Оленёнок Нара (джен)

Этой ночью я спала, как убитая. После прихода Цунаде тётя стала смотреть на меня с большей опаской, чем раньше. Этим она выводила меня из себя весь оставшийся день. Их пугал тот факт, что меня объявили вменяемой?

«О, Боги, Кокоро больше не будет убегать из дома, приставать к прохожим, делать что-то криминальное. Кошмар!» — пробубнила я, чистя зубы.

Я посмотрела на себя в зеркале. Как же было непривычно видеть вместо своего светловолосого, голубоглазого, тридцатилетнего отражения семилетнюю девочку — «анорексичку» с огромными карими глазами и тёмными короткими рваными волосами, торчащими во все стороны. Я сплюнула пасту в раковину, прополоскала рот и протяжно зевнула, потянув руки вверх. Не знаю, возможно, это всё ещё действия таблеток, но некая эмоциональная тяжесть никуда пока не исчезла. По крайней мере, я молилась на последствия от лекарств. Ведь в ином случае это была всемирно известная лень Нара, в которую так влюблены все школьники, читающие мангу. То есть, да, мне тоже нравятся эдакие сонные мужчины с головой на плечах, но сама себя к людям с таким складом характера я не причисляла. Энергия, конечно, не била из меня ключом, но и лентяйкой я никогда не была.

— Ладно, подумаю об этом потом, — промычала я, выходя из туалета, почесывая затылок.

В коридоре мне сразу встретился Шикаку, стоящий рядом с дверью.

— Подслушивать за сестрой, пока та в туалете? Это вообще нормально? — уныло произнесла я, проходя мимо подозрительно спокойного мальчишки.

Мне уже было ясно, что мой новый «братец Кролик» начал что-то подозревать. Он не спускал с меня глаз с того самого дня, как я подменила оригинал кулона нашей прабабки или просто бабки на свою фамильную ценность. Я не винила его в подозрительных косых взглядах в мою сторону. Думаю, на его месте я бы тоже была вся на нервах после проигрыша такому балбесу как Ичиро и выигрышу за счёт ещё большей балды — Кокоро. Но что поделать — теперь я здесь, и этого уже не исключить. Я закрыла дверь в свою комнату и подошла к окну.

— Я бы вернула тебе Кокоро, Шикаку, но это уже невозможно. Да? — спросила я, подняв со стола красный мячик, оставленный псевдобогом Деми.

Странно это всё. Зачем кого-то отправлять в другой мир, чтобы навести там порядок? Да и удивительно, что кто-то способен на такое. Я, честно говоря, никогда и не отрицала существование Бога, но думала, что если уж и встречусь с ними — то после того, как умру. Ну или я бы окончательно убедилась, что смерть — это конец жизни, перестав существовать во всех временах и пространствах. А тут... Какая-то нелепость, глупость, идиотизм.

— Идиотизм! — повторила я, оглядываясь по сторонам.

Деми не был замечен мной, а жаль. Мне хотелось вызволить его сюда вниз, чтобы переговорить. Однако он видел все мои мысли наперёд. А потому отказался показываться.

— Кокоро! — громкий крик тёти отвлёк меня, и я выронила мяч на пол.

Он покатился вниз под кровать. Я решила не доставать его, оставив мяч в надёжном месте, куда вряд ли кто-нибудь полезет. Дверь в мою комнату открылась, и тётя Харета вбежала внутрь. Она подскочила к шкафу и резко открыла дверь. Было в её действиях что-то нервное. Я подумала, что она переживала за наш с Шикаку первый день в Академии.

— Кокоро, давай с тобой оденемся, — пробормотала женщина, копошась в моём гардеробе. — Так, это не подойдёт, это тоже... — нервно тараторила она, просматривая каждые футболку и штаны.

Я подошла к ней ближе и тоже глянула в шкаф. На вешалке в углу висела белая кофта с длинными рукавами. Я осторожно стянула её вниз и приложила к себе.

