Право на крылья (джен)

— Слева!

Куроко до максимума выжал правый рычаг, трос резко потянул его за собой, а массивная лапа Титана с грохотом шлёпнула по крыше, на которой Тэцуя был секундой раннее. В воздух поднялась пыль, в разные стороны разлетелись щепки, осколки керамической черепицы и кровь — Куроко рубанул по незащищённой шее Гиганта, невесомо оттолкнулся от мощного тела и в тот же самый момент, что поверженный монстр с шипением рухнул на землю, приземлился возле дымоходной трубы. Оттёр пот со лба и шумно выдохнул, рассеянно осматривая дымящиеся останки.

— Это никогда не закончится, если мы не закроем дыру, — пробормотал Изуки, и покосился на Хьюгу.

Джумпей занял колокольню городской церкви. Мидорима, как тот и предполагал, расположился на башне Ратуши. Сакурай и Химуро выбрали крыши самых высоких жилых домов, друг напротив друга, дабы увеличить обзор. Рео контролировал водонапорную башню, а Касамацу единственному досталась земля — самая невыгодная для снайпера позиция, но если и был среди шутеров отрядов тот, кто справился бы с этим лучше всех прочих, то это Юкио.

Если за первые полчаса вторжения до Арьергарда добралось лишь два Титана, то сейчас мимо Авангарда и Второго фронта проходил каждый третий. Это значило лишь одно: Авангард, вероятней всего, разбит. А рассчитывать на то, что Гигантов смогут сдержать новобранцы, не приходилось. Шесть отрядов Арьергарда были расположены таким образом, чтобы взять добравшихся до них Титанов в кольцо, но в одном Шун был прав: какими бы опытными ни были основные составы Разведкорпуса, атака будет продолжаться до тех пор, пока они не заделают дыру в Стене.

Стоило радоваться уже и тому, что ширина отверстия не позволяла Гигантам проходить в город группами — слишком узко. Во всяком случае радоваться могли лишь те, кто не подозревал о существовании Перевёртышей…

Не к добру.

Голос Аоминэ звучал возмутительно радостно для того, кто пришёл к тому же выводу, что и Куроко.

Веселишься?

Сдавленный смешок прозвучал одновременно с ругательством. Порядком поотвыкнув разбираться в мысленных потоках бывшего напарника, Тэцуя позволил себе ненадолго отвлечься от горизонта и опустился глубже в сознание Титана. Тоо занимали левый фланг Арьергарда. И то ли дело было в том, что изголодавшийся по адреналину Дайки намеренно заманивал всех Гигантов, то ли в том, что Титанов привлекал располагавшийся по левую сторону речной путь, но самому отчаянному отряду разведчиков доставалось больше всех.

Накамуру и его кадетов разбили, — ответил Аоминэ. — Вот они и прут.

Куроко негромко вздохнул и осторожно коснулся нити, что связывала его с Кисэ. От Рёты его отделяло расстояние не более чем в милю. Хамелеон отряда Тейко то и дело поглядывал на контролируемый Тоо левый фланг, беспокойно переминался с ноги на ногу и буквально тонул в ощущении чёрной, ядовитой беспомощности: он видел, как один за другим Гиганты валятся под сокрушительным напором Аоминэ, но как бы не хотелось ему отомстить за товарища по отряду, покинуть позицию он не мог. Тэцуя провёл ладонью по струящейся серебристо-голубым паутине, и в ответ его накрыла тёплая волна благодарности: Рёта тряхнул головой и усилием воли отвернулся от левого фланга.

— Я слышал, что в Шиганшине Бронированный Титан появился сразу, — заметил Киёши, стряхивая с лезвия кипящую кровь.

— Возрадуемся же, что нас эта участь миновала, — проворчал Кагами, брезгливо оглядывая заляпанную куртку. — Они словно чего-то ждут.

Или кого-то выманивают, — эхом отозвался Аоминэ, и Куроко безмолвно согласился. — Акаши намеренно медлит? Почему дыра всё ещё не закрыта?

