Кровавые Крылья Надежды (джен)

«Крылья, когда-то несшие надежду, запятнаны кровью. Больше она нам не защитница».

Грета, катар отступница.

«Веками мое творение держало этот мир в равновесии. Теперь от нее осталась лишь тень».

Сорин Марков

В небе над старым городом безраздельно правила серебряная Луна Охотника. Долгая ночь Иннистрадской зимы уже не первый час покрывала Трейбен. На зданиях и крепостной стене играли тени от редких зажженных огней, придавая городу-крепости какое-то угрожающее величие. Плотно прижатые друг к другу дома с крепкими стенами, тяжелыми дверьми и решетчатыми окнами напоминали ощетинившийся копьями пехотный строй, готовый в любой миг принять противника на свои щиты и оружие.

Таковы были все города Иннистрада. Мира, где люди были в постоянной осаде тех, кто жаждет их плоти, крови и часто душ. Точно как от города, угрозой ответить на неожиданный удар веяло и от тех, кто жил в нем.

Разорвать толпой вервольфа, упокоить восставшего родича, заморить голодом неосторожного вампира или сковать демона. Суровый мир учил своих детей каждую секунду выгрызать себе право на жизнь, и они оказывались хорошими учениками.

Хотя все равно было время, когда народ здесь оставался лишь скотом для многочисленных темных тварей, ведь простого мужества часто не хватало, нужна сила, а вот ее-то обычным людям недоставало. Но все можно было изменить, все нужно было изменить.

В этом мире с давних времен жили Ангелы. Никто не знал, как они здесь появились; возможно, они были всегда, а возможно, их привели сюда древние Мироходцы, когда под натиском железных орд и, отравляющего плоть и землю, черного масла пало далекое Царство Серры. Неважно, как, в любом случае, крылатые девы были здесь. Искра света в глубокой Иннистрадской тьме. Они часто помогали людям — лечили, защищали, спасали. Но этого не хватало, чтобы изменить ситуацию. Им недоставало ни организованности, ни числа. На каждое существо света приходились множество жаждущих плоти тварей.

И вот однажды в этом темном мире возникло что-то новое. Не искра во тьме, но гигантский костер. Воплощение силы света, что стала щитом человечества! Символ надежды! Архангел! Авацина! И именно Трейбен стал местом ее снисхождения на многострадальный мир.

Пришествие этой новой силы тараном ударило в орды монстров, позволив человечеству не просто вырывать себе минуты жизни, боясь каждого шороха, но жить и развиваться.

Влияние ее церкви быстро распространилось среди людей, ведь молитвы Авацины на самом деле отгоняли нечисть, благословленное оружие жгло огнем, а подчинившиеся ей Ангелы встали с людьми единым строем.

Так в Иннистраде на долгие века установился новый порядок. Темные силы все еще были бесчисленны и опасны, но теперь они не могли просто упиваться своим превосходством, жируя на человеческой крови и плоти. Жизнь расцвела с новой силой.

Но ничто не вечно под луной.

* * *

Сорин Марков стоял на городской стене и осматривал Трейбен, наслаждаясь небольшой передышкой в кровавой игре, что длилась уже несколько месяцев. Битвы, отступления, ловушки, маневры. В ход шло все. Часто даже нельзя было определить, кто здесь на самом деле охотник, а кто жертва.

Но с этим пора кончать. Если безумицу нельзя вразумить, то следует принять радикальные меры!

Сорин тяжело вздохнул, с печалью глядя на город, что некогда был символом человеческого духа, а сейчас представлял собой обезлюдевший могильник вперемешку с развалинами. В стенах зияли широкие дыры, кое-где виднелись порушенные здания, то там, то тут тлели остатки пожарищ.

Древний вампир припомнил, как это выглядело раньше. Точнее, стало всего через несколько лет после его великого «предательства». Ровные улочки, красивые здания, галдящие толпы… Да, человечество всегда восстанет из пепла, стоит только дать ему шанс.

А ведь большинство его сородичей, кто в курсе тех событий, до сих пор поносит его за содеянное. Пьяные от крови дегенераты! Слепцы, неспособные увидеть, к чему все шло!

Сорин тихо выдохнул сквозь зубы, подавляя застарелую ярость. Это уже неважно. Теперь неважно.

— Глупые детишки, — тихо пробормотал он. — И почему они не могли не трогать то, что трогать явно не следует?

Падение зандикарской тюрьмы аукнулось на Иннистраде. Во всем происходящем явно чувствовалась щупальце одного из трех ее пленников. Самого хитрого.