— Я надену это, — сказала я, глядя на удивлённую тётю.

— Ну, как знаешь, — медленно произнесла женщина. — Ты же вроде как не любишь эту кофту?

— Холодно, — спокойно произнесла я, подойдя ближе к шкафу и достав с полки синие штаны-капри.

— Кокоро, твоя сумка с учебниками лежит внизу. Я пойду пока положу тебе поесть, — удивлённо произнесла женщина, отходя к выходу спиной и наблюдая за тем, как я самостоятельно переодеваюсь.

— Что-то еще? — холодно спросила я у стоящей в дверях женщины.

— Да нет, ничего, — нервно пробормотала тётя и громко хлопнула за собой дверью.

Я быстро переоделась в новую одежду. Посмотрела на скомканное одеяло на кровати, бросила туда же пижаму и сильно сжала кулаки.

— Никакой уборки, — произнесла я сквозь зубы, отвернулась к шкафу и пулей вылетела в коридор, врезавшись в Шикаку.

Он чертыхнулся, покатившись кубарем к двери в свою комнату. Я быстро вскочила с пола на ноги, виновато посмотрела на брата, не решаясь подойти к нему, уставившись на мальчика, как вкопанная.

— Не так уж ты и изменилась, — пробубнил недовольный Нара, указав на мою руку.

Я присмотрелась. На локте, на который я приземлилась после столкновения с Шикаку, была небольшая ссадина. Я тяжело вздохнула и медленно пошла вниз по лестнице вместе с братом.

— Ма-а, Кокоро треснулась! — громко выкрикнул мальчишка, когда мы спустились вниз.

— Как треснулась?! — еще громче воскликнула Харета.

В дверь кто-то постучался. Я зашла на кухню, где тётя нервно переставляла тарелки на столе, бубня под нос что-то невнятное. Я сразу заметила яркий блеск на её губах — обычно она совсем не красится. Признаться, она выглядела гораздо более привлекательной в этой суматохе с алыми губами, чем в спокойной обстановке с застрявшей бигуди в волосах. Я усмехнулась, вспомнив её вчерашний внешний вид. Бедная мать-одиночка.

Харета сказала нам с Шикаку что-то невразумительное, похожее на «идите к столу», и быстро побежала открывать дверь гостю, которого я с нетерпением ждала со вчерашнего дня. Иша-сан — врач, что должен согласиться с Цунаде на счёт моего лечения. Мы с братом сели за стол, взяли в руки палочки и набросились на еду, приготовленную нам на завтрак.

— Доброе утро, — хриплый мужской голос раздался из-за угла.

Я обернулась к дверному проёму — там стоял невысокий пузатый мужчина с густыми седыми волосами и усами. У него были маленькие чёрные глаза и добродушная улыбка. Удивительно, я представляла себе статную женщину с бархатистым голосом. Реальность — штука непредсказуемая.

— Доброе утро, — сказал Шикаку, на лице которого я заметила искреннюю улыбку.

Тётя вышла из-за спины старика, по-женски миленько поправляя своё каре. Удивительно, но невооружённым взглядом видно, что в этой семье все очень любят Иша-сана. Старик внимательно смотрел на меня. Я кивнула в знак приветствия, положив палочки на тарелку.

— Говорят, Кокоро, ты пошла на поправку? — наивно произнёс мужчина, сложив вещи на стул напротив.

— Говорят, — ответила я, нервно сглотнув.

Я не знала почему, но внезапно мне стало как-то страшно перед этим человеком. Ведь он может оказаться не таким хорошим профессионалом, как Цунаде — ошибётся, и мне вновь пропишут эти отвратительные пилюли.

— И это хорошо, — ответил мужчина, встав у меня за спиной.

Он мягко положил свои пухлые маленькие руки на мои плечи и усмехнулся.

— Я буду очень рад, Кокоро, если это так, — он поднял свои ладони к моей голове. — А теперь расслабься и представь то, что я тебе скажу, хорошо?

— Хорошо, — ответила я, закрыв глаза.

