Право на крылья (джен)

Тогда

Кис Шадис считал себя хорошим инструктором. Он безупречно выполнял ту работу, за которую Закклай, имей он в закромах кого-нибудь ещё на эту должность, до конца жизни упрятал бы его за решётку. Прекрасно понимая, что ждёт кадетов за Стенами, Шадис допускал до службы лишь тех, кто мог служить. Из тех, кто мог, отбирал лучших. Часть лучших отправлялась в Разведкорпус, оставшиеся — в Военную полицию. Подавляющее большинство дошедших до выпуска, но не слишком мотивированных кадетов выбирали Гарнизон.

То, что было благим делом для одних, другими каралось порицанием и неофициальными выговорами. Тем, кто в разведчики, по мнению Шадиса, категорически не годился, но отчаянно стремился в бой, отказать было нельзя. Это огорчало самого инструктора, но крайне радовало верховного главнокомандующего — эти кадеты распределялись по передовым отрядам и первыми в Строю [1] натыкались на Титанов. Первыми же и погибали. Тем самым живой щит защищал повозки с провиантом и помогал элитному отряду достичь цели, но сознательно отправлять юнцов на верную гибель Шадис не умел.

Баллов у выше стоящих он себе этим не зарабатывал, но перед совестью, по крайней мере, был чист.

По составам в училище он распределял, руководствуясь теми же самыми соображениями, и зачастую к выпуску уже мог наверняка сказать, где каждому из завтрашних военных место.

— Ты хочешь, чтобы я за две недели до окончания обучения перевёл Куроко в первый состав?

— Да.

Шадис отложил в сторону сигару, так и не прикурив, и вышел из-за стола. Стоявший перед ним Акаши даже не дёрнулся.

— Нет.

— Вы видели его на последнем зачёте, — чуть нахмурившись, но не повысив голос, констатировал Сейджуро. — Он выше уровня второго состава.

— На УПМ — может быть, — нехотя согласился инструктор. — Но на земле он едва ли тянет на удовлетворительно. А если в воздухе убрать от него Аоминэ, то результат будет и вполовину не так хорош.

Куроко Тэцуе, к примеру, по глубокому убеждению Шадиса, в Разведкорпусе было самое место. Парень был умён, смекалист, смел и настойчив. Он быстро принимал решения и ни на одно мгновение не забывал об отряде. Быть может, мальчишка не так блестяще, как звёзды сто пятого тренировочного, выполнял поставленные перед собой задачи, значительно уступал не только им, но и многим из второго состава в силе и выносливости, но слабости свои прекрасно знал и умел их компенсировать.

— Зато в паре равных не найдётся. Вы не поэтому отказываете.

Всё это было верно, и будь на месте Куроко кто угодно другой, он бы уступил требованию-просьбе уверенного в своей правоте Акаши без вопросов. Но на его месте был он — часто забывающий о собственном благе Тэцуя, и, как бы не выигрывали от присутствия подобного шестого разведчика остальные пятеро, в том, что польза перевесит вред, Шадис уверен не был.

А потому коротко хмыкнул, задвинул шторы, пряча за тканью режущее глаза солнце, и вновь опустился в кресло.

— Я отказываю, потому что ты оцениваешь вашу результативность здесь и сейчас. В тренировочном лагере, где вместо Титанов деревянные макеты. Из первого состава путь только в Тейко — простых вылазок не будет.

— Тэцуя не хуже нас.

— Он хорош вместе с вами. Уверен, что не угробишь брата, пойдя на поводу у своих собственных амбиций?

Второй причиной нежелания инструктора идти на поводу был сам Сейджуро. Какими бы мотивами тот не руководствовался сейчас, родственные связи в пределах одного отряда не приветствовались. Тем более, что росли они порознь, да и за время в Кадетском училище едва ли перебросились парой фраз — если их личные неурядицы будут нарушать микроклимат в отряде, не выиграет от этого никто.