От сознания капрала Куроко отделяла глухая багровая стена. Мысленно приготовившись быть погребённым под лавиной ледяной ярости, Тэцуя осторожно скользнул вдоль преграды, и ничуть не удивился, когда в ответ полыхнуло хлёстким раздражением. Несколько секунд Сейджуро молчал. Когда же перед мысленным взором Фантома появилась картинка, он едва не выронил лезвия из рук. Перехватил рукояти покрепче, на всякий случай чуть отступая от настороженно вглядывающегося в горизонт Кагами, и прикрыл глаза.

Ничего не выйдет. Их контролируют.

Дайки еле слышно выругался, и Тэцуе потребовалась вся сила воли, чтобы не поддаться чужой ярости. Этого следовало ожидать. С той самой вылазки Гиганты вели себя странно, и нападение на Трост не стало исключением: хотели бы они уничтожить Стену, они бы это сделали. Обычные Титаны слишком глупы, чтобы продумывать всё наперёд, и вывод из всего этого напрашивался неутешительный — их кто-то направлял. Сейджуро не мог приказать тем, кому уже отдан приказ, а чем дольше военные стерегли внутренние ворота тем больше они уставали и тем больше Титанов прорывались через линию Второго фронта. С каждой минутой борьбы — особенно такой: непрерывной, методичной — нервы натягивались всё сильнее и грозили вот-вот лопнуть.

Аоминэ был прав.

Они выманивают нас.

Обойдутся, — не слишком уверенно отозвался Дайки. — Почему тогда не разрушить внутренние ворота? У нас бы не осталось выбора.

Разоблачение. — Куроко спрыгнул с крыши и, обойдя сразу двух Гигантов со спины, рубанул по жирным шеям. Удар Кагами последовал лишь мгновение погодя и оба чудовища повалились на землю. — Возможно, им нужно только оно.

Понимание напополам с тонкой ноткой ревности — Тэцуя не сразу понял, на что именно смотрит Дайки, а когда догадался, что тот заметил их с Тайгой манёвр, смущённо замолчал. Выяснять отношения было не время и не место, а Аоминэ, теперь пытавшийся запрятать отчаянную тоску поглубже, слегка выводил из равновесия. Дайки вообще частенько вышибал почву из-под ног и если раньше Куроко умел с этим справляться, то сейчас, спустя шесть месяцев порознь, не знал, стоит ли вообще реагировать. А если и стоит, то как.

Нужно выйти за Стену, и дать Гарнизону время залатать дыру, — уже глуше проговорил Дайки. — Иначе к чертям все наши…

Мимо Тэцуи прошмыгнул кто-то с нашивкой Ракузана на плече. Младший из разведчиков Акаши резво взобрался на колокольню и быстро зашептал что-то на ухо склонившемуся к нему командиру Сейрин. Хьюга хмурился, но трудно было не заметить, что идея Сейджуро, в чём бы она не заключалась, протеста у него не вызывает. Джумпей отрывисто кивнул, и невысокий разведчик тут же отправился дальше, теперь уже к Касамацу.

Хьюга же быстро сложил арбалет, выпрямился во весь рост и, дождавшись, пока внимание каждого из Сейрин будет обращено на него, жестом указал на повреждённую Розу.

— Движемся к Стене! — крикнул он. — Выходим за ворота: нужно дать Гарнизону время залатать дыру!

Зазвучавшее колокольчиками искреннее возмущение слегка щекотало. Куроко мысленно улыбнулся и кивком дал Кагами понять, что готов.

Я первый это придумал, — почти обиженно пробормотал Аоминэ.

Он успел добраться до нас, а значит, уже сообщил Йосену, — очевидно веселясь, возразил Тэцуя. — Ты должен был привыкнуть.

Успел забыть.

Голос Дайки звучал так, словно он жалел, но несколько мгновений и приказ Акаши ничего не изменили: было по-прежнему не время и не место. Следовало сосредоточься на том, что выход за Стену — идея отчасти безумная и прийти в голову могла действительно разве что этим двум. Рядом с Розой не было ни домов, ни деревьев, справляться с УПМ, пользуясь исключительно спинами Гигантов умели далеко не все разведчики, а увести монстров прочь у них не выйдет: у Титанов есть приказ, и те от него не оступятся. Оставалось лишь надеяться на скорую работу Гарнизона и предположительное нежелание тех, кто организовал вторжение, их убивать. Мысли о том, что, быть может, им прекрасно известно, какие именно разведчики были Перевёртышами, Тэцуя старался не допускать — проще было думать, что те побоятся убить потенциального Гиганта и будут осторожничать.

