Чёрные люди (гет)

— Но почему мы ничего не услышали? — удивилась Гермиона, но Малфой лишь махнул на нее рукой и навел палочку на окно, бормоча заклинания. Гермиона не расслышала, какие именно, но готова была поклясться, что там было не только простое «Репаро».

— Малфой, я задала вопрос, — настойчиво повторила Гермиона.

— Отлично, Грейнджер, я готов на него ответить. Пусть Черные блуждают по замку, пусть утаскивают с собой невинных детишек — великая Грейнджер задала чёртов вопрос.

Гермиона почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Прости, — пробормотала она, и Малфой, надменно фыркнув, отвернулся от нее.

Он вернул ширму на место и принялся накладывать заклинание за заклинанием, словно запечатывая комнатку мадам Помфри. Половина чар была невербальной, а из тех, что Малфой произносил вслух, Гермиона не знала ни одного, отчего она чувствовала себя еще хуже.

По мере того, как Малфой накладывал заклятия, в Больничное Крыло возвращались звуки. Не желая отвлекать его от — очевидно, очень важного — занятия, Гермиона погрузилась в раздумья. Теперь в её мыслях не было ни Рона, ни Гарри, ни Джинни. Все помыслы обратились к той мертвенной, давящей тишине, что царила здесь несколько минут назад. Она вернулась к догадке, которая посетила ее во время последнего разговора с Джинни. Происходящее было более чем странным, и Гермиона с горечью начала перебирать в памяти последние эпизоды. Теперь, в отличие от того момента, когда они обсуждали это с Джинни, она могла объяснить, в чем заключается странность. К сожалению, единственным человеком, с которым можно было поделиться своими догадками, был Малфой. Гермиона в который раз прокляла абсурдность происходящего и вздохнула. Оставалось дождаться, пока Малфой закончит со своими заклятиями, и задать ему вопросы. И — драккл его дери — она была настроена не отступать, пока не услышит внятных ответов.

Наконец, с заклятиями было покончено, и Малфой повернулся к Гермионе, смерив ее таким взглядом, словно не может решить: убить ее сейчас или отложить это на неопределенный срок. От одного этого взгляда все мысли, вопросы и догадки улетучились из головы, уступив место животному страху. Гермиона, изломанная и обездвиженная, лежала на больничной койке, и ни одна живая душа не знала, что они с Малфоем здесь. Воображение живо нарисовало картину, как Малфой убивает ее, а затем трансфигурирует тело в какую-то пустую склянку. От этих мыслей Гермиону начало трясти, что, впрочем, не укрылось от взгляда Малфоя.

— Трясешься, как осиновый лист, Грейнджер, — хмыкнул он. — Чего-то испугалась?

— Нет, — ответила она, искренне надеясь, что ее голос не слишком сильно дрожит.

— А, хваленая гриффиндорская смелость, — Малфой желчно улыбнулся. — Я вижу, что ты боишься, Грейнджер. Потому что мы тут одни, твоих друзей нет. Никто тебе не поможет.

— А еще я обездвижена, — закончила за него Гермиона, окончательно потеряв лицо.

— Уверена? — казалось, Малфоя происходящее невероятно веселило.

Гермиона шевельнула одной рукой, затем другой — той, которую миг назад считала обездвиженной, затем согнула ноги, повернулась, свешивая их с койки и, наконец, села. Голова тут же закружилась и картинка поплыла перед глазами.

— Изволь улечься, Грейнджер, — выплюнул Малфой. — Вряд ли наша обожаемая директор будет рада, если я доставлю тебя к ней в таком виде.

— Ты отправишь меня к МакГонагалл? — Гермиона не верила своим ушам.

— Я надеюсь, это просто последствия сотрясения, — он фыркнул, не скрывая презрения. — Если ты действительно настолько отупела, я буду разочарован. Ты, должно быть, решила, что я сейчас буду тебя убивать. Поспешу тебя огорчить: какие-то первокурсники видели, что я заходил в Больничное Крыло, так что твое чахлое тельце будет на моей совести.