Шадис отвлёкся на прозвеневший за окном колокол, покрутил отложенную было сигару меж пальцев и снова отшвырнул её в сторону.

— Я найду ему место в Лейб-гвардии [2].

— И он откажется, — сухо улыбнувшись, отозвался Акаши. — Он откажется от тёплого местечка в Полиции и его как кадета второго состава определят в один из передовых отрядов. Он не переживёт и первой вылазки, имя напишут на памятной табличке в главной штаб-квартире Разведкорпуса, а Эрвин пришлёт мне письмо с соболезнованиями. Это гипотетически. На деле же, как только Дайки услышит, куда отправили Тэцую, он и Сацуки пойдут за ним. И поверьте, инструктор, нет такого расклада, при котором за ними не увяжется Рёта — Тейко потеряет половину основного состава. Вряд ли это то, чего вы хотите.

— Забываешься, кадет, — не слишком убедительно предупредил Шадис. — До угроз ты ещё не дорос.

— Я не угрожаю, — мягко возразил Сейджуро. — Я говорю, что будет.

За годы службы Шадис повидал много военных. Одним было суждено умереть, другие вырастали в тех, кто отправлял на смерть. Из первых кто-то умирал по глупости, кто-то утаскивал вместе с собой на тот свет как можно больше прожорливых тварей, а лучшие вели человечество к победе.

Вторые возглавляли отряды. Хороший командир, в отличие от плохого, понимал, что ради победы нужно сначала выжить, отличный же знал, что мало выжить самому, нужно уберечь отряд. Всё как в Кадетском училище, только цена выше — каким командиром однажды станет Акаши, Шадис сказать не мог. А в том, что станет, не сомневался.

— Бумаги я подпишу, — глухо отозвался инструктор. — Вот только парень откажется, в противном случае они с Огиварой окажутся в разных отрядах.

— Он согласится. В противном случае окажется в разных отрядах с нами. — Акаши посмотрел за спину инструктора, на просвечивающее сквозь шторы закатное солнце и тонко улыбнулся. — А Тэцуя ненавидит проигрывать.

Для плохого командира Акаши был слишком умён. Для просто хорошего слишком ценил доставшихся ему по составу товарищей. До отличного парню недоставало понимания того, что тащить всё на своих плечах вовсе не обязательно. Мало доверять команде — нужно было уметь довериться ей самому.

Куроко же...

— Всего доброго, сэр. — Акаши запоздало отдал честь и развернулся к выходу.

— Сейджуро? — окликнул его Шадис.

— Да?

— Ты слышал, что Ниджимура переводится в Полицию?

— Слышал, — кивнул будущий лидер элитного отряда Тейко.

Куроко же в одиночку на роль спасителя мира решительно не подходил. Он с ними вместе — копьё обоюдоострое, Шадис на самом деле не хотел думать, кого оно проткнёт скорей.

Что до плохого, хорошего или отличного... Время покажет. Научиться верить на чужом примере ещё никому не удавалось.

Сейчас

— Сворачиваемся! — заложив последний заряд, скомандовал Хьюга.

Солнце стояло в зените, по спинам градом валил пот, а изнурённые непривычной для апреля жарой и долгим простоем на месте лошади нетерпеливо фыркали и пристукивали копытами по пыльной земле. Палящее солнце доставляло неудобства, но в общем и целом те беспокойными не выглядели, что вкупе с чистым горизонтом и полуденной тишиной придавало уверенности.

— Странно, — нахмурившись, проговорил Кагами и отёр со лба пот.

— Что? — Куроко отвлёкся от прощупывания близ лежащей территории на предмет чужаков и растерянно моргнул.

— Странное чувство, — пояснил Тайга. — Мы вроде за Стеной, но такое ощущение, словно нас накрыло колпаком.

— И отгородило от Титанов железной стеной, — отбросив в телегу грязную тряпку, согласно добавил Киёши.

