Лабиринт забвения (джен)

Примечания:

Автора опять унесло в психоделику. А вот нельзя читать Борхерта на ночь.

Спонсор главы — Straight and Arrow от Indica.

---

Коридор с молниями остался далеко позади, но это слабо помогало. Гроза, блуждавшая над лабиринтом, наконец разразилась. Дождь хлестал холодными плетьми, достававшими, казалось, до самых костей.

Знакомый проржавевший вертолёт подвернулся как нельзя вовремя. Мон-Со рванул дверцу и оказался в кабине. Ветер исчез, но ливень продолжал грохотать.

Он стучал долго, долго, бесконечно долго. До полнейшей апатии. Когда всё кончилось, ожидаемое солнце не появилось — тучи, конечно, немного посветлели, но остались висеть над стенами лабиринта.

Мон-Со сидел в кресле пилота ещё минут сорок, прежде чем всё-таки спустился на мокрые серые плиты, покрытые тысячами слепых зеркал.

Пока он рассматривал небо через одно из них, картина изменилась.

…Тёмный центр управления, звёзды вокруг. Кау-Руку зачем-то понадобилась голограмма, так что экранами светила не ограничились.

Штурман что-то считал. Рядом с ним колыхалась, видимо, его личная звезда — на редкость живучая рыбина, с возрастом сменившая зелёный хвост на золотисто-оранжевый. Теперь она чем-то напоминала генеральскую форму. Кау-Рук переименовал рыбу из Наба в Нааба и был очень этим доволен…

Невероятной полезности воспоминание. А вот инструкция действительно неплохая. Что ещё в лужах показывают?

К сожалению, остальные лужи всего лишь отражали небо. Отличие их глубин от реальности состояло лишь в том, что небо в лужах было голубым — под цвет полудня. Небо над лабиринтом оставалось бессмысленно серым.

На этот раз Мон-Со блуждал по коридорам гораздо дольше. Часами ему ничего не попадалось, кроме развилок и поворотов. Стены, казалось, стали выше, из-за чего в лабиринте установился почти совершенный мрак. В полной тишине единственным спутником Мон-Со был предсмертный скрип таскавшегося следом вертолёта.

«Проводился когда-то такой эксперимент: сконструировали камеру, стены которой полностью поглощали любые звуки… процентов на девяносто девять и три десятых, кажется. Так вот, у человека в этой камере через полчаса начиналась паническая атака. Поэтому «Диавона» не безмолвна. Вас могут сколько угодно бесить пищащие кнопки, щёлкающие шлюзы и шипящая вентиляция, но без них вам было бы ещё хуже».

Лекция от Ильсора. Уже что-то, хотя и по-прежнему бесполезное.

Коридор, по которому шёл Мон-Со, пересекла посыпанная пеплом дорожка. По ней бежали двое детей: девчонка в кадетской форме и парень в футбольной. Головы обоим заменяли черепа.

Сегодня — или уже вчера? — Мон-Со нашёл их в кладовке Кир-Силя. А до этого…

…В квартире наставника было так пусто, что не заметить два черепа на полке было просто невозможно.

— Будешь плохо учиться — станешь одним из них, — иногда говорил господин Кир-Силь.

Его уроки выматывали. Бегать от колдуна по придуманному им воображаемому лабиринту с ловушками… Мон-Со подозревал, что, будь этот лабиринт реальным, его не прошёл бы и взрослый солдат. Тут не мудрено было пополнить коллекцию черепов на полочке.

Впрочем, однажды, после особенно трудного урока, когда лабиринт привёл Мон-Со в дом какой-то колдуньи в песчаном камуфляже, Кир-Силь разбил оба черепа о стену.

— Забудь о них. У тебя есть все шансы стать самым лучшим среди моих учеников. Если доживёшь.

Стать лучшим — какой менвит от этого откажется?..

Кажется, это произошло в конце лета. Потом Кир-Силь изменил методику обучения, и, когда начался учебный год в интернате, это заметил Кер-Со.

