Кровавые Крылья Надежды (джен)

Понимание — вопрос перспективы.

Он медленно плыл на мягких волнах безбрежной темноты. Тишина и покой укрывали его, словно пуховое одеяло, а едва слышный разнотональный звон убаюкивал, будто детская колыбельная. Ничто не тревожило его разум, ни память, ни желания. Сон изгнал все раздражители, что еще совсем недавно рвали его на куски, и теперь спящему совсем не хотелось покидать эту уютную черноту.

Зачем? Если вернуться назад, то все, от чего он сбежал сюда, вернется и навалится с новой силой. Нет, здесь хорошо, следовательно, нужно тут остаться. Все живое стремится к безопасности и комфорту, не был исключением и спящий, так к чему куда-то стремиться, если в этом нет необходимости?

Хотя… что-то было не так. Где-то на краю сознания мелькала какая-то важная мысль, но он никак не мог ухватить ее. Какая-то цель… какая-то срочная необходимость… опасность для чего-то безмерно дорогого…

Спящий напрягся. Впервые с тех пор, как он попал сюда, темнота начала приносить дискомфорт. Он должен был поймать эту мысль, неважно, почему и зачем, ответ появится, когда она будет в его руках.

Ещё немного… ещё чуть-чуть, и…

Первым пришел образ красивой женщины с абсолютно белыми глазами и пышными волнистыми волосами цвета вороньего крыла. Рядом с ней была очень похожая на нее девочка лет двенадцати на вид, сверкающая любопытными карими глазенками. А вслед за этим словно прорвало плотину. Детство, учеба, женитьба, рождение ребенка и, наконец, злосчастная поездка его любимых девочек.

В одно мгновение Денни Эберт вспомнил все.

— Тейлор, Аннет! — взвыл он, резко попытавшись бросить вперед одеревеневшее тело. Каждая его мышца ныла от такого непотребного обращения, а взгляд застилала пелена, но он все равно пытался подняться, ни на что не обращая внимания.

— А ну-ка лежи на месте, болван! — чей-то грубый голос резанул по ушам, словно бензопила, а тяжелая рука, схватившая его за плечо, хлопнула Денни обратно на кровать. — В порядке твои девчонки. Малая в школе, а Нетти вот только пару минут назад отошла в кафе, умаялась бедняжка бдеть над твоей полумертвой тушей. Нет, это ж кем надо быть, чтобы себя до такого довести, а? Эберт, дубина стоеросовая, ты превзошел сам себя. Жена с дочерью побывали в заложниках и вышли без единой царапины, а ты уже пять дней в больнице валяешься, хотя ближе двух километров к этой веселухе не подходил.

Он еще что-то говорил, но для Денни все это звучало как бессмысленный бубнёж, все его внимание было приковано к фразам «в порядке твои девчонки» и «без единой царапины», прочее не имело значения. Осознав самое важное, Эберт прекратил вырываться из крепкой хватки и с облегчением откинул голову на подушку.

Зрение наконец начало проясняться, благодаря чему он смог разглядеть лицо того, кто удерживал его на кровати, и мгновенно узнал грубую бородатую морду Адама Маклафлина, главы профсоюза докеров. Если бы Денни попросили описать своего босса в двух словах, то он бы сказал, что тот похож на медведя — большого рыжего медведя лет этак пятидесяти. Рост, приближающийся к двум метрам, косая сажень в плечах, мускулистые руки и курчавая борода огненно-рыжего цвета со слабыми следами седины — вот как выглядел этот человек. Внушительно, но не сказать, чтобы то, чего люди ожидают от одного из самых важных людей города. Силач, но простак — так думали многие городские воротилы, когда его только выбрали на эту должность, вот только очень быстро пожалели об этом. Сметливый и острый ум вкупе с опытом прожитых лет сделали Адама одним из лучших администраторов для столь неоднозначной организации, как объединение работников порта.

— Шеф? — немного растерянно выдавил Денни из пересохшего горла. — Что ты тут делаешь? Тебя же не было в городе.