В противном случае, выходя за Стену, они рисковали подвести под удар всех остальных.

— То есть Акаши решил, что нужно выйти за ворота, и теперь мы все идём за ворота, — проворчал Кагами, уворачиваясь от клацающих зубов Титана, и с силой ударил по шее. Приказа уничтожить всех тех, кто уже вошёл в Трост не было, но это подразумевалось: покинуть город и оставить пару-тройку монстров с горожанами они не могли.

— Мы не можем обороняться вечно, — пожал плечами Куроко. — Это верное решение.

— А будь оно не верным…

— Это Акаши, — перебил Тэцуя и, обогнув водонапорную башню, снова подстроился под Кагами. — Неверных решений не бывает.

Здесь и сейчас, во всяком случае. В данный конкретный момент, когда приказывал действительно Сейджуро, дело не касалось чувств, привязанностей, вопросов долга, ответственности и концепции «в отряде шесть человек». Об этом Куроко говорить не стал, но себе и хмуро усмехнувшемуся Аоминэ напомнил.

— Ты ему веришь, — с лёгким изумлением констатировал Кагами.

— Я верю тому, что вижу, — поправил Тэцуя. — Будь на его месте любой…

Куроко словно налетел на невидимую стену, резко затормозил и едва не рухнул на землю. Несколько тонких нитей натянулись, больно дёрнули за кожу и в следующее мгновение с оглушительным звоном лопнули.

Сатоши и Хироши.

Гневный, отчаянный не то крик, не то рык Киёши пронёсся над крышами домов, в ушах зашумело и Куроко едва видел, как навстречу убийце молнией летел Тэппэй.

Титан не торопился. Прогнулся в спине, будто бы демонстрируя всем вокруг так не похожий на обрюзгшие фигуры монстров стан, небрежным жестом убрал с лица растрёпанные волосы, смял в кулаках безвольные тела двух разведчиков и отбросил их в стороны. Улыбнулся широко, грязно, кровожадно — так, как никогда не улыбались пустоголовые Гиганты — и безошибочно нашёл среди замерших в ужасе военных Куроко.

Глаза Тэцуи блеснули горьким узнаванием, серые глаза Титана — ядовитой насмешкой и холодным, безжалостным умом.

Тэппэй летел в ловушку, не зная, не имея возможности знать, в чьи лапы сейчас попадётся.

Тэцуя понимал, что нельзя, понимал, но не удержался — полный паники взгляд скользнул по кричащему от боли и ненависти товарищу, и этой проклятой секунды Перевёртышу хватило, чтобы всё понять.

Тогда, полгода назад, всё было точно так же. Одно мгновение, один брошенный на друга взгляд и безразличная злоба поменялась местами со свирепой жестокостью.

Воздух вокруг зазвенел, Аоминэ тщетно пытался докричаться до него через густой серо-голубой туман; Тэцуе казалось, что его за плечо держит побледневший Кисэ, что где-то совсем рядом солнечные блики играют на очках Мидоримы. Ему даже казалось, что он видит молнии в обыкновенно безмятежных глазах Ацуши и слышит слегка отчаянный страх Акаши, но всё это глупо, потому что Сейджуро никогда и ничего не боялся, тогда никого из них не было рядом, а взор заволокла густая, кровавая пелена. Он видел лишь тёмно-серую радужку чудовищных глаз и слышал хруст ломающихся костей Шигехиро.

Всё как полгода назад, только во сто крат преумноженное. Первый шаг по хрупкой черепице сделал человек.

Второй, ровно в то мгновение, когда храбрый, отчаянно храбрый Киёши наивно замахнулся на обманчиво незащищённую шею Паука, сделал уже Гигант.

Земля, небо, люди вокруг и собственное тело перестали существовать. Серо-голубой искрящийся туман звучал только яростью.