— Ничего не имею против, но бдительности терять нельзя, — осадил расслабившихся рядовых Хьюга. — Седлайте лошадей: времени осталось только на то, чтобы вернуться обратно.

Озадаченные разведчики наградили выжженный полуденным зноем пейзаж настороженными взглядами и разошлись каждый к своей лошади. Дождавшись отмашки Изуки, двинулись вперёд, всё ещё с опаской оглядываясь назад, но чем скорее был шаг животных, тем проще было оставить все беспокойства позади, возле траншеи.

О чём те говорили, Куроко прекрасно понимал. Стоило им выйти за Стену, как воздух зарябил от пронзившей его силы. Едва щекотавший кожу внутри города, крохотный купол разросся на многие мили вперёд, чужеродное умиротворение прочно поселилось в груди, а воздух внутри барьера словно застыл, делая звуки громче, краски ярче, а запахи насыщенней. Чужая сосредоточенность невольно притупляла свою бдительность — Тэцуя не думал, что ему удастся ещё хоть когда-нибудь ощутить подобное на себе.

Раньше, в Тейко, Акаши тем самым предупреждал атаки Гигантов. Действие сродни отвлечению Куроко: Тэцуя приглушал их запахи, когда они следовали по открытой местности и рассеивал внимание Титанов, когда те оказывались в непосредственной близости; Сейджуро увеличивал своё поле зрения на милю вперёд и отгонял монстров прочь от отряда.

Но что было привычным раньше, удивляло сейчас. Заступив за ворота и не поверив собственным ощущениям, Куроко оглянулся на Стену, но не увидел ничего, кроме вышедших в караул Небую и Мияджи. Акаши контролировал барьер вслепую, на несколько миль вперёд, а значит, и повлиять на трагически закончившуюся вылазку Сейрин тоже возможность имел. Попытка навредить тогда и желание защитить сейчас плохо вязались друг с другом, робко показавшаяся хрупкая надежда теплом обволакивала сердце, а Тэцуя всеми силами старался убрать так настойчиво просящуюся на лицо улыбку. Чтобы во всём разобраться, нужно было поговорить с Сейджуро, а предательская радость на лице при разговоре с бывшим командиром едва ли была уместна.

Подкинутые Судьбой грабли казались до боли знакомыми, потому сознательно наступать на них вновь было как минимум неразумно.

— Ты улыбаешься, — мимоходом заметил Кагами.

Не ожидавший обнаружить справа от себя напарника Куроко вздрогнул и выпрямил спину.

— Я рад, что мы не встретили Титанов.

Тайга не поверил, но в расспросы вдаваться не стал. Отчего-то слегка покраснев, отвернулся и тихонько прокашлялся.

— Прости.

Будь у Тэцуи чуть менее острый слух, тихие извинения затерялись бы в цокоте копыт и негромком споре впереди скачущих Киёши и Хьюги.

— Ты выглядел так, будто вот-вот выкинешь какую-нибудь глупость, и я не сдержался.

— Это всего лишь дневник, — равнодушно пожал плечами Куроко.

Обиды за тот случай Фантом действительно не держал. Срочное собрание Закклая, Трост, Мидорима, свалившаяся как снег на голову Момои — всё происходило слишком быстро, и о несерьёзной ссоре по пути в Стохес Куроко забыл. Они с Кагами часто препирались, стычки по большей части были безобидными и сами сходили на нет. Причиной того был не злопамятный, отходчивый Тайга и в принципе равнодушный к шпилькам в свой адрес Куроко.

Заступов за границу личного пространства он, впрочем, не терпел, но если и был вне Тейко человек, которому подобное простить можно, то это Кагами — о прочитанном дневнике Куроко не беспокоился. Напротив, это избавляло его от необходимости исповедоваться вслух.

— Ты помнишь, наверное, что сразу после окончания училища, мы с Тацуей выбрали Военную полицию.