— А ты еще дольше поваляйся, глядишь, не только я вернусь, но и доча твоя замуж выскочит, — проворчал Адам, хмуро разглядывая подчиненного.

— Че?.. — слабо просипел Денни, выпучив глаза, и снова попытался подняться.

— Да не дергайся ты, олух, — беззлобно фыркнул Маклафлин, в очередной раз удержав его на месте. — Шучу я. А ты спросонья, похоже, вообще ничего не соображаешь. Хотя следовало ожидать, не зря же Курт говорил, что ты, прежде чем отрубаться, за голову хватался.

— Голова… — пробормотал Денни, силясь собрать мысли в кучу. — Где Аннет и Тейлор? Они в порядке? Что вообще случилось? Где я? Че… Гд-кха-кха-кха — начал тараторить он, но под конец закашлялся, горло саднило, словно оно попыталось выдать что-то не то. В голове все было до ужаса перепутано, множество нитей мыслей то и дело сплетались вместе. Сосредотачиваться на чем-то конкретно удавалось через раз, и то в лучшем случае. На половину вопросов вроде бы и так был ответ, верно? Да черт с ним! Он просто должен услышать это еще раз.

— Хо-хо, резвый какой, и не скажешь, что только очухался, — хмыкнул Адам. — Как я уже говорил, с твоими девочками все в полном порядке, только за тебя волнуются. Те ублюдки, которые их захватили, уже ничего и никому не сделают, но в этом деле много непонятного. Подробнее о том, что там было, тебе расскажет Нетти, как только вернется. А находимся мы сейчас в частной клинике нашего района. Не в городской же госпиталь тебя тащить было, верно? Кстати говоря, наши парни, которых вы с Куртом подняли по тревоге, тоже хорошо отличились, переловив значительную часть пособников террористов, за что уже успели получить официальную благодарность от мэрии и СКП. Кроме того, они еще и подняли неплохие трофеи, что, естественно, чудным образом прошло мимо властей, так что жди премию, приятель, — на этом месте он заговорщически подмигнул Денни, заставив того против воли усмехнуться, но в следующий миг переключился на более серьезный тон. — Но это уже не так важно, гораздо интереснее, что случилось с тобой. Не хочешь поделиться со стариком тем, что сам помнишь о той чертовщине? — спросил Адам, внимательно посмотрев подчиненного.

Денни сглотнул и закрыл глаза. Вспомнить и толком осознать, что там случилось, было не так то просто, голова совершенно не хотела переключаться на что-то конструктивное, то и дело окунаясь в радость и облегчение.

— Мои девочки живы и здоровы! Какого черта этот старый гад заставляет его думать о всякой чуши? — раз за разом поднимали голову эмоции, но рациональная часть Денни так же настойчиво одергивала его. Эта частичка снова и снова напоминала, что Маклафлин мало того что друг и шеф, так еще и со всех сторон прав, правильнее хоть немного разобраться в этом деле как можно раньше, а не тянуть кота за яйца.

— Не уверен, — в конце концов произнес Денни. — Когда копы по радио сказали о Падших, у меня чуть сердце не разорвалось от ужаса. Мне было просто необходимо узнать, что с ними, и… я узнал… буквально увидел их, не сходя с места. А вместе с этим и весь центральный зал торгового центра, одновременно со всех ракурсов… и после этого чернота. Видимо, тогда-то я и отрубился.

— Хм-м, любопытно, — задумчиво протянул Адам, откинувшись на спинку своего стула и скрестив руки на груди. — Как минимум, сразу понятно, в какую сторону нам предстоит копать. Хах, еще один из мозговитых будет для нас куда полезнее, чем какой-нибудь дебошир.

— Ээ… ты вообще о чем? — спросил Денни, непонимающе смотря на шефа.

— А сам-то еще не догадался? — поинтересовался бородач, сощурив глаза. — Поздравляю, Ден, теперь ты у нас парачеловечек. Радуйся ли, огорчайся ли, решай сам, но что есть, то есть.