Брат тогда притащил Мон-Со к госпоже Рау-Би. Потом была кома, были панические атаки, во время которых он всегда был рядом… Угроза отчисления и перевода в гражданский интернат — позор. О колдовской карьере пришлось забыть. В прямом смысле забыть — осенние испытания Кир-Силя привели бы Мон-Со прямиком в психушку.

От колдуна остаётся лишь имя, но для этого нужно сначала стать колдуном. Весь интернат знал, что Мон-Со не справился. В подростковом возрасте это — трагедия. Сейчас бы он едва ли внешне отреагировал, но тогда… тогда он продолжил выкладываться на полную, чтобы стать лучшим хоть в чём-то.

Вроде бы даже удалось: в старших классах Мон-Со предлагали перейти в «Серую кобру». Он не пошёл — уже выбрал авиацию. Зря. Если бы не эта ошибка, в его жизни не было бы ни экспедиции, ни Библиотеки, ни зорновых арзаков, приносящих тысячи проблем.

Вертолёт за спиной скрипнул, предлагая идти вперёд. Куда? По ощущениям, на этот раз Мон-Со провёл в лабиринте гораздо больше времени, чем раньше. Возможно, даже побил рекорд своей последней тренировки с Кир-Силем. Тогда… часов семь вроде? Виски и глаза прошила фантомная боль.

Куда идти? И как найти выход?

Небо резко потемнело. Мон-Со поднял голову, ожидая увидеть очередную грозовую тучу. Но нет.

Примерно треть неба занимала огромная голова. Шар-Лин? Она нависала над лабиринтом, поворачивалась и что-то говорила. Голос звучал на грани инфразвука — эхо разносило по лабиринту низкие ноты, от которых Мон-Со казалось, что он находится внутри старинного полкового барабана.

Нет, отсюда точно надо выбираться.

Очередная лужа, которой Мон-Со, отвлёкшись на Шар-Лин, не заметил, оказалась провалом в никуда.

* * *

Падение неожиданно изменило направление на противоположное. Спина проехалась по краю стола. На нём упала какая-то бутылка, и её содержимое теперь лилось на голову Мон-Со противным липким холодом.

Он с трудом поднялся, опираясь рукой о стол.

Библиотека? Стол с теми зельями, которые надо было проверить. Рядом с ними лежит осколок зеркала, в котором Рес-Кай запер Ильсора. Кто-то отправил Мон-Со туда же?

Воспоминания обрывались на попытке вкрутить диод. Дальше как будто шло мгновение темноты, а за ним уже начинался лабиринт.

Состояние организма оставляло желать лучшего. Похоже, простуда всё-таки доконала. Подвёрнутая нога больше не болела, но колени почему-то не разгибались до конца, как и спина. Всё тело ломило, кости, казалось, стремились вывернуться из суставов. Переохлаждение? Или что это может быть?

Мон-Со забрал со стола опрокинутый флакон. Выкинуть, убрать разлитые остатки и написать служебную записку.

Он успел сделать два из трёх пунктов и спустился в кабинет, когда там появилась Шар-Лин. Не успел Мон-Со с ней поздороваться, как женщина разъярённо зашипела:

— Вон отсюда! Я же говорила: чтоб ноги твоей больше здесь не было!

Мон-Со не помнил, чтобы она ему это говорила. Да и ничего, что могло бы вызвать ярость Шар-Лин, он тоже не помнил. Но лучше было уйти и позвонить ей чуть позже. Сейчас адекватного диалога, похоже, не выйдет — она в ярости, а он опять ни зорна не понимает.

Дверь открылась в Нармё, и под странно озадаченным взглядом Шар-Лин Мон-Со покинул Библиотеку.

Кажется, он ошибся при вводе координат: точкой выхода оказалось озеро. Вернее, дверь полуразрушенного дома на его дне. Хорошо ещё, не особо глубоко.

Отплевавшись от ледяной воды, Мон-Со выбрался на причал и наткнулся на обгоревшие развалины. Короткое замыкание? Или что это было?

Касси. Что здесь делает Касси?