— И как ты доставишь меня к МакГонагалл? — спросила Гермиона, снова укладываясь на койку.

— Отлевитирую, — он пожал плечами и без предупреждения взмахнул палочкой. Матрас, на котором лежала Гермиона, поднялся в воздух и понесся по направлению к выходу. В дверном проеме она стукнулась головой о косяк, от чего на глазах выступили слезы.

— Больно!

— Нос зачесался, — невозмутимо сообщил Малфой, явно наслаждаясь происходящим, но тут же чихнул, от чего рука его дрогнула, и матрас врезался в стену.

— Будь здоров, — проворчала Гермиона, потирая ушибленное плечо.

Малфой напрочь проигнорировал и ее слова, и ее ушиб.

Гермиона вернулась к мысли о том, что все же стоит задать Малфою свои вопросы, тем более, что за разговором, пусть бы даже и с ним, замок казался не таким страшным.

— Я заметила одну странность, — начала Гермиона, жестикулируя уже двумя руками. — Когда несчастье случилось с Роном, он кричал так, что разве что стекла не трескались. То же самое было и с Асторией. И с Джинни, и — я склонна полагать — с Гарри. Даже кошка Филча верещала. А сейчас мы даже не слышали, как раскололось стекло. То же самое говорила и Джинни во время нашей последней беседы: она проходила неподалеку от того коридора, где случилось несчастье с Асторией как раз в тот момент, и тоже не услышала ни звука.

— Ну-ну, продолжай, — в голосе Малфоя послышалась насмешка.

— Мне кажется, что их крики слышат только те, кто видят преображение.

— Ревоплощение, — бросил Малфой, и Гермиону поразило то, с каким спокойствием, даже равнодушием он об этом говорит.

— Хорошо, ревоплощение, — согласилась она. — А из того, что мы не слышали звона разбитого стекла перед ревоплощением мадам Помфри следует, что полная тишина наступает незадолго до ревоплощения.

— Начала правильно, — бросил Малфой. — Разбитое стекло было частью ревоплощения. Именно поэтому мы и не услышали его звона.

Гермиона замолчала. У нее было столько вопросов, и она хотела бы задать их все сразу, пока Малфой вообще был настроен отвечать.

— У тебя хорошие шансы, Грейнджер, — продолжал он тем временем. — Еще пару дней протянешь.

— Что? — Гермиона опешила и даже забыла, что хотела сказать. — Пару дней?

— Ладно, три дня, — проговорил он, словно не желая даже допускать мысли о том, что Гермиона протянет три дня. — Но это твой максимум.

— Почему? — Гермиона почувствовала, как страх сковывает ее сердце стальными цепями. — Это потому что я магглорожденная? Или потому что я видела много ревоплощений? Или потому что мне приснился этот сон? Или… Почему?

— Слишком много вопросов, Грейнджер, — раздраженно бросил Малфой.

— Но ты-то знаешь! Ты многое знаешь о происходящем, почему бы тебе не рассказать об это?

— Потому что, — коротко ответил он. — И перестань задавать вопросы.

Гермиона захлебнулась возмущением и замолчала. Малфой умел быть невыносимым, она заметила это еще на младших курсах. Сейчас он левитировал ее по темным школьным коридорам, насвистывая какую-то незатейливую мелодию и, похоже, помахивая палочкой, потому что матрас, на котором лежала Гермиона, покачивался в такт этой дурацкой песенке.

— Малфой, ты что себе возомнил? — Гермиона из последних сил боролась с приступом морской болезни. — Идет какой-то странный дождь, люди то ли пропадают, то ли погибают…

— Ревоплощаются.

— Да, конечно, ревоплощаются! А ты идешь и насвистываешь! Кем ты себя вообще считаешь?

Малфой не отвечал, продолжая насвистывать и, судя по движениям матраса, помахивая палочкой чуть сильнее. Матрас пару раз опасно качнуло, и Гермиона почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

— Очень весело, Малфой, — крикнула она, собрав волю в кулак, — твою невесту сегодня ревоплотило, а ты ходишь и посвистываешь!