Некоторое время Денни просто недоверчиво разглядывал Маклафлина, абсолютно уверенный в том, что он сейчас рассмеется и скажет, что пошутил — в конце концов, у Адама были свои моменты навроде того случая, когда он серьезно подумывал переименовать их общество в «Мертвых Кроликов» — но тот молчал и серьезно глядел в ответ.

— Ты, похоже, реально в это веришь, — медленно произнес Эберт. — Полагаю, такая идея не могла появиться только из-за моих путаных рассказов о том, что мне привиделось перед отключением, и пока я отлеживался, тебе предоставили реальные доказательства. Местные врачи делали томографию?

— Да, делали, но такие мысли появились еще до того, — согласно кивнув, пояснил Адам. — Не знаю, слышал ли ты об этом, но, когда один парачеловек получает силы, другой может это почувствовать, если, конечно, находится в непосредственной близости. Вот и наши оболтусы кое-чего почувствовали или, по словам Курта «словили настоящий приход». Так что нам было о чем подумать, — закончил он.

В палате повисла тишина. Денни не знал, что на это сказать, уж чего-чего, а такого он точно не ожидал. Это же реально кардинальные изменения в жизни! Наверное… А хотя что, собственно, в этом такого? По правде говоря, он и так по уши в том безумном дерьме, которое собой представляет это недоскрытое сообщество ряженых суперов. Приобретение собственных сил скорее хорошо, чем плохо, причем больше не самим их наличием — хотя с конкретикой еще предстоит разобраться — а возможностью по полной пользовать те скрытые и явные законы, что регулируют эту межгосударственную игру в полицейских и воров.

Но нужно кое-что уточнить.

— Мне ждать понижения? — напрямик спросил он, снова взглянув на собеседника.

— С чего бы это? — хмыкнул Адам, пряча в бороде улыбку.

— Ох, только не надо водить меня за нос, шеф, я же знаю, как ты относишься к кейпам, — раздраженно фыркнул Денни. — Для тебя все паралюди — это психопаты, только одни буйные, а другие тихие, и что-то я сомневаюсь, что ты доверишь руководящую должность кадру, от которого ожидаешь какой-то ненормальной выходки.

— Да ладно тебе, Денни, я не так уж плох! Некоторое сомнение в здравомыслии тех, кто после серьезного стресса получает всякие способности, это просто здравый смысл. Кто знает, что у вас там, в мозгу перемыкает, а? — даже возмутился Адам, после чего вздохнул и добавил: — Тем более, что практика меня поддерживает, — он немного помолчал. — Что же до тебя, то можешь не волноваться, будешь работать в прежнем режиме, может, и силу твою к делу пристроим, когда разберемся, что она вообще делает. Хотя ребятам все равно скажу за тобой приглядывать, мало ли что, сам понимаешь.

В ответ на это Денни просто кивнул, в конце концов, практика и правда была на стороне Маклафлина, тут не поспоришь.

— Ладно, что-то засиделись мы, — неожиданно сказал Адам, вырывая Денни из размышлений. — Пойду позову врача и сообщу твоей жене, что ты очнулся. Только не говори ей, что я тебя донимал расспросами прямо спросонья, ладно? А то чувствую, что от недовольства Нетти меня не спасут ни возраст, ни авторитет. Ты женился на страшной женщине, Ден. Серьезно. Думаю, если бы ей довелось повстречаться с Лунгом, этот японский змееныш сразу бы умотал из города, поджав хвост!

— Да, она у меня такая, — ответил Денни, слабо усмехнувшись. — Боевая.

 — Хех, это уж точно, — хмыкнул Адам, поднимаясь со стула. — Ну все, бывай,

приятель, — сказал он, после чего развернулся и направился к выходу.

* * *

Аннет сидела за столиком в кафе и вдумчиво размешивала кофе, гипнотизируя взглядом наполовину заполненную чашку. От мерного движения ее руки бодрящий напиток поднялся к краям, едва сдерживаясь в своем вместилище. Воронка, образовавшаяся в центре, затягивала в себя ее внимание, оставляя голову совершенно пустой от мыслей, терзавших ее в последние дни.