— Представь поле. Ты стоишь на зелёном лугу, видишь?

Я погрузилась в свои мысли и внезапно очутилась на небольшом холме, усыпанном травой и цветами. Передо мной, внизу, было огромное поле. Я очутилась в этом месте словно не мысленно, а по-настоящему. Холодный ветерок слабо обдувал моё лицо, тёплое солнце, наоборот, грело. Оно находилось в самом зените, освещало каждую зелёную травинку на земле.

Тишина, спокойствие. Умиротворение. Здесь было так хорошо, что мне в какой-то момент даже захотелось заплакать то ли от счастья, то ли от переполняющего чувства свободы. Но я лишь улыбнулась, прикрыв глаза за ресницами.

Что за чудное место? Это была какая-то медицинская техника? Странно, но мне нравилось.

— Кокоро? — голос мужчины неожиданно раздался в моей голове, нарушив гармонию этого мира, вырвав меня из сладостной неги.

— Да, я вижу поле, — спокойно ответила я, побежав по холму вниз.

— Хорошо, ты видишь цветы, Кокоро? — я кивнула, оглядываясь по сторонам. — Можешь описать их?

Всё поле было усыпано синими незабудками. Я любила эти цветы, они успокаивали меня. Присев на землю, я сорвала один из них. Иллюзия была пугающе реальной. Цветок был не нарисован — был реалистичен, и не менялся, как это обычно происходит во сне. Я видела все складочки на лепестках, каждую желтую тычинку. Все было так детально прорисовано в этой иллюзии, что я не могла не восторгаться.

— Это синие цветы... — я нервно сглотнула, вспоминая название незабудок по-японски. — Они похожи на... Это, полевые цветы. Много синих цветов, — спокойно произнесла я, не особо переживая из-за своей дырявой памяти. — Не помню их название.

— Ничего страшного, Кокоро. Всё хорошо. А с тобой есть кто-то рядом? Какой-то друг?

Я оглянулась по сторонам. Вдалеке я увидела маленький силуэт. Незнакомец стоял у реки и пускал в небо самолётик.

— Кто-то стоит рядом с рекой, — произнесла я, не особо горя желанием встать с земли.

— А ты можешь узнать, кто это? — спросил старик.

Я нехотя кивнула вниз и медленно пошла в сторону незнакомца. Я не торопилась, шла осторожно, тихо. Не хотела привлекать к себе внимание раньше времени. В руках у меня был цветок, который я вертела то по часовой, то против часовой стрелки.

Наконец, я дошла до темноволосого мальчишки, стоящего ко мне спиной. Он резко пускал вверх собранный бумажный самолётик, который в один момент возвращался обратно к его ногам. Он поднимал его и вновь кидал вверх, поднимал и кидал, по циклу, словно запрограммирован.

— Привет, — наконец, окликнула я незнакомца.

Ребёнок повернулся ко мне, и я испуганно ахнула. Передо мной стояла малышка Кокоро. Она удивлённо смотрела на меня, не произнося ни слова. Её взгляд был таким наивным, её личико миленьким, детским. Внезапно я осознала, что была гораздо выше Кокоро. Я посмотрела на свои руки — пальцы были больше, чем у девочки Нара, такими, какие они были у меня в той жизни. Я дотронулась до волос, потянув их вперёд — светлые, длинные. Я была Олесей в этой иллюзорной проекции, в которую меня запихнул Иша-сан.

— Кокоро, так кто стоит перед тобой? — спокойно спросил мужчина.

— Я вижу себя, — тихо ответила я, присев на колени и протянув малышке руку.

Кокоро неуверенно протянула мне свой белый самолётик. Я улыбнулась ей. И она в ответ вытянула губы в улыбку, оголив свои кривые маленькие зубки.

— Кидай, — радостно произнесла девочка, указав ладонью на небо.

Я привстала обратно и со всей силы кинула самолётик вверх.

— Что ты делаешь, Кокоро? — раздался голос старика.