«Или „самой“, как теперь говорят, — пришла в голову вампира ироничная мысль. — Кто бы знал, что за века заточения троица монстров в сознании местных станет тремя богами, а одного из них назначат дамой?»

— Хех, думаю, Нахири долго ржала над ними, когда услышала про это, — вслух хмыкнул он, вспомнив старую подругу, ставшую добровольной тюремщицей для мерзостных Эльдрази. И тут же нахмурился, когда разум услужливо напомнил ему о той глупой ссоре, во время которой он запечатал геомантку в Хелволт — тюрьму для неистребимых ужасов Иннистрада, сотворенную его собственной рукой.

«Нужно признаться хотя бы самому себе, что в происходящем сейчас есть и моя вина, — подумал Сорин. — Можно сколько угодно искать оправдания в своем ослабленном состоянии после сотворения Авацины. Правда в том, что я сам, зная ее характер и опасность Эльдрази, продолжал провоцировать тот конфликт. А потом не нашел ничего лучшего, чем на тысячелетия оставить Зандикар без хранителя. Поразительная глупость. Нахири есть, за что меня ненавидеть».

С пленения пожирателей из Слепой Вечности прошли уже многие тысячи лет. Он сам, Высший дракон Уджин и кор-геомантка Нахири заманили трех монстров в такой аппетитный для них мир и заключили в темницу, разработанную на стыке мастерства магии каждого из них. На постройку тюрьмы тогда ушло гораздо больше времени, чем на само пленение. Много лет совместной работы и миг титанической битвы, что оставила неизлечимые раны на родине владычицы камня.

— Я многое вынес из того союза, — тихо сказал сам себе Сорин. — И вот теперь мои творения на основе тех знаний исчезают одно за другим. Иронично, — вампир снова устало вздохнул. — Надеюсь, ты сможешь простить меня за то, что я должен сделать, дочь моя. Мне же остается лишь уповать на то, что ты это переживешь и сможешь вновь стать такой, как раньше.

Вдалеке раздался взрыв. Сорин дернулся и уставился в сторону другого края города, на некогда прекрасный собор.

— Итак, ты снова здесь, — выдохнул вампир, срываясь с места. Он несся над городом смазанной тенью, каждое мгновение преодолевая сотни метров. Сорин двигался на пределе естественных способностей своего рода, быстро летя вперед, лишь слегка касаясь крыш. Магию вампир применять не решился, опасаясь раньше времени привлечь к себе внимание своей цели.

«Интересно, кого она там почуяла, что так резво начала погром? Мне казалось, что три стычки назад даже ее поврежденное сознание наконец увидело пользу осторожности, — раздумывал он по дороге. — По крайней мере хорошо, что она именно там. Не зря ловушку ставил, да и до ритуальной залы, считай, два шага. Теперь осталось просто задержать ее, пока капкан не захлопнется».

Приземлившись на ближайшей крыше от своей цели, Сорин начал подготовку комплекса чар, которые должны подавить возможность световой телепортации из области и поставить щит против сверхбыстрого перемещения. Так она не сбежит.

Из собора доносились звуки боя и волны от мощнейших заклинаний. Свет и пламя дочери переплетались с синими и зеленым всполохами маны, что развеивали и блокировали ее яростные атаки. Кое-где в стенах виднелись новые пробоины. К счастью, здание было достаточно крепко и велико, чтобы выдерживать такое непотребное обращение.

Но, судя по перебоям в ответах, противники девочки начали выдыхаться. Пожалуй, стоит их спасти. Все же они очень удачно помогли ему, заманив ее в это место. Хоть и невольно.

Подгадав момент, когда силуэт его цели оказался напротив витража собора, Сорин выпустил заклинание и с невероятной скоростью влетел в витраж, разбив его вдребезги. Попав в здание, он собственным телом сбил крылатую деву, до того висевшую почти под потолком. Она полетела вниз, кувыркаясь в воздухе, но, не долетая до земли, взмахнула крыльями и остановилась на месте, повернувшись к новому врагу.

Сам Сорин после удара приземлился на один из внутренних балкончиков главного зала собора, посвященного той, что сейчас бездумно разрушала его. В груди вампира что-то кольнуло, когда он снова увидел то, что стало с его величайшим творением.