Куроко недоумённо моргнул и кивнул. Потом понял, что тот всё ещё на него не смотрит и хрипло проговорил:

— Да. Ты нас немало удивил.

Тайга негромко хмыкнул и, прикрыв глаза, запрокинул голову.

— Мы мечтали о Разведкорпусе. Но семья Алекс бедствовала в Подземном городе. Она вырастила нас, и как бы нам не хотелось присоединиться к разведчикам сразу, отмахнуться от оставшейся в трущобах Алекс мы не могли. Эрвин бы никогда не позволил нам вмешиваться в дела Гарнизона. Разведкорпус и без того не пользовался у городских властей популярностью, а подавляющее большинство местных военных было в сговоре с бандитам. Единственной организацией, способной хоть как-нибудь повлиять на происходящее в Подземном городе, была Лейб-гвардия короля.

Кагами подцепил болтающуюся на поясе фляжку, бессознательно открутил крышку и так же быстро закрутил обратно.

— Алекс мы вытащили быстро, а вот так же скоро разобраться с преступниками не вышло. На то, чтобы полностью очистить улицы города от бандитов, ушёл год. О падении Марии мы узнали вместе с Эрвином, когда подавали прошение о переводе. После трагедии в Шиганшине Разведкорпус поделили на шесть частей, и мы оказались в разных отрядах.

Спор Тэппэя и Хьюги набирал обороты, Шун весело подтрунивал над однокашниками, а Коганей громко смеялся над особенно нелепыми выпадами друзей.

— Теперь у Тацуи есть Йосен, у меня — Сейрин. У нас у каждого свой отряд, но я прекрасно понимаю разницу. С семьёй так просто не расстаются. — Рассеянно улыбаясь, Кагами кивнул Куроко на разошедшихся в разные стороны старших и снисходительно покачал головой. — Так что вы, ребята, слишком много думаете.

Услышав знакомые слова, Тэцуя невольно натянул поводья и отстал. Кагами не сказал ничего нового, просто повторил то же, что говорил всякий раз, стоило пёстрому первому составу найти повод для ссоры и не разбушеваться, отмахиваясь друг от друга кулаками, а уйти в глухую оборону, разбежавшись по разным краям плаца. Тогда работало безотказно: и без того взбешённый Аоминэ находил новый объект для злости, намертво сцеплялся с веселящимся Тайгой, к ним так или иначе присоединялся неугомонный Кисэ, и в итоге они до изнеможения гоняли друг друга по плацу. Безумство продолжалось до тех пор, пока с тренировочного поля их за уши не вытаскивали Акаши и Мидорима. Куроко к этому моменту посредством еды находил общий язык с Ацуши, и всё снова вставало на круги своя.

Сейчас чуда, разумеется, не произошло, хотя было бы здорово, будь всё так просто. И пусть слова не решали всех проблем, казалось, словно не имеющий за душой никакого подвоха Тайга, неловко повернувшись, разом смахнул с души весь груз тревог и напрасных переживаний: Куроко негромко рассмеялся и, склонив голову, на выдохе произнёс:

— Ты говорил.

— И повторю сколько угодно раз, — радостно улыбнулся Кагами. — Слепому видно, как вы друг друга в толпе ищете. Не валяй дурака.

Тайга пришпорил коня, вмиг догоняя насупившихся Киёши и Хьюгу, схлопотал два подзатыльника разом и первым помчался к Розе.

Чем ближе к Стене они были, тем гуще становился барьер Акаши. Сила Красного командира [3] клубилась в воздухе, будто алая надпись «Не тронь», алые росчерки мерцали, то пропадая совсем, то появляясь вновь, а плотный купол напряжённо пульсировал: пять часов беспрерывного использования не прошли даром и оставалось только догадываться, чего это стоило Сейджуро.