Мон-Со встретился с ней взглядом, но сказать ничего не успел.

Три, один, четыре…

Перед глазами снова замелькали цифры. Нет. Хватит на сегодня.

Получилось разорвать зрительный контакт, но цифры не исчезли.

…Правую руку жгло. Пахло палёным пластиком. Над головой шуршали страницы. Большие, плотные. Старинные.

— Пятнадцатое осо, — пробормотала Шар-Лин. — Ключ от Ирмелийской Библиотеки может находиться в пристройке в Нармё? Почему я узнаю об этом только сейчас?

Издалека послышался какой-то звон. Лиофонный? Кажется, звонили из Комитета…

Опора в который раз за день ушла из-под ног. Шкаф. Пыль. Плесень.

Ситуация уже начинала бесить. Если это продолжится, то придётся возвращаться в Эн-Сем. Навсегда.

В глазах понемногу прояснилось. Тёмная пристройка, мусор, затхлость.

В углу, в недрах бумажных обрывков и прелых листьев, что-то поблёскивало. Подойдя поближе, Мон-Со разглядел кольцо старинного ключа. Тяжёлый, маэ десять в длину ключ, украшенный художественной ковкой.

Ирмелийская Библиотека… Кому передать: арзакам или Шар-Лин?

Последней следовало сначала позвонить. Лиофон, наверное, остался в руинах.

Разминувшись с Касси, Мон-Со вернулся к остову дома. У него получилось найти одежду взамен промокшей, эллет вместо куртки и чудом уцелевшие документы. Лиофон тоже нашёлся, но с разряженным в ноль аккумулятором.

Не дозвониться. Похоже, придётся ночевать в пристройке — там хоть ветра нет.

Мон-Со вернулся туда уже в темноте. Дверь светилась — видимо, Касси собиралась уходить. Удачно.

Возможно, стоит вернуться и выяснить, что так разозлило Шар-Лин. Она знает про амнезию и, может быть, всё-таки снизойдёт до объяснений.

Не снизошла. Встретила пистолетом.

— Я всё ещё здесь, Кир-Силь. Убирайся.

Почему Кир-Силь? При чём здесь он?

— Я не знаю, какой предатель научил тебя пользоваться дверью, но сейчас перенастрой дверь на Ро-Ис и убирайся.

— Шар-Лин, я не…

Голос. Это не тот голос.

— Делай, что сказано.

Ро-Ис… На этот раз дверь вывела в какое-то тёмное помещение. Когда глаза привыкли к нему, слева стали различимы банки со светящимися водорослями. Кладовка Кир-Силя?

* * *

Дорога сужалась, превращалась в едва проходимую звериную тропу. Гнилые травы, будто вечно укрытые грозой, тыкались слепыми остриями в плоское, как потолок, небо. Гигантские бабочки вмёрзли когтистыми лапами в кипящую смолу и судорожно взмахивали крыльями, пытаясь выпутаться из плена. От движущихся чёрно-красно-симметричных полотен разило гнилью.

Тропа вела под крыльями, и каждый раз приходилось придумывать, как их обойти, не обмазавшись с ног до головы смолой и не получив по голове смрадным крылом. Идти надо было быстро, потому что, если ты промедлишь, из переплетения трав высунется слепая змеиная голова, которая сожрёт бабочку в один укус и потянется своим липким языком к тебе.

Однажды ты не успеешь скрыться от неё в зарослях, и зубы из белых кристаллов промелькнут над твоей головой.

В пасти разверзается бесконечный коридор, состоящий из арок-позвонков. Внизу они похожи на ступени — крутые ступени, из которых торчат ладони. Они цепляются за ботинки, заставляют падать — и ты летишь кувырком в неизвестность, но в какой-то момент замираешь на грани.

Тебе нужно сделать шаг. Наконец, после бега без цели, свой шаг. И ты — конечно же, разве могли быть сомнения? — шагаешь не туда. А потом тонешь, тонешь, тонешь в тёмной воде.

Вокруг тебя кружит размеренный фиолетовый звук. Кажется. Он настолько высокий, что просто не может не быть фиолетовым.