Эта злосчастная поездка, беспамятство мужа, ударившее буквально в то же время, непонятное ограбление, из-за которого пропал только старый браслет, и последствия… Эти демоновы последствия! Все складывалось одно к одному, терзая ее тяжелыми думами.

Аннет отлично помнила, что произошло во время захвата. Помнила боль и страх за дочь. Помнила неожиданно холодную и четкую мысль… нет, не мысль. Решение, которое за едва уловимые мгновения стало приговором. Ее воля была судьей, а желание — палачом.

В тот момент что-то вырвалось из нее и охватило все вокруг, позволяя Аннет ощутить каждого террориста, заложника и множество других людей за стенами торгового центра. Они были разными: злыми и добрыми, эгоистичными и самоотверженными или все вместе в разных пропорциях. Все многообразие человеческого рода в отдельно взятом уголке города покоилось на ладони Аннет Эберт. Искры их жизней были в ее власти, и она без жалости и размышлений задула все, что не желала видеть рядом с собой, одновременно подарив всем прочим мягкое касание с напутствием. Кому-то достался укор, кому-то поощрение, ее внимания не избежал никто… а потом все вернулось обратно. Мимолетное могущество схлынуло, словно отлив, исчезнув в глубинах ее сознания, и теперь трепетало слабым языком черно-белого пламени на самой грани восприятия.

Сложно было обернуть голову вокруг всего этого, но в первую очередь вопросы вызывала собственно реакция. Осознав произошедшее, Аннет не почувствовала ни удивления, ни паники, ни волнения, она просто… приняла все как данность. Словно не случилось ничего особенного. И вот это как раз заставляло беспокоиться.

А ведь есть еще и нулевая реакция на убийство целой толпы людей. Причем такое убийство, которое было, пожалуй, даже более личным, чем собственноручно перерезанные глотки. Но нет, и тут тишина. Только едва заметное удовлетворение от проделанной работы, сродни тому, что бывает, когда сметаешь мусор с крыльца.

Человеческое общество зиждется на биологических и моральных механизмах, обуславливающих взаимное сосуществование, и такое безразличное отношение к одному из центральных аспектов этих двух систем было, мягко говоря, странным. Убийство себе подобных должно вызывать хоть какой-то ответ у организма, если, конечно, этому не препятствуют некие патологии. От подобного не застрахованы даже матерые специалисты по сокращению популяции. Это естественно, это нормально; в ее же случае… есть то, что есть.

Честно говоря, если бы в свое время Аннет из навязчивого любопытства не засела за психологию, то могла бы посчитать себя психопаткой или социопаткой. К счастью, под параметры этих двух неприятных явлений ее случай не подходил, что не могло не радовать. К сожалению, от сомнений это знание не спасало.

Аннет вздохнула и, на мгновение прикрыв глаза, вынырнула из своего импровизированного транса.

Слава богу, что девочки пережили эту жуткую ситуацию без физических и психологических последствий, но… Аннет почему-то казалось, что тут не обошлось без того ее «прикосновения», хотя и не очень понимала, что именно сделала. Благо она четко чувствовала, что не навредила.

Казалось бы, одного захвата в заложники и всего последующего было достаточно, но нет, реальность не желала останавливаться на достигнутом. В тот злополучный день, когда они с Тейлор едва освободились из цепкой хватки правоохранительных органов с врачами и передали Эмму на руки Барнсам, на выходе из клиники их встретил Курт и сообщил о случившемся с Денни. Аннет даже сейчас не представляла, каким образом ей удалось прямо там не скатиться в позорную истерику, но была чертовски рада своей выдержке.

Они быстро оказались у больницы, в которую отвезли ее мужа, бегом добрались до его палаты, и… Аннет застыла в дверях. Просто стояла там и с болезненным вниманием всматривалась в бледное лицо Денни, который лежал на койке в центре чистого помещения, накрытый белой простыней до середины груди, и с капельницей в вене.