Раззадоренный чужим буйством Фантом прикрыл глаза и потянулся к Стене. Первой, тотчас за воротами, обнаружилась ярко-жёлтая точка — Кайджо как раз собирались сменить их у траншеи. Солнечный огонёк шустро метался из стороны в сторону, словно ему было тесно в теле светловолосого разведчика, то и дело вспыхивал золотистыми фейерверками и искрил на манер неисправной сигнальной ракеты.

Чуть дальше, на южном краю лагеря, вуалью стелился изумрудно-зелёный. Свет покрывал армейские палатки густой зеленью и в отличие от юркого Кисэ совсем не мерцал — горел ровно, бесстрастно, ничем не выдавая мыслей владельца.

У кадетской столовой буйствовал фиолетовый Везувий. Сила лавой вырывалась вертикально вверх и пеплом опускалась на землю. Порошинки сливались воедино и хором возвращались к подножью горы, пока та обманчиво лениво пожирала уже третий ломоть хлеба.

Последний, но самый яркий светил со стены. Иссиня-прозрачный, холодный как мириады далёких звёзд свет, словно шпагами резал сгущающуюся вокруг Аоминэ тьму. Та сверкала тёмным, почти чёрным синим, клубилась вокруг и причудливо шарахалась от острых лучей.

Куроко знал, что стоит ему коснуться истончившегося за полгода сапфирового каната, некогда прочно цеплявшего одного к другому, и Аоминэ почувствует. Вздрогнет, не ожидая прикосновения, или неуютно поведёт плечами, брезгливо сбрасывая коснувшиеся души ладони. Ни удивление, ни злость, ни даже презрение Тэцую не пугали. Больше всего он боялся, что Дайки попросту не обратит внимания. Потому одёрнул потянувшуюся было к канату ладонь и открыл глаза.

Ворота поднимались медленно. Рёта проворно метался из стороны в сторону в унисон со своим огоньком и, в отличие от вспыхнувшего облечением Аоминэ, совсем не пугал.

* * *

Стоило Куроко спешиться и передать поводья подошедшему конюху, как мгновение назад беспокойно отплясывающий возле лошади Кисэ оказался подле него. Многозначительно поиграл бровями, всему Сейрин выдавая свои намерения посекретничать, и что только не подергал за рукав форменной куртки.

Тэцуя вздохнул, оглянулся на Хьюгу и, дождавшись чуть насмешливого кивка, отошёл вместе с Рётой в сторону.

О чём тот так переживал, гадать не нужно было — трещащий алыми искрами воздух, наверняка, заметил каждый из них.

— Где Акаши? — негромко спросил Тэцуя.

— У себя. — Кисэ нервно кивнул на лагерь и неуютно повёл плечами.

Весь налёт беззаботности и нарочитого легкомыслия как водой смыло. Меж светлых бровей залегла глубокая, сосредоточенная морщинка, ладони крепко стиснули лезвия УПМ, и весь он словно посерел. Куроко не знал, выматывает ли его так напряжение Акаши, или же дело в бурлящем негодовании Дайки и безотчётной тревоге Шинтаро, но выглядел Рёта плохо.

— Ещё немного, и этот купол лопнет.

— Мидорима не пытался с ним поговорить?

— Нет. Залез в свою скорлупу и носа наружу не показывает, — с усталым раздражением покачал головой Кисэ. — Правда, сначала рискнул набить морду Аоминэ.

— Что?

— Я не очень понял, что там произошло, но, судя по всему, после того, как вы ушли, Аоминэ ворвался в палатку Ракузана.

— Чёрт. — Тэцуя приложил руку ко лбу, понимая к чему мог привести первый спустя полгода разговор Сейджуро с Дайки, и мысленно отвесил себе подзатыльник за подобную недальновидность: хотя бы попытаться поговорить с обоими нужно было до.

— Ага, — грустно согласился Рёта и помассировал гудящие виски. — Они вроде не ссорились, но сразу после этого купол повис.

