточно взрослая для того, чтобы общаться со сверстниками, и вернулись в Шотландию, договорились в Министерстве, чтобы Дэвидсон позволили сдать СОВ, и выбрали для ее дальнейшего обучения Хогвартс, так как здесь учился сам Гарри Поттер, волшебник, победивший великое зло. Ей же самой было все равно, она собиралась в будущем посвятить себя написанию книг по арифмантике и трансфигурации, а все остальное ее мало волновало. Однако она очень обрадовалась, когда узнала что героиня войны и умница Гермиона Грейнджер станет ее проеподавателем.

Мы просидели в библиотеке до самого вечера, но так и не успели доделать эссе. Алекс с Дэвидсон уже обменялись какими-то редкими книгами и мило беседовали между собой, не обращая на меня никакого внимания. У меня от избытка информации уже гудела голова, так что я предложил разойтись. Дэвидсон сказала, что у нее тоже есть еще дела, а Алекс сообщил, что до отбоя никто не выгонит его из «храма знаний», как он выразился. Напоследок Алекс предложил Амелии присоединиться к нам в библиотеке и завтра, и она явно была рада согласиться.

Я добирался в комнату с помощью эльфа, сил у меня осталось только на то, чтобы переодеться и лечь в кровать. Только я порадовался, что не нужно делить ни с кем комнату и можно спокойно наслаждаться одиночеством, как в дверь постучали. Это оказался неизвестный мне домашний эльф.

— Мистер Малфой? Энки просили передать вам записку, потому что Тинки, вашего эльфа, только что отправили помогать на кухню, — пропищал эльф, глядя мне в глаза.

— Хорошо, — ответил я и взял протянутый мне лист пергамента. — Тут написано, что нужно обязательно ответить. Ты будешь ждать, пока я прочитаю и напишу ответ?

— Нет, мистер Малфой, — тихонько сказал Энки, — я сейчас уйду, а когда вы захотите передать ответ, просто позовите Энки или Тинки, и мы явимся.

— Хорошо. Иди тогда, — я закрыл дверь.

Записка, скорее даже письмо, была сложена вчетверо, и судя по ровному твердому почерку, автору уверенности не занимать. Я развернул ее и стал читать.

Здравствуй, Малфой!

Я бы хотела поговорить с тобой. Нам нужно встретиться и обсудить один важный вопрос. Подробностей я здесь писать не буду, но думаю, что то, о чем я хочу поговорить, может в некоторой степени положительно повлиять на твою жизнь.

Не отказывайся сразу. Просто так я бы не стала тебе писать.

Если ты согласен на встречу, предлагаю завтра вечером в восемь встретиться в кабинете трансфигурации.

В любом случае, сообщи мне о своем решении.

Гермиона Грейнджер

Зачем Грейнджер назначать мне встречу? Я и не собирался отказываться. Было очень даже любопытно, что же такого важного она собиралась мне сказать. Я взял лист пергамента и написал:

Добрый вечер, профессор Грейнджер!

Если это так важно, завтра в восемь я приду.

Драко Малфой

* * *

Весь следующий день я с нетерпением ждал вечера. После занятий Алекс, я и Амелия вместе отправились в библиотеку доделывать эссе по ЗоТИ. Пока эти два великих ума с Когтеврана обсуждали очередной древний фолиант не то по чарам, не то по нумерологии, я скромно выписывал в эссе нужную информацию про маскирующие чары, но мыслями я был далеко. Любопытство все усиливалось по мере приближения времени к восьми вечера.

В полвосьмого я пробормотал Алексу и Дэвидсон, что очень устал и пойду спать. Алекс недоверчиво посмотрел на меня, но я только покачал головой. При Амелии я не собирался вдаваться в подробности. Он едва заметно кивнул, и я, пожелав этим двоим приятного вечера, отправился на встречу к Грейнджер.