Тогда

День выпуска стал первым и последним днём за всё время обучения, когда старшим и даже самому Шадису не было никакого дела до того, чем заняты вчерашние кадеты. После торжественного распределения по организациям он произнёс сухую, но тёплую речь и махнул рукой на явно спешащий сбежать на праздник молодняк. Знамёна развевались за спинами теперь уже солдат, с кухни аппетитно пахло жареным мясом, а в казармах их ждали тщательно припрятанные вино, медовуха и эль: последнюю ночь внутри безопасных Стен те собирались провести с пользой.

Теперь, когда всё съедобное было съедено, а спиртное — выпито, на территории училища отовсюду раздавались звуки хмельного веселья, а солнце давно село за горизонт, Куроко и Шигехиро тащили вусмерть пьяного Кисэ под шатёр. Огивара снисходительно улыбался, слушая бессвязные бормотания сияющего Рёты, Аоминэ вышагивал позади и развлекался тем, что поминутно ставил тому подножки. Кисэ глупо хихикал, а Тэцуя то и дело оборачивался и с укором пялился на явно веселящегося друга: совсем нелёгкий Рёта, падая, вис у них на плечах.

Потрясающее умение сходить с дистанции после одного стакана восхищало Куроко так же сильно, как и способность Дайки не пьянеть вообще.

— Куроко-чи!..

Тэцуя, потеряв равновесие, свалился следом за Рётой на жёсткую кровать и недружелюбно зыркнул на скалящегося в широченной ухмылке Аоминэ.

— Посиди со мной.

Мольба в огромных янтарных глазах была бы почти трогательной, получись у Кисэ сосредоточить взгляд на лице Куроко. Сбежать до того, как медвежьи объятия сомкнулись на его шее смертельным кольцом не вышло, и то ли Рёта был не таким пьяным, как прикидывался, то ли даже в таком состоянии собственнические замашки давали о себе знать, но Тэцуя точно знал: побег не вариант.

А ни Шигехиро, ни даже Аоминэ не собирались ему помогать.

— Мы будем на крыше, — улыбнулся Огивара. — Присоединяйся, как уложишь принцессу спать.

Возмущение не имело и сотой доли того энтузиазма, что обычно, но фыркнуть у «принцессы» всё же вышло. Проследив взглядом за двумя лучшими друзьями, Тэцуя вывернулся из чуть ослабевших объятий Рёты и озадаченно прищурился. Ему показалось или…

— Секретничать пошли, — проникновенно заметил Кисэ.

— С чего ты взял? — механически поинтересовался Куроко.

— Я пьяный, а не слепой.

— Ты с ними в сговоре, а не пьяный, — упрекнул его Тэцуя и вяло швырнул в тут же протрезвевшего Рёту подушкой. — Что за представление?

Кисэ растянул губы в самой искренней и невинной улыбке из всех, имеющихся у него в арсенале, но, поняв, что попытка провалилась, расслабленно откинулся на подушку, — Куроко смотрел серьёзно и в меру жутко, а насколько Рёта успел понять, сочетание было не самым хорошим. Выставил раскрытые ладони вперёд и помотал головой.

— Эй, я тут вообще ни при чём. Огивара хотел поговорить с Аоминэ, Аоминэ — с Огиварой. Я просто помог.

— Это было до или после того, как Аоминэ извинился? — мстительно поинтересовался Тэцуя, припомнив их давешнюю ссору.

— На самом деле это было больше похоже на злое «Я всё равно прав», но я верно его понял, — ничуть не обидевшись, похвастался Рёта.

Куроко тихонько хмыкнул и, сдавшись под напором миролюбивого настроения товарища по отряду, забрался на койку с ногами. То, о чём эти двое собирались разговаривать, для Тэцуи большой тайной не было, и если Шигехиро хотел до Дайки донести, что тот теперь за Куроко головой отвечает, а сам Аоминэ дать знать, что Тэцу рядом с ним ничего не грозит, то дело их. Он давно привык, что его часто держали за обузу. Это страшно злило, но здесь и сейчас всё было совсем иначе. За тревогой Дайки и Огивары не было ничего, кроме тревоги, и пусть ему, пожалуй, хотелось бы чуть больше доверия к своему умению самостоятельно стоять на ногах, подобное было даже приятным.

Не то чтобы очень, но…

— Лучше страшно там, чем тесно здесь.

— Что?

— Аоминэ так сказал, когда пришёл извиняться, — пояснил Рёта и подтянул к себе колени. — Он не себя имел в виду, конечно, и хотя это только моё мнение, не бояться вовсе тоже неправильно, но… Но дело не только страхе.