— Купол был и до, — механически возразил Куроко.

— А?

— Забудь. Мидорима цел?

— Пострадало разве что его эго, — невесело хмыкнул Кисэ. — Акаши барьер все пять часов держит. Когда тот первый раз замерцал, Мидорима вдруг сорвался с места и бросился на Аоминэ с кулаками. Шипел что-то про непомерное себялюбие и язык из задницы. Теперь сидит, чинит очки, — Рёта огляделся вокруг и склонился ещё ниже. — Сделай с этим что-нибудь.

Куроко переступил с ноги на ногу, с опаской глянув вглубь лагеря, и нерешительно посмотрел светловолосому разведчику в глаза.

— Если он снимет барьер, есть риск, что вы встретитесь с Титанами.

— А если нет, то Титан обнаружится у Ракузана в палатке, — с отчаянием в голосе громко прошептал Кисэ.

— Ты слышал приказ Эрвина.

— Да, и я слишком молод, чтобы умереть. — Рёта обнадёживающе улыбнулся и склонил голову к плечу. — Куроко, мы не знаем, кто держит купол сейчас: наш Акаши или его злобный двойник. Поговори с ним.

Проще сказать, чем сделать. Тэцуя проглотил нервный смешок, отрывисто кивнул и сжал стиснувшую его предплечье ладонь.

— Будь осторожен.

— Как всегда. — Кисэ, заметно повеселев, шутливо отдал честь и снова присоединился к собирающимся у ворот Кайджо.

В своё время Рёте от показавшего зубы Императора досталось едва ли не больше всех. Его нежелание самостоятельно лезть в логово врага и такое же сильное желание от срыва бывшего командира уберечь было вполне оправдано, а искренняя вера в то, что Куроко имеет шанс не просто быть принятым, но и выслушанным, немного льстила. Но как бы то ни было, ни похвальность первого, ни благодарность за второе не могли убедить самого Тэцую в том, что он не будет погнан с порога.

Сейджуро всегда путал сопереживание с жалостью. Беспокойство за себя считал оскорблением, а каждому, кто осмеливался ему посочувствовать, недвусмысленно указывал на дверь.

Куроко это знал и раньше этого боялся.

Сейчас же терять было нечего: однажды его уже прогнали, вряд ли во второй раз будет так же больно. Поэтому Тэцуя увернулся от заприметившей его Сацуки и, не дав себе времени на сомнения, отправился к палатке Ракузана.

* * *

Акаши вспомнил о галдящем вокруг шатра лагере, только когда брезентовая пола, негромко шурша, отодвинулась в сторону. Тонкая полоска света поделила пространство внутри палатки на двое, пыль под Солнцем закружилась, напоминая о том, что он сейчас не в прохладной штаб-квартире Ракузана, а в плавящемся на жаре Тросте, и Сейджуро пришлось сжать сцепленные пальцы плотнее — потревоженный чужим вмешательством купол едва не схлопнулся до крошечных размеров и не спровоцировал так нежелательную сейчас трансформацию.

Непрошенный гость, неслышно ступая по утрамбованной земле, прошмыгнул внутрь шатра и нерешительно замер напротив капрала. Уверенность, с которой тот переступил порог, ярко контрастировала с лихорадочно поблёскивающими глазами, и Акаши живо вообразил себе упрямо ощерившегося Фантома. Тот, отчаянно злясь, всегда шёл напролом, зачастую обнаруживая собственную безоружность лишь тогда, когда отступать было уже некуда. Буксовал на месте, собирая в кулак всю недюжинную храбрость, и с удивительным для себя фанатизмом рвался в бой.

Потрясающая строптивость для кого-то вроде него — видно, долгое время плечом к плечу с Дайки бесследно не прошло.

— Полгода порознь, а мозги по-прежнему одни на двоих, — не открывая глаз, прокомментировал Акаши.