Когда я добрался до кабинета, было без пяти минут восемь. Решив не дожидаться под дверью оговоренного времени, я зашел без стука. Грейнджер была там, перебирала на столе исписанные пергаменты. Она подняла голову, услышав шум открывающейся двери, и оценивающе взглянула на меня.

— Добрый вечер, Малфой, — после секундной заминки сказала она.

— Привет, Грейнджер, — ответил я. — О чем ты хотела поговорить?

— Разговор длинный, так что предлагаю не оставаться в дверях, а переместиться к моему столу, — сказала она.

— Хорошо, — согласился я и направил кресло в ее сторону.

Грейнджер расправила несуществующие складочки на мантии, похоже, она слегка нервничала. Что же такое она собиралась мне сказать, если для этого нужно было собираться с духом?

— Итак, — мое терпение было уже на пределе.

— Итак... — повторила она за мной. — У меня есть к тебе деловое предложение.

— Грейнджер, давай без предыстории, переходи к сути, — не выдержал я.

— Без предыстории не получится, прояви терпение, — огрызнулась она.

— Я и так самый терпеливый в мире.

Она скептически взглянула на меня, покачала головой и вздохнула.

— Я собираюсь поступать в Стокгольмскую Академию зельеваров, — сказала она. — Думаю, ты слышал, что это самое престижное учебное заведение для мастеров зельеварения…

— Мои поздравления. А я тут причем?

— Не перебивай, — раздраженно попросила она. — Сейчас я все объясню.

— Хорошо, я тебя внимательно слушаю, — сделав глубокий вдох, сказал я.

— Я продолжу. Чтобы поступить в эту Академию, нужно сдать вступительные экзамены, получить рекомендательные письма от трех бывших преподавателей и сделать практическую работу, результаты которой обязательно должны принести какую-то пользу для общества. Если практические исследования увенчаются успехом, о них печатают в «Вестнике зельевара», и после публикации почетный состав профессоров Академии принимает решение о зачислении. Три дня назад мне пришло письмо с результатами вступительного экзамена. Я его сдала, и предоставленные рекомендации комиссия приняла, осталась практика. Времени у меня не очень много, исследования нужно закончить самое позднее в апреле, в мае проходит публикация достойных исследований, а в конце июня объявляют список поступивших.

— Это все здорово, но я так и не понимаю, что тебе нужно от меня, — проговорил я в некотором замешательстве.

— Я прошу тебя стать моим объектом исследования, — просто сказала она.

— Что? — удивился я.

— Послушай, Малфой, тема исследований должна быть актуальна и приносить реальную пользу. Я долго думала, что выбрать, и недавно наткнулась на один древний трактат по зельеварению в Запретной секции библиотеки. В одной из глав описывается частично утерянный рецепт зелья, способного восстанавливать двигательные функции организма, полученные вследствие физической травмы или темного проклятия. И тогда я вспомнила о тебе. Если я сумею воссоздать рецепт и сделать это зелье, ты, возможно, сможешь снова ходить!

— Грейнджер, ты себя слышишь? Сколько этих «если» в твоей задумке? Возможно, буду ходить?! А ты не задумалась о том, что можешь меня отравить, если что-то не так сделаешь? Я, конечно, знаю, ты умная, но я так понимаю, вся твоя работа будет строиться на сплошных догадках. И какая будет актуальность, если во Франции такое зелье можно купить у колдомедиков?

— Успокойся и выслушай меня до конца, — сказала она. — Во-первых, во Франции делают не такое зелье, а подобное. Оно стоит бешеных денег, потому что приготовление занимает больше года и требует уйму редких ингредиентов, кроме того, после приема зелья требуется еще несколько месяцев на восстановление более простыми зельями и исцеляющими заклинаниями. То зелье, что хочу сделать я, готовится всего около месяца, и все составляющие для него, по идее, можно найти в Британии. А восстановление займет месяц-два, максимум три, но опять-таки своими силами, а не с помощью колдомедиков. Таким образом, примерно за полгода можно поставить человека на ноги. Представь, Малфой, что в апреле ты будешь ходить, разве не здорово было бы?