Тейлор бросилась к отцу, на заднем плане что-то бубнил врач, сопровождавший их сюда, но она практически ничего не слышала, а только смотрела на мужа и пыталась интерпретировать, что же в этой картине не дает ей покоя.

Нет, ее не поразило отрицание или ужас, в конце концов, по дороге сюда Курт успел их немного успокоить, рассказав о том, что, хотя пока и неизвестно, что послужило причиной состояния Денни, медики заверяют, что его жизни ничто не угрожает. Проблема была в другом.

Как и прежде, всплеск ее странностей не оставил Аннет без постоянных последствий, и, войдя в палату, она впервые их прочувствовала. В этот раз неожиданным подарком стало совершенно иное восприятие окружающей реальности. До поры до времени оно было практически незаметным, но стоило ей столкнуться с чем-то выбивающимся из привычного ряда, как оно в полный голос затрубило тревогу.

С ее мужем что-то… было не так. Он сам словно стал центром невидимой воронки или, скорее, вогнутого пятна на ровном полотне мира. Чем-то это ощущение, теперь исходившее от Денни, напоминало графическое изображение гравитации, когда на плоской сетке рисуют глубокую рытвину, должную изображать воздействие чего-то очень тяжелого, вот только… не было никакого изображения. И хуже всего то, что Аннет совершенно не представляла, что же это такое.

Как бы то ни было, она скоро свыклась с этим, хотя ощущала искажение каждый раз, когда приближалась к Денни. Пока не были понятны источник и последствия существования этой аномалии, с ней приходилось просто мириться и надеяться, что с ним будет все в порядке.

— А что, если нет? Что, если эта неведомая гадость все же что-то сделала с Денни? — то и дело посещала ее мысль, от которой сжималось сердце.

- Тогда я разберусь с этим, — мгновенно приходил бескомпромиссный ответ, в такт которому мерцали лепестки разгорающегося огонька. — Ничто не смеет угрожать моей семье!

Такие мысли всегда возвращали ей спокойствие, а переливы черного и белого, среди которых иногда проглядывались нити зелени, приносили уверенность, что она способна справиться с чем угодно, и после случившегося с террористами она честно не могла найти особых причин сомневаться в этом. Хотя новообретенная сила до сих пор нуждалась в детальном изучении.

Некоторые предположения о том, что же это означает, начали появляться только день назад, когда расшифровка МРТ показала, что у Денни присутствуют активная Корона Поллентия. Или, проще говоря, дополнительные участки мозга, по которым определяют паралюдей.

В конце концов, предположить, что все дело в этом, было просто логично. Да к тому же знакомо, отчего вызывало куда как меньше напряжения, чем полная неизвестность, чего уж греха таить.

Неожиданно обретенные способности были единственным, что отличало его от всех прочих людей, с которыми она контактировала после происшествия. Ну, не считая того, что он был ее любимым мужем, но чувства-то к такому делу не пришьешь, верно? В любом случае, это стоило проверить, благо всегда можно сходить в офис докеров и посмотреть на Убера и Элита. Правда, пока что до этого руки у нее так и не дошли. Нужно было заботиться о переживающей за отца Тейлор и навещать Денни, тут как-то совсем не до экспериментов. Ну, да это не срочно, ближайшие пару дней никуда эти оболтусы от нее не убегут, к тому же новое мироощущение не ограничивалось только этой аномалией.

Аннет поднесла чашку к губам и, сделав глоток, окинула взглядом посетителей кафе. Если аномалии вокруг мужа выбивали из колеи, то, что она видела сейчас, было проще и понятнее, но вместе с тем куда неудобнее и, наверное, даже немного неэтично.

Люди… обычные люди со всеми их темными и светлыми сторонами, надеждами и печалями. Вон сильно нервничающий паренек, он привез в больницу мать, которой неожиданно стало плохо, и теперь просто не находит себе места, хотя старается этого не показывать. Чуть в стороне пара молодоженов, пришедших на обследование по поводу беременности; девушка просто сияет счастьем и любовью ко всему вокруг, а вот мысли мужчины омрачает чувство вины, ведь он совсем недавно — как это ни банально — по случаю переспал с ее лучшей подругой. За ними восседает мрачный врач, у которого сегодня была ночная смена, а под утро еще и неожиданный вызов. Теперь же он мечтает поскорее добраться до дома, отлежаться, после чего уйти в запой на все выходные, стараясь алкоголем вытравить из себя воспоминания о молодой девчонке, которая еще в начале недели погибла у него на руках из-за насильственной передозировки.