Вспыхнувшая в ответ потаённая злость показалась такой привычной и обыденной, что этим даже слегка напугала. Впору было предугадывать реакцию сегодняшних рядовых, а не радоваться тому, что по-прежнему можешь предсказать ответ старых.

— Убери купол, — сухо потребовал Куроко.

— На благодарность похоже мало. Выйди, Тэцуя. Ты мешаешь.

— Тебе не выдержать двадцатичасовой вахты.

Вспышка глухой злости была ожидаемой. А вот откровенное «ты не сможешь» подействовало как красная тряпка на быка. Акаши скрипнул зубами, мимоходом отмечая, что прибывающий в зачаточном состоянии инстинкт самосохранения у Куроко окончательно сгладился, и, посрамив Аоминэ, рыкнул:

— Ты не знаешь, что я могу.

— Я знаю, чего ты не можешь, — спокойно возразил Куроко. — Если ты сейчас же не снимешь барьер, Кисэ изведётся и подорвётся на снаряде. Если Мидорима поймёт, что ты продолжаешь, он и шагу за Стену не ступит. А если опеку, не дай Бог, почувствует Аоминэ, то дракой дело не обойдётся.

— Всегда знал, что среди вашего балагана рассчитывать можно только на Ацуши.

— Он уже уничтожил двухдневный запас провианта. Акаши, пожалуйста.

Сейджуро пропустил мимо ушей изученную вдоль и поперёк привычку Тэцуи маскировать приказы убедительным «пожалуйста» и открыл глаза.

— Если Кисэ переживает за город, то и он, и все вы можете расслабиться. — Радужка предостерегающе блеснула одинаковым алым и напряжённо вибрирующий купол вдруг словно бы стабилизировался. — Выйди, Тэцуя. Это приказ.

Случись этот разговор полгода назад, призрак развернулся бы ещё после первой настойчивой просьбы покинуть палатку. После жёсткого «это приказ» отдал бы честь и исчез с глаз раньше, чем перешагнул порог. Но время шло, и кто бы мог подумать, что первым из них через собственные страхи и обиды переступит именно Тэцуя.

Фантом невозмутимо пододвинул к себе стул, сел и сложил сцепленные в замок ладони на груди.

— Мы не за город волнуемся, — упрямо и оттого почему-то смешно вздёрнув подбородок, возразил Куроко.

— Так и будешь сидеть здесь? — бледно удивился Акаши.

— Так и буду.

Алый купол засверкал с новой силой, красные всполохи припали к земле, перестав яростно метаться в воздухе, а вышедший за ворота Кисэ, наконец, вздохнул с облегчением. Тэцуя откинулся на спинку неудобного металлического стула и прикрыл глаза.

— Ты держал барьер до того, как к тебе ворвался Аоминэ. Не пытайся показаться хуже, чем ты есть. Не перед нами.

На улице зазвенел колокол, оповещающий о начале обеда, и в следующее мгновение все звуки пропали. За Розой искрил ярко-жёлтый огонёк, на противоположном конце лагеря туманом стелилась изумрудная зелень, а фиолетовый столп кипящей лавы по-прежнему буйствовал возле столовой. Иссиня-прозрачный, слепящий клубок света пульсировал со Стены, а блёклое, почти прозрачное голубое сияние ненавязчиво озаряло тьму шатра.

Не увидишь, пока глаза не закроешь. Акаши тонко улыбнулся и глубоко вздохнул.

— Ты зеркало моих ошибок, Тэцуя.

— Не мели чепухи.

_________________________________

[1] — имеется в виду Строй дальнего обнаружения. Почитать о нём можно здесь: http://ru.shingekinokyojin.wikia.com/wiki/Разведкорпус

[2] — Лейб-гвардия = Военная Полиция

[3] — здесь и далее отсылка к толкованию имён героев Куробаса: https://vk.com/pino_cchiofb?w=wall-116974112_28%2Fall