— «Было бы»... Грейнджер, ты сошла с ума. Я только смирился со своим состоянием, как тут приходишь ты и пытаешься внушить мне надежду. Нет! — практически закричал я. Мне казалось, что голова сейчас взорвется от напряжения.

— Малфой, прекрати истерику! — она тоже повысила голос. — Прежде чем отказываться, хотя бы взгляни на тот текст, что я нашла в книге. Ты ведь неплохо разбираешься в зельях, так что сам сможешь подумать и посчитать все, — сказала она уже спокойнее.

— Ладно, давай сюда свою книжку, но я просто хочу еще раз удостовериться, что ты несешь полный бред!

Грейнджер молча передала мне толстенный фолиант в выцветшей, некогда красной, обложке. Все страницы были желтыми и надорванными со всех сторон, будто в бахроме. Здесь явно не обошлось без особой магии мадам Пинс, иначе книга бы уже давно рассыпалась на отдельные клочки. Я взял книгу в руки и открыл на странице с маленькой черной закладкой.

Заголовок гласил: «Магическое исцеление хвори обездвиженности».

Далее шел текст, а на соседней странице была нарисована танцующая пара счастливых волшебников. Я прочитал:

«Известный алхимик и зельевар Себастьян Златоум, живший в пятнадцатом веке в Англии, изобрел зелье, которое могло восстановить способность к передвижениям людям, которые получили серьезную немагическую травму спины и шеи. А в шестнадцатом веке поговаривали, что благодаря этому зелью удалось вылечить даже последствия древнего темномагического проклятья.

На идею создания такого зелья Себастьяна натолкнул несчастный случай. Его возлюбленная, девушка по имени Эдита, по неосторожности упала со скалы в море, но не повезло ей, и под водой оказались камни, о которые она ударилась спиной. Она утратила способность ходить и даже чувствовать всю нижнюю часть тела и погрузилась в пучины отчаяния. Себастьян, не в силах видеть, как страдает его любимая, принялся изобретать зелье, способное спасти ее и исцелить. Долгих четыре года он придумывал новые и новые составы и испробовал их действие на искалеченных собственноручно животных, но все попытки были тщетными. И вот, наконец, на пятый год работы, когда Эдита уже потеряла всякую надежду на нормальную жизнь, очередной вариант зелья помог поставить на ноги любимого коня Себастьяна, по случайности переломавшего себе кости в лесу. Воодушевленный удачей, Себастьян пал на колени перед любимой и предложил испробовать его снадобье. Она согласилась, и он сварил зелье специально для нее. И скоро случилось чудо — через некоторое время она почувствовала свои ноги. Однако Эдита все еще оставалась несчастной, так как движения по-прежнему причиняли ей немалую боль. Тогда Себастьян усовершенствовал другое свое зелье (истории не известно, какое именно), и уже спустя несколько месяцев Эдита и Себастьян танцевали на собственной свадьбе.

Рецепт уникального зелья Себастьяна Златоума, способного избавить от хвори обездвиженности, был упомянут в семнадцатом веке в единственном экземпляре “Книги самых важных зелий великих магов”, которая хранилась в библиотеке знатного мага-коллекционера. Однако, к несчастью, дом мага сильно пострадал во время Великого Лондонского Пожара. Обгорела и “Книга самых важных зелий великих магов”. Частично уцелевший рецепт зелья ваш покорный автор и приводит ниже, однако напоминает, что точно неизвестно, какая часть безвозвратно утеряна, потому настоятельно не рекомендует пробовать на себе урезанный вариант, приведенный здесь.

Рецепт зелья, исцеляющего хвори обездвиженности (список составляющих неполный!):

2 унции лирного корня

5 капель экстракта белладонны

8 щепоток порошка из корневищ имбиря

1 измельченный лист китайской кусачей капусты

3 сушенных жала веретенницы

1 растертый рог двурога

корни маргариток (количество неизвестно)

а также неизвестные ингредиенты в неизвестном количестве.