Фиолетовым. Фиолетовым.

— С ним всё будет нормально?

Голос одновременно и такой, и не такой. Он должен быть иным, но именно таким, какой он есть. Вопрос рвётся на части, и от него остаётся только знак. Смысл съеден фиолетовыми человечками на бумажке.

— Доктор, что значат эти фиолетовые звёзды?

— Я не знаю, полковник. Упорядоченные, пятиконечные, совершенно одинаковые безо всякой линейки… По крайней мере, координация не деградировала, в отличие от всего остального.

— Да. И занудство даже амнезия не стёрла. Эй, может, ещё что-нибудь? Доктору надо понять, как тебя лечить.

Справа возникает зеркало. Собственное лицо, но все черты перемешаны, переставлены. Первый взгляд не видит отличий, второй не находит сходств.

Перед носом возникают цветные карандаши. Ручки бы лучше — они привычнее. Но если попытаешься вытащить единственную в комнате ручку из кармана, в котором она лежит, получишь по рукам.

Ещё что-нибудь?..

На белом листе медленно проступают контуры. Ровное, полностью симметричное лицо. Густые, изогнутые ко внешним уголкам брови… градусов на сто пятьдесят — где там транспортир? Прямой нос с едва заметным шрамом слева на переносице. Чёрные волосы, спадающие почти до плеч едва намеченными волнами.

Большие, слегка прищуренные глаза с густыми ресницами. Чёрные, но их хочется закрасить зелёным карандашом. Белое лицо, сливающееся с бумагой. Пусть будет серо-карандашное.

* * *

Встать. Шаг. Второй. Третий. Магнит заклеен изолентой — дверь поддаётся легко.

За дверью — арзак. У него полностью симметричное лицо, но волосы отливают гнилыми водорослями с полки. Поверх — серая кепка.

— Курьер. Юнсар?

Он обязан носить это имя. Курьера зовут Юнсар.

— Нет.

Шаг не туда.

— Плохо.

Следующее единственно верное направление — на четвёртый этаж, в квартиру 899. Там дверь тоже открыта. По крайней мере, для хозяина.

В квартире тоже какой-то бардак с диодами, как дома. В зеркале отражался Кир-Силь.

А, ну да. На том столе в Библиотеке стояли зелья, изменяющие облик. Сам же проверял четырнадцатого.

В голове наконец немного прояснилось. Слабо, но Мон-Со хотя бы понял, где он находится на данный момент и что не понравилось Шар-Лин.

Где-то между изгнанием из Библиотеки и входом в квартиру пропал эллет. Пришлось идти его искать, чтобы не привлекать к странной одежде внимания.

Оказалось, арзакский плащ валялся на полу кладовки. Мон-Со не помнил, когда его снял. Впрочем, к зорнам плащ. Сколько времени прошло?

Он вернулся, бросил эллет в квартире и вышел в подъезд. Глупо было идти куда-то или звонить Шар-Лин, пока в голове туманы, но находиться в квартире было выше его сил.

Внезапно из сочащегося в реальность тумана вынырнул тот же арзак.

— Опять ты? — скривился Мон-Со. Лицо было до отвращения похоже. — Который час?

— Восемь двадцать по бассанийскому времени.

И голос.

— Спасибо.

Стоило бы спросить про день, а то и про месяц, но арзак уже сбежал. Он или нет?

К зорнам. Поставить аккумулятор на зарядку. Выбраться наружу и купить что-то поесть. В старой квартире Кир-Силя есть только микроволновка, так что придётся подумать.

Помочь могли старые рецепты от соседа по казарме ещё времён Академии, но они, похоже, были закопаны слишком глубоко. Зато вспомнились шесть способов приготовить горячие бутерброды, предложенных Морни.

Сыр, хлеб, что-нибудь третье. Чай. Благо карточка всегда лежит в документах.

Зимнюю куртку можно взять в кладовке. Вряд ли она будет отвратительнее того пальто.