Гермиона выплюнула эти слова и практически тут же об этом пожалела. Движение остановилось, и первой промелькнувшей в голове мыслью было опасение того, что Малфой сейчас опустит матрас на пол и уйдет. Гермиона мысленно отругала себя за напоминание об Астории, ведь сама она понимала Малфоя, как никто другой.

— Прости, пожалуйста, — тихо проговорила она.

— Заткнись, пока я не бросил тебя посреди коридора. Вот почему отец велел не связываться с грязнокровками. От вас одни неприятности.

Благо, до кабинета директора было уже недалеко. Через какую-то пару мину, прошедших в полном молчании, Малфой уже назвал горгулье пароль и поднялся по винтовой лестнице.

МакГонагалл сидела за своим столом и что-то писала. Увидев Малфоя и Гермиону, она встала с места и застыла словно соляной столб. Малфой же в свою очередь спокойно опустил матрас на пол и повернулся к ней.

— Мисс Грейнджер сама вам все расскажет, — проговорил он, изобразив на лице вежливую улыбочку. — А мне пора. Всего доброго, прфессор.

— Спасибо, Малфой, — сказала Гермиона ему в спину.

Малфой повернулся к ней и посмотрел так, словно видел ее впервые в жизни.

— Приятных снов, Грейнджер, — нараспев проговорил он и улыбнувшись так, что с обнажившихся зубов разве что не капал яд, вышел из директорского кабинета.

— Мисс Грейнджер, что случилось? Вы должны быть в Больничном Крыле.

— Туда нельзя, — отрезала Гермиона. — Мадам Помфри, она…

— Быть того не может, — МакГонагалл схватилась за сердце и медленно осела в свое кресло.

— К сожалению, это правда. Она ревоплотилась, — Гермиона посмотрела на МакГонагалл с искренним сочувствием и добавила, заметив замешательство. — Малфой сказал, что это называется так.

Внезапно раздался стук в дверь. Гермиона вздрогнула и с облегчением выдохнула, когда в дверях показалась фигура профессора Слизнорта.

— Мисс Грейнджер, — проговорил он, и в голосе его читались одновременно жалость, удивление и радость. — Наслышан, наслышан, мои глубочайшие соболезнования.

Гермиона поджала губы и кивнула.

— Так поэтому мистер Малфой доставил вас в мой кабинет? — МакГонагалл словно пришла в себя.

— Да, профессор, — от упоминания о Малфое Гермиона слегка скривилась. — Я не стала просить его отправить меня в Башню.

— Ничего страшного, мисс Грейнджер, — МакГоналалл грустно улыбнулась, — Вам придется немного подождать тут, пока мы с преподавателями проведем небольшое собрание, а затем я доставлю вас в Башню.

— Простите за неудобства, — пробормотала Гермиона, когда МакГонагалл трансфигурировала одно из кресел в удобную софу и переместила туда матрас, на котором лежала Гермиона.

— Все в порядке, мисс Грейнджер. Все будет в порядке, — заботливо проговорила МакГонагалл, сотворив из воздуха плед и укрыв им Гермиону. Слизнорт тоже зачем-то закивал, от чего его моржовые усы мелко задрожали.

Дверь скрипнула, пропуская в директорский кабинет профессора Синистру и профессора Вектор. Увидев Гермиону, обе вздохнули с явным облегчением. Видимо, уже и до них докатилась весть о произошедшем. Хотя за годы учебы Гермиона не раз убеждалась в том, что любой новости достаточно часа — и ее будут обсуждать даже самые блеклые призраки в самых отдаленных закутках замка. А уж тому, что преподаватели знают об исчезновении учеников, да еще и настолько одаренных, и вовсе удивляться не приходилось.

Спустя несколько минут на месте уже были все преподаватели, и МакГонагалл обвела присутствующих взглядом. Не хватало только профессора Стебль, Хагрида и мадам Помфри.

— Итак, коллеги, мы несем потери, — с горечью сообщила МакГонагалл. — За сегодняшний день мы потеряли слишком много учеников. Я не знаю, как сообщить об этом родителям, как смотреть им в глаза после такого.