Кисэ обхватил колени руками и улыбнулся. Улыбка эта вышла малость жалкой, а сам Рёта походил на мерцающую лампочку, что вот-вот погаснет. На обычное поведение главной звёздочки училища похоже было мало, и Куроко, понимая, что разговор по душам для кого-то вроде Кисэ ещё более нежеланен, чем для Дайки, повернулся к нему всем корпусом.

— Мой отец служит в Лейб-гвардии, — поделился Рёта. — Он гнался за этим местом как гончая за лисой, не было ни дня, чтобы мне не прочитывали лекцию о том, как прекрасна служба у короля. Я вырос во дворце, видел, как один караул сменяет другой, наблюдал за тренировками, а когда спрашивал, от какой же угрозы гвардейцы защищают королевский двор, мне отвечали, что от любой. Как за Стенами, так и внутри их. Я не видел никаких других военных, кроме отобранной элиты, а с Разведкорпусом познакомился, когда мне было семнадцать. Тогда они возвращались после очередной вылазки. — Яркие глаза грустно сверкнули из-под светлой чёлки, и Куроко понимающе кивнул: сразу после вылазки, разбитые, покалеченные, разведчики могли привлечь в свои ряды разве что таких отчаянных как Дайки или Шигехиро. — Но в училище я познакомился с Аоминэ и… — Рёта негромко рассмеялся и пожал плечами.

Да, это Тэцуе было хорошо знакомо. Азарт Дайки словно бы передавался воздушно-капельно, и если Рёта, благодаря физическим данным, мог хотя бы попытаться за ним угнаться, то у Куроко изначально не было ни шанса. Не было, однако в погоне за теряющимся где-то впереди Аоминэ голову глубоко внутри Тэцуи поднимал совсем иной зверь: не уверенность в себе и в том, что всё получится, а отчаянная жажда свободы.

Всё всегда так и работало. Кисэ и Куроко как две крохотные планеты вращались по строго заданной орбите вокруг Аоминэ, а Ацуши и Шинтаро ни на шаг не отставали от Акаши. Две яркие звезды тянулись одна к другой и в их неправильной солнечной системе все были на своих местах.

Всё так и работало. И Тэцуя сам понимал, что Шигехиро в кругу этих планет места нет.

— Среди передовых отрядов печальная статистика, — почти шёпотом проговорил он.

— Среди всех разведчиков статистика не очень, — возразил Рёта и легонько толкнул его в плечо. — И Эрвин Смит тоже когда-то был среди передовиков. Выше нос, твоего Огивару так просто не возьмёшь.

За шатром всё ещё раздавался громкий хохот подвыпивших парней и звонкий смех немногочисленных девушек. Гербы организаций развевались на ветру, переливались от пламени костров, и никто из разведчиков не думал о том, что скорее всего после первой вылазки их станет вдвое меньше.

Сейчас

Шинтаро устал не успевать. Когда сорокафутовый Гигант выпрямился, он понял, что перед ним Перевёртыш; когда тот откинул волосы с лица, первым порывом было нагнать Куроко и держать его так крепко, как только можно. А лучше ударить рукоятью по затылку и разобраться со всем этим самому.

Марию порушили Колосс и Бронированный, но Паук был единственным из них, кто в тот день убивал ради убийства: медленно, с наслаждением, одного за другим, на показ. Плёл кровавую паутину, загонял отчаявшихся разведчиков в свои сети и, поймав в них Тэцую, пришёл в абсолютный восторг.

Мидорима не знал, что он тогда ему говорил, но в том, что разговор был, не сомневался. Из них всех слышать Титана мог только Куроко, и Паук, ломая кость за костью в теле Огивары, несомненно, этим пользовался.

Краска уходила с лица Тэцуи вместе с жизнью. Тогда он так и не перекинулся.

Сейчас мир на одно мгновение потонул в ослепительно ярком серебристом свете, а в следующее воздух прорезал яростный рык.

Они не так уж и часто слышали его раньше.