Уцелевшие рекомендации по приготовлению гласят, что ингредиенты указаны с учетом очередности, в которой они должны добавляться в зелье. Начинать варить нужно строго в первый день полнолуния в золотом котле. Основой является озерная вода, разогревать которую нужно не меньше 8 минут перед тем, как забрасывать в котел прочие составляющие зелья. Помешивать необходимо строго по часовой стрелке, не менее 5 оборотов, но не более 15, после добавления каждого нового ингредиента. Перед добавлением корней маргариток, зелье нужно помешивать каждые пять часов в течение недели, подогревая на протяжении 15 минут перед помешиванием. В уцелевших отрывках описания также сказано, что последние составляющие со “...светлой целительной мощью, взятой живой силой и любовью, что научатся... и победят хворь... будто взявшись за руки” нужно бросать в котел по очереди после того, как зелье приобретет ярко-красный цвет. Окончательный же цвет готового зелья — изумрудно-зеленый. Настояться зелье должно не менее 15 суток.

На данный момент нам неизвестны случаи воссоздания полного рецепта этого целебного зелья».

Дочитав до конца главы, я отложил книгу и посмотрел на Грейнджер. Она сидела, сцепив пальцы в замок, и наблюдала за моей реакцией. Судя по ее выражению лица, она уже поняла, что я собирался сказать.

— Как это может убедить меня? — обманчиво спокойным тоном спросил я. — Любовная история, древний рецепт, который не полностью дошел до наших дней, неизвестные ингредиенты зелья, которое, по словам древней книжки двухсотлетней давности, может победить «хворь обездвиженности»... Грейнджер, ты серьезно? Я все еще надеюсь, что это ты так шутишь. Экстравагантно.

— Я серьезно, Малфой. Мы выясним, что за недостающие ингредиенты, сварим это зелье, и, может быть, я поеду учиться в Академию зельеваров, а ты снова будешь ходить. Я не причиню тебе вреда. Я буду консультироваться с профессором Слизнортом и мадам Помфри.

— И где ты собираешься его готовить, если поймешь из чего? — с сарказмом спросил я.

— Я уже договорилась с профессором Слизнортом, он окажет мне полное содействие и предоставит одну из запертых лабораторий, что возле кабинета зельеварения, — без промедления ответила она.

— То есть, ты уже все предусмотрела?! — взревел я. — Ты только не учла, что сначала нужно было узнать мое мнение. Я на это не подписывался и не собираюсь!

— Я не хотела тебе говорить, пока не была уверена, что справлюсь...

— А теперь уверена?! — прокричал я.

— Да! — твердо ответила она и скрестила руки на груди.

— Сожалею, — с горечью сказал я, — но ищи себе другую тему или другого подопытного кролика, потому что я помогать тебе не собираюсь!

Я достал из кармана волшебную палочку, направил ее на кресло и попытался переместиться к выходу, но магия не слушалась меня, кресло со стуком приземлилось обратно на пол. Я выругался и заорал:

— Тинки!

Эльф появился мгновенно и, увидев, что я злюсь, прижал уши и молча на меня уставился.

— Отлевитруй меня в спальню. Быстро! — я был в ярости.

— Малфой… — окликнула меня Грейнджер.

— Нет! — закричал я.

— Подумай на свежую голову, когда к тебе вернется способность здраво мыслить! — громко сказала она перед тем, как я хлопнул дверью.

Попав в спальню, первым делом я достал из сундука флакон обезболивающего зелья и залпом его выпил. Не раздеваясь, я устроился на кровати и попробовал успокоиться.

Что меня больше всего разозлило? То, что она уже все продумала, не спросив перед этим меня? Или то, что она не боялась рисковать моей жизнью? А возможно то, что это давало мне надежду, которая могла обернуться ничем?..

Размышляя, я не заметил, как уснул.