— Малышка попросила меня кинуть бумажный самолётик в небо, — ответила я, улыбаясь во всю ширь.

Как спокоен был этот надуманный мир. Где-то трещат сверчки, в реке плывут разноцветные рыбы. Зеленая трава, ярко-голубое небо с необычайно живописными облаками. Складывалось ощущение, что теперь меня заперли в мире Хаяо Миядзаки — настолько мир вокруг казался мне красивым. Малышка Кокоро взяла меня за руку и улыбнулась. Я нежно провела первым пальцем по её крохотной ручке. Её кожа была тёплой, мягкой, реальной.

— Последний вопрос. А кто ты в этом мире? — спросил мужчина, сделав акцент на местоимении.

Я глядела вдаль, на горизонт. Кокоро прижалась ко мне и закрыла глаза. Я нежно обхватила девочку справа, проведя рукой по её жёстким волосам. Мне было так приятно находится здесь, так спокойно. Я давно не ощущала такой лёгкости на душе.

— Взрослая, — спокойно произнесла я, закрыв от удовольствия глаза.

— Хорошо, — вновь ответил мужчина. — Можешь возвращаться.

Я нехотя открыла глаза и с долей грусти обнаружила себя на кухне домика Нара. Всё вокруг теперь казалось таким серым, неприметным, будто я очутилась в чёрно-белом мире, хотя это было не так. Я тяжело вздохнула и оглянулась на тётю. Сказать, что она была в шоке — значило сказать ничего.

— Я даю своё согласие на выход Кокоро в Академию. С этого дня мы перестаём давать ей таблетки. Но я буду обязан наблюдать её теперь раз в неделю, как минимум, — строго произнёс старик, отпустив мою голову и подойдя к Харете.

— Вы уверены?

— Харета-сан, при всём уважении, врач здесь я. И если вам недостаточно моего мнения и Цунаде-сан, то я не знаю, кого вам еще порекомендовать.

— Нет, что вы, я нисколько не ставлю под сомнение ваш профессионализм, — затараторила женщина, схватившись ладонями. — Просто, — Харета помедлила с минуту, глядя на меня.

— Можете не продолжать, — мягко сказал мужчина, взяв женщину за плечо. — Не переживайте, я знаю свою работу лучше других.

Я довольно улыбнулась, взяв в руки палочки. А дед оказался не таким уж и плохим. Я ожидала, что врач будет нормальным, но и я пала под чары этого добродушного старика: как и остальные в этой семье — я тоже в каком-то смысле прикипела к нему всего за несколько минут.

— Будете омлет? — спросила тётя у врача.

Иша-сан немного покраснел и начал отнекиваться, дескать, как он может занимать наше драгоценное время. Веским аргументом стал ответ, что ему надо идти работать, на что тётя очевидно отреагировала с грустью. Конечно, по ней это было слабо заметно. Но мне суммарно выходило все сорок — а потому я женской чуйкой ощущала, что Харета неровно дышит к этому пузатому импозантному врачу. Да, он был старше тёти, но, возможно, их разница была не такой уж и большой. Сколько лет Харете? Я не могла ответить на этот вопрос — может ей было двадцать три, а может и все сорок пять. По азиаткам всегда сложно определить возраст, как бы стереотипно это не прозвучало.

Шикаку легонько схватил меня за плечо. Я обернулась к мальчику, отвернувшись от неуклюжих разговоров влюблённой парочки.

— Сегодня наш первый день в Академии, я бы хотел пожелать нам удачного года без происшествий, — начал Шикаку, запрокинув руку за голову. — Чтобы не случилось, я за тебя в ответе, так что и ты не подведи, — он немного покраснел и быстро соскочил со стула. — Доедай, через десять минут выходим, — добавил он, не смотря на меня, выходя с кухни.

Я усмехнулась поведению смущённого мальчика и вспомнила свои первые дни в школе, когда всё вокруг казалось таким новым, неизученным, долгожданным. Эх, были времена. И теперь всё повторится снова.