— Оцубо рассказывал мне, как в одну из вылазок они видели шестерых девиантов. — Мидорима вздрогнул и обернулся на Такао. Тот смотрел на Фантома и в отличие от всех остальных Шутоку не хватался за мечи. — Жуткая была вылазка, Титаны взяли их в кольцо посреди равнины. Девианты же были ещё более странным, чем обычно. Они дрались против своих же. Гигантов. — Мидорима весь подобрался, словно готовясь защищаться, и с опаской встретил абсолютно спокойный и даже почему-то довольный взгляд Казунари. — Это было в ту весну, когда Акаши возглавил Тейко.

На дне внимательных глаз мелькнуло грустное понимание.

— Вы все, последний состав Тейко, — Гиганты, верно?

Шинтаро хотел шикнуть на него, но их никто не подслушивал. На них не смотрели даже, а в голосе не было ни страха, ни ненависти, которой так боялся Мидорима. Только облегчение.

Должно быть, выражение лица Шинтаро говорило за него — ответ Такао не потребовался. В тот самый момент, когда Паук схватил Киёши, словно надоедливую букашку, поперёк туловища, а Хьюго с криком ярости, забыв о собственном перекинувшемся разведчике, бросился другу на помощь, Казунари подошёл к Оцубо и положил руку тому на плечо.

— Капрал, вы ведь видели, кто этот Титан.

Земля не дрогнула под ногами Фантома. Тот словно из воздуха материализовался подле склонившегося над Тэппэем Пауком и принял на себя удар тяжёлой руки. Упал на одно колено, и — «идиот, какой же ты идиот!» — Мидорима знал, что так будет: чем дольше они не перекидывались, тем труднее было совладать с гигантским телом.

— Оставьте этих двух! — приказал Оцубо, и Такао тут же расплылся в улыбке. — Наше дело — остальные. Мидорима.

Шинтаро вздрогнул, понимая, что стоит уже на самом краю крыши, и обернулся на командира.

— Иди уже, — отмахнулся Оцубо, и тросы рассекли воздух раньше, чем капрал отдал приказ.

* * *

Аоминэ орал так, что непременно сорвал бы глотку, кричи он вслух. Мысли взрывались пёстрыми красками, сапфировый канат гудел от напряжения, а вибрирующая ярость Фантома ледяным пламенем хлестала по нервам. Он видел, как идиот Кисэ схватил Куроко за плечо, должно быть, пытаясь образумить его хотя бы так, и в следующее же мгновение спиной влетел в кирпичную стену — находиться поблизости во время трансформации никогда не было хорошей идеей. Видел, как замер Мидорима, как остановил отряд Акаши и как яркой вспышкой мимо пронёсся Мурасакибара.

Он видел, с каким безумным торжеством Паук смотрел на перекинувшегося Тэцую и чёрт возьми! Аоминэ никогда не был так зол.

— Дай-чан, — негромко прошелестела Сацуки и почти повисла у него на руке.

— Найди Рико, приведите в чувство Сейрин и уберите Киёши у них из-под ног, — глухо скомандовал он.

— А ты?

— А я дважды на одни и те же грабли не прыгаю.

Тогда, когда Паук рвал Огивару на части, а воющий от боли и бессилия Куроко тщетно пытался разбить не позволяющий перекинуться барьер Акаши, он был слишком занят собой, толпой безмозглых Титанов вокруг и мыслями о том, что самоуверенного не по силам и уму мальчишку уже всё равно не спасти. Он не пытался лезть к вышедшему из себя Императору, не стал, вопреки обыкновению, возражать. Он ничего не сделал, и, на самом-то деле, ядовитый упрёк в словах ни черта не знающего Такао был справедливым.

Теперь же всё было иначе. Он поймал взгляд Сейджуро, тот еле заметно качнул головой, предупреждая его о глупостях, но Дайки и без того не планировал перекидываться: не сейчас. Те, судя по всему, понятия не имели как много среди разведчиков Перевёртышей, а сдавать козырь раньше времени пусть и излюбленная манера Аса, но Аоминэ хорошо понимал разницу между оправданной и беспочвенной самоуверенностью.

Дать отмашку Кисэ, взлететь и… Он делал это сотни тысяч раз.

Не сделал лишь однажды. Наверное, Шигехиро уже тогда видел в нём нечто, чего не видел он сам.

