Неожиданный сюрприз (гет)

Адриан припарковался у дома Маринетт часов в десять вечера. Достаточно поздно, чтобы Эмма уже уснула, но слишком рано, чтобы и Мари легла спать. Посмотрел на окна второго этажа, где лишь вчера рисковал жизнью, забираясь на эту стену так быстро, как только мог. В тот момент все, о чем он думал была лишь безопасность его маленькой дочери, которую он отчаянно пытался спасти. Впрочем, сегодня все было вполне мирно и спокойно. Даже свет не горел, Эмма, похоже, уже спала — в целости и сохранности.

Адриан перевел взгляд на окна первого этажа — в глубине дома мерцал слабый огонек. Похоже, Маринетт еще не ложилась, а значит, возможно, они все-таки смогут поговорить. Подумав, Адриан решил, что не стоит звонить в дверь — не хотелось бы разбудить Эмму. Он поднялся на крыльцо и постучал. Никто не открыл. Потом Адриан позвонил Мари на мобильный, но трубку тоже никто не поднял. В итоге он послал сообщение — последний разумный способ связаться с ней сегодня, потому что если это не сработает, то он уже начал подумывать о том, как пробраться в дом, минуя двери, и при этом ничего не разбить или не сломать…

А — Маринетт, нам нужно поговорить. Я сейчас перед твоим домом. Можешь выйти на минутку?

М — Адриан, уже поздно. Я уже в постели. Мы можем поговорить потом?

А — Я не уйду, пока мы не поговорим.

М — Прошу, иди домой. Поговорим позже.

А — Когда, Маринетт? Каждый раз, когда у нас есть шанс, происходит какая-то ерунда. Ты можешь пообещать, что и в этот раз ничего не случится? Я, вот, тоже не могу. Пожалуйста, выходи. Дай мне минуту, чтобы объясниться.

М — Адриан, я не могу…

А — Я не уйду, пока мы не поговорим.

М — Адриан, я не могу назвать тебе причин, но… Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не могу. Так будет лучше…

А — Позволь мне поговорить с тобой, а потом я уйду, если ты этого захочешь. Мне нужно сказать тебе что-то важное.

М — Что именно, Адриан? Почему ты не можешь написать об этом? Что такого важного ты хочешь сказать, раз уж для этого тебе непременно нужно меня увидеть?

И тут Адриан понял, что у него оставалось слишком мало времени. Маринетт скорее всего не выйдет, она уже забеспокоилась и разнервничалась. Нужно действовать сейчас, иначе станет слишком поздно. Он начал лихорадочно набирать короткие сообщения, надеясь, что она прочтет хотя бы одно прежде, чем отключит телефон, и оно привлечет ее внимание. Тогда у него появится шанс на то, чтобы, наконец, рассказать ей правду.

А — Это был твой день рождения

А — Я принес тебе розового пушистого мишку

А — Я рассказал тебе, что мой отец подарил такого маме, когда они начали встречаться. И потом он дарил ей медвежат на каждый день рождения, как напоминание о своей любви.

А — Я приготовил для тебя ужин. В квартире моего лучшего друга, в центре Парижа

А — Я сказал, что это квартира моего друга, но на самом деле она принадлежит моему отцу. У меня есть ключи, если тебе захочется снова ее увидеть

А — После ужина ты хотела включить музыку и потанцевать

А — К тому времени окончательно стемнело, и ты сказала, что так даже лучше, потому что мы не увидим друг друга, когда снимем трансформацию и отпустим на время Тикки и Плагга

А — Мы перестали танцевать под песню Нотр-Дам де Пари — Бель, и ты знаешь, почему…

А — Ты первая меня поцеловала.

А — Мы вместе принимали душ, в полной темноте

А — Когда я проснулся — тебя уже не было

А — А на следующий день ты рассказала мне про другого парня, в которого была влюблена, и о твоей разрушенной мечте быть с ним, но так ни разу и не назвала его имени

А — Я ушел после того, как ты сказала, что хотела бы вообще никогда со мной не встречаться

А — В тот вечер я хотел сделать тебе предложение, но у меня нет доказательств — я потерял кольцо…

До того, как Адриан успел отправить последнее сообщение, он услышал, как открылась дверь. Подняв глаза от экрана телефона, он увидел Маринетт… Она стояла на крыльце в тонкой, шелковой, темно-красной ночной рубашке. Ее сильно трясло, по щекам текли слезы, пальцы были прижаты ко рту, прикрывая дрожащие губы… Она была такой несчастной и растерянной, но все же просто очаровательной в своем смятении…

Слова прозвучали не громче шепота, но Адриан услышал так четко:

— Кот?