Я бежал по открытому пространству, а со всех сторон появлялись разноцветные вспышки заклинаний. Я знал, что обязательно должен добежать, но не понимал, куда бегу. Вдруг откуда-то справа я услышал громкий окрик. Повернувшись в сторону, откуда он прозвучал, я увидел Грейнджер. Неизвестные растения опутали ее руки и ноги, и она не могла выбраться из этого плена. Увидев меня, она сказала только:

— Драко, помоги мне!

Я кинулся к ней, но картинка изменилась.

Вокруг теперь было зеленое поле, что находилось недалеко от Малфой-мэнора. В безоблачном синем небе сияло летнее солнце. Травы колыхал легкий ветерок. Впереди стояла женщина, я видел ее силуэт, но солнце слепило глаза, потому я не мог разглядеть ее лица. Подойдя поближе, я увидел, что это была мама. Она протягивала ко мне руки и счастливо улыбалась. Кажется, в ее глазах стояли слезы.

— Драко, ты можешь ходить, я так счастлива за тебя, сынок, — сказала она.

Я посмотрел на свои ноги, частично скрытые высокой зеленой травой, и снова перевел взгляд на маму. Я подбежал к ней и обнял, меня просто переполняли чувства.

Картинка снова изменилась. Я снова сидел в своем кресле, а рядом со мной стоял профессор Снейп.

— Драко, не разочаровывайте меня, — сказал он. — Хватит бояться, станьте, наконец, сильнее. И не забудьте, что в этом мире нужно не только уметь брать что-то для себя полезное, но и отдавать.

Я открыл глаза.

Давно мне не снились такие странные сны. Это все из-за чертовой Грейнджер. А еще благодаря ей. Потому что, если бы не ее помощь, я мог вообще не дожить до сегодняшнего дня. Сейчас мне было стыдно, что я так кричал вечером, я не должен был говорить с ней в таком тоне. Можно было отправить ей записку с извинениями, но сейчас я не был готов подбирать слова. А еще мне ужасно хотелось испытать то чувство счастья из сна, когда я понял, что могу ходить…

Во время занятий у меня абсолютно не получалось сосредоточиться на том, что нужно было делать, и беспрестанно крутился в голове вчерашний разговор с Грейнджер. Профессор Слизнорт сделал мне пять замечаний и в итоге не принял мое зелье, потому что вместо нужного синего цвета оно было абсолютно прозрачным.

Перед историей магии Алекс не выдержал и спросил меня:

— Драко, что не так? Ты второй день сам не свой.

— Мне есть что тебе рассказать, но не здесь и не сейчас, — туманно ответил я.

— Тогда пойдем отсюда. Все равно только зря потратим время, если придется слушать Бинса.

— Идем, — согласился я. Мне нужно было с кем-то поделиться, иначе я бы сошел с ума. — Знаешь, где старый класс ЗоТИ?

— Конечно, — ухмыльнулся он, и мы поспешили на выход, пока не появился профессор.

— Так что стряслось? — спросил меня Алекс, когда мы добрались до нужного помещения и устроились за одним из покрытых слоем пыли столов.

— Если коротко, один человек предложил мне поучаствовать в разработке и исследовании зелья, которое, возможно, способно меня вылечить, — выпалил я на одном дыхании.

— Так это же здорово! — воскликнул он. — Когда это будет? Тебе для этого нужно покинуть Хогвартс или что?

— Нет, не нужно будет. Но дело не в этом, — сказал я с раздражением.

— А чего ты тогда так дергаешься? Подожди… Ты что, отказался? — удивился Алекс.

— Вроде того. Понимаешь, это не точно. Не ясно, можно ли воссоздать рецепт зелья, получится ли его приготовить и вообще поможет ли оно мне.

— Но это же шанс! — произнес взволнованно он. — Смотри, ты говорил, что не видишь возможности получить лечение, что Министерство откажет в помощи, да и денег таких нет. А тут у тебя появился другой вариант. Или человек, который тебе предложил это, ненадежен?