В коридоре снова торчал арзак. Прятался от явившегося невесть зачем Рес-Кая. Косвенно — он. Но это болото на голове…

Или нет. Рес-Кая заинтересовал Кир-Силь.

— Добрый день. Прошу прощения за наглое вторжение к вам, уважаемый мастер…

— …Уважаемый мастер занят расчётами, госпожа.

— Когда он освободится, юноша? — мягко поинтересовался чуть надтреснутый голос на том конце связи.

— Я не знаю, госпожа. Он не сообщил…

Рес-Кай считал рожей ступеньки. В собственной голове опять всё было перевёрнуто. Нет, сегодня лучше никуда не ходить.

Предприимчивый арзак уже пробрался в квартиру. Сюда никому нельзя входить.

— Что ты делаешь в этой квартире? Отвечай.

На пол упал лиофон. Тот, что принадлежал Мон-Со, выглядел немного иначе.

Всё-таки Ильсор.

Когда Мон-Со отпустил его, арзак отскочил и, кашляя, заявил:

— Я ищу господина Мон-Со. Скажите, пожалуйста, вы его не видели?

С чего вдруг «господин»? Не в его духе. Да. Точно. Кир-Силь.

— Это вы.

Ильсор резко подался вперёд. Мон-Со отшатнулся и упёрся спиной в дверь. Арзак от намеченного плана не отступил и всё-таки полез обниматься. От столкновения с дверью мозг окончательно свалялся всмятку, и сопротивляться уже не было сил.

— Ильсор, если я сейчас потеряю равновесие, то упаду на вас.

— Голова кружится? Пойдёмте.

Он ухватил Мон-Со за локоть обеими руками и отвёл в комнату, где помог сесть. Такое отношение раздражало, но… к зорнам. Просто лечь и…

— Разрешите забрать вас отсюда?

Опять эта вкрадчивость. Усиленная одеялом, она даже подкупает. Это не арзак, это дух пустыни!

— Не разрешу.

— Какой же вы всё-таки болван временами!

Некоторое время он молчал, а затем резко поднялся.

— Хорошо. Но тогда я останусь с вами. Отдыхайте, пойду приготовлю что-нибудь. Есть пожелания?

— Здесь ничего нет.

— Ох-х… Вернусь через полчаса.

— Карточку возьмите.

— У меня есть, спасибо.

Где мятежник нашёл работающую карточку с кодом? Стащил, что ли? Или какой-то ренегат поделился?

Дверь с тихим стуком закрылась. Установилась непроницаемая тишина. Лишь из-за плотных штор пробивался серый дневной свет.

…Господин Кир-Силь созерцал опустевшую полку. Рано черепа расколотил.

— Плохо. Очень плохо. Даже для первого раза. Повторим.

И снова гнилая трава пыталась пронзить небо…

— Мон-Со! Ну же, просыпайся. Проснись!

В квартире было невыносимо холодно, пробивал озноб. Из коридора в комнату проникал свет. Его частично рассеивал силуэт склонившегося над Мон-Со Ильсора.

Гуманист. Помнится, в схожей ситуации он получил хорошую оплеуху. Сам осторожно гладил по голове. И не мог не чувствовать дрожь.

— Всё хорошо, слышишь?

— Ильсор, это простуда, а не страх.

Арзак мягко улыбнулся.

— Я знаю. Менвитам не свойственно бояться. Но ты сейчас явно не в своих горах.

Может быть. Рожа Кир-Силя в зеркале на это ненавязчиво намекает.

— Как вы… Как ты меня нашёл?

— Ты написал мне, попросил о помощи. Я пришёл.

— И узнал?

Мон-Со не помнил, чтобы писал сегодня какие-то сообщения. Или уже не сегодня? Он вообще преступно мало помнил.

— Не сразу, но по глазам. Каким бы ни был твой облик, когда ты змеишься, они становятся серыми.

— Когда я что?

— Глазки строишь. Змеиные.

— Не боиш-шься?

Смутно помнилось, что Ильсор всегда чуть отводил взгляд в сторону, когда говорил с Аш-Риа, Лин-Хесом или даже Кау-Руком, но на Мон-Со эта, в общем-то, логичная привычка давала сбой.