Он шагнул ближе.

— Добрый вечер, моя Леди. Мы так давно не виделись. Ты по-прежнему великолепна.

Маринетт печально улыбнулась сквозь слезы. Адриан настороженно подошел и остановился прямо перед ней, не отрывая взгляда от ее голубых глаз. Она же в это время напряженно всматривалась, пытаясь найти в его изумрудно-зеленых глазах то, о чем мечтала так долго — прощение.

— Ты замерзла, моя Леди, — тихо прошептал он и резко обнял девушку, крепко прижав ее к груди. Опустив ладонь ей на затылок и припечатав вторую руку к спине, он, наконец, позволил слезам, так долго копившимся, свободно литься. Маринетт также не сумела сдержаться, безуспешно пытаясь приглушить рыдания, и расплакалась еще сильнее. Вскоре он услышал ее шепот.

— Прости, Кот… Я так виновата… Пожалуйста, прости меня… Я не должна была говорить этого… я… Я… Я люблю тебя…

Последние слова она практически выдохнула, но его сердце расслышало каждый звук — громко и внятно. Он притянул ее еще ближе и счастливо зарылся залитым слезами лицом ей в волосы, нежно целуя ее макушку.

— Я тоже люблю тебя, Маринетт. Всегда любил, и всегда буду любить.

Казалось, время вокруг них застыло, а следом замерли и они сами, делясь теплом, слишком сильно напуганные, чтобы двинуться, расцепить объятья и, возможно, снова потерять друг друга. Немного успокоившись и придя в себя, Адриан склонился к уху Маринетт и тихо прошептал:

— Мурргу я теперь мяути, моя Леди?

Маринетт игриво оттолкнула его и, закатив глаза, рассмеялась сквозь еще не переставшие капать слезы, напомнив им те счастливые деньки, когда они были супергероями.

— Похоже, Кот, время тебя совсем не изменило! Заходи, котенок. Думаю, нам действительно стоит поговорить.

Он шумно вздохнул, довольно улыбнувшись.

— Ну наконец-то!

Они устроились в гостиной, оба взволнованные и нервные, не зная с чего начать. Адриан был просто незамутненно счастлив — Мари рядом с ним, и теперь она знает всю правду. У Маринетт же оставались некоторые вопросы и сомнения, которые она хотела бы прояснить до того, как снова кинуться в этот омут с головой. Постояв у окна и посмотрев на улицу, Мари развернулась к нему лицом, разбив тишину.

— Кот… Адриан… Девушка, о которой ты говорил вчера, твоя единственная любовь — это Ледибаг? То есть, ты любишь Ледибаг с тех самых пор?

Адриан заглянул в глубину ее испуганных глаз и медленно кивнул, не зная, к каким выводам она придет. Маринетт грустно вздохнула и снова отвернулась от него, стараясь скрыть подступающие слезы и горькое разочарование.

— Ее больше нет… Прости, но… Осталась только я… Не самая лучшая часть нашей общей личности…

Адриан подошел к Маринетт и, положив руки ей на плечи, развернул девушку лицом к себе. Он улыбнулся и нежно погладил ее щеку.

— Если ты намекаешь, что я был влюблен в твой костюм, то ты никогда еще так не ошибалась. Я любил и люблю тебя, Маринетт. Мне дорога ты, девушка за маской. Неужели ты и правда считаешь, будто маска меняла тебя — ту, какая ты на самом деле?

Она опустила голову, избегая его взгляда.

— Но без нее ты меня никогда и не замечал…

— Вот тут ты сильно ошибаешься, Маринетт. Я смотрел на тебя чаще, чем тебе кажется. Пожалуй, даже чаще, чем я сам себе позволял. Я всегда так отчаянно пытался избегать любых чувств к кому-то, кроме Ледибаг. Я был безумно в нее влюблен и не хотел предавать мою Леди, потому что каждый раз, посмотрев на Маринетт, и поймав себя на мысли о том, какая она миленькая, даже понимая, что мои чувства к Леди не взаимны, я не мог отделаться от ощущения, будто предаю свою любовь.

Когда мы перестали ежедневно встречаться в школе, стало немного легче, но я все равно часто о тебе вспоминал. До нашего выпуска, когда мы еще учились в школе, я так… так старался не влюбиться в чудесную девушку, сидевшую позади меня. Ту, что так открыто любила меня. Я просто хотел быть верным своей Леди, тебе, Маринетт. Даже когда не знал, кто ты на самом деле.