Архангел Надежды Авацина оставалась прекрасной даже сейчас, когда ее разум настигло безумие. Тонкие черты лица, белая кожа, стройный стан и черные доспехи были столь же идеальны, как и раньше. Картина прекрасной спасительницы человечества рушилась, когда глаз цеплялся за белые крылья, что сейчас были запятнаны кровью, а тень в ранее сиявших глазах и лик, искаженный яростным оскалом, уничтожали последние сомнения. Авацина пала.

И теперь беснующееся тело должно уйти вслед за разумом. Или же надежда еще есть?

— Здравствуй, Авацина, рад вновь тебя видеть, — негромко произнес Сорин. Краем сознания отмечая, что противниками его дочери был Джейс Белерен, один из тех балбесов, что натворили дел на Зандикаре, и Тамиё, подозрительная мироходка, которая ошивалась в Иннистраде последнее время.

Не удостоив его ответом, Архангел, выпустив из горла бешеный рык, ринулась на него, выпустив перед собой волну дикого пламени. Вампир проигнорировал ее огонь, неспособный навредить ему, и парировал мечом удар копья. От столкновения артефактного оружия вокруг разошлась ударная волна, разнесшая немногие уцелевшие стекла, а по балкончику, на котором стоял Сорин, пошли трещины.

— Зло должно быть повержено, — холодный голос Архангела совершенно не вязался с бешеным выражением ее лица, внося еще один штрих в картину глубины ее падения.

Вампир резким движением слегка отбросил от себя свою обезумевшую дочь и воспарил вверх, полностью переведя битву в три измерения. Дальнейшее сражение для стороннего наблюдателя, должно быть, выглядело как набор разных кадров, вспышек и смазанных теней.

Бойцы как в стоп-кадре практически одновременно сталкиваются в трех различных точках пространства…

Всполохи огня, света и молний создают огромные дыры в стенах собора…

Мгновением ранее возникшие из ничего манаформы ангелов распадаются в прах под порывами черного ветра…

Гигантские летучие мыши выцветают, растворяясь во внутреннем свете…

Столб лунного света пробивает потолок, но бессильно скатывается с кожи и доспехов вампира, а под ним в гранитном полу появляется зияющая дыра, ведущая прямо в подземелье…

Так продолжалось еще несколько минут. Побитая парочка молодых Мироходцев успела заползти в относительно безопасный угол и начать латать свои раны, осторожно поглядывая на битву старшего собрата со своим собственным творением.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Откуда не возьмись по всему пространству собора возникли десятки каменных ромбовидных многогранников со сложными узорами на поверхностях. Любой бывавший в Зандикаре мгновенно мог признать в них Эдры, которыми тот мир был буквально заполнен.

Авацина бессильно билась в путах, сдерживаемая четырьмя многогранниками, висевшими вокруг нее. Ловушка захлопнулась.

— Получилось, — с облегчением прошептал Сорин, подлетая к скованной деве. Он еще раз внимательно посмотрел ей в глаза. Свет луны, пробившийся сквозь прорехи в потолке, освещал парящую пару, и, казалось, на мгновение в яростном взгляде беснующегося ангела промелькнуло что-то еще, кроме всепоглощающей тени безумия. Возможно, узнавание? Печаль? Боль? Неужели фаза буйства, длившаяся столько времени, проходит, и вскоре она снова начнет смотреть на мир разумным, но все еще искаженным взглядом? — Пора с этим покончить, — тихо пробормотал тот, кого многие именовали Владыкой Иннистрада, планируя прямо через пролом в гранитных плитах.

Разумная фаза была гораздо опаснее бешенства. В таком состоянии сознание Архангела способно действовать не как бешеный зверь и использовать всю свою мощь, но в это время ее решения все равно диктуются сумасшествием. Ангелы, потрошащие людей в воздухе, орошая детей кровью родителей. Ангелы, жгущие села. Ангелы, штурмующие города и вопящие, что несут спасение, вот чем знаменита эта фаза. И, к несчастью для жителей мира, именно в ней их бывшая спасительница оставалась большую часть времени. Если Авацина сейчас перейдет в то состояние рассудка, его самодельная эдровая тюрьма ее не удержит.

Творец и творение спускались все ниже. Мимо проходили коридоры с расписными стенами, украшенные залы с иконостасами лидеров ангельских сонмов и даже подземные тюрьмы для содержания еретиков.

В конце концов они спустились в самое основание собора. Здесь, в небольшой комнатке, освещенной магическими огнями, перед постаментом с символом церкви Авацины на полу красовался выжженный крылатый силуэт.