— Нисколько. Ну, разве что… разве что капельку, когда ты пытаешься меня задушить.

Это произошло дважды. Сегодня и в подземелье, во время разведки.

— Прости.

— Оба раза это был не ты.

— Я.

Ильсор тяжело вздохнул, но тему развивать не стал, за что Мон-Со был ему благодарен.

— Есть будешь?

Не дожидаясь ответа, Ильсор ушёл и вернулся с тарелкой и дымящейся кружкой. Бутерброды — ожидаемо по рецепту Морни — и чай с лимоном.

Около получаса Мон-Со и Ильсор молча сидели, прислонившись к стене. Арзак устроился на расстоянии и смотрел на световую дорожку, выбивающуюся из прихожей. Ни завязать разговор, ни снова обнять он не пытался.

Кружка явно потерпела поражение в противостоянии с извечным своим врагом, микроволновкой, и нещадно жгла пальцы. Это было самое яркое ощущение уходящих минут. Оно вытеснило и туман, и тот факт, что квартира, вообще-то, принадлежала Кир-Силю и приносила кошмары. Да и тело принадлежало ему, что не добавляло положительных эмоций.

Впрочем, едва ли горячий чай мог настолько улучшить ситуацию. Причину неожиданно накатившего спокойствия следовало искать не у себя в руках, а справа, на почтительном расстоянии.

— Дух пустыни.

— О чём ты?

— Признайся: заколдовал всё-таки? Тогда, на шестой год полёта.

Уточнение вырвалось само. Ни обстоятельств, ни причин события, когда Ильсор мог бы его заколдовать, Мон-Со вспомнить не смог.

— Я? Тебя?

— Ты мне слишком дорог, чтобы это было нормально.

Ильсор возмущённо фыркнул.

— Ты назвал меня своим другом. Сам!

На правой ладони был шрам. Мон-Со попытался его найти, но предсказуемо не сумел — вместо собственной он видел желтоватую руку Кир-Силя.

Ильсор протянул вперёд раскрытую ладонь. Вряд ли он об этом задумывался, но жест получился ритуально правильным — именно это, в теории, и надо было сделать. Шрам оказался на месте.

У арзаков не имелось традиции скреплять договоры кровью. Мон-Со даже почти вспомнил, как объяснял Ильсору, откуда она у менвитов и зачем она им нужна. По меньшей мере, он припомнил, какие приводил аргументы.

— Зачем я это сделал?

— Не зачем, а почему. Это же дружба, а не мирный договор или деловая сделка.

— В нашем случае…

— Зануда.

Ильсор всё-таки придвинулся вплотную. У них договоры скрепляются объятьями? Или арзаки просто любят обниматься?

— Тебя в Ламиэре не потеряют?

Это было больше похоже на «проваливай», чем на «подвинься». На самом деле не хотелось оставаться одному, но не вскрывать же собственное малодушие? Не после этого вопроса точно.

— Я предупредил их, что не вернусь до завтра.

— Долгоиграющие планы?

— Когда тебе станет лучше, мы вернём тебе твой облик.

— Мне и сейчас не плохо.

— У тебя жар, кошмары, и ты практически не возмущаешься. Наверняка есть ещё что-то. Я зашёл в аптеку, если что.

— Почему ты всё это делаешь?

— Ой! Ты живёшь в парадигме, в которой арзаки созданы, чтобы заботиться о менвитах. Что тебе опять не нравится?

— В этой парадигме не живёшь ты.

— Идём по кругу. Ты мне тоже дорог. В достаточной степени, чтобы я мог поступиться своей парадигмой ради твоего здоровья. Сойдёт за обоснование?

— Вполне.

— Ну и отлично. Пей чай, а то остынет.

— Спасибо… — «…что ты здесь». — …хороший чай.

---

Примечания:

Автор временно неадекватен, так как работает в приёмной комиссии вуза. Следующая глава выйдет непонятно когда, но, по крайней мере, на следующей неделе.