И волшебство маски не превращало тебя в кого-то другого. Все, что маски давали нам — это возможность быть самими собой, действовать так, как нам того хотелось и следовать нашим чувствам. Это всегда была ты, Маринетт, под слоем спандекса и магии. Мое сердце покорила ты — настоящая. Твоя красота, храбрость, доброта — все то, что и делает тебя такой чудесной, и все те черты, что я не раз видел за последние пару дней, а ведь сейчас ты маску не носишь.

Адриан обнял ее еще крепче и продолжил.

— Прости, что я ушел… Я должен был остаться и бороться за тебя… Рано или поздно, но мы бы узнали, кто есть кто…

Маринетт подняла голову и посмотрела в его глаза, едва сдерживая слезы.

— Нет, не… Не извиняйся, Адриан. Ты сделал то, что тебе показалось правильным. Если кто и виноват во всем — так это я. Я не должна была настаивать на сохранении этой чертовой тайны личности. В этом был смысл, когда мы сражались с Хищной Молью, но после его падения не стоило скрываться друг от друга. Я виновата… Я сама… С нами… Я все испортила…

Продолжить Мари не смогла. Горькие слезы хлынули из глаз, хрупкое тело задрожало в ознобе. Адриан в отчаянье смотрел на нее, не зная, что делать, как успокоить, как объяснить… Обхватив ладонями ее лицо, он попытался вытереть слезы.

— Маринетт, не надо, не плачь… Тут никто не виноват… Маринетт… Просто так получилось… Такое порой случается… Никто не виноват… Мы оба хороши… Так что, либо никто не виноват, либо виноваты мы оба…

Ничего не помогало. Ее трясло все сильнее и за каждой его фразой следовала новая порция слез. Не зная, что еще можно сделать, Адриан быстро прижался к ее губам, пытаясь показать и отдать ей всю любовь, пылавшую в его сердце. Все, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что ее — любят. Совсем скоро она ответила ему со страстью, что он помнил в своей Леди.

Они нехотя разорвали поцелуй и посмотрели друг другу в глаза, все еще соприкасаясь лбами. Оба — раскрасневшиеся и заплаканные.

— Больше никогда так не говори, Маринетт. Я люблю тебя… Всегда любил и всегда буду… Как я могу тебя не любить? Ты — та, о ком я всегда мечтал…

Она мягко ему улыбнулась и прервала речь, нежно поцеловав его в губы.

— Адриан, я начинаю сомневаться в том, что ты на самом деле был моим Котом Нуаром.

Адриан игриво отпрянул, нарочито удивившись.

— Ты меня обижмяушь!!! Я сомуршенно точно знаю, что был им! Почему так, моя Леди?

Она придвинулась ближе и мягко провела по его губам указательным пальцем.

— Потому что мой Кот Нуар вместо того, чтобы разговоры разговаривать, уже прижал бы меня к вон той стене и зацеловал до потери сознания…

Он усмехнулся.

— Значит, моя Леди предпочитает Кота — ходячий секс, а не обычного Адриана? А ты еще говоришь, что Маринетт скучная! Придурка Адриана вообще никто не любит!

Маринетт рассмеялась.

— Да, ты глупыш, котенок, мой любимый, милый, невозможный придурок, и я тебя безумно люблю именно таким, Адриан. Люблю сильнее, чем могу это выразить. Но давай начистоту. Ты же не ешь одни только сладости, тем более — на пустой желудок, мм? Иногда тебе хочется, или, точнее, тебе нужно что-то… мм… более сытное… что то… на вкус… хм… по-острее?..

Ухмылка Адриана стала еще шире.

— Ваше желание будет исполнено, Мурцесса. Ваш горячий, отмяунно острый Кот, как и заказывали…

В ту ночь Адриан так не покинул дом Маринетт. Им нужно было наверстать шесть лет любви, страсти и поцелуев… Они отпустили себя, обнажили чувства и разделили их между собой… Наконец-то могли любить друг друга полностью, не разрываясь в разные стороны… Наконец-то они открыли свои сердца и стали половинками одного целого. В ту ночь существовали только они вдвоем и их любовь.

Эмма была права — поцелуи действительно работали на Маринетт. Обошлись и без шоколада.

* * *

Даже не открывая глаз, Маринетт могла сказать, что было еще очень рано. Скорее всего, даже рассвет не наступил — в комнате было еще темно. Хотя, было как-то странно, что, несмотря на такой ранний час, она прекрасно выспалась. Маринетт перевернулась на другой бок, наслаждаясь воспоминаниями, всплывающими в голове.