— Ты узнаешь это место, Авацина? — негромко спросил Сорин. — Ты должна его помнить. Именно здесь ты впервые ступила в мир, а твой вздох возвестил о великих переменах в Иннистраде, — он немного помолчал. — И здесь же ты его навсегда покинешь.

Вампир переместил архангела точно на то же место, где когда-то воплотил ее, встал напротив и установил свой клинок острием на основании выжженной тени ангела. Из руки, размещённой на вершине эфеса, самопроизвольно пошла кровь.

— Здесь, в месте твоего рождения, я освобождаю тебя от твоего вечного бдения, — произнес он, пока густая алая жидкость текла по лезвию. Когда кровь достигла пола, по собору пробежала дрожь. — Внемли же словам своего создателя, Авацина, Ангел Надежды. Больше ты не страж этого мира, — новая волна дрожи, стены с натугой заскрипели. — Я сказал, — вампир с натугой завершил словесную формулу. А ведь когда-то для подобных манипуляций ему было достаточно одной лишь мысли.

Не произошло ничего необычного, только Авацина как-то обмякла в своих путах. Ни вспышки, ни искорки не осветило глубокое подземелье, но те, кто был способен чувствовать, уловили, как по лей-линиям мира несется чудовищная волна силы, а внимательный глаз мог заметить, как на мгновение сияние серебряной луны стало немного тусклее.

— Ну, вот и все, — пробормотал Сорин. — Остался последний штрих.

Он посмотрел на эдры, и под его взглядам они начали раскрываться, заливая все вокруг мертвенно-синим сиянием. То же самое происходило со всеми эдрами, что он разместил по всему городу и даже за многие километры от него.

Вампир неспешно подошел к своей любимой дочери, чьи глаза все еще были полны безумия.

— Прости меня, девочка, но на этом плане для тебя больше нет места, — тихо произнес он, глядя на нее. — Враг уже здесь, и что бы я ни делал, ты станешь его первой жертвой, — вампир достал из своего плаща тяжелый серебряный браслет, в центре которого сверкала алая капля. Это был полый алмаз, наполненный его собственной кровью. — Мой последний подарок тебе, — произнес он и, закрыв браслет на ее левой руке, сделал шаг назад. — Я изгоняю тебя из этого мира. Не знаю, куда ты попадешь, но эти эдры должны защитить тебя во время перехода через Слепую Вечность. Прощай.

Вокруг крылатой девы сформировалась многоцветная сфера, скрывшая и саму женщину, и эдры, что ее пленили. Через пару мгновений все вокруг залила вспышка света. Сорину даже пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы не ослепнуть надолго. Когда Мироходец вновь осмотрел помещение, на том месте, где ранее стояла Авацина, было пусто.

«Выживи, дочка, и будь счастлива, — мысленно произнес он, устало опершись о собственный меч. — Скорее всего, мы больше не увидимся».

* * *

— Что ты сделал? — требовательно спросил Джейс, подоспевший только к самому концу действа. Вслед за ним в помещение вошла Тамиё.

— То, что было необходимо, — холодно ответил вампир.

Взгляд синего мага несколько раз метнулся от Сорина к месту, где была Авацина, и обратно.

В конце концов хмурый взгляд мага упал на Тамиё.

— Должен ли? — спросил он представительницу лунного народа Камигавы.

Соратамианка нервно осмотрела помещение, подошла ближе к силуэту ангела, что был отпечатан на плитах силой древнего заклинания, и, присев у него, к чему-то прислушалась. Чуть вздрогнув, она поднялась, схватившись за свой маленький телескоп, словно солдат, успокаивающий себя наличием оружия.

— У этого… будут последствия, — отрывисто произнесла она.

— О да, — ответил Джейс, бросив взгляд на вампира. — Люди этого мира лишились защитника.

Где-то далеко вверху по небу прошел гулкий рокот, заставляя пыль с потолка осыпаться на Мироходцев.

— Мир лишился защитника, — поправила мага Тамиё, не мигая, смотря на него.

Рокот повторился, но на этот раз где-то в глубине земли. Гранитные плиты дрожали под ногами троих посетителей тайных глубин собора. Куски камня и стекла валились сквозь прореху в потолке с самого верха.

В конце концов тремор успокоился, и все стихло.

— Готовься к бою, Белерен, — вновь подал голос Сорин. — Оно уже здесь, — и, с некоторым усилием подняв клинок, пошел в сторону лестницы, ведущей наверх. Сейчас на полеты у него не было сил.

— Что же ты натворил, Марков? — пробормотал себе под нос Джейс.