— Нет, она, конечно, очень умна, но…

— Она? — переспросил Алекс. Он, кажется, начал догадываться, я видел по выражению лица. Не получалось у меня скрыть хоть что-то от него. — Не может быть, чтобы это была… Да? — он округлил глаза и ухмыльнулся.

— По твоей глупой улыбке я знаю, кого ты имеешь в виду. Да, это профессор Грейнджер, если ты и правда о ней. Только никому не говори, пожалуйста.

Алекс фыркнул.

— Будто я с кем-то еще общаюсь.

— А как же Дэвидсон? — спросил я, хмыкнув.

— Она не в счет. И я не скажу ей, — отмахнулся он. — Важно другое: почему ты отказался?

— Не знаю, — сказал я, вздохнув, и устало потер виски, — я разозлился ужасно и, уходя, хлопнул дверью. Она все продумала, видите ли. Помочь она мне хочет...

— А зачем ей это, она не сказала?

— Она в Академию зельеваров в Стокгольме собралась. Туда без особых заслуг не возьмут. Вот и… — я махнул рукой.

— Раз ей это нужно, она будет стараться. Да и к тому же, она тебе уже помогла, ты можешь отплатить ей тем же, причем еще и выиграть от этого по-крупному. Представь, что будет, если она справится. А профессор Грейнджер может, это ведь «невероятно одаренная и талантливая ведьма», или как там ее пресса называла, — сказал Алекс.

— А ты зачем меня уговариваешь? — удивился я.

— Потому что ты сомневаешься и боишься. А я твой друг и хочу тебе добра. А это что, не видно без слов?

— Заткнись, Алекс, — беззлобно огрызнулся я. — В смысле, я хотел сказать — извини.

Алекс засмеялся.

— Да ладно. Но, правда, Драко, думаю, ты зря так быстро отказался. Может, еще подумаешь?

— Может быть, — тихо сказал я. — Сменим тему. Ты нашел нам с Дэвидсон остаток нужной информации для эссе?

— Амелия сказала, что сама найдет, а мне нужно сегодня дочитать одолженную у нее книгу по арифмантике и кое-что выписать оттуда.

— Тогда иди, а я подумаю над тем, что мне сказать Гре… профессору Грейнджер.

— Если согласишься, я могу помогать с поиском нужной информации. Точного рецепта ведь пока нет? — спросил Алекс.

— Есть только часть. Но я еще не согласился! — сказал я.

— Да-да, я знаю, — он поднялся и пошел к двери. — Подумай еще и о том, что больше времени сможешь проводить с ней, — сказал он и быстро скрылся за дверью.

Я возмущенно открыл рот, но спорить уже было не с кем. Следующие два часа я провел в размышлениях и попытках написать записку для Грейнджер. В конечном итоге, получилось следующее:

Грейнджер!

Я еще раз обдумал все, что ты сказала. И очень сомневаюсь, что эта затея может оправдать себя. Но ладно. Ты меня уговорила, я буду твоим подопытным кроликом.

Но только если ты позволишь мне участвовать во всем, что касается разработки зелья.

Драко Малфой

P.S. Извини, что кричал вчера.

Уже поздно вечером, когда я собирался ложиться спать, Тинки принес мне ответ от Грейнджер. Я слегка трясущимися руками открыл конверт и прочитал:

Малфой!

Извинения принимаются.

Разумеется, ты будешь знать обо всем, что я делаю, и сможешь поучаствовать в работе лично. Я договорюсь с директором, чтобы тебе позволили иногда приходить в лабораторию даже после отбоя, если будет такая необходимость.

Как только у меня появятся какие-нибудь новости или идеи, я напишу тебе записку, и мы сможем встретиться в кабинете трансфигурации или в лаборатории, которую профессор Слизнорт подготовит для меня завтра.

До скорого.

Г. Г.

Что ж… Теперь, кажется, у меня была надежда на чудо, и ее имя — Гермиона Грейнджер.