В глазах Фантома не мелькнуло ни капли узнавания, но и ярость была направлена мимо снующих у него под руками Дайки и Рёты. С опозданием на полгода, но за сказанные когда-то на крыше Кадетского Училища слова Аоминэ отвечал.

Тогда

— Он догадался, — пробормотал Шигехиро и прислонился спиной к дымоходной трубе.

— Ага. — Аоминэ уселся прямо на черепицу и зажал между зубами травинку. — Но головомойка будет позже, расслабься.

— Знаю.

— Ещё бы.

Огивара хмыкнул, радуясь, что ничуть не ошибся в прогнозах относительно тона разговора, и, немного подумав, тоже сел.

— Опустим ту часть, где я предупреждаю тебя о падающих с его головы волосках, а ты вежливо напоминаешь мне, что его голова больше не моя забота?

Аоминэ весело хохотнул и оглянулся через плечо.

— А ты интересней, чем кажешься.

— А ты именно такой придурок, каким выглядишь, — не остался в долгу Огивара, однако удержаться от улыбки в ответ на довольный оскал лучшего из кадетов не смог. — Я не об этом хотел поговорить.

У костра на плацу зазвучала музыка, и первые весельчаки пустились в пляс вокруг высокого столба пламени. Такао Казунари откуда-то раздобыл фейерверки и теперь к рыжему свету от огня прибавились разноцветные блики от взрывающихся хлопушек.

— Он в Кадетское училище не из-за меня пошёл, — заговорил Огивара, растерянно смотря на пляшущую толпу, и Аоминэ повернулся к нему лицом. — Скорее я из-за него, потому что в одиночку он бы никогда не решился.

— Он хотел в Разведкорпус?

— Да, но в отряд учёных: Куроко-сан была врачом, его с детства из-за заумных книжек было не разглядеть, но дело было не только в этом. Просто в училище собирался поступать Сейджуро.

— Сей… Акаши? — Дайки выпрямился и непонимающе нахмурился. — При чём здесь Акаши?

— А ты никогда не замечал, что если сделать скидку на нездоровую тягу к острым предметам, цвет волос и глаз, то… они похожи?

Нехорошая догадка робко замаячила где-то на периферии сознания, и Аоминэ гулко сглотнул.

— Хочешь сказать, они родственники?

— Братья, — уточнил Шигехиро. — От разных матерей. Председателю Военного Совета Акаши Масаоми не к лицу иметь детей на стороне, поэтому о том, что у него в Шиганшине ещё одна семья, никто не знал. Деньги он, впрочем, исправно высылал, да и Тэцуя с Сейджуро какое-то время общались, но, сам понимаешь, при такой разнице в воспитании и окружении стать ближе у них бы никогда не вышло.

«— Акаши всегда близок к убийству.

— Откуда ты знаешь?

— Люди говорят».

Аоминэ мотнул головой, отгоняя непрошеное воспоминание и отбросил надоевшую травинку.

— Он поступил в Училище из-за брата?

— Скорее, чтобы доказать отцу, что он не хуже, но результат всё равно один. Видит Бог, старший Акаши ни одного из своих сыновей за человека не держит.

Дайки шумно выдохнул и пятернёй зачесал волосы назад.

— Вот так номер. И ты мне это рассказал, потому что...

Огивара сцепил руки в замок, запрокинул голову и прижался затылком к трубе.

— Потому что Куроко не всегда понимает, когда нужно остановиться. Он многое может, но не всегда верно оценивает свои силы. И… вряд ли он когда-нибудь попросит, но иногда, чтобы справиться со злостью, болью и обидой, ему нужен кто-нибудь ещё.

Шигехиро ненадолго прервался и, неловко поведя плечами, поднялся на ноги.

— Поверь, никому бы из нас не хотелось, чтобы в один прекрасный день на отца он стал похож больше, чем на мать. Поэтому ты просто будь рядом. Большего не прошу.

Пламя костра выдохнуло гигантский сноп искр, несколько особенно нервных девушек испуганно охнули, преувеличенно храбрые парни тут же притянули их за талии к себе и закружили вокруг костра. Крылья свободы на плащах некоторых из них ловили алые отблески и казалось, словно бело-синие перья горят в рыжем огне.

— Мог бы и не просить.