«Адриан… Кот… Один и тот же человек…» — мысленно улыбнулась она. — «И он любит меня…»

С мечтательной улыбкой на лице она обняла подушку. Перевернулась еще раз, счастливая, как подросток, чья первая любовь оказалась взаимной. Постаравшись заснуть, Маринетт никак не могла понять, почему чувствовала себя такой бодрой еще до рассвета. Повалявшись еще пару минут, она открыла глаза и проверила будильник.

— Уже десять!!!

Она подпрыгнула и недоверчиво уставилась на часы.

— Как так?

У нее будильник сломался? Она всегда ставила его на шесть утра, даже в выходные. Маринетт любила вставать раньше Эммы, чтобы побыть немного в тишине, приготовить завтрак и не спеша собраться на работу. Она никогда не отключала будильник. Никогда. Он, скорее всего, сломался…

Маринетт перевела взгляд на окно и растерялась еще больше, увидев, что шторы плотно закрыты.

— Странно…

Мари почти не пользовалась шторами. С той стороны дома не было соседей, к тому же она купила симпатичные жалюзи, не пропускавшие нескромные взгляды, только солнечный свет, так что не было необходимости постоянно задергивать шторы. Она любила, когда теплые лучи утреннего солнца, вместе со звоном будильника, приветствовали ее каждое утро…

Сегодня ее будильник был отключен, а шторы — задернуты, перекрывая весь свет.

Это было странно и непонятно, но потом Мари вспомнила, что вчера тоже был не совсем обычный день. Адриан… Это, наверное, он сделал, так мило с его стороны. Она счастливо улыбнулась, упав обратно в кровать. Пусть его не было рядом, но он, должно быть, отключил будильник и задернул шторы, чтобы она поспала подольше. А ей действительно стоило как следует отдохнуть после всех недавних переживаний и бессонных ночей.

Мысли Маринетт снова вернулись к прошлой ночи… Его объятия, поцелуи, тепло… Она замечталась, вспоминая каждое прикосновение, каждое разделенное слово, когда некая деталь всплыла у нее в памяти… Что-то, о чем она вчера, в восторге и под влиянием момента, и не подумала…

«О нет! Нет-нет-нет! Только не снова!»

Маринетт в панике вскочила с кровати и бросилась к столику. Схватив телефон, она принялась лихорадочно искать свой «Женский календарь». Когда приложение запустилось, развернув все графики и расчеты, она замерла. Ну почему все должно было случиться именно между ее пиковыми днями! Значит…

«Быть того не может… Я, наверно, еще сплю…»

Пару минут она смотрела на экран, не зная, что делать, что чувствовать… Стоит ли ей предупредить Адриана о самой возможности?.. Неправильно утаивать от него такие новости… Что он скажет? Наверное, испугается, рассердится… Он бросит ее, она уверена… Они только нашли друг друга, только снова стали парой… Но ведь Адриан любил Эмму… Быть может, он обрадуется?.. К тому же, все-таки еще оставался шанс на то, что их глупость останется без последствий… Мизерный шанс, но все-таки…

Маринетт медленно положила телефон обратно на стол и пошла в ванную. Она кое-как проделала все утренние процедуры и, не торопясь, оделась. Для того, чтобы двигаться хотя бы в своем привычном темпе, она была слишком потрясена и растеряна…

Когда через полчаса Мари, уже одетая, собиралась выйти из комнаты, до нее наконец то дошло, что в доме было ужасно, непривычно тихо. Слишком тихо… Адриан, скорее всего, был внизу, и если она могла представить себе, что он все это время молчал, то Эмма, ни разу ни пискнувшая… В то, что она еще спит, Маринетт тоже не верила.

Заволновавшись, она ускорила шаг и, прежде чем спуститься, заглянула в комнату Эммы. Пусто. Кровать не заправлена, но Эмма никогда ее и не заправляла, если ей пару раз не напоминали.

Маринетт спустилась по лестнице. В гостиной было пусто. Как и в зале, и в кабинете. На кухне и в прихожей тоже никого не было. От непонятного страха ее сердце забилось быстрее.

«Они, наверное, вышли на улицу…» — попыталась она убедить себя.

Бросившись к окнам, выходившим на задний двор, Маринетт увидела на обеденном столе лист белой бумаги, исписанный красным маркером. Она взяла его в руки, и ее сердце остановилось, как только она начала читать…

Адриана не было. Так же как и Эммы. Маринетт держала в руках записку из девяти слов, из-за которых ее кровь мгновенно застыла.

Маринетт, прости, но у меня не было другого выбора…