Прочие люди со своими собственными жизненными ситуациями и чувствами. Они могли быть банальными и не очень, серьезными и глупыми, но все непременно являлись личными… слишком личными, чтобы так просто быть раскрытыми перед совершенно посторонним человеком.

Нет, это была не телепатия, Аннет не знала, что творится в их головах на данный момент, просто… понимала состояние людей и как-то узнавала, что привело к тому или иному. Наверное, больше всего это походило на эмпатию, помноженную на холодное чтение, или что-то вроде того. На самом деле, трудно было привязать способность к знакомым понятиям, и подсознание, упорно называющее ее Взгляд, не особо помогало. Тем более, что в это слово вкладывался какой-то глубокий и всеобъемлющий смысл, постоянно ускользающий от понимания миссис Эберт.

Ну, по крайней мере можно было сказать, что на фоне известных Умников она не слишком выделяется. Многие из этой братии доставали информацию словно кролика из шляпы, Аннет же сразу подметила свое ограничение: ее сила действует только на людей и только в прямой видимости: по фотографиям, телевизору или интернету уже не погадаешь.

Решив немного потренироваться, она снова окинула взглядом окружающие столики, стараясь воспринимать как можно меньше, и неожиданно споткнулась глазами о женщину с детской коляской. Она как раз направлялась в глубь помещения, видимо, только войдя в кафе. По крайней мере Аннет была уверена, что в ином случае давно бы ее заметила.

На первый взгляд она ничем не выделялась: невысокая, стройная, с каштановыми волосами и в обычной одежде. Гуляя по улице, можно встретить множество подобных ей и пройти мимо, не обратив особого внимания, но это если не можешь посмотреть глубже, посмотреть так, как последнее время видит Аннет.

Аномалия. Еще одна точно, такая же, как у Денни. Невидимое искривление на полотне реальности, притягивающее взгляд своей несуразностью и неестественностью. А еще была жуткая мешанина ее эмоций. Тут вам и радость от прогулки с годовалой дочкой, и решимость, попеременно сменяемая всполохами неуверенности и паранойи, и тягучий, иссушающий страх. Муж… ссора?.. Она его боялась, но все отчетливее понимала, что так не может продолжаться, и все же решимости пока не хватает. Хочет уйти, но до сих пор желает подчиняться ему? Не хочет, чтобы их дочь стала частью этого…

 — Её не должно быть здесь, — неожиданно поняла Аннет. По всей видимости, она возила девочку к педиатру, но в приступе пробного бунта просто сменила его и, возможно, даже не только человека, но и клинику.

— Извините, вы не возражаете, если мы присядем с вами? — вырвал ее из раздумий приятный голос. — Здесь совсем не осталось свободных столиков.

Аннет моргнула, похоже, она так сильно задумалась, что даже не заметила как объект ее размышлений направился прямо к ней.

— Ах, конечно, нет, присаживайтесь, — ответила миссис Эберт.

— Спасибо, — сказала женщина, вежливо улыбнувшись. В ее движениях читалась только нервозность, но, когда она смотрела на ребенка, все пропадало, словно туман на солнце.

Женщина наклонилась над коляской и осторожно подняла агукающего младенца.

— Ну вот, малышка, у мамы на ручках же веселее, чем в коляске, да? — спросила она, мягко покачивая ребенка, в ответ на что немедленно получила целую серию радостных звуков.

— А как зовут эту милашку? — спросила Аннет, не сдержав улыбку. Эта картина напомнила ей те времена, когда Тейлор была в таком же возрасте.

— Нас зовут Астер, — гордо ответила женщина. — Детка, поздоровайся с тетей.