— Минерва, вы уже выяснили, почему такое произошло? — профессор Синистра прищурилась.

— Да, — МакГонагалл коротко кивнула. — Именно за этим я вас и собрала. Этот дождь опасен. Все, кто касаются воды, тают в мгновение ока.

— Ревоплощаются, — подала голос Гермиона.

— Спасибо, мисс Грейнджер.

— Простите, но если говорить о ревоплощении, — тонкий голос Флитвика звучал испуганно, — значит они должны не просто растаять, а превратиться во что-то другое.

— Они превращаются, профессор, — Гермиона вмиг почувствовала себя уставшей от всего этого, — я своими глазами видела, как Джинни Уизли выбежала под дождь. Она растаяла, но на том месте, где она стояла, появился Черный.

— Кто — черный? — непонимающе переспросил Слизнорт.

— Об этом нужно поинтересоваться у мистера Малфоя, профессор Слизнорт. Он назвал их Черными, и я склонна полагать, что он знает намного больше об этом явлении, чем мы с вами.

— Гораций, — МакГонагалл строго взглянула на него поверх очков, — это ваш студент. Я хочу попросить вас, чтобы вы как можно больше узнали у мистера Малфоя о происходящем. А пока что школа будет закрыта.

— Но как мы отправим учеников домой? — профессор Вектор выглядела озадаченной, — мы не можем отвести их на поезд, потому что по дороге их — как точно подметила мисс Грейнджер — ревоплотит. Мы не можем отправить их домой по каминной сети, потому что мы не можем разжечь ни один камин. Что нам делать?

— Ситуация экстренная. В экстренной ситуации мы можем, мы имеем право, — МакГонагалл словно сама сомневалась в том, что собирается сказать и поэтому пыталась придать голосу как можно больше уверенности, — мы обязаны создать портключи.

— В обход Министерства? — ужаснулся Слизнорт. — Минерва, побойтесь Мерлина, это незаконно.

— Незаконно, Гораций? Подвергать детей опасности, вот что незаконно, — отрезала МакГонагалл. — Мы должны выяснить, как далеко простираются границы действия этого явления, и отправлять детей по домам.

— Ну и как мы, по-вашему, это выясним? — все воззрились на МакГонагалл так, будто она только что предложила завести в школе живого дракона.

— Малфой, — проговорила Гермиона, и все повернулись к ней. — Малфой точно знает, насколько масштабен этот дождь. Или знает, как это определить. Поверьте, он явно в курсе происходящего, но почему-то не хочет ничего объяснять.

— Я сейчас же поговорю с мистером Малфоем, — Слизнорт извлек из кармана мантии платок и протер лоб. — Сейчас же.

— Хорошо, Гораций, мы надеемся на вас. Профессор Синистра, теперь у меня просьба к вам.

Та кивнула и замерла, ожидая указаний.

— Факультет Хаффлпафф лишился своего декана. Я хотела бы попросить вас временно возглавить его, — МакГонагалл не приказывала, а именно просила.

— Конечно, Минерва, с радостью, — профессор Синистра легко улыбнулась.

— Тогда нам всем нужно отдохнуть. Гораций, жду от вас результата.

Все преподаватели закивали, а Слизнорт заметно погрустнел. Видимо, перспектива общения с Драко Малфоем его не прельщала. Но деваться было некуда, и он вместе со всеми преподавателями покинул директорский кабинет.

— А теперь я отправлю вас, мисс Грейнджер, в башню вашего факультета. И еще, у меня будет к вам маленькая просьба. Гриффиндор лишился старосты девочек.

— Я не могу, профессор, простите, — коротко сказала Гермиона, стараясь не думать о том, что сказал Малфой. — Старосту девочек можно назначать из студенток пятого или шестого курсов, у меня есть на примете очень ответственные девочки.

Гермиона отказывалась почти добровольно. Если ее мечты решили рухнуть — так пусть рухнут все. «Тебе осталось два дня», — гудел в голове голос Малфоя, перекрывая даже голоса, называвшие ее имя. Голоса ее ревоплощенных друзей.